Текст книги "Опекун"

Автор книги: Джон Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Глава XXVI

Ледяной ветер, гнавший перед собой снег, начал наконец проникать и под толстый полушубок, который был единственной защитой Марианны Карпентер от снежной бури. Когда холод добрался до самых костей, разум ее, спрятавшийся от реальности, подобно улитке в раковине, стал в конце концов возвращаться к действительности. Она опустила глаза и пристально вгляделась в лицо Логана. И вдруг у нее возникло странное ощущение, будто она смотрит в лицо незнакомцу.

Это был не ее сын – это не мог быть ее сын! Это был кто-то еще, какой-то незнакомец, лишь похожий на Логана. Логан по-прежнему жив – он должен по-прежнему быть жив.

Она отнесет этого чужого ребенка, которого она отказывалась признать своей плотью и кровью, в сарай, а затем продолжит поиски Логана.

Пошатываясь, Марианна с трудом поднялась на ноги, стараясь крепче прижать к груди тело, которое держала на руках; внутренний голос подсказывал ей, что нужно двигаться по направлению ветра. Спустя несколько мгновений она добралась до забора и остановилась, на секунду оперевшись на него, поскольку силы ее после отчаянных рыданий были на исходе. Ее охватила дрожь, ноги у нее подкосились, и в какое-то мгновение ей показалось, что она сейчас упадет со своей тяжелой ношей.

А почему бы и нет?

Почему не поддаться внезапному порыву просто лечь на снег, который вдруг показался ей мягким и манящим, как теплое одеяло, и заснуть? Ненадолго, лишь на несколько мгновений, чтобы дать себе время...

Время для чего?

Время для того, чтобы умереть!

Слова придали ей силы она понимала, чем рискует.

Если она приляжет, хотя бы на мгновение, то умрет.

А Алисон останется одна, одна в доме, одна с тем, кто бродит где-то поблизости, скрывается в снежном вихре.

Но кто это? Кто бродит вокруг, таится в холодной белизне, нападает с нечеловеческой жестокостью, кто убил ее сына?

Незнакомец по имени Шейн Слэтер? Мужчина, имя которого она услышала несколько минут назад?

Возможно, она ошибается! Может быть, просто хватается за соломинку, придумывает небылицу, подгоняет ее под происходящие события и, тем самым, запутывает все еще больше.

Джо!

Возможно ли, чтобы ее собственный крестник сотворил подобное?

Она пыталась представить себе это, но ее разум отвергал саму мысль.

И все же...

Джо был на улице в ту ночь, когда в лагере погиб мужчина.

Его не было дома и в ночь гибели Билла Сайкеса!

И у него были причины ненавидеть своего отца.

Воспоминания, неприятные и страшные, мелькали в ее сознании, быстро сменяя друг друга: вот Джо в бешенстве смотрит на нее, раздражение его нарастает, в глазах появляется пугающая злоба.

Нет! Она не поверит этому – это невозможно! Он всего лишь мальчик! Но хотя Марианна и гнала подобную мысль, та крепко зацепилась в сознании, и невозможно было от нее избавиться.

Но здесь должен быть кто-то другой! Мужчина из хижины! Даже если ее предположения относительно Шейна Слэтера были абсолютно неверными, кто-то же прятался высоко в горах, кто-то, кого Фрэнк Питере и Тони Молено выслеживали весь день!

А что если никакого мужчины не было? Что если вообще никого не существовало?

Она ничего не слышала о нем ни от помощника шерифа, ни от кого-либо еще!

Что если Джо обнаружил хижину несколько лет назад и просто отвел туда Рика Мартина для того, чтобы защитить себя?

Способен ли он на такое?

Она не знала. Она не знала, на что он был способен, не знала даже, о чем он думал. Она вообще не знала его!

Но если это Джо, кто будет следующей жертвой?

Алисон?

Она сама?

Он мог быть где угодно – подкрадывался к ней, кружил вокруг, пока она стояла у забора, прижавшись к нему, как будто он мог служить ей защитой. Она заставила себя преодолеть вновь зарождающийся внутри панический страх и почувствовала, как ее тело наполнилось силой. Хватит!

Будь это Джо или кто-то другой, кто бродит поблизости, она не станет его следующей жертвой! Она выживет!

Они с Алисон обе выживут!

Теперь она двигалась быстрее, уверенно шла вдоль забора к сараю. Остановилась около него, крепко сжимая в руках тело Логана, и нащупала онемевшими от холода пальцами дверной засов.

«Внутрь, – подумала она. – Я должна занести его внутрь. Нельзя оставлять его на улице, чтобы его занесло снегом!» Засов в конце концов поддался, и она всем телом навалилась на дверь, но из-за наметенного снега смогла лишь с трудом приоткрыть ее настолько, чтобы протиснуться внутрь.

Она окинула быстрым взглядом мрачное помещение сарая и услышала, как тихо заржала одна из лошадей. Не выпуская из рук тело Логана, поспешно миновала три стойла, в которых находились лошади, и открыла щеколду четвертого. Именно здесь несколько ночей назад она обнаружила Джо, спящего на соломенной постели. Сейчас она осторожно положила на пол тело Логана. Опустилась около него на колени и, дотронувшись рукой до холодной щеки, задержалась взглядом на лице. Если бы не страшная рана в горле, она вполне могла представить, что он спит и может проснуться в любой момент.

Вдруг лошади беспокойно забились, в соседнем стойле громко заржал Бук. Спустя секунду Марианна услышала сзади звук. Обернувшись, она увидела, как дрогнул металлический засов на двери, ведущей из стойла прямо на пастбище, и поняла, что напугало лошадей.

Кто-то находится снаружи и пытается проникнуть внутрь!

Джо!

Это должен быть Джо!

Нет! Лошади никогда не боялись Джо!

И вдруг некто, находившийся снаружи, издал ужасающий вой, от которого у Марианны заколотилось сердце. Ее вновь охватил панический страх, но на сей раз у нее не было ни сил, ни времени подавить его, сохранить самообладание. Она выбежала из стойла, по деревянному настилу сарая громко простучали ее подошвы, когда она неслась к двери. Резко открыв ее, преодолевая сопротивление бури, женщина выскочила наружу, забыв о ветре, о снегопаде, преследуя одну единственную цель – добраться до безопасности дома.

* * *

Таинственный вой перекрыл завывание ветра в верхушках деревьев и стих, заглушенный падающим снегом. Оливия Шербурн замерла на дороге, тело сотряслось от сильной дрожи, кожа покрылась мурашками, едва крик растворился в снежной буре.

Нечеловеческий, но и не похож на крик животного.

Даже завывания пумы, которые ей иногда приходилось слышать, вселяющие ужас и эхом разносившиеся по долине, были лишены незнакомой мучительной ноты, которую уловила Оливия в этом коротком крике.

Ноты муки и ярости.

Казалось, будто некое существо настолько было переполнено искавшими выход чувствами, что они наконец прорвались вот этим воем, впитавшим в себя страх, смятение и ярость.

Внезапно Оливия вспомнила, что уже слышала нечто подобное раньше.

Это произошло много лет назад, задолго до того, как она перебралась на запад. Она снимала квартиру недалеко от психиатрической больницы, привлеченная дешевой платой за жилье. Ей требовалось немного времени, чтобы понять, почему плата была такой низкой: уже через неделю после того, как она въехала, до нее стали доноситься крики из лечебницы, расположенной по соседству. Выглянув как-то из окна, Оливия увидела на тщательно огороженном балконе четвертого этажа женщину. С нечесанными волосами, в одном лишь пальто, надетом поверх ночной сорочки (хотя была середина зимы).

Женщина стояла у мощного металлического ограждения, подобно зверю в клетке. Пальцы ее сжимали холодный металл, губы были вытянуты, лицо исказила болезненная гримаса. Зародившись глубоко внутри, из горла вырвался страдальческий крик, смешанный с ужасом и гневом, как и тот, который Оливия только что расслышала за шумом ветра в Сугарлоафской долине.

Нечеловеческий, и тем не менее изданный тем, кто является – или когда-то был – человеком.

Предостережение, испуганно произнесенное Джилли Мартин, вновь эхом отозвалось в сознании Оливии: «Что-то страшное происходит там, наверху».

То, что убило по крайней мере четырех человек.

И то, что было уже не высоко в горах, а спустилось вниз, в долину.

Оливия огляделась вокруг. Хотя чувствовалось, что ветер наконец начал стихать, по-прежнему шел густой снег, а поднятая поземкой снежная пыль, смешиваясь с новыми хлопьями, падающими с неба, уменьшала видимость до нескольких ярдов. Затерянная в снежном водовороте, она ощутила приступ страха.

А что если страдающее существо, издавшее этот крик, от которого кровь стынет в жилах, уже учуяло ее запах, подбирается все ближе и ближе, выслеживает ее?

Усилием воли она отмела прочь свои страхи. Оно может не знать о ней, так же, как и она сама не подозревала о его существовании всего лишь несколько секунд назад.

Но когда леденящий душу вой вновь эхом отозвался в ее сознании, женщина подумала, а мог ли издавший его вообще понимать что-либо, выходящее за рамки его собственного разума, или он находился в таком кромешном аду, из которого ему никогда уже не выбраться.

Сильный порыв ветра подстегнул ее. Оливия ускорила шаг и добралась наконец до каменных колонн, установленных при въезде на ранчо Эль-Монте. Но когда она миновала перегородку для скота и вышла на узкую подъездную дорогу к дому, петлявшую между высокими деревьями, стволы которых были окружены густой порослью молодняка, страх вновь вернулся к ней. Существо, исторгавшее нечеловеческий крик, сейчас могло находиться совсем рядом, лишь в нескольких футах.

А это означало, что у нее будет не больше секунды, чтобы отразить возможное нападение.

Сняв с плеча дробовик, ветврач спустила его с предохранителя и загнала патрон в патронник.

Держа ружье обеими руками, она медленно шла вверх по подъездной дороге, упорно сопротивляясь снежной буре, а лес, казалось, сомкнулся вокруг нее.

Она не сделала и трех шагов, когда услышала какое-то движение в кустах, слева от себя. Она резко повернулась, подняла дробовик, но ничего не увидела.

Ничего, кроме плотной белой завесы, которая неслась перед глазами в стремительном водовороте и едва не ослепила ее, когда она, напрягая зрение, пыталась понять, откуда шел звук.

Когда она вновь услышала его (на сей раз ближе), то все равно ничего не увидела. Оливия повернулась и побежала, забираясь все дальше в лес, ее решение не уходить с дороги исчезло перед лицом невидимой опасности.

Мгновение спустя потревоженный ею олень выскочил на дорогу и грациозными прыжками быстро понесся в сторону шоссе через снежные заносы. А Оливия, исчезнув в пурге, заблудилась.

* * *

Марианна ворвалась в дом через заднюю дверь и захлопнула ее за собой, онемевшие пальцы искали замок. Сотрясаясь всем телом, она обернулась и закрыла дверь на цепочку, затем бросила взгляд за окно, в непроницаемую снежную белизну.

Было ли там какое-то движение?

Что-то шевельнулось, едва мелькнув у нее перед глазами, и вновь исчезло в снегопаде, еще до того, как она успела разглядеть.

– Что это, мама? – спросила Алисон, голос ее дрожал. – Где Логан? Что это был за звук?

Едва Алисон произнесла имя своего брата, Марианна почувствовала, как слезы затуманили глаза, но она заставила себя сдержаться, не в силах сообщить дочери прямо сейчас, что Логан погиб.

– Не знаю, – произнесла она, на мгновение прильнув к двери и призвав на помощь все свое мужество. – Там, снаружи, кто-то есть, Алисон. Мне показалось, я заметила его сейчас. – И вдруг она вспомнила, что одежда ее испачкана кровью, Алисон увидит пятна, как только она повернется. – Он убил Сторма, Алисон. Он там, во дворе. Я... – Голос ее дрогнул, и она в конце концов обернулась.

Алисон какое-то мгновение пристально смотрела на нее, и Марианна поняла: вопреки словам и твердому намерению ничего не говорить дочери о смерти Логана, о случившейся трагедии можно было прочитать по ее лицу.

В глазах у Алисон заблестели слезы, и она затрясла головой, не веря, не принимая страшной правды.

Марианна подошла к дочери, обвила ее руками и крепко прижала к себе.

– Ничего не говори, – прошептала она. – Только не сейчас. Если ты скажешь хоть слово, я не выдержу. Мы ничем не можем помочь ему, милая. Абсолютно ничем.

– О, мамочка, – простонала Алисон, горло будто сдавило железными тисками. – Что происходит? Что же нам делать?

– Не знаю, – откликнулась Марианна.

Внезапно она уловила краем глаза мимолетное движение и обернулась, чтобы посмотреть. В окне, расположенном над раковиной, что-то промелькнуло.

Лицо...

Нет, не лицо – ничего подобного ей не приходилось видеть прежде.

Оно исчезло, не успев запечатлеться в ее сознании. Но она продолжала смотреть на пустое сейчас окно, и память ее удерживала глаза.

Узкие, дикие глаза, блеснувшие за окном, в них отразился горевший в кухне свет.

Взгляд этих глаз был прикован к ней, они буравили ее, наполняя ужасом.

– Помоги мне, – произнесла она, в голосе появились решительные, твердые нотки. – Не задавай никаких вопросов, просто делай то, что я говорю! – Она бросилась отодвигать от массивного дубового кухонного стола стулья и попыталась забаррикадировать им дверь. – Помоги мне! – снова крикнула Марианна, голос ее, прорвавшись сквозь страх и горе, парализовавшие Алисон, вернул девочку к жизни. Она бросилась к матери, и они вдвоем придвинули стол к двери.

– Кто это, мама? – умоляюще спросила Алисон. – Кто это там, на улице?

– Не знаю, – откликнулась Марианна, голос ее дрожал. – Я видела... кто-то заглядывал в окно, Алисон. Я едва разглядела его, но... – Она вздрогнула, вновь вспомнив жуткие узкие глаза, смотревшие на нее через стекло. – О Боже! Стол не выдержит! – Мысли ее путались, она пыталась придумать что-то – хоть что-то, – что могло бы защитить ее дом. Но слишком много было окон, слишком много дверей.

Ружье!

– Живее! – крикнула она. Повернувшись, выбежала из кухни и понеслась через столовую и гостиную в кабинет. Она замешкалась около шкафа, где хранилось ружье, пока не вспомнила, что он заперт!

Ключ!

Где ключ?

Бросилась к письменному столу, с силой рванула на себя средний ящик, так что он выскочил из пазов. Содержимое посыпалось на пол к ее ногам: множество ручек, карандашей, скрепок и других канцелярских принадлежностей, хранившихся в ящике письменного стола. Она упала на колени, трясущимися руками разгребая раскиданные в беспорядке предметы, и наконец нашла, что искала.

– Открой шкаф! – приказала она Алисон, перебросив дочери ключи, а сама кинулась выдвигать другие ящики, разыскивая коробку с патронами, которую убрала подальше, после того как Оливия провела с ней занятие по стрельбе.

Она нашла коробку, а когда открыла, глаза ее расширились: там осталось лишь два патрона. Зажав их в руке и отбросив пустую коробку в сторону, она подбежала к Алисон и выхватила из шкафа ружье, едва та успела отпереть дверцу.

– Что сейчас произойдет, мама? – спросила Алисон, пока Марианна возилась с ружьем, пытаясь его зарядить, наставления Оливии полностью вылетели у нее из головы.

– Все в порядке, – твердила Марианна, но дрожащий голос противоречил ее словам. – С нами все будет в порядке! – Мгновение спустя мысли ее прояснились, и пальцы нашли устройство, открывающее магазин. Она загнала внутрь оба патрона, закрыла магазин, затем дослала патрон в патронник. – Подбрось еще немного дров в огонь, Алисон, – произнесла она, хотя понимала, что дрожит вовсе не от холода, а от страха.

Алисон направилась к камину, но вдруг застыла, лицо у нее побледнело, она не сводила глаз с окна.

Марианна проследила за взглядом дочери, и у нее перехватило дыхание.

Сквозь окно смотрели глаза, которые она видела в кухне несколько минут назад. Но сейчас было видно все лицо.

Грубые черты, глубоко посаженные сверкающие глаза, будто выпускающие электрические заряды.

Копна нечесанных волос, припорошенных сейчас снегом.

Мужчина был обнажен до пояса, и Марианна видела крепкие мускулы на его руках, его могучие плечи.

Вдруг она поняла.

Логана убил совсем не Сторм.

Это сделало дьявольское существо, стоявшее сейчас за окном, невосприимчивое к бушующему снежному вихрю, смотрящее на нее глазами, полными безумной, леденящей душу ярости.

Она подняла ружье, крепко прижала к плечу ружейную ложу и нажала указательным пальцем правой руки на кнопку, которая включает лазерный прицел.

За мгновение до того, как вспыхнул красный свет, яркий луч которого устремился на улицу, в бушующую вьюгу, лицо исчезло из окна.

– Кто это? – прошептала Алисон. Она попятилась назад и стояла, съежившись от страха у стены напротив окна. – Что ему нужно?

Марианна не произнесла ни слова, продолжая сжимать в руках ружье, ствол которого был обращен к окну. Но лицо не появлялось, и она наконец опустила ствол.

– Не знаю, – прошептала она. – Не знаю. – Затем устало подошла к камину, вытащила полено из ящика для дров и бросила его на кучу тлеющих углей.

Языки пламени взметнулись вверх, обвили свежее полено, которое, загоревшись, начало потрескивать.

А через секунду раздался стук в парадную дверь. Глаза у Алисон расширились, она пересекла кабинет, обняла мать и крепко прижалась к ней.

Стук в дверь повторился, затем повисла долгая тишина. Марианна почувствовала, как участился у нее пульс, ей даже казалось, что она слышит биение собственного сердца. Она собиралась сделать шаг в сторону двери, ведущей в гостиную, как вдруг раздался звон разбитого стекла.

– Он ворвался в дом! – пронзительно закричала Алисон. – Он внутри!

– Не двигайся, – приказала ей Марианна. – Стой на месте. – Она вновь подняла ружье, направив его на дверной проем между кабинетом и гостиной, палец ее уже нажимал кнопку лазерного прицела.

Светящаяся красная точка появилась на дальней стене гостиной, четко очерченная, несмотря на зажженный в комнате свет.

Она услышала шум шагов, затем ворчание.

На полу гостиной появилась тень. Марианна не сводила с нее глаз, видела, как она меняет очертания по мере того, как мужчина, ворвавшийся в дом, медленно двигался по направлению к двери, ведущей в кабинет.

Едва ее глаза уловили движение прямо за дверью, как она резко перевела ружье вправо и нажала на курок.

Ружье грохнуло, в стене, отделяющей кабинет от гостиной, появилась дыра, и тут же раздался рев. Через долю секунды в дверном проеме показался мужчина.

Грудь его была в крови, левой рукой он зажимал рану в боку: картечь, пробив стену, прошла сквозь кожу и застряла в мышцах живота. Пошатываясь, он двинулся к ним, ступил в комнату, правая рука вытянута вперед, ногти, напоминающие когти, рассекают воздух.

Несмотря на охвативший ее панический страх, Марианна загнала второй патрон в патронник, подняла ружье и еще раз нажала пальцем на лазерную кнопку. Вспыхнула красная точка, нацеленная на живот мужчины.

Задержав дыхание, она еще раз нажала на курок.

И вновь комнату наполнил ружейный грохот. Марианна почувствовала, как ружье отдало в плечо, но сумела удержать равновесие.

Глаза у него расширились, когда картечь, пробив ему живот, отбросила мужчину назад. Из раны хлынула кровь, но он, казалось, не замечал этого. Прислонившись к дверному косяку, блуждающим взглядом обвел комнату, будто что-то искал, и стал медленно сползать на пол.

Ноги у него подкосились, он вдруг упал и опрокинулся на спину.

Правая рука, секунду назад вытянутая в сторону Марианны, сейчас прикрывала рану в животе. Он судорожно шевелил пальцами, будто пытаясь запихнуть назад, под разорванную кожу, свои поврежденные внутренности.

Затем прикрыл глаза, все его огромное туловище содрогнулось, и он затих.

Марианна и Алисон Карпентер в ужасе смотрели на окровавленное тело, перегородившее вход в гостиную. Они не смели двинуться с места, не смели даже дышать.

Время, казалось, остановилось.

За окном стихло завывание ветра – буря наконец улеглась.

Тишина – жуткая тишина – воцарилась в доме.

Глава XXVII

– К-кто он? – запинаясь, произнесла Алисон, голос был едва слышен. Тело ее дрожало, она в ужасе смотрела на лежащего в дверях мужчину.

Марианна открыла рот, но не смогла произнести ни звука.

Она ощупала слабость в ногах, чувствовала, как по-прежнему сильно бьется ее сердце, но ей удалось постепенно наладить дыхание.

Это совершила она.

Она фактически убила человека.

Приступ тошноты выворачивал внутренности, но она усилием воли подавила его.

Он не человек, твердила она себе.

Даже если у него есть имя, и зовут его Шейн Слэтер, он все равно не человек, он изверг.

Изверг, залитый кровью ее сына.

Это он убил ее сына. Это существо, чье тело распласталось сейчас по полу, убило ее маленького мальчика.

Она вдруг все сразу поняла.

Именно этого человека, должно быть, увидел Логан.

Как долго бродил он вокруг, подкрадываясь к дому под прикрытием вьюги?

В первый ли раз пришел он сюда?

Она теперь знала, что не в первый.

Вот оно – то, что наводило ужас на лошадей в сарае и заставляло Билла Сайкеса бродить в темноте, выискивая причину их страха.

Она вздрогнула сейчас от мысли, как часто, должно быть, приходил он к дому, скрывался под покровом ночи, заглядывал в окна, наблюдал за ними.

Шпионил за ними.

Были ли они скрыты от этих глаз, когда сидели в кабинете или на кухне?

И что он высматривал?

Теперь она знала, зачем он приходил. Пристально рассматривая его сейчас, она больше не сомневалась в том, кто он.

Мужчина, фотографию которого она обнаружила в альбоме Одри сегодня утром.

И теперь, когда она видела его наяву, хотя находился он между жизнью и смертью и черты лица были искажены, она заметила сходство с Джо Уилкенсоном.

Та же решительная линия бровей, та же крепкая челюсть.

Ужи прижаты к голове, хотя у Шейна Слэтера они были большими – неестественно большими.

Марианна знала, зачем он приходил. Он наблюдал за Джо.

Наблюдал за своим сыном.

Но чего он хотел сегодня вечером?

Он пришел, чтобы убить их всех и увести с собою Джо? Или тут крылось нечто иное, о чем ей никогда не догадаться? Она сделала шаг в его сторону и вновь стала пристально всматриваться в искаженное лицо, его открытые глаза, казалось, смотрели прямо на нее, как будто он все еще был жив.

Безумие!

Он выглядел безумным, и она знала, что таким и должен быть: год за годом он жил высоко в горах, наблюдая, как растет его ребенок, считаясь сыном другого мужчины.

В конце концов она обрела голос.

– Это человек из хижины, – ответила она на вопрос Алисон, голос ее прозвучал неестественно громко в полной тишине, воцарившейся в доме после того, как стих ветер. Стоит ли ей сказать Алисон, что он к тому же является отцом Джо?

Нет.

По крайней мере, не сейчас.

– Должно быть, они согнали его вниз, – произнесла Марианна, с трудом заставив себя разжать руки. Она с такой силой сжимала дробовик, что пальцы потеряли чувствительность. – Нам надо вынести его отсюда.

У Алисон от ужаса расширились глаза, но она не произнесла ни слова. Во рту у нее пересохло при одной лишь мысли, что придется дотронуться до страшного, истекающего кровью тела, распростертого на полу.

Марианна прислонила ружье к камину и нерешительно шагнула в сторону Шейна Слэтера, но вдруг остановилась.

А что если он не умер?

Она обежала взглядом комнату в поисках какого-нибудь оружия, помимо пустого дробовика, и наконец остановилась на каминной кочерге, тяжелом черном железном пруте с загнутым под прямым углом отточенным острием. Трясущейся рукой потянулась она за кочергой и сняла ее с крючка под массивной каминной доской.

– Помоги мне, Алисон, – прошептала Марианна, вновь направляясь к распростертому на полу телу Слэтера. Она еле передвигала ноги, которые, казалось, налились свинцом и в любую минуту грозили отказать ей. – Ради всего святого... я не смогу сделать это сама!

– Мамочка, я...

– Помоги мне! – вновь повторила Марианна, повысив голос.

Резкий окрик матери вывел Алисон из состояния шока. Медленно, с трудом заставляя себя делать каждый последующий шаг, Алисон оторвалась от камина и направилась к матери.

– Ч-что мы будем делать с ним? – выдохнула она.

– Мы вынесем его на улицу, – отозвалась Марианна. – Нас занесло снегом, Алисон. Мы не сможем выбраться отсюда до тех пор, пока за нами кто-нибудь не приедет, и мы не можем оставаться здесь, в доме, с... – Она запнулась, подыскивая подходящее слово, но ничего не приходило на ум, – С этим! Ты должна помочь мне вынести его отсюда!

Алисон молча кивнула, и подвинулась к матери, стараясь оставаться как можно дальше от кровавого пятна, растекающегося по полу.

– К-как? – спросила она. – Как мы сдвинем его с места?

– Нам придется тащить его, – ответила Марианна. – Каждая из нас возьмет руку... – Ее будто током пронзило при одной только мысли, что придется дотрагиваться до окровавленного тела. Но разве был иной выход? Если она оставит его здесь, даже и прикрыв чем-то, то не сможет пережить предстоящую долгую ночь. И когда ее, в конце концов, обнаружат, разум ее уже помутится и она, съежившись от страха, будет сидеть на полу и невнятно бормотать какую-то чепуху. Уже сейчас она чувствовала, что нервы у нее на пределе, что она едва владеет собой, едва сдерживается, чтобы не поддаться непреодолимому желанию звать на помощь, кричать.

Кричать, хотя никто ее не услышит.

Они были одни, абсолютно одни, а на улице по-прежнему шел снег, и с каждой минутой сугробы становились все выше и выше.

Сколько времени пройдет, пока прибудет к ним помощь и они смогут навсегда покинуть это страшное место?

Этого она не знала.

Она знала только одно – если она не вынесет из дома тело человека, убившего ее сына, то сойдет с ума.

– Давай! – скомандовала она Алисон, голос ее дрогнул. – Давай сделаем так и покончим с этим!

Она наклонилась и взяла Шейна Слэтера за запястье. Алисон, все еще охваченная сомнением, что найдет в себе силы дотронуться до развороченного человеческого тела, неуверенно потянулась к другой его ладони.

Она еще не успела до него дотронуться, как Шейн Слэтер вдруг поднял руку, и его пальцы с ногтями, напоминающими звериные когти, сомкнулись у нее за запястье.

Алисон пронзительно закричала, и Марианна поняла, что самые худшие ее опасения оправдались – Слэтер не мертв. Сейчас глаза его были широко раскрыты, он сжал пальцы, ногти глубоко Вонзились Алисон в руку, голова повернулась, губы шевельнулись.

Бросив его руку, Марианна поднялась. В ней закипела ярость, она не сводила глаз с лица умирающего человека, которого, как полагала, уже убила. Алисон, не шевелясь, тоже смотрела вниз, в лицо Шейна Слэтера. Губы его судорожно двигались, он прилагал все усилия, чтобы заговорить. Марианна крепче сжала в руках кочергу и, подняв ее над своей головой, нацелила острым концом Шейну Слэтеру прямо в лоб.

Когда кочерга начала уже описывать смертельную дугу, Шейну Слэтеру удалось наконец произнести свои слова.

– Я... сожалею, – прошептал он. – Пытался... спасти... его...

Это были его последние слова. Едва он проговорил их, Марианна, собрав все свои силы, обрушила на него кочергу, острие вонзилось ему в лоб, повредив мозг.

Когда пальцы его выпустили запястье Алисон, девочка взглянула на мать, лицо ее было мертвенно-бледным.

– Ты расслышала его? – спросила она, голос ее дрожал. – Ты слышала, что он сказал?

Марианна бросила кочергу на пол, не произнеся ни слова, но когда Алисон повторила последние слова умершего, она покачала головой.

– Он не мог сказать этого, – выдохнула мать. – Он убил Логана, Алисон. Он убил его! А сейчас давай вынесем его отсюда! – На сей раз уверенная, что он мертв, Марианна наклонилась, схватила Шейна Слэтера за обе руки и потащила его через гостиную и столовую.

Только когда Алисон услышала, как мать на кухне отодвигает стол от задней двери, она в конце концов нашла в себе силы пойти помочь ей. Но пока они вдвоем волокли тело на улицу и через двор, за сарай, чтобы убрать с глаз долой, у Алисон вновь и вновь всплывали в памяти последние произнесенные мужчиной слова.

Конечно, это он убил Логана! Конечно, он!

Но ведь Джо тоже был где-то на улице!

Теперь вместо слов Шейна Слэтера зазвучали другие, услышанные утром в школе.

«Держу пари, это сделал Джо, – говорила Эндреа Стиффл. – Он сумасшедший, и я могу поспорить, что это сделал он!»

А что если Эндреа права? Что если Джо, а не этот мужчина, убил ее брата?

Охвативший ее ужас заставил тело содрогнуться, и девочка поняла, что день еще не закончился.

* * *

Джо Уилкенсон медленно выходил из прострации, в которую впал после того, как мужчина из хижины спрыгнул с сеновала вниз, во двор, и тут же исчез в снежном вихре. Звук ружейных выстрелов эхом отозвался в его сознании, но разум медленно возвращался к действительности, и он не знал, то ли Джо слышал выстрелы наяву, то ли они ему померещились.

Наконец, впервые за этот день, Джо почувствовал, как сильный холод пронизывает все его тело. Его бил озноб, и он, в поисках тепла, закопался в толщу сена, наваленного на полу чердака.

Закопался, подобно зверю, который ищет укрытия от стихии.

Однако мгновение спустя Джо услышал слабый вскрик, затем ветер начал стихать, но голос откуда-то из глубины подсознания шептал ему: что-то произошло.

Что-то ужасное.

Он вновь пополз вперед, но держался в стороне от открытой двери сеновала, инстинкт подсказывал ему, что надо скрываться. По-прежнему прячась в сене, мальчик приник глазом к отверстию от выпавшего сучка в одной из толстых досок.

Какое-то время он ничего не видел, но затем, по мере того как стихал ветер и оседал на землю снег, начали вырисовываться контуры дома. Он заметил, как открылась задняя дверь и появилась фигура.

Затем фигур стало две.

Две фигуры, которые пятились из кухни и что-то волокли за собой.

Тело!

Тело мужчины, который был вместе с ним на чердаке, который разговаривал с ним, дотрагивался до него.

Который утверждал, что он его отец.

Могло ли это быть правдой?

Джо не знал, но когда смотрел, как Марианна с Алисон вытаскивают тело на занесенный снегом двор, крепко держа его за руки, он почувствовал, что внутри закипает страшная ярость.

Они убили его, застрелили, как будто он был не более чем зверь в лесу!

Когда Марианна и Алисон завернули за угол сарая и исчезли из поля зрения, Джо выскользнул из сена и направился к приставной лестнице. Секунду спустя он уже был внизу и тихо пробрался в чулан.

Там хранилась одежда, которая, как считала его мать, больше не годилась для школы и которую отнесли в сарай, чтобы он надевал ее, работая по дому. Порывшись в чемодане, он нашел пару рваных джинсов, испачканную фланелевую рубашку и толстый свитер, протертый на локтях.

Он натянул все это на себя и сунул ноги ботинки, которые были ему уже малы на полразмера.

Одевшись, Джо вышел из чулана и молча двинулся к задней стене сарая, откуда можно было выйти наружу через небольшую дверь. Он остановился перед дверью, прислушался, но не услышал ни звука. Тогда открыл ее и выглянул во двор, в тусклый вечерний свет.

Тело горного человека лежало на снегу рядом с навесом, где стоял трактор.

Марианна и Алисон исчезли. Джо видел следы, оставленные ими на снегу, когда они возвращались назад к дому.