Текст книги "Черная молния"

Автор книги: Джон Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

– Единственный человек, который знает о монограмме, и является убийцей, – заявил Марк Блэйкмур, высказав ту самую мысль, которую Энн так и не отважилась облечь в слова.

Мысли в голове Энн закружились в бешеном хороводе. Ведь должен же быть какой-нибудь ответ, он просто обязан быть!

– Сообщник! – выпалила она. – Если у Ричарда Крэйвена имелся сообщник...

– Не проходит, – перебил ее Марк. – Я уже подумал об этом. У серийных убийц сообщников не бывает. Это сродни мастурбации – вещь чрезвычайно интимная.

– А как же Бонни и Клайд?.. – начала было Энн. – Или семейство Мэнсонов?..

– Не совсем то. Бонни и Клайд грабили банки – это просто и прибыльно. Они, конечно, были насильниками, но все-таки оставались до конца жизни обыкновенными грабителями. Что касается Мэнсонов, то у них в основе преступления лежал культ. А все культы, даже тайные, очень скоро становятся секретом полишинеля. Рано или поздно, но кто-нибудь обязательно проговорится. Что же касается данного дела, то здесь нет ни одной ниточки. Никто не сказал ни слова. Не было ни слухов, ни сплетен – одно только утверждение Ричарда Крэйвена, что он никогда в жизни не совершал преступлений.

У Энн округлились глаза.

– И теперь, стало быть, получается, будто он говорил правду? Но это невозможно! Ведь его осудили! Кстати, что говорят судейские?

– Я имел беседу с прокурором. Его сотрудники обнаружили аналогичные знаки на мертвых телах, которые были найдены на территории, находящейся под юрисдикцией прокурора. И что они сделали, как ты думаешь? Да то же, что и мы, то есть сохранили информацию в тайне, и по той же самой причине. Приходится оставлять про запас кое-какие улики, о которых не пронюхали всевозможные психи и шизики. Иначе можно просидеть весь день за столом, выслушивая всякого рода признания и самооговоры.

Энн чувствовала себя премерзко: казалось, ее ударили кулаком в солнечное сплетение. Что же она наделала?! Как она могла заблуждаться до такой степени? Она попыталась утешить себя: ведь заблуждалась не она одна – особое подразделение в полном составе было уверено, что убийцей является Ричард Крэйвен.

Но разве не она первая вцепилась в Ричарда Крэйвена, как только тот оказался в числе подозреваемых? Она, и никто другой, вынесла ему обвинительный приговор задолго до того, как Крэйвен предстал перед судом. Это она снова и снова настаивала на смертной казни, утверждая, что только смерть Ричарда Крэйвена оградит людей от новых убийств.

– И что же все это значит? – спросила она, но в тот самый миг, как эти слова слетели с ее губ, она уже знала ответ: карма, воздаяние свыше. С того самого дня, как казнили Ричарда Крэйвена, ее собственный мир стал разваливаться на части. Сначала у Гленна случился сердечный приступ, а потом начались печальные изменения в его личности, которые превратили ее мужа в незнакомца.

И вот теперь еще это.

А главное – некого винить, кроме себя самой. Это она уничтожила невинного человека, и настала пора платить по счетам.

– Стало быть, тот парень, из-за которого пострадал Ричард Крэйвен, по-прежнему находится на свободе, – ответил Блэйкмур. Он понял состояние Энн и, протянув руку, накрыл ладонью ее похолодевшие пальцы. – Принимая во внимание тот факт, что убийца, так сказать, "подписал" тело Рори, рискну предположить: он собирается возобновить свою карьеру после отпуска, который сам себе предоставил, дабы понаблюдать, как Ричард Крэйвен принимает за него смертную муку.

Энн воспринимала слова собеседника, знала, что в них скорее всего заключается истина, но так и не могла всем сердцем в них поверить. В концепции Марка существовал изъян, она это чувствовала. А может быть, она просто не в состоянии усвоить один-единственный факт, что она ошиблась? Неужели гордыня лишила ее способности понимать суть вещей?

Она услышала, как Марк Блэйкмур сказал:

– Послушай, давай-ка уйдем отсюда, ладно?

Энн молча позволила ему вывести себя из ресторана, а когда он обнял ее за плечи, как бы давая тем самым понять, что ей нечего бояться, если он, Марк Блэйкмур, рядом, она уже не пыталась его оттолкнуть, а наоборот, прильнула к нему, благодарная за любую поддержку, которую еще можно было отыскать в ее на удивление быстро рассыпавшемся мире.

Глава 52

Гленн поднял трубку телефона, установленного в холле на первом этаже, и сразу узнал голос Горди Фарбера.

– Как дела, Гленн? – бодро осведомился кардиолог, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучат вполне буднично, хотя в душе врач испытывал некоторое волнение. Очевидно, страх, который он видел в глазах пациента, когда тот заглянул к нему двумя днями раньше, никуда не исчез, поскольку Гленну удалось заразить этим страхом жену. Впрочем, врач подозревал, что причиной страхов Энн являлись скорее события, происшедшие в доме по соседству, нежели положение в ее собственной семье. Тем не менее кардиолог в любом случае собирался проверить состояние здоровья Гленна, причем не откладывая дела в долгий ящик.

– Вас что-нибудь беспокоит? К примеру, эти пресловутые затемнения сознания?

Гленн неожиданно вспомнил о своем намерении позвонить утром Горди. Отчего, спрашивается, он не позвонил? Гленн посмотрел на часы. Уже почти час прошел с тех пор, как он закончил прибирать в кухне и...

И что дальше? А вот что было дальше, он вспомнить не мог. Еще один час выпал из его жизни! Вот дьявольщина!

– Я как раз собирался позвонить вам сегодня утром, Горди, – произнес Гленн. – У меня появилось такое ощущение, будто я скорее пациент Альцхеймера [3]3
  Имеется в виду так называемая «болезнь Альцхеймера», поражающая мозг людей, как правило, в преклонном возрасте. В просторечии именуется старческим маразмом.


[Закрыть], нежели ваш. Вчера...

Прежде чем он успел закончить фразу, в дверь позвонили.

– Подождите, Горди, ко мне кто-то пришел. Положив трубку на стол, Гленн пересек холл и открыл дверь весьма габаритной женщине, одетой в мешковатое платье. Женщина несколько неуверенно ему улыбалась. Ей было за шестьдесят, и на ее лице присутствовал явный избыток косметики. Свои выкрашенные в черный цвет волосы сна собрала на макушке в неудачной попытке изобразить французский пучок. Хотя Гленн был уверен, что они раньше не встречались, внешность женщины показалась ему знакомой.

– Мистер Джефферс? – вопросила между тем посетительница. – Я Эдна Крэйвен.

Разглядывая посетительницу, Гленн почувствовал, как его снова стала окутывать привычная дурнота. Он отступил на шаг, пытаясь побороть мрак, уже заклубившийся в его сознании.

Он ничего не мог поделать с той силой, которая начинала расти в нем, захватывая один за другим участки его рассудка.

Одновременно в нем заклокотала ярость...

* * *

– Мама, не давай им, пожалуйста, этого делать! Ну я прошу тебя, мама!

– Ты у мамы самый храбрый на свете мальчик. Они вовсе не хотят причинить тебе вред. Они просто хотят тебе помочь.

Но Ричард Крэйвен знал, что ни черта они ему не помогут. Они будут причинять ему боль, как делали это в прошлый раз – точно так же, как причинял ему боль его папочка. Они протянули руки, чтобы схватить его, и даже его собственная мать стала разгибать пальцы, которыми он в ужасе за нее цеплялся.

Один из одетых в белое мужчин нагнулся, чтобы схватить его, но Ричард увернулся, одновременно изо всех сил стараясь не расплакаться. Он слишком хорошо знал, что с ним произойдет, если он даст волю слезам. Этому его научил отец, и уже довольно давно.

Несмотря на все его попытки ускользнуть, высокий человек в белом халате схватил его, приподнял и прижал его руки к бокам.

– Старайся воспринимать это без страха, – говорила тем временем его мать. – Надеюсь, ты не хочешь, чтобы на тебя опять надели смирительную рубашку?

Ричард покачал головой, и его сердце наполнилось страхом. В прошлый раз мать привезла его сюда после того, как он попытался рассказать ей, что с ним вытворял отец. Мать не поверила, и Ричард впал в буйство, поэтому на него надели рубашку с длинными рукавами, которые завязывались за спиной так, что он не мог пошевелиться. Тогда он по-настоящему испугался, куда больше, чем раньше, даже когда отец спускался с ним в подвал. Но смирительная рубашка, увы, не являлась тяжелейшим из испытании. Даже ледяные ванны, в которых его заставляли лежать часами, не были худшим из издевательств.

Худшим предстояло стать процедуре, ради которой его отдали в руки людям в белых халатах. Его мать рассказала ему о том, что его ожидает.

– Это для твоего же блага, – объяснила она. – И тебе совсем не будет больно.

Но она солгала. Ему было больно, причем так, как ни разу в жизни, даже когда его отец прикладывал к нему электроды.

Он еще раз с надеждой посмотрел на мать, но вместо того, чтобы ринуться ему на помощь, она просто стояла и глупо улыбалась, словно ничего особенного не происходило.

– Будь хорошим мальчиком, Ричард, таким, каким тебя всегда любила мамочка.

Мать повернулась и вышла из комнаты, оставив его с огромными дядьками в белых халатах. Она даже ни разу не оглянулась.

В тот день он не плакал. Он не плакал, когда они отвели его в комнату, где стояла жесткая кровать с толстыми лямками, которыми они привязали его к этому пыточному ложу.

Он не плакал, когда они подсоединили к его голове провода.

Он не заплакал даже тогда, когда почувствовал на своем теле электрические разряды и решил, что вот-вот умрет.

С тех самых пор он больше никогда не плакал.

С тех пор он делал все, чтобы ублажить свою мамочку и быть хорошим, послушным мальчиком.

Но ярость – холодная и всепоглощающая, которую он всегда старался скрывать, уже тогда стала расти и шириться в нем.

Она росла с каждым днем, с каждой неделей, с каждым месяцем.

С каждым годом ярость ширилась, достигая чудовищных размеров.

Но мать и не подозревала, что копится в душе ее сына. Она продолжала верить: ее Ричард – самый лучший мальчик на свете, который любит ее так же сильно, как она, по ее разумению, любила его.

Но ему было лучше знать. Что бы его мать ни говорила, он знал: она вовсе его не любит и не любила никогда. Если бы она испытывала к нему хоть какие-нибудь чувства, она защитила бы его от отца и от людей в белых халатах, управлявших чудовищной машиной, причинявшей ему боль куда большую, нежели отцовские электроды.

Нет, она его не любила. Она ненавидела его – точно так же, как он ненавидел ее.

* * *

– Заходите, пожалуйста!

Эти слова произнес Гленн Джефферс, но говорил за него Ричард Крэйвен, который любезно придержал дверь, чтобы помочь своей матери войти в прихожую.

– Я болтал по телефону. Извините, через секунду я освобожусь.

Весьма обходительный господин, решила Эдна Крэйвен, кивком подтвердив, что принимает извинения хозяина. Такой же, как ее Ричард.

– Надеюсь, я вам не помешала?

Хозяин в протестующем жесте поднял руку:

– Разумеется, нет.

Подняв лежавшую на столе трубку, он коротко бросил:

– Горди? Боюсь, у меня срочное дело. Позвоню вам позже.

Не дождавшись ответа, он повесил трубку, потом галантно подхватил свою мать за локоток и провел ее в гостиную.

– Как мило с вашей стороны, что вы зашли, – сказал он. Эдна нервно присела на краешек софы, с интересом разглядывая мебель в комнате. Некоторые из предметов обстановки были почти так же хороши, как вещи, которыми когда-то владел Ричард. Вероятно, все эти красивые столы и стулья выбирал сам мистер Джефферс. Вряд ли у той ужасной женщины, на которой он женат, хватило бы на это вкуса. Потом она перевела глаза на хозяина, и у нее учащенно забилось сердце. Хотя стоявший перед ней мужчина ничуть не походил на ее сына, многое в нем напомнило ей Ричарда. Прежде всего, конечно, голос. Мягкая, интеллигентная манера излагать свои мысли. Да, и глаза. Они не совпадали по цвету с глазами ее старшего сына, но в них таилась та же глубина, взгляд был таким же проникновенным, как и у Ричарда.

– Я только что подумала... – начала Эдна, перебирая большие пуговицы на своем платье. – Подумала, что если вы столь любезно говорили со мной по телефону, то, возможно, согласитесь и теперь побеседовать со мной вместо вашей супруги? Мне хочется, чтобы вы побольше узнали о моем Ричарде. Вы не имеете представления, какую боль я испытываю, когда читаю статьи вашей жены о моем сыне.

Мужчина улыбнулся.

– Но я вас отлично понимаю, – мягко сказал он. – Поверьте, я совершенно точно знаю, что именно вы чувствуете.

Эдна Крэйвен приободрилась.

– Значит, я в вас не ошиблась, мистер Джефферс. Я была просто уверена в вашем сочувствии. Да и вы сами, признаться, напоминаете мне Ричарда. Я поняла это сразу, как только услышала по телефону ваш голос. Тогда я поняла, что мне просто необходимо познакомиться с вами.

– Взаимно, – по-прежнему мягко произнес ее собеседник.

Он пристально разглядывал свою мать. С тех пор, как он в последний раз видел ее, она постарела на четыре года, но почти не изменилась. Она была одета в дешевое платье из полиэстера, какие имела обыкновение носить и прежде, а ее прическа по-прежнему выглядела глуповато, хотя она и считала ее Бог знает каким совершенством. В сочетании с сильно накрашенным лицом все это делало ее похожей на одну из тех ушедших на покой проституток, которые коротали время в дешевых барах в пригородах Лас-Вегаса. Тщательно анализируя достоинства и недостатки этой особы, Ричард с присущей ему объективностью пытался понять, отчего его мамаша, удивительно скучная и не слишком умная женщина, вызывала такую сумасшедшую любовь и даже обожание у его младшего брата.

Возможно, потому, думал он, что и мать, и брат имели между собой много общего.

А может быть, дело в другом? Может быть, такого рода чувства свойственны лишь людям с низким коэффициентом умственного развития и никак не затрагивают людей с таким высоким уровнем интеллекта, как у него?

– Вы и представления не имеете, какое удовольствие вы доставили мне тем, что пришли, – громко сказал он, обращаясь к Эдне. – Та боль, которую вы в себе носите...

Эдна вытянула вперед пухлую дряблую руку и коснулась руки любезного хозяина.

– Да-да, именно боль, – сказала она на выдохе прерывающимся от волнения голосом. – Уж больно я скучаю по Ричарду. Мы с ним все делали вместе. Только я и он.

Эдна мельком глянула в окно гостиной.

– Это ваш фургон стоит у дома, правда? – скорбно спросила она. – У моего Ричарда тоже такой был. Иногда он вывозил меня в нем на прогулку в горы. И мы гуляли там вдвоем – только я и он.

Легкая усмешка тронула края губ хозяина дома.

– Неужели? – спросил он. – Что ж, отвечу вам: это и в самом деле мой фургон. Как раз перед вашим приходом я думал о том, что было бы неплохо съездить в горы и немного порыбачить. Может быть, вы согласитесь поехать со мной?

Эдна Крэйвен вспыхнула, словно маков цвет.

– Ну что вы... То есть я хочу сказать, что мне не следует надоедать вам...

– Ну конечно же, вы со мной поедете. И, пожалуйста, никаких отговорок, – он поднялся на ноги. – Мне нужно отнести в фургон некоторые вещи, и мы можем ехать. В конце концов, давайте устроим с вами пикник!

* * *

Пока Эдна Крэйвен нетерпеливо дожидалась в гостиной, хозяин дома, превратившийся на время в Ричарда Крэйвена, спустился в подвал. Там он взял последнюю требовавшуюся ему коробку, которую непременно следовало перенести в фургон, в тот самый трейлер-дом, который он арендовал накануне, используя водительские права Гленна Джефферса и его кредитную карту.

В коробке находилась канистра с бензином и коробок спичек, но теперь он добавил туда еще несколько предметов.

Электропилу. Электрический провод с оголенными концами, из которого он пытался изготовить дефибриллятор, чтобы стимулировать работу сердца кошки Хэдер Джефферс. Рулон, пластиковой пленки, который он купил вчера перед тем, как нанести визит Рори.

Уложив в коробку все, что могло понадобиться во время поездки, хозяин дома двинулся из подвала вверх по лестнице. Сколько лет он мечтал о том, чтобы превратить мать в объект своих исследований! Но в прежние времена об этом, разумеется, не могло быть и речи.

В конце концов свои эксперименты ему пришлось ставить исключительно на незнакомых людях.

Теперь обстоятельства, так сказать, несколько переменились.

Теперь у него не было причин исключать мать из числа испытуемых.

– Вы готовы? – спросил он, останавливаясь в прихожей.

Эдна Крэйвен, загоревшаяся при мысли провести день с таким очаровательным мужчиной, так сильно напоминавшим ей старшего сына, буквально сорвалась с места.

– Мне в самое ближайшее время просто необходимо похудеть, – кокетливо призналась она, направляясь к входной двери.

– Ничего подобного, – сказал хозяин дома. – Мне кажется, вы сейчас – ни убавить, ни прибавить. Оставайтесь такой, какая вы есть.

Пока она сходила по ступенькам и шла по направлению к фургону, поджидавшему на улице, Ричард Крэйвен, отстав на полшага, уже думал о том, когда и как он сделает первый надрез.

Глава 53

В середине дня Энн вернулась к себе в офис. Она чувствовала себя бесконечно утомленной, будто не спала по меньшей мере неделю. Но она знала, что бессонница не имеет ни малейшего отношения к той тяжести, которую она ощущала во всем теле. Плюхнувшись в кресло, она с минуту сидела, уткнувшись лицом в ладони, а потом потянулась к клавиатуре компьютера. Энн хотела вызвать из его недр репортаж, над которым она столь удачно работала к моменту звонка Марка Блэйкмура, и стереть его начисто. Пустой экран – и тот, казалось, стал насмехаться над ней, когда с него исчезла последняя строчка.

Но пропал не один только репортаж, пропали годы работы. Да что там работы – жизни!

Энн продолжала с ожесточением нажимать на клавиши, пока на мониторе не появился полный список статей, когда-либо написанных ею о Ричарде Крэйвене.

Ричард Крэйвен был ныне мертв и лежал в земле.

Тот самый Ричард Крэйвен, которого общество, если верить Марку Блэйкмуру, затравило совершенно понапрасну.

Судили совсем не того человека, которого следовало судить.

Казнили тоже не того.

Энн стала вызывать на экран монитора один репортаж за другим, снова просматривая то, что она написала о Ричарде Крэйвене, когда первый обезображенный труп был обнаружен в Сьюард-парке.

Следующее тело нашли у водопада Сноквалми месяцем позже, а через неделю еще одно – поблизости от озера Саммамиш. Даже тогда было ясно, что преступник не преследует какой-либо определенный "человеческий тип". Кроме того, жертвы не обладали какими-либо общими чертами, которые могли бы спровоцировать его на преступление.

Тропинка, которая вывела следствие на Ричарда Крэйвена, оказалась весьма извилистой. Следствию так и не удалось обнаружить ни единой прямой улики, которая помогла бы протянуть связующую нить от личности преступника хотя бы к одной из его жертв.

Никаких свидетелей.

Никаких кровавых пятен на одежде.

Отсутствие орудия преступления.

Тем не менее чрезвычайно расплывчатый образ преступника начал со временем обретать очертания.

Выяснилось, что это мужчина.

По мере того, как находили трупы все новых и новых жертв, стала проявляться и определенная схема: большинство жертв проводило значительную часть времени в районе университета. Некоторые там жили, некоторые – работали. Некоторые просто учились в университете.

Затем картина стала обретать фокус. В центре этой картины появился человек, который, по свидетельству очевидцев, беседовал с некоторыми из будущих жертв.

После того как были сопоставлены показания свидетелей, появилось описание внешности преступника, в значительной степени совпадающее с внешностью Ричарда Крэйвена.

Несколько человек упомянули о трейлере, который видели поблизости от места, где впоследствии были обнаружены трупы.

У Ричарда Крэйвена тоже имелся подобный фургон, которым он часто пользовался...

Энн почувствовала, как у нее засосало под ложечкой, когда она вспомнила, для каких целей Ричард Крэйвен использовал свой фургон.

Он ездил на нем на рыбалку.

Шейла Херрар упомянула об этом совсем недавно. В тот самый день, когда исчез ее сын, он поставил мать в известность, что отправляется на рыбалку. На рыбалку с Ричардом Крэйвеном.

Может быть, Энн разозлилась именно из-за того, что кто-то припарковал похожий фургон рядом с ее домом? Из-за того, что она мысленно связывала Ричарда Крэйвена и такие фургоны?

Вполне вероятно, что по этой же причине она столь резко отреагировала на заявление Гленна о том, что он собирается заняться рыбной ловлей.

Все-таки удивительные вещи происходят на свете! Тысячи людей, даже сотни тысяч увлекаются рыбалкой. В редакции "Таймс" тоже есть один парень – кажется, книгоиздатель? – который ни с того ни с сего увлекся рыбной ловлей на муху. Если этот парень может себе такое позволить, то почему не может Гленн?

Мысли Энн цеплялись одна за другую, и неожиданно она вспомнила тот день, когда Гленн, находясь в госпитале, вдруг попросил Кевина принести ему досье Энн на Ричарда Крэйвена.

С какой стати?

Гленн всегда считал чрезмерным ее интерес к серийному убийце. Тогда отчего, спрашивается, он сам проявил такой интерес к Крэйвену?

Неужели он настолько заинтересовался этим субъектом, что даже перенял некоторые его привычки?

Спокойно, сказала себе Энн. Именно так люди и сходят с ума. Неважно, что там думает Марк Блэйкмур. Гленн всего-навсего увлекся новым для него делом – кстати, по совету врача.

Но потом Энн в голову пришла столь пикантная мысль, что она даже позволила себе громко рассмеяться.

Интересно знать, какое из увлечений Ричарда Крэйвена выбрал для себя Гленн? Только ли рыбалку?

Или убийства тоже?

Нескончаемые разговоры, от которых здание редакции гудело, словно улей, на мгновение стихли. Энн оглянулась на своих коллег, заметила их внимательные взгляды, и смех сам собой замер у нее на устах. Она повернулась к компьютеру и сделала вид, будто не покладая рук трудится над репортажем.

Привычное жужжание в помещении возобновилось, Энн же вернулась к своим размышлениям. Постепенно они начали обретать очертания, правда, размытые до чрезвычайности.

Какой-то важный момент она упустила, нечто такое, о чем она знала или слышала раньше.

Сплетню?

Или даже целую версию?

Эта информация должна была храниться в одном из ее компьютерных файлов или просто у нее в памяти.

Она знала только один способ найти упущенное: перелопатить все свои материалы о Ричарде Крэйвене с самого начала. Это касалось не только опубликованных репортажей, но и всякого рода заметок и набросков, также сохранявшихся в недрах компьютера. Сюда же относились и записанные с голоса интервью, и полный отчет о ходе судебного процесса и последовавших за ним апелляций. Если бы кому-нибудь пришло в голову перенести все эти материалы на бумагу, они заняли бы не менее тысячи страниц убористого текста.

Пытаясь хотя бы на время отогнать усталость, которая готовилась захлестнуть все ее чувства. Энн старательно обдумывала свою затею. Предстояло просмотреть все с самого начала, а на это могло уйти много дней и даже недель. Но она была уверена – необходимая информация есть, просто ее нужно разыскать. Тогда она найдет ключ к убийству Рори Крэйвена. Честно говоря, несмотря на слова Марка Блэйкмура и все те фотодокументы, которые он ей продемонстрировал, Энн Джефферс по-прежнему не сомневалась в одном: в своем мнении насчет Ричарда Крэйвена.

Убийцей он все-таки был. Его судили за убийства и казнили за убийства.

Он умер, а Энн Джефферс не верила в привидения. Таким образом, оставалось сделать вывод, что кто-то затеял с обществом весьма своеобразную, но от этого не менее кошмарную игру.

Энн старалась мыслить спокойно и логично.

Сообщник.

Сообщник существовал, что бы там ни говорил Марк Блэйкмур о склонности серийных убийц к одиночеству. Ричард Крэйвен под систему не подпадал.

Место Ричарда Крэйвена занял другой. Этот другой жил и действовал. И этому пока неизвестному человеку Ричард Крэйвен открыл все свои тайны.

Этого другого Ричард Крэйвен научил подделывать свой почерк.

Насколько Энн знала, такое было вполне возможно.

Да, но кто мог затаиться и ждать, пока шел процесс над Крэйвеном, а после его казни выскочить, словно чертик из табакерки, вновь взяться за работу Крэйвена, и все для того, чтобы люди уверовали в невиновность Крэйвена?

Неужели есть на свете существо, столь безоговорочно преданное Ричарду Крэйвену – этому чудовищу в человеческом обличье?

Энн, по крайней мере, не могла представить себе такого человека. Тем не менее он существовал – это был единственно возможный вариант. А раз такой человек существует, она его найдет.

Если, конечно, он ее не опередит.

Память услужливо процитировала ей последние слова Ричарда Крэйвена. "Вот о чем я жалею более всего, Энн: мне не придется наблюдать за вашей смертью – по крайней мере, в общепринятом смысле. А вы сможете увидеть, как я умираю!"

Неужели в его словах заключалось нечто большее, чем ей показалось поначалу? А вдруг он уже тогда сделал все необходимые приготовления для того, чтобы и ее настигла смерть?

Неожиданно ей пришло в голову, что убийца Рори Крэйвена мог догадаться о причастности Рори к убийству Джойс Коттрел одним только способом – находясь поблизости от дома Джойс в ту ночь. Но вовсе не потому, что он следил за ее домом.

Скорее всего он наблюдал за ней, Энн Джефферс.

Энн мгновенно похолодела от страха, стоило ей представить, как кто-то крадется в темноте поблизости от ее дома.

Неужели он ждал, когда появится она, чтобы ее убить? Ее или кого-нибудь из ее семейства?

Неужели он готовился ночью проникнуть к ней в дом, когда она и все ее близкие будут спать?

И где он сейчас, в эту самую минуту?

Неужели он по-прежнему следит за ее домом?

И за ее детьми?

Она посмотрела на часы: подумать только, уже четверть четвертого! Если Хэдер все еще в школе, можно попросить ее отыскать Кевина и побыть с ним немного. Если дети будут держаться вместе, то это все-таки безопаснее. Но если Кевин будет предоставлен самому себе...

Энн охватила паника. Она тут же подняла трубку и набрала номер телефона школы, в которой училась Хэдер. Прошло долгих пять минут, показавшихся Энн вечностью, прежде чем на другом конце провода подняли трубку.

– Прошу меня извинить, миссис Джефферс, – сказала заместитель директора Шейла Джонс, используя те голосовые модуляции, которые применялись ею в разговорах с наиболее заботливыми родителями. – Прошу прощения, но я несколько раз пыталась связаться с вашей дочерью по пейджинговой связи, и все зря. Поэтому я думаю, что она уже ушла из школы. Чем лично я могу вам помочь, а если не я, то кто-нибудь из учителей?

Энн заколебалась. Следует ли ей сообщить миссис Джонс о том, что за се детьми, возможно, кто-то следит? Ну а вдруг все это не более чем ее домыслы? Кто знает? Ведь на самом деле она ни в чем не уверена!

– Хм, знаете ли, – начала Энн, – мне показалось... Да нет. Все нормально. Думаю, что мне действительно показалось...

Энн закончила разговор с миссис Джонс и набрала свой домашний номер. Услышав автоответчик, она выругалась себе под нос и принялась ждать, когда отзовется кто-нибудь из домочадцев. Подождав с минуту, она решила продиктовать сообщение.

– Гленн? Если ты рядом – возьми трубку. Это я. Забеспокоилась о детях. Если тебя нет и ты появишься позже, то будь любезен, возьми машину и съезди в школу за Кевином – разумеется, в том случае, если будет не слишком поздно. Выяснились новые обстоятельства, но у меня, черт возьми, нет времени обо всем рассказывать. Сделай это для меня, пожалуйста, ладно? Заранее благодарна. Целую.

Повесив трубку, она некоторое время сидела не шевелясь и ожидая, когда уляжется бушевавшая у нее в душе паника. Где, спрашивается, Гленн? Почему его нет дома? Может быть, с ним что-то случилось?

– Прекрати себя распалять, – сказала она вслух. – Держи себя в руках. Или ты начнешь делать что-то конструктивное, или просто развалишься на части. Пора наконец выбрать...

Ей просто необходимо вычислить убийцу Рори Крэйвена, решила она. Того неизвестного, который, возможно, в эту самую минуту следит за ней.

А ведь в недрах ее компьютера наверняка скрывается невостребованная информация об этом человеке. Так или иначе он непременно уже проявил себя, поскольку пользовался особым доверием Ричарда Крэйвена и был настолько близок к последнему, что научился не только подделывать его почерк, но и имитировать – вплоть до мелочей – даже его манеру совершения преступлений.

Возможно, она сама проинтервьюировала этого убийцу, когда раскапывала сведения о каждом, кто имел какое-либо отношение к особе Ричарда Крэйвена.

Да какое там "возможно"! Она наверняка беседовала с этим человеком, не имевшим пока ни лица, ни имени. Она просто не могла его пропустить!

Усталости как не бывало. Энн вызвала список всех интервью, проведенных ею за последние несколько лет, но после этого ее энтузиазм улетучился.

Справочная таблица, высветившаяся на мониторе, напомнила ей, что такого рода информация распылена по 1326 файлам. Таким образом, для того, чтобы перечитать все интервью заново, ей понадобилось бы несколько дней.

Список, правда, можно было несколько сократить, поскольку не стоило просматривать снова интервью с друзьями и членами семей убитых.

Главное – это записи встреч с друзьями и знакомыми самого Ричарда Крэйвена. Пальцы Энн забегали по клавиатуре, составляя новый список. В результате из 1326 файлов осталось всего 127.

Вызвав к жизни первый файл, Энн приступила к работе.

Она найдет убийцу, рано или поздно это произойдет. Но скольких людей настигнет смерть за время ее изысканий?

И что это будут за люди?