Текст книги "Фея"

Автор книги: Джон Герберт (Херберт) Варли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА XXVI
Тропа славы

Водные пространства наполовину в Крие и наполовину в Фебе на картах обычно помечали как Феба или Фебское море, в жизни же так никто ее не называл. Те, кому доводилось пересекать Фебу, плыли по Сумеречному морю.

И это было подходящее название. Западная его оконечность лежала в Крие, а стало быть – при свете дня. Зато дальше оно простиралось в ночь Фебы. Видимые с расстояния, достаточного, чтобы изгиб Геи их замкнул, воды Сумеречного моря начинались в тенях темно-синего и зеленого, затем проходили оранжевое и медно-красное и заканчивались в иссиня-черном. Примерно в центре моря располагался крупный остров, известный как Аном, вечно погруженный в сумерки, где находились два озера, известные как Тарн-Гандрия и Тарн-Конкордия. Только на этом острове, и нигде больше, жила раса насекомоподобных существ, и людям, и титанидам известных как Железные Мастера. Из того немногого, что ей удалось разузнать, Робин заключила, что все они предельно отвратительны – начиная от их запаха и кончая всеми аспектами их культуры и морали. После такой информации Робин весьма порадовалась тому, что на сей раз у Феи нет к этим Мастерам никаких дел.

Собственно говоря, путники планировали для себя избрать традиционную трассу. Северный берег Сумеречного моря был так близок к прямому маршруту через него, что грех было бы не воспользоваться безопасными гаванями – тем более, что море славилось своими внезапными, бешеными штормами.

Навигация здесь проходила без особых приключений, однако Робин держалась в стороне от остальных. Ее расстроил тот инцидент с Крисом. Она не винила его, но не могла удержаться от некоторого неприязненного чувства к нему. Робин привыкла извлекать уроки из всех тех гадостей, которые случались с ней в жизни, а что она уяснила для себя из опыта гетеросексуальной любви, так это то, что, не считая ее невежества, эта самая любовь – худший ее враг в Гее. Эта мысль была для нее не нова. Всю свою жизнь Робин привыкла ограждать себя от того, что не имело непосредственного отношения к выживанию. Но, поступая так, она частенько пропускала то, что не ускользало от людей более терпеливых и менее разборчивых, которые прислушиваются и присматриваются ко всему – вне зависимости от того, каким тривиальным это представляется на первый взгляд.

И для Робин настала пора отбросить ту точку зрения, что Фея – всего-навсего проспиртованный зомби, а уважение к себе она вызывает лишь титулами да баснями про свои прошлые подвиги. На самом деле это казалось такой мелочью, но на Робин, стоило ей об этом задуматься, недавнее происшествие произвело сильное впечатление.

Сирокко услышала их, когда Крис начал стонать – а значит, они на грани катастрофы. Она стремительно все обмозговала, сложив воедино такие детали, как утраченные контрацептивы и генетический недуг Робин. Отсюда она вывела их взаимное неведение и возможную плодовитость Робин. Дальше она действовала не раздумывая и не заботясь о последствиях. Для Сирокко не имело значения, что ее действия могли показаться социально безобразными. Она была права, знала это – и действовала, опираясь на свою правоту.

Но этого Робин, наверное, никогда не узнать. Зато теперь она точно знала, что больше не станет недооценивать Сирокко.

Офион появлялся из Сумеречного моря примерно так же, как и из Нокса: море постепенно сужалось и в какой-то точке становилось рекой. Но вместо череды речных насосов группе предстали пять километров самых опасных стремнин, какие им когда-либо доводилось видеть. Помедлив в последнем спокойном бассейне, четыре каноэ сблизились, чтобы обсудить дальнейшие действия. Эта часть реки была знакома только Габи и Сирокко. Титаниды же слушали, медленно забирая назад.

Наконец они стали входить в стремнины по очереди – Сирокко и Менестрель впереди, а Габи с Псалтерионом замыкали флотилию. Когда пришла ее очередь, Робин возликовала от грохота и скорости. Опустившись на колени у кормы, она яростно гребла, пока Фанфара не посоветовала ей поберечь силы и позволить немного поработать самой реке. Чувствуя результаты могучих, точно рассчитанных гребков титаниды, Робин изо всех сил пыталась помогать, а не мешать. Следовало найти ритм, способ приладиться к реке. Дважды ей удавалось оттолкнуться концом весла от подводных камней, и один раз она заслужила одобрительный возглас Фанфары. Робин все еще ухмылялась, когда они, завернув за поворот, оказались перед сотней метров самого что ни на есть жуткого хаоса, где река шла чуть ли не вертикально вниз.

Времени на раздумья не оставалось. Едва ли не раньше, чем Робин поняла, что делает, она уже прочитала молитву и покрепче взялась за весло.

Каноэ затряслось. Вода хлынула через борт и плеснула Робин в лицо; затем она стала предпринимать героические усилия, чтобы держаться носом вниз по течению. Робин показалось, что она слышала крик Фанфары, но рев реки заглушал все звуки. Древесина под ней разлетелась в щепки – и неожиданно Робин обнаружила себя в реке, держащейся за борт каноэ.

Когда она высунула голову и открыла глаза, то заметила, что Фанфара тоже стоит по пояс в воде. Затем Фанфара дотащила Робин до относительно тихого участка у берега. Потом титанида взобралась на скалистый выступ и принялась затаскивать туда нос каноэ.

– У тебя все в порядке? – крикнула она, и Робин сумела кивнуть.

После шумного обсуждения решено было, что каноэ должно закончить свой путь по стремнине. Робин велено было пересесть к Габи, а Фанфаре – переправить поврежденное судно по реке. Робин спорить не стала, но расположилась в каноэ Габи, испытывая чувство поражения.

– Я не могу это подремонтировать, – сказала всем Фанфара, обследовав поврежденные ребра каноэ. – Придется сохранить обшивку и подождать, пока мы не доберемся до очередной рощи каноэ-деревьев.

– Робин может присоединиться к нам с Вальей, – предложил Крис.

После секундного колебания Робин кивнула.

Отряд причалил к берегу на широкой илистой равнине в месте слияния Офиона с рекой Аргес, неподалеку от центра Фебы. Земля здесь была темная, и лишь изредка попадались веретенообразные деревья – серебристые и полупрозрачные в лунном свете. Феба и в самом деле оказалась чуть-чуть ярче Реи. Причиной тому служило Сумеречное море, часть которого находилась под сиянием дня и обеспечивала лучшую подсветку, чем земли, что загибались по обе стороны Нокса. Но это и без того жалкое достижение терялось в сонливости самой земли. Территория Реи была по крайней мере твердой и пересеченной; Центральная же Феба представляла собой болото.

Робин сразу его возненавидела. Она брела по щиколотку в грязи, которая как пить дать показалась бы раем для угрей и лягушек – но больше ни для кого. Даже пройденные совсем недавно веселые стремнины теперь вспоминались с трудом. Робин насквозь промокла и не видела возможности в ближайшем будущем высохнуть. Не помогали и мысли о том, что, сиди она в передней части каноэ, ничего бы не случилось. И Робин в очередной раз думала о том, что она вообще здесь делает.

Впрочем, не она одна возненавидела болото. Наца извивалась как безумная в висящей на плече у Робин сумке. Змее в походе приходилось особенно тяжело. Робин понимала, что ее демона следовало оставить в Ковене. Так она и собиралась сделать – но в самый последний момент не выдержала и передумала. Когда она ослабила завязку, Наца тут же высунулась и попробовала языком воздух. Но вскоре, найдя его таким же холодным и сырым, что и внутри сумки, и не обнаружив вокруг ни одного сухого места, снова спрятала голову.

Фанфара и Псалтерион, занятые разборкой сломанного каноэ, перекладывали его содержимое на три других. Робин обратила внимание, что остальные члены отряда стоят на возвышенном месте. Возвышенным местом в Фебе могло считаться такое, где ноги поднимаются на несколько сантиметров над водой. Сирокко сидела на валуне лицом к нависавшему над ними центральному тросу Фебы, но остальные упорно смотрели на север. Не узрев там ничего примечательного, Робин присоединилась к спутникам.

– Что там интересного? – спросила она.

– Понятия не имею, – ответил Крис. – Все жду, пока Менестрель наконец разродится объяснениями.

А Менестрель беспокойно переступал с ноги на ногу.

– Может, мне не стоит об этом рассказывать, – сказал он.

– Вот уж точно – не стоит, – гневно сверкая глазами, рявкнула на него Валья. Но Менестрель упрямо продолжил.

– Значит так. Вы здесь, чтобы доказать Гее свой героизм. Вот я и подумал, что стоит, пожалуй, указывать вам на предполагаемые возможности. Как вам будет угодно.

– Лично мне неугодно, – отозвалась Робин. Потом взглянула на Криса. – Слушай, ведь ты это так, в шутку? Да?

– Честно говоря, не знаю, – признался Крис. – Я пришел сюда просто потому, что Габи сказала мне – так будет лучше, чем сидеть и ждать, пока представится возможность. В этом, безусловно, был смысл. Я-то ведь никогда не решал для себя, что непременно отвергну правила Геи. Раз я здесь, то не должен полностью их отвергать. Хотя и признаю, что не слишком задумывался о том, чтобы принять собственное решение и действовать в одиночку.

– И не надо об этом задумываться, – сказала Валья.

– Но все-таки я хочу услышать, что там такое. Робин хмыкнула, но вынуждена была признать, что и ей это любопытно.

– Видите вон ту гору? – начал Менестрель. Робин разглядела мрачное коническое пятно. – Она стоит почти у самого северного рубежа, – продолжил он. – Скверное местечко, как ни посмотри. Мало что там живет. Сам я никогда там не бывал. Но все знают, что это дом Конга.

– Какого еще Конга? – спросил Крис.

– Гигантской обезьяны, – вмешалась в разговор Габи. – А в чем дело, ребята? Пора двигаться. Каноэ уже вас ждут.

– Минутку, – возразил Крис. – Мне хочется узнать побольше.

– Да о чем тебе хочется узнать? Ну сидит он там… – Габи с подозрением взглянула на Криса. – А-а, так ты собрался… ну ладно. – И она отвела его в сторону, поглядывая на Сирокко. Робин последовала за ними, но титаниды как стояли, так и продолжали стоять. Когда Габи заговорила, держалась она пониженных тонов.

– Рокки не любит слушать про Конга, – начала Габи и тут же скривилась. – И мне ее за это трудно винить. Лет сто назад Гея сварганила Конга, причем в единственном экземпляре. Он из того же ряда, что и драконы, про которых вам наболтала Гея; все они различны и лишены способности размножаться. Они выскакивают прямо из-под земли, когда Гея их создает, и живут столько, на сколько они запрограммированы. А запрограммированы они, как правило, надолго. Потом они умирают. Основой для Конга послужил фильм, который когда-то видела Гея. То же самое, между прочим, и с гигантским песчаным червем, что живет в Мнемосине. Есть тут и еще несколько подобных тварей. Разумеется, они становятся объектами вызова для пилигримов. Подумать страшно, сколько народу уже прикончил Конг. Если пойти на него без ружья размером с дерево или без бешеного количества динамита, то убить его невозможно. Поверьте мне, многие уже пытались.

– И все-таки это возможно, – сказал Крис. Габи пожала плечами.

– Конечно, все возможно – если очень долго мучиться. Но, по-моему, ты его убить еще не готов. Я лично и пытаться бы не стала. Поплыли дальше, Крис. Есть куда более простые способы совершить самоубийство.

– Но почему Сирокко его боится? – поинтересовалась Робин. – Или слово «боится» тут не подходит?

– Очень даже подходит, – продолжила Габи, переходя почти на шепот. – Конг жрет все, что движется. Исключение – только Фея. Дело в том, что Гея, создавая эту тварь, наделила ее тропизмами. Он может почуять Рокки за сотню километров – и только ее запах может выманить его с той горы. Вряд ли стоит называть это любовью. Скорее – сильнейшим влечением. Он будет следовать за ней до самого края сумеречной зоны. Впрочем, надо отдать должное Гее – она всегда оставляет лазейку для спасения. Поэтому она заложила в Конге отвращение к свету – так же, как в гигантского червя заложена непереносимость холода по обе стороны Мнемосины. Так что Конг не последует за Рокки в Тефиду или в Крий.

Но если бы ветер дул с юга, нас бы сейчас в Фебе не было. Рокки, когда может, пересекает южный рубеж – если ей вообще нужно навещать Фебу, – потому что если только Конг ее почует, то сразу примчится. Если же он ее поймает, то заберет к себе на гору. Как-то раз, лет пятьдесят назад, он уже ее ловил. И только через шесть месяцев ей удалось оттуда выбраться.

– А что он тогда делал? – спросила Робин.

– Рокки об этом не говорит. – Выразительно подняв брови, Габи перевела взгляд с Криса на Робин, затем повернулась и пошла прочь.

Робин снова взглянула на гору – и тут заметила, что Крис тоже туда уставился.

– Ну-ну, ты не…

– Что она тут вам наплела?

Робин удивилась, увидев совсем рядом с собой Фею, и принялась прикидывать, как это ей удалось так неслышно к ним подобраться.

– Да так, ничего, – ответила она.

– Давай рассказывай. Я успела кое-что уловить – еще до того, как вы так предусмотрительно отошли в сторонку. Вы ведь поверили во все эти басни, так?

Робин хорошенько подумала – и с некоторым раздражением поняла, что поверила.

– Ну, вообще-то там не все вранье, – смягчилась Сирокко. – Конг и правда там живет, он двадцати метров ростом. Он и правда схватил меня и держал пленницей, но болтать я об этом не люблю просто потому, что все было страшно противно. Он гадит прямо у себя в логове. Теперь там, должно быть, метров девяносто спрессованного дерьма. Ему нравится захватывать пленников и время от времени их разглядывать, но что до сексуальных намеков, то выбросьте их из головы. Для этого Гея его даже не снарядила – у него нет половых органов.

Но у Конга дьявольское чутье – это точно. Однако все эти байки насчет того, что он вынюхивает именно меня, – полная чепуха. Его привлекают все женщины. А чует он не что иное, как менструальную кровь.

Тут Робин впервые почувствовала озабоченность. И чего ради они отправились в Фебу именно сейчас?

– Не беспокойся, – утешила ее Сирокко. – Его нюх так хорош, что и в любое другое время ты бы не чувствовала себя в безопасности. Между прочим, как ни странно, именно твой запах и может тебя защитить. Когда он хватает мужчину, он просто его жрет. Титаниды ему непонятны. Так что, когда ему удается изловить титаниду, он откусывает человеческий торс и оставляет себе, потому что с торсом, на его взгляд, все ясно. Вот Конг и играет с ним, пока тот не распадется на части. – Сирокко помрачнела от воспоминаний, и отвернулась в сторону.

– Но убить Конга можно, – продолжила она. – Я придумала пару приемчиков, чтобы фокус сработал. Одному счастливчику лет двадцать назад даже удалось взять Конга в плен. Я думаю, он рассчитывал притащить его назад живьем, но не знаю, как именно. Короче, все кончилось тем, что Конг вырвался и сожрал парнишку.

Но теперь давно уже никто не отправляется на гору, чтобы убить Конга, потому что для пилигримов есть варианты куда более простые и куда быстрее приводящие к тому же результату. К примеру, можно вызволить из плена одну из его жертв. Если ты к тому же женщина, то риск вообще минимален, потому что Конг никогда не убивает женщин. Но я не рекомендую тебе, Робин, попадать к нему в плен – есть множество других способов приятно провести время. Я точно знаю, что Конг уже шесть месяцев держит у себя одну женщину. Там могут оказаться и другие.

Она отвернулась было от них, но затем передумала.

– Между прочим, Габи не рассказала вам, как я оттуда выбралась. Если вы думаете, что это был тот случай, когда я воспользовалась полученным мною от Геи знанием и сумела перехитрить старого козла, то вы сильно ошибаетесь. Останься я только с моими нехитрыми устройствами и жалким знанием, я бы до сих пор там торчала. Правда же состоит в том, что Габи, отчаянно рискуя собственной свободой, меня оттуда вытащила. А не говорю я об этом просто потому, что это непоправимо подпортило бы мой имидж. Откровенно говоря, монстр из Конга довольно ублюдочный – но и смеха не вызывает. Так что Габи с успехом исполняет роль рыцаря в блистающих доспехах. Только вот боюсь, из меня Прекрасная Дама – ни к черту. К тому времени, как она меня оттуда вытащила, от моего самоуважения мало что осталась. – Фея медленно покачала головой. – А кроме того, я не смогла обеспечить ей традиционную награду. – И Сирокко решительно направилась прочь.

Робин еще раз посмотрела на гору, затем на Криса, в глазах у которого читалось подозрение, и тут вспомнила, что собиралась сказать перед тем, как Сирокко ее перебила.

– Нет, – твердо заявила она, беря его за руку и отводя к давно заждавшимся их каноэ. – Это именно то, чего хочет от тебя Гея. А хочет она, чтобы ты устроил для нее представление. Но ее нисколько не волнует, останешься ты в живых или нет.

Крис вздохнул, однако упорствовать не стал.

– У тебя, как видно, крайне низкое мнение о моих способностях, – сказал он. – По крайней мере о способностях самому о себе позаботиться.

Замечание сильно удивило Робин, и она посмотрела ему прямо в глаза.

Так вот ты о чем подумал? Послушай, я понимаю потребность доказать, что ты кое-чего стоишь. Во мне эта потребность, возможно, еще сильнее, чем в тебе. Но личная честь не может быть поставлена на службу злу. Это должно что-то значить.

– Это будет кое-что значить для женщины, которая там сидит. Могу поручиться, что ей все это игрой не кажется.

– Ее спасение – не твоя забота. Она чужачка.

– Удивительно слышать такое о сестре.

Робин лихорадочно стала подыскивать мотивацию. Когда же нашла, то восторга у нее она не вызвала. Робин была ненавистна сама мысль о том, чтобы кто-то делал что-либо для увеселения Геи, этого грязного божества. Но отчасти…

– Я просто не хочу, чтобы тебе было плохо. Ты мой друг.

ГЛАВА XXVII
Всплеск огня

– Пожалуй, это будет самая опасная часть нашего путешествия, – сообщила всем Сирокко.

– Не согласна, – возразила Габи. – Хуже всего будет в Япете.

– А мне казалось – в Океане, – вставил Крис. Габи помотала головой.

– Океан крут, но перебраться через его территорию – проблема небольшая. Он до сих пор лежит в самом низу, вынашивает планы. Только вряд ли я доживу до реализации этих самых планов. Пойми, регионалы рассуждают с точки зрения тысячелетий. А вот Япет – самый активный регион из всех враждебных. Он него вполне можно ждать, что он тебя на твоем пути заметит и попробует что-нибудь в этой связи предпринять.

Отряд собрался у основания центрального троса Фебы, который, подобно своему близнецу в Гиперионе, соединялся с землей в широком изгибе реки. Хотя точнее было бы сказать, что сам трос и образовал этот изгиб путем процесса, который Сирокко нарекла «тысячелетним провисанием». Исследования Геи под тросом наглядно демонстрировали, что в более ранние времена Офион тек прямо среди жил троса. А пока весь обод растягивался, земля под стыком уходила вверх – и в результате река нашла себе новое русло.

– Ты права насчет Япета и Океана, – сказала Сирокко. – Хотя не думаю, что Океан еще очень долго будет таким тихим и мирным. Но суть в том, что именно здесь то единственное место, где два сильных и оппозиционных Гее регионала правят своими территориями бок о бок. Рея слишком безумна, чтобы назвать ее врагом. По ту сторону Тефиды располагается Тейя, которая по-прежнему предана Гее. Еще дальше Метида – она враждебна, но труслива. Дионис мертв, а за ним…

– Один из региональных мозгов мертв? – удивилась Робин. – А как это сказывается на делах в том регионе?

– Не так серьезно, как ты думаешь, – ответила Сирокко. – Дионису не повезло. Когда началась война, он оказался зажат меж Метидой и Япетом. Он был слишком предан Гее, чтобы сотрудничать с заговорщиками или даже просто оставаться в стороне, – так что Метида и Япет разом атаковали его, и Дионис был смертельно ранен. Он мертв уже три или четыре столетия, но с его землями все в порядке. Япет попытался было отхватить кусок, но удача ему не сопутствовала. Полагаю, Гея сама способна справляться с некоторыми процессами в Дионисе, которые требуют постоянного присмотра.

– У меня там была куча работы, – заметила Габи. – В Дионисе все гораздо скорее приходит в упадок. Зато там царят мир и покой.

– Суть в том, – продолжала Сирокко, – что только здесь с Фебой и Тефидой возникает ситуация, когда два сильных врага Геи оказываются рядом, бок о бок. Когда могу, я пролетаю эти места на пузыре, и, думаю, вам двоим следует знать, что есть еще и такой способ, если вы решитесь сейчас нас оставить. Мы намерены пересечь Фебу и Тефиду как можно быстрее, но это мы должны сделать по земле, ибо ни один пузырь не доставит нас от Центральной Фебы к Центральной Тефиде. А именно это мне и нужно. – Она испытующе посмотрела на Криса, затем на Робин.

– Я еще потерплю, – сказала Робин. – Но мне бы хотелось убраться отсюда. Меня беспокоит, что Конг… ну ты знаешь. У меня еще дня два будут месячные.

– Пока ветер южный, все будет в порядке, – успокоила ее Габи. – Если же он переменится, мы двинемся быстро, обещаю. А ты, Крис?

Крис все еще думал про Конга, но совсем не так, как Робин. Его не очень беспокоила мысль, чтобы поскорее стать героем, живым или мертвым, – просто это была первая реальная возможность, которая ему представлялась.

– Я тоже потерплю.

Титанидам Феба не нравилась. Они то и дело подпрыгивали от неожиданных звуков. Один раз Валья чуть не наступила на ногу Робин. Они держались поближе к костру, который был разведен неподалеку от внешних жил троса, и пели свои песни, напоминавшие Крису свист.

И Крис их не винил.

Ему и самому было не по себе. Сирокко сказала, что долго не задержится. Вопроса о том, чтобы взять кого-то с собой – даже Габи, – здесь просто не стояло. Сирокко знала, что Феба не соизволит осушить свой бассейн с кислотой – так что надо будет остаться на лестнице и переговариваться как придется. И не было причин думать, что беседа продлится дольше нескольких минут. Сирокко попросит Фебу вернуться в материнские объятия Геи и вкусить всю сладость ее расположения – а это означало просто избегнуть последствий ее гнева, ибо Гея мало что могла сделать для благополучия Фебы, кроме как не выдумывать новых способов ей навредить. Феба, естественно, откажется и пошлет Сирокко подальше. Возможна демонстрация силы – но не с целью серьезно ранить, а лишь напугать. Все-таки Феба не идиотка. Она прекрасно осознает, что на нее, подобно космической осадной пушке, постоянно нацелена спица. Кроме того, она хорошо помнит Большое Сжатие.

Сирокко рассказывала Крису про Сжатие, которое стало последним оружием Геи во время Океанического бунта. Внутренняя часть спиц была одета густым слоем деревьев, которые, если вдуматься, оказывались вертикальными по отношению к земле. Росли же они горизонтально из стен спицы.

Чтобы осуществить Большое Сжатие, Гея сперва на несколько недель лишила эти леса всякой влаги. Получилась самая высокая поленница, какую только можно себе представить. Гее не понадобилось давить, чтобы вырывать деревья миллионами и обрушивать их на лежащую внизу ночь. Она уже проделала это с Океаном, поджигая деревья при их падении, а затем закрывая нижний клапан спицы. Огненная буря выжгла Океан до самого его каменного дна. Такие военные действия, очевидно, произвели на Океан сильное впечатление, так как прошли десять тысячелетий, прежде чем он снова осмелился вредить Гее.

Часы тянулись как резина, а Сирокко все не возвращалась. Она достаточно часто спускалась к региональным мозгам, чтобы с точностью рассчитать, сколько времени потребуется на спуск и восхождение. Казалось невероятным, что она проведет с Фебой больше часа, но это время уже прошло, отмеченное вялым движением гироскопических часов, – а Феи по-прежнему не было. Когда Гея закончила еще один оборот в шестьдесят одну минуту длиной, Крис присоединился к обсуждению, где решалось, не расставить ли им палатки. Большого энтузиазма эта идея не вызвала, хотя и Крис и Робин уже давно не спали. Габи вообще была не очень склонна это обсуждать; все точно знали – хотя никто об этом не говорил – что недалеко то время, когда она отправится вслед за старой подругой – с чьей-то помощью или без.

Крис отошел в сторонку и прилег на сухую землю. Сориентировав свое тела с севера на юг, он положил себе на живот гейские часы, с их осью в западно-восточной плоскости вращения. Движение их было так же незаметно, как замерзание воды, но стоило ему отвернуться, а затем посмотреть снова, сдвиг становился очевидным. У путников имелись еще и механические часы, пользы от которых было больше, ибо они работали все время, независимо от ориентации, но эти были занятнее. Крису казалось, что он чувствует, как под ним крутится Гея. Он вспомнил схожее ощущение одной погожей ночью на Земле – и вдруг ему захотелось домой – неважно, исцеленным или нет. Совсем не одно и то же было наполниться необъятностью звездной ночи или вглядываться в мрачную, возвышающуюся над тобой спицу – в незримые, но реальные небеса.

– Пристегивайте свои мешки, вы, чудища четвероногие!

– Слушай, капитан, а может в этот раз я на тебя сяду? – радостно выкрикнул Менестрель.

– Эй, Рокки, как это ты так долго стоишь на двух ногах и не падаешь?

Возвращение Феи застало Криса на самом рубеже сна. Отряд превратился в какой-то вихрь энергии, который Сирокко направила к задаче снятия их лагеря и возвращения к каноэ. Но, в конце концов, Габи задала вопрос, ответа на который ожидали все.

– Как прошло, Рокки?

– Неплохо. По-моему, неплохо. Феба была… разговорчивей, чем в прошлый раз. Я меня даже создалось впечатление, что это именно она… – Тут Сирокко посмотрела Крису в глаза, затем поджала губы. – Потом скажу. Но мне не по себе. Не уверена, но кажется, она что-то замышляет. Чем скорее мы отсюда свалим, тем мне будет спокойнее.

– Мне тоже, – сказала Габи, – Давайте двигаться.

Криса, пока он седлал Валью, одолевали собственные заботы. Ладони были влажными, в животе будто что-то порхало, его явно лихорадило. Присоединяя эти симптомы к предчувствию беды, которое все сильнее его охватывало, Крис был как никогда уверен, что очередной приступ совсем близко.

Ну и что? Выпусти его наружу; пусть он случится; а эти ребята сами могут позаботиться о себе. Если кому-то и будет больно, то, скорее всего, ему, а не им. Не впервые Крису приходила в голову мысль рассказать о предчувствии своего приступа, и в очередной раз он решал промолчать, отчасти понимая, что этот процесс колебаний был идеальной защитой, ибо всегда оставался небольшой шанс, что он начнет действовать, когда еще не будет поздно.

Нет! Не теперь. Крис повернулся к Габи, которая ехала в каком-то метре справа. Но тут он заметил, что Валья повернула голову и смотрит на него, а с другой стороны различил стремительное движение.

И движение это он заметил на долю секунды раньше Вальи. Разинутая пасть, ощетинившаяся шипами, – безмолвно расширяющаяся – кружок, срезанный тонкой горизонтальной линией. Пасть была далеко – и страшно близко. Все произошло в одно мгновение.

Крис прыгнул и ударил Габи так, что она мигом слетела со спины Псалтериона.

– Вниз! Ложись! – завопил он, а Валья тем временем проревела тревогу на титанидском.

Звук ударил будто кулак, плотный как лавина, когда бомбадуль врубил свое зажигание и ускорился в каком-то метре от земли. Сам воздух затрепетал в ритме работы его мотора, а затем Криса ослепило то, что показалось ему фотовспышкой, просиявшей прямо у него в глазах. Звук же забирался все выше по неведомой Крису шкале. Обхватив ладонями затылок, он почувствовал, что его волосы свились в крошечные узелки.

Габи, отчаянно задыхаясь, пыталась из-под него выбраться. Метрах в десяти от них, буквально вжавшись в землю, лежала Робин. Руки она сцепила перед собой. Из сжатых кулаков одна за другой тянулись тонкие бледно-голубые линии. Крошечные разрывные пули грохали словно хлопушки – но далеко, слишком далеко от цели.

– Он вылетел из-за троса, – крикнула Сирокко. – Всем лежать.

Крис сделал как сказано, а затем стал понемногу переползать, пока не оказался лицом к темному выступу – силуэту на фоне песков Тефиды. Теперь он сообразил, что их спасло; он, Крис, успел заметить бомбадуля прежде, чем тот оказался над палубой – во время последней фазы его падения с насеста на тросе.

– Еще один! – предупредила Сирокко. Крис что было силы вжался в землю. Второй налетчик проревел справа от него, сопровождаемый эскортом из еще двух бомбадулей.

– Не нравится мне все это, – выкрикнула Габи – совсем рядом от левого уха Криса. – Титаниды слишком велики, а земля здесь слишком плоская. – Повернувшись, Крис увидел ее лицо, выпачканное грязью, в нескольких сантиметрах от своего.

– Мне тоже не нравится, – прокричала в ответ Сирокко. – Но вставать еще нельзя.

– Тогда давайте поползем в низину, если такая найдется, – предложила Габи. – Вперед, – тихо сказала она Крису. – Псалтерион выбрал самую нижнюю точку.

Бурокожая титанида расположилась в двух метрах позади них, в центре углубления, которое по самым оптимистичным прикидкам составляло не больше сорока сантиметров. Габи шлепнула Псалтериона по боку, и Крис тоже присоседился.

– Смотри, старина, не вздумай вставать и осматриваться, – сказала Габи.

– Не буду. Ты, Габи, сама-то не очень высовывайся. – Псалтерион кашлянул – как-то странно и мелодично.

– У тебя все в порядке? – спросила Габи.

– Сильно ушибся, когда падал, – только это он и ответил.

– Надо будет Фанфаре тебя посмотреть, когда отсюда выберемся. Черт! – Габи вытерла руку о штаны. – Надо ж было приземлиться в единственное мокрое место на этом вонючем холме!

– Северо-запад! – выкрикнула Валья, укрывшаяся в месте, которого Крис не видел. Пытаться разглядеть приближающегося бомбадуля он не решился, зато сумел еще больше съежиться и вжаться в землю – так, что даже сам удивился своим способностям. Монстр проревел мимо. За ним опять следовала парочка сотоварищей. Крис задумался, почему первый налетел без сопровождения.

Когда Крис все-таки отважился взглянуть, то увидел, как прямо с троса и вправду падает бомбадуль. Пока что он казался лишь пятнышком – километрах в трех над окопавшимся отрядом. Должно быть, первый так же висел там носом вниз, поджидая верного шанса. Он мог бы налететь и когда отряд только приближался к тросу, но оказался достаточно смышленым, чтобы понять – уходя, они повернутся к нему спинами.

Этот, как будто, тоже сообразил, что теперь уже бесполезно делать низкий заход и пытаться кого-то убить. Он прошел метрах в пятидесяти над путниками, и рев его звучал как оскорбительный вызов. Еще один врубил зажигание, только еще отделившись от троса, и не смог отказать себе в удовольствии пролететь над отрядом на той же высоте. Это оказалось грубой ошибкой, так как Робин тут же получила достаточно крупную мишень в радиусе обстрела, массу времени, чтобы прицелиться, и три попытки, чтобы попасть. Второй и третий выстрелы почти слились воедино. Крис наблюдал за роскошным зрелищем, когда стремительную живую машину прихватила парочка разрывных пуль. Бомбадуль представлял из себя конический цилиндр с жесткими стреловидными крыльями и раздвоенным хвостом. Не иначе как большая черная акула небес – сплошная жадная пасть, да еще и звуковые эффекты.