Текст книги "Дело о непрерывных самоубийствах"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

11

Колин широко раскрыл глаза.

– Тот тип из «Прожектора»?

– Тот самый, сэр.

– Скажите, что я к нему выйду, – сказал Колин, расстегнул воротник и глубоко вздохнул.

– Нет! – вмешался Алан. – В вашем состоянии вы, пожалуй, готовы вырвать ему сердце, а потом съесть. Лучше я поговорю с ним.

– Да, пожалуйста! – воскликнула Кетрин, бросая на Колина умоляющий взгляд. – Если он осмелился вернуться сюда, значит, Наверно, еще не написал о нас в газету никаких гадостей! Сейчас удобный случай извиниться перед ним, и все будет в порядке! Пожалуйста, прошу вас, пусть с ним поговорит Алан!

– Ладно, – согласился Колин. – Ты хотя бы не тыкал его шпагой в задницу. Может, тебе удастся его утихомирить.

Алан поспешил выйти. У входа, переминаясь с ноги на ногу, стоял Сван. Алан осторожно закрыл за собой дверь.

– Послушайте, – начал он, – я искренне сожалею о том, что произошло вчера вечером. Представить себе не могу, что нам стукнуло в голову. Мы, конечно, немного выпили…

– Это вы мне говорите? – спросил Сван беззлобно. Он посмотрел на Алана с любопытством. – Когда-то и я занимался спортом, но даже в молодости мне не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь мчался так, как этот толстый старый пьяница. Что вы, черт возьми, пили? Нитроглицерин?

– Нечто в этом роде.

Лицо Свана посуровело.

– Вы понимаете, что я могу подать на вас в суд за нанесение серьезных телесных повреждений?

– Да, но…

– Скажите спасибо, доктор Кемпбелл, что я человек незлопамятный. Я уж не говорю обо всем прочем. Вообще, что вы за профессор? Шатаетесь с профессоршей из другого университета, ходите в публичные дома…

– Постойте! Черт меня побери…

– Не спорьте, – сказал Сван. – Я слышал об этом от мисс Элспет Кемпбелл в присутствии свидетелей! Вдобавок вы напиваетесь и с обнаженным оружием гоняетесь на улице за порядочными людьми! Скажите, док, в Хайгетском университете это принято или вы ведете себя так только на каникулах?

– Клянусь, что все это недоразумение! Я как раз хочу поговорить с вами об этом. Мне все равно, что будут говорить обо мне, но обещайте, что ни словом не упомянете о мисс Кемпбелл.

– Не знаю, – сказал Сван и покачал головой. – Я должен помнить об интересах газеты.

– Ерунда!

– Но вот что я скажу, – проговорил внезапно Сван, будто это только что пришло ему в голову. – Чтобы убедиться с кем имею дело, я заключу с вами договор.

– Договор?

Сван понизил голос.

– Этот тип там внутри, такой толстяк, – это доктор Гидеон Фелл, верно?

– Да.

– Я узнал об этом уже после того, как он удрал от меня. Когда я потом позвонил в газету, всех в жар бросило. Оказывается, там, где появляется он, можно получить такой матерьяльчик, что пальчики оближешь, и мне велели оставаться здесь. Слушайте, док. Я должен получить этот материал! Я здорово потратился – нанял другую машину, а она прямо-таки жрет бензин, если я останусь в стороне, издательство не вернет мне деньги, мало того, я могу и с работы вылететь.

– Стало быть?

– Стало быть, помогите мне. Снабжайте меня информацией, только и всего. Обо всем, что бы ни произошло…

Сван умолк с несколько испуганным видом – в дверях показался Колин. Однако тот был настроен дружелюбно и даже улыбался.

– Значит, сообщайте мне обо всем, что бы ни случилось, – повторил Сван, – а я, хотя моя жизнь и была в опасности, постараюсь забыть о вашей выходке!

Лицо Колина прояснилось.

– Чертовски порядочно с вашей стороны, молодой человек! Чертовски порядочно! Я был виноват и прошу у вас прощения.

Алан тоже кивнул.

– По-моему, это вполне разумный выход. Придерживайтесь нашего договора, мистер Сван, и вы не пожалеете. Если материал будет, вы его получите.

Сван наморщил лоб.

– Короче говоря, мы договорились?

– Да, – сказал Колин.

– Вот и хорошо, – успокоился Сван. В это время над их головами со скрипом открылось окно. Нацеленное с математической точностью, большое ведро воды плотным сверкающим потоком обрушилось на голову Свана, на мгновение буквально исчезнувшего в нем.

В окне показалось ехидное лицо тети Элспет.

– Вы не поняли намека? – спросила она. – Я же говорила вам, чтобы вы убирались! Я дважды не повторяю!

Сван ничего не ответил. Он неподвижно глядел прямо перед собой. Его новый костюм медленно темнел, Пропитываясь водой. Шляпа напоминала кусок мокрой промокашки, из-под отвисших полей глаза Свана смотрели так, будто еще чуть-чуть и он лишится рассудка.

– Дружище! – воскликнул Колин. – Это же старая ведьма! Я ей шею сверну, видит Бог, сверну! Вы хоть не ранены?

Колин сбежал к нему вниз по ступенькам. Сван сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее пятился от него.

– Постойте, дружище, постойте. Вам надо переодеться в сухое!

Сван продолжал пятиться.

– Зайдите в дом, дружище. Идемте…

К Свану вернулся голос.

– Чтобы я вошел в дом? – взвизгнул он, все еще пятясь. – Чтобы у меня украли одежду, а потом снова выгнали? Вот уж нет. Не приближайтесь ко мне!

– Осторожно! – крикнул Колин. – Еще шаг – и вы окажетесь в озере. Осторожно!

Каким-то чудом Свану удалось остановиться на самом краю причала.

– Вы думаете, я хоть ногой ступлю в этот сумасшедший дом? – неистовствовал Сван. – Банда ненормальных преступников, я о вас все напишу! И тогда…

– Вы лее не можете уйти в таком виде! Замерзнете насмерть! Идемте! По крайней мере, вы будете на месте происшествия, верно? – пытался уговорить его Колин. – В самом центре событий. Рядом с доктором Феллом!

Эти слова несколько отрезвили Свана, и он заколебался. С его костюма все еще ручьями стекала вода. Дрожащей рукой он протер глаза и почти умоляюще посмотрел на Колина.

– Я могу на это рассчитывать?

– Клянусь! Только предоставьте мне эту старую ведьму! Идемте.

По лицу Свана видно было, что его раздирают противоречивые чувства, но в конце концов он дал Колину ухватить себя за рукав и потащить к двери. Проходя под окном, незадачливый репортер быстро втянул голову в плечи, словно ожидая, что сейчас на него хлынет кипящий свинец.

Неприятная сцена продолжалась и внутри. Адвокат и страховой агент быстро исчезли, а Колин буквально уволок своего подопечного на второй этаж, чтобы переодеться. Алан пошел в гостиную, где уже были доктор Фелл и Кетрин.

– Я не сомневаюсь, сэр, – вежливо сказал доктор Фелл, – что вы знаете, что делаете. Но не считаете ли вы, что неразумно так настраивать прессу против себя? Что вы сотворили с этим несчастным? Окунули в бочку?

– Ничего мы с ним не делали. Это работа Элспет, она вылила ему из окна на голову ведро воды.

– И теперь он?.. – вскрикнула Кетрин.

– Он обещал, что, если мы будем регулярно информировать его о происходящем, не скажет ни слова. Имеется в виду то, что происходит в этом доме: было ли тут самоубийство или убийство, и каково мнение доктора Фелла. – Алан на мгновение умолк. – А кстати, каково ваше мнение?

Доктор Фелл покачал головой.

– Не будем упрощать факты, – проворчал он. – Не верю я в их простоту – где-то здесь подстерегает ловушка. Хотел бы я знать, почему мисс Элспет Кемпбелл решила изменить свои показания, почему сейчас она клянется, что собачий ящик был под кроватью перед тем, как заперли комнату.

– Вы полагаете, что правдива вторая версия?

– Нет, ни в коем случае! – ответил Фелл, постукивая по полу своей тростью. – По-моему, правдива первая, но от этого загадка запертой комнаты становится только запутанней. Разве что…

– Разве что?

Доктор Фелл не удостоил реплику Алана даже взглядом.

– Похоже, что бесполезно снова и снова повторять все двадцать шесть пунктов. Повторяю, чересчур уж это просто. Человек закрывает свою комнату на ключ и засов, ложится спать, а среди ночи встает, даже не надев (обратите на это внимание) шлепанцы, выскакивает в окно и погибает. Кроме того, – продолжал он, – не нравится мне, что Колин любой ценой решил провести ночь в башне.

– Вы считаете, что там и сейчас есть какая-то опасность? – спросила Кетрин.

– Дети мои! Разумеется! – ответил Фелл. – Опасность всегда существует, когда какая-то неведомая сила убивает человека. Разгадай загадку, и ты будешь безопасности, но пока ты ее не разгадал…

Он задумался.

– Что могло находиться в собачьем ящике? Что это было, не оставившее после себя никаких следов? И зачем на концах ящика отверстия? Скорее всего, чтобы через проволочную сетку к кому-то проникал воздух. Но к кому?

В голове Алана мелькали, сменяя одна другую, какие-то нелепые картины.

– Вы не думаете, что ящик мог служить только для отвода глаз?

– Вполне возможно. Но, если ящик ничего не значит, все дело рассыпается и мы не можем отправляться по домам. Он должен что-то значить.

– Какое-нибудь животное? – вмешалась Кетрин.

– Которое выползло из ящика, заперев за собой замок? – спросил Фелл.

– Это, быть может, не такой уж трудный вопрос, – заметил Алан, – если животное было достаточно тонким, чтобы пролезть сквозь сетку. Хотя постойте! Невозможно! Сетка настолько плотная, что самая тонкая змея не проскользнула бы сквозь нее.

– Затем, – продолжал Фелл, – есть еще это одетое в национальный костюм привидение с половиной лица.

– Уж не верите ли вы в сказку?

– Я верю, что Джок Флеминг действительно видел то, что рассказал. В конце концов, подобный трюк при лунном свете и на расстоянии тридцати футов от зрителя – не такая уж сложная штука. Старая шапка, клетчатый плед, немного краски…

– Но зачем?

– Вот именно, – кивнул Фелл. – Суть дела не в том, была ли эта сцена сверхъестественной или нет, а в том, зачем она вообще затеяна. Вот в чём вопрос. Кое-что в этом деле, однако, прояснилось, например, вы уже догадались, кто украл дневник?

– Конечно, – вмешалась Кетрин. – Разумеется, Элспет.

Алан удивленно уставился на Кетрин.

– Великолепно! – пришел в восторг доктор Фелл. – Навык делать умозаключения, приобретенный при научных исследованиях, может пригодиться и в работе детектива. Вы угадали! Это была Элспет.

– Но почему? – полюбопытствовал Алан.

Кетрин, нахмурившись, постаралась придать своему лицу самое серьезное выражение, словно они вернулись к своему давнему спору.

– Дорогой доктор Кемпбелл! – сказала она уничтожающим тоном. – Поразмыслите же, наконец, о том, что нам известно. Элспет много-много лет была для Энгуса Кемпбелла в определенном смысле больше чем обычная домоправительница. Верно?

– Ну и что?

– Сейчас же она уже до чертиков почтенная матрона и представить себе не может, чтобы кто-то поведал всему свету о ее истинных чувствах. Верно?

Алан сдержал искушение вставить: «Точь-в-точь, как ты».

– Да.

– Энгус Кемпбелл был человеком откровенным и вел дневник, в котором отмечал самые интимные… Вы же понимаете!

– Ну?

– За три дня до смерти Энгус купил новый страховой полис, чтобы обеспечить свою старую возлюбленную на случай, если умрет. Можно быть почти уверенным, что, делая запись о покупке полиса, он упомянул и о том, почему его приобрел.

Она на мгновение умолкла.

– Таким образом, естественно, что Элспет украла дневник, опасаясь огласки. Вы не забыли, Алан, что произошло вечером? Как она повела себя, стоило вам с Колином заговорить о дневнике? Элспет сначала заявила, что все это чушь, а потом отвлекла ваше внимание своим ужасным виски. На господ мужчин это, разумеется, подействовало.

Вот и все.

Алан присвистнул.

– Клянусь небом, так оно и было!

– Очень благодарна, господин профессор. Если бы вы еще иногда помогали делу, – заметила Кетрин, морща свой носик, – замечая кое-что другое и делая выводы, побуждающие остальных к воздержанности…

На этот раз Алан не принял вызова. Он не прочь был сделать пару замечаний относительно герцогини Кливлендской и не слишком глубоких умозаключений некоторых исследователей, но в конце концов решил оставить в покое несчастную придворную даму.

– Значит, дневник не имеет никакого отношения к делу?

– Хотел бы я быть уверенным… – сказал доктор Фелл.

– Ясно, – задумчиво произнесла Кетрин, – что тетя Элспет что-то знает, скорее всего, именно из дневника. Иначе какой смысл имело писать в «Прожектор»? А раз она им написала, то, по всей вероятности, в дневнике нет ничего, компрометирующего ее. Но тогда к чему молчать? Если из какой-то записи в дневнике можно сделать вывод, что Энгус убит, почему не сообщить об этом?

– Разве что, – сказал Алан, – разве что в дневнике написано, что Энгус собирался покончить самоубийством.

– Алан, Алан! Не говоря уже о других страховках, Энгус купил новый полис, выплатил проценты, а потом написал, что хочет покончить с собой? Это же просто… противоестественно!

С этим Алан был вынужден нехотя согласиться.

– Тридцать пять тысяч фунтов поставлены на карту, – вздохнула Кетрин, – а Элспет не хочет раскрыть правду. Почему никто не поговорит с ней? Почему бы не сделать это вам, доктор Фелл? Похоже, что все остальные просто боятся ее.

– С удовольствием, – радостно улыбнулся Фелл и тяжело повернулся на кушетке. Надев очки, он увидел Элспет Кемпбелл, стоявшую в дверях. На ее лице было смешанное выражение гнева, боли, неуверенности и страха перед судьбой, но уже через мгновение они уступили место твердой, как скала, непреклонной решимости.

Доктор Фелл не дрогнул.

– Ну, – спросил он как бы между прочим, – значит, все-таки это вы взяли дневник?

12

Сумерки над озером совсем сгустились, когда они спустились в серый, призрачный мир мертвого леса и свернули к северу, на дорогу, ведущую в Шайра.

Алан чувствовал приятную усталость от вечера, проведенного на свежем воздухе. Лицо Кетрин раскраснелось, голубые глаза блестели. Она ни разу не надела свои очки, чтобы вступить в спор, даже когда Алан вогнал ее в краску, уличив в незнании истории убийства Рыжей Лисицы – Колина Кемпбелла в 1752 году. Неизвестно, кто был убийцей на самом деле, но перед судом в Инверари предстал Джеймс Стюарт.

– Беда в том, – объяснил Алан, медленно спускаясь с холма, – что Стивенсон настолько основательно ощипал наши лавры, что мы склонны забывать, кем в действительности был этот «герой», знаменитый Алан Брек. Хотя бы раз кому-то следовало для разнообразия стать на сторону Кемпбеллов. Самый невероятный вариант этой истории я видел в фильме «Похищенный». Алан Брек, Девид Бальфур и какая-то совершенно лишняя там девица спасаются от красных мундиров. Переодевшись, они едут на телеге по дороге, забитой солдатами, и распевают «Лох Ломонд», а Алан Брек шепчет на ухо Бальфуру: «Теперь уж они нас не заподозрят». Мне хотелось встать и крикнуть им в экран: «Еще как заподозрят, если вы, несмотря ни на что, будете петь якобинскую песню!» Это всё равно, как если бы переодетый английский агент разгуливал по Унтерден Линден с группой гестаповцев, напевая «Правь, Британия».

Кетрин ухватилась за самую «существенную» деталь.

– Значит, девушка была там совершенно лишней, так?

– Я только хотел сказать, что в книге никакой девушки не было и что они испортили всю историю. А вы и на пять минут не можете забыть о священной войне против мужчин?

– Это вы всюду ее впутываете.

– Я?

– Да, вы! Не могу понять – ведь вы можете быть так милы, если захотите. – Она отбросила с дороги опавший лист и внезапно тихо засмеялась. – Я вспоминаю вчерашний вечер.

– И не напоминайте!

– Но это действительно был чудесный вечер. Вы же забыли, что сказали мне?

Алан надеялся, что всё уже предано забвению, но казалось, что нет.

– Что же я сказал?

– Ничего. Мы снова опоздаем к чаю, и тетя Элспет пять будет сердиться, как вчера.

– Тетя Элспет, – сухо заметил Алан, – сегодня не выйдет к чаю, и вам это отлично известно: у нее истерика, и она заперлась в своей комнате.

Кетрин вздохнула.

– Знаете, я и сама не знаю – люблю я эту женщину или готова убить ее? Доктор Фелл спросил Элспет, что случилось с дневником, а она пришла в ярость и начала кричать, что это ее дом, что она не потерпит, чтобы ей угрожали, и что собачий ящик на самом деле был под кроватью… По-моему, она просто хотела поставить на своем. Элспет, кажется, вообразила себя будущей главой семьи. Она ведь вышла из себя и тогда, когда Колин настоял, чтобы этот несчастный Сван остался в доме.

– Не увиливайте от ответа, мисс Кетрин. Что это я сказал вам вчера?

«Она нарочно строит из себя ведьмочку», – подумал Алан, но не мог сдержать своего любопытства. Они уже вышли на дорогу в каких-нибудь десяти шагах от Шайра. Кетрин ехидно посмотрела на Алана.

– Я не помню, – с невинным видом сказала она, – право же, не могу припомнить! Но я могу сказать, что бы ответила, если, конечно, стала бы отвечать.

– Ну?

– О, что-нибудь вроде: «Так почему бы вам этого не сделать?»

Кетрин резко повернулась и убежала.

Алан догнал ее только в зале, на продолжение беседы времени уже не было: из столовой доносился звук голосов, напоминавший, что они опаздывают. В приоткрытую дверь они увидели Колина.

Яркая лампа горела над уютным столом, за которым после плотного обеда отдыхали Колин, доктор Фелл и Чарльз Сван. Тарелки были отодвинуты, и посреди стола возвышалась бутылка с чудесной коричневой жидкостью. Перед Феллом и Сваном стояли пустые стаканы, а на их лицах было такое выражение, будто они только что испытали огромное наслаждение. Колин подмигнул вошедшим.

– Заходите! – воскликнул он. – Садитесь, ешьте, пока все еще не остыло. А я только что дал нашим друзьям попробовать «Рок Кемпбеллов».

Торжественное выражение лица Свана исказилось от мелкой икоты. Одет он был довольно оригинально: в широкую с куцыми рукавами рубашку Колина и шотландскую юбку в цветах Кемпбеллов – широкие зеленые и синие клетки с тонкими желтыми и белыми полосками, ничего более подходящего в доме не нашлось.

– Черт возьми! – пробормотал Сван, мечтательно глядя на пустой стакан.

– Замечание, – сказал доктор Фелл, потирая покрасневший лоб, – не лишенное оснований.

– Выпьем?

– Ну… – сказал Сван.

– Еще по одной? А ты, Алан? Ты, Кетти?

– Нет, – решительно сказал Алан. – Я бы хотел сначала поесть. После закуски можно и выпить, только совсем немного и не сейчас.

Колин потер руки.

– Ну конечно, ты не прочь! Каждый хочет повторить эту штуку. А как тебе нравится костюм нашего друга? Мило, правда? Я его отыскал в шкафу в нашей самой лучшей спальне. Древний наряд клана Мак-Пуфферов.

Сван нахмурился.

– Вы шутите?

– Честное слово, – поклялся Колин, поднимая руку к небу, – я так же верю в то, что это наряд Мак-Пуфферов, как и в свое вечное спасение!

Это вновь вернуло Свану отличное настроение.

– Чудно, – сказал он, поглядывая на юбку. – В старину люди так и разгуливали без штанов. Черт возьми! Подумать только, что я, Чарли Сван из Торонто, сижу в настоящем шотландском тартане, в настоящем шотландском замке и пью «горную росу», как истинный шотландец. Надо будет написать об этом отцу. Очень обязан вам за разрешение остаться здесь на ночь.

– Вот еще! Ведь ваш костюм не высохнет до утра. Еще одну?

– Спасибо. Не возражаю.

– А вы, Фелл?

– Гм, – сказал доктор Фелл, – от такого предложения, или в данном случае, скорее, вызова, я редко уклоняюсь. Спасибо. Но…

– Но что?

– Мне пришло в голову, – продолжал Фелл, с видимым трудом закидывая ногу на ногу, – не лучше ли вместо nunc bibendum est[3]3
  Давайте выпьем (лат)


[Закрыть] последовать благоразумному sat prata biberum[4]4
  Выпито достаточно (лат)


[Закрыть]. Проще говоря, не думаете ли вы устроить новый кутеж? И не отказались ли от мысли спать сегодня в башне?

Колин удивленно посмотрел на него. Предчувствие беды ветерком пронеслось по старинному залу.

– А почему бы мне от нее отказываться?

– Просто потому, что я не понимаю, зачем вам это нужно, – искренне ответил Фелл, – и очень хотел бы, чтобы вы все-таки не спали там.

– Ерунда! Я полдня чинил в башне замок и засов, да и барахло свое уже перенес. Уж не думаете ли вы, что я покончу с собой?

– Ну а если? – ответил вопросом на вопрос Фелл.

Гнетущее предчувствие беды стало сильнее, теперь оно передалось и Свану. У Колина готово было вырваться громкое возражение, но доктор Фелл остановил его.

– Одну минутку. Предположим лишь это или, чтобы быть точнее, представим, что завтра утром вас найдут при точно таких же обстоятельствах, как и Энгуса, мертвым у подножия башни. Э-э… вы не возражаете, мисс Кемпбелл, если я закурю, пока вы обедаете?

– Ну что вы, пожалуйста, – ответила Кетрин.

Доктор Фелл вытащил огромную, с изогнутым черенком трубку, набил ее табаком из пухлого кисета и закурил. Затем откинулся на спинку стула и приготовился к спору.

– Вы верите, – спросил он у Колина, – что ваш брат стал жертвой убийства, не так ли?

– Разумеется! И надеюсь, что так оно и было! Ведь если это убийство и я сумею его доказать, мне достанутся по наследству семнадцать с половиной тысяч.

– Так. Но если Энгус был убит, та же сила, которая уничтожила его, может погубить и вас. Вы об этом подумали?

– Хотел бы я увидеть ту силу, которая сумеет меня убить! Раны Христовы, хотел бы! – выкрикнул Колин.

Однако замечание Фелла произвело должный эффект – голос Колина звучал уже не так уверенно.

– Если с вами что-нибудь случится, – продолжал Фелл, – что произойдет с вашей долей наследства? Перейдет к мисс Элспет Кемпбелл?

– Отнюдь. Она останется в семье, ее получит Роберт или его наследники, если Роберта уже нет в живых.

– Роберт?

– Третий брат. Он впутался в какую-то историю и эмигрировал много лет назад. Мы не знаем, где он, хотя Энгус не раз пытался разыскать Роберта. Известно только, что он был женат и имел детей. Из нас троих он единственный женился. Сейчас ему шестьдесят четыре – он на год моложе меня.

Доктор Фелл, глядя на лампу, задумчиво сосал трубку.

– Если мы считаем, что это было убийство, надо искать его причины, хотя найти мотивы, по крайней мере материальные, здесь очень нелегко. Предположим, что Энгус убит из-за страховки. Вами. (Ладно, ладно, не бросайтесь на меня!) Или Элспет. Может быть, Робертом или его наследниками. Ну, так при данных обстоятельствах ни один преступник, если только он в здравом уме, не станет маскировать убийство под самоубийство, убийство, ведь этим он сам себя лишает денег. Вернемся к личным мотивам. Алек Форбс. Полагаю, он способен был убить Энгуса, верно?

– Еще как!

– Гм. К вам он не питал зла?

Колин гордо выпрямился.

– Алек Форбс, – ответил он, – ненавидел меня почти так же, как Энгуса. Однажды я высмеял его прожекты, а этого такие полоумные, как он, не переносят. Больше между нами ничего не было.

– Вы согласны, что то, что убило Энгуса, может убить и вас?

Колин вобрал голову в плечи и потянулся за бутылкой. Он налил доктору Феллу, Свану, Алану и себе, и налил помногу.

– Если вы хотите отговорить меня спать в башне…

– Очень хочу.

– Тогда бросьте это. Я всё равно буду спать там, – Колин обвел сидящих за столом сверкающими глазами. – Что с вами? Какая вас муха укусила сегодня? Вчера тут было много веселей. Выпьем! Я самоубийством не покончу, можете не сомневаться. Выпьем же, и хватит об этом вздоре!

Когда чуть позже десяти они расстались, чтобы отправиться на покой, никто из них не был вполне трезв.

Степень опьянения была разной: от Свана, пившего без меры и теперь едва державшегося на ногах, до доктора Фелла, по которому ничего не было заметно. Колин, несомненно, был пьян, хотя шел твердыми шагами, выдавали его только налитые кровью глаза. Однако до бесшабашного, с гоготом и выкриками, опьянения прошлого вечера было далеко. Такой уж был этот вечер, что даже табачный дым прокисал, свертываясь в воздухе, а мужчины снова и снова пили по последней, хотя уже никому пить не хотелось. Когда перед десятью Кетрин тихонько выскользнула из комнаты, никто не пытался ее удерживать.

Алану выпивка не пошла впрок. Сняв физическую усталость, она вызвала мучительную бессонницу. Его спальня на втором этаже выходила на озеро. Алана чуть пошатывало, когда он поднимался по лестнице. Он пожелал спокойной ночи доктору Феллу, шедшему (к изумлению Алана) в свою комнату с пачкой журналов под мышкой.

Ноги были легкими, в голове шумело, растущая духота не давала уснуть, и Алан расхаживал в темноте по своей спальне. То ли ради экономии, то ли для светомаскировки электричество в комнате было заменено одной-единственной сальной свечой. Он зажег эту свечу, стоявшую на ночном столике, и от чахлого огонька окружающая темнота стала еще плотней. Алан чувствовал, что было безумием вновь пить это виски. Его мысли вращались по кругу, перепрыгивая с одного на другое, словно горные козы. Когда-то люди читали при свечах. Странно, что они не слепли от этого. Ему вспомнился мистер Пиквик в ипсвичской гостинице. Вспомнился Скотт, портивший глаза светом газовой лампы. Вспомнился…

Не помогло – сон не приходил.

Алан наощупь разделся и надел комнатные туфли и халат. Он прислушивался к тиканью часов. Половина одиннадцатого. Одиннадцать. Четверть двенадцатого…

Алан сидел на стуле, уронив голову на руки, и ему страстно захотелось почитать. В Шайра он почти не видел книг, но ведь Фелл привез с собой «Босуэлла»! Как пригодилась бы сейчас эта книга! Листать ее, мысленно беседовать с автором, пока не придет сон, было бы в такой вечер верхом наслаждения. Чем больше он думал, тем сильнее ему хотелось этого. Неужели доктор Фелл не даст книгу на время?

Алан встал, отпер дверь и бесшумно пошел по холодному коридору. Увидев тонкий луч света, пробивавшийся из-под двери комнаты доктора Фелла, он чуть не вскрикнул от радости и постучал. В ответ раздалось: «Войдите!», но Алан с трудом узнал голос доктора.

Увидев выражение лица Фелла, Алан, нервы которого уже были напряжены до предела, почувствовал, что волосы у него становятся дыбом.

Доктор Фелл сидел рядом с комодом, на котором горела свеча, на нем был поношенный лиловый халат, изо рта свисала трубка. Вокруг в беспорядке валялись журналы и письма. Сквозь табачный дым Алан увидел неподвижные, устремленные вдаль глаза Фелла и разинутый рот, в котором еле держалась трубка.

– Слава Богу, что вы пришли! – пробормотал доктор Фелл, внезапно приходя в себя. – Я как раз хотел идти за вами.

– А в чём дело?

– Я уже понял, что было в ящике, – сказал Фелл. – Знаю, что напало на Энгуса Кемпбелла, и как это было сделано.

Огонёк свечи вспыхнул, сделав тени еще темнее. Фелл потянулся за своей тростью, и, нервно шаря в темноте, наконец нашел ее.

– Надо увести Колина из той комнаты! – прошептал он. – Может быть, опасности уже нет, скорее всего нет, но нельзя идти на такой риск!

Кряхтя и тяжело дыша, Фелл встал.

– Сегодня я один раз уже совершил подвиг, поднимаясь в эту башню, еще на одно восхождение меня уже не хватит. Вы могли бы пойти и разбудить Колина?

– Конечно.

– Других будить не стоит. Просто стучите в дверь, пока он не впустит вас, не уступайте, что бы он ни говорил. Возьмите фонарик, только прикрывайте его на лестнице, а то приведете к нам на голову всю противовоздушную оборону. Спешите!

– Но что…

– Сейчас нет времени на объяснения. Поспешите!

Алан взял фонарик и, пройдя через зал, в котором стоял запах, напоминавший о старых дождевых зонтах, вышел на лестницу. Ногам стало холодно от сквозняка. Он спустился в гостиную. Из другого конца комнаты с фотографии на каминной полке, куда упал луч фонарика, на него глядел Энгус Кемпбелл. Алану казалось, что белое, жирное, с двойным подбородком лицо Энгуса словно скрывает какую-то тайну.

Дверь, ведущая в башню, оказалась заперта. Алан дрожащими руками повернул со скрипом ключ и открыл ее. Земляной пол под ногами был холоден, как лед. От озера полз белесый туман. Сводчатый проход к башенной лестнице казался мрачной черной дырой, и Алану стало жутковато. Он бегом бросился к лестнице, но вскоре вынужден был замедлить шаги.

Второй этаж. Еще этаж, еще бросок вперед. Четвертый этаж, и он уже с трудом ловил ртом воздух. Тонкий лучик света только усиливал ощущение того, что он замурован. Не очень-то приятно было бы сейчас встретить что-то одетое в шотландский костюм и без половины лица… Или если бы оно вышло из одной из комнат башни и прикоснулось сзади к плечу. Погонись оно здесь за человеком, и спасаться было бы некуда.

Наконец Алан добрался до того поворота душной, лишенной окон, лестницы, где находилась дверь в комнату. Дубовая дверь была закрыта. Он подергал ручку, но дверь была заперта и закрыта изнутри на засов. Алан громко постучал кулаком в дверь.

– Колин! – крикнул он. – Колин!

Ответа не последовало.

От поднятого шума, казалось, не только в доме, но и в Инверари все должны проснуться. Он продолжал стучать и кричать, но ответа все не было.

Алан уперся плечом в дверь и толкнул ее, потом опустился на пол и попытался заглянуть под дверь, но не увидел ничего, кроме полоски лунного света. У него закружилась голова. Появившееся ранее подозрение стало принимать все более мрачные очертания. Конечно, может быть, Колин просто крепко уснул после выпитого виски, но, с другой стороны…

Алан повернулся и бегом бросился с лестницы. Он чувствовал, что ему больно дышать, и несколько раз вынужден был останавливаться, чтобы собраться с силами. Ему казалось, что прошло по крайней мере полчаса, хотя в действительности всего через две-три минуты он снова был у двери, ведущей во двор. Она была закрыта, но не заперта. Алан толкнул ее, она, изгибаясь, заскрежетала по каменным плитам. Он выскочил во двор, бросился к выходящей к озеру стене башни и замер на месте. Он знал, что ему предстоит найти, и нашел это.

История повторилась.

Колин Кемпбелл, вернее, нечто, одетое в красно-белую полосатую пижаму и бывшее когда-то Колином, лежало на плитах двора. В шестидесяти футах над ним створки распахнутого настежь окна поблескивали в свете идущей на убыль луны. Редкий белый туман, висевший над озером, падал капельками росы на растрепанные волосы Колина.