Текст книги "Черная молния"

Автор книги: Джон Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Вместо привычного темного провала Хэдер увидела ослепительный свет неоновой лампы, заливавший погреб. Должно быть, отец спускался туда и, уходя, забыл погасить свет. Кумкват же, привлеченная светом, проникла через щель незапертой двери в подвал и теперь там хозяйничает.

– Кумкват! – позвала Хэдер и начала спускаться по лестнице. Оказавшись в подвале, она тщательно осмотрела все вокруг, но ничего не заметила. Тогда она решила выключить освещение и направилась к верстаку, над которым висел шнур выключателя. Неожиданно ее внимание привлекло яркое пятнышко на поверхности стола.

Большой волосатый жук с ярко-зелеными крылышками.

Поначалу Хэдер испугалась невесть откуда взявшегося насекомого и даже отпрыгнула в сторону, но потом поняла, что это всего-навсего имитация. Но откуда она взялась? Протянув руку, Хэдер храбро взяла яркую поделку и перевернула ее. Там, где у жука должно было находиться брюшко, блеснула сталь острого жала рыболовного крючка, торчавшего из крохотного кусочка меха. Хэдер мысленно окрестила себя идиоткой – так испугаться какой-то мушки для рыбной ловли! С другой стороны, если она испугалась искусственного жука, что будет с Рэттой, которая до смерти боялась всех насекомых? Лелея в груди коварные замыслы, Хэдер прихватила мушку с собой, выключила свет и поднялась по лестнице. Тщательно закрыв за собой дверь, она на цыпочках приблизилась к ничего не подозревавшей Рэтте.

– Хочешь посмотреть, что я нашла? – спросила Хэдер, улыбаясь самой невинной улыбкой. Не дожидаясь ответа, она бросила мушку на стол и была вполне вознаграждена за идею тем диким воплем, который издала ее подруга. Рэтта уже собиралась высказать все, что она думала о Хэдер, когда приступ ее уже готового разразиться гнева был прерван голосом Кевина, доносившимся из-за гаража.

– Хэдер! Эй, Хэдер! Скорей сюда! – кричал Кевин.

Почувствовав в его голосе неподдельную тревогу, девочки кинулись во двор. Забежав за гараж, они остановились как вкопанные. Кевин распластался на земле, прижимая к себе обеими руками рычавшего Бутса.

– Ее нашел Бутс, – тяжело дыша, сообщил Кевин, борясь с подступающими слезами. – Он нашел ее, как сегодня утром нашел миссис Коттрел.

С бешено заколотившимся сердцем Хэдер приблизилась к брату, моля Бога о том, чтобы не случилось самого страшного, хотя она уже догадывалась, что ей предстоит увидеть.

Под деревянным щитом, который служил опорой для мусорных баков, лежало наполовину скрытое досками тельце Кумкват.

Ее шкурка была залита кровью, а в грудке зияла глубокая дыра.

Хэдер инстинктивно потянулась к своей любимице, но Рэтта остановила ее.

– Не надо, Хэдер, – прошептала девочка. – Здесь ничего нельзя трогать. Давай оставим все как есть и вызовем полицию.

Рыдая, не в силах вымолвить ни слова, Хэдер позволила Рэтте увести себя в дом. Они вошли через черный ход в тот самый момент, когда Энн входила в дом через парадную дверь. Девочки все еще пытались сквозь слезы рассказать Энн об ужасной находке, но та уже звонила в полицию.

Глава 40

Марк Блэйкмур решал важный для себя вопрос – отправляться ему домой в пять часов, как это делают все приличные люди, или еще немного поработать. Его стол чуть ли не до потолка был завален папками с делами, и папки все еще продолжали прибывать. Взглянув мельком на часы, которые украшали стену крохотного кабинета, где они работали вдвоем с Лоис Эккерли, Марк выяснил, что до момента принятия решения остается десять минут. Затем он снова погрузился в документы, лежавшие перед ним. Они представляли собой всего-навсего отчет о трудовой деятельности Джойс Коттрел в Департаменте общественного здравоохранения. Из этого отчета Марк тщетно пытался извлечь любую информацию, которая могла бы навести его на след врага вышеупомянутой особы. Проблема заключалась в том, что миссис Коттрел, судя по всему, не имела не только врагов, но и друзей. За те двадцать лет, что она трудилась на ниве здравоохранения, она не получила ни единого замечания, но и не единого поощрения, ни единой благодарности. Было совершенно очевидно, что ее квалификация вполне соответствовала занимаемой ею должности, но было очевидно также и то, что она не проявляла ни малейшей инициативы, чтобы хоть как-то продвинуться на служебном поприще.

Отбросив бесполезное досье в сторону, Марк сосредоточил внимание на Лоис Эккерли, которая приводила свой служебный стол в порядок, явно собираясь покинуть учреждение вовремя. Марк почувствовал прилив раздражения, хотя и не совсем понимал, что его вызвало: то ли намерение его напарницы уйти с работы в соответствии с трудовым законодательством, то ли сам факт, что ей было к кому идти после работы.

Рефлекторным жестом он коснулся того места на своем рабочем столе, где когда-то стояла фотография теперь уже бывшей жены. Однако вместо того, чтобы вызвать образ Пэтси Блэйкмур, его сознание услужливо предложило ему портрет Энн Джефферс. Пора с этим кончать, решил он про себя. Большей частью для того, чтобы избавиться от назойливого образа Энн Джефферс, он обратился к Лоис Эккерли и спросил, что новенького ей удалось нарыть по делу Джойс Коттрел.

Та покачала головой и со смешанным чувством, в котором были и жалость к пострадавшей, и любопытство к загадочной личности убитой, сказала:

– Существование этой женщины придает новый смысл избитой фразе о том, что наша жизнь – штука таинственная. Я не только не нашла никого, кто мог бы назвать бы себя ее другом, но даже людей, которые могли бы сказать о ней что-либо определенное. Утром она шла на работу, с работы возвращалась домой. На работе она держала себя замкнуто и ни с кем не общалась. Даже обедать ходила в одиночку. Короче, не человек, а одна сплошная загадка.

– В ее личном деле тоже ничего интересного нет, – согласился Блэйкмур. – Видела когда-нибудь досье, где ни благодарностей, ни выговоров? – он переправил папку с личным делом на стол Лоис, которая открыла ее и начала перелистывать.

– Ни друзей, ни врагов, – подытожила Лоис и вернула папку на стол Блэйкмура. – Черт, даже сплетен никаких. Такое ощущение, будто она жила в вакууме.

– Тогда кто же ее убил? – вопросил Блэйкмур. Стоило ему задать этот вопрос, как перед его глазами возникло лицо Гленна Джефферса. Весь день он возвращался мыслями к нему. Хотя Блэйкмур и был уверен, что Гленн не все договаривает до конца, однако в схему преступления Гленн все-таки не вписывался. Марк очень старался быть объективным, размышляя о Гленне, и принял во внимание даже то, что он, Марк, может подсознательно хотеть устранить Гленна из жизни Энн. Но нет, Гленн не вписывался, и все тут. Тот, кто убил Джойс Коттрел, наверняка с ног до головы был залит кровью. Кроме того, если бы жертва хоть раз крикнула, ее крик неминуемо услышали бы соседи и проснулись. А кто эти соседи? Семейство Джефферсов – вот кто. Если ваша семья спит за стеной соседнего дома, вряд ли вы отважитесь на убийство соседки. Марк Блэйкмур, к примеру, не отважился бы. В сущности, Блэйкмур был уверен в невиновности Гленна. Тем не менее Гленна следовало пригласить в участок и снять его отпечатки пальцев, чтобы окончательно отмести все подозрения. Убийца оставил свои отпечатки в ванной, где, судя по всему, пытался отмыть руки от крови. Отпечатки, правда, оказались несколько смазанными, но при желании разобраться было можно.

– Так кто же ее убил? – повторил Марк и вздохнул, ощущая острое чувство недовольства собой.

– Может быть, тот, кто прикончил Шанель Дэвис? – предположила Лоис Эккерли. – Ты ведь знаешь, Энн Джефферс считает, что это звенья одной цепочки, и нам необходимо иметь в виду ее точку зрения.

Блэйкмур откинулся на спинку стула, утвердил ноги на поверхности стола и закинул руки за голову.

– И что же ты предлагаешь? – спросил он. По его позе Лоис сразу поняла, что детектив Блэйкмур настроился на долгий обстоятельный разговор. – Думаешь, Энн права? Неужели ты тоже купилась на ее сумасшедшую гипотезу, будто Ричард Крэйвен вовсе не совершал всех тех преступлений, которые ему приписывают? А если это всего-навсего его последователь – имитатор, так сказать? Хотя если это имитатор, то почему он оставил тампон в теле Коттрел, а в теле Дэвис – нет?

Прежде чем Лоис успела ответить, зазвонил телефон, находившийся на столе ее партнера. Ухватившись за возможность избежать ответа, Лоис подняла трубку раньше, чем Марк успел опустить ноги на пол. Заметив, как изменилось выражение лица Лоис, Марк уже было подумал, что обнаружили еще один труп, но его напарница неожиданно заулыбалась и детектив успокоился.

– Кошка? – вопрошала тем временем его коллега. – Брось, Фил, неужели ты из-за кошки звонишь? Мы, знаешь ли, не занимаемся котами. Мы – отдел по расследованию убийств, забыл? Но только убийств людей, а не кошек...

Прикрыв трубку ладонью, она зашептала, обращаясь к Блэйкмуру:

– Представляешь, они звонят нам, чтобы сообщить о смерти какой-то кошки...

Однако прежде чем она успела закончить фразу, улыбка исчезла с ее губ, и Блэйкмур услышал, как его напарница негромко выругалась.

– Черт, – сказала, – мы берем дело под свой контроль. Да-да, уже выезжаем, уже в пути.

Марк в недоумении смотрел на Лоис. Когда она наконец повесила трубку, он сразу же завопил:

– Кошка? Какого черта? Неужели ты хочешь сказать, что нам придется куда-то ехать из-за какой-то кошки?

Лоис Эккерли печально кивнула:

– Это не просто мертвая кошка. Это кошка Энн Джефферс.

– Кошка Энн Джефферс? – словно эхо, повторил за ней Блэйкмур. – И что же Энн? Просила нас приехать?

Лоис снова кивнула:

– Из слов Фила можно сделать вывод, что животное убили точно таким же способом, как Коттрел и Дэвис.

Марк Блэйкмур выругался про себя. Если это и в самом деле правда – а он очень надеялся, что это не так, – тогда дело ясное: у них на руках не просто дело очередного маньяка, но маньяка с фантазией, маньяка с патологической склонностью к мерзким играм.

Да, но с кем этот человек собирается играть?

С полицией или с очередной жертвой?

Разумеется, имелась еще одна возможность: кто-то мог просто гнусно пошутить. В конце концов имя Энн звучало по радио в течение целого дня, да и все любители посудачить только и говорили что о женщине-репортере, обнаружившей в парке изуродованное тело. Если, к примеру, существовал человек, недолюбливавший Энн по той или иной причине, лучшей возможности напугать эту женщину ему трудно было бы отыскать. А теперь стоило представить себя на месте Энн. Как ей прикажете трактовать подобный акт жестокости? Исключительно как предупреждение о том, что следующей жертвой станет она. Господи, как она, должно быть, переживает! Волна ярости по отношению к неизвестному, совершившему такую мерзость, нахлынула на Марка, и в его мозгу промелькнула мысль: не отказаться ли ему от этого дела вообще? Впрочем, в глубине души он знал, что не откажется. Более того, он станет куда усерднее работать, будет носом землю рыть, но найдет этого анонимного подонка.

Когда они уже сидели в машине и ехали по направлению к Капитолийскому холму, Лоис посмотрела на Марка и ухмыльнулась.

– По крайней мере, тебе не надо идти домой.

Блэйкмур почувствовал, что краснеет.

– Я вовсе не против того, чтобы провести вечерок дома, – пробурчал он себе под нос.

– И поэтому ты заводишь деловой разговор всякий раз, когда до конца рабочего дня остается минута или две, верно? – уколола его Лоис, но тут же об этом пожалела. – Ладно, не сердись. Одиночество – пренеприятнейшая штука. Если бы у меня не было Джейка...

– Послушай, может, поговорим о чем-нибудь другом? – перебил ее Блэйкмур. Оставшуюся часть пути они сохраняли абсолютное молчание. Лоис заговорила только тогда, когда их машина остановилась у дома Джефферсов.

– Если хочешь, я одна займусь этим делом.

"Вот дьявольщина! – подумал Блэйкмур. – Неужели у меня на лице все написано?"

– Не понимаю, к чему ты клонишь, – громко объявил он, выбрался из машины и хлопнул дверью куда громче, чем требовалось. Перепрыгивая через две ступеньки, он мгновенно добрался до входной двери и уже собрался было позвонить, когда дверные створки распахнулись словно сами собой. Перед ним возникла Энн и сразу же впустила его в дом. Ее лицо было бледно, и он сразу понял, до какой степени она напугана.

– Я полагаю, вы окончательно пришли к выводу, что я свихнулась, – сказала она, сделав не очень удачную попытку изобразить бесшабашность.

– Лично я даже не знаю, что на самом деле произошло, – ответил Марк, усилием воли подавляя в себе неудержимое желание обнять эту женщину. – Так что же все-таки случилось? – спросил он, когда в прихожую вошла Лоис Эккерли. В гостиной он увидел девушку-подростка, лежавшую на софе и безутешно рыдавшую. Марк решил, что это и есть дочь Энн Джефферс. Другая девушка – примерно такого же возраста, только темнокожая, – изо всех сил пыталась ее утешить.

– Пойдемте во двор, – тихо сказала Энн и провела детективов через столовую и кухню на задний дворик. Марк невольно поймал себя на том, что смотрит на окна убитой Джойс Коттрел, задаваясь вопросом – в самом ли деле есть нечто общее между убийством, случившимся в том доме, и смертью домашней любимицы Джефферсов, крохотный трупик которой лежал теперь во дворе Энн.

Гленн и Кевин сидели на дощатом настиле, служившем своеобразным фундаментом для мусорных баков. Как только во дворике появились детективы с Энн во главе, мальчик вскочил на ноги.

– Она там, – воскликнул Кевин, указывая на тельце кошки, видневшееся из-под досок настила. – Ее нашел Бутс – точно так же, как он нашел тело миссис Коттрел в парке...

– Довольно, – сказала Энн и привлекла мальчика к себе.

– Кто-нибудь ее трогал? – спросил Марк, присаживаясь на корточки, чтобы как следует рассмотреть кошачий трупик.

Кевин энергично замотал головой.

– Я не трогал, – отрапортовал он. – Кроме того, я не позволил ее трогать ни Хэдер, ни Рэтте. Я сказал им...

– Может быть, тебе лучше вернуться домой, мой милый? – высказана свое пожелание Энн.

– Ах, мама! – чуть не застонал Кевин. – Перестань. Ведь это я нашел ее.

– Иди, иди, – с нажимом произнесла Энн. – Если у детектива Блэйкмура возникнут вопросы, мы вернемся и разыщем тебя. И будь добр, относись к сестре поласковее, – прокричала она сыну вдогонку, когда тот чрезвычайно неохотно двинулся к дому.

Достав кошачье тельце из-под настила, Блэйкмур внимательно осмотрел зияющее отверстие на груди. Грудная клетка была рассечена, сердце и легкие вырваны – точно так же, как у покойных Шанель Дэвис и Джойс Коттрел. Но, как показалось Блэйкмуру, ранения, нанесенные кошке, чем-то отличались от травм, причиненных женщинам. Если это так, то чем же?

Вырез в грудной клетке кошки был сделан несравненно аккуратнее.

Это слово пришло ему на ум неожиданно, но затем Блэйкмур понял, что оно точнее всего характеризовало рану, зиявшую в кошачьей грудке. Вспоминая травмы Дэвис и Коттрел, Блэйкмур мог сказать, что грудина у обеих женщин была скорее разорвана в припадке ярости, нежели рассечена, в то время как над кошкой – и это было видно невооруженным глазом – потрудилась рука настоящего хирурга, вооруженного соответствующим инструментом.

– Вы можете хоть как-то объяснить происшедшее? – обратился Марк к Гленну Джефферсу, который уже поднялся на ноги и теперь стоял, словно завороженный, рассматривая трупик любимицы своей дочери. Блэйкмур внимательно вгляделся в его лицо, но не обнаружил ничего, кроме выражения обычного шока, который вызывается зрелищем обезображенной плоти.

Гленн отрицательно помотал головой.

– Я даже не обратил внимания на ее исчезновение, – произнес он ничего не выражающим голосом, продолжая созерцать кошачий трупик. – Господи, мне кажется, что в этой смерти есть доля и моей вины.

– Вашей вины? – с удивлением переспросила Лоне Эккерли.

Некоторое время Гленн молчал, оставив вопрос детектива без ответа. С того самого момента, когда раздался крик Кевина и все кинулись во двор, он не переставал спрашивать себя, давно ли он в последний раз видел кошку? Когда он вернулся из парка, она все еще была дома. Даже когда дети ушли в школу, она оставалась при нем. Но что случилось потом?

Вот на этот вопрос он ответить не мог. С другой стороны, он так часто приходил и уходил из дому в то утро, что Кумкват вполне могла ускользнуть. Он не подумал о кошке, даже когда улегся спать, не подумал и после пробуждения, когда выяснилось, что он проспал значительно дольше, чем рассчитывал.

Стоило ему припомнить, с какой заботой относилась к Кумкват дочь, ежедневно перед школой выпускавшая кошечку на прогулку, как чувство вины, обосновавшееся у него в душе, резко усилилось. А ведь ему нужно было уделить несчастному животному только капельку внимания – глядишь, все и обошлось бы. Вместо этого он проспал чуть ли не полдня.

– Скорее всего она выбралась из дому утром, – наконец сказал он и перевел взгляд на Блэйкмура. – Может быть, в тот самый момент, когда вы уходили.

– Ты хочешь сказать, что совсем про нее забыл? – спросила Энн. – Господи, Гленн! Ты ведь знаешь, как Хэдер тряслась над своей любимицей! Неужели тебе не могло прийти в голову...

– Послушай, – возразил Гленн, неожиданно рассвирепев. – Я всего лишь признал, что в ее гибели есть часть моей вины, ко это вовсе не значит, что ее убил я!

– Ну конечно же, ее убил не ты, – вздохнула Энн. – Разве тебя кто-нибудь обвиняет? Извини, просто меня слишком расстроило все это. Кроме того... – она не закончила фразу и повернулась к Блэйкмуру. – Разумеется, мне не следовало вас беспокоить, но когда дети сообщили мне о случившемся, то я решила, что вряд ли это простое совпадение.

– Все нормально, – буркнул Блэйкмур и вопросительно посмотрел на свою напарницу. – Что будем делать с этим? Заберем с собой? – он мотнул головой в сторону кошачьего трупика. – Кстати, будем фотографировать или нет?

Лоис Эккерли пожала плечами. Она не больше Марка знала, как поступать в подобных случаях. Зато она знала наверняка одно – если кому-нибудь покажется необходимым провести медицинскую экспертизу кошачьего трупа, то она, Лоис, ни за что не станет беспокоить начальство такого рода просьбой.

– Не думаю, что есть необходимость в фотографировании, – заявила она. – Мы ведь оба знаем, где находилась кошка, верно? – Затем она повернулась к Энн. – У вас найдется пластиковый пакет для мусора?

У Энн перехватило горло, и она не смогла ответить. Тогда настала очередь ее мужа.

– Я сейчас принесу.

Когда Гленн направился к дому, Энн подняла глаза и заметила настороженное выражение во взгляде Марка Блэйкмура. Несомненно, детектив исподтишка наблюдал за ее мужем.

– Прекрати, Марк. Неужели ты действительно подозреваешь Гленна?

– Трудно сказать, – небрежно ответил тот, стараясь говорить легко и непринужденно. – Как-никак он последний, кто видел жертву до того, как наступила смерть.

– Это вовсе не смешно, Марк, – сухо сказала Энн. Ее замечание болезненно задело Марка, и он обругал себя за неудачную попытку пошутить.

– Послушай, к чему так волноваться? Мы заберем кошку с собой и отдадим в надежные руки, чтобы разузнать, как это было сделано. Пока что рано говорить о какой-либо связи между...

– Неужели? – перебила его Энн. Попытка детектива отмахнуться от сути случившегося заставила ее на время забыть о мертвой и изуродованной любимице. – Мне не пришлось увидеть тело Шанель Дэвис, зато я отлично рассмотрела труп Джойс Коттрел. Это я ее нашла, припоминаете? А вы теперь пытаетесь сделать вид, будто не понимаете, что бедняжка Кумкват изуродована в точно такой же манере, что и Джойс. Итак, первой была Шанель Дэвис, о которой я, признаться, раньше и знать не знала. Зато второй оказалась моя ближайшая соседка по дому. И вот теперь это случилось с кошечкой моей дочери, то есть буквально у меня во дворе. Извините, Марк, но мне необходимы разъяснения.

Энн повернулась к Лоис.

– Я знаю, что выдумаете обо мне и о моей писанине... – начала было она, но Эккерли жестом попросила ее на секунду замолчать.

– То, о чем мы думали вчера, сегодня уже не столь актуально, – произнесла Лоис. – Теперь все выглядит куда серьезнее. Имеет ли этот маньяк что-либо общее с Ричардом Крэйвеном или нет, ясно одно – неизвестный пытается копировать его манеру. Если бы это случилось в другой части города, мы просто прислали бы патрульную машину, чтобы полицейский составил акт о факте жестокого обращения с животным, но после того, что произошло вчера ночью, мы желаем выяснить все обстоятельства дела ничуть не меньше, чем вы.

Энн повернулась к Блэйкмуру, так и не поверив до конца в искренность Эккерли, которая, видимо, просто-напросто хотела ее успокоить.

– Мы вам обязательно позвоним, – поспешил заверить ее Марк. – Никто не собирается выбрасывать вашу кошку в пруд. Ею займется тот же самый специалист, который исследовал трупы Дэвис и Коттрел...

– Дэвис и Коттрел? – переспросила Энн. Ее инстинкт репортера неожиданно снова заявил о себе. – Так вы хотите сказать, что рассматриваете эти два дела как части одного целого?

Марк Блэйкмур и Лоис Эккерли обменялись взглядами, потом Марк вздохнул:

– Если вы не станете ссылаться на нас, то я отвечу: вне всякого сомнения. Результаты патологоанатомического исследования не совсем, правда, совпадают для обоих случаев, но они тем не менее достаточно близки, чтобы можно было поставить вопрос о расследовании серии убийств. И еще – но это уже только между нами, – тут он выразительно посмотрел на тельце несчастной Кумкват, – еще я собираюсь сделать все, чтобы добраться до сути происшедшего с вашей кошкой. Но стоит вам хоть словом обмолвиться о том, что офицер полиции занимается расследованием смерти животного в связи с убийствами Дэвис и Коттрел, и ни один полицейский никогда больше не подаст вам руки. Уж это я могу вам обещать наверное. Запомните – не писать ни единого слова. Ясно?

Энн заколебалась, но потом подтвердила свое согласие кивком:

– Ясно.

Она оглянулась и сразу успокоилась, увидев, что во дворе никого нет, кроме нее и детективов.

– Тогда как быть мне? – спросила она, невольно скользнув взглядом по распростертой на земле Кумкват. – Это что? Предупреждение? Должно ли это означать, что своей следующей жертвой убийца может избрать меня или кого-нибудь из моих детей? – в глазах Энн явственно читалась тревога, отражавшая чувства, бушевавшие в ее душе. Она снова обратилась к Марку Блэйкмуру:

– Честно говоря, я напугана. Очень напугана.

И снова детективу Блэйкмуру пришлось бороться с искушением: ему захотелось привлечь Энн к себе и укрыть от всех опасностей в своих объятиях. И снова вместо этого ему пришлось выдерживать официальный тон, который используют полицейские в беседах с испуганными обывателями.

– Давайте не будем волноваться заранее. Скоро некоторые вещи более или менее прояснятся. В конце концов это может оказаться чьей-нибудь злой шуткой. Или просто кто-то захотел вас напугать и решил, что, убив вашу кошку, он исполнит свое намерение наилучшим образом. Теперь что касается вашей жизни с настоящего момента. Неподалеку от вашего дома днем и ночью будут разъезжать полицейские машины, и если вас хоть что-нибудь насторожит – любая мелочь, – смело звоните по телефону "911". Я лично могу гарантировать, что в течение минуты к вам придут на помощь.

– Но мои дети, – жалобно сказала Энн – кураж репортера уступил место заботам матери. – Что я скажу им?

– Если бы я оказалась в вашем положении, – предложила Лоис, – то я бы им просто-напросто соврала. Сказала бы, к примеру, что это работа барсука.

Энн собиралась запротестовать, но Эккерли продолжала гнуть свою линию:

– Послушайте, какой смысл пугать детей? Они и так уже получили по первое число. Да и у вас и без этого забот хватит. Завтра мы сможем сообщить вам много нового.

Прежде чем Энн успела задать очередной вопрос, двери черного хода отворились и появился Гленн с белым пластиковым пакетом в руках.

Хотя Энн казалось, что она в какой-то степени предает своего мужа, но с момента его появления во дворике она не могла вымолвить ни слова. Неожиданно для всех во дворике установилось гнетущее молчание. Наконец Энн встряхнулась, оторвала взгляд от останков Кумкват и, повернувшись на каблуках, безмолвно вернулась в дом.

* * *

Гленн передал Марку Блэйкмуру пакет для мусора, который он с трудом отыскал на кухне, и почувствовал на себе сверлящий взгляд детектива. Хотя никто не произнес ни слова, все было ясно и так. Гленн отчаянно пытался решить про себя, что же на самом деле произошло. Неужели он и впрямь убил и изуродовал кошку своей дочери?

Но ничего подобного его память не зафиксировала.

Впрочем, нет – в его сознании запечатлелось одно странное видение. Сон, не более того.

Он находился в абсолютной темноте. Потом в середине пространства появилось яркое световое пятно. В самом центре светового круга происходило нечто непонятное.

Он попытался приблизиться к источнику света, чтобы выяснить, что все-таки происходит, но ему мешало некое препятствие – что-то вроде сгустка мрака, – заслонявшее от него объект наблюдения. Потом он вспомнил, как пытался во сне куда-то продвинуться. Чего ради? Чтобы убежать? Или наоборот, чтобы лучше видеть происходящее?

Он так и не смог вспомнить.

Потом в его памяти всплыл еще один фрагмент сновидения. Красный цвет. Кроваво-красный. Как только в сознании у Гленна появилось воспоминание о цвете, у него зачесались кончики пальцев. Осязание тоже имеет свою память. И вместе с этой памятью в кончиках пальцев возникло ощущение тепла. Даже, пожалуй, жара. По рукам разлился жар и одновременно появилось чувство, будто пальцы окунули в липкую влажную субстанцию.

Гленн содрогнулся – его напугали собственные бессвязные воспоминания, равно как и странное ощущение в кончиках пальцев. Он даже сунул руки в карманы в неосознанной попытке укрыть их от чужих взглядов, но через секунду снова извлек их на свет. В чем все-таки дело? Ведь ему нечего скрывать – он даже и сон не помнил толком.

А ведь весь этот вихрь чувств возник в нем только потому, что Марк Блэйкмур как-то по-особенному на него посмотрел. Посмотрел и пробудил в нем смутное чувство вины.

Гленн почувствовал озноб – и вовсе не потому, что подул холодный ветер.

Кем был тот незнакомый человек во сне?

Может быть, кто-то проник в дом, когда он спал? Он вспомнил предыдущий день и необъяснимое появление электробритвы и удилища. Судя по всему, он их купил, но где и при каких обстоятельствах – оставалось для него загадкой.

Так мог ли он убить Кумкват, а потом благополучно об этом забыть? Невозможно! Он не мог проделать подобное с Кумкват. Не мог ни при каких обстоятельствах! Это всего-навсего сон.

А вдруг он просто сходит с ума?

* * *

Энн обнаружила Хэдер и Рэтту в гостиной. Ничего не изменилось. Дочь горько плакала, а ее подруга изо всех сил старалась ее утешить.

Кевина нигде не было видно, но Энн отлично знала, что мальчик сидит у себя в комнате у окна и пристально следит за действиями Марка Блэйкмура и Лоис Эккерли, которые уже завершили предварительное расследование и собрались уезжать.

Прекрасно сознавая, что в данную минуту она ничем не в состоянии помочь дочери, Энн отправилась в комнатку, находившуюся рядом с гостиной. Там она без сил рухнула на стул, стоявший перед компьютером, и некоторое время бесцельно обозревала окружающие ее предметы, перебирая в памяти события минувшего дня в тщетной попытке обнаружить рациональное зерно среди обрушившегося на нее потока самых невероятных фактов.

Мысли в ее голове неслись беспорядочным хороводом, зацепиться было не за что. И тогда она решила все записать, чтобы хоть как-то привести в порядок свои взбудораженные чувства и мысли.

Она включила компьютер и стала ждать, когда автономная система самостоятельно проделает все необходимые операции и вызовет из электронного небытия программу "Ворд". Вспыхнул монитор, высветив привычные параметры программы, но, к большому удивлению Энн, система продолжала функционировать без малейшего вмешательства с ее стороны и спроецировала на монитор очень знакомую рамку, заключавшую в себе, однако, несколько совершенно незнакомых фраз, напечатанных в столбик:

В случае с кошкой потерпел неудачу.

Далеко не все эксперименты заканчиваются удачно.

И тогда гибнут великие открытия.

Постараюсь, чтобы в случае с вами неудача не повторилась.

Как только Энн прочла слова в рамке и осознала их, странное объявление непостижимым образом исчезло. Некоторое время Энн размышляла, действительно она прочла это текст или он ей только привиделся.

Но когда у нее внутри все сжалось от ужаса, она поняла: нет, не привиделось. Все произошло наяву.