Текст книги "Одиссея капитана Сильвера"
Автор книги: Джон Дрейк
Жанр:
Морские приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Глава 18
10 июня 1752 года. Река Саванна. Борт «Моржа»
Билли Бонс пребывал в лучезарнейшем расположении духа. «Морж» направлялся вниз по реке, мимо острова Тайби, в океан. Билли Бонс хмыкал и ухмылялся, а если и давал кому-нибудь по загривку или по макушке, призывая к исполнению служебного долга; то в высшей степени добродушно и по-отечески.
– Тяни; триста якорей вам в зад! Гр-р-реби, сучьи блохи! – последнее сердечное напутствие относилось к гребцам шлющей, отряженной прямо по курсу с якорем. Так стали продвигать судно, когда вдруг подло стих хилый ветерок. Билли Бонс резвился, щелкая моряков по ушам и сшибая зазевавшихся в распахнутые люки. И вся команда, все палубные, подпалубные и марсовые [49]49
Марсовые – матросы, несущие вахту на марсе, небольшой полукруглой площадке на мачте корабля.
[Закрыть]радовались вместе с Билли Бонсом, разделяя его прекрасное настроение.
Причина бодрого самочувствия Билли крылась в проведенной на берегу неделе, в течение которой он предавался разгулу с местными девами страсти, высасывая содержимое кружек и бутылок. Апогеем праздничной недели стала призовая схватка мистера Бонса с сержантом местного гарнизона, самым крепким, как гласила молва, кулаком американских колоний. Громадная толпа зрителей собралась ночью, при свете факелов, следить за боем на Западном лугу, при самой бухте.
Не прошло и двадцати пяти раундов, как сержант начал выказывать первые признаки усталости, и Билли Бонс пошел на абордаж. Уложив противника изящным броском через пупок, Билли принялся выбивать у него камни из почек. Сухопутные гарнизонные крысы бросились на помощь своему вождю, уволокли сержанта и стали его откачивать.
Оживленный десятком ведер холодной воды сержант вернулся на очищенный бравыми дубишциками ринг, но боевой дух его уже подувял, тело обмякло, и за каких-то пять раундов Билли Бонс вмял его в истоптанную траву. Возбужденный победой Билли залил жар, влив в нутро с четверть дюжины бутылей французской медовухи. Затем он удавил бифштексы общим весом этак на полпорося-трехлетка и поимел неустрашимую мисс Полли Поттер с такою основательностью, что она, говорят, трое суток после этого не могла отдышаться.
Но главная причина радости мистера Бонса заключалась в том, что весел был капитан. Флинт, а этот широкомордый придурок с соломой вместо волос, Джон Сильвер, наоборот, свой минный нос повесил. Когда Билли увидел черную девицу, которую капитан доставил на борт, он присвистнул, оценив ее стать. Вообще-то он к черным относился прохладно; даже готов был платить больше, чтобы только взять белую… на худой конец, метиску. Но эта, надо признать, хороша, даром, что черная. Фигурка, как склянка песочных часов, все при ней. Смазливая. Глаза, что фонари штормовые. Волос тоже… хоть; сети плети. Не один Билли Бонс ее видел, и все – того же мнения.
М-да, баба на корабле… Билли поджал губы. Не дело это, не дело… Добра не жди… Особенно с такой бабой. Но Флинт капитан… Гм… Да, Флинт, конечно, капитан, но и Сильвер тоже, вроде. Два командира на судне – еще хуже, чем одна девица… Что ж, она Флинта имущество, на нее никто лапу не наложит, и подумать-то не посмеет никто. Флинт этого не потерпит. Да и он, Билли Бонс, коли заметит посягательство на капитанское имущество…
«Морж» тем временем обогнул остров Тайби и вышел в открытое море. Ветер поднялся неумеренный, Билли свистнул народ, чтобы парусов поубавить. Зашлепали пятки, завопил боцман, появился на палубе Флинт и озарил Билли Бонса широкой улыбкой. Этот простой знак внимания господина привел рабью душу Билли в дикий восторг. Его простое, грубое сердце подпрыгнуло в небеса, и радость простерлась до горизонта.
П од ногами Бонса тем временем жили, трудились, напрягались деревянные-конструкции ладного судна, команда спускала хлопающие, трепещущие на ветру паруса, в небе кружили, взмывали и пикировали чайки. Ветер швырял в лицо пену, брызги и водяную пыль, море дышало свежестью и новизной.
Каждый моряк знает это ни с чем не сравнимое возбуждение, охватывающее душу, когда земля остается за кормой, а впереди открывается целый мир.
Килли Бонсу это ощущение знакомо не хуже, чем другим. Чтобы испытать его, люди идут в море, а жалких сухопутных крыс, которым это чувство известно дишь понаслышке, презирают.
Флинт подошел, остановился возле Билли Бонса и рулевого у румпеля. Он окинул взглядом паруса, затем склонился к нактоузу, изучая показания компаса.
– Неплохо, мистер Бонс, – похвалил Флинт. – Рулевой, курс?
– Юго-восток, капитан;
– Неплохо, неплохо.
Билли Бонс радовался доброму расположению духа капитана. Он понимал причину блаженства Флинта и ухмылялся, представляя, что бы он сам вытворял с этой черномазой девкой, достанься она ему. Билли ни мгновения не сомневался, что капитан делает с ней то же самое, только наяву. Бонс облизнулся, пройдясь в воображении по рельефам Селены и особо выделив две выпуклости спереди выше талии и две сзади пониже.
– А, Джон! – воскликнул Флинт, завидев приближающегося Сильвера. – Иди сюда, побеседуем, я по доброму разговору истосковался.
– Есть, сэр! – бодро отозвался Сильвер, и эта его вечная живость резанула Бонса по сердцу, как острым ножом. Почему бы капитану не завести «добрый разговор» с ним, с Билли Бонсом? Что он, рылом не вышел?
Счастливого расположения духа как не бывало, затопила душу Билли ревность ребенка, лучший друг которого увлекся кем-то другим. Точнее, злобный другой завлек обманом его лучшего друга. Бонс любил Флинта. Так сын любит отца или патриот – страну родную. Для Билли Флинт был самым умным, самым быстрым, самым красивым… А как он умеет страху нагнать на всю эту шушеру… включая и его самого! Бонс восхищался Флинтом, а что Флинт обращался с ним, как со скотиной, ну… Флинт так со всеми обращался. Кроме…
Чего Билли Бонс не мог понять, так это почему Флнпт воспринимает этого Сильвера как равного. Ничего же в этом Джоне Сильвере нет, что заслужило бы уважение Флинта! Бонс ухмылялся, глядя на Сильвера. Но при этом следил, чтобы Долговязый Джон не заметил его ухмылки. Поэтому Билли отворачивался, а то и к борту отходил, рассматривая море.
– Чем на берегу занимался, Джон? – спросил Флинт.
– Отдыхал и развлекался, согласно правилам судового распорядка и нашим славным Артикулам, – И оба они, Флинт и Сильвер, рассмеялись. Ладно рассмеялись, одновременно. Билли Бонс аж зубами скрипнул от такой слаженности.
Флинт, правда, тут же горестно вздохнул:
– А я с Нилом-ирландцем торговался, все жилы он из меня вытянул, скряга…
– Кто ж лучше тебя с этим справится, Джо, – уважительно заметил Сильвер, и они снова рассмеялись. Бонс себе места не находил, их удовольствие ему глаза резало. Но тут его уши уловили какой-то неясный шорох. Волна беспокойства пробежала по палубам.
– Чтоб мне… – рулевой поперхнулся и захрипел, выпучив глаза. Бонс повернулся в направлении его взгляда.
– Медузу мне в печень! – только и смог вымолвить он. Чернокожая девица маячила у кофель-планки, [50]50
Кофель-планка – прикрепленный горизонтально на палубу у мачт и у внутренней части борта деревянный или металлический брус с отверстиями для стержней с рукоятью; предназначен для завертывания на него снастей такелажа.
[Закрыть]придерживаясь, чтобы устоять на ногах. Волосы она обмотала темно-алым шелковым платком, верхнюю часть ее тела прикрывала рубаха, нижнюю – короткие матросские штаны. Одежка принадлежала одному из судовых пацанов, двенадцатилетнему недоростку, и больше всего подходила ей размером. Штаны, однако, кончались, не дотягивая до колен, рубаха вследствие недостатка пуговиц оказалась весьма-открытой на вороте и гораздо ниже. В общем, без покровов осталось намного больше ее черной бархатной кожи, нежели было полезно для общего блага.
Движение судна ее явно беспокоило. По мимике девушки Билли видел – была б она белой, он бы и по цвету лица смог это понять, – что содержимое ее желудка вот-вот последует за борт. Он скосил один глаз на команду и увидел, что на это явление вылупились все находившиеся на палубе члены экипажа. Подоспели и те, кто был внизу, вызванные товарищами.
Бонс почуял, что у него выпучиваются не только глаза, но и кое-что в штанах. И это после нескольких суток берегового разврата, обычно оставлявшего его удовлетворенным на многие недели! Билли готов был даже пересмотреть свое отношение к чернокожим девкам. Ведь капитан-то лучше знает толк… Да, капитан – настоящий мужик, парень что надо, промаху не даст. Билли Бонс покосился на Флинта. На лице того играла самодовольная усмешка. Ему нравилась реакция команды.
– Селена, дорогая! – крикнул Флинт. – Пожалуйте на корму.
По ее первой реакции Билли понял, что Селена не знает, что такое корма и где она находится. Но Флинт сопроводил свой призыв приглашающим жестом, и Селена проковыляла к нему. И тут Бонс пережил приятный сюрприз. Сильвер скис, нахмурился и скривился набок. Кто-то – и Билли Бонс сразу догадался, кто – запустил Сильверу в задницу пинту горчицы. Бонс постарался, чтобы расплывшиеся в улыбке щеки не закрыли ему глаз, он не хотел ничего упустить.
– Селена, – приступил к процедуре знакомства Флинт. Он вел себя как флагман эскадры, к которому прибыла герцогиня. – Позволь представить тебе моего квартирмейстера и доброго друга мистера Джона Сильвера.
Билли Бонс увидел, что лицо девицы исказила гримаса, нос сморщился, а руки взметнулись и уперлись в бедра…
– Х-ха! – выдохнула Селена, и Билли затаил дыхание. Режь его, жги, засоли ошкуренным, если сейчас не произойдет что-то очень смачное! Черная девка смерила Долговязого Джона Сильвера взглядом боцмана, поймавшего фор-марсового забулдыгу за обшариванием сундуков товарищей по команде. А Сильвер-то, Сильвер! Он только ежился, моргал да шнырял глазами меж нею и кэпом. Билли невольно фыркнул от удовольствия и, сделав вид, что ему пора сплюнуть табачную жвачку, побежал к борту. Однако быстро вернулся, чтобы не пропустить самого интересного.
– Ты чего, Джон? – удивился Флинт.
– Мы уже встречались, – сказала девица.
– Да, встречались, – подтвердил Сильвер.
– А, в Саванне, – понял Флинт.
– Да, в Саванне. В лавке Чарли Нила, – уточнила черномазая чертовка – Ваш друг, сэр, принял меня за другую. Не за такую, какая я есть.
«Ну, наглая тварь», – подумал Билли Бонс, но, с другой стороны, она же прекрасно сознает, кто ее покровитель.
– Я, мисс, искренне сожалею об этом недоразумении, готов поклясться на Библии, – выдал Сильвер девице и повернулся к Флинту. – Джо, на пару слов…
Флинту, однако, было не до слов. Не в состоянии ничего сказать, он безудержно захохотал. Попугай заквохтал, защелкал клювом, захлопал крыльями. Флинт бил себя по ляжкам, потом стащил шляпу, принялся обмахиваться, вроде бы успокоившись, однако вдруг снова заржал, закачался и затопал ногами. Смеялся Флинт увлеченно, не остановишь.
– Ох, Джон, – смог он, наконец, выдавить между приступами смеха, – значит, мы оба охотились за одной птичкой, но я оказался быстрее.
– Нет! – вспыхнула девица.
– Нет, – выдавил Сильвер.
– Нет? – усомнился Флинт.
– Надо бы поговорить, Джо, – сказал Сильвер. – Женщина на борту – худшее, что можно вообразить, это верное несчастье.
Билли увидел, как лицо Флинта мгновенно помрачнело Глаза капитана округлились и побелели – недобрый признак.
– Значит, Джон Сильвер призывает меня к ответу?
– Да, Джо.
– Что ж…
Они уставились друг на друга так, словно никого не было на ми ли вокруг. Момент для обоих неприятный и мучительный. Что же станет с их дружбой? Флинт встряхнулся, выдавил из себя улыбку и даже попытался рассмеяться. Недобрый вышел смех. Но он хлопнул Сильвера по плечу.
– Джон, друг, не будем ссориться.
– Ни за что не будем, – помотал головой Сильвер, тоже стремясь вернуть утраченные позиции.
– Вот и ладно, – сказал Флинт, улыбаясь почти нормально.
– Но переговорить надо, капитан, – сказал Сильвер, глядя на Селену. Глаза Флинта снова округлились, но он овладел собой.
– Ладно. Что не вылечить, то надо терпеть, как доктора говорят. – Флинт повернулся к Билли. – Селена, дорогая, позволь тебе представить мистера Бонса, моего первого помощника. – За взгляд, каким она удостоила Билли Бонса, он в иных обстоятельствах врезал бы так, что она бы за борт улетела. – Мистер Бонс, леди Селена – моя подопечная. Я поручаю вам проследить, чтобы она не потерпела никакой обиды, чтобы команда оказывала ей всяческое уважение.
– Есть, сэр! – рявкнул Бонс. Ха, «подопечная»! Подстилочная, ха-ха! Ладно, молчим. Флинт сказал – Билли обеспечит. – Можешь на меня положиться, капитан, – добавил он, чтобы и до этой черномазой дошло.
– Уверен в вас, мистер Бонс. Уверен. А теперь, Джон, давай уладим наши проблемы за стаканчиком рома, как добрые друзья. Идет?
– Всем сердцем согласен, капитан!
И оба отправились в кормовой салон. Билли Бонс снова упал духом, увидев, как они мирно удалились, но позже несколько развеселился, когда до него донеслись возбужденные; голоса. Очевидно, иллюминаторы флинтовой каюты были открыты для проветривания. Коли к фальшборту [51]51
Фальшборт – выступ борта судна над верхней палубой.
[Закрыть]подойти да башку свесить, то и слова можно разобрать… Да вот, капитанскую игрушку стеречь надо.
Девица все еще нетвердо держалась на ногах, хваталась за что ни попадя, чтобы не упасть, но страху не проявляла. Крепкая штучка. Билли Бонс следил за Селеной, а она озиралась с каким-то идиотским, непонятным нормальному моряку любопытством, как будто марселя [52]52
Марсель – большой прямой парус, второй снизу, прикрепленный к реям у марса.
[Закрыть]от стакселя [53]53
Стаксель – косой треугольный парус.
[Закрыть]отличить не могла. Тут, однако, какие-то колеса в мозгу Билли Бонса со скрипом провернулись, и ею озарило: да она и вправду не могла! Ведь рабов на плантациях не обучают морскому делу…
Жаль, не подслушать ему, о чем ругаются эти двое в капитанской каюте. Придется или ходить нянькой за этой девкой, или обойти судно и внушить каждому, что с ним случится, если посягнет на капитанское имущество… Да еще и вдолбить им, что эта черная девица и есть капитанское имущество, а не кошка какая-нибудь приблудная.
Билли Бонс зарысил по шканцам, [54]54
Шканцы – место в средней части верхней палубы, где совершаются все официальные церемонии.
[Закрыть]чтобы побыстрее справиться с задачей и вернуться. Может, что и подслушать удастся… Однако с удивлением обнаружил, что команда не обращает никакого внимания на девку Флинта. Другая новость обогнала мистера Бонса и уже распространилась по судну – все гадали, чем закончится раскол между Флинтом и Сильвером. А ведь тут было над чем призадуматься. Бонс и сам бы сообразил, кабы не нечестивая радость, вызванная выходом Сильвера из милости капитана.
– За которого, мистер Бонс? – спросил Бешеный Пью, вынырнув из своей темной, освещенной хилым фонарем каморки с парусным оборудованием и инструментом для шитья и починки парусов. Вокруг ни души, но Пью все равно огляделся, выискивая глаза и уши. Он вонзил в руку Билли Бонса свои костлявые пальцы – так он всегда поступал с собеседником, нагоняя ужас на любого. Билли показалось, что Бешеный Пью испуган, хотя трудно было определить точно. При возбуждении глаза его начинали дергаться так сильно, что в них почти невозможно было вглядеться.
– Убери свои крючья, придурок! – Билли Бонс выдернул руку из хватки тонких, но цепких пальцев Пью, – Какого хрена тебе надо? Что – которого?
– Флинт… или… Сильвер? – От волнения валлийский акцент Пью проявился явственнее.
– Идиот, – отрезал Билли Бонс. – Совсем рехнулся, ржавая парусная игла.
Мистер Бонс прочитал Бешеному Пью правила обхождения с чернокожими девицами, буде таковые встретятся ему на судне, и потопал далее. Но следующим на его пути оказался Израэль Хендс, вышедший от своих порохов и ядер, а Израэля Хендса бешеным никак не назовешь, и не дурак он вовсе, собака.
– Плохи дела, Билли, – изрек Израэль Хендс с похоронным выражением.
– Ну, что еще? – спросил Бонс, стойко делая вид, что ничего не понял.
– Да вот… Флинт и Сильвер… Если они разойдутся курсами, то и команда, сам понимаешь…
– Вот уж нет. Кто посмеет отстать от Флинта?
– Да, верно, – без особенного энтузиазма согласился Израэль Хендс. – Кто посмеет?
– Вот так, – припечатал Билли, убеждая себя, что исчерпал тему.
– Будем надеяться, что все уладится, мистер Бонс, – сказал Израэль Хендс. – Или никто не отважится койку подвесить – все будут бояться, что снизу ножом нырнут. А спать-то моряку надо, сам понимаешь.
Бонс подумал и тряхнул головой.
– Нет, только не на «Морже». Мы береговые братья и все такое….
– Да, верно, – согласился Израэль Хендс и с этим. – Верно говоришь, мистер Бонс.
Но утешала Израэля Хендса, корабельного пушкаря, не сомнительная правота мистера Бонса, а то, что он сам спит не в подвесной койке, а на прочном, основательном рундуке, сколоченном из толстых досок.
Глава 19
8 июля 1752 года. Юго-западная Атлантика. Борт «Моржа»
Долговязый Джон обливался потом, его била дрожь. Судно раскачивалось на волне, вызывая у него, не знавшего, что такое морская болезнь, тошноту. Он с трудом подавлял рвотные позывы, хотя бриз был ровным, а «Морж» держал курс с благопристойностью хорошо воспитанной девушки, следующей по городской улице, не сворачивая и не вертя головой.
Народ вокруг радостно вопил, подбадривая его.
– Бодрей, Джон!
– Смелей, Джон!
– Отлично, приятель!
– Давай, Долговязый Джон!
Флинт со своим проклятым попугаем тоже был тут и вроде бы также искренне подзадоривал. Билли Бонс и люди Флинта смешались с людьми Долговязого Джона, все орали и свистели, топали и хлопали, все были заодно.
Долговязый Джон задержал дыхание. Сосредоточившись, он оттолкнул руку доктора Коудрея с одной стороны, с другого боку – липкую лапу Джобо. Напряг спину, прижатую к фальшборту у вант грот-мачты, оттолкнулся… Вперед! С новым костылем под мышкой справа. Храбрый шаг, не первый храбрый шаг в его жизни. Бух! Шарк… Бух! Шарк… Два неуверенных шага. Толчок подмышку, толчок конца костыля о палубу… Два одноногих шага и два болезненных нырка, а потом падение в подхватившие его сильные руки моряков, скопившихся вокруг грот-мачты.
– Ура Долговязому Джону! – орали они – Виват Долговязому Джону!
Его хлопали по плечам, по спине, жали руку. Коудрей снова подхватил его, Селена отодвинула в сторону Джобо и поддерживала Сильвера, обхватив вокруг пояса. Он чувствовал тёпло и упругость ее тела, вдыхал ее запах…
– Спляшем, Джон! – гаркнул кто-то, и все снова дружно заржали.
– На клотик влезу, – попытался произнести Джон, но с губ сорвалось лишь неясное бормотанье, сопровождаемое вымученной улыбкой.
– Все, все, на сегодня довольно! – повысил голос Коудрей. – Плотник! – Черный Пес подошел к хирургу. – Хорошо сделано, но чуть длинновато. Дюйм убрать, и завтра еще разок попробуем. – Он повернулся к Долговязому Джону. – Не жестко, мистер Сильвер?
– Жестковато…
– Подушечку надо помягче… А теперь в постельку, сэр. Отлично сегодня потрудились, но достаточно. Отдыхать.
Его проводили к корме, помогли улечься в подвесную койку, пристроенную в тени, с бочонком вместо стола и еще одним вместо стула для того, кто захочет посидеть рядом и составить выздоравливающему компанию.
Устроив Долговязого Джона, хирург и Джобо удалились, остальные занялись делами, ибо безделье на борту «Моржа» не поощрялось. Флинт, Билли Бонс и Долговязый Джон следовали порядку, заведенному прежними капитанами. К удовольствию Джона, Селена осталась и села рядом, возле его головы, чтобы легче было разговаривать. Улегшись, он почувствовал себя лучше. Дурнота прошла, вернулась бодрость духа, подпитываемая сознанием нового свершения, двух первых шагов, пусть и с деревяшкой. Долговязый Джон ощутил себя мужчиной, он жадно впитывал темноту глаз Селены, любовался ее выпуклостями под обтягивающей одеждой…
«Разрази меня гром, – думал он – Как будто, чтобы детей делать, ноги нужны. Какая разница, сколько ног? И деньжата в банке отложены…»
– Зачем ты вздоришь с Флинтом? – спросила она, прервав ход его мыслей.
– Ты о чем, дитя? – Но Долговязый Джон понял, что она имела в виду.
– Когда ты в первый раз вышел на палубу, у вас с Флинтом вышла неприятная стычка. Я не слепая. Зачем?
Долговязый Джон вздохнул.
– Пошевели мозгами, милая. Вот он, а вот я. Выбирай. А «Морж» тем временем ползет к его гнилому острову. И он там вытворит то, что задумал.
Селена удивилась.
– Почему ты не хочешь, чтобы Флинт оставил там добычу? Почему ты всегда придираешься к капитану и ищешь ссоры? Постоянно…
– Нет, не я ищу ссоры.
– Наверное. Но ты его заводишь.
– Может быть, и завожу. Но какой смысл зарывать золото, если есть банки, которые от золота не откажутся. Более того, они за него деньги платят, проценты. Чем плох Чарли Нил? Он же не какой-нибудь скупщик краденого. Его и в Чарльстоне знают, и в Нью-Йорке, и даже в Лондоне. Он хоть скряга, но честный торговец. Вот я и предлагаю: словечко Чарли, и все будет устроено, чуток там, чуток тут, и нигде слишком много.
– Ну-ну. А в руках у тебя останутся одни бумаги. Бумаги и на них всякая писанина вместо золота.
– Чтоб меня черти драли! Зря ты смеешься. Писанина всякая бывает. Бумаги – это закон, приговоры и помилования, бумага – пеньковый галстук. В словах сила, дорогая!
– Это ты так говоришь.
– Чтоб мне лопнуть! Я дело говорю. А ты слушай.
– Ну, слушаю.
– Флинт утверждает: зароем золото – и нет его на судне, и нечего нам бояться. Так он говорит?:
– Так.
– И еще он говорит: а потом мы еще добудем и; тоже закопаем. А когда накопим гору, все разделим и разбежимся. Так он говорит?
– Ну, так. И чем тебе это не нравится?
– А ты когда-нибудь слышала о джентльмене удачи, который бы молниеносно не спустил все, что попало ему в руки?
– Да хоть ты, к примеру.
– Умная больно! Я не в счет. Я не такой. Не я выбрал эту жизнь.
– Флинт тоже не такой.
– Флинт совсем иначе не такой. Он живет ради момента. У него какой-то нечистый план. Это я понял, меня не проведешь. А половину команды, этих олухов, он как будто заколдовал, – Долговязый Джон вздохнул. – И, сдается мне, тебя тоже.
– Капитан Флинт – джентльмен!
– Вот балда! Опять за свое.
– Он джентльмен!
– Еще чего!
– Ну, знаешь, для меня он джентльмен, и побольше, чем некоторые!
Долговязый Джон вскинул глаза к небесам и зарычал от сознания собственного бессилия. Конечно, он не забыл кладовки в питейном заведении Чарли Нила, не забыл своего поведения, и в голове промелькнула абсурдная мысль, что он готов и второй ногой пожертвовать, чтобы все изменить.
Что до Флинта и его плана зарыть сокровища – если он не смог убедить в пагубности этой затеи Селену, сообразительную, умеющую слушать и слышать, то как, скажите на милость, вбить это в головы его товарищам по команде, которые развесили уши и верят всему, что врет им хитрый Флинт? Он вздохнул.
«Да поможет Бог каждой живой душе на борту, – подумал Долговязый Джон. – Ибо я не знаю, что предпринять».