Текст книги "Сайфер: Владыка Падших (ЛП)"

Автор книги: Джон Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Я хочу узнать на самом деле только одно. Зачем?

На самом деле он хочет услышать ответ, но спрашивает не поэтому. Он ждёт, когда следовавшие за ним убийцы займут позиции, и тянет время.

Он видит, как незнакомец выходит из тьмы, слышит, как напрягаются пальцы… И понимает, что что-то не так. Гул слышится иначе, поза другая. Он ощущает давление на свой разум. Понимает, что кто-то скрыл истину от его глаз. На миг он жалеет, что оставил Анцию там, на платформе. Жалеет, что рядом нет кого-то способного предсказать непредсказуемое.

Ведь он видит во тьме не меня, а обнажившего меч Мордекая. А тот чувствует узнавание во взгляде кустодия. Теперь у них нет выбора. Хеккаррон впервые в жизни ощущает то же, что и смертные, чьи надежды обманула жестокая галактика. Всесокрушающий гнёт реальности.

Хочешь, чтобы я объяснил, что и как случилось? Мордекай здесь потому, что верит, что я пройду по этой тропе. А верит он потому, что это раскрыл Азхар. А Азхару об этом рассказал я. Следовало бы что-то заподозрить, не так ли? Хеккаррон и убийцы здесь из-за прозрения Анцией моих мыслей в Темницах. Все они верят, что я пройду Путём Мучеников потому, что так или иначе я сказал об этом. Удивительная наивность.

– Это не Сайфер, это не цель! Ты обманул нас, кустодий! – шипит Крад.

И этого достаточно, чтобы даже Хеккаррон помедлил.

Мордекай не медлит. Он уже принял решение, а верности клятвам и тайнам капитула достаточно, чтобы верный сын Империума убил одного из стражей самого Императора без колебаний.

Мордекай вскидывает пистолет и стреляет. Хеккаррон бежит. Но иногда даже доля секунды – слишком много. Молния вспыхивает на клинке копья. Но страж один.

Так полубоги и умирают. В одиночестве.

Пятнадцатая глава

Забытая дверь

В катакомбах под Путём Мучеников я прикладываю руку к старой двери, покрывшейся ржавчиной, но всё ещё крепкой. И оглядываюсь на братьев. Корлаил выходит вперёд. Пламя факела освещает старую резьбу и обтёсанные временем лица на створках. О двери забыли, как и о столь многом. Как такое возможно, как даже такую крошечную лазейку в самое сердце величайшей крепости в Империуме могли забыть? Так же, как и обо всём прочем. Достаточно лишь подождать.

– Возьмите, милорд, – Корлаил протягивает ключ, который я вверил ему три века назад. Ключ всё это время висел на его доспехах вместе с дюжиной других, не имеющих никакого значения. Я беру его и вставляю в замочную скважину. А потом поворачиваю. Миг он движется с трудом, а затем с лязгом поворачиваются шестерни, и затворы открываются.

Я медлю. Я никогда не сомневался в том, что доберусь сюда, но одно дело ожидать, а другое – быть, чувствовать реальность происходящего. Теперь лишь проржавевшая сталь отделяет меня от Внутреннего Санктума, от самого сердца последнего города Императора, сотворившего меня.

Я открываю дверь. И вижу свет. Немного, лишь тусклые лучи, падающие откуда-то издалека. Порывы ветра доносят до меня запах пыли… праха былых веков.

Ты же не сомневался, что я доберусь сюда? После столь долгой истории всё наверняка казалось неизбежным. Все странствия рано или поздно заканчиваются, куда бы ни вёл их путь.

– Милорд? – спрашивает меня Корлаил. – Что-то не так?

Я оглядываюсь на него, на моих Падших братьев, следовавших за мной все эти годы. Кажется, я даже улыбаюсь, а потом шагаю внутрь.

Путь Мучеников

Вы когда-нибудь наблюдали за боем кустодия и космодесантников? Говорят, что это всё равно, что наблюдать за схваткой льва и волков. Но даже такая подходящая метафора не слишком точна.

Во тьме Пути Мучеников скрывался десяток Тёмных Ангелов и Мордекай. Все они – ветераны, отборные воины, посвящённые во внутренний круг. Сведущие в тайнах войны и убийств. Действующие как единое целое, бесстрашное, всесокрушающее, смертоносное.

Выстрелы разрывают мрак в горящие клочья. Взрывы грохочут под далёким потолком будто гром. В их рёве не слышен напряжённый вдох Хеккаррона. Сквозь шквальный огонь не заметен треск окутавшей копьё молнии. Кустодий – цель для космодесантников, занявших подготовленные позиции, рассчитавших зоны поражения, прицелившихся и прикрывающих друг друга. Он всё равно что мёртв.

Но не мёртв. И движется.

– Продолжайте стрелять! – кричит сержант.

Хеккаррон добегает до первого из Тёмных Ангелов. Вспышка – и вот он уже рядом. Взрывы терзают его доспехи, откалывают куски чёрно-золотой брони. Одной взрывной волны от стольких попаданий было бы достаточно, чтобы смять плоть обычного человека. Но Хеккаррона они лишь заставляют пошатнуться. И в самом деле, лев – почти подходящее описание. Почти.

Острие копья рассекает глотку Тёмного Ангела. Так, чтобы и убить одним ударом, и не замедлить движения.

И вот Хеккаррон уже среди Тёмных Ангелов, в тенях у подножия статуй. Золотой вихрь. Его копьё – сверкающая стальная молния. И у ног его умирают ещё два Тёмных Ангела. Он выше их, крупнее, но несётся будто порыв бури.

– Задержите его! – кричит по воксу Мордекай.

Хеккаррон убивает следующего воина, рассекая от пояса до плеча, и не останавливается ни на миг, бежит, не давая другим прицелиться. Кровь первого Тёмного Ангела ещё не упала и висит в воздухе будто туман, когда он убивает четвёртого.

Нет, он не лев. А ожившая молния.

Новый удар, новый идеальный выпад, разрывающий и керамит, и плоть.

Один из Тёмных Ангелов делает шаг назад, вскидывая плазмамёт. Хеккаррон делает выпад копьём, пропуская древко между пальцев. Лезвие рассекает костяшку космодесантника, не успевшего спустить курок. Кустодий вскидывает копьё прежде, чем вес и инерция утянут его из рук, и взмахивает им по дуге. Клинок рассекает и шлем, и череп другого Тёмного Ангела. Плазмамётчик уже перехватил оружие другой рукой и готовится выстрелить. Хеккаррон хватает рукоять копья двумя руками и стреляет из установленного под клинком болтера прямо в оружие космодесантника.

Плазма извергается из изуродованного ствола. Звёздное пламя испаряет и доспехи, и плоть Тёмного Ангела.

Шесть. Кустодий-страж Хеккаррон убил шесть Тёмных Ангелов за столько же ударов человеческого сердца. Впечатляет. Такой смертоносностью не грех и восхититься, признаюсь. Кустодии выделяются и среди обычных людей, и среди космодесантников. Они – отточенный клинок человечества. Представление гениального тирана о совершенстве.

– Назад, назад! – кричит Мордекай.

И ты же знаешь, что всегда ждёт совершенство?

– Сейчас! – кричит Нариил.

Ты ведь внимательно наблюдал, да?

– Давай!

Выжившие Тёмные Ангелы отскакивают прочь. А затем кустодия охватывает буря молний и телекинетической энергии. Белые сияющие нити опутывают конечности, стягиваются вокруг чёрного-золотой брони, и давят, давят.

Хеккаррон не останавливается и движется, борясь с опаляющей и душащей его силой. Золото – не единственная его броня. Сами вены кустодия наполнены алхимическими составами и похищенным огнём. Его воля нерушима. Внутренности доспехов покрыты древними письменами, переплетающимися с его именами. Камни под ногами Хеккаррона и его броня покрываются изморозью. Воздух дрожит. Вся воля Мордекая вливается в чародейские узы. Библиарий чувствует, как в его горле и голове лопаются сосуды. Мир вокруг темнеет. Ему удалось задержать кустодия… но не остановить. Ведь Хеккаррон не я, и не один из моих Падших братьев. Он не настолько слаб.

Но это и не противостояние силы воли, и Мордекаю не нужно остановить кустодия самому. Лишь дать братьям мгновения. Позволить прицелиться и выстрелить.

Из-за статуй вылетают две ракеты. И бьют прямо в цель. В потолку взмывают клубы пламени, пыли и каменные осколки. Космодесантники стреляют из болтеров по сохранённому авточувствами их шлемов последнему местоположению Хеккаррона.

Опустившаяся вслед за выстрелами тишина гремит, будто набат великого колокола.

Мордекай медлит, не разжимая ещё пару секунд психическую хватку, и лишь потом развеивает путы. И, шатаясь, прислоняется к подножию статуи.

– Брат-библиарий? – спрашивает Нариил.

Мордекай не отвечает. Он дрожит. Чувствуя, как кровь засыхает на внутренней стороне шлема. Слыша чётче, острее вой Золотого Трона. Его лихорадит. Усилия, потребовавшиеся на это… злодеяние, сама суть его поступка поглощают мысли, будто холодная бездна. Мордекай чувствует себя опустошённым. Так и должно быть. Как ещё может быть цена за разрушение такого совершенства?

– Позаботься о наших мёртвых, сержант, – наконец, – отвечает он. – Нам нельзя медлить.

– А Сайфер?

– Это и был его замысел. Он нашёл другой путь в Санктум, а нас и преследователя натравил друг на друга. Мы должны догнать его, пока он не… не…

Он не может заставить себя даже произнести вслух свои страхи. Он отворачивается от Нариила и выживших, идущих к телам братьев. Они произносят краткие молитвы. А затем закрепляют на броне и взводят плазменные гранаты. Драгоценное геносемя павших воинов никто не извлечёт. Оно сгорит, чтобы сохранить тайны капитула и позор легиона.

Тёмные Ангелы уходят, храня молчание, шагают во Внутренний Санктум сквозь дверь, которую, как они думали, искал я. Мы ещё встретимся.

Их ожидает расплата за грехи, как и всех нас, но не сейчас. Позади взрываются гранаты. Пламя обращает трупы в пепел.

Таившиеся прежде высоко среди теней убийцы следуют за ними. Почему они не вмешались? Потому, что они – самое точное живое оружие во вселенной. Они пришли, чтобы выследить и убить меня. А поскольку меня там не было, они лишь наблюдали. Если ты думаешь, что они на той же стороне, что и Хеккаррон, ты заблуждаешься. Единства не найти ни во всём Империуме, ни тем более в его дряхлом сердце.

Чертог разума Хеккаррона

Золотой воин падает навстречу пламени.

– Во имя света вечности я служу… Просвещённой волей я сотворён…

Но даже падая, он напоминает себе слова клятв.

– Сила воли моей – нерушимая преграда на пути врагов к Трону…

Он умирает. И борется за выживание.

– Даже если треснет моей меч…

В одном мире он лежит на плитах Пути Мучеников. Из расколотой брони вытекает кровь, тёмная красная и пропитанная божественной и таинственной силой. Скрытые треснувшим забралом глаза закрыты.

– Даже если разобьётся моё копьё…

В другом мире он – пылающая комета, падающая сквозь красные небеса. Под ним бурлит чёрное море. Из волн навстречу ему поднимаются холодные скалы и растут зазубренные пики.

– Я не потерплю неудачи.

Но что из этого и в самом деле настоящее? Кровавая правда или пылающая грёза?

– Я не паду.

Во внутреннем мире тёмное море разрастается, пока не становится всем, что видит Хеккаррон. Вокруг воют ветра.

– Я буду вечно стоять на страже.

Он падает в чёрные воды. Не видя уже ничего. Даже свет неба, сквозь которое только что летел. Теперь же он чувствует лишь холод. И тонет. Ощущая, как вода затекает в лёгкие, кустодий слышат в ушах голос.

– Но ты уже потерпел неудачу.

Это голос убийцы, Крада. Хеккаррон пытается ответить, пытается вдохнуть, но в мире, где он мог бы дышать, кровь уже наполнила его лёгкие, а в этом не-мире он лишь погружается всё глубже во мрак. Наверное, ты гадаешь, происходит ли это на самом деле, или это видение, и какое у описываемого место в моей истории. Но я ведь уже говорил, что я лишь её рассказчик, а не творец. В конце-концов, куда ещё могла привести история о тайнах и судьбе, если не в мир грёз и видений?

– Все эти десятилетия и годы службы… Все эти минуты и мгновения твоей редкой жизни, Хеккаррон, и ты не смог исполнить собственное предназначение.

Слышишь эти слова? Ты ведь хотел услышать правду, но сможешь ли отличить правду от лжи?

– Ты позволил прозванному Сайфером воину ускользнуть. Вырваться из твоей темницы. Убедил себя в том, что можешь его поймать. Но потерпел неудачу, и теперь Сайфер намеревается убить Императора.

Этого ты ожидал?

– И может это сделать. Ему хватит и духа, и средств.

Хватит ли? Действительно ли я смогу убить своего создателя? Знаешь… думаю, что смогу.

– Сайфер – смерть, прокравшаяся в дворец, ради сохранения которого ты существовал, – произносит голос Крада. – Он – губитель света, сияющего в сердце человечества. В эту ночь, когда волны Хаоса разбиваются о стены твердыни Империума, когда воители и солдаты сдерживают надвигающуюся бурю, именно ты позволил погибели всего проскользнуть сквозь врата будто паломнику.

Хеккаррон слышит голос, и эти слова леденят его душу сильнее, чем тёмные воды. Отчаяние не свойственно его роду, они лишены дара подобных чувств, но в бесконечной ночи Хеккаррон чувствует боль от осознания, что он потерпел неудачу. Он погружается всё глубже, а в другом мире его редкая кровь вытекает из ран, не успевая свернуться.

А затем сквозь беспросветный саван волн пробивается голос.

– Хеккаррон…

Но умолкает прежде, чем он успевает понять сказанное.

Шестнадцатая глава

Внутренний Санктум, Мост Вознесения

Тёмные Ангелы идут к Мосту Вознесения. Говорят, по нему пронесли Самого Императора на Его пути к Золотому Трону. Конечно, всё это ложь, вымысел создателей легенд, желающих сохранить своё могущество. Нет, Императора, окровавленного и умирающего, не волокли по этим камням, всё было несколько иначе. Впрочем, мост на самом деле важен и по прозаичной причине. Ведь за ним путь к Самому Императору преграждают только последние двери. Здесь нет стражей, кроме статуй на утёсах по обе стороны бездны. Здесь мертвенный свет танцует на их каменных лицах и сыплет искрами. Воют и шепчутся ложные ветра. Идёт снег. Изморозь появляется из ниоткуда и исчезает в никуда, испаряясь, становясь дымом.

Так близко. Совсем рядом. Я на самом пороге.

Что? Неужели ты думал, что я окажусь перед своим создателем, едва повернув ключ? Нет, дверь лишь позволила проникнуть сюда, во Внутренний Санктум, и пусть я и перехитрил своих врагов, но убежать от них не смогу. И поэтому здесь, на мосту, я и встречу преследователей лицом к лицу.

Воитель в чёрных доспехах и капюшоне стоит на мосту, ожидая Тёмных Ангелов, и на спине его висит меч. Мордекай идёт вперёд, а братья его рассредоточиваются среди статуй и балконов на стенах по обе стороны от моста. Библиарий обнажил клинок, окутанный психическим огнём. Его разум содрогается от боли, с каждым ударом сердца от близости к Золотому Трону по его черепу будто бьёт молот. Изнутри. Он видит ждущего космодесантника, и поражается, насколько тот высокомерен. С чего бы ещё Падший рискнул стоять неподвижно, у всех на виду? Библиарий подозревает, что это ловушка, но всё равно замедляет шаг. Выстрелы так и не гремят. Мордекай осторожно идёт вперёд. Стоило бы повернуть назад, но он не может остановиться. Понимаешь, он ведь Тёмный Ангел, а потому верит, что стоит узнать всю правду. Но незнакомец спрашивает о ней первым.

– Что ты сделал с ними?

Мордекай вздрагивает, остановившись.

– Что ты сделал со своими братьями, умершими в эту ночь?

– Их погубил ты, Падший.

– Падший… – повторяет космодесантник, пробуя слово на вкус, глумясь. – Падший… Взгляни на себя. Мы были рыцарями, первыми воителями Империума. Ангелами. И как низко ты пал?

– Я сожалею об этом.

– Лицемерие – всё, что прячется под этими сожалениями.

– Сожалею, что моим мёртвым братьям пришлось нести бремя твоей вины, – отвечает Мордекай. – Вы – те, кто утянули в бездну бесчестья наш капитул.

– Ты говоришь о бесчестье, прокравшись сюда, будто вор.

– Мы те, кем нас заставила стать ваша измена. Неужели ты думаешь, что мы этого хотели? Или не понимаем, во что превратились? Сайфер, ты можешь покончить с этим. Всем. Обрести покой. Подчинись, исповедуйся, раскайся. Всё закончится и для тебя, и для твоих последователей, для всех нас.

– А ты? – космодесантник показывает на Мордекая мечом. – Преклонишь ли ты колени? Попросишь прощения за убитых жителей Калибана?

– От чего ушли, к тому и пришли, – разочарованный, но не удивлённый библиарий качает головой.

– Именно так.

– Увы.

– Нет, не жалей об этом. Всё так, как и должно было быть.

Они не сводят взглядов друг с друга, но Мордекай ещё не понял, что говорит не со мной.

Высоко над мостом во мраке затаился Крад. Его тело больше не горбится от старости, он сбросил придворную маску. Теперь он – глыба мускулов цвета ночи, окутанных тьмой, и ловок, будто кот. Даже клинок громадного меча на спине не замедляет его движений. Он думает, а стоило ли его вообще нести сюда? Ведь кустодий мёртв, а мишень прямо здесь, перед ним. Впрочем, он не сожалеет ни о чём. За века службы убийца привык пользоваться случаями, а не сомневаться в принесённых ими возможностях.

– Ты видишь цель? – он едва шепчет, но виндикар ясно слышит каждое слово. Она наблюдает за встречей на мосту через прицел. Кестра заняла позицию среди окутанных паутиной статуй в полукилометре над мостом, она – тень среди теней. Заряженный патрон – вестник смерти, способный пробить любые доспехи и энергетические поля. Расстояние определено. Мускулы напряжены. Вся её сущность посвящена одной цели.

– Вижу. Остальные?

– Неважны. Устрани основную цель. Пусть кустодии разберутся с прочими нарушителями.

– Как пожелаешь…

Всё, что видит Кестра – прицел. Она нажимает пальцем на крючок, чувствуя, что уравнение смерти решено.

Вырвавшийся из мрака ревуший болт отрывает ей руку. Она резко оборачивается. Перестройка мускулов и нервов геноскульпторами позволяет ей не чувствовать боли, пусть из остатков плеча и хлещет кровь. В её руке пистолет, а глаза замечают космодесантника, засевшего в четверти километра выше.

Охотники и добыча… Я ведь говорил, что мы ещё встретимся, правда?

Выстрелившего воина зовут Жорн. Мой брат-легионер ждал, почти отключив броню, скрыв тепло тела, замедлив биение собственного сердца. Но теперь он выдал себя виндикару. И она убьёт его. Смертельный выстрел в космодесантника из пистолета с такого расстояния, пока убийца истекает кровью…. Кажется невозможным, правда? Но для таких деяний и создали убийц.

Кестра стреляет в то же мгновение, что и Жорн. Пуля пробивает его шлем насквозь. Болт сбрасывает её в разлом, а затем взрывается, разрывая в клочья.

– Что за… – при звуке выстрелов Мордекай резко оборачивается, и в тот же миг космодесантник бежит к нему по мосту. Библиарий бы почувствовал удар. Ощутил в грядущем отзвуки погибели. Услышал бы рычание в мыслях незнакомца. Но всё, что он видит сейчас мысленным оком это вой мёртвых и рёв Золотого Трона. Лишь инстинкты и сверхчеловеческая скорость спасают его жизнь.

Он отпрыгивает в сторону от первого удара, и лишь тогда понимает, что бьётся не со мной. Конечно же, это Корлаил. Праведный и грозный, вернейший из моих братьев. Энергетическое поле опаляет керамит на правом наплечнике Мордекая. Следующий удар библиарий уже парирует собственным мечом, озарённым сиянием разума, и они сходятся в смертельном поединке.

– Это не он. Нариил… – кричит по воксу Мордекай.

Но сержант не слышит его. Ведь в это мгновение появляются мои Падшие братья. Они ждали врагов.

Шквальный огонь обрушивается на Тёмных Ангелов. Взрывы терзают стены над разломом. В бездну градом сыплются обломки – всё, что осталось от опрометчиво сделанных огневыми позициями балконов и постаментов. Откалывается настоящая глыба камня, а затем падает, а вместе с ней летят и два Тёмных Ангела. Всё что их ждёт во тьме – смерть. Третий успевает прыгнуть, ухватиться за нишу руками, вбить ступни в стену, подтягивается, забираясь внутрь. Но выстрелы пробивают статую насквозь. Ударная волна сотрясает доспехи. Перед глазами вспыхивают красные руны тревоги, а затем и он присоединяется к сонму падших в беспросветную бездну.

Засевший в гнезде над мостом Крад цедит ругательство сквозь зубы и отворачивается от братоубийства. Теперь это уже не схватка, подходящая для чистого убийства. Он потерял и оперативника, и возможность забрать мою жизнь. Впрочем, потеря лица ещё не означает, что он лишился меча. И это отчасти утешает. Крад намеревается уйти, спрятав клинок во тьме, навеки скрыть его среди хранилищ Ассассинорума. Старый палач спрыгивает с позиции среди запылённых статуй святых и погибших воинов. Вокруг него сгущаются тени, старые друзья и дом. Крад ругает и себя – за то, что он позволил Хеккаррону убедить себя присоединиться к этой глупой охоте. Он приземляется на каменную тропу ловко, словно кот.

Я жду его.

И он замечает меня в последний момент, за миг до того, как взрыв разрывает его пополам.

Он умирает прежде, чем разряд плазмы испаряет череп. Но с такими как он никогда не стоит рисковать. Убить имперского ассасина, тем более такого опытного, нелегко, но мне уже приходилось.

Я подхожу к трупу, к всё ещё привязанному к останкам мечу. Ножны обгорели и посечены осколками, но клинок внутри цел. Такое оружие не разбить обычным болтом, не расплавить плазмой.

Я убираю пистолеты в кобуры и поднимаю клинок. Столько лет я его пронёс… и сколько ещё вынесу? Слишком долго… и слишком мало. Я склоняю голову, закрыв глаза. И вешаю его за плечами.

Меч снова со мной. Задумал ли я всё это? Наверное, такое невозможно продумать. И лишь очень странный план возвращает людям нечто потерянное так недавно.

Я вновь вынимаю пистолеты, чувствуя как внутри закипает злость. Ведь Корлаил едва ли доживёт до моего возвращения. Я сожалею. Обо всём, что случилось, и что случится.

Так почему я решил прийти сюда? Зачем всё это?

А кто сказал, что у меня был выбор?