Текст книги "Опекун"

Автор книги: Джон Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Дело в том, что он не мог рассказать тете Марианне, где был, поскольку и сам толком этого не знал. Он помнил, что побежал за Стормом, а собака привела его высоко в горы, гораздо выше, чем он обычно поднимался. Спустя некоторое время у него вновь возникло это странное ощущение, как будто нервы крайне возбуждены. Но он продолжал идти вслед за Стормом, а когда напряжение прошло, он уже был далеко от того места, с которого начал свой путь вслед за собакой, и времени прошло гораздо больше, чем он мог предположить.

Как он мог сказать тете Марианне, где он был, если и сам не знал? Пытаясь побороть собственное смятение, Джо в конце концов не сдержался, рассердился на ее вопросы и убежал.

Сначала он решил, что проведет на улице всю ночь. Он мог спать прямо здесь – у него с собой была куртка, и даже в холод, он все равно не замерзнет. Медленно тянулись часы, температура воздуха с наступлением сумерек начала падать, и Джо изменил свое решение.

Может быть, он останется на улице до тех пор, пока в доме не погаснут все огни, и он не удостоверится, что тетя Марианна пошла спать. Тогда можно будет пробраться в сарай и переночевать в стойле, вместе с лошадьми. Там, внутри, были попоны, а в мастерской – небольшой умывальник, и он мог умыться.

Но сейчас, когда ночь все плотнее смыкалась вокруг него, а на небе не было ни луны, ни звезд, чтобы рассеять кромешную темноту, Джо начала бить дрожь; дом, всего лишь в сотне ярдов от него, со своими ярко освещенными окнами, выглядел так тепло и уютно. Чае назад он увидел, как из трубы начал виться легкий дымок: в кабинете разожгли камин. Холодная промозглость ночи пробралась ему под куртку, тело покрылось мурашками, одиночество, будто пеленой, окутало душу, и последние крохи гнева исчезли. Притягиваемый домашним теплом, Джо ступил на поле, Сторм мчался впереди.

Когда он перелезал через забор, разделявший поле и двор, открылась задняя дверь, и крестная окликнула его:

– Джо? С тобой все в порядке?

Мгновение он колебался, затем, не уловив в ее голосе неудовольствия, спрыгнул с верхней перекладины забора, промчался через двор и бросился ей в объятия.

– Простите, тетя Марианна, – сдавленно проговорил он, пытаясь сдержать грозившие вот-вот вырваться наружу рыдания.

– Я тоже сожалею о случившемся, – заверила его Марианна. – Но ты дома, жив-здоров, и все, слава Богу, обошлось. Но нам с тобой нужно научиться разговаривать друг с другом, понимаешь?

Джо молча кивнул головой, пытаясь проглотить подступивший к горлу комок, и позволил Марианне проводить его на кухню.

– Я не хотел так рассердиться, – сознался он, снимая куртку. – Я просто... – Но он не смог объяснить причины своего гнева, так же как не смог объяснить, почему он так надолго задержался в горах.

– Давай просто забудем об этом, договорились? – предложила Марианна. – Будем считать это недоразумением и посмотрим, не сможем ли мы с этой минуты исправиться. Хочешь, я приготовлю тебе что-нибудь на ужин?

Джо покачал головой.

– Пожалуй, я не голоден. Лучше пойду и почищу одежду. – Он посмотрел вниз, на свои брюки, которые испачкал, пока ходил по горам и сидел в лесу. – Я так сильно испачкал всю одежду.

– Я постираю ее утром, – сказала ему Марианна. – Просто принеси все вниз, когда переоденешься.

Джо вышел из кухни, а Марианна вновь позвонила своей ближайшей соседке, на сей раз, чтобы сообщить ей, что Джо вернулся, с ним все в порядке, и она приносит извинения за то, что потревожила ее.

– Хорошо, я рада, что он вернулся, – сказала ей Маргарет Стиффл. – Надеюсь, его поступок не означает, что с ним вновь начались неприятности. Он достаточно помучил бедную Одри, но мы все надеемся, что все уже позади.

У Марианны перехватило дыхание.

– Неприятности? – переспросила она. – Какого рода неприятности? О чем Вы говорите?

Какое-то мгновение Маргарет Стиффл безмолвствовала. Когда она наконец заговорила, голос звучал сдержанно.

– Видите ли, это не мое дело, не так ли? И я уверена, что ошибаюсь. Я уверена, что с Джо сейчас все в порядке, и я благодарю Вас за звонок. – Прежде чем Марианна смогла что-либо ответить, Маргарет Стиффл повесила трубку.

Марианна в задумчивости прошла в кабинет, подложила в огонь еще одно полено и обратила взор на телевизор. Но слова Маргарет Стиффл по-прежнему звучали у нее в ушах. Она выключила телевизор и поднялась наверх, в комнату Алисон. Ее дочь, переодетая уже в махровый халат, лежала на кровати с книжкой в руках. Марианна закрыла дверь, подошла ближе и присела на край кровати.

– Ты видела Джо? – спросила она.

Алисон кивнула.

– Он пошел принимать душ.

– Он не сказал тебе, куда ходил? – задала вопрос Марианна. – Я имею в виду сегодняшний вечер?

Алисон опустила книгу на грудь.

– Разве ты не спросила его?

– Понимаешь, я не хотела рисковать, чтобы вновь не поссориться с ним. – Она колебалась, какое-то время внимательно изучая выражение лица своей дочери. – Алисон, я только что разговаривала с миссис Стиффл, и она сказала мне нечто странное. Это касается Джо. – Когда Алисон отвела взгляд, Марианна нахмурилась. – Ты знаешь, что она имела в виду? Может быть, кто-то еще говорил о чем-то подобном?

Алисон сначала покачала головой, но затем передумала.

– Нельзя сказать, чтобы кто-то действительно что-то сказал, – начала она. – Скорее похоже... понимаешь, все ведут себя так, будто они недолюбливают Джо. – Запинаясь, чувствуя себя сплетницей, Алисон рассказала матери, что произошло, когда они ходили в город за покупками, и сегодня, по пути в школу. – А после занятий Эндреа и Майкл Стиффл даже не попрощались с ним. Все ведут себя очень странно, как будто Джо что-то им сделал, но никто никогда не говорит, что именно!

Этой ночью Марианна долго не могла заснуть, она лежала и раздумывала.

Что имела в виду миссис Стиффл?

О каких неприятностях она говорила?

В любом случае Марианна собиралась все это выяснить.

* * *

Когда на смену ночи пришли первые утренние часы, поднялся сильный ветер; он дул со стороны гор, слышно было, как он завывает среди деревьев, с силой бьется о стены дома. Окно в комнате Джо с грохотом распахнулось настежь. Проснувшись, он сел в кровати, удивленно поглядывая на окно и чувствуя, как ветер дует ему в лицо. Несколько минут сидел неподвижно, с удовольствием вдыхая терпкий аромат гор.

Было еще очень темно, но ветер разорвал облака, и время от времени снаружи пробивались отблески лунного света. Ноздри его дрогнули, уловив запах оленя, пасущегося на поле за домом. Джо выскользнул из постели и неслышно подошел на цыпочках к двери. Сторм, на мгновение приподняв голову, посмотрел, как Джо выскользнул в коридор, вновь опустил свою морду на лапы и закрыл глаза.

Джо двинулся по коридору к лестнице, затем спустился на первый этаж. Другой запах привлек его внимание, и он последовал за ним на кухню.

Не включая лампу, в слабых отблесках тусклой луны, проглядывающей сквозь гонимые ветром облака, Джо направился к раковине и опустился на колени перед дверцей шкафа под ней. Когда он открыл дверцу, запах усилился. Джо пошарил в помойном ведре, пальцы нащупали кусок оберточной бумаги, в которую заворачивал свою продукцию мясник.

Схватив бумагу обеими руками, он поднес ее к носу.

Вдыхая острый запах свежей крови, почувствовал, как рот наполняется слюной.

Он высунул язык, пробуя на вкус засохшую кровь, оставшуюся на бумаге, в которую несколько часов назад были завернуты отбивные, те самые, что его крестная приготовила сегодня вечером на ужин.

Язык заработал быстрее, слизывая кровь, рот наполнялся сладковатым привкусом.

Начисто вылизав бумагу, он бросил ее обратно в ведро и двинулся к холодильнику.

Открыв дверцу, Джо сощурился от яркого света, но глаза быстро привыкли, и он обнаружил то, что искал.

На нижней полке было еще с полдюжины отбивных, каждая завернута в прозрачную целлофановую пленку и аккуратно уложена на большое блюдо.

В животе у него громко заурчало от голода, он схватил отбивную и начал срывать целлофан: запах сырого мяса потряс его. Он поднес отбивную ко рту, впился в нее зубами, оторвал кусок и проглотил его прежде, чем успел прожевать.

– Джо? Что ты делаешь?

Голос испугал Джо. Он обернулся, сырая отбивная зажата в одной руке, разорванная пленка – в другой. Рукавом пижамы инстинктивно стер кровь с губ. Когда на кухне зажегся свет, он сощурился, затем узнал Логана, стоявшего в проеме кухонной двери и с удивлением разглядывающего его.

– Ее нельзя есть! – воскликнул Логан. – Она ведь не приготовлена!

– А я ничего не делаю, – откликнулся Джо, пряча руки за спину быстрым, виноватым движением. – Между прочим, что ты делаешь здесь, внизу? Если тетя, Марианна поймает тебя...

Но прежде чем он успел закончить предложение, сама Марианна появилась в дверях за спиной Логана.

– Джо? Логан? Почему вы оба не в постели?

Логан поднял руку и обвиняюще указал пальцем на Джо.

– Он взял отбивную и ест ее. А она, мамочка, даже не приготовлена! Он ест ее сырой!

Глаза Марианны расширились от неожиданного заявления, и она пристально смотрела на Джо, пока тот в конце концов не вытащил руки из-за спины.

– Я-я не ел ее, – запинаясь бормотал он. – Я был голоден и нашел ее в холодильнике. – Он в отчаянии взглянул на Марианну. – Я думал... я собирался приготовить ее, но... я не знал, как.

Страдание на лице мальчика болью отозвалось в душе Марианны, ее раздражение, что он опять бродит среди ночи, уступило место тревоге, ведь, пропустив обед, он наверняка должен быть очень голоден.

– Хорошо, – вздохнула она. – Разреши мне уложить Логана в постель, и я ее тебе поджарю. Но уж потом ты тоже отправишься спать, безо всяких пререканий. Договорились?

Джо молча кивнул, а Марианна развернула Логана, подвела его к лестнице, затем нежно шлепнула по ягодицам.

– Наверх, – скомандовала она. – Давай-давай! Живее! – Слегка подталкивая его впереди себя, проводила мальчугана в комнату.

Как только она ушла, внимание Джо вновь переключилась на кусок сырого мяса, зажатого в руке. Разрывая его на части пальцами и зубами, он начал поспешно запихивать их себе в рот и меньше чем через минуту уже проглотил последний кусок.

К тому времени, когда Марианна уложила Логана в постель, Джо уже выбросил целлофан, в который было завернуто мясо, засунув его в ведро поглубже, на самое дно.

Он смыл кровь с рук и лица и насухо вытер их, в это время на кухню вошла Марианна.

– Я передумал, – произнес он. – Я просто выпил немного молока.

Марианна неодобрительно нахмурилась.

– Ты уверен, что больше ничего не хочешь?

Джо кивнул, направился было к двери, но вдруг неожиданно крепко обнял Марианну.

– Я, правда, сожалею, что огорчил Вас, – произнес он. – Постараюсь больше этого не делать.

Марианна обвила его руками, на мгновение крепко прижала к себе, затем выпустила из объятий.

– Одну вещь ты можешь сделать прямо сейчас – хотя бы раз проведи в постели всю ночь. – Смягчая свои слова улыбкой, она подтолкнула его к лестнице. – А теперь иди, живее! Я выключу свет. – Джо поспешил подняться на второй этаж, а Марианна протянула руку к выключателю, но вдруг замерла: взгляд ее упал на холодильник.

Понимая, что ведет себя глупо, что промелькнувшая в голове мысль просто нелепа, она, тем не менее, пересекла кухню и открыла дверцу холодильника.

Она пересчитала отбивные, лежавшие на блюде на нижней полке.

Раньше их было шесть.

В этом она была уверена.

Сейчас их оставалось только пять.

Когда она наконец выключила свет и начала подниматься вверх по лестнице, голова у нее кружилась, а в желудке появилось уже знакомое отвратительное ощущение.

Сегодня ночью ей уже не уснуть.

Она жила в одном доме с мальчиком, которого совершенно не знала.

Глава XIV

– Похоже, зима будет ранней, – заметил Билл Сайкес, внимательно посматривая на небо. В это утро было намного прохладнее, и хотя грозовые тучи, затянувшие накануне небо, рассеялись, заметны были уже первые признаки наступающего холода. – Видите, вон там? – спросил он, указывая на полосы белого цвета, медленно движущиеся с севера. – Идет из Арктики. Будет удивительно, если до конца недели у нас не выпадет снег.

– Снег? – переспросила Марианна. – Но ведь только начало сентября!

Сторож пожал плечами.

– Такое произойдет не впервые. Прошлой зимой снега почти не было. – Насмешливая улыбка тронула его губы. – Лыжный сезон едва не сорвался. Еще одна такая зима, и наши дельцы будут по-настоящему огорчены!

– Судя по Вашему тону, не похоже, чтобы Вас это как-то беспокоило, – заметила Марианна. Сильный порыв ветра налетел с гор, и она подняла воротник толстой меховой куртки, которую нашла сегодня утром в шкафу для одежды. – Как Вы думаете, может быть, нам лучше завести лошадей назад в сарай?

– Они проведут еще немало времени взаперти, когда наступят холода, – откликнулся Сайкес, наблюдая за тремя лошадьми, которых он вывел на улицу пару часов назад. – Для них очень хорошо быть на природе – здесь их место. Неправильно держать их все время в сарае. Всегда удивляюсь, о чем они только размышляют, целый день выстаивая в стойле?

– Я не уверена, что они вообще думают, – заметила Марианна.

Сторож, привыкший к работе на свежем воздухе, покачал головой.

– Многие люди так говорят, но не верьте этому. Так им легче обращаться с животными. Они полагают, раз животные не умеют мыслить, то они и не страдают. Но Вы взгляните на них!

Марианна перевела взгляд на поле, где Шейка легким галопом бежала вдоль дальнего забора: голова высоко поднята, хвост развевается. Две других лошади – пятнистый мерин, на котором ездила Одри, и гнедая, принадлежавшая Джо, – стояли рядом, повернувшись друг к другу головами, и с удовольствием пощипывали траву.

– Вы обдумали то, о чем мы говорили с Вами на днях? Вы по-прежнему хотите уйти?

– Ну что ж, сейчас я скажу Вам, – протянул Сайкес, вытаскивая изо рта травинку, которую держал в зубах. – Да, я думал, но мне кажется, что поступлю не совсем правильно, если сорвусь с места и уйду, в то время, как Вы планируете по-прежнему оставаться здесь. – Он взглянул на нее краешком глаза. – А Вы планируете именно это, не так ли?

– Думаю, что да, – ответила Марианна и, помедлив, спросила: – Билл, что Вы мне можете сказать насчет Джо?

Взгляд сторожа слегка омрачился.

– А что насчет Джо?

Марианна помолчала, тщательно подбирая слова.

– Понимаете, мне кажется, что у него очень мало друзей. Вот, например, близнецы Стиффл живут недалеко, в самом конце дороги, казалось бы, они должны играть вместе, правда?

– Джо любит одиночество, – произнес Сайкес, по-прежнему не сводя глаз с пасущихся на поле лошадей. – В этом нет ничего плохого.

– Но почему? – настаивала Марианна. – Между ними что-то произошло? Алисон говорит, что и другие дети в школе, похоже, тоже недолюбливают Джо.

Билл Сайкес сплюнул на землю остатки травинки, которую жевал, обернулся и посмотрел наконец Марианне в глаза.

– Насколько я могу судить, в мире существуют два человеческих типа. Одни хорошо ладят с людьми, другие – нет. Обычно те, кто не уживается с людьми, прекрасно ладят с животными. Похоже, что Джо один из тех, кто скорее находит общий язык с животными. В этом нет ничего плохого.

Час спустя, когда Марианна ехала по дороге к городу, мысли ее вновь и вновь возвращались к тому, что сказал ей Билл Сайкес. Только ли этим объяснялось отсутствие у Джо дружеских отношений с другими детьми? И можно ли так легко объяснять ситуацию тем, что он отдавал предпочтение животным? Допустим, этим можно оправдать его уход в сарай позапрошлой ночью, когда он собирался там спать. Несмотря ни на что, мальчик, похоже, прекрасно ладит с Алисон и Логаном. К тому времени, когда она добралась до здания, где размещались все двенадцать классов сугарлоафской окружной школы, Марианна задумалась, а стоит ли ей вообще говорить с кем-то из учителей. Когда она позвонила сегодня в восемь часов утра директору школы и договорилась о встрече, это казалось ей вполне логичным поступком, но после небольшого разговора с Биллом Сайкесом она уже не была так уверена. Сайкес, кроме того, знал Джо практически всю его жизнь. Если бы у мальчика были проблемы, сторож бы наверняка знал о них.

Но сказал бы он ей об этом?

Она поставила «рейндж-ровер» на свободное место на стоянке и направилась в кабинет директора школы, где ее ожидала Флоренс Уикман.

– Я рада, что Вы сами позвонили мне утром. – Директор школы была крупной женщиной с преждевременно поседевшими волосами. Она провела Марианну в кабинет, закрыла дверь и указала на потертый кожаный стул, стоявший перед ее письменным столом. – Так получилось, что я и сама собиралась позвонить Вам сегодня днем.

Марианна присела на краешек стула, не пытаясь скрыть беспокойство.

– Вы собирались позвонить мне? – повторила она. – Какие-то проблемы с моими детьми?

Флоренс Уикман откинулась на спинку стула.

– Абсолютно никаких. Но я подумала, вряд ли Вы что-нибудь знаете о Джо, о его... – Она замолчала, будто подыскивая подходящее слово, затем тяжело вздохнула. – Думаю, «проблема» будет самым лучшим словом.

У Марианны упало сердце. Итак, здесь скрывалось нечто большее, чем просто тяга Джо к одиночеству.

– Полагаю, что я здесь именно по этой причине. Произошло два неприятных эпизода, и моя дочь рассказала мне, что многие дети, кажется, недолюбливают Джо. Понимаете, у меня такое чувство, будто мне не хватает информации.

Миссис Уикман взяла со стола папку, открыла ее и вручила Марианне.

– Думаю, Вы все здесь найдете. Когда Джо впервые привели в детский сад, он был самым робким и застенчивым ребенком из всех. Он почти ни с кем не разговаривал – такой был замкнутый. В этом нет ничего необычного, особенно если ребенок единственный в семье. Но по мере того, как Джо подрастал, он не становился более общительным, подобно другим детям. У него никогда не было лучшего друга и, казалось, он никогда и не хотел иметь такого. – Она указала кивком головы на папку. – У него было немало неприятностей, когда он пошел в школу, – продолжала директор. – Практически все учителя отмечают, что ему свойственна чрезмерная мечтательность. Очень часто он сидит, поглядывая в окно, как будто видит что-то, недоступное взору других. – Она замолчала, затем заговорила вновь. – И были драки.

– Драки? – эхом отозвалась Марианна.

– Драки не жестокие, – откликнулась директор школы, она нахмурила брови и между ними пролегла задумчивая морщинка. – Но очень странные. Когда он был в пятом, может быть, в шестом классе, это считалось самым плохим поступком, и дети старались никогда не затевать драк. Они расценивались как хулиганство отбившихся от рук учеников. А те, с которыми он дрался, всегда были старше и крупнее Джо. – Миссис Уикман вновь смолкла, затем, казалось, решила продолжить. – Меня всегда интересовало, не могло ли это иметь какого-нибудь отношения к Теду.

– К Теду? – переспросила Марианна, окончательно сбитая с толку. – Каким образом это могло быть связано с Тедом?

Миссис Уикман протянула руки, пытаясь жестом успокоить Марианну.

– Я и не говорю, что было. Но я всегда задавала себе вопрос: тот факт, что Джо постоянно дрался с более старшими по возрасту и более крупными детьми, мог быть как-то связан со стремлением Джо таким образом восстать против своего отца.

– Я не могу поверить...

– Опять же, миссис Карпентер, я не говорю, что мне все ясно. Но если Тед слишком ратовал за дисциплину, мое предположение не лишено смысла, не так ли? Каким еще образом Джо мог почувствовать, что способен одержать победу над своим отцом, если не в драке с кем-то старше себя, и более сильным? Попытаться победить для того, чтобы самоутвердиться?

У Марианны начали сдавать нервы. Опять этот намек на то, что у Теда и Джо были серьезные проблемы.

– Вы утверждаете, что Тед, как отец, был очень строгий? – спросила она, прилагая все силы к тому, чтобы голос звучал безразлично.

– Мне вообще не хотелось бы утверждать что-то, – поспешно заверила ее Флоренс Уикман. – Я просто ищу объяснение его поступкам. Во всяком случае, – продолжала она, вновь усаживаясь на свой стул, – за последний год, или что-то около этого, положение несколько улучшилось. Мы посоветовались немного насчет Джо...

– Посоветовались? – перебила Марианна. – Неужели дела обстояли так плохо?

– Боюсь, что да, хотя и совсем недолго. Год или два Одри была чрезмерно обеспокоена Джо. И хотя с недавних пор он изменился, я не могу не думать о том, что потеря родителей может обернуться регрессом в его поведении. И мне пришло в голову, что Вы, скорее всего, абсолютно ничего не знаете обо всем этом. – Она улыбнулась. – Вы знаете, как говорят: кто предостережен, тот вооружен. И мне казалось, что будет лучше, если я переговорю с Вами.

– Понимаю. – Марианна немного расслабилась. – Но Вы говорите, дела обстоят лучше?

– Гораздо лучше, – заверила Флоренс Уикман. – Думаю, что появление в доме еще двух детей очень поможет ему. – Она бросила взгляд на часы. – Надеюсь, что все это не слишком расстроило Вас, но я чувствовала, что Вам необходимо быть в курсе дела. И если я хоть чем-то могу помочь Вам... – Она не договорила, и слова повисли в воздухе.

Марианна поднялась со стула.

– Благодарю Вас, – машинально произнесла она, все еще пытаясь осмыслить полученные от директора сведения.

Когда она вышла из кабинета, раздался звонок на перемену, и широкий коридор начал быстро заполняться детьми, выходящими из классов. Осторожно пробираясь между ними, Марианна не заметила Джо, стоявшего в конце коридора.

Стоявшего безмолвно и не сводившего с нее глаз.

Она говорила с миссис Уикман о нем.

Она следила за ним...

* * *

Рик Мартин с отвращением смотрел на отчет, поступивший из лаборатории в Бойсе.

– Что это, черт возьми, такое? – риторически вопрошал он.

Тони Молено, единственный, кто еще находился в конторе, состоящей из двух кабинетов, расположенных на втором этаже здания пожарной охраны, выглянул из-за вороха бумаг, над которыми сейчас трудился, расследуя кражу тенниски с бельевой веревки у Франсины Шильдхаузер.

– Извращенец! – заявила ему Франсина. – У нас в городе действует извращенец. Дети не могут чувствовать себя в безопасности!

Не видя смысла в споре с ней, Тони покорно записал ее показания и сейчас заполнял многочисленные бланки, как того требовали правила ведения дел в отделении шерифа.

– О чем ты? – спросил он, радуясь, что может отвлечься.

– Об этом! – возмущался Мартин, перебросив отчет напарнику. – Ты можешь этому поверить?

Молено быстро пробежал глазами документ – анализ мельчайших частичек вещества, извлеченного из палатки и спальных мешков в лагере у Волчьего ручья, а также из тела Глена Фостера.

– "Шерсть неопознанного животного"? – прочитал Молено, брови его выгнулись дугой. – Что они имеют в виду, «неопознанного»? Их работа, черт возьми, в том и заключается, чтобы установить принадлежность подобного материала!

– Разве это можно назвать заключением? – проворчал Рик Мартин, схватил левой рукой телефонную трубку с аппарата, стоящего у него на столе, а пальцами правой раздраженно застучал по кнопочной клавиатуре. – Это Рик Мартин, из Сугарлоафа, – рявкнул он, когда после десятого звонка трубку наконец сняла женщина. – Дайте мне переговорить с... Подождите секунду! – Рик потянулся за отчетом, выхватил его из рук Молено, затем заговорил вновь, зачитывая вслух фамилию следователя, указанную в конце отчета. – Генри! Генри Генри! – Он закатил глаза, затем обратился к Молено, когда его попросили подождать у телефона. – Генри Генри? Что это, черт возьми, за имя? Похоже на... Алло? Генри Генри? Это Рик Мартин, из Сугарлоафа. Я смотрю на Ваш отчет по тому материалу, что мы направили в Ваш адрес, и не собираюсь делать вид, будто я в восторге от него. Что, черт возьми, Вы подразумеваете под словами «шерсть неопознанного животного»? Что это за чепуха, Генри Генри?

В Бойсе, в своем кабинете, Генри Генри сделал глубокий вздох, затем медленно выдохнул. Он ждал этого звонка с той самой минуты, когда час назад отдал свой отчет секретарю, чтобы его передали по факсу в Сугарлоаф.

– Вы полностью высказались или хотите еще что-то добавить? Впрочем, имеете право. Да, кстати, – произнес он, – зовите меня Хэнком, мой отец был большим оригиналом.

Рик Мартин усмехнулся, его негодование по поводу полученного заключения прошло.

– Хорошо, Хэнк! Извините, что сорвался. Но я не могу понять, в чем тут, черт возьми, дело. Что означают слова «шерсть неопознанного животного»? Объясните мне, пожалуйста, на доступном языке.

– Это означает, что обнаруженные волосы принадлежат животному, – это, смею заметить, в отличие от непринадлежащих животному, – но мы не знаем, какому именно. Я понятно объясняю?

– Но ведь у Вас есть образцы шерсти всех видов животных, которые обитают в Айдахо, не так ли?

– А также в Орегоне, Вашингтоне, Монтане, Британской Колумбии и во многих других местах, – согласился Генри. – Но то, что прислали Вы, не соответствует ни одному из них. Наибольшее сходство имеется с волком, но и здесь нет полного совпадения. Волосы слишком тонкие и слишком вьющиеся.

– Итак, какие же мы можем сделать выводы? – спросил Мартин, заранее недоумевая, что же он скажет Милту Моргенштерну, редактору и издателю местной газеты, когда тот неминуемо позвонит. – «Неопознанное животное» звучит уж слишком похоже на Сасквача, а для наших мест недопустимо, чтобы подобные сведения просочились в прессу. Представляете, какие последствия это может иметь для лыжного сезона?

Сидя в уединении своего кабинета в Бойсе, Хэнк Генри лишь пожал плечами.

– А что если это и есть Сасквач, который завелся там у Вас? – спросил он с налетом преувеличенной обеспокоенности, что больше походило на насмешку. – Разве не нужно предупредить об этом общественность?

– Давайте, предупреждайте, черт возьми, – откликнулся Мартин. – Лучше бы Вы как следует справлялись со своими обязанностями, да Вы и сами это понимаете.

– Все верно, – вздохнул Генри. – Вы абсолютно правы, дела обстоят неважно, и это досаждает мне не меньше, чем Вам. Я направил уже образцы в лабораторию ФБР. Она оснащена оборудованием, позволяющим произвести анализ на молекулярном уровне, и я попросил их поторопиться. Повезет нам или нет, но через двадцать четыре часа мы получим ответ.

– А что прикажете мне делать до того времени? – потребовал ответа Мартин.

– Сопротивляйтесь из последних сил, – предложил Генри. – Скажите, что отчет задерживается, что у Вас нет пока никаких сведений.

– Но ведь речь идет о случае со смертельным исходом, – возразил Мартин. – И не упоминать о женщине, которая находится в госпитале! Стоит мне сообщить об этом газетчикам, уж они насядут на Вас так, что белый свет станет не мил!

– Постараюсь выстоять под натиском четвертого сословия, – сухо заметил Хэнк Генри, прежде чем повесить трубку.

Рик Мартин встал из-за письменного стола, подошел к окну и посмотрел вниз, на тихую улочку.

Но как только выпадет первый снег, город наполнится людьми, все отели будут забиты, рестораны начнут работать на полную мощность, магазины станут распродавать лыжное снаряжение и одежду с молниеносной быстротой. Хотя он имел весьма смутное представление о том, какую часть городского бюджета составляют поступления от зимних видов спорта, он знал, что слишком многим в Сугарлоафе трудно будет пережить зиму, обманувшую их надежды.

И каждый из этих людей будет обвинять именно его в том, что расползлись слухи о неопознанном существе, свободно разгуливающем в горах.

И Рик решил, что пока не будет предпринимать вообще никаких шагов после получения столь странного заключения из Бойсе.

В конце концов, не имело никакого смысла сеять панику, поскольку, безусловно, для паники не было и причины.

А к завтрашнему дню или, в крайнем случае, к послезавтра они будут знать, что послужило причиной гибели Глена Фостера. И лишь когда он получит достоверную информацию, то будет разговаривать с Милтом Моргенштерном или с кем-либо другим.

* * *

– Итак, у Вас все прекрасно получается, – сказала Оливия Шербурн Марианне. Она бросила взгляд на часы, затем взяла дробовик из рук Марианны и начала перезаряжать его. – У меня достаточно времени еще на один магазин, а потом я должна вернуться к работе.

– Почему бы нам тогда не прекратить? – предложила Марианна. – Я остановилась, чтобы просто поздороваться с Вами и вовсе не рассчитывала на урок стрельбы.

– Давайте не будет терять время, – откликнулась Оливия. – В следующий раз будете это делать самостоятельно. Если не знаешь, как зарядить ружье, оно превращается в абсолютно бесполезную вещь.

Марианна с опаской посмотрела на дробовик. Сделанный из металла, пластика и плотной резины, он не имел ничего общего с тем нарядным, украшенным гравировкой оружием, которое ей приходилось видеть в музеях и в магазинах спортивных товаров. Это ружье выглядело именно тем, что оно из себя и представляло: орудием для хладнокровного убийства.

– Нет смысла обзаводиться ружьем, если оно не сможет остановить гризли, – говорила ей Оливия, когда они вышли с дробовиком на пастбище, расположенное за большим домом, который служил ветеринарному врачу и жилищем и офисом.

– Но я даже не уверена, хочу ли я вообще иметь ружье, – протестовала Марианна.

– Но оно у Вас уже есть, – многозначительно ответила Оливия. – Точно такое же, как и это, и заперто в шкафу в Вашем кабинете. Мы с Одри купили их в одно время, и Вам нужно знать, как с ним обращаться. – Хотя она не упомянула об убийстве в лагере, обе женщины знали, о чем идет речь.

– Лучше бы Вы продолжали чистить плиту, когда я приехала, а не брались бы за ружье, – простонала Марианна. – Если бы Вы не вынесли его на улицу...

– Но я уже вынесла, – отрезала Оливия, – поэтому, приступим к делу, договорились? – Она осторожно прошлась рукой по ружью, показывая Марианне каждую из его составных частей и объясняя, как она действует.

– Никогда, слышите, никогда не оставляйте его заряженным, – начала Оливия. – Как только Вы закончили стрелять, освободите магазин, опустошите патронник, а затем выстрелите из ружья. Потом попробуйте вновь дослать патрон в патронник и снова попытайтесь выстрелить. Только когда Вы не сможете, как бы ни старались, произвести из него выстрел, отставляйте его в сторону. Понятно?

Марианна кивнула головой, уже сожалея о том, что остановилась поздороваться с Оливией, но, в то же время, прекрасно понимая, что ее новая подруга права – если она собирается и дальше жить здесь, ей надо знать основные правила стрельбы. Она неохотно взяла ружье, приложила его к плечу, прицелилась и выстрелила.

Отдача ружья чуть не лишила ее равновесия.

– Все в порядке, – заверила ее Оливия, когда она устояла. – Просто сильнее прижимайте ружейную ложу к плечу. Если не сделать этого, при отдаче ружье может даже повредить плечо. Цель – самортизировать удар, чтобы он не пришелся на Вас. Давайте попробуем вновь.