Текст книги "Империя Александра Македонского. Крушение великой державы"

Автор книги: Джон Грэйнджер

Жанр:

История

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Назад к карточке книги

Обзор мира III: 272 г. до н. э

В Греции 272 г. до н. э. ознаменовался гибелью в битве при Аргосе царя Пирра, после чего события стали гораздо менее бурными и волнующими. Гарнизон Пирра в Тарасе в том же году сдался римлянам, в результате римляне захватили город, который они назвали Тарент.[677]677
Zonaras 8.6.13.

[Закрыть] Это стало первой вехой в объединении Италии Римом, тем самым моментом, когда на геополитической сцене Средиземноморья появилась другая великая держава, которая объединила Египет Птолемеев, Македонию, империю Селевкидов и, как оказалось, Карфаген. Фактическое объединение Италии было все еще в зародыше, за предшествующие 70 лет имели место всего лишь несколько аннексий, союзов и более или менее жестоких завоеваний, но они дали Риму контроль над Центральной и Южной Италией на следующие два столетия.

Новые политические условия в Италии были осознаны за год до этого. Когда Птолемей II начал дипломатические контакты с Римом,[678]678
Livy per. 14; Dionysios of Halicarnassus 20.14; Dio Cassius 10, frag. 4; Justin 18.2.9.

[Закрыть] Римская держава уже росла в течение некоторого времени, но поразительно, как быстро город расширял свою конфедерацию – менее чем за столетие она превратилась в великую державу и меньше чем за еще одно столетие стала величайшей державой Средиземноморья.

Успех Рима был частично связан с повторяющимися падениями и возрождениями греческого государства на Сицилии. Трижды греческие города на острове объединялись в сильное государство, в третий раз под властью Агафокла между 313 и 289 гг. до н. э., и трижды это с трудом достигнутое единство не переживало смерти правителя. Если бы Сицилия продолжала доминировать в Южной Италии, как это было при Дионисии I и II и при Агафокле, кажется маловероятным, чтобы Рим смог проникнуть на юг дальше Кампании.

Успех Рима был частично также и следствием крушения империи Александра. Если бы Александр осуществил планировавшуюся им экспедицию на запад, одной из основных задач его было бы установление контроля над Сицилией, опережая образование государства Агафокла. Остров был важнейшей базой могущества в Западном Средиземноморье, что Рим и Карфаген полностью сознавали во время их грандиозного конфликта между 264 и 202 гг. до н. э. Первая и Вторая Пунические войны были во многом войнами за Сицилию, и победа Рима была решающей для его будущего могущества. Римское посольство в Вавилон в 323 г. до н. э. отправилось домой с вестями о смерти Александра, и Рим сразу начал расширять свою власть. Эти два события могли не быть так непосредственно связаны, но смерть Александра должна была стать облегчением для тех людей в Риме, кто обладал стратегическим мышлением и мог оценить его амбиции. Развал его империи переадресовал экспансию в западном направлении от Старой Греции эпиротам и спартанцам. Царь Эпира Александр почти добился успеха, Пирр тоже сделал все что мог. Но интервенция никогда не была достаточно масштабной, а местное население и экономическая база в Южной Италии не могли обеспечить наступление в северном направлении. Между греческими городами существовали взаимные подозрения, они неизбежно возникали и между спасенными и спасителями. Экспедиция Пирра между 280 и 275 гг. до н. э. только ускорила римское завоевание, как лучшее средство предотвратить любые другие военные экспедиции.

Пирр сталкивался также и с Карфагеном, и его карьера подчеркнула продолжающуюся катастрофу греческой Сицилии. Агафокл стал царем во время подъема после «самопровозглашения» Антигона[679]679
Diodoros 20.54.1; K. Meister, САН VII, 1, 405.

[Закрыть], и после его смерти царство разрушилось. От вероятного карфагенского завоевания десять лет спустя греков на острове пришлось спасать Пирру.[680]680
Plutarch, Pyrrhos 22–27.

[Закрыть] Политическая история Сицилии была скорее подобна македонской: в конце одного режима или царя наступал коллапс, после которого приходилось пройти через болезненное восстановление.

Со времени последнего обзора мира 319 г. до н. э. Запад коренным образом изменился. Сила и единство греческого центра на Сицилии оказались слишком хрупкими, а в Южной Италии – слишком слабыми. Карфаген выстоял, пережив даже вторжение в Африку Агафокла, а сила Рима значительно выросла. Гибель Греческой Сицилии создала слишком привлекательный регион, сочетавший богатство, слабость и вакуум власти, что неизбежно манило его соседей: была подготовлена сцена для полностью поглотившего Рим и Карфаген конфликта, который почти на столетие будет удерживать обе державы вдали от Восточного Средиземноморья.

Подобные проблемы, связанные с внутренними конфликтами, не имели места в Индии. В 272 г. до н. э. трон занял новый император Индии Ашока, хотя ему и пришлось преодолеть соперничество своих братьев и прошло некоторое время, прежде чем он почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы формально короноваться.[681]681
Thapar (1997), 25-8.

[Закрыть] Ашока был третьим императором династии Маурьев: основатель империи Чандрагупта захватил власть над царством Магадха и вел энергичную экспансию в долине Инда после похода Александра, а затем отразил попытку Селевка восстановить контроль. В 297 г. до н. э. ему наследовал его сын Биндусара, который расширил империю на юг настолько, что только южная оконечность полуострова и регион Ориссы, называвшийся Калинга, остались вне пределов империи, их завоевал Ашока.

Ашока не был старшим сыном своего отца-императора – не только у македонцев были проблемы престолонаследия. Проблема наверху не оказала серьезного влияния на другие сферы жизни, но Ашока чувствовал потребность продемонстрировать военные достижения, завоевав Калингу. Затем он смог начать долгое мирное правление, во время которого он пытался обратить свой народ в буддизм. Введение единой религии в качестве вспомогательного средства политического объединения было проблемой, с которой не пришлось сталкиваться преемникам Александра.

Таким образом, западные и восточные соседи распавшейся империи Александра во время македонских войн сами превратились в могущественные державы. В значительной степени это было реакцией на карьеру Александра-завоевателя и имевших место жестокостей. Римские завоевания и объединение Италии были, без сомнения, вызваны сохраняющейся угрозой – если Италия останется разделенной, то с востока придет завоеватель, чтобы выполнить эту работу за них. Особенно подчеркивается, что Чандрагупта Маурья «вдохновлялся» карьерой Александра. Перспектива еще одного македонского вторжения в долину Инда было бы достаточно убедительным аргументом, чтобы стимулировать разоренные общества предпочесть правление Чандрагупты власти пришельцев с запада. Очень вероятно, что завершающим фактором укрепления его империи стали угрожавшие еще большими жестокостями и разрушениями вторжение Селевка и успешная оборона Чандрагупты.

В Китае продолжался рост государства Цинь, самого западного из числа Воюющих царств. Оно было обязано своим успехом эффективной системе управления, своему приграничному положению, которое позволяло царству расширяться и давало армии значительный боевой опыт при осознанной безжалостности его правителей. Политика Цинь была сходна с македонской, но правители Цинь были вынуждены выработать эффективную бюрократическую систему из-за интенсивной конкуренции со стороны равных противников. В то время когда Рим установил первоначальную гегемонию в Италии, Цинь сделало то же в Китае. Между 311 и 293 гг. до н. э. были аннексированы несколько мелких государств в центре, три более крупных были побеждены в войне. В 288 г. до н. э. властители Цинь и Ци договорились, что каждый из них будет называться императором. Ци уступило враждебному союзу через четыре года, и Цинь одно осталось как самое могущественное государство в системе Китая. Однако Цинь непосредственно контролировало только часть Центрального Китая, и потребовалось еще полвека усилий, чтобы привести разрозненную страну к единству.[682]682
Loewe and Shaughnessy (1999), 632-41.

[Закрыть] Эффективность правительства во всех китайских царствах проявилась в их способности строить протяженные защитные укрепления для предотвращения нападений соседей и регулярной мобилизации значительной части населения в свои армии. В 272 г. до н. э. было невозможно предсказать будущее направление истории Китая. Гибель Ци в 284 г.

до н. э. могло повторить и Цинь. Определенно было только то, что война будет продолжаться. Подобно Риму в Италии осталась только одна великая держава, если бы она выжила, она стал? бы объединителем и миротворцем.

Распад империи Александра завершил македонскую экспансию и начал процесс сокращения территорий под управлением македонских царей, в ходе которого приграничные территории утверждали свою независимость. Это началось с индийских земель еще до смерти Александра, а некоторые районы Персии и Анатолии никогда и не были частями империи: они оформились в независимые царства. На западе некоторые из завоеваний Филиппа II для Македонии были потеряны в пользу Эпира в 290-х гг. до н. э. Затем вторжение галатов устранило остатки власти Македонии во Фракии, и когда галаты расселились, они захватили значительную часть Анатолии, прикрыв новые царства Анатолии к северу и востоку за собой.

Объединение Индии и Италии и потенциальное объединение Китая резко контрастировали с крушением империи Александра. Разница заключалась в том, что деятельность Александра была поверхностной, в то время как процессы в других странах были медленными, обдуманными и тщательными. Попытки Александра привлечь персов на свою сторону предполагают, что он понимал необходимость примирения своих новых подданных и сотрудничества с ними. Движение многих регионов Персии к независимости показало, что он правильно оценивал это. Но он не смог убедить других. Как строитель империи Александр потерпел полное поражение.

Заключение

В течение двух столетий начиная с 550 г. до н. э. от Бенгальского залива до Атлантического океана доминировала империя Ахеменидов. Политическое влияние империи выходило далеко за ее пределы, в Грецию и Западное Средиземноморье, далеко в глубь Индии и влияло на жизнь и перемещения кочевников Евразийских степей. Ее экономическое воздействие было столь же всепроникающим, а может быть, и еще большим. Это был настоящий центр цивилизованного мира, а все за пределами ее границ были варварами. Сюда входили не только кочевники и арабы пустыни, но и греки и македонцы, италики и индийцы – хотя они и не обязательно согласились бы с такой классификацией.

Вторжение Александра для персов и многих из их подданных было вторжением варваров, разрушительным, смертоносным и святотатственным. В Индии это было очевидно даже для македонских воинов, но вавилоняне, персы и бактрийцы всегда воспринимали это именно так. Немногие приветствовали вторжение Александра: ионийские греки, египтяне, возможно, некоторые из вавилонян. Для всех остальных его карьера была в том или ином отношении катастрофой. Пострадала и Македония.

Стоит рассматривать события, изложенные в этой книге, с точки зрения жертв, поскольку обычное восприятие предполагает, что Александр был героем, военным гением, что греки и македонцы были жертвами агрессии Ахеменидов и что результаты его завоевательной карьеры были благотворны. Это точка зрения победителей и их политических и эмоциональных наследников в Европе. Если принять точку зрения персов, ситуация выглядит совсем по-другому.[683]683
Cawkwell (2005) о V и IV вв. до н. э.

[Закрыть]

Всегда было трудно отделить наследие государства Ахеменидов. Определенные элементы в административной системе царства Селевкидов можно проследить, но они в основном состоят из названий провинций и границ, их административные системы были различны. Местные династии на Ближнем Востоке – в Понте, Армении, Коммагене, Атропатене – стремились проследить свое происхождение к временам Ахеменидов, но их претензии часто не имеют документальных подтверждений. А есть еще и приграничные области, и некоторые из них вообще едва ли являлись частью государства Ахеменидов. Подлинная реакция бывших подданных империи проявилась в разделении земель Персии и Анатолии на независимые государства: это началось, как только Александр умер, или даже раньше, и через 50 лет его македонские преемники контролировали немногим больше, чем половину Персии и меньше, чем половину Анатолии. Независимость государств на севере от Вифинии до Атропатены показала, что они отвергали македонское правление. В течение десятилетия после 272 г. до н. э. Бактрия также стала независимой – предвестником этого было еще ее упорное сопротивление во время вторжения Александра.

Следует сделать вывод, что для бывших подданных империи Ахеменидов македонское завоевание стало катастрофой. Они стремились избавиться от македонского правления как можно быстрее. Есть некоторые указания, что определенное количество персов покинули свою страну, в частности направившись в Индию, но не приняли македонское правление. Это касается таких аристократов, как Барсаент, сатрап Арахозии, и ремесленников, чье мастерство не было нужно греческим и македонским правителям. Они перенесли свое искусство и художественные традиции на восток, и элементы персидского искусства можно обнаружить в более поздних индийских зданиях.[684]684
Wheeler (1968).

[Закрыть] Антипатию к македонскому правлению разделяли не все. Египтяне, по-видимому, были в течение определенного времени в общем довольны правлением царей династии Птолемеев. У них было мало поводов для возмущения, но когда случай представился, произошло колоссальное восстание, целью которого была независимость. Вавилоняне никогда не были особенно довольны властью Ахеменидов. Когда Селевкиды показали, что готовы уважать их обычаи и их богов и щедро платить на содержание их храмов и городов, они в общем остались удовлетворены и даже оказали значительную поддержку во время ранних войн Селевка и Антиоха.[685]685
Smith (1924) (Austin 163): вавилоняне были недовольны, но виду не подавали.

[Закрыть]Это произошло, когда они приобрели альтернативный опыт правления Антигона.

Другой жертвой карьеры Александра было его собственное царство – Македония, к которой мы должны добавить и Грецию. Экспедиция Александра оставила Македонию значительно ослабленной, а географическое положение сделало ее уязвимой к вторжению с севера. Она неоднократно переживала это за предшествующие два столетия, и только во время правления Филиппа II царство было организовано и управлялось таким образом, что его сопротивление вторжениям неизменно оказывалось успешным. Но ценой импортирования военного искусства греков, как это сделал Филипп, было также внедрение греческих идей и предрассудков. Филипп воспринял греческую концепцию мести за персидские вторжения, хотя эти вторжения принесли Македонии большую пользу. Следование этой идее означало искажение истории его царства и всеобщее восприятие греческого взгляда на прошлое.

Намерений Филиппа при вторжении в империю Ахеменидов мы не можем знать, но Александр намеревался завоевать весь мир. Естественно, ему это не удалось. Ему не удалось также достаточно позаботиться о своем царстве, за которое он прежде всего и отвечал. То, что он не оставил наследника, было осложнено выкачиванием людских ресурсов из царства. Оба эти фактора усугублялись его беззаботностью, приведшей к ранней смерти. Его доктора знали, что с ним не так, но он отказывался следовать их предписаниям.

Он умер в разгар попыток обеспечить свою власть над империей, еще одна задача, которую он слишком долго игнорировал. Даже в этом он был безответственным, планируя отправиться в новую экспедицию прежде, чем административная работа была должным образом выполнена. Он был неспособен делегировать работу и ответственность, несмотря на то, что история последующих 40 лет показывает – он командовал группой офицеров выдающихся способностей. По-видимому Александр понимал, что это ему не по плечу, и бежал от проблем. Маловероятно, что его империя выжила бы во время его отсутствия в Аравии: она прожила всего несколько лет после его смерти.

Македония вернулась к своим прежним привычкам. Правители царства оставили попытки доминировать на Балканах. Они грубо вмешивались в дела Греции, где и Филипп и Александр использовали дипломатию и минимум силы. Начинающееся объединение Греции, представленное Коринфским союзом было отвергнуто в пользу военного господства Македонии, это было в пределах сил Македонии, но требовало постоянной войны.

Для Греции результат был столь же нерадостным, как и для Персии. Греческие города Фивы, Афины, Коринф, Спарта, Аргос неоднократно подвергались нападениям и осадам, их захватывали и грабили. В них размещались македонские гарнизоны и наемники, большая часть их энергии уходила на оплату своих завоевателей и на поиск путей избавиться от них. Постоянная борьба поглощала и растрачивала энергию всех, и греков и македонцев.

Конец наступил с приходом галатов, которые ворвались и разорили Македонию с пугающей легкостью. Аграрное царство перестало существовать за исключением разбросанных групп населения, нашедших спасение в городах. Царская власть возродилась, только когда Антигон Гонат нанял пиратов и галатов, чтобы изгнать других галатов. Военное государство, подобное Македонии, не могло опуститься ниже. Это был конечный результат экспедиции Александра, который означал, что его родина не способна защитить себя.

Я предпочел подчеркнуть негативные аспекты великой экспедиции, поскольку она часто описывается как время возбуждения и достижений с Александром в качестве героя. Эта точка зрения основана на интерпретации, принятой в античных источниках, но есть и другие точки зрения. Если отвлечься от Александра, это изменяет угол зрения и парадоксально подчеркивает роль отдельных личностей. Отсутствие Антипатра и Антигона (и Деметрия) в ходе кампаний, которые Александр вел в Бактрии и Индии, стало очень важным для их представления об империи. Это были самые трудные, наиболее дорогостоящие и ужасные из всех войн Александра, и никто из участников не избежал влияния этих событий. Оставленные Александром в Бактрии греческие гарнизоны и колонисты дважды пытались бежать из страны, где он их поселил. Последовавшие кампании в Индии показали худшие стороны ведения войн греко-македонцами, частично в результате трудностей войны в Бактрии. Но для многих из участников они стали и определенным стимулом. Индия долгое время оставалась бесконечно привлекательной страной для греков из-за своей экзотичности. Бактрия обладала большой притягательностью, став домом для многих тысяч греческих колонистов, которые преобразовали ее в страну городов. Выражение «Тысяча городов Бактрии» стало поговоркой.

Некоторые из македонских военачальников, наследовавшие Александру, продемонстрировали такую же оценку перспектив этих восточных земель. Одним из них, очевидно, был Селевк, но отметим также Стасанора, сатрапа Бактрии, Пейтона, сатрапа Мидии, который стремился к роли высшего правителя над всем Востоком, и сатрапов востока, которые имели тенденцию долго оставаться в должности. В Бактрии, единственной сатрапии, было несколько губернаторов. Стасанор был сатрапом с 320 г. до н. э. не менее чем до 315 г. до н. э. (будучи сатрапом Ареи-Дрангианы с 329 по 320 до н. э.). Сын Селевка Антиох правил ей с 294 по 281 гг. до н. э. Диодот и его сын были следовавшими друг за другом сатрапами в течение, вероятно, 40 лет, начав при Антиохе I, и в конце концов привели страну к независимости. Эти долгие периоды правления способствовали стабильности и были одной из причин миграции греков.

Таким образом, из трех человек, политика которых была направлена на сохранение или возрождение единства империи Александра, только Селевк имел непосредственный опыт Востока. Это позволило ему набрать конницу и слонов, которыми была выиграна битва при Ипсе. С этого времени, с 301 г. до н. э., он также контролировал весь путь на восток от побережья Сирии до Бактрии, вдоль которого должны были двигаться эмигранты. Он основал или увеличил десять городов в Сирии и полдюжины в Персии, не говоря уже о великой Селевкии на Тигре. Колонизация этих городов и земель греками и македонцами была основной частью его общей политики. Конечно, это было сделано для решения его собственных задач: создать надежное и значительное греко-македонское население, из которого он мог набирать армию и гражданских служащих. Но чтобы добиться этого, он должен был основывать города, раздавать земли, помогать семенами, давать налоговые льготы и т. д. По закону непредвиденных последствий в будущем эта политика привела к другим результатам.

Восстановление единства империи после смерти Антипатра требовало наличия решительно взявшегося за выполнение этой задачи человека, который должен был командовать значительной армией и обладать достаточными средствами, но он также должен был иметь опыт и поддержку во всех частях империи. Это означало помимо центра (Бактрия, Вавилония и Малая Азия) и Македонии также и Восток. Вследствие своих людских ресурсов и поскольку титул «царь Македонии» все еще сохранял мистический заряд, решающей была Македония, но Восток был также необходим. Контроль над людскими ресурсами Востока дал Селевку его огромную силу. Но ни Антипатр, ни Антигон не проявили интереса. Антипатр просто игнорировал этот регион. Антигон мог черпать из этого источника силы и, если бы он сделал это, у Селевка не было бы шансов, но он удовлетворился победой над Эвменом.

Настоящим препятствием к объединению империи была прежде всего семья Антипатра: и он сам, не заинтересованный ни в чем за пределами Македонии, и Кассандр, который в этом, как и во всем остальном, следовал за своим отцом; а во-вторых, семья Антигона, никто из представителей которой не видел потенциала Востока. Потенциал Македонии даже после Александра продемонстрировала проведенная Деметрием мобилизация; при этом он так испугал всех остальных; в том числе и народ Македонии, что они объединились против него. Но даже сохраняя поддержку Македонии, он не смог бы противостоять всем ресурсам Азии и Востока.

Антипатр и Кассандр отражали в своей политике предрассудки и предпочтения македонцев. Их реакция на планы Деметрия и их более ранняя неприязнь к Антигону показали их общую антипатию к авантюрам за морем. У них не было идеологического стимула для восстановления империи, которую завоевал их царь. Политика Кассандра сопротивления Антигону была таким образом хорошо рассчитанным выражением требований его подданных. Селевк, по-видимому, мог бы объединить империю в 282–281 гг. до н. э., но его медлительность во время похода в Македонию предполагает скорее, что он знал о предстоящих трудностях.

Решающими факторами, предотвратившими объединение, были частично упрямое сопротивление Птолемея в Египте, а частично нежелание македонцев прилагать усилия для достижения этой цели, но основной проблемой было престолонаследие в Македонии. Нелишне будет повторить, что приход Александра к власти после убийства его отца в 336 г. до н. э. был первым за два столетия случаем, когда при передаче царской власти в Македонии не началась гражданская война и не произошло распада государства, или не случилось и то и другое. Но даже тогда Александру пришлось отражать агрессоров и прибегнуть к нескольким убийствам для обеспечения мира. Вряд ли удивительно, что смерть самого Александра привела к гражданской войне и политическому коллапсу. Проблема повторялась после смерти Антипатра, Кассандра, сыновей Кассандра, Деметрия и Селевка. Только ужасные события во время вторжения галатов и осторожные действия и нововведения Антигона Гоната обеспечили успешное преодоление его династией этой проблемы в течение следующего столетия.

Эту опасность ясно понимали и другие: Селевк и Птолемей тщательно организовали престолонаследие, задолго до своей смерти Антигон Одноглазый назначил своего сына царем, как только принял этот титул сам, и Антигон Гонат естественным образом стал царем после смерти своего отца. Династическая катастрофа Лисимаха была наглядным примером для всех. Проблема заключалась в македонцах. Кассандр пытался назначить преемника, но вмешалась его вдова. Те македонцы, которыми правил Кассандр, не бывали за морем, были сторонниками традиций и не любили новшеств. Только пережитое ими нашествие галатов – еще один процесс очищения – наконец заставил их отказаться от своего снисходительного отношения к спорам по вопросу престолонаследия. Тем временем они из-за своего эгоцентризма и упрямства фактически разрушили собственную империю.