Текст книги "Серьёзные забавы"

Автор книги: Джон Уайтхед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

В 1762 году английский священник доктор Уорнер начал первую атаку на «Фингала» в памфлете, вышедшем в свет через три месяца после издания поэмы. Начал он так: будучи англичанином, он судит совершенно беспристрастно и может выразить непредвзятое мнение о работе. Затем он перечислял ряд серьезных ошибок, допущенных Макферсоном. Вождь или король, воспетый в эпосе под именем Фингала, был на самом деле Финн, ирландский герой; нет ни одного свидетельства о вторжении в Ирландию из Скандинавии до нападения на нее датчан столетия спустя после времени действия поэмы: ирландские историки дали точное описание жизни и смерти Кухулина, по их свидетельствам, он жил в иное время, чем Фингал. В заключение Уорнер заметил, что Макферсон внес в ирландскую историю полную неразбериху. Даже на континенте раздались голоса критиков, отрывки из «Фингала» начали сопоставлять с отрывками из других произведений. Так, «Обращение к солнцу» в «Картоне» напоминало строки из речи Сатаны к солнцу в мильтоновском «Потерянном рае»; жалобы Оссиана на слепоту оказались схожими с ламентациями Мильтона; описание павшей Балкуты, по-видимому, навеяно определенными отрывками из Исайи. Эта критика появилась в «Журналь де саван» в ноябре 1762 года; тот же журнал продолжил нападки в 1764 году серией статей некоего «М. де С», обвинявшего Макферсона в том, что он выдумал совершенно иной ход истории, для того чтобы поместить туда описываемые им события. М. де С. тем не менее высоко оценивал поэтический дар Макферсона, а творение его назвал великолепным. Однако автор статей считал необходимым, чтобы Макферсон раскрыл, какие источники он перевел в своей работе, поскольку, по его мнению, Макферсон перепутал все на свете, изменив имена действующих лиц и названия мест до неузнаваемости.

В 1766 году Чарлз О'Конор в своих «Рассуждениях об истории Ирландии» резко обрушился на Макферсона за небрежное обращение с ирландской историей, но особенно за то, что Макферсон обвинял в небрежности ирландских историков. О'Конор перечислял те же ошибки, что и доктор Уорнер: несовпадение времени жизни Кухулина и Фингала (Финна), упоминание о вторжениях в Ирландию отнюдь не в то время, когда они действительно происходили. О'Конор отметил и то, что Макферсон не силен в географии: Мойлена оказалась в Ольстере вместо графства Кинге, а Тара (Темора) в Ольстере вместо Мита.

Доктор Джонсон, как я уже упоминал, был одним из самых рьяных критиков Макферсона и доставлял ему массу неприятностей. Он высмеял все притязания Макферсона и высказывал открытую неприязнь к его трудам. Даже путешествие в Шотландию, по общему мнению, Джонсон предпринял исключительно для того, чтобы отыскать улики против Макферсона. Джонсон, впрочем, это отрицал, хотя и признал, что кое-что относящееся к делу им было найдено. Он встретился на Гебридах со священником, неким Макквином, уверившим Джонсона, что красота поэм Макферсона не идет ни в какое сравнение с истинной красотой гэльских преданий. Когда позднее Босуэлл обратил внимание Джонсона на слышанную им поэму, необычайно сходную с фрагментом из поэмы Макферсона, Джонсон отозвался на это в свойственном ему духе:

«Но, сэр, я всегда именно это и утверждал. Он выискивал имена, истории, фразы, более того, обрывки старых песен и сплел из всего этого свои собственные сочинения, и теперь всю эту мешанину он всему свету выдает за переводы древних поэм».

В «Путешествии к Западным островам» Джонсон отзывается о поэмах Оссиана с презрением и нетерпимостью:

«Я думаю, они и не существовали в форме, отличной от той, что мы лицезрели. Ни издатель, ни автор так и не смогли предъявить подлинник, да и никому другому это не удастся. Мстить разумному скептицизму, отказывая ему в объяснениях, – высшая степень высокомерия, еще неведомого миру; упрямая дерзость – последнее прибежище виновности. Будь у него рукописи, отчего бы их не показать, но откуда им у него взяться? К тому же вещь эта слишком длинна, чтобы сохраниться в памяти, да и язык этот не имел письменности. Без сомнения, он вставил в поэму имена, известные из народных преданий, и, возможно, перевел несколько расхожих баллад, если таковые еще можно сыскать в Шотландии. Собранные вместе, эти имена и образы заставляют легковерного читателя вообразить – да еще с помощью слепого каледонского фанатизма, – будто он уже раньше слышал целиком всю поэму».

Макферсон, узнав, что книга доктора Джонсона будет включать приведенные выше порочащие его слова, был несказанно возмущен. Он просил издателя, чтобы тот потребовал от Джонсона убрать из книги подобные высказывания до того, как она выйдет в свет, в противном случае Макферсон угрожал неприятностями как издателю, так и самому доктору Джонсону. Но издатель известил его, что книга уже напечатана и вышеуказанные оскорбления изъять невозможно. Макферсон пришел в ярость и написал Джонсону, что только преклонный возраст и немощность доктора спасают его от обращения, которого достоин всякий клеветник и бесчестный лжец. К письму прилагалось объяснение, долженствующее быть помещенным в книге в противовес упоминавшимся оскорблениям. Джонсон с полным пренебрежением отнесся к письму Макферсона, и книга вышла такой, как и была задумана. Тогда Макферсон отправился к Бекету, своему прежнему издателю, и тот поместил в газетах следующее объявление:

«К публике

В последней своей публикации доктор Джонсон утверждает, что ПЕРЕВОДЧИК ПОЭМ ОССИАНА якобы „так и не смог предъявить подлинник, да и никому другому это не удастся“. Настоящим я удостоверяю, что оригиналы „Фингала“ и других поэм Оссиана в 1762 году были на несколько месяцев выставлены в моей лавке на обозрение любопытствующим. Публика получила возможность ознакомиться с ними; более того: предложения опубликовать оригиналы поэм Оссиана были доведены до сведения читателей по всему Королевству, в газетах были помещены соответствующие объявления. Желающих, однако, оказалось немного, и я, убедившись, что для издания стихов достаточно средств собрать не удастся, вернул рукописи владельцу, в чьих руках они находятся и по сей день.

Томас Бекет, Адельфи»

Но Джонсон остался так же глух и к свидетельству Бекета, как и к гневу Макферсона. А Макферсона настолько оскорбило подобное отношение, что он послал официальный вызов Джонсону, на который тот охотно ответил, подтвердив свое мнение, что противник его негодяй, шарлатан и мистификатор.

После этого Джонсон купил массивную дубовую трость длиною в шесть дюймов с набалдашником диаметром в три дюйма; палка, по его словам, была необходима ему для защиты: пусть только вздумают на него напасть. Ссора Джонсона с Макферсоном стала в те дни притчей во языцех, она была подхвачена газетами и журналами, поддерживающими ту сторону, в правоту которой они верили.

Макферсон хорошо помнил свои юные годы и то, как обращались с кельтами англичане. Он решил проследить роль кельтов во времена, когда цивилизация еще только коснулась Британских островов, и это стало, пожалуй, одним из самых первых исследований в области кельтской археологии и литературы.

Свои открытия Макферсон обнародовал в 1771 году в работе, озаглавленной «Введение в историю Великобритании и Ирландии», которая обернулась настоящим прославлением кельтов. Критики набросились на книгу, сочтя ее проявлением кельтской наглости, а один из них даже назвал кельтов «ордами дикарей». В следующем году Джон Уитикер выступил против Макферсона со своей «Подлинной историей тех, кто считает себя британцами». Тем не менее книга Макферсона выдержала три издания, и Гиббон пользовался ею как историческим источником.

Следующим рискованным выходом Макферсона в печать был перевод «Илиады», выполненный, по его словам, за три месяца. Шотландские друзья убедили Макферсона, что его переводы с гэльского «Фингала» и «Теморы» как нельзя лучше подготовили его к подобному труду. Перевод был издан в 1773 году, и если в Шотландии его хвалили, то в Англии его встретили ледяным молчанием. Макферсону ставили в упрек вольности в обращении с оригиналом, порицали за употребление высокопарных выражений – за которые его «прекрасную, плавную речь» хвалили в Шотландии.

Макферсон, окончательно став литератором, поселился в Лондоне и упорно работал над новым историческим сочинением под названием «Подлинные документы, раскрывающие тайную историю Великобритании со времени Реставрации и до восшествия на престол Ганноверской династии, с приложением фрагментов из жизни Якова II, описанной им самим»; книга вышла в свет в 1775 году. Ранее Макферсона просили продолжить «Историю Великобритании» Юма: несмотря на большой успех книги, доведена она была только до периода Революции. Юм, однако, не очень радовался выбору преемника; в письме к одному из друзей он писал, что Макферсон – это «самая антиисторическая голова во вселенной». Макферсон с жаром взялся за эту новую рискованную затею, не щадя сил собирал материалы, проверял каждый попавший в его руки источник.

Его «Подлинные документы…» – в предварительной публикации – тори встретили с восторгом, а литературный мир – с удивлением. Макферсона обвинили в том, что он выставил предков самых знатных людей Англии предателями и изменниками. Основной же труд последовал вскоре после этого и назывался «История Великобритании со времен Реставрации до восшествия на престол Ганноверской династии».

Юм был глубоко оскорблен и заявил, что более мерзкой книги он в жизни своей не видел. Несмотря на это, книга имела успех, и за передачу авторских прав на нее Макферсон получил 3000 фунтов стерлингов.

Затем он нашел себе уютное местечко – от имени суда осуществлял надзор за газетами, получая 600 фунтов в год. К тому времени он был неплохо обеспечен и теперь добивался определенного общественного положения в столице. Он переехал в дом в Вестминстере, там он жил, будучи в Лондоне, но при желании мог удалиться в собственную виллу на Патни Коммон. Он даже заказал свой портрет Рейнолдсу. Макферсон все еще утверждал, что поэмы Оссиана подлинны, несмотря на бесчисленные уговоры отказаться от этого утверждения.

В 1778 году некий джентльмен по имени Уильям Шоу отправился в путешествие по горной Шотландии с намерением составить словарь гэльского языка. Он был одним из немногих приверженцев Макферсона и надеялся, что сам найдет подлинные оссиановы легенды, а быть может, и отыщет новые гэльские легенды или даже рукописи, не попавшиеся Макферсону во время его путешествия. Он намеревался засвидетельствовать все найденное им у священников и мировых судей, чтобы покончить с прежними недоразумениями, а доктору Джонсону представить убедительные доказательства и заставить его взять обратно свои обвинения. Шоу провел в Шотландии целых полгода, исколесил весь горный Северо-Запад и острова, исследовал долины, пересекал горные хребты, расспрашивал и немощных, и старых, и слепых, ублажая их виски, табаком, а иногда и деньгами, в надежде услышать ту поэзию, которой он так жаждал. Вернулся Шоу совершенно разочарованным: он нашел и услышал немало чудесных стихов о Финне Мэкууле, немало сказок и удивительных легенд – но весьма мало, а по сути, вообще ничего, о Фингале и Оссиане. Затем Шоу отправился в Ирландию продолжить поиски и там обнаружил много древних ирландских рукописей, и вновь – ничего о Фингале или Теморе.

Тогда и он осознал, что Макферсон провел и его, и многих других, и решил предать свои изыскания огласке. Вскоре Шоу выпустил памфлет «Изучение подлинности поэм, приписываемых Оссиану» и тут же встретил бурю критики и оскорблений. Он был обвинен даже в том, что встал на сторону доктора Джонсона из корыстных побуждений. Однако нет никаких оснований сомневаться, что Шоу был честным человеком, который не только вначале безоговорочно верил Макферсону, но и не пожалел своих сил, исколесив вдоль и поперек всю Шотландию, единственно лишь для того, чтобы доказать его правоту.

Но увы, сам того не желая, Шоу доказал обратное, а именно то, что Макферсон, как и подозревали уже давно многие вокруг, был фальсификатором.

Макферсон не вмешивался в последовавший за публикацией спор, он предпочел остаться в стороне, предоставив своим страстным почитателям выступить в его защиту. Правда, сам он оказался перед дилеммой. Красотой и совершенством поэм, приписываемых Оссиану, восторгалась вся Европа – и теперь уже было почти доказано, что это мистификация и автор ее сам Макферсон. Признай он поэмы своими, он встал бы в один ряд с лучшими поэтами того времени, ведь автора поэм уже причислили к гениям. И все же он не мог признать их мистификациями и пожать лавры сочинителя, поскольку в этом случае его противники немедленно отпраздновали бы победу, особенно же – главный враг его доктор Джонсон.

И вот Макферсон отделывается намеками, вроде следующих:

«Скажу без всякого тщеславия: по-моему, я способен писать сносные стихи, и уверяю моих противников, что не стал бы переводить то, чему не смог бы подражать».

Последнее предисловие к поэмам в издании 1773 года он начал так:

«Хотя талант автора и не увеличился за те одиннадцать лет, что поэмы находятся в руках читателей, язык его мог улучшиться. Ошибки в слоге легко допустимы в двадцать четыре года, теперь же его избавит от этого опыт более зрелого возраста, а некоторое буйство воображения смирит приобретенная с годами здравость суждений. Сообразно с этими мыслями автор просмотрел весь труд с вниманием и аккуратностью и надеется, что внесенные исправления довели его до степени, исключающей дальнейшие улучшения».

Строки эти не лишены некоторого лукавства, ведь их легко можно отнести как к Оссиану, так и к Макферсону, и все же относятся они скорее всего к последнему.

В 1776 году в малоизвестном журнале «Раддимменз уикли мэгэзин» появилась коротенькая, без подписи автора, биография Макферсона, где о поэмах Оссиана говорилось следующее:

«Благоприятный прием, коим публика встретила некоторые образчики кельтской поэзии, воодушевил Макферсона, и в конце 1761 года он преподнес читателям труд более солидный: „Поэму о Фингале“ и прочие поэтические произведения; в следующем году Макферсон в завершение добавил публикацию „Теморы“ и оставшихся фрагментов из Оссиана… самые суровые критики отметили, что в их строках звучало величие гения автора или переводчика…»

Многие считают, что автор этой биографии – сам Макферсон, поскольку он и прежде не раз умудрялся петь себе дифирамбы в анонимных письмах в газеты, подписанных псевдонимами, такими, например, как «Беспристрастный».

В 1785 году Босуэлл отметил, что интерес к спору иссяк и, по его мнению, это вполне закономерно – любые страсти в конце концов умирают естественной смертью. К тому времени и сам Макферсон, по-видимому, потерял интерес к спору, он устремился к иным целям – ему теперь было не до Оссиановых поэм.

Во время американской войны за независимость он поступил на службу к лорду Норту и принялся писать пропагандистские статьи, восхваляющие стиль командования своего патрона, пытаясь убедить англичан, что «на фронте все в порядке». В 1776 году, когда тринадцать колоний издали свою знаменитую декларацию, Макферсона попросили написать ответ, который пришелся бы по душе народу Британии.

И Макферсон сделал это в публикации «Права Великобритании – против требований Америки», которая выдержала много изданий подряд, была принята с воодушевлением и, к радости лорда Норта, имела необычайный успех. Служба правительству обеспечила Макферсону в дальнейшем пенсион: 600 фунтов в год, согласно одному источнику, и 800 фунтов – согласно другому.

Затем он занял выгодную должность лондонского агента некоего набоба Аркотского, который незадолго до того вступил в пререкания с Ост-Индской компанией и прервал с ней все связи. Этот пост Макферсон получил с помощью своего родственника, Джона Макферсона, который служил у того же набоба и был послан в Лондон защитить его интересы в тяжбе с компанией. Макферсон помог родственнику подготовить «Письма Мохаммеда Али Хана, набоба Аркотского, совету директоров». Для Джона Макферсона поездка в Лондон завершилась успешно, и впоследствии он был назначен генерал-губернатором вместо Уоррена Гастингса. По предложению Джона Джеймс Макферсон и стал лондонским агентом набоба. На новом посту он необыкновенно разбогател и решил, что ему пора заполучить место в парламенте; в 1780 году обычным порядком он был избран младшим членом парламента от Кемелфорда, графство Корнуолл. В 1784 году, когда Питт Младший одержал победу на выборах, Макферсон стал старшим членом парламента от того же избирательного округа и сохранял это место в течение шестнадцати лет, до конца своей жизни; за это время он ни разу не выступил в палате – воистину бессловесный член парламента. После смерти Уайтхеда в 1785 году Макферсон был среди кандидатов на вакансию поэта-лауреата, но тут ему не повезло, почетное место досталось Томасу Уортону.

Последние годы жизни Макферсон провел на родине; он купил большой участок земли в Баденохе и построил дом на холме с видом на Спей. Он вел праздную жизнь среди родных и близких на любимой им земле. Но даже горячая любовь к родным местам не смогла побороть его тщеславия – хотя он родился и умер в Баденохе, он завещал похоронить себя в Вестминстерском аббатстве; там он и лежит в южном нефе, почти бок о бок со своим злейшим врагом, доктором Сэмюэлом Джонсоном.

Умер Макферсон 17 февраля 1796 года в возрасте 59 лет.

Нападая на Макферсона, Джонсон несколько раз затрагивал его нравственность, и завещание Макферсона вполне подтверждает справедливость обвинений Джонсона. Холостяк Макферсон оказался отцом пятерых детей разных женщин. Своим детям он оставил немалое состояние, а их матерям назначил солидное годовое пособие.

Старший сын, Джеймс, унаследовал его поместье и, в свою очередь, оставил его дочери Макферсона Энн.

Несмотря на утверждения и увещевания Босуэлла, яростные споры продолжались и после смерти Макферсона. В 1797 году Общество Горной Шотландии решило назначить комиссию под председательством Генри Маккензи для изучения всего связанного с притязаниями Макферсона. По всему северозападному горному краю и островам были разосланы письма всем тем, от кого можно было ожидать хоть каких-либо сведений. Адресатов просили указать, слышали ли они когда-либо, как рассказывали или пели на гэльском языке поэмы Оссиана или иные древние поэмы, и если да, то приобрести, если возможно, их копии и послать комиссии для изучения.

Если же адресат знает кого-либо, кто снабжал материалами Макферсона, то просить его показать ему перевод поэм, чтобы выяснить, насколько он точен.

В ответ полился поток сведений, которые комиссия изучила с величайшим вниманием. Доклад об итогах исследований был опубликован в 1805 году и свидетельствовал:

1) Что грандиозная легенда о Фингале и его сыне, певце Оссиане, существует в Шотландии с незапамятных времен, что выразительная, волнующая поэзия Оссиана нередко и в обилии встречается в горах Северо-Запада и что до сих пор есть или до недавнего времени было множество тех, кто помнит наизусть немало стихов Оссиана.

2) Что, хотя ряд найденных фрагментов явно был положен Макферсоном в основу его творений и иногда они даже совпадают дословно с соответствующими частями работы Макферсона, не было найдено ни одного стихотворения с тем же самым названием или содержанием, что у Макферсона.

3) Что хотя комиссия склонна полагать, что Макферсон, вставив собственные отрывки, восполнил пробелы и связал текст, опустив или сократив отдельные эпизоды, отшлифовал язык и сделал поэму величественней и изысканней, члены комиссии вынуждены признать, что теперь уже невозможно определить, как далеко зашли эти вольности; ибо у Макферсона были преимущества, которыми комиссия не обладает: свои розыски она провела сорок лет спустя, и поиски поэзии Оссиана осложнены значительными переменами, происшедшими за это время в Шотландии.

Ряд переданных в комиссию фрагментов подтверждал, что некоторые стихи Оссиана были подлинными. Полагали, что гэльские версии «Обращения к солнцу» в «Картоне» и «Каррик-Туре» – также подлинники, однако позднее окончательно было доказано, что найденные и посланные комиссии рукописи оказались в Шотландии лишь благодаря Макферсону или его друзьям.

В 1800 году Малькольм Лэйнг, родом с Оркнейских островов, написал и опубликовал «Историю Шотландии». Изучая изданные ранее труды, он обратился и к «Фингалу», однако в приложении к своей книге полностью отрицал подлинность поэм Оссиана, с уверенностью настаивая на их современном происхождении и утверждая, что «авторитетных источников» поэм Макферсона просто не существует в природе.

Правда, Макферсон и его работы покорили Лэйнга, и в 1805 году, после длительного их изучения и исследования, он выпустил новое издание «Поэм Оссиана» в двух томах с комментариями, где сравнивал отдельные места поэм с творениями современных авторов.

Особенно близкое сходство он усматривал с мильтоновским «Потерянным раем».

Но завершился спор лишь в 1886–1887 годах, после появления в «Селтик мэгэзин» серии статей, написанных редактором журнала Александром Макбейном.

Выводы Макбейна были таковы:

«1) Историческая канва поэм убедительно показывает, что сочинитель их был совершенно несведущ в истории древних кельтов. Многие собственные имена – чистой воды выдумка, даже имя Фингал вызывает сомнения.

2) Жизнь, описываемая в творениях Оссиана, полностью расходится со всем тем, что нам известно об обычаях и нравах кельтов.

3) Очевидно сходство поэм с „Горцем“ – сочинение это Макферсон опубликовал в 1758 году, но позднее пытался скрыть.

4) Гэльские стихи, без сомнения, переведены с английского, а не наоборот, как того следовало ожидать».

После смерти Макферсона был обнаружен написанный его рукою английский вариант поэм, но никаких следов подлинника – гэльской рукописи или гэльского варианта, записанного во время путешествия, – найдено не было. Приверженцы Макферсона утверждали, что рукописи поэм утеряны или случайно погибли, когда он был во Флориде; противники же придерживались мнения, что вышеупомянутых рукописей не было и в помине. И тем не менее, кто бы ни написал эти поэмы, неоспоримо одно: «Фингал» был одной из самых популярных книг своего времени, его с удовольствием читали тысячи людей не только в этой стране, но и во всем мире.

Поэмы эти немало способствовали возрождению кельтской культуры, начавшемуся около 1750 года работами Макферсона, Грэя, Мейсона и Эванса.