Текст книги "Анатомия страха"

Автор книги: Джонатан Сантлоуфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

11

Утром позвонила Терри Руссо. Сообщила, что меня включили в ее группу, занимающуюся расследованием убийств с загадочными рисунками. Ничего не поделаешь, пришлось приехать, и она сразу повезла меня в морг.

Моя бабушка никогда бы не поверила, что все это просто так. Она бы сказала, что детектива Руссо привел ко мне какой-то ори.

И вот я в морге. В нос шибало формалином, не помогала даже специальная мазь, которую я забил в ноздри. Запах смерти. Если я ее обоняю, значит, и дышу ею? Неужели?

– Человек не видел, кто в него стрелял. Пуля прошла через мозжечок и вышла через лоб, – произнес патологоанатом, усталый пожилой человек. Его рабочий халат был заляпан пятнами крови и какими-то ошметками.

Терри Руссо тронула меня за руку.

– Я подумала, что для вас будет полезно увидеть не только рисунки, но и как выглядит убитый в реальности.

Я вгляделся в его лицо. Типичный латиноамериканец, лет тридцати пяти. Терри протянула мне рисунок в полиэтиленовой упаковке:

– Его сделал тот же человек?

– Наверное, так, но мне надо посмотреть остальные рисунки, положить их рядом и сравнить.

– Мы это сделаем потом, в моем кабинете.

Я продолжал рассматривать труп на рисунке и на столе морга.

– Убийца очень похоже изобразил его. Значит, заранее приговорил к смерти и следил за ним. Почему?

– Это главный вопрос, – отозвалась Руссо.

– Есть свидетели?

– Пока нет. Но я хочу, чтобы вы поговорили со всеми, кто общался с ним незадолго до гибели. Может, они что-нибудь знают.

– Я должен нарисовать что-либо по их описаниям?

– Попробуйте.

– Хорошо.

Маска на губах Терри не скрыла ее улыбку.

– У меня назначена встреча. – Она посмотрела на часы. – Начинайте без меня. Вот адрес и номер телефона жены убитого.

– Но ведь его еще не похоронили.

– К сожалению, это произойдет не скоро. А вам необходимо побеседовать с ней сейчас, пока все факты еще свежи в ее памяти.

Женщине, которая открыла дверь, было лет тридцать пять, но в данный момент ее возраст не поддавался оценке. Бледное изможденное лицо, покрасневшие глаза. Я показал ей свой жетон. Она устало вздохнула и пропустила меня в квартиру. Их дом находился в нескольких кварталах от того места, где жили Хулио и Джессика. Восемьдесят шестая улица и Парк-авеню.

– Примите мои соболезнования. Я хочу вам помочь.

Она равнодушно пожала плечами:

– И как вы собираетесь это сделать?

– Помогу найти убийцу.

В гостиной все стены украшали картины. И не какие попало, а настоящие произведения искусства. Энди Уорхол – «Коробка из-под щеточек для мытья посуды "Брилло"», работа холодного минималиста Роберта Манголда, пейзаж Катрин Мерфи, портрет кисти Чака Клоуза. Очень дорогая эклектика.

– Любопытная коллекция, – промолвил я.

– Это был предмет страсти Роберто. Но мне эти картины тоже нравятся. – Женщина с трудом выдавила слабую улыбку. – Он начал собирать их в восьмидесятые, после бума на Уолл-стрит.

– Ваш муж был биржевым маклером?

– Нет. У него был собственный капитал.

– То есть он преуспевал?

Она тяжело вздохнула:

– Да.

Мне удалось разговорить ее на тему искусства. Она сказала, что Уорхола ее муж купил недавно на аукционе, выложил свыше миллиона.

Вскоре я решил, что пора переходить к делу.

– Вы не могли бы рассказать по порядку, как проходил тот вечер, когда его убили?

– Это случилось вчера.

– Да, вчера. Но ловить преступника надо по горячим следам.

– Тут нечего особенно рассказывать. Роберто вдруг занервничал, собрался сходить купить газету. Я напомнила ему, что мы выписываем «Таймс» и «Джорнал», их приносят каждое утро, но, если Роберто что-либо решил, спорить с ним бесполезно. – Она всхлипнула. – Если бы только он тогда послушал меня.

– Не надо себя ни в чем винить, миссис Акоста.

– Кемпбелл. Я оставила девичью фамилию.

– Миссис Кемпбелл, вы ни в чем не виноваты. Вашего мужа подстерег коварный убийца. Мы должны найти его.

– Я все это сообщила полицейским, но могу повторить. Роберто ушел в магазин на Лексингтон-авеню за «Уолл-стрит джорнал» и не вернулся. Выстрелов я не слышала. И просто не могу представить, почему его убили. Ведь у Роберто не было врагов.

Я раскрыл блокнот и объяснил, зачем это нужно. Она недоуменно поморщилась, но я убедил женщину закрыть глаза и перебрать в памяти события прошлой недели.

– Не встречался ли поблизости от дома кто-нибудь, показавшийся вам подозрительным? Кто угодно. Например, мальчик-посыльный, который вел себя странно.

– Н-н-нет. Хотя… Был тут один человек, я видела его два раза. Нет, три. Он ничего не делал, просто стоял на углу Парк-авеню. Мне показалось странным, что он так долго стоит и смотрит на наш дом.

– Человек чернокожий или белый?

– Белый, но я видела его издали. Он стоял на той стороне улицы. Не сводил глаз с нашего подъезда. Когда мы вышли, я его сразу узнала – это было во второй раз – и сказала Роберто, но он посоветовал не обращать внимания. Мы поцеловались, как обычно, при расставании, и… – Она осеклась, промокнула платочком глаза. – Извините.

– Что произошло потом?

– Ничего. Роберто уехал на работу, а я посмотрела туда, где стоял этот человек, но его там уже не было.

– И все?

– Нет. Я бы, наверное, о нем не вспомнила, если бы он не появился опять, на следующий день. Понимаете, люди просто так, без дела, на Парк-авеню не болтаются. Я подумала, может, он риелтор, присматривается к дому. Однако этот человек не был похож на риелтора.

– Почему?

– Не знаю. У меня просто возникло… такое ощущение. Может, потому, что на нем была бейсбольная кепка.

– Что еще в нем было примечательного?

– Длинное пальто. Но видела я его в основном со спины. Он сразу же отвернулся, как только почувствовал, что я смотрю на него. Подул ветер, и пальто чуть приподнялось снизу.

Я начал рисовать. Миссис Кемпбелл негромко охнула.

– О Боже… Вы полагаете, это был он, который… – Она взглянула на мой набросок. – Да. Я запомнила его вот таким.

– Попробуйте описать его лицо.

Она отрицательно покачала головой:

– Нет, лица я не видела. Он стоял далеко.

– Но вы сказали, мужчина белый.

– Да, я совершенно уверена. Не знаю почему.

– А рост? Он высокий или низкий?

– Трудно определить… скорее высокий.

– Попробуйте вспомнить, почему он показался вам высоким?

Она закрыла глаза.

– Он… стоял, опершись на столб уличного фонаря, и его голова почти доставала до таблички, где написано, когда можно и когда нельзя там парковаться. Вот почему он показался мне высоким.

– Замечательно.

– Если бы только… – Она опять заплакала.

Я попытался успокоить ее, вернуть к рисунку, но вошла экономка и так сердито посмотрела на меня, что я быстро извинился и ушел.

12

Я приехал домой, достал из холодильника пиво, сел за рабочий стол и раскрыл блокнот. Посмотрел, что удалось сделать. Да, порадовать Руссо пока нечем.

Вспомнил свою последнюю подружку, которая перед расставанием сказала, что через полгода – а именно столько времени мы встречались – я не стал для нее ни на йоту ближе.

Оглядел гостиную. Старая мебель, пожелтевшие, когда-то белые стены. Мне в принципе нравилось, что, не считая управляющего, я единственный жилец в этом доме, где остальные помещения занимали небольшие мастерские и офисы. Но в данный момент здесь было одиноко. Пять лет назад я получил лицензию художника, имеющего право на студию. Это означало, что мне официально позволено жить в офисных помещениях, по ночам необитаемых.

Я решил закончить рисунок человека в длинном пальто. Добавил еще теней. Но лицо отсутствовало, и с этим ничего нельзя было поделать.

Я выпил еще пива, включил проигрыватель и послушал музыку. Перед глазами возникла привычная картинка – одна из вариаций, какая преследовала меня многие годы. Я допил пиво, прибавил громкость. Но ни регги, ни рэп по-испански с примесью сальсы от печальных воспоминаний меня не отвлекли.

Оставаясь один, я всегда думал об отце. Отец… Он был для меня Суперменом, Бэтменом и всеми остальными необыкновенными людьми. Я попытался вспомнить приятное. Как отец учил меня орудовать битой, рассказывал о своем кумире Роберто Клементе, первом пуэрториканце, пробившемся в высшую бейсбольную лигу, о наших походах на стадион, в планетарий. Он привил мне любовь к музыке и кино. Мы посмотрели с ним сотни фильмов. Никогда не забуду, как мой крутой папа заплакал на «Удивительном путешествии», сентиментальном фильме о потерявшихся собаке и кошке, и я понял, что мне позволено тоже заплакать.

Поначалу он носил форму, стандартную синюю, а вскоре, когда мне исполнилось двенадцать, переоделся в костюм наркополиции – джинсы, кожаная куртка, темные очки в тяжелой оправе.

Скверно я повел себя потом, очень скверно. Прогуливал уроки, в середине дня ездил с Хулио на метро в центр, мы курили травку, нюхали кокаин в переулках, заброшенных домах. И вот наконец папа нашел дома мою заначку с наркотиками.

Он убежал искать этого торговца – убежал, чтобы больше никогда не вернуться, – а я отправился искать Хулио. Нам обоим не терпелось покурить. Помню, в тот вечер было очень душно. В Эль-Баррио все высыпали на улицу. Старики сидели на ящиках из-под молока, играли в домино, бегали дети, из динамиков гремела музыка, мужчины и женщины танцевали. Темнота маскировала все изъяны, мусор и прочее, и улица казалась мне очень красивой. Лунный свет серебрил кожу танцующих.

Мы с Хулио гуляли по улицам, раскурили несколько закруток, выпили бутылку рома. Поход закончили в кинотеатре. Я тупо смотрел на экран, но не видел ничего, кроме отцовского лица, напрягшегося от крика. К трем часам ночи я достаточно протрезвел, чтобы осознать, что мне предстоит с ним встретиться. Начал канючить, просить Хулио пойти со мной – мне казалось, что с ним будет как-то полегче, – но он уперся и ни в какую.

Я попытался стряхнугь воспоминания: выпил еще пива, поставил диск, где было много барабанов и перкуссии, – и в конце концов мне это удалось. Но на смену пришло беспокойство: я не справлюсь, разочарую детектива Терри Руссо, ведь я прежде по убийствам не работал.

Через пару секунд напомнил себе, что работал по убийствам, много раз, только иначе. Вдруг бросился к чулану, долго там рылся, пока не нашел револьвер «смит-и-вессон» с символикой полицейского управления Нью-Йорка, тридцать восьмого калибра, с тяжелым дулом. Я не прикасался к нему с тех пор, как бросил активную полицейскую работу, хотя разрешение у меня имелось. С удовольствием сжал рукоятку из нержавеющей стали, но сразу вспомнил, почему сменил его на карандаш.

Я вернулся к рабочему столу, начал новый рисунок. Через некоторое время присмотрелся и вздрогнул. Черт возьми, что это такое? Откуда это пришло? Может, я опьянел? Выпил слишком много пива? Но в любом случае протрезвел, рассмотрев свой рисунок.

Опять вспомнил отца, как он всегда поощрял мои занятия рисованием. Приносил мои удачные рисунки в участок, прикреплял внутри своего шкафчика для переодевания. Он гордился мной и моим талантом. В тот злосчастный вечер он несколько раз повторил, что я особенный, Бог наградил меня даром и я не имею права так мерзко транжирить свою жизнь.

Как мне хотелось, чтобы он оказался сейчас здесь! Я мог бы рассказать ему о своих успехах, о том, что я сделал все, как он мечтал. Но подобных подарков жизнь никогда не преподносит.

13

Утром я показал свои наброски Терри Руссо.

Она посмотрела на «глаза», недоуменно пожала плечами. А вот человек в пальто ее заинтересовал.

– Жена Акосты кое-что вспомнила, – пояснил я и поведал о человеке, наблюдавшем за подъездом.

– Это уже кое-что, – произнесла Терри. – Я сделаю копии рисунка и раздам копам, чтобы они показали людям, живущим в том районе. Может, кто-нибудь опознает. – Она разложила на столе рисунки с мест, где были совершены убийства. – В прошлый раз вы определили, что наш подозреваемый правша, аккуратен и обуреваем навязчивой идеей. Теперь у нас три рисунка. Может, разглядите в них что-нибудь еще?

Я просмотрел рисунки.

– Да, их выполнил один человек, теперь я не сомневаюсь. Одна и та же уверенная манера рисования. К тому же парень не лишен таланта. Изучал теорию перспективы. У Мантеньи, итальянского художник эпохи Возрождения, есть картина, где распятый Христос изображен вот в такой перспективе. И мне пришло в голову, что убийца представлял свои жертвы будто распятыми.

– Вы считаете, это имеет какой-то смысл?

– Трудно сказать. Может, он воображал их мучениками? Хотя вряд ли. Скорее уж себя. Или просто хотел показать, какой он хороший художник… и убийца. – Я снова внимательно изучил рисунки. – Мне кажется, он заранее моделирует их гибель.

– Конечно. Он тщательно готовится к этому.

– Да. Но не просто готовится. Вначале убивает их в своем воображении и переносит это на бумагу. – Я постучал пальцем по рисунку, где был изображен чернокожий мужчина из Бруклина. – Вот этот человек получил пулю в грудь. Убийца нарисовал это, а затем в точности исполнил. А если у него такой ритуал?

Терри кивнула.

– Но почему он выбрал именно этих людей? Наверняка не случайно.

– А что о них известно?

– Первый – студент старшего курса колледжа, двадцать один год. Проводил время с приятелями в баре. Убит вблизи автостоянки, где он поставил машину, в трех кварталах от бара.

– Приятели ничего не видели? Может, за ними кто-нибудь следил?

– В момент убийства они находились в баре. Говорят, что ничего подозрительного не заметили.

– А второй?

– Его зовут Харрисон Стоун. Он приехал на метро. Застрелен в четырех кварталах от станции. В это время по улице прогуливалась пожилая пара. Женщина говорит, что видела кого-то, склонившегося над убитым. То, что человек мертв, она обнаружила, когда они с мужем подошли ближе. Рядом уже никого не было.

– Она успела хоть как-то разглядеть того, который склонялся над убитым?

Терри усмехнулась:

– Утверждает, что это был мужчина.

– А ее муж что-нибудь заметил?

– Он слепой. Буквально.

– И никто в это время не проезжал мимо? Ни одного такси?

– Там тупик, практически нет движения.

– Вы сказали, что несчастный Харрисон Стоун прошел четыре квартала. Преступник мог застрелить его раньше, но почему-то медлил. Значит, знал, что там дальше тупик. – Я закрыл глаза, попытался представить, как это происходило, но не сумел. – Мне нужно побывать на месте преступления. И я хочу побеседовать с женщиной, которая видела человека, склонившегося над трупом. Может, в ее сознании что-либо запечатлелось, о чем она не подозревает.

Лицо Терри прояснилось. Видимо, этих слов она от меня и ожидала.

– У меня сейчас дела, примерно на час, – произнесла она, – а потом вместе поедем в Бруклин. Хорошо?

Я кивнул.

– После вы поговорите с парнем, приятелем убитого студента, который жил с ним в одной комнате в общежитии. Они общались незадолго до несчастья. – Руссо посмотрела мне в лицо. – У нас трое убитых, Родригес. Неужели никто ничего не видел?

Проводив Натана, Терри подошла к столу и взглянула на его рисунки. Человек в длинном пальто, жутковатый глаз крупным планом. Может, женщина из Бруклина что-нибудь добавит? В любом случае включение Родригеса в группу оправдывало себя. Особенно с учетом теперешней ситуации, когда к расследованию подключились федералы.

Она вспомнила сегодняшнее совещание, где агент ФБР Моника Коллинз бросалась терминами вроде «методология» и «виктимология» [17]17
  Наука, изучающая поведение жертв преступлений, которое могло их спровоцировать.


[Закрыть]с таким видом, будто она это изобрела, не забывая всякий раз спросить Терри, понятно ли она излагает. Та с улыбкой отвечала, что в основном попятно, но все равно большое спасибо, что вы спрашиваете. Стерва. Ну почему женщины так выпендриваются друг перед другом, стараются хоть чем-нибудь да навредить? Разве не должно быть наоборот? Разве они не должны вести себя друг с другом как сестры? Мужчины поступают иначе. Либо хватают тебя за задницу, либо вообще не обращают внимания. А женщины с улыбочкой норовят подставить тебе подножку.

Дентон вел совещание с таким видом, словно действительно знал все подробности расследования, хотя отчет Терри прочитал за десять минут до начала. Разумеется, не упустил возможности пофлиртовать с агентом Коллинз, постоянно улыбался ей своей знаменитой сексуальной улыбкой. Она, бедняжка, не догадывалась, что на самом деле шеф полиции Нью-Йорка Дентон флиртовал не с ней, а с ФБР.

Федералы занимались тем, что собирали данные о расследовании и отправляли в Квантико. О том, что полицейское управление Нью-Йорка передает дело им, пока ничего сказано не было. Но по умолчанию считалось, что руководство осуществляет ФБР. В общем, теперь, что ни найдешь, надо нести к ним. Вот такая ситуация.

Терри окинула взглядом рисунки, оставленные преступником на месте убийства, которые разложила для Родригеса. Убиты трое. Мужчины. Чернокожий, латиноамериканец и белый. Если бы не студент колледжа, белый молодой человек, то можно было подумать, что убийства совершены на почве расовой ненависти. А так вроде ни то ни се.

14

Перри Дентон отправил в рот таблетку, пять миллиграммов успокоительного, запил двумя глотками кофе без кофеина. Не так уж это необходимо, но помогает расслабиться. Если надо, он бросит принимать в любую минуту. Но сейчас наступило сложное время.

Телефон зазвонил в шестой раз. Он раздраженно снял трубку.

– Когда ты будешь дома, Перри?

– А что случилось?

– Ты забыл, что у нас гости?

«Конечно, забыл. Где эта чертова секретарша? Я же просил не пропускать звонки от жены».

Из головы не выходило утреннее совещание с федералами. Хорошо, что они подключились к расследованию, но еще лучше, если бы они совсем забрали его себе. Прежде чем газетчики пронюхают, что в городе орудует маньяк.

– Я буду дома поздно. У меня дел выше головы.

«Какого черта? Ведь я администратор. Мое дело – надзирать за работой всех подразделений полиции Нью-Йорка, а не вникать в подробности каждого преступления. Вот этот псих почему-то решил прикончить двоих, черного и латиноса. Ну и ладно. Так нет, он за компанию прихватил еще и студента. Белого, но самое главное – из богатой семьи. Шум обеспечен».

– Во сколько ты придешь, Перри? – Певучий голос жены прервал его размышления. – Мне неудобно постоянно искать для тебя оправдания.

– И не надо их искать! – Дентон швырнул трубку. – Дениз!

В дверях кабинета возникла грузная женщина.

– Где вы? Почему у меня все время звонит телефон?

– Я была в коридоре, сэр. Вы же сказали, что нужно срочно скопировать документы.

– Да, конечно.

Дентон вздохнул, взял у секретарши бумаги. Подождал, пока она закроет за собой дверь, затем внимательно посмотрел на записанный на листочке-стикере номер телефона. Разумеется, это рискованно, но иного выхода нет. Он уже запустил механизм, перевел половину требуемой суммы на указанный счет. Осталось купить дешевый сотовый телефон и сделать последний звонок.

Моника Коллинзе пользой провела вечер. Внимательно изучила материалы дела: отчеты, результаты вскрытий, баллистической экспертизы, описания предметов, обнаруженных на местах преступлений, рисунки. Выпила три чашки кофе. Отправила запросы коллегам в Квантико, но особых надежд получить быстрый ответ не питала. Сейчас там все силы были брошены на Оклендского Снайпера, который за полгода пристрелил шестерых. Она слышала, что курирующего это дело агента отстранили и перевели в какое-то захолустье.

Моника надеялась, что с ней подобного не случится. Университет, аспирантура, потом восемь лет бумажной работы в Квантико. Ее сверстницы выходили замуж, заводили детей, а она лишь недавно решилась подняться из-за письменного стола и перейти на оперативную работу. Данное дело давало ей реальный шанс выдвинуться. Пока все шло неплохо. Монике нравилась квартира, которую ей предоставило манхэттенское отделение ФБР. И город тоже нравился. Но особенно ей приглянулся шеф полицейского управления Перри Дентон. Такие мужчины редко обращали на нее внимание, а точнее – никогда. Конечно, это могло быть продиктовано интересами дела, но Монике почему-то так не казалось.

Она бросила взгляд на пробковую доску на стене, куда прикрепила фотографии убитых и копии рисунков.

Монику интриговали серийные убийцы, особенно красивые. Такие, как Тед Банди и Джеффри Дамер. Их побудительные мотивы одновременно ужасали и приводили в восторг. Долгое время ее любимцем оставался Банди, пока она не прочитала о юноше, отождествлявшем себя с Тигренком Тони, из нашумевшего дела двухлетней давности о Дальтонике. [18]18
  Персонаж романа Дж. Сантлоуфера «Дальтоник».


[Закрыть]Она навестила его в лечебнице для душевнобольных преступников. Исключительно с познавательными целями. Но никогда не забудет его почти девическую красоту, потрясающие холодные голубые глаза, чарующую, вызывающую тревогу улыбку. Лишь одно воспоминание о нем вызвало у Моники трепет и еще какие-то странные эмоции, которые не хотелось анализировать.

Моника Коллинз снова посмотрела на рисунки убийцы, О нем не было известно ничего, кроме того, что он живет где-то здесь, в городе, умеет рисовать и обращаться с оружием. Она поручила двоим своим подчиненным агентам, Ричардсону и Арчеру, искать по бумагам налоговой полиции трех ближайших штатов бывшего военного, работа которого была хотя бы в отдаленной степени связана с живописью, дизайном или архитектурой. А также студентов и преподавателей местных художественных училищ. Может, что-нибудь удастся найти, хотя обычно не удавалось. Она это знала.

Моника зевнула. Пора ложиться спать.

Психологический портрет убийцы пришлют из Квантико не скоро. Сейчас главным приоритетом для Бюро являлась национальная безопасность, на это уходили основные средства. Рассчитывать ей придется лишь на двоих помощников и сотрудничество группы детектива Руссо. От этой своенравной женщины неизвестно чего ждать. Моника читала ее личное дело и знала, что несколько лет назад Руссо провалила расследование. Так что если она начнет вставлять ей палки в колеса, придется об этом напомнить.

Моника Коллинз откинулась на спинку кресла и привычно полюбовалась ногами, которые считала своим главным достоянием. На следующее совещание с Дентоном надо обязательно надеть юбку.