Текст книги "Одиссея капитана Сильвера"

Автор книги: Джон Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Глава 25

23 июня 1752 года. Юго-западная Атлантика. Борт «Моржа»

Света внизу не было, люки задраены наглухо. В полной темноте под люком квартердека Долговязый Джон для начала уселся у трапа и обшарил все вокруг. Нашел выпавший из-за пояса пистолет, засунул обратно. Решил не рисковать, передвигаться ползком, ибо вверху уже завыл ветер, заглушая крик Флинта и вопли Билли Бонса. Судно начало отплясывать под дудку шторма.

Свет можно найти в кормовом салоне капитана, куда Долговязый Джон и направился под скрип, кряхтенье и оханье деревянных конструкций. Корабельное дерево всегда стремится обрести самостоятельность, особенно в шторм. Стыки, тщательно заделанные корабельными плотниками, стонут, дерутся с удерживающими их болтами; швы стремятся выдавить смолу и впустить воду и воздух. Под дикую деревянную музыку Долговязый Джон полз к корме, понимая, что это лишь увертюра… Нет, даже настройка инструментов, а музыка еще и не началась.

Он добрался до люка и толкнул его. Свет! Тусклый, конечно, лишь от луны да звезд, но после кромешной тьмы задраенной палубы – как будто солнце засияло.

– Кто там?

– Селена? – Он совсем о ней забыл, как будто ее и па свете не было. Она выбежала из каюты Флинта.

– Долговязый Джон! Ты что тут делаешь?

– Несу почетную службу, мэм, по охране свинины-солонины, да трюмных крыс, да юных девиц. – Он огляделся. Стол и стулья принайтовлены к палубе, все зафиксировано. И никого. – Где ты прячешься?

– Здесь я, у окна…

Сильвер всмотрелся и увидел ее силуэт. Вот уж точно, «когда ни звезды, ни луна не светят в поздний час»… Он прополз дальше, пересек темное пространство, отделяющее его от панелей ромбовидных пластин волнистого полупрозрачного лунного стекла, засвинцованных в деревянных рамах. Под рамами стоял рундук с мягкой обивкой, спальное место десяти футов длиною и фута три в ширину. Флинт иногда тут изволил отдыхать, а то и почивать. Селена сидела здесь, сжавшись в комочек, подтянув колени к подбородку. Сильвер залез, плюхнулся рядом, отцепил костыль и отряхнулся. Вдали сверкнула молния, загремел гром. Голос шторма крепчал, глотка Билли Бонса сдавала. Могуч Билли, силен, а что он против, стихии? Тьфу, да и только. Селена подпрыгнула от удара грома, но глаз от Сильвера не отрывала.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она снова. Умнейший вопрос! Что же ответить этой балде?

– А что мне там делать? Безногому-то…

– А-а… – Она отвернулась.

ТР-РА-ТА-М-М-М!!! Зигзаг молнии прочертил небо намного ближе, грохнуло скорее и громче. Селена задрожала, раскрыла рот. Грома она всегда боялась, даже на суше, под крышей. А здесь, в океане… Хлынул ливень, смешался с брызгами волн, с пеной. Ветер свирепел с каждой минутой. «Морж» нырял все глубже, возносился все выше. Третья молния расколола черное небо сине-белой бриллиантовой полосой, гром чуть не высадил оконное стекло из его свинцовых оков. На этот раз даже Джон вздрогнул.

Селена бросилась к нему, обхватила обеими руками и прижалась к нему, крепко зажмурившись.

– Да, – пробормотал Сильвер. – Попались мы, чего уж там. Хорошо грохнуло.

Он погладил ее волосы, ласково похлопал по спине, поискал в памяти чего-нибудь нежного и ободряющего. Но в жизни его не было места сентиментальности, и по насмешке судьбы нежные слова он позаимствовал из лексикона Джо Флинта.

– Ну-ну, цыпленочек мой… – ласково пропел Сильвер, с трудом ворочая языком, повторяя слова Флинта. – Цыпочка, цыпка маленькая. – Сильвер повторял это снова и снова, забыв про Флинта и вспоминая всем телом что-то другое, испытанное впервые в винной кладовке Чарли Нила.

Ветер выл и рычал, сверкали молнии, гремел гром и бушевал океан, дерево жалобно верещало, темный мирок флинтовой каюты болтался, как корзина на спине взбесившейся лошади. Селену сжимал ужас. Она прилипла к Сильверу, как дитя к матери. Кто ее за это осудит? Тропический тайфун, суденышко в две сотни тонн болтается, как деревянная щепка… и все это она к тому же переживает впервые.

Долговязый Джон, однако, уже два десятка лет в морях-океанах, видал он и похуже шторма и не на таких добрых посудинах как «Морж». В судно Долговязый Джон верил, да и эта скотина Флинт – судоводитель не из последних. Чего бояться-то? Нет, он не боялся, его одолевали другие эмоции. Сильвер изрядно смутился. К груди его прилипла та самая девица, о которой он так долго мечтал, которую желал вот уже сколько месяцев. Теплая, лакомая… И упругие шарики ее грудей расплющились о здоровенную грудную клетку Джона.

Такая ситуация – не повод для сомнений, особенно для бывалого Моряка, не сосунка какого-нибудь. В нормальной обстановке Джон точно понимал бы, что и как делать. Более того, он уже и по личному опыту знал, как помогают похотливым бесам всякие пустяшные страхи: испугается девушка привидений или домовых – и готова… Сердце колотилось у Джона в груди, он живо представлял, как сдирает с нее одежду, как…

Наконец одуревший Джон отважился расстегнуть пуговку на ее рубахе… вторую… запустил ладонь под полотно, чуть прижал ее грудь… Круглая, гладкая, как ядро, аккуратненький сосок торчит вперед, как солдат на параде. А ниже – живот… пупок… Джон чуть не задохнулся, зашевелился, спустил руку ниже… Штаны у него рвались, бушпритом торчало там чертово жало, тянулось к ней…

Селена простонала:

– Нет.

Сильвер вытащил дрожащую руку, унял стук зубов.

– К-как скажешь, цыпка моя, – прохрипел он, нежно сжимая ее в объятиях.

– Я боюсь, Джон.

– Понимаю.

– Мы умрем?

– Нет-нет. Старый «Морж» – крепкое судно, он такое выдержит. И Флинт не оплошает.

– Дрянь этот Флинт.

– Это точно. Да и все мы здесь, сказал бы я…

– Нет, только не ты.

– Как?

– Так.

– Съешь меня черепаха! – Сильвер от удивления даже забыл о своем бушприте.

– Там, в Саванне…

– Н-ну… – протянул Сильвер, застыдившись.

– Ты ведь не знал, да?

– Не знал. Все равно виноват, каюсь, но я думал, что ты одна из девиц Чарли.

– Но я не такая.

– Нет, девочка моя, не такая. За всю мою жизнь… – Джон замолчал, в нем такое творилось! Слова, где взять слова? Губы мучительно задергались, и, наконец, вымолвили что-то в высшей степени непривычное.

– Я люблю тебя, девочка моя.

Селена улыбнулась, расстегнула рубашку, взяла его руку и прижала ладонь к своей груди. Другую руку обвила вокруг своей шеи и поцеловала Сильвера в губы.

– Я никогда этого раньше не делала, – сказала она серьезно и таинственно.

– Да?

– Да.

Похоже, их охватило счастье. Каждый казался другому невыразимо прекрасным, даже во тьме, даже лишь в прикосновении, в трении обнаженной плоти. Л нога? Зачем ему нога? Очень скоро выяснилось, что и одноногий солдат, когда долг зовет, прекрасно справляется с задачей. Селена была в полном изумлении, Сильвер – в восторге; и снова, и снова незаметно пролетали часы… Когда им в последующие годы жизни становилось невмоготу, они вспоминали эти часы в капитанском салоне – доброго старого «Моржа», вспоминали, как любили друг друга, забыв о шторме…

Шторм между тем стих, и Флинт приказал отдраить люки. Усталый, он отправился к себе в салон и обнаружил там Долговязого Джона и Селену. Шум отдираемых досок давно предупредил преступную парочку о скором появлении хозяина, но Сильвер никуда не спешил. Он сидел, одной рукой обняв Селену, а другую как бы случайно, для удобства, возложив на разукрашенную серебром рукоять пистолета.

– Нашел свой остров, капитан Флинт? – спросил Сильвер. Физиономия Флинта потемнела. Злость подкатила к его горлу, как лава к жерлу вулкана.

Глава 26

25 июля 1752 года. Юго-западная Атлантика. Борт «Моржа»

Флинт застыл на пороге своего салона, выпялив глаза на Сильвера, спокойно обнимавшего Селену, которая очень уютно и, как видно, весьма довольная собою, прильнула к этому… этому… Эмоции захлестывали Флинта, как приливные волны бьют по трупу пирата, повешенному в доке. Сначала Флинт ощутил удивление; неужто девица отдалась калеке? Затем испытал жгучую зависть к калеке, который может то, чего ему, славному капитану Флинту, не дано. Наконец, возникла еще более жгучая, разъедающая душу ненависть.

Флинт выматерился, выхватил нож и шагнул к Сильверу. Джон выхватил пистолет и поднял его в сторону Флинта.

– Что, ты меня застрелишь? Зная, что у меня порох подмок? – Он показал на свои омытые штормом пистолеты, и оба замерли, пристально глядя друг на друга. Эмоции бушевали в обоих, но оба не двигались. Селена, ставшая причиной или, по крайней мере, поводом этого столкновения, со страхом и изумлением наблюдала за сценой.

– Давай, давай, ублюдок, – подначил Флинт.

– Как пожелаешь, капитан, – тут же, без задержки, ответил Сильвер. Но ничего не изменилось. Селена косилась на их напряженные лица, видя, что лишь какая-то крохотная пылинка задерживает вращение колес смертоносного механизма.

«Они боятся, – подумала она. – Боятся друг друга. Поэтому и медлят».

Она поняла то, чего не замечал никто другой. Но и ей открылась лишь часть истины. Она не осознавала, да и не могла осознать, что оба непримиримых врага многое отдали бы, чтобы засыпать пропасть, их разделявшую. Самое мучительное в рухнувшей дружбе – неуклюжие, мучительные, тщетные попытки бывших друзей воскресить ее, достичь компромисса, в чем-то уступить. В общем, не видеть жестокой правды, закрыть на нее глаза.

Тут сверху притопал Билли Бонс. Еще не войдя, он начал доклад затылку капитана.

– Все в порядке, капитан! Разрешение на смену вахты и выдачу ро…

Он заморгал, увидев нож и пистолет. Соображения у него хватило не на многое, но, что обожаемому хозяину грозит опасность, он сразу понял.

– У! – пыхнул он и как был, не вынимая оружия, шагнул вперед, заслонив собой флинта. – Капитан! Можно вырвать яйца этому безногому ублюдку?

– Билли, цыпка моя, – рассмеялся Флинт. Его живой ум разглядел юмор в этой ситуации. Он смеялся глупости Билли и его полезности… – Хочешь расколоть кости этого мозгляка? Хочешь его глаза забить ему в глотку?

– Хочу! – страстно промычал Билли Бонс.

– Хочешь? – подхватил Сильвер. – Получишь.

Сильвер вскочил на свою единственную ногу и оперся на костыль, оставив Селену.

– Слушай, ты, пузырь, – обратился он к Бонсу – Я вызываю тебя один на один, согласно Артикулам. Вызываю липом к лицу, с оружием, которое твоя мать дала тебе, на честный и равный поединок без вмешательства третьего. – Бонс поморгал, пытаясь освежить в памяти Артикулы, которые когда-то подписывал и много раз слышал, тол колл ничего не вспомнил; но улыбка сама поползла по его тяжелым щекам.

– Да, один на один, честно и справедливо. – Билли повернулся к Флинту. – Нормальное дело, капитан. Прошу разрешения.

– И я прошу – сказал Сильвер, и Флинт едва сдержался, чтобы не взорваться смехом. Но издевательски заржать в такой важный с точки зрения мистера Бонса момент – все равно, что ему в компот помочиться. И это после того, как Билли берется в угоду капитану флинту оставить от Сильвера мокрое место.

И как прекрасно все обернется! Палубу отскребут, и он, Флинт, произнесет прочувствованную речь, помянет неисчислимые заслуги мистера Сильвера, пожалеет, что тот так низко пал напоследок, и унаследует его сторонников… А если кто подумает нехорошо о Бонсе, который убил беспомощного калеку, тем хуже для Билли. Его можно и заменить.

Но надо соблюсти все формальности. Собрать команду, вынести книгу Артикулов, зачитать, обыскать соперников, не припрятали ли оружия. Под страхом смерти предупредить, чтобы никто не лез…

Праздничная атмосфера будоражила судно. Шум, суматоха, предвкушение удовольствия, Не каждый день такое случается. Флинт провел Сильвера и Бонса на квартердек, самое подходящее место для честного и равного поединка, соперники скинули шляпы и камзолы, стали друг против друга. Билли Бонс, бахвалясь, стащил и рубаху. Он высился настоящим бойцом – руки, как бревна, грудь поросла густым черным волосом. Сторонники Флинта да и многие люди Долговязого Джона восхищенно, загудели, глядя на такое чудо природы. Сильвер ждал и дрожал. Видно даже было, как он трясется. Лицо меловое, губы черные. Как покойник, честное слово. Плохо его дело, и Селена это поняла, бросилась к Флинту, но тот ее и слушать не стал. И Долговязый Джон – тоже. Селена подскочила к команде, но там ее просто освистали да обсмеяли. Ишь, чего захотела!

– Так! – воскликнул Флинт, потрясая двумя заряженными пистолетами. – Всех господ береговых братьев прошу держаться на расстоянии и в поединок не вмешиваться, а нарушитель погибнет от моей руки.

Он повернулся к Билли Бонсу.

– Готовы, мистер Бонс?

– Готов!

– Готовы, мистер Сильвер?

– Только одно! – поднял руку Сильвер.

– Что еще? – недоверчиво спросил Флинт, ожидая подвоха.

– Согласен ли мистер Бонс, что у меня над ним нет несправедливого преимущества? Согласен ли он, что у меня нет иного оружия, чем перед его глазами? И что это, – он показал на себя, – как я здесь стою, и есть то, с чем он дерется?

Билли Бонс презрительно скривил губы, глядя на калеку, опирающегося на костыль.

– Согласен, – буркнул он.

– Бой! – крикнул Флинт, вызвав этим коротким словом оглушительный вопль счастливых зрителей, которые потрясали кулаками и призывали участников не щадить друг друга, крушить и калечить. Моряки ожидали забавы. Чтобы лучше видеть, они влезли на ванты, плотным кольцом окружили бойцов. Они прыгали и толкались так, что судно качалось под ними. Билли Бонс ухмыльнулся и шагнул вперед, разминая увесистые кулачища.

– Ну, калека, – проворчал он, – давно я этого дня ждал. Сейчас я тебя по палубе размажу.

И тут произошло то, чего никто не ожидал.

Долговязый Джон взмахнул костылем. Оказывается, он мог неплохо держаться на неустойчивой палубе и без деревянной подпорки. Костыль же он метнул как тяжелый дротик. ХРЯСЬ! Деревяга врезалась точно между глаз мистера Бонса. Бонс покачнулся. Колени его подогнулись. Руки повисли. Вслед за костылем Долговязый Джон бросил вперед свое тело, врезавшись черепом в нос Билли Бонса. Нос хрустнул, как спелое яблоко под колесом тяжело нагруженной телеги, кровь с физиономии мистера Бонса хлестнула во все стороны… И Билли Бонс рухнул. Упал и Долговязый Джон, однако поверх противника, уткнувшись единственным коленом в живот тяжко гыкнувшего Билли. Вслед за этим Джон ловко перевалил грузного партнера по честному и справедливому бою на живот и принялся выкручивать бревнообразную руку. Ошеломленный, почти теряющий сознание себя Билли заорал от боли.

– Что, Билли, цыпеночек? – участливо пропыхтел Долговязый Джон, ослабив нажим на трофейную руку и устраиваясь на Бонсе поудобнее. Ногу Сильвер, конечно, потерял, а вот с боевым духом не расстался. И веса в нем оставалось достаточно, и силы вернул, усердно работая костылем.

– Ублю… Убью! Ублюдок! – завопил Бонс.

– Так кто же из нас лучше, Билли? – задушевно нашептывал Долговязый Джон в ухо Билли Бонса. В то же ухо капал и стекавший по носу Сильвера пот.

– Сука! Твою мать!!!

До сего дня Бонс полагал, что сделан из гранита и боли не знает… Однако он не вынес боли в плече и взвыл, не закончив рассказа о близком знакомстве своем с матушкой Длинного Джона Сильвера. Билли затрепыхался, пытаясь скинуть седока, однако тот как-то умудрялся сохранять позицию, обходясь без седла и стремени. Трепыханием же своим Билли лишь усугубил судьбу захваченной противником руки. Вой его перешел в жалобный визг.

– Билли, цыпка, – завел новый сеанс переговоров Сильвер. – До тебя, может, дойдет, что руку твою я могу открутить. Тут у нас мистер Коудрей, мастер-хирург, он, конечно, способен ее и обратно вставить… Но только если я не откручу тебе ее так, что она отправится мою ногу догонять. И будет на судне кроме одноногого еще и однорукий. Хочешь одноруким стать, Билли? И каждый день меня благодарить, что я тебе голову не свернул. Хочешь, Билли?

И для убедительности Сильвер еще подвернул многострадальную конечность Бонса.

– А-А-А! А-А-А! A-A-A!

– Так кто же из нас лучше?

– У-у-у-у, – скулил Билли Бонс. – Хватит!

– Билли, я на тебе век сидеть не буду. Возьму твою руку и уйду. Кто лучше?

– Ы-ы… Ы-ы… Ты-ы…

– Билли, скажи громко, полностью, для всех…

– ТЫ ЛУЧШЕ МЕНЯ!: – крикнул Билли, проливая кровь, слезы, сопли и слюни, сливавшиеся под его физиономией в лакомство для не залетающих столь далеко в открытое море мух.

Долговязый Джон скатился с Билли Бонса и встал одним ловким движением. Допрыгав до костыля, он опустился на колено и поднял, костыль, которым открыл поединок. Все это он проделал без посторонней помощи и выпрямился, возвышаясь над людьми, восторженно приветствующими его победу.

Он снова стал Долговязым Джоном Сильвёром!

Однако, он стал несколько другим Долговязым Джоном. Люди не хлопали его по плечу, как делали раньше. Они подходили, кивали, но прикасаться к нему боялись. Что-то змеиное появилось в одноногом попрыгунчике. Ведь старый Долговязый Джон побил бы Билли Бонса по-свойски, по-простому, кулаками. А новый Долговязый Джон победил его хитростью и пыткой. Сильвер чувствовал перемену в отношении к нему, но, во всяком случае, по уважению и страху в глазах людей он понимал, что больше калекой его не назовут. На борту «Моржа» – точно. Билли Бонс тоже понял, что Сильвер стал другим. Он и раньше боялся Долговязого Джона, теперь же трусил вдвойне и, разумеется, не отважился бы снова бросить ему вызов. И Флинт осознал перемену, Он понимал, что теперь ему не найти легкого решения – половина экипажа вновь увидела командира в его сопернике.

Селена протолкнулась сквозь толпу и потянула Сильвера за руку. Он ухмыльнулся, махнул, и толпа отхлынула, оставив их наедине.

– Почему? – спросила она. – Почему Билли Бонс, почему не Флинт? Ты боишься его?

– Хм… – Долговязый Джон нахмурился, подыскивая подходящий ответ. Он даже нашел бы, что ей сказать, но ему помешали.

– Парус! – заорал впередсмотрящий.

– Курс?

– Два румба по левому борту!

– По местам! – крикнул Флинт.

Близость добычи вытеснила все остальные заботы, и судно подготовилось к атаке со скоростью, делающей честь военному кораблю короля Георга.

Скоростному «Моржу» не понадобилось много времени, чтобы подойти к замеченному впередсмотрящими судну. Прошедший шторм практически не причинил вреда «Моржу», ибо Флинт, как и отзывался о нем Долговязый Джон, был мореходом умелым. Сейчас Флинт стоял при рулевом. Вахта на месте, попугай на плече, Билли Бонс нянчил поврежденную руку, морщился, но уже орал на тех, кто попадался под ноги, а «Морж» направлялся к маленькому изящному бригу, который болтался в волнах с таким сиротливым видом, будто на нем ни души.

Флинт убрал грот-марсель и отослал к бригу шлюпку с командой. Вглядевшись в неизвестное судно, он ухмыльнулся пушкарю Израэлю Хендсу.

– Сегодня порох сэкономим, мистер Хендс.

Смотрел на неизвестный бриг и Долговязый Джон. Насчет пороха Флинт не ошибся. Никого на руле, никого в парусах, да и на палубе никого. От парусов, впрочем, немного осталось. Клочья и полосы парусины развевались по ветру от рифов. Ветер и волны вертели бриг, как игрушку, он то становился по ветру, то выходил. Однако суденышко аккуратное, даже несмотря на нанесенный штормом ущерб.

По килю бриг был около девяноста пяти футов, водоизмещением под полтораста тонн, очертаний самых для глаза приятных. Корпус выкрашен белым, подчеркнут коричневым, по корме золотой лист пущен орнаментом, по рамам капитанского салона да по пушечным портам. На бортах по четыре пушки. Назывался бриг «Сюзан Мэри». Глаз настоящего моряка всегда радует ладно скроенное судно, поэтому команда «Моржа» развеселилась, глядя на подкинутую штормом игрушку.

Под руководством Билли Бонса спустили шлюпку, матросы налегли на весла, и шлюпка понеслась к бригу. Абордажная команда лихо гикала, поправляя сабли и пистолеты, но лишь для виду, потому что всем ясно было: не с кем там воевать. Долговязый Джон и Селена смотрели, как пираты вскарабкались на борт, все так же горланя да ухая, рассыпались по палубе, а потом исчезли в люках. Донеслись знакомые шумы, хлопанье крышек, треск взламываемых замков.

Оставшиеся на «Морже» завистливо переглядывались, бормотали, чувствуя себя наказанными, лишенными удовольствия. Многие не без основания опасались, что мелкие драгоценности, найденные на борту, могут ускользнуть от учета общей добычи и исчезнуть в карманах передовой партии, что бы об этом ни говорили Артикулы.

Потом старший шлюпки Черный Пес появился на палубе и заорал:

– Пятеро живых, капитан! Шесть месяцев как из Лондона, шторма да ветры встречные… – Он смолк, глядя на что-то на палубе, невидимое команде «Моржа». – Цинга, капитан. У этих придурков ни единого зуба, все в чирьях. Было их двадцать три, остальные перемерли, схоронены по обряду, да последний шторм распорядился, смыл за борт и тех, которые оставались…

– Груз какой? – крикнул Флинт.

– На плантации селедка в бочках, шмотье для рабов, медь и свинец в слитках да порох и мушкеты.

– Что ж, цыплятки, – обратился Флинт к команде. – Вот оно, флинтово везенье. Судно и груз принесут нам кое-что в Саванне, и без единого выстрела.

На физиономиях расцвели ухмылки, в головах защелкали счетные камушки оценок личной доли каждого.

– Капитан Флинт! – вдруг воскликнул Долговязый Джои, и все смолкли, а с лица Флинта улыбку как ветром сдуло.

– Да?

– Нам бы расстаться надо, капитан, раньше или позже, но надо. И все это понимают.

При этих словах, казалось, даже ветер стих; впервые услышав то, о чем все знали, но старались не думать, не замечать, не упоминать

– Надо расстаться, чтобы не проливать кровь, – продолжил Сильвер. Флинт огляделся, попугай зашипел, заквохтал, заерзал на плече, чувствуя, что хозяину неуютно. Команда затаила дыхание, Десант на бриге вытянул шеи в сторону «Моржа», все там прилипли к борту, стараясь разобрать, что происходит.

– Возможно, – сказал Флинт, хмурясь и, как всегда, подозревая подвох.

– Ты знаешь это не хуже меня, Джо Флинт. Без всяких «возможно» знаешь.

Флинт молча, уставился куда-то в сторону горизонта.

– Вот я и предлагаю, – сказал Сильвер. – За старую дружбу и новую удачу. – Он сделал паузу, перевел дыхание и продолжил: – Я возьму этот бриг, – Сильвер показал на «Сюзан Мэри», – возьму тех, кто захочет со мной… вместе с нашей долей.

На это Флинт фыркнул и мотнул головой. Сильвер не обратил на это внимания и продолжил;

– И пойдем мы дружно дальше, веселые друзья, без трений, Джо, и причин для ссор не будет.

– А курс тебе кто проложит, Джон? Или ты, пока в койке лежал в лазарете, навигацию выучил?

– В чем проблема! – возразил Сильвер, ожидавший подколки, но все же воспринявший ее болезненно. – Дашь мне Билли Бонса, ты уж сколько раз говорил, что он такой же мастер, как ты, да и остров твой знает. Дашь мне Билли, а как придем в Саванну, я найду себе шкипера, не так уж это сложно.

Челюсть перепуганного до смерти Билли отвалилась чуть ли не до груди. Флинт топнул ногой, попугай беспокойно закудахтал, захлопал крыльями.

– И больше ничегошеньки тебе, Джон? Новенький кораблик, половина добра, лучшие люди, да еще и лучший среди лучших Билли Бонс! Ты, Джон, опиуму перебрал в лазарете, доктор перестарался, пожалуй.

Сильвер не терял выдержки. Он видел, что Флинт склонился в пользу торговли, а не драки. Хорошо. Очень хорошо. Отлично. Этого он и хотел. Торговаться, а не драться. К этому он и стремился с тех пор, как повзрослел. И Сильвер принялся торговаться.

Делал он это умело, рассудительно, как и всегда. Флинт возражал; спорил, аргументировал, взывал к небесам. У народа тоже роились мысли в головах, они принялись подсказывать, вносить свои предложения. Разыгралась сцена всеобщей торговли на каком-то экзотическом базаре. В результате торга родился превосходнейший компромиссный вариант – то есть нечто как для Флинта, так и для Сильвера в равной степени мерзкое.