Текст книги "Красотки инспектора Уэста"

Автор книги: Джон Кризи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Джон Кризи

Красотки инспектора Уэста

– Послушай, Бетти, тебе это ничего не даст, – говорил Хэролд Милсом прерывающимся от волнения голосом. – Разве что мимолетное удовлетворение. Потом ты всю жизнь будешь раскаиваться – я в этом уверен.

– Дорогой, ты просто ничего не понимаешь – возразила Бетти. – Я должнаэто сделать. Такой шанс выпадает раз в жизни. Сотни, да что я говорю, тысячи девушек пожертвовали бы ради такого всем на свете. Прошу тебя, не обижай меня из-за… из-за этого…

Милсом смотрел на нее, как смотрит простой смертный на богиню. Она и была настоящей богиней: юная, чистая, в ореоле сияющей красоты, которая причинила Милсому нестерпимую боль – это было видно по его глазам, по тому, как он стиснул зубы, точно пытаясь эту боль унять.

– Если говорить откровенно, то, мне кажется, Хэролд, я обладаю всеми данными, чтобы стать настоящей звездой. Да, да – звездой.

– Дурочка, ты всего лишь одна из многих тысяч, которые растрачивают впустую время и силы, расхаживая с идиотским видом по сцене и подлизываясь ко всяким грязным старикашкам, наивно полагая, будто от них что-то зависит. – Милсома явно прорвало. – Те же только и думают о том, как бы переспать…

– Хэролд!

– Да, понимаю, я груб. – Милсом попытался взять себя в руки. – Прости меня, Бетти, я не хотел тебя обидеть, но мне стало невмоготу, когда я подумал, что из тебя сделают шлюху, растопчут твою душу, доведут до отчаяния и вышвырнут вон. Поверь мне, это так и случится.

– Какой же ты глупый… – Бетти снова стала сама безмятежность. – Некоторые достигают вершин – вспомни хотя бы Вивьен Ли или Джин Симмонз. Они, как и я, начали с нуля. Нет, у меня даже больше шансов – ведь я выиграла конкурс и…

– Лучше бы ты в нем не участвовала!

– Опять ты, Хэролд, за старое. Сам знаешь, это ничего не даст. Первый придешь поздравить меня с победой.

Внезапно Милсом схватил девушку за плечи и встряхнул. Она ничуть не испугалась, ибо знала его с самого детства и полностью ему доверяла. Даже когда он больно сжал ей плечи.

– Послушай, идиотка, тебе никогда не удастся одержать победу. Тебя водят за нос. Никакой актрисы из тебя не выйдет. Тебе давно пора это понять и перестать делать из себя посмешище. Тебя выжмут, как лимон, и вышвырнут на помойку. И тогда тебе будет грош цена.

– Хэролд, мне больно, – невозмутимым голосом сказала Бетти. Он и не подумал разжимать пальцы.

– Пожалуйста, отпусти меня. Ты делаешь мне больно.

Он разжал пальцы, убрал руки с плеч девушки и отошел в сторону, не спуская с нее глаз. В них снова появилась мука.

– Лучше б ты умерла! – в сердцах заявил он. – Послушай, Бетти, будь благоразумна. У меня теперь хорошая работа, и мы с тобой заживем припеваючи. Годика через два, а, если хочешь, и раньше, мы сможем пожениться. Ты ведь создана для семейной жизни, а не для того, чтобы дрыгать ногами в каком-нибудь третьеразрядном карде-балете или угождать мерзким старикашкам, у которых только и на уме, как бы…

– С меня хватит, – заявила Бетти.

Она повернулась и пошла прочь. В ее походке была природная грациозность, что тоже причиняло ему боль. Теперь девушка была к Милсому спиной, но перед глазами стояло ее лицо. Казалось, вместе с ней от него уходит сама жизнь.

– Бетти! – хрипло окликнул он девушку и невольно сделал шаг в сторону.

Она даже не обернулась.

Милсом было устремился за ней, но внезапно остановился. Дорога шла слегка в гору, Бетти уже была почти у самой линии горизонта, вся в дымке золотистых летних сумерек. По обе стороны дороги высились деревья, за ними шла детская площадка, а еще дальше раскинулись заросли кустарников, среди которых уже бродили занятые поисками укромных уголков парочки. Дальше начинались улицы Комона, ведущие к небольшим частным домам этого пригорода Большого Лондона. Дома были выстроены из потемневшего от времени желтого кирпича и выглядели такими нарядными в последних лучах заката. Но это был обыкновенный обман – стоит спрятаться солнцу, как их желтизна тут же поблекнет.

На горизонте зловеще теснились темные облака.

Бетти шла по усыпанной гравием тропинке, держа путь в сторону этих домов – мимо орущих и визжащих на площадке детей, мимо сторожа, который отдал честь, приложив ладонь к островерхой кепке, а потом долго смотрел вслед. Как и те трое юнцов, держащие путь в Коммон. Один из них издал разбойничий свист. Услышав его, Хэролд Милсом побелел и стиснул кулаки.

Он сделал еще один шаг вперед, не сводя глаз с юнцов, – до них было ярдов сто.

– Успокойся, Хэролд, – сказал подошедший сзади мужчина.

Милсом резко обернулся.

Возле кустов стоял высокий тощий парень с длинной шеей и большим адамовым яблоком. Скорее всего он прятался за кустами и мог слышать все, что было сказано между Милсомом и Бетти.

– Какого черта ты здесь делаешь, Тик? – Милсом осатанел от злости и с удовольствием бы выместил ее на первом встречном. – А ну-ка, говори: ты давно здесь торчишь?

– Успокойся, старина,– поспешно сказал Тик. – Это общественная земля, верно ведь? И я имею полное право…

– Ты давно здесь торчишь?

У Милсома сорвался голос.

– Нет. К тому же, парень, как тебе известно, я мухи не обижу. Советую тебе не принимать все близко к сердцу. Бери пример с Бетти. – Он заискивающе улыбнулся. – Что толку терять голову? Да она сама вернется, когда поймет, что ты был…

– Значит, ты торчал здесь все время. – У Милсома опять сорвался голос. – Ах ты, паршивый шпион! Да я сейчас расквашу тебе рожу!

– Не тронь! – испуганно воскликнул Тик и поднял руки, пытаясь защититься.

Увы, напрасно.

Удары сыпались в лицо, грудь, живот. У Тика сразу же заплыл один глаз, во рту появился соленый привкус крови. Он хватал ртом воздух и звал на помощь, но свирепые кулаки молотили безостановочно.

Милсом оставил Тика в покое, когда тот уже оказался на земле и пошел, не разбирая дороги. Трое юнцов, один из которых свистел вслед Бетти, поспешили на место происшествия.

Тик рыдал, заливаясь смешанными с кровью слезами.

Час спустя Бетти хлопнула дверью и направилась в сторону пустыря. Дорогу ей освещали редкие уличные фонари. Конечно, не слишком приятно идти через пустырь, но это самый короткий путь к шоссе, а следовательно, к автобусу, который всего за полчаса доставит ее в Вест-Энд. Бетти шла очень быстро. За ней, вроде бы, никто не увязался.

Хватит с нее Хэролда, убеждала себя девушка. Очень жаль, что он ее не понимает. Стоит Хэролду настоять на своем, и она очутится в жалком домишке, окруженная оравой детей – ведь он не раз говорил ей, что хочет иметь большую семью. Ладно, ну и что дальше? А вот что: два раза в неделю кино, очередь везти в школу своих и соседских детей, ко всему прочему расплывшаяся фигура. Да, да, такова цена счастливого материнства. Нет, нет, это не для нее, королевы красоты Южного Лондона, которой обещана небольшая роль в отечественном фильме. А там видно будет. Кто-кто, а она в себе уверена. Увы, ни родители, ни Хэролд этой уверенности в ней не поддерживают.

С вершины холма было видно шоссе, освещенное зеленоватым светом фонарей. Вон там, слева, она совсем недавно разговаривала с Хэролдом… Внизу, в небольшой ложбине, очень темно – там самое темное место на всем пустыре. Стоит Бетти в нее спуститься, как ей становится не по себе, и она невольно ускоряет шаги. Сегодня же страхи были какими-то подсознательными. Девушке казалось, будто она плывет на невидимом облаке, в голове возникали дивные мечты о славе кинозвезды, о красавцах-героях, с которыми ей предстоит играть в кино, о муже-кинозвезде, толпах поклонников, триумфальном возвращении домой в Тэлхем на Хиндл-стрит. О, ее скромные тихие родители еще будут очень гордиться такой дочерью, а Хэролд Милсом нежно поцелует в щеку и попросит прощения.

На пустыре была непроглядная тьма, если не считать далекого зеленоватого света фонарей.

Внезапно в мечты ворвался чужеродный звук, и Бетти сбилась с шага.

Она тут же его выровняла, стиснула кулаки и припустила еще быстрей, утопая каблуками в пружинистом торфе. Не надо смотреть по сторонам, нужно идти только вперед и вперед. Кажется, там кто-то есть, а? Может, сова?… Говорят, на пустыре живет сова. Нет, она больше никогда не будет ходить по ночам одна этой дорогой. Хотя глупо из-за каких-то дурацких страхов терять лишних двадцать минут, идя кружным путем. Скорей бы попасть в Вест-Энд – там много театров и все в ярких огнях. Она больше не в силах сидеть дома и слушать рассуждения отца про то, что лучше парня, чем Хэролд Милсом, ей не встретить, проживи она хоть сотню лет, или постоянное ворчание матери, считавшей дочку помешанной и предрекающую ей всяческие несчастья из-за ее внешности.

Снова этот звук.

Будто кто-то тяжело дышит…

На этот раз она обернулась.

Было темно, но она разглядела белое пятно – лицо мужчины или женщины.

Кто-то куда-то спешит…

Побежал…

– Нет, – прошептала Бетти, – не надо…

Она тоже припустила бегом. Каблуки зацепились за траву, и она споткнулась. За ней кто-то гонится…

Все ближе и ближе, и дышит все громче. Девушке хотелось закричать, но горло сдавило спазмом. Бежать, бежать из последних сил…

Бетти была уже на вершине второго холма. Здесь чуточку светлей, видны не только зеленые уличные фонари, но даже желтые огни домов и магазинов, очертания крыш и деревьев. Теперь она в безопасности или почти в безопасности. Какая же она дурочка – поддалась панике. Нужно только ни в коем случае не замедлять шаги…

Каблук завяз в земле, и Бетти упала.

Она не ушиблась, но ее снова с головы до пят охватил ужас. Девушка попыталась подняться на ноги. Воздуха не хватало, а удары собственного сердца заглушали шаги неизвестного преследователя.

Ей удалось подняться на колени.

Но тут на нее упала черная тень.

– Нет! – завопила она. – Н-е-т!!!

Горло сдавили чьи-то пальцы. Как больно, и нечем дышать. Бетти отчаянно молотила ногами, руками, но сдавливающая горло боль не ослабевала. А пальцы сжимались все крепче и крепче.

Померк свет, наступила кромешная тьма.

Грудь Бетти пронзила острая боль. Она понимала, что теряет сознание. Казалось, кто-то со свистом накачивает воздухом ее голову. Больно, ой, как же больно!… Нет, просто невозможно терпеть…

И тут боль, страх и все остальное растворились в кромешном мраке.

Убийца наклонился, схватил девушку за лодыжки и поволок по траве в сторону темнеющих неподалеку кустов.

– А где же Уэст? – вопрошал инспектор уголовной полиции Тернбул. – Он что, всегда появляется после десяти?

– Он вчера засиделся допоздна, – пояснил сержант.

– Не пойму, почему Уэсту всегда так везет? – не унимался Тернбул. – Мне и раньше говорили, будто Старик танцует под его дудку. А если поладишь с Чартуордом, считай, тебе подкинут дельце с убийством. Да, скажу я вам, все это весьма и весьма странно.

– А я скажу, что вам бы лучше помолчать, – заметил сержант.

Тернбул, судя по всему, последовал его совету. Он подошел к столу Роджера Уэста, одному из пяти в огромном помещении офиса, и уселся в кресло. Никто из присутствующих не сказал ему, что это равносильно святотатству как и не посочувствовал бы Тернбулу, пошли его Роджер Уэст подальше, ибо весь Скотленд-Ярд считал, что Тернбул сам напрашивался на неприятности.

Тернбул был очень даже не глуп и, если бы не его тщеславие и вечное злословие по поводу окружающих, наверняка мог бы сделать блестящую карьеру в Ярде.

Итак, он восседал в кресле Уэста и читал рапорты из полицейского участка Тэлхема об убийстве девушки по фамилии Бетти Джелибранд. В рапорте говорилось, что это была привлекательная блондинка, следовательно, прессе есть чем поживиться.

Тернбул внимательно вчитался в рапорт.

Сержант куда-то вышел, а два старших инспектора старательно игнорировали Тернбула. На столе у Роджера зазвонил телефон.

Тернбул схватил трубку.

– Это Тернбул… О, сэр, доброе утро. – Услышав, как изменился голос Тернбула, оба инспектора оторвались от своих дел и обменялись понимающими взглядами. – Нет, сэр, его еще нет… Нет, сэр, думаю, его нет вообще… Да, да, как только я его увижу, непременно передам.

Он положил трубку и посмотрел на ястребиный профиль одного старшего инспектора и широкую спину другого.

– Это был сам великий сэр Гей Чартуорд. Мне показалось, он слегка недоволен.

Ему никто не ответил.

Тернбул метнул злобный взгляд в сторону своих коллег и снова потянулся к трубке. Прежде чем заняться изучением изложенных в рапорте скудных сведений о Бетти Джелибранд, он велел телефонистке поставить его в известность, как только старший инспектор Уэст войдет в здание Ярда. Потом хмыкнул, бросил на стол прочитанный рапорт, вынул из кармана пачку турецких сигарет и закурил.

– Джим, ты не возражаешь, если я открою окно? – секунду спустя поинтересовался у своего коллеги старший инспектор с ястребиным профилем.

– Давай я помогу тебе, – буркнул его коллега.

Тернбул притворился, будто погружен в чтение.

Прибыл сержант, спустя две минуты еще один. Теперь в офисе было уже пять человек. Наконец открылась дверь, и на пороге появился Роджер Уэст.

В повадках Уэста чувствовалась некоторая нетерпеливость, но только не поспешность. Словно ему не терпится разделаться с текущей работой и немедленно приняться за другую.

Присутствующие в офисе разом взглянули на Уэста и улыбнулись – все они видели как посмотрел Роджер на сидящего за его столом Тернбула. Сам Тернбул ничего не заметил. Несмотря на распахнутое настежь окно, в офисе стоял крепкий запах турецкого табака. Вес четверо полицейских затаились в предвкушении представления: сейчас Роджер распечет подчиненного, рассевшегося как ни в чем не бывало за его столом, к тому же тот отравляет воздух табачным дымом.

Уэст, широкоплечий мужчина шести футов, с правильными чертами лица и светлыми волнистыми волосами, получил в ярде прозвище «Красавчик». Он весело подмигнул всем четверым и направился к Тернбулу. По его лицу нельзя было определить, что у него на уме.

Наконец его тень упала на Тернбула. Тот поднял глаза и в удивлении уставился на своего шефа. Похоже, ему даже стало слегка не по себе.

– Меня дожидаешься? – поинтересовался Уэст.

– Э-э… да. Принес тебе вот это. – Тернбул не спеша поднялся и взял со стола рапорт. – Работенка в Тэлхеме. Убита девица девятнадцати лет. Вернее, задушена. – Тернбул снова чувствовал себя на коне – детектив с бесстрастным лицом, которого ничем не удивишь. – Следов изнасилования вроде бы не обнаружено. Жертва, по всей вероятности, поцарапала убийце лицо и руки. Если верить показаниям трех абсолютно разных людей из этой округи, девчонка была смазлива. Местная королева красоты.

– Ну да? – недоверчиво буркнул Роджер.

Рассказывая, Тернбул вышел из-за стола шефа, и Уэст наконец смог сесть.

– Сэр Гей выразил пожелание, чтобы ты отправился в Тэлхем, – доложил Тернбул. – Он несколько раз тебе звонил.

– Я от него, – бросил Уэст. – Ты поедешь со мной.

У Торнбула блеснули глаза.

– Замечательно. Я…

– Нам предстоит поупражняться в логике и дедукции, – продолжал Уэст. – Только, пожалуйста, не забывай, что имеешь Дело с людьми, ладно? Помягче с родителями девушки.

– К черту родителей, – беспечно произнес Тернбул. – Меня интересует ее приятель, этот Хэролд Милсом.

– Серьезно? – Уэст внимательно посмотрел на коллегу. – Надеюсь, он тебя не разочарует. Свяжись с Коммоном и доложи, что мы едем. А после взгляни, готова ли моя машина, ладно? По дороге сюда сломался насос. Если механики все еще возятся, возьмем, что дадут. Не думаю, чтобы нам пришлось кого-то догонять.

– Можем взять мою, – с готовностью предложил Тернбул, у которого был мощный «ягуар».

– Нет, спасибо, – отказался Уэст.

Тернбулу это определенно не понравилось, но он лишь пожал плечами и удалился. Когда за ним закрылась дверь, Уэст помахал у себя перед носом рукой, разгоняя табачный дым, посмотрел на окна, зажег сигарету из вирджинского табака и принялся просматривать рапорты. Минут через десять зазвонил телефон.

– Але?… Да, Тернбул, я сейчас спущусь.

– Красавчик, что ты не устроишь этому типу взбучку? – поинтересовался старший инспектор с ястребиным профилем. – Его нужно время от времени осаживать.

– Зачем же осаживать хорошего человека? – Улыбка на лице Уэста свидетельствовала о том, что к Тернбулу он не питает никаких чувств. – Увидимся позже. Отправь срочно депеши в Коммон.

– О'кей.

Ястребиный профиль улыбнулся.

– Пожалуйста, сделай вот еще что. – Уэст задержался на пороге. – Отыщи дела всех девушек, убитых за последние три месяца. Я имею в виду нераскрытые дела, ладно? Только ни в коем случае не показывай их мистеру Тернбулу.

Уэст захлопнул за собой дверь.

Он шагал широкими неотапливаемыми коридорами Ярда, насвистывая себе под нос. Спустившись в большом лифте, сбежал по каменным ступенькам лестницы на тротуар. Тернбул стоял возле зеленого «морриса» Уэста.

– Замечательно, – кивнул Уэст. – Поехали.

Девушка лежала на мраморном столе в холодном плохо освещенном морге полицейского участка Мидл Коммон. Снаружи с шумом проносились машины, однако внутри стояла ни чем не потревоженная тишина.

Сторож морга, успевший за свою долгую службу привыкнуть ко всему на свете, включил над головой девушки лампу.

– Так лучше? – поинтересовался он у Уэста.

Уэст с Тернбулом, не отрываясь, смотрели на труп Бетти Джелибранд.

– Кто-то потеряет покой и сон, – заметил Тернбул. – Настоящая красотка.

Уэст смерил коллегу испытующим взглядом и занялся изучением синяков на шее девушки. Их было много – темные, посветлей – все они указывали на то, что совершено зверское убийство. Он осмотрел голову Бетти, обнаружил, что кое-где с корнем вырваны волосы, – очевидно, когда девушку тащили в укрытие, ее волосы цеплялись за кусты. На лодыжках тоже были синяки от пальцев.

– Обрати внимание: несколько спущенных петель на чулках, но ни одной рваной дыры, – сказал Тернбул. – Знаешь, о чем это говорит?

– О чем?

– О том, что у этого типа холеные руки. Физическим трудом он не занимается. Вероятно, коротко подстригает ногти, может, даже обкусывает их. Попробуй-ка взять ее за лодыжки и потащить. – Тернбул продемонстрировал все наглядно, точно перед ним было не человеческое тело, а пластиковая модель. – Обязательно останутся на чулках дыры, здесь же их нет. Да в ней не меньше десятка стоунов [1]1
  Один стоун равен четырнадцати фунтам.


[Закрыть]. Ядреная кобылка, однако…

– Он мог быть в перчатках, – бесстрастным голосом констатировал Уэст.

– В перчатках и такие синяки? – Тернбул указал пальцем на шею девушки. – Уверен, ты сам так не считаешь. – Он фыркнул. – К тому же ночь была теплая. Да, не слишком густо, а?

Они еще полчаса провели в комнате морга наверху, разглядывая фотографии и слушая рассказы о родителях девушки, ее коронации на конкурсе красоты в Южном Лондоне, ее надеждах, планах, о приятеле по имени Хэролд Милсом и о прочих подробностях из биографии, казавшихся значительными для местных полицейских и скучными для Тернбула. Потом поехали на пустырь, который на самом деле был небольшим парком без ворот и ограды.

Пышная зелень дышала свежестью – в том году в мае выпало много дождей, сейчас только начался июнь. Под теплым солнцем нежились заросли рододендронов, усыпанные розовыми, красными и багровыми цветами. Полицейские образовали веревкой полукруг, в котором оказались и рододендроны. Его стерегли шесть констеблей в форме, а толпа глазела на переодетых сыщиков, обследовавших цветущие кусты, куда наведалась смерть.

Уэст зашел за ограждение, Тернбул следовал за ним по пятам. Они разглядывали место, где лежало тело – оно могло пролежать там много часов и даже дней, если бы не шустрая собачонка и ее старый хозяин, решивший, что песик нашел носовой платок.

Они видели следы, оставленные телом девушки, когда его волокли, – за колючие кусты куманики и боярышника цеплялись ее волосы…

– По-моему, давно пора побеседовать с этим ее приятелем, Милсомом, – изрек Тернбул с едва скрываемым нетерпением. – Она получила титул королевы красоты, что вовсе не удивительно с такой фигурой и внешностью, и бросила этого парня, верно?

– Возможно, ты прав, – кивнул Уэст. Он определенно никуда не спешил.

Тернбулу пришлось сделать над собой усилие и умерить свой пыл.

– Вовсе не в наших интересах, чтобы он смылся, а?

– Ты так думаешь? – Впервые за все время в глазах Уэста появились насмешливые искорки. – Что это, обвиняющий перст?

– Ты сам знаешь, что убийца – опасный тип. Если это на самом деле Милсом, нам бы не мешало знать, где он сейчас.

– Мы узнаем об этом в самое ближайшее время, – пообещал Уэст. – На самом же деле… – Он не договорил, поскольку полицейский, охраняющий территорию за веревкой, оставил отчаянно жестикулирующего мужчину и направился к ним. – А, да ладно, это не столь важно, – бросил Роджер Тернбулу и шагнул навстречу полицейскому.

Он не спускал глаз с мужчины, который продолжал что-то говорить и размахивать руками. Тот был молод и приметен – распухшие губы, заплывший глаз, поцарапанный лоб и разорванное ухо. Роджер обратил внимание, что у мужчины тонкая шея и большое адамово яблоко.

– Прошу прощения, сэр, тут один человек хочет вам что-то сказать, – доложил констебль.

– Вы его знаете?

– И да, и нет, – ответил констебль. – Его фамилия Картер, Тик Картер. – Казалось, констебль вот-вот ухмыльнется. – Здешний старожил. Он говорит…

Тик Картер вдруг перепрыгнул через веревку и, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, поспешил в их сторону.

– Я знаю, кто это сделал! – заорал он так громко, точно вокруг были глухие. – Это свинья Милсом, вот кто! Вчера вечером они здесь поскандалили! Еще как поскандалили. И он… он чуть меня не убил. Взгляните на мое лицо! Нет, вы только взгляните…

– Успокойся! – рявкнул констебль.

– А я что говорил? Я его унюхал! – ввернул Тернбул.

– Я бы на твоем месте говорил потише, – посоветовал Уэст Тику Картеру. – Ну-ка, расскажи подробней.

Тернбул уже держал наготове блокнот и ручку. Ручка тут же быстро забегала по бумаге. На его физиономии появилось выражение, можно сказать, злорадного удовлетворения.

Через десять минут Уэст, Тернбул и один из местных полицейских держали путь в магазин на Тэлхем Хай-стрит, где работал Милсом. А еще через десять минут они уже знали, что он сегодня там не объявлялся.

Милсом снимал квартиру по соседству. Хозяйка беспокоилась, что жилец не ночевал дома.

– Мистер Хэролд Милсом скоро окажется у нас в руках, – уверенно заявил Тернбул. – Мы отправили за ним погоню, и он от нас никуда не уйдет. – Тернбул улыбнулся Роджеру. – Я был уверен в этом с самого начала.

– Интуиция? – снисходительно поинтересовался Уэст.

– Слишком громко сказано… Сам знаешь, что это такое. Ты тоже определяешь их на нюх.

Тернбул сидел рядом с Роджером в машине и самодовольно улыбался. Они застряли в пробке часа «пик». Теплый вечерний воздух был пропитан выхлопными газами и бензиновыми парами, косые лучи заходящего солнца золотили городской пейзаж. Их машина двигалась по крайней полосе – Роджер собрался свернуть влево и выбраться из пробки.

Тернбул – импозантный парень, размышлял он. Такие пользуются успехом у женщин. У него золотисто-каштановые, волнистые волосы, гладкая кожа и бронзовый загар – похоже, любит проводить время на солнце. Часто улыбается, обнажая при этом крупные белые зубы. Болтают, будто Тернбул – сын богатого австралийца, решивший сделать карьеру в Ярде и стремительно восходящий по служебной лестнице. Так оно или нет, на самом деле никакого значения не имеет. Тернбул ездит на мощном «ягуаре», а такую машину может позволить себе разве что помощник комиссара Скотленд-Ярда.

Впереди медленно полз автобус.

– Фью! – громко свистнул Тернбул, и Роджер от неожиданности резко повернулся к нему. Мотор заглох.

Он тут же его завел, успев приметить сворачивающую за угол девушку. Тернбул, разумеется, тоже на нее глазел. И она того стоила. На девушке было ярко-синее платье, схваченное в талии широким белым поясом, большая белая шляпа с низко свисающими полями и огромная белая сумка в руках. Ее фигуре позавидовала бы любая манекенщица, и она, черт возьми, об этом знала. Как и о том, что почти каждый встречный мужчина глядит ей вслед.

– Да, ну и штучка, – отметил Тернбул, не сводя с девушки глаз. – Но та кошечка, держу пари, еще смазливей.

– Какая?

– Малышка Бетти Джелибранд.

Уэст ничего не сказал. Заметив, что машины впереди пришли в движение, он шмыгнул в образовавшийся просвет. Они не обменялись ни единым словом до самого Ярда. Тернбул напевал незнакомый Роджеру мотивчик.

Возле здания Ярда мальчишка-газетчик зазывал прохожих:

– Разыскивается мужчина! Читайте об этом в газете! Читайте в газете о последнем убийстве!

Он задорно улыбнулся полицейским.

– Наглый гаденыш, – проворчал Тернбул. – Вот когда-нибудь возьму и оборву ему уши.

– Хоть ты и полицейский, все равно это будет расценено как нарушение правопорядка, – заметил Уэст. – Пожалуйста, поднимись и напиши рапорт.

– Может, сделаем это вместе?

Тернбул, похоже, обиделся.

– Нет. Это твое дело.

Тернбул негодовал. Когда они расстались, Роджер прошел в свой офис и позвонил помощнику комиссара, но Чартуорда на месте не оказалось. Роджер достал из пакета, который принес с собой, фотографии, разложил их на столе. На них была Бетти в короне королевы красоты Южного Лондона, Бетти с другими участницами конкурса, Бетти с отцом и матерью. (Она была единственным ребенком в семье.) Рядом лежали две фотографии Хэролда Милсома. Люди, знавшие его, клялись, что сходство с оригиналом стопроцентное. Если верить фотографиям, Милсом – симпатичный мужчина лет тридцати с орлиным носом и гривой волос.

Один из приятелей Милсома утверждает, что у того темные волосы, карие глаза и смуглая, оливкового цвета, кожа. Похоже, он пользуется симпатией у окружающих. До сегодняшнего дня Милсом торговал изделиями из кожи в небольшом магазинчике в Тэлхеме. Роджер напрягал память, припоминая десятки людей, с которыми они беседовали: работодателя Милсома, его сослуживцев, подчиненных, квартирную хозяйку. Последняя чуть ли не рыдала от горя.

Потом он вспомнил Джелибрандов – потрясенных, подавленных, едва живых от обрушившейся на них страшной беды. Отец, можно сказать, лишился дара речи, мать, напротив, стала неестественно говорлива. Оба чувствовали себя виноватыми – в ту ночь у них случился скандал, после которого Бетти ушла из дома. Если бы она не ушла в ту ночь из дома…

В разговоре с родителями Бетти Тернбул проявлял нетерпение.

Его интересовали детали, касающиеся Хэролда Милсома. Тернбул был находчив, насторожен, хитер И очень настойчив. О, это оказался толковый малый, и его единственная ошибка была в том, что он ограничился одним Милсомом. Да, других на самом деле не было, но ведь все еще только начиналось.

Роджер Уэст внимательно изучал фотографии…

Бетти была настоящей красавицей, куда красивей победительниц других конкурсов. Кстати, выигранный ею конкурс очень значительный. Его устраивал Конуэйз, солидная корпорация, выпускающая мыло и стиральные порошки. Таких конкурсов проводится двенадцать: четыре в Лондоне, пять в городах Англии, по одному в Шотландии, Уэлсе и Северной Ирландии. Финалистки получают значительные шансы завоевать весь мир.

Да, девушка была воистину красива, что вполне могло вызвать озлобление и даже гнев со стороны Милсома. Тик Картер, которого, как выяснил Роджер, еще со школьной скамьи прозвали Клещом, тоже производил впечатление озлобленного человека, но, по общему признанию, не любил врать. Были и другие свидетели, в том числе те три юнца, наблюдавшие, как Милсом набросился на Картера. Иногда все идет как по маслу, и тот, на кого с самого начала падает подозрение, оказывается виновным. Тернбул твердо уверовал в то, что на этот раз все именно так и обстоит. У Роджера подобной уверенности не было, однако он понимал, что его скепсис вызван самоуверенностью Тернбула. Чего греха таить, он недолюбливал инспектора Тернбула и надеялся, им не придется слишком долго работать вместе, и все равно проявлял исключительную беспристрастность суждений. Да, Тернбул отличается впечатлительностью, склонен к догматизму, страдает ограниченностью взглядов, но смышлен и очень добросовестен. Достаточно короткой команды – и Тернбул натравит на Милсома весь Ярд.

Открылась дверь, и вошел Ястребиный профиль.

– Привет, Красавчик. Удачный денек?

– Средненький.

– Только что имел честь лицезреть их милость, сэра Ради Уоррена Тернбула, – сказал Ястребиный профиль. – Жалуется, что ты заставил его писать рапорт, авторство которого ты потом присвоишь. Советую держать его на коротком поводке. Что касается меня, то я бы ни за что не упустил такой возможности.

– Смотри, как бы он тебя не укусил. – Роджер усмехнулся. – Добыл что-нибудь для меня?

– Насчет чего?

– Насчет убитых девушек.

– Господи, разумеется. – Ястребиный профиль плюхнулся в кресло и стал копаться в бумагах на столе. – За три месяца девять случаев. Вот, взгляни. – Он протянул Роджеру пачку рапортов. – Но вряд ли это тебе здорово поможет. Трое зарезаны ножом, одна утонула, еще одну убили тяжелым предметом, троих задушили. Да, нам бы жилось куда легче, кабы не было на белом свете этих сексуальных приманок, – заметил Ястребиный профиль почти серьезно.

– Всех без исключения?

– Ну, пусть их останется совсем немного.

Роджер просмотрел и рассортировал рапорты. Кое-что из написанного там он помнил, о другом имел лишь смутное представление. Одно из описанных убийств как две капли воды похоже на убийство Бетти Джелибранд – была задушена миловидная девушка из той же среды, мотивы преступления все еще остались неясны. На теле убитой не было обнаружено никаких следов сексуального насилия.

И вдруг Роджер присвистнул от изумления. К рапорту была приложена подробная схема местности, где было обнаружено тело, на ней указан путь, по которому волокли задушенную девушку, чтобы спрятать ее в кустах. Если не считать показаний избитого Тика Картера и исчезновения Хэролда Милсома, все один к одному. Фамилия убитой – Хилда Шоу, убийство произошло в Тотенхеме, весьма похожем на Тэлхем районе Лондона.

Распахнулась дверь, и в комнату влетел Тернбул.

– Рапорт готов, – доложил он с порога. – Будешь читать или можно подшить к делу?

– Просмотрю, – сказал Роджер.

– Благодарствую, сэр. – Тернбул с трудом сдерживал ярость. – Поправь, если что не так. Звонили из Челси – вроде бы Милсома видели там. Может, мне туда смотаться?

– Может быть, – не без колебаний ответил Роджер.

– О'кей.

Тернбул вышел, хлопнув дверью.

Роджер принялся читать рапорт – он был написан блестяще. Этот малый хорошо владел стилем (чего не скажешь о большинстве его коллег по Ярду), соблюдает точность формулировок, к тому же умен и даже хитер. Здесь ничего не говорит о том, что Тернбул считает доказанной вину Милсома. Напротив, он рекомендует местной полиции ускорить расследование по выявлению приятелей Бетти Джелибранд. «У привлекательных девушек, вроде погибшей, как правило, много приятелей», – пояснял он, что являлось единственной ошибкой, ибо было рассчитано на публику.