Текст книги "Блуждающая звезда (сборник рассказов)"

Автор книги: Джонс Коуль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Джонс Коуль
БЛУЖДАЮЩАЯ  ЗВЕЗДА
РАССКАЗЫ

ЛОВУШКА ДЛЯ КОСМИЧЕСКОГО НЕГОДЯЯ

Тан О’Брайен – это имя было известно каждому обитателю Пацифиса.

Тан О’Брайен – свирепый волк!

Тан О’Брайен – рыжая акула!

Тан О’Брайен – сеющий смерть!

Тан О’Брайен – безжалостный монстр!

Тан О’Брайен – самый большой мерзавец, какого только знал мир!

Тан О’Брайен – чудовище в облике человека! – Подобными эпитетами пестрели выпуски Галактических новостей.

Тан О’Брайен – преступник № 1. – Так считали межгалактические хранители.

Тан О’Брайен – исчадие ада! – Убогий слог отцов–методистов.

И, наконец, венцом всему стали слова Великого Президента, заявившего во всеуслышанье после одного из наиболее громких дел Тана:

– Тан О’Брайен – Космический негодяй!

Это прозвище прилипло к нему, стало его визитной карточкой. Теперь, приближаясь к прогулочной яхте или космогрузу, он просто объявлял:

– Говорит Тан О’Брайен, Космический Негодяй! Ребята, выкладывайте бабки!

Обычно этого вполне хватало, а если клиент пытался упорствовать в своем нежелании расставаться с деньгами, Тан О’Брайен ласково сообщал, что у него, кажется, начинается приступ лихорадки, а так как его руки лежат на гашетке лазерных пушек, то неизвестно, чем все это может закончиться.

Подобный метод действовал безотказно. Клиент отстегивал обозначенную сумму, и космический грабитель растворялся в звездном калейдоскопе. А вскоре все пятнадцать миллиардов обитателей Пацифиса имели счастье лицезреть на экранах своих сферовизоров отвратительно ухмыляющуюся физиономию и с трепетом внимали гневному рассказу диктора об очередном злодеянии Космического Негодяя…

Тан О’Брайен широко зевнул и отвернулся от мигающего экрана, исполнявшего в сей миг роль зеркала. Только отражение несколько отличалось от оригинала. Тан О’Брайен, заключенный в рамке сферовизора, был крив, небрит и мерзок. От него разило пороком и жестокостью, а его волосы испускали неестественно–кровавое сияние. Лицо Тана О’Брайена, что сидел в кресле пилота, было вполне нормальным, быть может, не очень добрым, но далеко не таким зловещим, как у двойника. Даже самый внимательный наблюдатель не смог бы разглядеть на поросших рыжей щетиной щеках пятна крови, которой, как уверяли, Тан О’Брайен по обыкновению умывается по утрам. Обычное лицо обычного человека. Самого обычного, если не принимать во внимание того обстоятельства, что на совести Тана О’Брайена было столько злодеяний, сколько хватило б на банду самых отчаянных головорезов. Тан О’Брайен был ужасным человеком и закоренелым негодяем. Он был негодяем по совести, склонностям и призванию. Он был рожден, чтобы стать негодяем. Мир не знал существа, более омерзительного и порочного. Тан был королем злодеяний. Он останавливал и грабил корабли, разорял колонии и космобазы, захватывал заложников, брал выкупы с городов. Он был жаден, безжалостен и свиреп. Если жертва отваживалась сопротивляться, Космический Негодяй действовал беспощадно. Не раз и не два он расстреливал корабли, пытавшиеся избежать грабежа. На его совести был патрульный катер, подло уничтоженный из засады. Поговаривали, что истребление колонистов на Мирмилоне тоже дело рук Тана О’Брайена. Прибавьте сюда сотни обесчещенных, искалеченных, заболевших психическими расстройствами, разоренных и униженных – это далеко не полный перечень жертв Космического Негодяя. Подобно мифическому Жилю де Ре он убивал младенцев, подобно Джеку Потрошителю вспарывал животы непорочным девицам, подобно жестокому тирану Мена Глуссу забавлялся, погружая неуплативших своевременно выкуп пленников в расплавленный свинец. Он был настоящим чудовищем и, что самое ужасное, вполне сознавал это. Он…

Тан О’Брайен зевнул еще раз. Популярность наскучила ему, словно капризной поп–звезде, не знающей, как укрыться от своих поклонников. К тому же Тан чувствовал себя немного утомленным. Только что он совершил одно из самых дерзких преступлений в своей карьере. Преступление–шедевр! Тан ограбил банк Гьерры, второй по величине в Системе. Добыча оказалась не слишком большой, да Тан и не рассчитывал на это. Он был прекрасно осведомлен, что при первом сигнале опасности резервный запас денег и все золото будут немедленно телепортированы в сейфы Космофорта. Главное, дело вышло необычайно эффектным. Двадцать тысяч хранителей, звездная гвардия, военно–космические силы в бессильной ярости наблюдали за тем, как погрузчик выводит на орбиту контейнеры со звонкой монетой. Как же у них чесались руки нажать на гашетку и разом покончить с мерзавцем Таном О’Брайеном! Но Космический Негодяй заранее позаботился о том, чтобы застраховать свою шкуру. Несколькими днями ранее он захватил яхту с развлекающейся парочкой. Спутницей молодого человека – красавец, атлет, он спрятался в утилизаторе, узнав, что яхта взята на абордаж Космическим Негодяем – оказалась не кто иная, как Вероника, дочь Первого Стратега Гьерры. Имея такую заложницу, можно было провернуть любую операцию. Тан моментально воспользовался подарком судьбы, ограбив банк Гьерры. Затем была двухдневная погоня, и шериф Люне, охотник за Таном, как он себя величал, вкрадчиво уговаривал Космического Негодяя отпустить девушку и сдаться властям. Тан О’Брайен мило беседовал с шерифом, с улыбкой сообщая подробности прежних преступлений. На третий день он завел преследователей в пояс астероидов и исчез. Прекрасную Веронику Тан выбросил, предварительно обесчестив, без скафандра в открытый космос. Сатана должен идти впереди своей славы!

Все эти приключения утомили Космического Негодяя. Он нуждался в отдыхе. Убедившись, что погоня потеряла его след, Тан развернул свой рейдер к оранжевой звезде Солл, поблизости от которой, в чреве карликовой планетки, была устроена тайная база, нора Космического Негодяя. Перед тем, как окончательно оторваться от преследовавших его хранителей, Тан имел содержательный разговор с шерифом Люне.

– Ты большой негодяй, Тан! – сказал шериф.

– Знаю, – не стал спорить Тан.

– Зачем ты убил девушку? – В голосе шерифа звучало непритворное возмущение.

– Потому что я Негодяй, – невозмутимо поведал Тан.

– Сдайся и можешь рассчитывать на снисхождение, – посулил шериф.

– Скостишь пару лет? – захохотал Тан, прекрасно осведомленный, что срок заключения, ожидающий его в случае поимки, равен пятидесяти четырем тысячам ста сорока девяти годам, не считая новой прибавки за последние три преступления.

– Ты очистишь свою совесть, Тан, – продолжал гнуть свое шериф.

– Отвяжись! – лениво велел Тан и с ухмылкой пообещал: – В следующий раз я побалуюсь совсем невинной девочкой.

– Негодяй, я поймаю тебя! – теряя самообладание, завизжал шериф,

– В этом твой долг, – сдерживая смех, с нравоучительной издевкой сообщил Тан.

– Знай, Тан О’Брайен, ты совершил свое последнее преступление! Скоро ты будешь пойман и предстанешь перед судом! – торжественно провозгласил шериф.

– Ты успокоил меня, – ответствовал Тан и оборвал разговор.

Его рейдер входил в пределы параболического кольца, включавшего в себя среди прочих и созвездие звезды Солл. Здесь Тан всегда умолкал, дабы не дать хранителям возможность засечь примерные координаты его базы. Вряд ли кто понимал это, но для того, чтобы заслужить почетное прозвище Космического Негодяя, мало было решимости без колебания пролить кровь. Требовалось научиться думать, не просто думать, а быть умнее сотен тысяч людей, которые денно и нощно охотятся за тобой. Вряд ли кто понимал это…

Сверкающая стрела рейдера пронизывала пустоту, лишенная связи и астропеленгации. Последнее было перестраховкой – область параболического кольца абсолютно лишена жизни. Здесь есть планеты, пригодные для существования человека, но едва ли найдется такой безумец, что отважится поселиться на самом краю Вселенной, где бушуют космические смерчи и вспыхивают сверхновые. В этом районе не было ни поселений, ни разведочных станций, ни даже вездесущих искателей приключений и легкой поживы. Лишь патрульные крейсера хранителей время от времени пронизывали разноцветные гирлянды звезд в поисках немногочисленных, прячущихся от справедливого возмездия, отщепенцев, первым из которых считался, вне всякого сомнения, Космический Негодяй Тан О’Брайен.

Робот–стюард, уродливый субъект с кубообразным телом и стальными манипуляторами, принес кофе. Тан принял бокал с трепетом тайного сластолюбца. Вопреки слухам, он ненавидел виски, но обожал кофе. Тан очень много делал вопреки. Зажмурившись, словно сытый кот, он принялся пить обжигающее варево. Его окружала стерильная тишина, наполненная лишь беззвучным перешептыванием звезд. Беззвучное перешептывание – скажете, нонсенс? Наверно, но Тан точно знал, что звезды перешептываются, сообщая друг другу свежие сплетни. Тан ощущал их голоса – тонкие и смешливые у оранжевых, задиристые у сверхновых, усталые у засыпающих. Он жалел этих, последних. Закономерно и естественно, когда умирает человек, столь слабый и несовершенный, но как же страшно, когда засыпает звезда, прекрасный цветок, достойный жить вечно. Тану приходилось видеть заснувшие звезды, однако он никогда не приближался к ним. Заснувшая звезда теряет свое естество. Она становится злобной и коварной, затягивая неосторожно приблизившихся гостей в свои хладные путы. Тан знал это, ему довелось быть свидетелем подобной смерти.

Рейдер мягко изменил курс, ложась на новую траекторию. Тан поставил пустую чашку и сладко потянулся. Тело наполнилось приятной истомой, расслабленный мозг блаженствовал. Тан представил, как славно проведет время на родной планетке, купаясь в волнах карликового моря и нежась в ласковых лучах звезды Солл. А ночами он будет любоваться спрятавшимися за панцирем атмосферы, неестественно далекими звездами. Ведь порой становится так утомительно ощущать близкое присутствие раскаленных светил.

– Мэйдей! Мэйдей!

Тан рывком привстал из кресла. Кто–то взывал о помощи. Вырывающийся из динамиков голосок был слаб и беззащитен.

– Мэйдей! Мэйдей! – тоненько, словно крохотная птичка.

Тан О’Брайен ухмыльнулся. Дешевый трюк! У хранителей всегда было туговато с фантазией. Он не клюнет на приманку. Тан попрочнее обосновался в кресле и вызвал стюарда.

– Еще кофе!

Мигая, перешептывались звезды, только теперь в их неслышный говорок врезался детский испуганный голос.

– Мэйдей! Мэйдей! – И совсем тихо, на выдохе: – Помогите, пожалуйста…

Быть может, Тана проняло это «пожалуйста», быть может, близость долгожданного отдыха расслабила его жестокую волю, но он вдруг сделал то, чего не должен был делать – Тан включил пеленгаторы.

Крик шел с маленькой планетки у желтой звезды. Однажды, давно, Тану О’Брайену довелось побывать здесь. Он обшаривал параболическое кольцо, ища укромный уголок. В числе прочих Тан осмотрел и эту безымянную планетку. Она была так себе, бывают и лучше. Вполне пригодная для жизни, но тусклая и неуютная. Мало солнца, зато в переизбытке влаги; душный липкий воздух, густой туман, обилие слизней, уродливых насекомых, пресмыкающихся и прочей нечисти. Хорошее место для ссылки, но не для уютного гнездышка. И кому только пришло в голову высадиться на ней?!

Коснувшись пальцем клавиши, Тан выключил пеленгатор. Его могли засечь, а это создало б лишние и ненужные трудности. В рубку вкатился стюард, бережно сжимавший манипуляторами поднос. Тан взял серебряный, оправленный в термоизолирующую оболочку бокал и подул на дымящуюся жидкость.

– Мэйдей! Мэйдей! Помогите! Помогите хоть кто–нибудь!

Тан дул на кофе, пристально разглядывая мечущиеся над черной поверхностью облачка пара. От голоса исходил непритворный страх. Кому–то было очень страшно. Тан невольно представил себе эту бездну ужаса, во власти которого находилось слабое, оторванное от мира существо. В низу живота родился рой холодных колких иголочек. Разделившись надвое, иголочки скользнули по ногам и несколько раз ощутимо кольнули в ступни. Тан мрачно усмехнулся. Страх? Подобного с ним не случалось уже много лет. Чей–то, чужой страх. Он отхлебнул кофе, и тот показался отвратительно кислым, словно в него сыпанули хинина. Тан едва не сплюнул.

Голосок продолжал настаивать:

– Мэйдей! Помогите! Отзовитесь, кто–нибудь! – И, наконец, с большой заминкой, словно с трудом находя в себе силы признаться: – Мне страшно…

И Тан не выдержал. Будь что будет! В конце концов, с чего это вдруг хранители непременно должны прощупывать именно этот район? И страх! Этот страх! Тана передернуло. Он включил связь и, кашлянув, проговорил:

– Внимание, слышу ваш сигнал. Что случилось?

С мгновение было тихо. Должно быть, голосок уже потерял надежду быть услышанным и внезапный ответ ошеломил его. Затем он очнулся и закричал:

– Помогите! Мы потерпели аварию! Здесь…

– Кто мы? – жестко перебил Тан.

– Папа, дядя Алрон и я.

– Кто ты?

– Я, Касси… – Голос осекся, после чего смущенно, хотя и не без доли жеманства, поправился: – То есть Кассиопея.

Тан усмехнулся – ну и имечко! Ему вдруг захотелось прервать разговор и забыть обо всем. Но он почему–то не сделал этого.

– Сколько тебе лет, Кассиопея?

Прежде чем ответить, голосок помедлил, должно быть, озадаченный, а может быть, и слегка обиженный подобным вопросом.

– Одиннадцать.

Тан машинально, не отдавая себе отчета в том, что делает, покачал головой.

– А где же твои папа и дядя?

Из динамиков донесся характерный звук, словно Кассиопея шмыгнула носом, после чего последовал ответ:

– Они ушли в лес и не вернулись.

Голосок звучал сдавленно. Тан понял, что девочка с трудом удерживается от того, чтобы не разрыдаться.

Идиотская, более того – мерзкая ситуация. Лес на безымянной планетке был далеко не самым лучшим местом для прогулок. С родными девочки могло случиться что угодно.

Тан замолчал, размышляя, и это молчание испугало голосок.

– Почему ты ничего не говоришь? Ответь! Не молчи, пожалуйста! – Из динамиков донеслись всхлипывания.

Ничто так не раздражало Тана, как слезы.

– Не плачь! – приказал он грубым тоном. – Я думаю, смогу ли помочь тебе.

– А разве можно поступить иначе? – высушив слезы, тут же отреагировал голосок.

– Можно, – ответил Тан. – Я спешу. Я очень спешу.

Он не хотел ни вдаваться в более подробные объяснения, ни тем более объявлять свое имя. Это было бы глупо. Тан все сильнее жалел, что ввязался в эту историю. Еще можно было положить ей конец, просто оборвав разговор, но Тан знал, что не сможет так поступить.

Еще мгновение назад он не был уверен в этом, но за это мгновение голосок произнес фразу, от которой что–то оборвалось в груди Тана.

– Помоги мне, пожалуйста! – Она здорово говорила свое «пожалуйста», эта плачущая девчонка. С такой надеждой и беззащитностью, что Тан понял, он не сможет отключить передатчик и позабыть об этом разговоре.

– Хорошо, – сказал он, удивляясь самому себе. – Я вытащу тебя. Дай точный пеленг.

Тан почти физически ощутил, как обрадовалась девочка. Так радуется приговоренный к смерти, когда ему объявляют, что палач болен и нужно подождать пару дней, пока ему не станет лучше.

– Сейчас, сейчас… – После краткого оживления в голоске появилась растерянность. – Я… не знаю, как дать этот самый пеленг.

– Около режекторной панели есть ряд из пяти красных кнопок. Надо…

– Я не знаю, где режекторная панель.

Тан О’Брайен беззвучно выругался.

– Ну хорошо. Ничего не трогай. Я попытаюсь найти тебя и так. Только нужно, чтобы ты постоянно что–нибудь говорила. Я буду искать тебя по голосу.

– А что я должна говорить?

Тан почувствовал нешуточное раздражение.

– Что хочешь. Рассказывай о себе, о своем папаше, о бабушке, о той дерьмовой планетке, на которую тебя занесло, о звездах, лужах, облаках… Давай, не молчи! – велел он, включая пеленгаторы на полную мощь.

– Я буду петь, – решил голосок.

– Хорошо, пой. – Тан кисло скривился. – Только не переставая.

И девочка запела. Тоненький голосок ее ломался, словно туго натянутая струна, но пела она удивительно хорошо. До того хорошо… – Тан попытался ухмыльнуться, но внезапно обнаружил, что у него в горле образовался комок.

– Дерьмо! – выругался он, сглатывая.

Рейдер уже изменил курс и летел к мерзкой планетке, на которой Тану, если разобраться, было нечего делать. Тан О’Брайен, не шевелясь, сидел в кресле и слушал незатейливую песню. Вот она закончилась, и девочка тут же начала новую – о доме и теплых розовых яблоках. По щеке Тана катилась крохотная слезинка, и он не делал ничего, чтобы избавиться от нее.. Как же хорошо она пела!

– Ну хватит!

Тан ударил по клавише двигателей, заставляя их реверсировать ход. Корабль взбрыкнул, словно необъезженная лошадь, и, задрожав, повис в пустоте.

– Хватит этих глупостей! – негромко пробормотал Тан себе под нос. – Сейчас же домой! Домой!

Он не сказал вслух ни слова, но девочка будто почувствовала перемену в настроении своего спасителя и оборвала песню.

– Ты летишь ко мне? – спросил голосок.

– Да, – солгал Тан.

– Как хорошо, – мечтательно протянула она. – Скоро ты придешь и заберешь меня отсюда. Ты не представляешь, как же мне было страшно, пока я не услышала твой голос. Такой добрый голос.

Тан издал приглушенный рык. Рука против собственной воли потянулась к пульту и задала прежний курс. Вздрогнув, рейдер устремился к планете.

Девочка молчала. Ее голос был нужен Тану для пеленга.

– Пожалуйста, пой! – попросил он и сам удивился своему «пожалуйста».

Она возликовала, поняв, что Тан не бросил ее. Из динамиков вновь вырвался звонкий и ломкий, словно весенняя капель, голос. Тан долго хмурился, слушая его, но в конце концов не выдержал и улыбнулся…

Планета выросла перед обзорным экраном мутным сизеватым блюдцем. Ее атмосферу переполняли электромагнитные смерчи и туманы. Точка пеленга на экране стала нечеткой – помехи расслаивали структуру звука. Тан не стал спешить. Он никогда не спешил, это было не в его правилах. Торопыги заканчивали карьеру в казематах Черного форта, откуда не было выхода. Тан рассчитывал умереть в космосе или в своем доме у звезды Солл. Потому он не бросился сломя голову вниз, а несколько раз облетел вокруг планетки, тщательно изучая ее. Пеленгаторы засекли лишь один источник излучения. Именно оттуда доносился голосок. Если это и окажется ловушкой, Тан знал, как выбраться из нее. Закончив очередной виток, он положил руки на штурвал ручного управления. Пора!

– Пой громче! – бросил Тан и направил корабль вниз…

Прорвавшись через тройной слой облаков, рейдер сел на небольшой равнине, замкнутой небольшим болотцем и извилистой стеной ярко–зеленого леса. Электромагнитные потоки разрушили звуковой сигнал, связывавший Тана с девочкой; потребовалось время, чтобы восстановить его. Он испытал громадное облегчение, вновь услышав тонкий голосок.

– Где ты? Почему молчишь?!

Тан улыбнулся своей невидимой собеседнице.

– Я здесь. Я уже сел. Тебе надо потерпеть еще немного.

– Я потерплю.

– Вот и умница. Теперь слушай меня. Объясни подробно, где находишься.

Последовала небольшая заминка – Тан понял, что девочка осматривается вокруг, – затем голосок сообщил:

– Здесь лес.

– И все?

– Нет. Справа виднеется верхушка какой–то горы.

– Она большая?

– Да, очень!

Тан включил камеры панорамного обзора и осмотрел окрестности. Видимость была отвратительной. Белесая дымка плотно окутывала землю и небо, позволяя рассмотреть лишь участки, находящиеся в непосредственной близости от корабля. Тан включил сканеры. Изображение приобрело схематичность, но стало куда более отчетливым. Теперь он мог сориентироваться.

В той стороне, откуда шел сигнал, было три горы, но ни одну из них Тан О’Брайен не назвал бы большой. Впрочем… Тан внезапно понял, что ему, видевшему грандиозные пики Армагаски, любая гора теперь кажется небольшой. Но что могла видеть в своей жизни эта маленькая девочка!

– Опиши мне ее.

К удивлению Тана, описание вышло более чем профессиональным.

– Серая, с багровыми прожилками, левый склон градусов на пятнадцать положе, чем правый.

– Цвет мне ни к чему, – пробормотал в ответ Тан. Сканированные изображения вершин появились на экране. Более других Тану приглянулась гора, ближайшая к кораблю. Она в точности соответствовала описанию девочки. И это было плохо; и Тан, и девочка видели гору примерно с одного направления, а значит, потерпевший аварию корабль лежал посреди леса, и Тан не мог рассчитывать на пеленгаторы. Густые заросли и низко висящие облака делали их бесполезными.

Тан задумался. Он попал в непростую ситуацию. Простирающийся впереди лес, едва различимый в плотной белесоватой дымке, если верить сканеру, был огромен. Отыскать в нем корабль, не имея возможности определить хотя бы примерное положение его, было равносильно попытке найти золотую крупицу в груде морского песка. Помимо этого сама по себе прогулка обещала быть нелегкой. Тан О’Брайен хорошо знал, что представляет собой подобный лес, чьи непролазные заросли таят массу неожиданностей, как правило, неприятных. Почесав голову, Тан вздохнул. Он все более отчетливо сознавал, что взялся не за свое дело. Вот если бы посреди этого леса были алмазные копи или потерпевший аварию транспорт–сейф – ради этого можно было б рискнуть. Но подвергать себя опасности ради какой–то писклявой девчонки мог только полный идиот. Тан беззвучно выругался и встал. Пора было собираться.

Первым делом Тан извлек герметичный скафандр из сверхпрочного пластика. Не уступая по прочности титановой броне, скафандр был легок, удобен и даже щеголеват. Затянутый в серебряную оболочку, Тан походил на обаятельного призрака. Воздух снаружи был вполне пригоден для дыхания, но Тан решил взять с собой кислородный баллон – на всякий случай. Следом на свет появились контейнер с обезвоженными пищевыми концентратами, таблетки сухой воды, аптечка и сигнальные ракеты. Из оборудования Тан взял лишь ручной радар, настроенный на волну рейдера, и магнитометр. Теперь предстояло отобрать оружие. Тан делал это долго и тщательно. В конце концов он остановился на короткоствольном бластере, плазменных гранатах и ноже с длинным массивным лезвием. Довершил этот арсенал огнемет – оружие, способное охладить пыл любого агрессора из числа тех, что водятся на подобных планетках. Облачившись в скафандр и нацепив поверх амуницию, Тан предстал перед висевшим на стене зеркалом. На него взирал разряженный как боевой петух недоумок, явно решивший поиграть в космических рейнджеров. Давненько Тан не ощущал себя таким идиотом. Покуда он рассматривал себя, до слуха долетел едва различимый звук. Тан насторожился. Послышалось? Нет, звук повторился, и Тан поспешил в рубку. Девочка плакала. Она не смогла дозваться Тана и, конечно же, ей было страшно. Тан поймал себя на том, что расправляет плечи.

– Ничего не бойся! Я уже иду.

Память не подвела Тана – планетка оказалась весьма неуютной. Воздух был сырой и далеко не теплый. Лицо Тана мгновенно покрылось мелкими, липкими на ощупь капельками. Немного постояв, чтобы освоиться, Тан затворил люк и неторопливо двинулся вперед. Его путь пролегал по лужайке, выглядевшей вполне безобидно, но Тану было хорошо известно, сколь обманчивы могут быть пасторальные пейзажики на диких неизведанных планетках. Потому он держал пальцы на рукояти бластера и успел отреагировать, когда выскочившая, казалось, из–под земли тварь попыталась вонзить клыки в его ногу. Выстрел разнес тварь вдребезги, так что Тан даже не смог как следует рассмотреть ее. Скорей всего это был слизняк, примитивный, но вооруженный двумя рядами отличных клыков. Не желая понапрасну рисковать, Тан надел на голову шлем и лишь тогда продолжил путь. Бластер насовсем перекочевал с пояса в руку и был готов к любым неожиданностям.

Однако до самого леса Тана никто не потревожил. Казалось, планетка затаилась и заманивала непрошеного гостя в замаскированные тенета. Достигнув передних деревьев, Тан замедлил шаг и обернулся. Серебристая сигара корабля дрожащим силуэтом смутно вырисовывалась в молочной дымке. Тану стало тоскливо. Еще можно было повернуть и продолжить путь к звезде Солл. Тану стоило немалого труда совладать с навязчивым искушением. Он пересилил себя, а пересилив, связался с девочкой и поинтересовался:

– Ну, как дела?

– Нормально, – сообщил голосок. – Я жду тебя.

– Твои родные не вернулись?

– Нет.

– Тогда я иду.

Бросив прощальный взгляд на корабль, Тан шагнул вперед и через мгновение был поглощен зеленым хаосом леса…

Уродливый лес. По крайней мере, с точки зрения Тана О’Брайена. Здесь не было ни опушки, ни обычно встречающихся прогалин, ни лужаек. Деревья росли столь плотно, что облаченный в скафандр человек был не в состоянии пробраться между ними. Сплошная зеленая стена, наполненная зловещим шелестом и угрожающим покачиванием лиан. Лес был живым существом, а всех живых существ Тан делил на две категории – друзья и враги. Друзей было мало, точнее, один – кот Маслик, пропавший, когда Тану было четырнадцать. Все остальные относились к числу врагов, а Тан разговаривал с врагами лишь на одном языке – языке силы. Вернув бластер в гнездо на поясе, Тан извлек из–за спины огнемет. Узкая полоса огня рассекла сплетение зеленых арабесок. Трескуче закричали деревья, растворяемые в напалмовом вихре. В огненно–красных клубах извивались, умирая и чернея, причудливые стебли лиан и колючая поросль. Воздух заполнился жирным чадом. Языки пламени еще продолжали свое пиршество, когда Тан шагнул вперед. Его скафандр не боялся огня.

Идти было нелегко. Остатки растений опутывали ноги, и без того увязавшие в жидкой грязи, которой были залиты подножия деревьев. Тан продвигался медленно, словно испорченный киборг. Примерно через пятнадцать шагов ему вновь пришлось пустить в ход огнемет, вновь заставив деревья корчиться от боли. И опять нужно было ждать, пока осядет стена огня, и, утопая по щиколотку, медленно брести вперед. Так он и шел, пробивая черную просеку до тех пор, пока огнемет не выплюнул последнюю жиденькую струйку. Тогда Тан остановился и огляделся. Он углубился далеко в лес и совершенно растворился в нем. Со всех сторон клубился густой, без единого просвета, вихрь растений, выжженный напалмом проход терялся в блеклой пелене тумана.

Тан кашлянул и, подавив желание сплюнуть, проглотил слюну.

– Кассиопея, как дела?

– Отлично, – немедленно откликнулась девочка. – А у тебя?

– Тоже неплохо. Я уже недалеко. Послушай, сейчас я выпущу ракету. Если увидишь ее, попытайся подсказать мне направление. Это можно сделать таким образом. Представь треугольник, одна из вершин которого – это ты, вторая – гора, а третья – ракета. Определи примерную величину угла в вершине, которую образует ракета. Поняла?

– Поняла, не маленькая! – звонко сообщил голосок. – Пускай!

Тан извлек из–за пояса ракетницу, направил ее вертикально вверх и нажал на спуск. Руку толкнуло легкой отдачей. Скользнув, ракета исчезла в белесой пелене. Тан ощутил прилив ярости. «Она не увидит! – подумал он. – Черт бы побрал эту планету с ее лесами и туманами!»

Он не ошибся. Девочка не откликалась, и Тан был вынужден спросить:

– Ну как, ты видела ее?

– А разве ты ее уже выпустил?

– Да! – раздраженно рявкнул Тан.

– Но я ничего не вижу!

Тан немного помолчал, после чего пробормотал:

– Наверно, я еще далеко от тебя. Жди.

– Хорошо, – покорно согласился голосок. – Тебе не скучно? А то я могу спеть тебе песенку.

– Мне весело! – Тан с отвращением оглядел увязшие до середины голени ноги. В жирно блестящей грязи мельтешили белые черви. – Мне весело!

Выбросив опустошенный баллон, Тан вставил в огнемет новый. У него остался в запасе всего один, и Тан пожалел, что не догадался взять их побольше. Огнемет в подобной ситуации мог с успехом заменить все остальное оружие. Но менять что–либо было поздно, и Тан принялся выдирать из грязи ногу, намереваясь продолжить путь. Болотце противно всхлипнуло, и Тан полетел вперед.

В самое первое мгновение он не понял, что произошло. И лишь навалившаяся на спину тяжесть подсказала Тану, что у него возникли проблемы. За всеми этими разговорами он зазевался и позволил застать себя врасплох. Напавший был огромен и неимоверно тяжел. Упав на Тана, он вдавил его в грязь, не давая шевельнуть ни ногой, ни рукой. У врага не было зубов или, по крайней мере, он не торопился пустить их в ход, но это было слабым утешением. Скафандр Тана мог выдержать колоссальные нагрузки. Трудно представить такую тварь, которая смогла б прокусить его. С этой стороны у Тана не возникало опасений, чего нельзя было сказать о фильтрах. Жидкая грязь совершенно забила их, преградив доступ воздуха. Тан попытался прочистить фильтры, резко освобождая легкие, но очень быстро убедился в тщетности своих усилий. Расплющенный, словно подопытная лягушка, он начал задыхаться. Мозг разрывался от ярости, а сердце уже трепетало, предчувствуя близкий конец. Но Тан был не из тех, кто поддается позывам сердца. В его планы не входило обрести конец на этой паршивой, затерянной на краю Вселенной планетке, задохнувшись под тяжестью мерзкого слизняка. Невзирая на сковывающую члены тяжесть, Тан начал ерзать, пытаясь дотянуться до бластера. Он погружался все глубже и глубже, в гаснущем сознании уже плясали разноцветные черточки, но Тан не сдавался. Он все–таки дотянулся – не до бластера, до ракетницы, и стиснул пальцами ее рубчатую рукоять. Теперь следовало вывернуть руку наружу. Втянув живот, Тан стал медленно протаскивать оружие в образовавшуюся щель. Тем временем свалившаяся на него тварь начала подавать признаки жизни. Тан почувствовал прикосновение сразу в нескольких местах – под коленями, на спине и самое настойчивое в том вместе, где шлем соединялся с воротом скафандра. Тварь была не столь глупа. Еще одно усилие, еще… Рука с ракетницей вылезла из–под туловища. Теперь нужно было вывернуть кисть таким образом, чтобы направить ствол ракетницы вверх. Чувствуя, как хрустит запястье, Тан сделал это и, почти теряя сознание, нажал на спуск. В тот же миг Тан ощутил чудовищной силы удар. Ощущение было такое, словно на него свалилась бронированная плита. А затем вдруг стало легко–легко. Телу хотелось лежать и наслаждаться пришедшим покоем, однако мозг нашел в себе силы воспротивиться этому опасному желанию. Опершись на руки, Тан с трудом вырвал туловище из грязи и сорвал шлем. Существо, представшее его глазам, не могло вызвать ничего, кроме ужаса и отвращения. Громадное, бесформенное, оно походило на кусок протухшего мяса, вооруженное, однако, десятком коротких массивных щупалец. Голова у твари отсутствовала совершенно, а вот пасть была – здоровенная, прихотливо обрамленная венчиком извивающихся отростков, напоминающих кокетливую бородку. Ревя от боли, тварь кинулась на Тана. Человек находился в невыгодном положении – наполовину увязший в грязи, лишенный огнемета, с бластером на поясе, – но исход поединка остался за ним. Тан выстрелил дважды, и обе ракеты попали точно в цель – прямо в ужасный, отвратительный рот. Брызнули ошметки плоти. Издав вопль, существо отпрянуло. Тан воспользовался этим и сорвал с пояса плазменную гранату. Сверкнула яркая вспышка, и тварь поглотило огненным вихрем. Обезумев от боли, она бросилась напролом через заросли, но сумела преодолеть лишь несколько метров, после чего рухнула и затихла. Освободившись из цепких объятий грязи, Тан подобрал валявшийся неподалеку шлем и, шатаясь, отошел к дереву, где земля была не такой вязкой.