Текст книги "Блуждающая звезда (сборник рассказов)"

Автор книги: Джонс Коуль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Теперь он мог оценить понесенные потери, а они были велики. Тан лишился огнемета, размятого и втоптанного в грязь тварью, а также истратил две из шести ракет и гранату. Вдобавок ко всему был безнадежно испорчен шлем, а сам Тан О’Брайен походил на выкупавшегося в дерьме бродягу. Лес показал свое истинное лицо, и потому Тан первым делом проверил, исправен ли заляпанный грязью бластер. Оружие оказалось в порядке, что подтвердила срезанная метким импульсом верхушка дерева. Вторым, что волновало Тана, была связь. Приблизив к лицу помятый шлем, Тан медленно, сдерживая тяжелое дыхание, проговорил:

– Прием! Кассиопея, ты меня слышишь?

– Да, – подтвердил голосок.

– Я иду.

– Ты это только что говорил.

Тан промолчал. Для него это «только что» показалось вечностью.

– Так я иду.

Однако Тан продолжил путь не сразу. Проглотив таблетку сухой воды, он позволил себе немного посидеть. Когда дыхание вновь стало ровным, Тан взял шлем, выжег короткими импульсами оба воздушных фильтра, протер стекло и, морщась от отвращения, надел шлем на голову. Шлем перестал быть надежной защитой, но он был нужен Тану как средство связи. Тан не имел права остаться без шлема.

А потом был нескончаемо долгий путь через лес. Тан расчищал себе дорогу ножом, изредка пуская в ход – он экономил боекомплект – бластер. Вытягивая из грязи ноги, Тан шагал вперед с упорством маньяка, который не остановится ни перед чем, чтобы достичь цели. В этом был весь Тан О’Брайен. Дважды ему пришлось отбиваться от тварей. Один раз это была громадная, толщиной с бревно, змея, а другой усыпанное иглами шароподобное существо. Змею Тан разрезал на куски выстрелами из бластера, от второго врага избавился с помощью гранаты. Он несколько раз глотал воду и истратил ракету, которую девочка, как и в первый раз, не заметила.

Лес постепенно менял облик. Он утратил былую монолитность. Стали встречаться прогалины, что радовало Тана, и болотца, вызывавшие противоположную реакцию. В одном из них, замаскировавшемся мшистым покровом, Тан ухитрился завязнуть, и ему пришлось потратить немало усилий, чтобы выбраться на твердую землю.

Тан продолжал идти, надеясь, что приближается к цели. По истечении четырех часов он выпустил еще одну ракету. Безрезультатно. Девочка не заметила ее…

Касси пела песенку. Тан сам попросил ее об этом. Он сидел в полном изнеможении на корне гигантского дерева, лениво изучая физиономию причудливо раскрашенного гада, раздумывающего, напасть или нет на странное существо, примостившееся на отдых под его гнездом. Девочка пела смешную песенку про кролика, ушастого зверька, видеть которого не приходилось ни ей, ни Тану. Кролик был глуповат и труслив, но удачлив, а потому неизменно ускользал от своих врагов. Тан подумал, что удачливость кролика не помешала бы ему. В этот миг гад бросился вниз, и Тан прострелил ему голову. Наблюдать за агонией бьющегося в муке гада было не слишком приятно, поэтому Тан поспешил подняться и пошел вперед. Начал накрапывать мелкий дождик. Влага пропитывала ошметки грязи, покрывавшие скафандр, и те отваливались прочь. Вскоре скафандр вернул, точнее, почти вернул прежний, щегольской вид, но Тан даже не обратил на это внимания.

Дождь кончился, посветлело. Тан разглядел впереди смутный силуэт горы. Он был почти у цели. В небо ушла очередная ракета, но Касси не увидела ее. Осталась всего одна. Тан ускорил шаг. Он устал. Борьба с топкой почвой, с переплетениями лиан и тварями отнимала слишком много сил. Тан чувствовал себя разбитым и опустошенным. Он сделал все, что мог, однако по–прежнему был далек от цели. Остановившись в очередной раз передохнуть, Тан внезапно подумал, что у него не хватит сил вернуться назад. Это не испугало его, а, напротив, вызвало нечто вроде злорадного удовлетворения.

– Так тебе и надо, идиот! – пробормотал Тан, адресуясь к самому себе. – Не будешь в следующий раз лезть куда не надо!

Вскоре гора приблизилась настолько, что Тан мог рассмотреть ее очертания. Серая, с багровыми прожилками; правый склон более крут, чем левый. Все именно так, как описывала девочка. Тан извлек ракетницу с последней ракетой. Его руки чуть дрожали, когда он нацеливал ствол в небо. Не от волнения, нет – от усталости. Отдача толкнула руку. Красная трасса просекла кроны деревьев и исчезла. И в этот миг он услышал ликующий девичий голосок.

– Я вижу ее! Вижу!

Тан так устал, что воспринял это сообщение почти равнодушно. Он лишь спросил:

– Где ты?

– Так… – протянул голосок, очевидно, прикидывая, как бы получше объяснить. – Ты должен взять градусов на двадцать левее. Это совсем недалеко.

– Конечно! – пробормотал Тан О’Брайен. Настроив магнитометр, Тан, шатаясь, побрел в указанном направлении. Однако он успел сделать лишь несколько шагов, когда магнитометр подал сигнал, сообщая о присутствии металла. Тан замер. Металл означал человек; человек, находившийся вне корабля, означал лишь одно – засада. Враг мог быть один, врагов могло быть несколько. Это не меняло суть дела. Количество недругов никогда не волновало Тана О’Брайена. Он действовал одинаково спокойно, имея дело с двумя и двадцатью противниками. Лет десять назад на Лербене Тану пришлось выдержать бой против целой когорты звездных гвардейцев. Тогда он убил семерых и ушел, не получив даже раны, хотя правительство поспешило объявить о его гибели. Буквально через пару дней Тан развеял счастливое заблуждение граждан Пацифиса, расстреляв прогулочный катер. Так что количество врагов его мало смущало. Но девчонка! Как ловко она провела его. Тан не на шутку разозлился. Ничего, он поквитается. Сначала – с ее друзьями, а потом – и с самой маленькой стервой.

Тан лег на землю и пополз, забирая левее источника металла. В уши вонзился звонкий голосок.

– Ты идешь?

– Иду… – прошипел Тан.

– А почему ты говоришь шепотом? – также понизив голос, спросила маленькая притворщица.

– Скоро узнаешь. – Голос Тана обратился в пилюлю яда, облитую патокой. По неопытности девочка различила лишь патоку.

– Я жду тебя. Очень, очень жду!

Тан ухмыльнулся.

Стрелка магнитометра смещалась ужасно медленно. Тан терпеливо полз, утопая в грязи, полз до тех пор, покуда не очутился за спиной у тех, кто его поджидали. Тогда он поднялся и, пригнувшись, быстро побежал вперед.

Зрелище, представшее его глазам, вряд ли можно было отнести к разряду приятных. В грязи, почти полностью увязнув в ней, лежали два трупа, точнее, то, что от них осталось. Можно было подумать, что убийца работал большой теркой, поочередно сняв с жертв одежду, кожу, мясо и раздробив кости. От голов остались лишь жалкие ошметки – месиво волос, крови и белых сгустков мозга, в которых копошились ленивые жирные черви. У одного из трупов отсутствовали ноги, у другого была оторвана рука, а в уцелевшей был зажат бластер. Борясь с подкатившей к горлу тошнотой, Тан нагнулся и подобрал окровавленный, лишенный естественного цвета клочок одежды. Судя по фактуре ткани, это был кусок летнего комбинезона. Только самоубийца мог додуматься до того, чтобы отправиться в этот лес будучи одетым подобным образом. Отец и дядя Касси вряд ли были самоубийцами, они были самоуверенными недотепами. Тан вынул из окостеневшей руки мертвеца бластер, сунул его за пояс и пошел прочь. Ему надлежало спешить…

Корабль вырос из месива тумана и зарослей, словно призрак. Это был легкий космогруз старой постройки, какие уже редко встретишь на трассах. Посадка вышла не очень удачной. Корабль потерял одну из несущих опор и свалился набок. При падении были повреждены дюзы. Крайние превратились в груду искореженного металла, и лишь та, которая была в центре, уцелела и теперь сиротливо взирала на вышедшего из лесной чащи человека огромным черным зраком. То, что лежало перед Таном, уже не было кораблем, а мертвой неподвижной грудой, которой никогда не увидеть горячего блеска звезд. Прислонившись к шершавой, обглоданной космическими ветрами поверхности, Тан стащил с головы шлем и устало сообщил:

– Я здесь.

Услышав это, голосок издал нечленораздельный радостный вопль. Тану пришлось потерпеть, прежде чем он дождался связного ответа.

– Сейчас я открою дверь.

– Валяй, – сказал Тан. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Входной люк упавшего корабля находился метрах в пяти от поверхности планеты, и Тан не представлял, как сумеет попасть внутрь. Однако, оказывается, девочка предусмотрела это. Ржаво заскрипел гидравлический запор, и из отверстия показалась радостно улыбающаяся физиономия.

– Держи!

С этим криком девочка бросила вниз веревку, испещренную по всей длине узлами. Тан сдавленно кашлянул. Усопшие родственнички при жизни, видно, были ловкими ребятами, Тан же не был уверен, что ему удастся подняться по этой штуковине. Но он не выдал своих сомнений, а лишь спросил:

– А она выдержит?

Девочка широко улыбнулась, сверкнув зубами.

– Лезь, не бойся! – И со смехом прибавила: – Ух, какой ты грязный!

– Какой есть, – пробормотал Тан, нерешительно берясь за первый узел.

Вопреки его опасениям подъем оказался не таким сложным, как представлялось. Прошло совсем немного времени, и Тан очутился в рубке. Теперь он мог наконец–то рассмотреть ту, которая доставила ему столько хлопот. Девочка понравилась Тану, хотя он ни за что не сознался б в этом. Она не была красавицей, но у нее было живое, испещренное крохотными веснушками личико, зеленые глаза и, что особенно подкупило Тана, роскошные рыжие волосы, пышной волной спадавшие на спину. Примерно такие должны были быть у дочери Тана, если б такая существовала на свете – ослепительно яркий солнечный нимб.

Девочка рассматривала гостя с неменьшим любопытством и чисто детской бесцеремонностью. Вначале потрепанный облик Тана смутил ее. Наверно, потому она представилась с важностью, под которой пыталась скрыть легкий испуг перед незнакомцем:

– Кассиопея.

У Тана О’Брайена хватило ума, чтобы брякнуть коротко:

– Тан.

На этом он посчитал, что сцена знакомства завершена, и с размаху шлепнулся задом на боковую переборку, превратившуюся вследствие падения корабля в пол. Иных комментариев не потребовалось, вид Тана говорил сам за себя. Девочка вспомнила о своих обязанностях хозяйки и принялась усердно ухаживать за долгожданным гостем.

Для начала она принесла воды, и Тан смог вымыть залепленную грязью физиономию. Затем он избавился от скафандра и натянул легкий комбинезон. Кассиопея в этот миг тактично вышла из рубки, чтобы тут же вернуться с подносом, на котором стояли дымящиеся тарелки.

– Автоматическая кухня вышла из строя. Я готовила это сама. Попробуй.

Тан одобрительно кивнул головой. Ему пришлось по душе, как его встречали. Правда, еду гость попробовал не без опаски, однако неожиданно нашел ее вкусной.

– Мне нравится.

Длинные ресницы недоверчиво моргнули.

– Правда?

– Честное слово! – подтвердил Тан и вдруг подумал, что ему следовало б так сказать, даже будь это ложью.

Кассиопея расцвела и стала просто очаровательной. Тан почувствовал, что ему хорошо.

Он доел все до последней капли, после чего Кассиопея забрала поднос и принесла две чашки. Кока! Тан слегка скривился, но промолчал. Кофе достаточно дорог, вряд ли он по карману простым космогрузникам.

Тан решил схитрить.

– Подай мне, пожалуйста, вон тот контейнер. – Он указал пальцем на аптечку.

– Что в нем?

– Лекарства.

Девочка послушно исполнила просьбу, а Тан тем временем выплеснул коку за приборную панель. Когда Кассиопея повернулась к нему, Тан улыбался. Он продолжал улыбаться, смазывая раны на лице, хотя прикосновение антисептиков и заживляющей мази вызывало саднящую боль. Покончив с этой мало приятной операцией, Тан попросил зеркало и тут же получил его.

– Смотри на мое лицо.

Это было и впрямь чрезвычайно эффектное зрелище. Ссадины и порезы заживали буквально на глазах, и очень скоро Тан смог подмигнуть своему отражению – целехонькому, без единой отметины.

– Здорово? – спросил он, поднимая глаза на девочку.

– Здорово, – согласилась она, и Тан увидел направленный прямо ему в лоб бластер. Кассиопея держала несоразмерно большое для нее оружие двумя руками, сомкнув пальцы с такой силой, что они побелели от напряжения. Веснушчатое лицо выражало решимость.

– Ты что? – спросил Тан, прикидывая, сможет ли дотянуться до бластера в броске ногой.

– Ты Тан О’Брайен.

– Ну и что? – Тан заставил себя расслабиться.

– Ты подлец и убийца.

– Да, – сказал Тан, хотя подтверждения и не требовалось.

– Я должна убить тебя!

– Почему?

– Иначе ты убьешь меня.

«Железная логика», – подумал Тан и с усмешкой заметил:

– Тогда ты останешься здесь и умрешь. Никто не сможет вытащить тебя из этого леса.

Сказав это, Тан зевнул и скосил глаза в сторону. Взгляд Кассиопеи машинально последовал за зрачками Тана, бластер дрогнул. В тот же миг Тан выбросил вперед ногу и легким тычком выбил оружие из маленьких ручек. Вскочив, он грубо запустил пальцы в роскошную рыжую копну, приблизил свое наводящее ужас лицо к дрожащему детскому личику и прорычал:

– Да, я убийца и насильник Тан О’Брайен! Некоторые в вашем мире любят называть меня Космическим Негодяем! Да, я негодяй! Но я пришел спасти тебя! Сопливая дурочка!

Тан отшвырнул Кассиопею прочь и тяжело опустился на пол, так и не удосужившись подобрать бластер. Казалось, опасность быть убитым совершенно не волнует его. Девочка то ли поверила словам Тана, то ли была испугана. Так или иначе, но она не предпринимала больше попыток овладеть оружием. Она забилась в угол, образованный переборкой и приборной панелью, и затихла, настороженно разглядывая рассерженного гостя. А Тан, по правде говоря, был очень недоволен тем, как повернулись события. Быть может, впервые в жизни Тану О’Брайену захотелось отречься от своей кровавой славы и стать обычным космогрузником, каким был его отец.

Молчание длилось довольно долго. Наконец Тан не выдержал.

– Нам надо идти, – сказал он и, пересилив себя, посмотрел на девочку. Та отрицательно покачала головой.

– Я не пойду.

Тан взорвался.

– Какого черта в таком случае я шел сюда?!

Кассиопея пожала тоненькими плечами. Ее взгляд был чист. Тан смущенно кашлянул.

– Ладно, не дури. Нам надо до ночи добраться до моего корабля.

– Я же сказала, что не пойду! Я боюсь тебя.

– Дура! – рассвирепел Тан. – Если бы я хотел причинить тебе зло, я давно б сделал это. Но я действительно хочу помочь тебе. Ради этого я шел сюда целых пять часов и едва не лишился головы. И вместо благодарности я должен выслушивать этот дурацкий лепет!

– Я не пойду, – повторила Кассиопея, тут же прибавив: – Хотя бы потому, что уже смеркается.

Замечание было дельным. Тан задумчиво потер щетинистый подбородок.

– Хорошо, тогда отправимся в путь на рассвете. Согласна?

– Почти.

– Что значит почти?!

– Ты забыл, что я не доверяю тебе.

Тан схватился руками за голову.

– Что же я должен сделать, чтобы ты поверила?! Перерезать себе шею?!

– К чему такие крайности? – Маленькое личико усмехнулось, – Достаточно, чтобы ты дал мне это. – Кассиопея указала пальчиком на валяющийся рядом с Таном бластер.

Отказать было невозможно. Тан лишь пробормотал:

– Это мой. Я дам тебе другой.

Он потянулся к скафандру и в этот миг вспомнил, кому принадлежал второй бластер. Рука сама собой отдернулась прочь. Немного помедлив, Тан решил:

– Ну хорошо, бери этот.

Кассиопея не заставила себя уговаривать. Моментально выбравшись из своего убежища, она подобрала оружие. Это был щекотливый момент. Зрачок бластера застыл в сомнении. Тан прекрасно понимал, что девочка еще не отказалась от намерения прикончить его. И тогда он сказал, пряча тревогу под маской напускного безразличия:

– Только будь поосторожней, эта штука иногда стреляет.

Небрежно брошенная фраза положила конец колебаниям девочки. Она кивнула и сунула оружие в гнездо на поясе. Тан облегченно выдохнул. Вопрос о вечном был разрешен. Теперь можно было подумать о более суетном.

– Где мы будем спать? Нам надо хорошо выспаться.

– Здесь. Я сейчас принесу пенолежаки.

Не сводя с Тана опасливого взгляда, девочка направилась к двери. Едва она вышла, Тан запустил руку под скафандр, извлек бластер и быстро осмотрел его. Боекомплект был почти полон. Это слегка успокоило Тана. В случае чего он успеет выстрелить первым. В рубку долетел отзвук легких шагов. Тан поспешно вернул бластер на прежнее место и придал лицу беззаботное выражение.

Кассиопея принесла два пенолежака. Один из них она отдала Тану, на второй, пристроив его в противоположном конце рубки, улеглась сама. Тан слегка обиделся, но ничего не сказал. Пожав плечами, он последовал примеру девочки.

Мягко вползали сумерки, наполняя корабль чернотой. Тан сомкнул глаза и мгновенно отключился. Ему приснился чудесный цветной сон, будто бы он сидит на яблоне, сплошь покрытой солнечными спелыми яблоками, и разговаривает с веселым рыжим кроликом. А потом кролик вдруг подергал Тана лапкой за плечо и сказал:

– Мне страшно.

Издав страдальческое мычание, Тан разлепил веки. Девочка лежала рядом, ее теплое дыхание обдавало щеку.

– Мне страшно, – вновь сказала она.

Тан с трудом подавил зевок.

– Не бойся. Я с тобой.

Сон ушел. Тан лежал, тупо уставив глаза в неразличимую в темноте переборку, и с раздражением думал о том, что наверняка не выспится, а значит, рефлексы будут замедлены, что не очень хорошо, учитывая скверный характер леса. Девочка, судя по всему, заснула, прижавшись к своему спасителю худеньким тельцем. Едва Тан подумал об этом, как тоненький голосок спросил:

– Ты спишь?

– Почти, – ответил Тан.

– Расскажи что–нибудь.

– А что?

– Что хочешь.

Тан задумался. Он мог рассказать про грабежи на Катанре и Тропше, дерзком налете на особняк Дорманна, первого богача Белонны, про резню, которую учинил на Толимисе. Тан мог рассказать про блеск звезд и долгие скитания по галактикам, а также про кровь, боль и ужас. Но он не хотел, чтобы часть его жестокого «я» вселилась в рыжее существо, доверчиво примостившееся у него под боком. Поэтому Тан принялся рассказывать о своем детстве, об отце, которого почти не знал, о матери, которую почти не помнил, о своем любимце Маслике и старом деревянном доме, в котором он прожил так много лет. Он рассказывал о чарующих глаз закатах, о купаниях в ледяной воде горного ручья, о своих проказах и, поощренный ее веселым смехом, о детских мечтах. Неожиданно для себя Тан обнаружил, что помнит их, и он говорил о них с упоением. Он рассказывал долго, уже не для нее, для себя. Он вспоминал лица друзей и той, что подарила ему первый, такой сладкий поцелуй. Он ощущал его наяву, как и запах малинового варенья, которое варили в их доме летними вечерами. Это было славное время, Тан совершенно забыл о нем.

Наконец он умолк.

Похвала Кассиопеи звучала искренне.

– Здорово! – сказала она. – Мне ни за что бы так не рассказать. Слушай, Тан, а ты вовсе не такой страшный, как о тебе рассказывают.

Тан О’Брайен беззвучно усмехнулся. Эта малютка его плохо знала.

– Я страшный, – сказал Тан. – Но только не с тобой.

– А ты и вправду убивал?

– Еще сколько!

– И измывался над женщинами?

Тану почудилось, что его щеки слегка покраснели. Впрочем, темнота скрывает краски.

– Иногда.

– А зачем?

Тан не нашелся, что ответить. Маленькая чертовка загнала его своими вопросами в угол. Правда, Тан все же сумел выкрутиться, хотя использовал при этом не очень честный прием.

– Ты задаешь не детские вопросы.

Как он и рассчитывал, Кассиопея оскорбилась.

– А я и не ребенок! – сказала она с тем очаровательным пафосом, который присущ взрослеющим детям. – Я уже большая.

– Конечно, большая, – поспешил согласиться Тан. – Послушай, большая, завтра у нас будет трудный день, и нам надо как следует выспаться. Давай отложим все разговоры на потом.

– Ладно, – не стала спорить Кассиопея, хотя в ее голосе можно было различить недовольство. – Будь по–твоему – давай спать.

Она немного повозилась, устраиваясь поудобнее, и внезапно спросила:

– Послушай, Тан, а у тебя есть дети?

– Нет, – ответил Тан. – Спи.

– И девочка заснула, доверчиво устроив голову на плече Тана. И прошло много времени, прежде чем заснул он…

Ночь сблизила их, день вернул толику прежней разобщенности. Наступило утро, и Кассиопея вновь бросала на Тана косые взгляды, а Тан испытывал горячее желание отобрать у нее бластер. Ему стоило большого труда сдержать себя.

Они наскоро позавтракали, после чего Тан принялся объяснять девочке, что она должна и что не должна делать, когда окажется в лесу.

– Запомни, лес наш враг! Мы должны обхитрить его! – подытожил свою краткую речь Тан.

Как и накануне, его терзало чувство досады. Но сейчас Тан злился не на себя, а на папашу Касси, не удосужившегося раздобыть для своей дочки прочный скафандр. Лес не уважал людей, одетых в комбинезоны. Кое–кто уже имел несчастье убедиться в этом на собственной шкуре. Немного поколебавшись, Тан подозвал Касси и протянул ей свои доспехи.

– Одень это.

Как он и предполагал, девочка заупрямилась.

– Зачем еще это?

– А я говорю одень!

Уперев кулачки в бока, Кассиопея с вызовом заявила:

– Он мне велик!

– Ничего, – Тан не собирался сдаваться, – я подгоню его.

Как Касси ни сопротивлялась, ей все же пришлось натянуть на себя изрядно потрепанный скафандр. Водрузив на рыжую головку шлем, Тан оглядел дело своих рук и остался доволен.

– Сойдет.

Сам он ограничился тем, что набросил на плечи прорезиненную накидку. Она должна была защитить от дождя, а в случае чего и от клыков, если они, конечно, будут не очень велики. Теперь оставалось лишь покинуть корабль, но прежде чем уйти, Кассиопея пожелала проститься со своим домом. Тан прекрасно понимал ее состояние. Он и сам был сильно привязан к собственному рейдеру. Случись вдруг нечто подобное… Тан просто не мог представить себе, как он будет покидать корабль. Впрочем, Тан О’Брайен надеялся уйти первым. Человеческий век короток. Тан размышлял на эту грустную тему до тех пор, пока Кассиопея не вернулась. Как девочка ни прятала лицо, Тан ухитрился заметить, что глаза ее красны.

Наконец они спустились на землю и двинулись вперед. Шествие открывал Тан. Он внимательно смотрел по сторонам, то и дело останавливаясь и сверяясь с показаниями радара. Следом шлепала по грязи Кассиопея. Несмотря на все ухищрения Тана, скафандр висел на ней мешком, отчего девочка походила на неуклюжую мягкую игрушку, глядя на которую Тан не мог удержаться от улыбки.

День встретил путников вчерашней хмарью. Небо тонуло в туманных облаках, нависающих над самыми кронами деревьев, грязь противно хлюпала, зеленая стена становилась все плотнее. Тан шел быстро, быть может, несколько быстрее, чем следовало б. Поначалу Касси не уступала, но вскоре устала и начала отставать. Тогда Тан, ушедший немного вперед, подождал ее и, невзирая на робкое сопротивление, взял за руку, машинально отметив, что в другой руке девочки покоится бластер. Впрочем, Тан также держал свою пушку наготове.

Первую часть пути они проделали без приключений. В известном месте магнитометр издал писк, и Тан потащил девочку вправо. Ей вовсе незачем было видеть то, что осталось от отца и дяди. Миновав место трагедии, Тан углубился в чащу и вскоре обнаружил свои следы, которые оставил, идя к кораблю. Ступая по ним, путники очутились на полянке, где Тан пристрелил гада.

– Передохнем?

Девочка отрицательно покачала головой. Тан наклонился и, различив тяжелое дыхание, снял с ее головы шлем. Лоб и веснушчатые щеки были сплошь покрыты бисеринками пота.

– Передохнем! – решил Тан и первым уселся на поваленное дерево. Скорчив недовольную мину, Касси устроилась рядом. Тан сунул ей таблетку воды, после чего внимательно огляделся. Вокруг маячила зелено–блеклая стена тумана и леса. Гора, на которую ориентировался Тан, разыскивая корабль, исчезла. Они прошли примерно треть пути. Оставалась самая трудная часть.

– Как дела, Касси? – бодро спросил Тан. Девочка через силу улыбнулась. – Все будет нормально. Еще немного – и мы окажемся на моем корабле. Не грусти.

Касси улыбнулась вновь, на этот раз чуть веселее.

– Вот так–то лучше! – подытожил Тан. Он поднялся и, манерно изогнувшись, протянул девочке руку. – Как мне ни прискорбно вам это сообщать, мадемуазель, но нам надлежит продолжить путь!

И они пошли дальше…

Стал накрапывать дождик. Волосы Тана моментально намокли, по лицу потекли жирные холодные струйки. Вскоре Тан ощутил озноб. Прогулка по лесу грозила завершиться хорошенькой пневмонией. Но это было полбеды. Куда хуже было то, что пелена, застилавшая путь, стала намного гуще. Теперь Тан мог различить дорогу не более чем на двадцать шагов перед собой. И ему, право, не хотелось думать о том, что может твориться сзади. Там могло твориться что угодно! Тан старался держаться спокойно, но его напряжение не укрылось от Касси. Словно откликаясь на тайные мысли Тана, она начала оглядываться, невольно сбиваясь с шага, и тогда Тан недовольно дергал ее за руку. Они шли довольно долго, прежде чем Тан сжалился над своей спутницей.

– Ладно, передохнем.

Здесь не было подходящего дерева, и путники уселись прямо в липкую грязь. Достав пару таблеток, Тан дал одну из них девочке, а вторую проглотил сам. Уставшие члены гудели, в ушах не затихал звук шагов. Шлеп–шлеп. Тан раздул щеки и резко выдохнул, надеясь, что это поможет избавиться от наваждения. Шлеп–шлеп. Что–то ненормальное, – подумал Тан.

– Касси, ты слышишь шаги?

– Да, – тихонько ответила девочка.

Прикусив губу, она глядела на Тана. В ее глазах метался ужас.

– Кто–то идет за нами, – стараясь выглядеть спокойным, проговорил Тан. – Но ничего, мы устроим ему роскошную встречу.

Шлеп–шлеп!

Жестом велев Кассиопее спрятаться за дерево, Тан встал за другое. Шлепающие звуки приближались. Тан посмотрел на девочку и вдруг весело подмигнул. Непритворно весело – Тан любил поиграть в кошки–мышки, особенно когда мы–шка–Тан обращалась в Тана–кошку. Нечто подобное должно было произойти и сейчас.

Шлеп–шлеп!

Шаги звучали совсем близко, уже на границе туманной пелены. Тан понял, еще миг – и он увидит загадочное существо. И он не ошибся.

Шлеп–шлеп!

Преследователь показался из тумана. Тан был готов ко всему, но явившееся его глазам превзошло самые мрачные ожидания. Это было нечто, гротескно напоминающее человека, но многократно превосходящее его размерами. Тварь величиной с прогулочный катер! Существо имело две бревноподобные ноги, две такие же руки и громадный, поросший черным волосом торс. Посреди уродливо–маленькой головы горело алым единственное око, расположенное чуть выше зубастой пасти. Тварь сделала несколько шагов и замерла, принюхиваясь. Тан отчетливо видел, как шевелятся отверстия ноздрей. На размышления времени не оставалось. Вскинув бластер, Тан поразил тварь точно в глаз. Тут же раздался еще один выстрел. Это открыла огонь Касси. Посланный ею импульс вонзился чудовищу в грудь.

Существо явно не ожидало нарваться на подобный прием. Заревев, оно обхватило лапами морду, после чего кинулось прочь и исчезло в тумане. Какое–то время были слышны истошные вопли, но вскоре лес поглотил их. Тан опустил оружие и улыбнулся Касси, подумав, что все закончилось вполне благополучно.

Однако он ошибся. Беглецы успели пройти совсем небольшое расстояние, когда шлепающие звуки возобновились. Только теперь они напоминали часто выбиваемую барабанную дробь.

Шлеп–шлеп! Шлеп–шлеп! Шлеп–шлеп!

Судя по всему, тварь созвала сородичей, и те начали охоту. Необходимо было оторваться от преследователей, и Тан перешел на бег. Кассиопея не поспевала за ним, и Тану пришлось тащить ее за руку. Был миг, когда в его сердце закралась мерзкая мыслишка бросить девчонку и подумать о спасении собственной шкуры. Тан не сомневался, что в одиночку сумеет оторваться от монстров. Но вместо этого Тан взял Касси на руки. Бежать стало намного тяжелей, но теперь они продвигались быстрее, чем прежде. Тану даже почудилось, что им удалось оторваться от тварей. Он замедлил шаг, а затем и вообще остановился, настороженно прислушиваясь. Какое–то время стояла тишина. Однако вскоре в нее вкрадчиво вплелись знакомые звуки.

– Шлеп–шлеп!

Тан тяжело перевел дух и тут же поймал на себе испытующий взгляд Касси. Шлем с ее головы исчез, рыжие волосы перепутались и смешно торчали во все стороны. Касси часто дышала, но не выглядела испуганной.

– Где твой шлем? – буркнул Тан, чтобы сказать хоть что–то.

Шлеп–шлеп.

Девочка надула пухлые губки.

– Я его бросила, тебе было тяжело.

Тан хотел выругаться, но сдержался и лишь сказал, стараясь, чтобы в его голосе была укоризна:

– Теперь нахватаешь в волосы всякой дряни.

– Ничего. – Касси совершенно не удивилась тому, что в такую минуту Тан ни с того ни с сего вдруг завел разговор о ее волосах. – Когда мы придем на твой корабль, я расчешу их.

Тан скверно ухмыльнулся.

– Если, конечно, придем. Ну–ка, сделаем вот что…

Порывшись в гнездах, Тан извлек из одного из них тонкую металлическую струну и, продев сквозь кольцо плазменной гранаты, ловко натянул ее поперек тропы. Затем он схватил тонкую ручку и потащил девочку вглубь леса, бормоча:

– Взрыв собьет этих тварей со следа, а вот с тропой нам придется распрощаться. Но ничего! По моим расчетам, нам осталось совсем немного. Потерпишь?

Касси кивнула.

Заросли стали густыми, Тан О’Брайен был вынужден пустить в ход нож. Девочка шла сзади, прикрывая Тану спину. Взрыв и раздавшиеся следом крики боли развеселили их. Тан с гоготом поднял вверх указательный палец, приветствуя этот маленький успех, тоненький голосок Касси вторил ему.

Потом они затаились, прислушиваясь, не донесутся ли из пелены тумана знакомые мокрые звуки. Однако замысел Тана оправдал себя. Плазменное облако сбило тварей со следа. Возможно, они продолжали свою погоню по тропе, возможно, отказались от преследования и повернули назад. Тана это не интересовало. Главное, его слух не различал больше в тихом безмолвии леса шелеста скользко булькающих шагов – шлеп–шлеп.

Убедившись, что чудовища больше не угрожают им, Тан вновь принялся за работу. Он рубил поросль как заведенный, но нож в этом невообразимом переплетении растений был плохим помощником. Эх, вот если бы у него был огнемет! Тан воткнул нож в землю и посмотрел на свои ладони. Так и есть – стерты до крови. Немного поколебавшись, Тан извлек из гнезда бластер. Работа пошла быстрее, но боекомплекта хватило ненадолго. Пискнув, бластер затих. Жертвовать вторым Тан не решился и потому вновь взялся за нож.

Он рубил жесткие стебли с яростным ожесточением, время от времени, сам того не замечая, бормоча под нос ругательства. Девочка долго молчала, но в конце концов не выдержала.

– Разве можно так говорить?!

Тан к этому времени вполне созрел для того, чтобы выплеснуть переполнявшее его раздражение. С размаху вонзив нож в пупырчатую поверхность ствола, он повернулся к маленькой стерве и заорал: