Текст книги "Третья пуля. Охота на Цирульника"

Автор книги: Джон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Глава 18
ЗОЛОТЫЕ ЧАСЫ И ДРУГИЕ ПРОПАЖИ

– Еще одна кража, – заметил Морган, – ровно ничего не значит по сравнению с тем, что мы уже натворили. Но все равно, шкипер, лучше остановите Грозу Бермондси, объясните ему, что произошло недоразумение, и извинитесь под любым предлогом. Также было бы неплохо вернуть капитану Уистлеру его лучшие запонки и золотые часы.

Одной рукой Валвик прислонил к стене бессмысленно улыбающегося дядюшку Жюля, а другой рукой отпер дверь. Потом высунулся в коридор и позвал:

– Пермондси!

Топот затих. Валвик усадил дядюшку Жюля на кушетку рядом с дверью. Месье Фортинбрас не протестовал.

– Он приходит в себя, – заметил Уоррен, обозрев красное лицо кукольника. – Послушайте, детка, а что будет с нашим планом, если старикашка очнется? Все равно он будет не в форме для спектакля. Лучше дайте ему еще выпить.

– Мы не сделаем ничего подобного! – отрезала Пегги. – Нам не придется ничего менять. Если он все же придет в чувство, мы спрячем его за кулисами. Керт, снимите шлем и налейте туда воды. Мы его окатим, и потом, может быть…

Она замолчала, так как в дверь просунулся Гроза Бермондси, нагруженный добычей. За исключением съехавшего на сторону галстука и царапины на скуле, Гроза не пострадал. На лице его блуждала сонная ухмылка.

– Хо! – произнес он. – Вот все вещички, сэр. Вы с другим джентльменом просто выберите, что тут ваше.

Валвик торопливо оглядел коридор, затащил боксера в каюту, забрал из его рук награбленное добро и бросил все на кушетку.

– Слушайте, Пермондси, – проворчал он, вытирая вспотевший лоб, – поюсь, происошла ошибка. Мне кашется, фы испили не тех лютей. Я…

– Хо? – удивился Гроза, заметно мрачнея. Затем покачал головой и зловеще прикрыл один глаз. – Мне тоже так показалось, сэр, когда я понял, кто они такие. – Внезапно боксер хрипло захохотал и подмигнул. – Ничего, командир. Мне такая тренировка только на пользу. В чем дело-то? Сперва я решил, что-то стряслось, когда увидел, как кто-то входит в каюту костоправа, а потом оттуда вышел джентльмен с зеленой побрякушкой. – Кивком он указал на Моргана, которому удалось высвободиться из цепких объятий миссис Перригор. – Дело это, как вы понимаете, не мое, но вы сами позвали на помощь. – И он снова хрипло расхохотался.

Морган, перед которым слабо замерцала надежда отменить безумный план Пегги, вмешался:

– Послушайте, Бермондси. Те двое грабителей… Они сильно пострадали?

Гроза самодовольно ухмыльнулся, поднял голову, задумался, словно считал звезды на потолке, и, наконец, закатив глаза, шумно засопел.

– Вырубились, – понял Морган.

– Точно, – согласился Гроза.

– Они вас видели? То есть они узнают вас, если увидят?

– Хо! – откликнулся боксер. – Они-то? Да ни за что. Там ведь света не было. Пришлось зажечь спичку, когда я снимал с них часы. Хо-хо-хо!

– Бермондси, – с воодушевлением произнес Уоррен, пока боксер тупо обозревал его наряд, – позвольте пожать вашу мужественную руку. Хотите шампанского? Хэнк, что это с вами?

Морган начал возбужденно расхаживать по каюте. Взял часы и осмотрел их. Потом положил на кушетку вместе с изумрудным слоном.

– Если план сработает, – сказал он, раскачиваясь, – тогда не придется два дня валяться вперемежку с марионетками и притворяться неживыми. И в тюрьму отправляться тоже не придется – никому из нас, кроме Керта…

– Вот это мило, – заметил Уоррен. – Просто великолепно! А теперь послушайте, что я скажу. Клянусь, в эту проклятую камеру я больше не вернусь, что бы ни случилось! Поняли? Более того…

– Да замолчите же! Послушайте меня. Вам придется вернуться туда не больше чем на час. Самое главное: капитан Уистлер не знает, что вы оттуда бежали, ясно? Хорошо. А теперь не перебивайте меня. Значит, что у нас получается? В лице Бермондси мы имеем свидетеля, который может определенно доказать, что мы не крали слона из каюты Кайла, а, наоборот, возвращали его вместе с бумагами доктора. Нашему свидетелю не нужно упоминать о том, что Керт перед тем утащил все это оттуда. Далее…

– Посслушайте! – запротестовал Валвик. – Ну и тела! Уж не хотите ли фы сейшас отпрафиться к Старому Моршу?

– Молчите! Вот как нам надо поступить: Пегги берет бумажники, часы и все остальное, включая слона. Идет к Уистлеру и говорит: «Капитан, знаете, что сделали двое людей, которых вы приняли за воров? Они спасли вашу шкуру и спасли слона, когда его чуть не украли во второй раз». И рассказывает, как мы с капитаном, проходя мимо, заметили таинственного незнакомца в маске…

– Гром и молния! – обреченно произнес Уоррен. – Вы пьяны.

Морган выпрямился.

– Ладно, согласен, маска – лишнее. Мы увидели, как незнакомец крадется из каюты Кайла с бумагами доктора и слоном под мышкой. Мы напали на него; и хотя он сбежал и мы не узнали, кто он такой, мы отняли все награбленное… – Тут поднялся протестующий ропот, и Морган язвительно посмотрел на друзей. – Я знаю, почему вы возражаете! Вам просто хочется спрятаться среди марионеток и участвовать в этом проклятом спектакле! Разве я не прав?

– Я с фами сокласен, – проворчал Валвик, – но как пыть с тем, шшто их испили?

– Это часть моего плана. Ведь вряд ли Уистлер подумает, что именно мы сдернули с него запонки и часы, верно? Отлично, полагаю, капитан поверит, что наше положение было незавидным. Мы спешили, когда столкнулись с ним. Но наш таинственный вор, который крутился где-то поблизости, был начеку. Считая, что Уистлер забрал у нас слона, он врывается в каюту. Используя бутылку как орудие нападения – помните, Уистлер сам так решил, и теперь ему придется придерживаться этой версии, хочет он того или нет, – так вот, вор укладывает на месте капитана и второго помощника и утаскивает добычу…

Морган замолчал. Его рассказ звучал неубедительно даже для него самого; однако он был убежден, что план, предложенный Пегги и остальными, еще хуже. Тут приходилось из двух зол выбирать меньшее, но его план, по крайней мере, был направлен на то, чтобы отчасти утихомирить и успокоить громадный гнев капитана Уистлера. Уоррен заворчал.

– А тогда, полагаю, вы с Валвиком снова напали на этого вора? Хэнк, это же чушь собачья. Я просто удивляюсь…

– Да нет же! Вы ничего не поняли. Вор, шатаясь от мощных ударов капитана Уистлера, спотыкается и падает. Мы, привлеченные шумом, возвращаемся. И снова находим награбленное. Сначала мы не осмеливаемся вернуть вещи Уистлеру, зная, что именно он подумает. Но Пегги понимает, что наша совесть чиста; она убеждает нас, что бояться нечего, так как мы поступили благородно… – Морган увидел, что Валвик колеблется и чешет подбородок, а потом в отчаянии добавил: – Давайте проголосуем. Мы все сделаем, а Керт вернется в тюрьму и утешит Вудкока, определенно пообещав добыть ему рекламную статью. Да послушайте! – воскликнул он. – Вы что, совсем ничего не понимаете? Если капитан Уистлер властен распоряжаться только в открытом море, то Вудкок – частное лицо и может подать на вас иск в гражданский суд! Он может отсудить тысячу фунтов за моральный ущерб, и уж он-то не станет церемониться из боязни уронить свое достоинство! Керт, хотите сесть за решетку? Что ж, оставьте Вудкока связанным там, где он лежит, – возможно, до завтра его не обнаружат; но коммивояжер будет в такой ярости, что его не утихомирит и сам президент, даже если согласится рекламировать его морилку. Ради бога, хоть на три секунды отвлекитесь от шампанского, которое затуманило вам мозги, и подумайте! Керт, вам не придется оставаться в корабельной тюрьме дольше, чем вы того пожелаете! Уистлер уже пообещал вас выпустить.

– И все же я проголосую против, – заявил Уоррен.

Все зашумели, сойдясь на середине каюты, стали размахивать руками и кричать. Миссис Перригор заявила, что план «чегтовски хогош» и она проголосует так, как велит ей ее Генри.

– Эй! Стойте! – взвизгнула Пегги, закрывая уши руками. – Послушайте! Да дайте же сказать! Вы очень мило все за меня решили. И я не против того, чтобы пойти к капитану, строить ему глазки и все такое. Погодите! Но тогда мы подставим дядюшку Жюля… Мне все равно, что вы скажете, но он мой дядя, и я не хочу, чтобы над ним… с-смеялись… Ведь все с-скажут, что он с-слишком пьян, чтобы…

– Успокойтесь! – велел Уоррен, видя, как она в отчаянии машет кулаками.

– …чтобы играть. Все же именно так и п-подумают. Если он протрезвеет настолько, что сможет продержаться, скажем, минут пятнадцать или полчаса, мы на это время прикроем его, а потом будем действовать по плану Хэнка. Если же нет, давайте сделаем все, о чем договаривались раньше… Что там за шум? – Она резко осеклась. Ее заплаканные глаза устремились куда-то за спину Моргана и расширились от ужаса. Потом вдруг закричала: – Где… дядя… Жюль?!

Корабль слегка качнуло на волне; дверь легонько хлопнула.

Дядюшка Жюль исчез. Вместе с ним исчезли золотые часы, запонки, бумажники и изумрудный слон.

Глава 19
ВЫХОДКА ДЯДЮШКИ ЖЮЛЯ

Мавританский воин снял остроконечный шлем и швырнул его на пол.

– Чтоб мне лопнуть! – взорвался он. – Чтоб мне лопнуть! Мы его проворонили! Ну, давайте проголосуем, если хотите, но теперь мы не можем поступить ни так, ни иначе. Как мне все надоело! Какая муха укусила старикашку? Он что, клептоман?

– Вы его упустили! – зарыдала Пегги. – Он ничего не может с собой поделать. Он пьян, бедняжка! О, почему, почему я не подумала об этом? Он уже проделывал такое и раньше… только в основном крал ключи от машин, и особого шума никогда не устраивали, несмотря на то что некоторые подлецы…

– Что вы имеете в виду? Какие еще ключи?

Она сощурила глаза:

– Ну, ключи от машин, ключи, которыми включают зажигание. Он ждет, когда хозяин уйдет, оставив ключ в моторе, а потом тихонько подкрадывается и – хвать! – утаскивает ключ. Затем где-то бродит, пока не натыкается на забор или стену, и швыряет туда ключ. И отправляется искать другую машину. Самый ужасный скандал был в Сент-Луисе, потому что он очутился на площадке, где паркуют машины, и одним махом украл тридцать восемь ключей… Но вы-то что стоите? Бегите за ним! Верните его, прежде чем его найдут…

– Ха! – раздался ужасный голос.

Дверь с треском распахнулась. На пороге стоял коротконогий и толстенький человечек с жирным лицом, дрожащими щеками, зловещими кустистыми бровями и огромными усами. Он показал пальцем на Пегги:

– Вот как! Вот как! Ви хотель меня обмануть, а? Ви хотель обмануть синьор Бенито Фуриозо Кампозоцци, да? Я вас поймаль! Ви сказаль, с ним все хорошо, да? Ха-а-а! Что, по-вашему, значить хорошо? Я говорить вам, синьорина, прямо в ваш лицо, что он есть пьяниц! – Синьор Кампозоцци чуть не задохнулся от возмущения.

Пегги поспешила к нему.

– Вы его видели? О, прошу вас, скажите мне! Где он?

Синьор Кампозоцци воздел одну руку к небесам, хлопнул себя по лбу и дико закатил глаза.

– Вот как! Ви спрашивать меня, где он! Ха-а-а! Я вам сказать! Я никогда в моя жизнь не быль так возмущаться! Я подойти к ней. Я сказаль: «Синьор Фортинбрас!» А он сказаль так: «Ш-ш-ш!» И у нее в руки были четырнадцать золотые часы и бумажники. Он открывать эти бумажники и передавать мне. Он мне дал банкнот в один фунт!!! И говориль: «Ш-ш-ш! Ви купить мне одна бутилька джин? Ш-ш-ш!» И ушель, и повторяль: «Ш-ш-ш!», и совать под все дверь по один фунт. Вот что я сказать…

– Так он растратит все денежки Старого Моржа, – заметил Уоррен. Его глаза под буйными накладными бровями сияли. – Послушайте, мистер Соцци, или как вас там, вы не видели… То есть не было ли у него при себе каких-либо драгоценностей? Такой зеленой штучки на золотой цепочке?

– Ха-а-а! Не видеть ли я? – возмутился синьор Кампозоцци, испепеляя его взглядом. – Она висель у него на шея.

Морган повернулся к Валвику.

– Ну, шкипер, масло уже вовсю полыхает в огне, – заявил он. – Что бы нам ни предстояло сделать, марионетками нам уже не бывать. Но если дядюшке Жюлю стукнет в голову кому-нибудь передать этого слона… Ладно, все равно хуже, чем сейчас, нам уже не будет. Лучше бежать за ним. Нет, Керт! Нет! Вы никуда не пойдете, слышите?

– Конечно, пойду, – возразил Уоррен, снова хватая саблю и засовывая в карман халата бутылку шампанского. – Думаете, я это пропущу? Все абсолютно безопасно. Меня родная мать не узнает в таком наряде. А если мы нарвемся на старую пикшу или еще на кого-нибудь, я просто помашу руками и скажу: «Не говорить английский». Ясно?

Собственно, последние слова он произнес уже за дверью. Никто не протестовал. Масло вовсю шипело и полыхало ярким пламенем. Ладно, подумал Морган, втроем им будет легче справиться с дядюшкой Жюлем – при условии, что они его найдут прежде, чем он отдаст кому-нибудь часы капитана Уистлера и усеет всю палубу капитанскими деньгами. К ним также присоединился Гроза Бермондси.

– Вперед, в бар! – скомандовал Морган, когда троица понеслась по коридору. – Инстинкт влечет его туда. Нет, не туда! Развернитесь и обойдите со стороны иллюминатора, не то мы можем наскочить на Уистлера и его команду…

Они остановились. Со стороны 46-й каюты до них донесся шум, топот бегущих ног, возбужденные голоса и зычные призывы к оружию. Четверо союзников резко сменили курс и бросились по направлению к носовой части – счастливое обстоятельство, так как вскоре, буквально через несколько секунд, они напали на след дядюшки Жюля. Правда, такой след упустить было бы трудно – его не заметили бы разве инспекторы Лестрейд, Грегсон и Атторни Джонс. Двери нескольких кают были настежь распахнуты, около них босиком топтались разъяренные пассажиры, ругая ошеломленного стюарда.

– А что я мог поделать? – возражал он. – Извините, сэр…

– Вы! – вскричал Уоррен, приставляя острие сабли к груди несчастного, отчего последний чуть не подавился. – Вы! – повторил он, видя, что стюард собирается спасаться бегством. – Вы его видели? Лысого пьяницу с борцовскими плечами, у которого полные руки всякой всячины?

– Да! Д-да, сэр… Уберите, пожалуйста, ваше… оружие! Он только что был здесь! Он что, ваши тоже унес?

– Мои – что?

– Ботинки! – пояснил стюард.

– Я наведу порядок на этом корабле! – вскричал один взбешенный пассажир, хватая стюарда за воротничок. – Я такой иск на них подам, что мало не покажется! Я пожалуюсь капитану. Я выставил ботинки за дверь, чтобы их почистили, а сейчас хотел их забрать, и что же я вижу?!

– Он украл все ботинки, выставленные за дверь! – вопил другой пассажир, который в поисках пропавшей обуви носился по коридору взад и вперед, словно терьер. – Где капитан? Кто это сделал? Кто…

– Пошли, – позвал капитан Валвик. – На палупу и фокруг.

Они толкнули дверь и очутились на той же самой палубе, где прошлой ночью разыгралась буря, причем с той же стороны. Как и вчера, палуба была еле освещена, но на сей раз здесь было тихо. Они остановились и огляделись по сторонам. После духоты в гримерной свежий воздух успокаивал. И тут Морган, который стоял ближе всех к трапу, нос к носу столкнулся с мистером Чарльзом Вудкоком.

Кто-то выругался, а затем наступило молчание.

Мистер Вудкок взбирался по ступенькам медленно и с трудом. Если не считать измятой одежды, следов повреждения на нем не было, но шагать ему было нелегко, оттого что он был связан рваной простыней. Волосы его развевались по ветру. Плечи подергивались судорогой, костяшки пальцев потрескивали. Когда же он увидел, кто перед ним, на его костлявом лице появилось такое выражение…

Морган застыл на месте от этого взгляда. Многого он ожидал от несчастного распространителя тараканьей морилки: злорадной усмешки, угроз, обещаний мести за уязвленное достоинство – в общем, проявлений враждебности. Однако выражение лица Вудкока его озадачило. Вудкок словно окаменел. Галстук задрался ему на лицо и щекотал нос, словно крылья летучей мыши в темноте. Его костлявая рука дернулась. На палубе царила тишина; слышно было лишь, как бурлит за бортом вода…

– Так это опять вы! – сказал Уоррен и хлопнул кривой турецкой саблей по ноге.

Вудкок узнал его по голосу. Он переводил взгляд с Уоррена на Моргана.

– Слушайте! – начал коммивояжер, откашлявшись. – Слушайте! Только не надо выходить из себя. Поймите меня правильно…

Странно; почему-то у него был виноватый вид. Морган, пораженный явлением Вудкока, поспешил вмешаться прежде, чем Уоррен смог бы снова подать голос.

– Итак? – Инстинктивно он заговорил зловещим голосом. – Итак?

Бледная улыбка порхнула по губам Вудкока.

– Вот чего я никак не пойму, старина, – зачастил он, дергая плечом, – ведь я-то нисколечко не виноват в том, что вас посадили в корабельную тюрьму, даже если вы думаете, что я виноват. Вот как на духу – я тут ни при чем. Слушайте, я на вас не сержусь, даже несмотря на то, что вы так меня отделали, что, может быть, придется лечь в больницу. Вот что вы натворили – но можете видеть, я не сержусь, понимаете, старина? Может, вы и правильно мне врезали – я имею в виду, если бы я думал так же, может, я так же и поступил бы на вашем месте. Я все понимаю. Тут с собой ничего поделать нельзя. Но когда я вам сказал – вы знаете что, – я был абсолютно убежден…

Было в его поведении что-то настолько подозрительное и вид у него был такой виноватый, что даже Гроза Бермондси, который, очевидно, понятия не имел, что тут происходит, сделал шаг вперед.

– Эй! – пробасил он. – А это кто такой?

– Подойдите сюда, мистер Вудкок, – спокойно попросил Морган, ткнув локтем Уоррена под ребра, чтобы тот молчал. – Вы хотите сказать, что на самом деле не видели, как из каюты Керта Уоррена украли фильм, так?

– Видел! Клянусь, видел, старина!

– Попытка шантажа, а? – спросил мавританский воин, выпучив глаза и поигрывая ятаганом.

– Нет! Нет! Повторяю, это была ошибка, и я могу это доказать. То есть на первый взгляд кажется, будто человека, который украл фильм, вообще нет на корабле, но на самом деле он есть! Должен быть. Наверное, он замаскировался или…

В голове у Моргана зародилась слабая надежда: может быть, паркам надоело запутывать жизнь только их компании и они переключились на других?

– Давайте послушаем вашу версию случившегося, – сурово сказал он, пользуясь случаем. – А потом решим. Что вы имеете сообщить нам по данному поводу?

Вудкок выбрался на палубу. И огромный Валвик, и еще более огромный Гроза Бермондси по непонятным для них самих причинам так нахмурили свои и без того мрачные лица, что Вудкок, увидев их, задрожал как осиновый лист на ветру.

Прочистив горло, он, тем не менее, дружелюбно начал свою завораживающую речь:

– Значит, слушайте, старина. Я действительно видел того типа; даю слово чести. Но после того как сегодня мы с вами поговорили, я сказал себе: «Чарли, Уоррен – хороший белый парень, и он обещал добыть тебе рекомендательное письмо. А ты, Чарли – человек слова, – тут Вудкок понизил голос, – поэтому ты должен узнать для него фамилию вора».

– То есть вы хотите сказать, что не знали, кто тот человек?

– Помните, я ведь сказал, что не знаю, как его зовут? – вскинулся Вудкок. – Что я сказал? Вот что: я бы узнал его, если бы увидел еще раз. Провалиться мне на этом месте! Подеваться он ведь никуда не мог, правда? Вот я и решил обойти весь корабль и выяснить, кто он такой. Сегодня все пассажиры спускались в ресторан; я наблюдал, но его там не оказалось! И тогда подумал: «Что за черт?» – и испугался. – Вудкок сглотнул подступивший к горлу ком. – Поэтому я пошел к казначею и описал того человека, вроде бы мне с ним надо встретиться. Пропустить его я никак не мог; я запомнил все, включая странную форму ушной раковины и родимое пятно на щеке. Но казначей сказал: «Чарли, никого похожего на корабле нет». И тогда я подумал: «Он переоделся!» И все же вор не мог оказаться человеком, которого я вообще не видел раньше, потому что я узнал бы его в любом гриме – овал лица, отсутствие бакенбардов и все такое. – Вудкок заторопился, и речь его стала невнятной: – А потом я узнал, что вас посадили в корабельную тюрьму, так как капитан обвинил вас в том, что вы кого-то оклеветали, и подумал: «О господи, Чарли, это все твоя вина; он ни за что не поверит, что ты вправду видел вора». Когда я получил вашу записку с просьбой спуститься к вам, решил, что, может, вы все же не держите на меня зла, но, поскольку вы меня ударили… Послушайте, я компенсирую вам ущерб. Клянусь, я не жулик…

Добрые старые парки! Морган почувствовал прилив благодарности к богиням судьбы за эту маленькую услугу: он отказывается подавать в суд за нападение и побои! Мало ли что могло прийти в голову мистера Вудкока в более хладнокровном состоянии.

– Керт, слышите, что говорит мистер Вудкок? – спросил Морган.

– Слышу. – Тон Уоррена был странным. Он поглаживал баки и задумчиво поглядывал на саблю.

– И вы готовы признать свои ошибки, – продолжил Морган, – и все забыть, раз мистер Вудкок готов все забыть и простить? Отлично! Разумеется, мистер Вудкок, как человек деловой, понимает, что у него больше нет никаких оснований требовать от вас рекомендательное письмо…

– Хэнк, старина, – очень серьезно заявил мистер Вудкок, – вот что я вам скажу: к черту это рекомендательное письмо! Да и тараканью морилку тоже. Честно признаюсь: не лежит у меня к ней душа. Я умею продавать товар – на европейском направлении вы не найдете лучшего коммивояжера, чем Чарли Р. Вудкок, уверяю вас, – но, когда доходит до крупных ставок, я пас. Не пойдет. Кончено. Но я горю желанием, старина, оказать вам всевозможную помощь. Понимаете, я бился о стену в той камере, пока туда не заглянул матрос; наконец мне удалось выплюнуть кляп изо рта. В общем, он меня освободил и пошел искать капитана. И лучше мне вам сказать сразу…

Откуда-то с противоположного борта послышался шум. Где-то открылась и громко хлопнула дверь; топот бегущих ног приближался к ним.

– Вон он! – перекрывая все шумы, послышался зычный бас капитана Уистлера.

– Стойте, не пекитте! – тяжело дыша, потребовал Валвик. – Кофорю фам, не пекитте, иначе мошно натолкнуться прямо на нефо. Фнис, по трапу – тута! Все! Осторошно! Мошет пыть, они нас не саметтят…

Поскольку, судя по шуму, погоня приближалась, Валвик потащил мавританского воина вниз по ступенькам; за ними ринулся Гроза Бермондси. Вудкок – Тараканья Смерть, исполненный новых страхов, споткнулся и с грохотом полетел вниз. Прижавшись к железным ступенькам рядом с Валвиком, Морган задрал голову и выглянул на палубу. Глазам его предстало весьма живописное зрелище. Он увидел дядюшку Жюля.

Почти неразличимый при тусклом освещении, дядюшка Жюль завернул за угол, держа курс на нос, и теперь величественно приближался к ним. Теплый ветерок развевал венчик волос вокруг его лысой головы, словно нимб. Поступь у него была твердая, решительная, даже, можно сказать, величавая; однако в повадках кукловода угадывалась и осторожная осмотрительность человека, который подозревает, что его преследуют. Неожиданно внимание дядюшки Жюля привлек ярко освещенный иллюминатор. На фоне светлой занавески мелькнуло его красное, решительное, искаженное лицо. Потом он просунул голову внутрь.

– Ш-ш-ш! – произнес дядюшка Жюль, поднося палец к губам.

– И-и-и! – завопил изнутри женский голос. – И-и-и-и!

Легкая досада исказила черты дядюшки Жюля.

– Ш-ш! – цыкнул он. Осторожно оглядевшись по сторонам, он порылся в куче вещей, которые тащил в руках, выбрал нечто, издали похожее на золотые часы, и осторожно просунул в иллюминатор. – Onze! – прошептал он.

Друзья услышали, как часы со звоном ударились об пол. С безучастным видом дядюшка Жюль направился к бортовому ограждению. С особой тщательностью он выбрал пару мужских лакированных бальных туфель и швырнул их за борт.

– Douze! – считал дядюшка Жюль. – Treize, quatorze…[17]17
  Одиннадцать!.. Двенадцать!.. Тринадцать, четырнадцать… (фр.).


[Закрыть]

– И-и-и! – все вопил женский голос, когда лавина ботинок и туфель устремилась за борт. Казалось, дядюшку Жюля раздосадовала эта помеха. Однако, как истинный француз, он привык потакать капризам слабого пола.

– Vous n’aimez-pas cette montre, hein? – заботливо поинтересовался он. – Est-ce-que vous aimez l'argent?[18]18
  Вам что, не нравятся эти часы?.. Хотите серебряные? (фр.).


[Закрыть]

Топот погони приближался. Из-за угла выбежала разъяренная толпа, возглавляемая капитаном Уистлером и вторым помощником Болдуином. Очутившись на носу, все остановились, точно громом пораженные. Они поспели как раз вовремя, чтобы увидеть, как дядюшка Жюль высыпает содержимое бумажника капитана Уистлера в иллюминатор. Потом старик с быстротой молнии метнулся к леерному ограждению. За борт, сверкая в лунном свете, полетели часы капитана Уистлера, запонки капитана Уистлера, его булавка – и изумрудный слон.

– Dix-sept, dix-huit, dix-neuf, vingt![19]19
  Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать! (фр.).


[Закрыть] – ликующе шептал дядюшка Жюль. Наконец он обернулся, заметил своих преследователей, снова приложил палец к губам и прошептал: – Ш-ш-ш!

Бывают ситуации, в которых действовать бесполезно. Морган прижался лицом к холодной железной ступеньке и испустил такой громкий стон, что при обычных обстоятельствах преследователи неминуемо услышали бы его.

Но сейчас никто не обратил на него внимания. Не без оснований преследователи отказались подчиниться последнему запрету дядюшки Жюля. По мере того как кольцо вокруг дядюшки Жюля смыкалось, шум все нарастал; крики на палубе разбудили чаек. Птицы с жалобными стонами закружили над водой. Галдеж поднялся страшный. Но в тот момент, когда Морган и Уоррен вновь высунули головы из люка, громкий бас пригвоздил их к месту.

– Значит, – гремел капитан Уистлер, охваченный неодолимой яростью, – значит, вот кто вломился туда и… и н-напал на нас, как лютый зверь…

– Ясное дело, сэр, – прозвучал голос второго помощника Болдуина, может только чуть менее безумный. – Вы только взгляните на него! Посмотрите на его руки и плечи! Кому, кроме силача, который привык ворочать этих… марионеток день за днем, хватило бы силы на такой удар? На корабле нет другого такого…

– Хо? – удивленно вскинулся Гроза Бермондси, яростно вращая глазами.

– Ш-ш-ш! – одернул его капитан Валвик.

– Нет, сэр, – продолжал Болдуин, – он не вор. Он известный пьяница. Я все про него знаю. Пьяница и такие штуки откалывает не впервые…

– Pardonnez-moi, messieurs, – прорычал вежливый, но сдавленный голос, словно его владелец был придавлен грудой тел. – Est-ce que vous pouvez me donner du gin?[20]20
  Извините, господа… Не дадите ли мне джину? (фр.).


[Закрыть]

– Он… выкинул за борт изумрудного ело… – прерывисто прошептал Уистлер посреди странного шума. – А как же… те… эти…

Щелкнули каблуки. В разговор вмешался новый голос:

– Сэр, позвольте мне все объяснить! Я – Спаркс. Частично я все видел из каюты моего кузена. Если позволите, сэр, тот парень и швед не крали… ну, вы знаете что. Они, наоборот, пытались вернуть его на место. Я их видел. Они близкие друзья мисс Гленн, племянницы этого человека; на мой взгляд, они скорее покрывали старого пьяницу, после того как он украл слона…

– Из каюты доктора Кайла? Что вы тут несете? Они…

– Сэр, послушайте меня! – заревел Болдуин. – Спаркс прав. Разве вы не понимаете, что случилось? Старик страдает клептоманией; именно он вчера ночью украл у вас изумруд! А кто еще мог бы ударить вас так сильно? И разве вчера он не вел себя точь-в-точь как сегодня, сэр? Смотрите: вы стояли почти на том самом месте, что и сейчас. И что он сделал? Он сделал именно то, за чем мы застукали его сейчас: швырнул драгоценность в ближайший иллюминатор, который случайно оказался окном каюты доктора Кайла; изумруд упал за сундук… Фортинбрас пьян, сэр, и не ведает, что творит; но случилось именно это…

На палубе воцарилось ужасное молчание.

– Господи! – воскликнул капитан Уистлер. – Господи!.. Но погодите! Изумруд же вернули лорду Стэртону…

– Сэр, – устало произнес Болдуин, – разве вы не понимаете, что племянница и ее друзья все время пытались защитить старого пропойцу? Один из них подкинул слона хозяину; я даже восхищаюсь их смелостью. А пьяница снова украл его. И тогда они решили снова подкинуть слона в каюту доктора, куда старикашка почему-то твердо вознамерился его подбросить, а затем подсказать кому-нибудь, где его искать. Мы просто не дали им объясниться, сэр. Мы… По-моему, мы должны извиниться перед ними.

– Один из вас, – решительно заявил капитан, – пусть идет к лорду Стэртону. Передайте ему от меня поклон и скажите, что я хочу немедленно переговорить с ним. Да принесите веревку и свяжите старого негодяя! Вот вы, – капитан Уистлер обратился к дядюшке Жюлю, – скажите, это… правда?

Морган рискнул высунуть голову наружу. Капитан Уистлер стоял в толпе, повернувшись к ним спиной. Писатель не сумел разглядеть следов последней схватки на его лице. Зато он увидел дядюшку Жюля. Тот отчаянно вырывался и пытался сесть, в то время как множество рук держало его. На лице Фортинбраса застыло яростное и решительное выражение. Дядюшка Жюль напряг широкие плечи и высвободился. В руках у него еще оставалась чья-то пара ботинок. Из последних сил он метнул ботинки за борт; потом глубоко вздохнул, улыбнулся, кулем свалился на палубу и захрапел.

– Хррм… ш-ш-ш!.. – храпел дядюшка Жюль, и в его храпе слышалось удовлетворение.

– Уведите его, – приказал Уистлер, – и посадите под замок.

По палубе затопали чьи-то ноги. Морган был уже готов выбраться наверх, но его удержал Валвик.

– Все в порядке! – прошипел он. – Я снаю шувстфа моряка. Они ошшень слятся, но не станут потафать в суд, ессли шелофек пьян. По морскому сакону пьяный шелофек, шшто пы он ни стелал, это смягчающее обстоятельстфо. Ш-ш-ш! Я снаю. Слушайте!

Они внимательно слушали, как капитан Уистлер облегчает душу. Через несколько секунд, когда он начал оплакивать судьбу своих часов и ценностей, в голосе его зазвучали траурные нотки; тон его постепенно повышался, пока не перешел в визг. Наконец капитан подошел к последнему затруднению.

– Значит, вот кто известный преступник, который хозяйничает у меня на судне!!! – заорал он. – Самый обыкновенный пьяница, который швыряет за борт изумруд стоимостью в пятьдесят тысяч фунтов, который… который…

Болдуин мрачно заметил:

– Теперь вы понимаете, сэр, почему молодой Уоррен притворялся сумасшедшим? Как мне сообщили, они с девицей вроде бы помолвлены. В общем, они изо всех сил старались защитить старика. Но должен признать, что мы обошлись с ним грубовато…

– Сэр, – послышался новый голос, – лорд Стэртон шлет вам поклон, но он…

– Продолжайте, – прохрипел капитан, и в голосе его послышалось безнадежное отчаяние. – Не молчите. Говорите же, ну? Говорите все как есть!

– Сэр, в общем… он… словом, он велит вам убираться к черту…

– Что?

– Лорд сказал… прошу прощения, я только повторяю его слова… он сказал, что вы пьяны, сэр. Он говорит, что никто не крал его слона, и в доказательство достал его и показал мне. Сэр, он жутко рассердился. Говорит, если услышит еще хоть слово про этот проклятый изумруд… если кто-нибудь просто упомянет в его присутствии о проклятом слоне, он подаст на вас и на все пароходство иск на сто тысяч фунтов. Так и сказал.