Текст книги "Опекун"

Автор книги: Джон Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

– Билл? – позвала она. – Это Вы здесь?

Никакого ответа.

Она двинулась вглубь сарая, Сторм крутился у ее ног. Все три лошади стояли в своих стойлах, повернув головы в сторону двери: они наблюдали за ней.

– Что это было? – спросила она. – Кто-то был здесь?

Ни Бук, ни Фриц – два мерина, чьи стойла располагались ближе к двери, – никак не отреагировали, а Шейка тихо заржала и настороженно зашевелила ушами. Марианна прошла в глубь сарая, с опасением поглядывая в сторону крупной кобылы и вспоминая, как Шейка наконец вернулась сюда на следующий день после ее приезда.

В то утро, когда Марианна впервые выглянула из окна и увидела большую лошадь, спокойно пасущуюся на поле, она не знала, что это была та самая кобыла, что убила Теда, иначе, безусловно, остановила бы Джо. Марианна удивленно наблюдала, как спокойно вела себя крупная кобыла, когда к ней бросился Джо. Только когда он был совсем близко, та наконец неторопливо подошла к нему, ткнулась в шею, лизнула щеку и послушно пошла за ним в сарай, хотя он и пальцем не дотронулся до уздечки.

Конечно же, ей пришлось тут же звонить в офис шерифа. Через час прибыли Тони Молено с Оливией Шербурн, грубовато-добродушной женщиной среднего возраста, которая была местным ветеринарным врачом.

Пока ветеринар осматривала лошадь, Джо умолял заместителя шерифа не убивать ее.

– Она же не нарочно ударила папу, – твердил он. – Она не такая! Что-то заставило ее сделать это!

Тони Молено не произнес ни слова, пока Оливия Шербурн не закончила осмотр.

– Итак, что Вы скажете?

Оливия засунула руки глубоко в боковые карманы джинсов, и взглядом, полным решимости, встретилась со взглядом Молено.

– Думаю, что идея усыпить эту лошадь – самая глупая изо всех, что мне довелось слышать. Вы знаете меня, Тони! За все время я усыпила немало лошадей: некоторых из них за то, что были больны, но большинство – из-за того, что были опасны. И у меня никогда не возникало вопросов, правильно ли я поступаю. Но Шейку я знаю много лет и не припомню ни одного случая, чтобы она кого-нибудь ударила. Вы могли ткнуть эту лошадь острой палкой, но она только посмотрела бы на Вас. Я думаю, Джо прав: что-то сильно испугало ее, и то, что произошло, – это ее реакция. Произошел несчастный случай, очевидный и простой. Если пожелаете, я могу прямо сейчас перекатиться под ней, и Вы увидите, что произойдет. Единственное, что она сделает, – будет обнюхивать мои карманы в поисках сахара!

Тони Молено глубоко вздохнул, но Оливия Шербурн не закончила еще свою мысль.

– Нет такого закона, который предписывал бы усыплять лошадь лишь из-за того, что произошел несчастный случай, Тони, и если Вы не верите мне, позвоните Рику Мартину или Чарли Хокинсу. Просто существует такой обычай, но с Шейкой я так не поступлю. – Упреждая его возражения, она добавила: – А если Вы сами усыпите ее, уж я позабочусь о том, чтобы каждому ребенку в городе стало известно, что это сделали Вы и что я была против!

Заместитель помощника шерифа беспомощно развел руками.

– Хорошо, Оливия. Вы высказали свое мнение специалиста. Если бы я не собирался прислушаться к нему, то не привез бы Вас сюда, не так ли?

Оливия Шербурн довольно усмехнулась и направилась к своему грузовому автомобилю. Но, уже выехав со двора, вдруг остановила машину, высунулась из окна и крикнула Марианне:

– Если у Вас будут какие-то разногласия с ним, позвоните мне! В самом деле, если у Вас вообще будут возникать с кем-то затруднения, Вы звоните мне! Я живу там, внизу, недалеко от дороги. – И она укатила, оставив посмеивающегося Тони Молено в облаке поднятой ее автомобилем пыли.

– Она знает, что говорит, – объяснил ей заместитель помощника шерифа. – Оливия – великолепный специалист и потрясающая женщина, и я не хотел бы встать ей поперек пути. Последний из тех, кто перешел ей дорогу, остался с подбитым глазом и вывихнутым плечом. Впрочем, он заслужил это. Вы не найдете лучшего друга, чем Оливия, и в округе не сыщется ни единой души, кто не согласился бы со мной.

– В том числе и тот человек, которому она поставила синяк под глазом? – спросила Марианна.

Усмешка Молено перешла в грохочущий хохот.

– Его больше нет в округе. Пожил еще месяц, а затем уехал. С тех пор никто о нем ничего не слышал.

Хотя всяким разговорам о необходимости усыпить Шейку был положен конец, Марианна до сих пор искоса поглядывала на крупную лошадь. И сейчас, в сарае, она приближалась к кобыле очень осторожно.

– Что это было, Шейка? Здесь был кто-то?

Лошадь заржала вновь и вытянула вперед голову, Марианна протянула руку, чтобы потрепать ее по загривку. Лошадь высунула большой язык, лизнула ее руку, затем опустила голову ниже и потянулась носом к джинсам Марианны.

– Хочешь немного сахара? – Марианна залезла в карман и вытащила оттуда кусочек сахара, который она брала теперь каждое утро из сахарницы, чтобы подкармливать Бука и Фрица. Шейка осторожно взяла сахар из рук Марианны, слегка коснувшись губами ее кожи. – Конечно, доктор Шербурн была права, – произнесла Марианна, вновь потрепав лошадь по загривку. – Я и сама не думаю, что ты можешь кого-нибудь ударить.

– Провалиться мне на месте, если я не права, – раздался голос от двери сарая. – Мое имя – Оливия. Никто не называет меня доктор Шербурн, и надеюсь, Вы тоже не будете.

Марианна резко обернулась и увидела, что на фоне яркого солнечного света вырисовывается в дверях силуэт ветеринарного врача.

– О Боже! Вы напугали меня!

– Сторм, лежать! – скомандовала Оливия огромной овчарке, когда та, встав на задние лапы, попыталась лизнуть ей лицо. Собака послушно опустилась на землю, а ветеринар вытащила из кармана печенье и протянула его Сторму. – Ну и прожорлив же ты, братец. – Она вошла в сарай, сказала несколько слов каждой из лошадей, затем остановилась перед Шейкой. – Подумала, что надо заехать и посмотреть, как там дела у моей девочки. – Она обхватила руками голову кобылы, затем раздвинула ей губы и осмотрела зубы. Удовлетворенная, ветврач повернулась лицом к Марианне. – Видно, у Вас не возникает никаких проблем, потому что Вы так и не позвонили мне.

– На самом деле я с трудом привыкаю к месту, – ответила Марианна. Затем, вспомнив свой утренний разговор с Биллом Сайкесом и слова Джо, сказанные им, когда Сайкес вышел из дома, она решила поделиться своими сомнениями с Оливией Шербурн. – Я не знаю, что делать, – закончила она свою речь. – Действительно ли Тед собирался уволить Билла?

– Мне об этом ничего не известно, – заметила Оливия. – Но я и не могу утверждать обратное. А если Сайкес хочет уйти, отпустите его! Есть много людей, которые могут занять его место и, возможно, будут работать даже лучше. Мне очень нравились Тед с Одри, но будь я на их месте, поступила бы иначе.

Марианна нахмурилась.

– Здесь что-то не так?

Оливия колебалась.

– Вы застали меня врасплох, я не могу утверждать с полной уверенностью, – произнесла она. – Скорее чувствую, понимаете? Просто с недавних пор у меня появилось ощущение, будто что-то здесь вокруг неладно.

Марианна ощутила дрожь, когда услышала, что ветеринар почти слово в слово повторяет сказанное сегодня утром Сайкесом.

– Понимаете, я имею в виду совсем не то, о чем говорил он, – ответила Оливия после того, как Марианна повторила слова подручного. – Боюсь, я не куплюсь на идею о том, что животные совершают какие-то действия в отместку. Но вокруг еще очень много странных людей. Здесь, высоко в горах, в районе верхней границы распространения леса, все еще обитают несколько горных людей.

– Горных людей? – эхом отозвалась Марианна.

– Это своеобразные люди, – продолжала Оливия. – Большая часть из них вымерла, но несколько человек еще живы, и лишь одному Богу известно, какое существование они влачат. В основном они вполне безобидны, но некоторые – законченные психопаты.

Марианна тут же вспомнила утверждение Джо, что он видел кого-то на пастбище в ночь перед похоронами, и странного на вид человека, которого она заметила во время похорон Теда и Одри.

– Кто-нибудь из них живет в округе? – спросила она.

– Кто знает? – откликнулась Оливия. – Кажется, они живут везде, где им заблагорассудится, и делают все, что хотят. – Увидев, как изменилось лицо Марианны, ветврач пожалела о своих словах. – Черт возьми, сама не знаю, что говорю. Да я уверена, что все просто прекрасно. – Она обвела взглядом окрестности, соображая, чем бы отвлечь внимание Марианны от неприятной информации. Затем, сделав вид, будто ее только что осенила прекрасная идея, произнесла: – Вы уже успели познакомиться со своими владениями?

Марианна покачала головой.

– У меня не было времени.

– В таком случае время это как раз наступило, – провозгласила Оливия. – Так получилось, что сегодня в полдень я не вижу лучшего занятия, чем вмешаться в Вашу жизнь; итак, что Вы скажете, если мы отправимся прямо сейчас?

Следующие два часа они осматривали ранчо: сначала сарай и мастерские, затем заглянули в другие надворные постройки. Оливия подробно объясняла все, что они видели, даже пообещала научить Марианну управлять трактором. Закончив обход построек, Оливия показала ей, как седлать лошадь, и верхом на Буке и Фрице они отправились осматривать территорию. После того как они объехали все владения, Оливия посмотрела вверх, в сторону расположенного у Волчьего ручья горного лагеря.

– Что Вы скажете... может быть, поедем посмотрим на тот участок, где на днях все было изорвано в клочья?

Марианна колебалась, затем покачала головой.

– Пожалуй, уже поздно. Мне бы хотелось быть на ранчо, когда дети придут домой.

Было уже около четырех, когда они вернулись, но кроме Билла Сайкеса, укладывающего дрова в поленницу у стены дома, никого не было видно.

– Скоро Вы во всем разберетесь, – заметила Оливия, когда они, накормив лошадей, устроились на веранде с бокалами вина, – и я уверена, что Вам не понадобится подручный на полную рабочую неделю. А если надумаете избавиться от Сайкеса, или он просто уйдет сам, – хотя поверьте мне, он никогда этого не сделает, – не торопитесь находить ему замену. Одно поле, пастбище и сарай. Вот и все, что у Вас осталось. Не так-то много придется трудиться, чтобы содержать все это в порядке. Между Вами и детьми не должно быть никаких проблем. И я всегда готова протянуть Вам руку помощи, если это понадобится.

– Я не смела бы и просить... – начала было Марианна, но Оливия жестом остановила ее.

– Только не говорите мне, о чем Вы можете просить, о чем нет. Мы соседи, а это означает, что должны помогать друг другу. Кроме того, если бы не Одри, меня бы здесь не было, поэтому я чувствую себя ее должницей.

– Одри? – повторила Марианна. – Вы имеете в виду, что были знакомы с ней до того, как приехали сюда?

Оливия кивнула.

– В Солнечной долине мы были подругами. Не знаю, насколько бы нам удалось сблизиться, если бы каждая из нас в то время не переживала неудачный любовный роман. – Она внезапно расхохоталась: громкий раскатистый звук, вырвавшийся из ее груди, вполне мог согнать стаю куропаток с насиженного места в районе ручья. – Думаю, раз уж я собралась быть абсолютно искренней, я должна признаться, что ужасно завидовала ей, когда вдруг появился Тед. И позвольте сказать вам, уж я высказалась, когда Одри вышла за него замуж через месяц после знакомства! Наговорила ей, что поступает она так лишь оттого, что находится в подавленном состоянии, что Теда она едва знает, – можете себе представить, что я ей наговорила.

Марианна грустно улыбнулась.

– Думаю, что и я говорила ей то же самое. Но она доказала нам обратное, правда?

Оливия кивнула, вздохнув.

– Безусловно. Во всяком случае после того, как они переехали сюда, я стала приезжать к ним практически каждые выходные, и чем больше времени я проводила здесь, тем больше начинала ненавидеть Солнечную долину. В конце концов я собрала веши и переселилась сюда. Немного потеряла в практике, но переезд стоил того. По крайней мере до тех пор, пока не погибли Тед и Одри. – Оливия замолчала, погруженная в думы, обвела взглядом ранчо, горы, возвышающиеся над ним. Когда она заговорила вновь, голос звучал подавленно. – Помните, немного раньше я сказала, что в последнее время в этом месте, кажется, происходит что-то неладное?

Марианна кивнула.

– Понимаете, я до сих пор не знаю, что это такое. Но ведь есть же причина, почему животные пугаются, и мне кажется, нам лучше выяснить, из-за чего это происходит. В следующий раз, когда случится подобное, Вы позвоните мне. Договорились?

Марианна скептически вскинула брови.

– В полночь?

Оливия Шербурн вновь откинула голову, и ее смех разнесся по долине.

– Мне звонят в полночь из-за больной кошки! – призналась она. Затем допила вино и поднялась. – Итак, все было чудесно, но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Пойду проверю свой автомобиль и поеду осматривать, у кого коровы раздулись от переедания, а у кого лошади мучаются от колик. Звоните мне, если Вам что-то понадобится, договорились?

– Договорились, – согласилась Марианна. Она •проводила Оливию до грузового автомобиля, и когда ветеринарный врач уже готова была сесть в машину, Марианна дотронулась рукой до ее спины. – Оливия, могу я задать Вам вопрос? О Теде и Джо?

Казалось, Оливия Шербурн немного напряглась, но впечатление это было настолько мимолетным, что когда она вновь спрыгнула на землю и повернулась к ней лицом, Марианна решила, что это ей только показалось.

– Тед и Джо? – спросила Оливия. – А что о них?

– Я и сама не уверена. – Марианна запнулась, внезапно подумав, стоило ли ей вообще затрагивать эту тему. – Это просто... понимаете, я хочу узнать, не было ли у них каких-нибудь проблем. Чарли Хокинс кое-что рассказал, и это показалось мне немного странным, но затем он старался свести все на нет. А на следующий день приехал Рик Мартин и начал задавать вопросы, и... понимаете, я хочу лишь узнать, не известно ли Вам что-нибудь об этом.

Оливия колебалась лишь какую-то долю секунды, прежде чем заговорила.

– Я знаю, что последние два года Тед был очень строг по отношению к Джо, но если Вы меня спросите, плохо ли Тед обращался с Джо, я вынуждена буду ответить – нет. – Насмешливая улыбка тронула ее губы. – Конечно, у каждого своя оценка плохого обращения. Поэтому я предполагаю, что разные люди по-разному могут рассуждать на эту тему. Что касается меня, я считаю, Тед пытался исправить Джо и привить ему чувство ответственности.

Ответ скорее вызвал у Марианны новые вопросы, чем прояснил положение.

– А что Вы скажете об Одри? – спросила она. – Она тоже думала, что Тед слишком строг к Джо?

На мгновение у Марианны создалось впечатление, что ветеринар вообще не собирается отвечать на ее вопрос, но в конце концов Оливия пожала плечами.

– Существовало много тем, на которые Одри никогда не беседовала со мной, или которые я сама не затрагивала. – Она забралась в кабину своего автомобиля и завела мотор. – Послушайте, – добавила Оливия, – не ищите Вы неприятностей на свою голову. В противном случае я гарантирую, что они не заставят себя ждать! До скорой встречи. – Она включила передачу и тронулась с места.

Марианна подождала, пока машина скроется за первым поворотом дороги, и пошла к дому. Она взяла бокалы со стола на веранде и понесла их на кухню – Сторм не отставал от нее ни на шаг – и вдруг поняла: то, о чем ей только что рассказала Оливия, отнюдь не уменьшило ее тревогу.

О чем не рассказывала Одри и не спрашивала Оливия?

Что-то насчет Джо?

Или Теда?

Или о чем-то совсем ином?

Наконец она решила, что Оливия права, – глупо с ее стороны искать неприятности. Если бы существовали какие-то серьезные проблемы с Джо, или между Джо и его отцом, Одри наверняка поговорила бы с ней об этом.

Поговорила бы?

Или здесь скрывалось нечто, что Одри хранила в секрете даже от своей подруги детства?

Глава IX

Солнце спустилось за Сугарлоафскую гору, и послеполуденные тени двинулись в поход на долину. Марианна взглянула на часы, висевшие над раковиной.

Еще нет пяти, а она уже решила, что не будет всерьез волноваться по крайней мере до четверти шестого. Включила плиту и открыла большущий холодильник, чтобы быстренько придумать, что же подать на обед.

Она тут же отказалась от запеканки из тунца, хотя их оставалось еще целых три, разных размеров, на каждой был приклеен кусочек маркировочной ленты, где аккуратными буквами обозначалось наименование блюда и имя человека, который его приготовил. Но рыбная запеканка была у них вчера на ужин, и хотя дети съели ее, было видно, что она им не очень нравится. Отодвинув запеканки в сторону и отметив попутно, что завтра надо переложить содержимое в другую посуду, для того чтобы по крайней мере вернуть лотки законным владельцам, Марианна заметила на нижней полке большую емкость с соусом. Надпись гласила: «Спагетти – Оливия Шербурн».

Прекрасно, решила она и вынув блюдо из холодильника, направилась к плите. Сначала выбрала нужную сковороду из длинного ряда развешенных под огромным деревянным стеллажом, укрепленном на тяжелых цепях над листом для приготовления пищи, затем вылила в нее соус для спагетти и начала разогревать его на плите, на одной из шести конфорок. Марианна была занята поисками спагетти в кладовой, когда Сторм, нетерпеливо повизгивая, подбежал к двери, и начал царапаться о нее когтями: просил, чтобы его выпустили. Марианна выглянула из окна, ничего не заметила, но все равно открыла дверь. Овчарка с радостным лаем помчалась за угол дома. Выйдя во двор, Марианна смотрела, как собака выскочила на дорогу, исчезла за первым поворотом, затем, через мгновение, появилась вновь: с поднятым высоко хвостом она устремилась за палкой, брошенной кем-то, кого Марианне еще не было видно.

– Вперед, Сторм! – услышала она крик Джо.

Секундой позже к нему присоединился голос Логана.

– Принеси ее сюда, Сторм! Принеси ее назад!

Собака схватила палку на лету, закрутилась на месте, затем вновь помчалась вниз по дороге и вдруг резко затормозила: из-за поворота неожиданно появились дети.

С пакетами в руках.

Приветливая улыбка Марианны постепенно исчезала, пока дети преодолевали последние метры дороги. Логан уже бежал навстречу матери; огромный пакет с покупками чуть ли не волочился по земле.

– Подожди немного, мамочка, и ты увидишь, что мы купили! У меня новые джинсы и две ковбойских рубашки, и... – Он замолчал, глаза его блестели от восторга, затем посмотрел вниз на свои ноги: – Взгляни сюда! – закончил он. – Настоящие ковбойские ботинки! Это верх совершенства!

Марианна посмотрела на ботинки, их коричневая кожа красиво блестела, но вместо того чтобы прийти в восторг, она перевела взгляд на Алисон, которая остановилась в нескольких футах от нее и догадалась, по крайней мере, принять смущенный вид.

– Насколько помню, я просила вас ничего не покупать, – произнесла она, начиная прикидывать расходы от покупки вещей которые находились в пакетах не только Торгового центра, но и от Конуэя. Одни лишь ботинки Логана, должно быть, стоили больше ста долларов.

Алисон открыла рот, но не смогла произнести ни слова, затем непроизвольно перевела взгляд на Джо.

– Это я виноват, тетя Марианна, – сказал он с улыбкой, но, заметив, как изменилось выражение лица его крестной, перестал улыбаться. – Я имею в виду... моя мама, она с прошлого года разрешила мне делать самостоятельные покупки, и у нас есть счета в каждом магазине, и... – Голос его стих.

– У них распродажа, мамочка, – бросилась на помощь Алисон. – Понимаешь, распродажа перед началом школьного сезона. Но мы можем все вернуть назад. Джо сказал...

– Меня не волнует, что сказал Джо, – отрезала Марианна. – Меня волнует, что сказала я, & я сказала, что вы не должны ничего покупать. Как мы только можем позволить себе...

И вдруг она вспомнила бухгалтерские книги, которые сосредоточенно изучала сегодня утром, и баланс, который во всем многообразии отражал движение денежных средств по содержанию ранчо.

В памяти всплыли страницы, на которых Одри аккуратно записывала стоимость каждой покупки, приобретенной в том или ином магазине. Представление Одри о посещении магазинов, по-видимому, сильно отличались от ее собственных привычек к постоянной экономии. А разве могло быть иначе? Одри была неограничена в средствах, с того самого дня, как она вышла замуж за Теда, ей никогда не приходилось беспокоиться о том, сколько денег истратить. Очевидно, эта привычка передалась и Джо, а почему бы и нет?

– Ну хорошо, – произнесла она, гнев ее постепенно ослабевал. То, что сделали дети, не могло разорить ее, а их счастливое возбуждение стоило любого состояния. – Давайте войдем в дом, посмотрим, что вы купили, и решим, какие из вещей вам придется возвратить, – предложила Марианна, скрывая за строгим видом улыбку. – Можете мне поверить, что вы все втроем отправитесь в город с вещами, которые надо будет вернуть! И я хочу, чтобы вы дали мне слово, что. ни когда больше не сделаете ничего подобного. Если вы не выполняете то, о чем я вас прошу, как же я смогу доверить вам вновь пойти в город одним?

Алисон стояла, опустив голову, а у Логана дрожал подбородок от возможности лишиться новых первоклассных ковбойских ботинок.

– Они не виноваты, тетя Марианна, – повторял Джо, когда дети шли за ней по направлению к дому. – Алисон не хотела, чтобы мы что-нибудь покупали, это я уговорил ее.

– Я понимаю, Джо, – спокойно произнесла Марианна. – Я знаю, что твоя мама позволяла тебе делать самостоятельные покупки, но Алисон и Логану этого никогда не разрешалось. – Она придержала рукой кухонную дверь, пропуская вперед всю троицу. – Выкладывайте все сюда, – произнесла она, указывая на кухонный стол. – Давайте посмотрим, что вы приобрели.

Пока Марианна наливала воду в кастрюлю, чтобы отварить макароны, трое детей открывали пакеты и извлекали из них свои приобретения. Для Алисон там было три пары джинсов, как отметила Марианна, очень высокого качества и абсолютно недоступных для них раньше, еще три рубашки, три свитера, несколько пар носков и нижнее белье.

– А ты знаешь, сколько стоят эти джинсы? – потребовала ответа Марианна, ухватившись за наиболее дорогие покупки.

– Каждые по шестьдесят долларов, но цена снижена вдвое, – ответила Алисон. – И я купила три пары разных размеров, потому что очень быстро расту, а продавщица сказала, что их может не быть в продаже до следующего года.

Нахмурившись, Марианна отложила в сторону джинсы и взяла одну из рубашек. Стопроцентный хлопок, по размеру чуть больше, чем Алисон носит сейчас, но не такая большая, чтобы выглядеть, будто с чужого плеча. Две другие рубашки оказались такого же размера и отличались лишь по цвету.

На каждой стояла новая цена: скидка составляла пятьдесят процентов.

Все три свитера были из мягкой, почти такой же бархатистой, как кашемир, шерсти женственных оттенков, которые Алисон обычно избегала: василькового, бледно-лилового и жемчужно-розового – цвета хрупкой морской раковины.

– А где же одежда, которую ты обычно хочешь купить? – спросила она. – Все те низкопробные вещи, о которых мы всегда спорим?

Алисон покраснела.

– Я подумала, будет лучше, если я куплю хорошие вещи. Хотя, честно говоря, я выбрала один шарф, чтобы немного повоображать. Но я отнесу его назад, если ты захочешь.

Марианна покачала головой.

– Он великолепный. И понадобится тебе, когда ударят морозы, поэтому мы его оставим.

Она переключила внимание на приобретения Логана и обнаружила, что он, как и Алисон, хотя и купил много вещей, но сделал это благоразумно. Все эти вещи она бы и сама приобрела для него. Даже джинсы были такой длины, что первые несколько месяцев хоть их и придется подворачивать, он сможет их носить по крайней мере год. Рубашки были уменьшенным вариантом тех, что купил себе Джо, исключение составляла ярко-синяя ковбойская рубашка, отстроченная серебристой нитью и отделанная черным кантом, с плотным рядом перламутровых заклепок, расположенных спереди, с двумя рядами заклепок на каждом из карманов и с тремя – на каждом манжете.

– Разве она не великолепна? – спросил Логан с сияющим от восхищения лицом.

– Боже, ну и куда же ты собираешься ходить в ней? – спросила Марианна.

– Ему надо иметь такую, – объяснил Джо. – у каждого в округе есть такая.

– А что насчет ботинок? – спросила Марианна, обратив в конце концов свое внимание на ноги сына.

– Их ему тоже надо иметь, – настаивал Джо. – Если он собирается учиться кататься верхом, у него должны быть такие ботинки, здесь все постоянно ходят в таких. Но они же не от Тони Ламаса. Папа говорит, что это глупо тратить так много денег, пока нога у тебя еще растет. А в будущем ты сможешь купить себе самые лучшие ботинки и носить их вечно.

«Папа говорит». Сопротивление Марианны было сломлено.

– Ну хорошо, я сдаюсь, – произнесла она. – Вы не выполнили то, о чем я вас просила, но и я не продумала все до конца. Очевидно, по крайней мере двое из вас уже достаточно взрослые, чтобы делать самостоятельные покупки. И поскольку вы не потратили деньги на ненужные вещи, я не вижу необходимости возвращать что-либо из них. Но в следующий раз или вы делаете то, что обещали, или звоните мне и объясняете, почему решили поступить по-другому. Договорились?

– Я могу оставить себе ботинки? – воскликнул Логан, игнорируя вопрос.

Марианна вздохнула.

– Ты можешь оставить себе ботинки. Но если у тебя будут болеть ноги, меня в этом не вини.

Когда она вернулась в кладовую, чтобы закончить поиски макарон, Джо хитро подмигнул Алисон.

– Вот видишь? – прошептал он. – Я же говорил тебе, что все обойдется.

* * *

Волк замер: тело его неподвижно, передняя лапа приподнята над землей, хвост выпрямлен.

Человек внезапно остановился, двигались лишь глаза, осматривая место, привлекшее внимание животного; и он обнаружил объект волчьего интереса.

Кролик припал к земле под укрытием валуна, чувства его обострены, нос подергивается – он принюхивается к легкому ветерку. Солнце уже зашло, покров темноты быстро окутывает поле, заросшее вереском, уходящее вверх по горному склону до самого леса. Скоро наступит безопасное время для кролика: он сможет пробраться на луг и пощипать там зелень, пока хищники, что обычно парят в вышине и несут угрозу кроличьей жизни, будут спать в своих гнездах. Но сейчас он застыл в неподвижности, пытаясь уловить запах или движение, говорящие о присутствии врага, которого он почувствовал за секунду до этого.

Зверек вновь принюхался, но лишь аромат вереска наполнил его ноздри. Наконец голод одержал верх над природным инстинктом маленького существа прятаться до наступления темноты. Кролик двинулся вперед, пощипывая нежную травку, растущую среди кустов вереска. День угасал, и кролик становился смелее, углубляясь все дальше и дальше в поле.

Волк слегка шевельнулся, взгляд его был прикован к кролику, но мужчина положил руку на мускулистый бок животного, успокаивая его.

– Не сейчас, – прошептал он так тихо, что слова его были почти неслышны. Теперь замер кролик, навострил уши. Проходили секунды, зверек сидел абсолютно неподвижно, постепенно становясь невидимым в сгущающихся сумерках, но, не расслышав больше ни звука, он расслабился, вновь припал к земле и начал щипать травку.

Мужчина слегка подтолкнул волка. Тот мгновенно рванулся вперед, вырвавшись из кустов вереска, в которых прятались человек и зверь, и бросился на кролика за секунду до того, как тот осознал, что на него нападают. Схватив жертву за горло, волк резко дернул головой назад, затем вперед, потом бросил подергивающегося кролика на землю, придавил передней лапой и острыми клыками впился в его плоть.

Кролик пронзительно визжал от боли, затем затих на земле. Волк ткнул его передней лапой, посопел и подхватил зубами. Мужчина повернул назад в лес, волк бежал рядом.

В объемном мешке, который лежал там, где он бросил его несколько минут назад, решив отправиться за кроликом, были туши двух енотов и небольшой выдры – он извлек их сегодня днем из своих ловушек. Мужчина остановился, чтобы подхватить тяжелую поклажу и перекинуть себе за спину, затем двинулся вперед, не обращая внимания на тяжесть, весьма ощутимую для любого другого мужчины.

Добравшись наконец до хижины, в которой жил, он вывалил из мешка на грубо сколоченный стол три туши, взял нож и стал искусно сдирать с них шкуры.

Волк, зажав в зубах окровавленного кролика, лег на пол недалеко от двери и начал драть на куски свою добычу. Впившись зубами в шкуру зверька, вырвал из него внутренности, и едва они вывалились из разодранного брюха кролика, начал жадно их поглощать.

– Хочешь еще немного? – прохрипел мужчина своим сиплым голосом. Чиркнув ножом по брюху выдры, он запустил руку в еще теплую полость, вырвал внутренности и бросил на землю в нескольких дюймах от волчьей морды.

Волчица, с челюстей которой капала слюна, жадно набросилась на них, и кровавая масса исчезла у нее в глотке.

Мужчина закончил свежевать добычу, выбросил шкуры прямо в открытое окно, зная, что к полудню завтрашнего дня их уже не будет: либо утащат рыскающие по ночам в поисках добычи звери, либо подберут питающиеся падалью птицы.

То, что останется, он потом уберет, но в хижине не будет ничего, что может привлечь полчища муравьев, живущих глубоко под землей.

Он разрезал туши на куски, – тяжелый нож легко рассекал хрящи, – и снял крышку с предназначенного для варки мяса котла, который всегда стоял на печи.

Бросил большую часть мяса в котел, разжег в печи огонь и добавил дров, чтобы поддерживать пламя, пока он будет бродить в ночи. К тому времени, как он вернется, варево уже несколько часов будет кипеть на медленном огне, мясо отделится от костей, он выловит их из котла и бросит волку.

Он взял последний кусок – лапу бобра, и хотел уже кинуть ее в котел, но вдруг передумал. Зажав лапу в руке, впился почти такими же крепкими, как у волка, зубами в сырое мясо: языком ощутил специфический кисловато-сладкий привкус плоти дикого животного, с наслаждением вдохнул запах свежей крови.

Сегодня ночью его мучил сильный голод, и он знал, где охота будет лучше всего.

* * *

Марианна начала убирать с кухонного стола посуду и немного замешкалась, прежде чем взять тарелку, стоявшую перед Джо.

– Ты уверен, что не хочешь больше кушать? – обеспокоенно спросила она.

В течение всего обеда он едва произнес несколько слов, все более и более замыкался в себе, нервно вздрагивал, если кто-то к. нему обращался, и отвечал односложно. Джо взглянул на свою тарелку, до сих пор почти полную: большая порция макарон под густым мясным соусом, который прислала им Оливия Шербурн, была едва тронута. Он покачал головой.

– Я думала, что все дети любят спагетти, – объяснила Марианна.