Текст книги "Дело о непрерывных самоубийствах"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

17

– Алан, – спросила Кетрин, – Алек Форбс действительно покончил с собой?

Был поздний вечер, шел дождь. Они сидели в гостиной Шайра, придвинув стулья поближе к жаркому огню камина. Алан листал большой, с золотым обрезом альбом семейных фотографий, Кетрин, облокотившись на ручку кресла и уперев голову в ладони, глядела на огонь. Алан пропустил вопрос мимо ушей.

– Почему, – размышлял он, – старые фотографии всегда кажутся такими забавными? Как только человек возьмет в руки семейный альбом, он начинает надрывать животик со смеху. Одежда тому причиной, выражения лиц или еще что? Что в них такого комичного?

Он листал альбом дальше.

– Женщины, все без исключения, выглядят лучше, чем мужчины. Вот молодой Колин: лицо такое, будто он проглотил по меньшей мере литр «Рока Кемпбеллов», прежде чем скосить глаза на объектив. А тетя Элспет в молодости действительно была очень мила, немножко напоминала миссис Сиддонс. Вот на этом снимке она в мужском костюме, да еще и шотландском: шапка с пером, клетчатый плед и всё прочее.

– Алан!

– А Энгус всегда хотел казаться таким благородным и возвышенным, что…

– Дорогой Алан!

– Как вы сказали? – воскликнул Алан.

– Самое обычное выражение, – ответила Кетрин заносчиво. – Или по крайней мере… ну да ладно. Мне надо кое-что сказать вам. Значит, Алек Форбс не покончил самоубийством?

– С чего вы это взяли?

– Вижу по вас, – ответила Кетрин, – а потом, – продолжила она, осторожно оглянувшись и понизив голос, – зачем бы он стал это делать? Насколько я понимаю, он никак не мог пытаться убить Колина.

Алан неохотно захлопнул альбом.

Он мысленно перебрал события всего дня: обед в гостинице в Гленко, скучные рассуждения Алистера Данкена о недостойной жизни и вызванной угрызениями совести смерти Алека Форбса, упорное молчание доктора Фелла, задумчивость Кетрин и восторженные излияния Свана, пославшего-таки в газету материал, который, по его мнению, должен был вызвать сенсацию.

– Почему это он не мог пытаться убить Колина? – поинтересовался Алан.

– Потому что он не мог знать, что Колин будет спать в башне.

(Вот это да! Она попала прямо в точку!)

– Вы помните, что сказала хозяйка гостиницы? – упрямо продолжала Кетрин. – Форбс вчера до самого закрытия находился в баре, а Колин только после обеда дал свою великую клятву спать в башне. Откуда, черт возьми, мог об этом узнать Форбс?

Алан нерешительно пожал плечами.

– Я не собираюсь кричать об этом на всех перекрестках! Алан, я отлично знаю мнение доктора Фелла. Когда мы ехали в машине, он сказал, что Энгус покончил самоубийством. Ужасно, но я ему верю, а теперь, зная про сухой лёд, верю еще больше.

Она вздрогнула.

– Теперь мы по крайней мере знаем, что во всём этом ничего нет… сверхъестественного. Когда змеи, пауки, привидения и Бог знает что еще приходило нам в голову, я, честно говоря, чуть с ума не сошла от страха. А это был всего-навсего кусок сухого льда!

– Это-то и самое страшное.

– Да? А кто сыграл привидение? Кто убил Форбса?

Алан задумался.

– Если Форбс был убит, то мотивы ясны: доказать, что смерть Энгуса была-таки убийством, и свалить все, в том числе и покушение на Колина, на Форбса.

– И получить страховку?

Алан молча кивнул.

Кетрин бросила быстрый взгляд на приоткрытую дверь зала.

– Но, Алан! В этом случае?..

– Да. Я знаю, о чём вы подумали.

– И всё-таки, как был убит Форбс?

– Об этом я имею представление не больше вашего. Фелл считает, что убийца исчез через окно. Да, конечно, я понимаю, что на окне – нетронутая стальная решетка! Но не забывайте, что на собачьем ящике тоже была нетронутая сетка. Двадцать четыре часа назад я готов был поклясться, что сквозь нее ничто не могло проникнуть, и всё же нашлось то, что проникнуть могло.

Из зала послышались шаги. Алан замолчал, бросив Кетрин предостерегающий взгляд. В гостиную вошел Сван, он был почти так же мокр, как после ведра воды, вылитого тетей Элспет. Стряхнув с себя воду, он протянул мокрые руки к огню.

– Буду считать, что повезло, если не схвачу воспаления легких, прежде чем всё это кончится, – заявил он. – Я попытался не отставать ни на шаг от доктора Фелла. Казалось бы, совсем нетрудная задача. – На лице Свана появилась кислая улыбка. – Ничего подобного, он и во второй раз улизнул от меня. Сейчас он с людьми из местной обороны. Во всяком случае, перед наступлением темноты он еще был с ними, но вот чем они занимались, не смог бы узнать и сам Шерлок Холмс. А вы что собираетесь делать?

– Ничего. Просто разглядываю старые фотографии. – Алан продолжал перелистывать альбом. Бросив взгляд на один из снимков, он перевернул страницу, но внезапно, охваченный любопытством, вернулся назад. – Постойте! – воскликнул он. – Это лицо я уже где-то видел!

На снимке был изображен красивый блондин с густыми усами и сверкающими глазами. В правом нижнем углу фотографии виднелась выцветшая надпись с завитушками и росчерками: «Желаю счастья!»

– Разумеется, видели, – сказала Кетрин. – Это же Кемпбелл, а они все более или менее похожи друг на друга.

– Нет, тут что-то другое…

Алан вынул снимок из альбома и перевернул его. На обороте тем же почерком было написано: «Роберт Кемпбелл, июль 1905».

– Значит, это и есть наш умница Роберт!

Свана, заглядывавшего Алану через плечо, привлекло совсем иное.

– Боже, вот это красавица! Кто это?

– Тетя Элспет.

– Кто?

– Элспет Кемпбелл.

Сван только присвистнул.

– Та старая ведьма, которая… – Он проглотил конец фразы, непроизвольно пощупал свой новый костюм и нахмурился.

– Ну да. Та самая, что устроила вам купель. Взгляните на этот снимок, где она в шотландском костюме и видны ее ножки. Разрешите обратить внимание на их великолепную форму, хотя по современным понятиям они, пожалуй, излишне мускулисты и крепки.

Кетрин не сумела сдержаться.

– Конечно, до вашей дорогой герцогини Кливлендской ей далеко!

– Послушайте, – решительно перебил Сван. – Я, право же, не из любопытных, но в конце концов хочу всё-таки узнать, кто эта кливлендская девица? Кто этот Чарльз? Кто такой Рассел? И что общего у вас с этой девицей? Знаю, что таких вопросов не задают, но я уже сколько ночей не могу уснуть ломая себе голову!

– Герцогиня Кливлендская, – объяснил Алан, – была любовницей Чарльза.

– Да это я и сам понял. А теперь она связалась с вами?

– Нет. Она не только родом не из Штатов, но еще и умерла лет двести назад.

Сван уставился на него.

– Вы смеетесь надо мной!

– Вовсе нет. У нас был спор об истории и…

– Я говорю, что вы надо мной смеетесь! – отрезал Сван. – Я ведь от вас самих слышал, что эта кливлендская девка существует на самом деле! Я так и написал о вас в «Прожекторе» в первой заметке из серии…

Он внезапно умолк, видно сообразив, что у него с языка сорвалось то, о чем не следовало бы говорить. В напряженной тишине две пары глаз впились в него.

– Так что же, – угрожающим тоном спросила Кетрин, – вы написали о нас в «Прожекторе»?

– Ровным счетом ничего. Честное слово, ничего! Право же, это была только шутка, в ней нет ничего обидного…

– Алан, – тихо сказала Кетрин, – вам не кажется, что самое время снова вытащить шпаги?

Сван непроизвольно начал отступать от них, пока не наткнулся на стену. Он произнес очень серьёзно:

– Вы же женитесь! Доктор Фелл сказал сам, что вы женитесь! Не понимаю, в чём дело? Я не хотел ничего плохого… Я только сказал, что…

– Как жаль, – продолжала Кетрин, внимательно рассматривая потолок, – что Колин не может встать на ноги. Но я слышала, что он исключительно меткий стрелок, а поскольку окна его комнаты выходят на дорогу…

Она сделала многозначительную паузу. В это время распахнулась дверь, и Кристи Мак-Тейвиш объявила:

– Вас приглашает Колин Кемпбелл!

Сван побледнел.

– С кем он хочет говорить?

– Со всеми вами.

– Но ведь ему нельзя принимать посетителей! – воскликнула Кетрин.

– Это уж я не знаю. Он лежит в постели и пьет виски, словно чистую воду.

– Ну, мистер Сван, – сказала Кетрин, беря его за руку, – после того как вы дали нам торжественное обещание, которое сразу же нарушили, да и, похоже, не собирались выполнять, после того как вы ответили коварством на наше гостеприимство; после того как вам преподнесли на блюдечке, наверно, единственный стоящий материал, который вам удалось получить за всю жизнь, – хватит ли у вас смелости пойти и посмотреть в глаза Колину?

– Да поймите же мое положение, мисс Кемпбелл! Колин поймет меня! Колин – парень, что надо! Колин… – Вспомнив о чём-то, он повернулся к горничной. – Скажите, он еще не нагрузился?

– Простите?

– Нагрузился. Надрался, – пояснил Сван. – Я имею в виду – нализался. Под градусом. Под мухой.

Кристи поняла и уверила Свана, что Колин не под мухой. Кристи была убеждена, что мужчину ни в коем случае нельзя считать под мухой, пока он может спуститься на пару пролетов лестницы, не натворив никакой беды, но этого Сван, к счастью, не знал.

– Я ни в чём не смолчу перед ним, – мрачно заявил Сван. – Да и перед вами тоже. Я приехал сюда, и что со мной сделали?

– Ничего, – сказала Кетрин, – по сравнению с тем, что с вами сделают сейчас. Продолжайте, продолжайте.

Это замечание не остановило Свана.

– За мной гонятся по дороге, нанося тяжелые увечья, от которых я мог даже получить заражение крови. Ладно. На следующий день прихожу в новеньком костюме, стоившем мне десять гиней, и эта полоумная выливает на меня ведро воды.

– Алан Кемпбелл, – раздраженно перебила Кетрин, – что здесь такого смешного?

Алан уже не мог удержаться. Откинувшись на спинку стула, он хохотал от всей души.

– Алан Кемпбелл!

– Не могу, – оправдывался Алан, утирая слезы. – Я понял, что теперь-то уж мне непременно придется жениться!

– Написать и об этом? – фыркнул Сван.

– Алан Кемпбелл! Я ничего подобного не имела в виду! Что за выдумки!

– Другого выбора нет – это единственный выход. Я не читал «Прожектора», но могу себе представить, какие там невинные намеки!

Лицо Свана прояснилось.

– Я знал, что вы не будете сердиться! Клянусь, там нет ничего такого, против чего хоть кто-нибудь стал бы возражать! Я ни слова не написал о том, что вы проводите свободное время в борделях, потому что это действительно было бы оскорблением личности…

– Что это значит?! – спросила, сверкая глазами, Кетрин.

– Извините, сорвалось, – поспешил объяснить Сван – Я ни за что на свете не произнес бы такого слова перед вами, мисс Кемпбелл, просто соскочило с языка. И, конечно, тут нет ни слова правды, так что больше и не думайте об этом. Я только хочу сказать, что у меня есть обязанности перед читателями.

– Вы идете? – спросила Кристи, всё еще терпеливо ждавшая у дверей.

Сван поправил галстук.

– Да, идем. Я знаю, что Колин Кемпбелл, лучший человек на свете, поймет мое положение.

– Надеюсь, – вздохнула Кетрин. – Господи, надеюсь, что поймет! Скажи, Кристи, там у него есть немножко виски?

Отвечать на такой вопрос было излишне. Пока они шли по лестнице, а потом через зал в задние комнаты замка, Колин сам дал на него ответ. В Шайра толстые двери, и звук, даже если и проникает сквозь них, не расходится далеко, но на этот раз они начали получать удовольствие уже на последних пролетах лестницы.

Любил я де-е-евицу-краса-авицу,

Невинную, как ли-и-илии цветок,

Со сла-адким го-лосом…

Когда Кристи открыла дверь, пение внезапно оборвалось. Колин Кемпбелл лежал в просторной спальне, обставленной дубовой мебелью. По настроению старого греховодника вряд ли кто-нибудь мог догадаться, что это ложе больного. Ниже бедер Колин был забинтован, одна нога с помощью какого-то устройства удерживалась на весу. Он был так обложен подушками, что голова еле выглядывала. Лицо Колина раскраснелось, из-под лохматых бровей глаза смотрели приветливо. В спальне стоял запах, словно в винокурне.

– Заходите! – воскликнул Колин. – Заходите же, не оставляйте старого боевого коня одного. Мерзкое состояние! Кристи, пойди принеси три стакана и еще одну бутылку. Ну, а все остальные придвигайте стулья поближе! Так, чтобы я мог вас видеть. А то у меня всего-то и дела, что вот это.

Он делил свой досуг между несколько уже поубавившимся содержимым бутылки и легким, двадцатого калибра, охотничьим ружьем, которое пытался почистить и смазать.

18

– Кетти, дорогая, очень рад снова видеть твою рожицу, – продолжал Колин, поднимая ружье и глядя на Кетрин через стол. – Чем ты занималась? Покажи мне что-нибудь, чтобы я мог пострелять в цель!

Сван перевел на него взгляд, круто повернулся и бросился к двери, но Кетрин мгновенно повернула ключ и прислонилась к двери спиной.

– С удовольствием, дядя Колин, – сладким голосом ответила она.

– Отлично, Кетти. А ты как поживаешь, Алан? Видел, что они со мной сделали? Запеленали, словно мумию. Хоть бы кресло дали, чтобы я мог немного передвигаться!

Он задумался, потом смущенно кашлянул и поставил ружье рядом с кроватью.

– Я счастлив, – сказал он неожиданно. – Может, это и неуместно, но я счастлив. Вы уже слышали, что, собственно, со мной произошло? Сухой лед. Так же, как и с Энгусом. Значит, все-таки это было убийство. Жаль всё же беднягу Форбса… Никогда я не питал к нему зла. Постойте, а где Фелл? Почему он не здесь? Что с Феллом?

Вне себя от отчаяния, Кетрин ответила:

– Ушел с людьми из местной обороны. Дядя Колин, пожалуйста, выслушайте меня. Я хочу кое-что рассказать вам. Этот мерзкий репортер, после того как обещал, что…

– Как это ему пришло в голову вступить в местную оборону, в его-то возрасте и при его весе? Глупо, более того – просто опасно для жизни.

– Ну, пожалуйста, дядя Колин, выслушайте меня!

– Конечно, дорогая, конечно. Вступил в местную оборону! В жизни не слыхал подобной глупости!

– Этот репортер…

– Недавно он заходил сюда, но ни словом не обмолвился. Всё расспрашивал о бедняге Роберте да еще о том, о чём, помнишь, мы беседовали в башне тогда, в понедельник. Вообще, чего ради он мог вступить в шотландскую местную оборону? Вы шутите?

Лицо Кетрин выражало такое огорчение, что даже Колин обратил внимание.

– Что случилось Кетти?

– Ничегошеньки. Просто я уже несколько минут прошу послушать меня! Вы помните, что мистер Сван обещал не проронить ни слова о наших делах, если получит нужный ему материал?

Колин сдвинул брови.

– Раны Христовы! Неужели он написал в своем грязном листке, как мы тыкали ему шпагами в то место, на котором сидят?

– Нет, Бога ради, нет! – вмешался Сван. – Об этом я и словом не помянул. Вот газета, можете убедиться.

– Тогда в чём же дело, Кетти?

– Он написал всякие гадости об Алане и обо мне. Что-то вроде того, что Алан находится со мной в интимных отношениях…

Колин взглянул на нее и взорвался смехом, даже слезы потекли у него из глаз.

– А что, разве нет?

– Нет! Всё это ужасное недоразумение. Мы вынуждены были провести в поезде ночь в одном купе…

– Но здесь-то в понедельник такой нужды не было, – заметил Колин.

– Провели здесь ночь в одной комнате? – обрадовался Сван.

– Ну, конечно, – прогремел Колин. – Будь мужчиной, Кетти! То есть, будь женщиной! Признайся! Не робей и защищай свои убеждения. Здесь все тебе сочувствуют!

– Знаете, мисс Кемпбелл, – оправдывающимся тоном сказал Сван, – в моем репортаже должна была присутствовать девушка, и это был единственный способ ввести ее. Вы меня поймете. И ваш друг поймет. А раз уж вы так или иначе женитесь, значит, всё в порядке!

Кетрин переводила взгляд с одного на другого. На ее раскрасневшемся лице появилось выражение безнадежности, на глазах выступили слезы, она опустилась на стул и закрыла лицо руками.

– Успокойтесь! – сказал Алан. – Я только что убеждал ее, Колин, что мы можем распроститься с хорошей репутацией, если только она не согласится стать моей женой. Я просил ее руки…

– Не просил!

– Ну так сейчас прошу, перед свидетелями. Мисс Кемпбелл! Окажете ли вы мне честь стать моей женой?

Кетрин подняла сердитое заплаканное лицо.

– Ну конечно, болван! – накинулась она на Алана. – Но почему ты не мог по-человечески попросить моей руки, когда я сто раз давала тебе для этого повод?

Колин широко открыл глаза.

– Вы хотите сказать, – с восторгом воскликнул он, – что будет помолвка?

– А написать об этом можно?

– На оба вопроса я отвечаю – да, – ответил Алан.

– Кетти, дорогая! Дорогой Алан! Черт побери! – закричал Колин, потирая руки. – Тут нужен такой праздник, какого эти стены не видели с тех пор, как однажды ночью, еще в тысяча девятисотом, пала добродетель Элспет. Где же Кристи с бутылкой? Раны Христовы! Есть ли еще в этом доме волынка? Давно я не брался за нее.

– Так вы на меня не сердитесь? – с беспокойством спросил Сван.

– На вас? Клянусь Богом, ничуть! Чего ради? Идите сюда, старина, и садитесь!

– Тогда к чему вам эта игрушка?

– Игрушка? Это, по-вашему, игрушка? – Колин схватил свое ружье. – А вы знаете, что оно требует гораздо большего мастерства, чем двенадцатый калибр? Не верите? Показать?

– Нет, нет! Конечно, верю, раз вы так говорите!

– Вот и хорошо. Давайте выпьем по одной. Но у нас здесь нет стаканов. Где Кристи? Где Элспет? Она тоже должна быть здесь! Элспет!

Кетрин пришлось открыть дверь. Сван облегченно вздохнул и сел, вытянув ноги, как у себя дома, но при появлении Элспет снова встревоженно вскочил. Она решительно скрестила с ним взгляд, и Сван поспешно отошел в сторону. Элспет обвела присутствующих непроницаемым взором. Веки ее были красными и припухшими, губы плотно сжаты. Алан напрасно пытался найти какое-нибудь сходство между ней и прекрасной девушкой со старой фотографии.

– Слушай, старина, – сказал Колин. – Есть новость. Великолепная новость! Эта парочка женится!

Элспет не ответила. Ее испытующий взгляд остановился на Алане, потом надолго задержался на Кетрин. Она подошла к Кетрин и быстро поцеловала ее. Две слезинки – неслыханное дело! – скатились из глаз Элспет.

– Эй! – заерзал Колин. – Если немедленно не прекратишь, я тебя стукну чем-нибудь. Не можешь сказать «поздравляю» или еще что-нибудь в этом роде? Да, вспомнил: в доме есть волынка?

– Здесь не будет никаких безбожных развлечений, Колин Кемпбелл, – отрезала Элспет, выдавливая из себя слова, словно с трудом справляясь со слезами.

Алану внезапно стало не по себе.

– Благословляю вас, – сказала Элспет, глядя сначала на Кетрин, а потом на Алана. – Если благословение беззубой старухи что-нибудь для вас значит.

– Ладно, – недовольно проворчал Колин, – хоть виски-то мы можем выпить? Надеюсь, и ты выпьешь за наше здоровье?

– Да. Сегодня это будет мне на пользу. – Она вздрогнула. – Кто-то прошел по моей могиле.

– В жизни не видывал, чтобы так портили праздник, – рассердился Колин, но, когда появилась Кристи со стаканами и бутылкой, его настроение улучшилось.

– Еще один стакан, девочка. Подожди-ка, пожалуй, лучше будет, если ты сразу же прихватишь и третью бутылку, верно?

– Минуточку! – вмешался Алан. Он с некоторым опасением посмотрел на охотничье ружье. – Вы ведь не собираетесь устраивать кутеж?

– Кутеж? Ерунда! – сказал Колин, налив себе в стакан и выпив залпом, видимо, для того, чтобы хватило сил налить и всем остальным. – Кто говорит о кутеже? Выпьем за здоровье жениха и невесты, вот и всё. Кто-нибудь возражает против этого?

– Я нет, – улыбнулась Кетрин.

– И я тоже, – вставил Сван. – Отлично себя чувствую! – добавил он. – Всех прощаю. И вас, мадам, – сказал он нерешительно, глядя в сторону – хоть вы и испортили мне костюм, стоивший как-никак десять гиней.

– Послушай, Элспет, – начал уговаривать Колин. – Мне тоже очень жаль Энгуса, но что случилось, то случилось, и надо жить дальше. Я не стыжусь признаться, что меня его смерть выручила из трудного положения. Знаешь, что я сделаю? Прежде всего перестану быть докторишкой в Манчестере, куплю яхту и отправлюсь по южным морям. А ты, Элспет, сможешь поехать в Лондон и поглядеть, что это за штука – свинг. Ты теперь обеспечена, старина.

Элспет побелела, как мел.

– Да, – хрипло сказала она. – А ты знаешь, почему мы обеспечены?

– Осторожно! – воскликнул Алан.

Несмотря на всеобщее веселье, он знал, что сейчас произойдет, знала это и Кетрин. Они оба подошли к Элспет, но она не обратила на них ни малейшего внимания.

– Я не хочу, чтобы на моей совести лежала ложь. Известно вам, почему мы теперь обеспечены?

Она повернулась к Свану и, в первый раз за вечер обращаясь прямо к нему, спокойно сказала:

– Потому что Энгус Кемпбелл ради этого покончил с собой! – Вслед за этим Элспет выложила всю историю.

– Право же, очень любопытно, мадам, – отозвался Сван, уже выпивший свое виски и как раз протягивающий стакан за следующей порцией. Внимание Элспет ему явно польстило. – Значит, вы уже на меня не сердитесь?

Элспет удивленно посмотрела на него.

– С чего мне на вас сердиться? Что за напасть! Вы что, не слышали мой рассказ?

– Ну конечно, слышал, – ответил Сван, пытаясь успокоить ее. – И разумеется, я понимаю, что всё это очень вас расстроило, но…

– Вы мне не верите?

Сван, откинув голову, засмеялся.

– Я не хотел бы спорить с вами, но если вы спросите у полиции или у доктора Фелла, или у любого из нас, то поймете, что кто-то подшутил над вами либо вы сами ввели себя в заблуждение. Неужели никто не сообщил вам, что Алек Форбс покончил самоубийством, оставив письмо, в котором признается, что убил мистера Кемпбелла?

У Элспет перехватило дыхание. Она повернулась и посмотрела на Колина.

– Это правда, Элспет, – подтвердил он. – Ты не знала? Где же ты была весь день?

Элспет тяжело подошла к креслу и села. Из-под маски, которую она все эти дни носила, выглянуло что-то человеческое.

– Вы меня не обманываете? – спросила она с тревогой. – Поклянитесь всеми святыми!

Потом она начала смеяться, медленно раскачиваясь в кресле-качалке, ее лицо порозовело и засияло. Она зашептала молитву. Энгус умер не в смертном грехе самоубийства. Он не попадет в ад – и Элспет раскачивалась и смеялась от счастья.

– Ты знаешь, – сказал Колин, сияя, – ни я, ни Фелл не верили ни на одну минуту в самоубийство, но всё же лучше, что всё разрешилось так просто. Мне и в голову не приходило, что ты можешь ничего еще не знать, а то я из кровати вылез бы, чтобы рассказать тебе. А теперь будь другом. Я знаю, что официально у нас еще траур, но, учитывая обстоятельства, может быть, ты принесешь мне волынку?

Элспет молча встала и вышла из комнаты.

– Клянусь Юпитером! – изумился Колин. – Она пошла за волынкой!.. Что с тобой, Кетти?

Кетрин смотрела на дверь странно блестящими глазами. Она прикусила губу и перевела взгляд на Алана.

– Не знаю, – ответила она, – я так счастлива. – Она вновь посмотрела на Алана. – Чувствую себя так странно, всё так перепуталось!

– Стиль у тебя ужасный, – сказал Алан, – но чувства твои понять можно. Элспет сейчас верит в это, и надо поддержать ее веру. Тем более, разумеется, что все правда.

– Конечно, – поспешно согласилась Кетрин. – Дядя Колин, вы мне окажете любезность?

– Всё, что угодно, дорогая!

Кетрин протянула ему стакан.

– Можно мне чуточку чистого виски?

– Вот это молодец, Кетти! – вскричал Колин. – Пожалуйста… Хватит?

– Еще немножко, пожалуйста.

– Еще немножко?

– Да.

– Просто чудо, – пробормотал Сван, у которого первый ошеломляющий эффект «Рока Кемпбеллов» уже прошел, и теперь он только заговорил быстрее обычного и был весь как будто наэлектризован, – вы, профессора, отлично понимаете друг друга. Может, споем что-нибудь?

Колин схватил свое ружье и начал размахивать им, словно дирижируя оркестром. От его баса задрожали окна.

Любил я девицу-краса-авицу…

Сван кашлянул, нашел нужный тон и, осторожно помахивая стаканом, включился в пение:

Невинную, как ли-и-лии цвето-о-ок!

«Всё идет как нельзя лучше, – думал Алан, – а завтра будь что будет». Радостное чувство любви к Кетрин сливалось с ощущением подъема от выпитого. Он улыбнулся Кетрин, Кетрин улыбнулась ему в ответ, и они запели:

Со сла-адким го-олосом…

У Алана был сильный баритон, а у Кетрин красивое сопрано. Комната наполнилась звуками квартета. Тете Элспет, вошедшей в комнату с большой волынкой, могло показаться, что вернулись старые добрые дни.

– Ай-я-яй! – сказала она с укоризной. – Ай-я-яй!