Текст книги "Девять неправильных ответов"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13
ДЕВУШКА В СЕРОМ, ДЕВУШКА В ЗЕЛЕНОМ И РЕВНОСТЬ

Джой вошла уверенной походкой. Черные волосы падали на плечи длинной норковой шубы, надетой поверх зеленого вечернего платья с низким вырезом. Но ее взгляд был нерешительным.

Биллу казалось чудом, что он сохраняет хладнокровие и готов к осложнениям. Марджори стояла рядом, и Билл почти физически ощущал ее абсолютное спокойствие.

Джой знала, что находящаяся здесь пара вовсе не Лэрри Херст и Джой Теннент, и вполне могла знать, что настоящий Лэрри Херст мертв. Несколькими словами она была способна разрушить все.

Но быстро соображающая Джой уже приняла решение. Твердым шагом она подошла к фигуре в инвалидном кресле и протянула руку.

– Вы мистер Гейлорд Херст, не так ли? – осведомилась Джой приветливым и в то же время почтительным тоном. – Лэрри показывал мне ваши фотографии, поэтому мне кажется, что я уже с вами знакома.

– Да, я мистер Гейлорд Херст, – отозвался хозяин квартиры, не делая попыток пожать протянутую руку. – Тем не менее здесь, кажется, произошла… некоторая путаница.

– Путаница?

– Увы, мадам! Если в нашей семье имеется волокита, так это присутствующий здесь дорогой Лоренс. Любопытно! Кажется, он обзавелся двумя невестами с одинаковыми именами.

На момент Джой застыла как вкопанная. Билл знал, что она может погубить его в одну минуту.

– Скверный мальчишка! – Джой шагнула к Биллу, надув темно-красные губы. – Тебя стоит убить за то, что ты заставил меня пропустить вчерашний дневной самолет. – Ее веки опустились в притворном смущении. – Мне следовало запереть на ночь дверь – тогда бы я не опоздала.

Билл почувствовал, как дрогнуло плечо Марджори. «Только не надо ревности!» – мысленно взмолился он.

Джой, казалось, впервые заметила Марджори. Она бросилась к ней, раскрыв объятия, как будто вдруг увидела старую подругу.

– Марджори Блер! – радостно воскликнула она. – Неужели ты меня не помнишь? – Словно будучи не в силах сдержать эмоции, Джой обняла Марджори, но внезапно с испугом отстранилась. – Дорогая, только не говори мне, что Лэрри – он ужасный лгун, когда дело касается женщин, – что он за один день охмурил тебя и уговорил притвориться мной!

Билл ожидал взрыва, но его опасения оказались напрасными. Марджори была на высоте положения.

Выпрямившись в своем сером, обтягивающем фигуру платье, она сразу заставила расфуфыренную Джой выглядеть невзрачной.

– Моя дорогая мисс… простите, но я не знаю вашего настоящего имени… – Марджори снисходительно улыбалась, словно обращаясь к горничной, которая ошиблась комнатой. – Уверена, что для вас это так же неловко, как и для меня. Вы говорите, что… э-э… прибыли из Америки этим вечером?

Джой стояла неподвижно. Вначале она едва обращала внимание на Марджори, как на неприметную секретаршу. Теперь же она столкнулась с опасным противником, обладавшим хладнокровием и безупречными манерами.

– Право же, – начала Джой, пытаясь подражать этим манерам, – я просто пришла навестить дядю моего Лэрри…

– Мы и так задержались с обедом, мадам. И я не знал, что мое приглашение относится и к вам.

– Тогда я приду завтра утром?

– По утрам я никого не принимаю. Любой из моих друзей может вам это подтвердить.

– Могу я узнать имена ваших адвокатов? – с ослепительной улыбкой осведомилась Джой.

– Мадам, я не стану причинять себе лишние беспокойства. Адвокаты меня нервируют.

– Тем не менее, – продолжала Джой, – ваши нью-йоркские поверенные – Эмберли, Слоун и Эмберли. Джорджа Эмберли я знаю достаточно хорошо. Если бы он раскопал кое-какие сведения о бедном Лэрри и телеграфировал вам, это вас бы заинтересовало?

– Вот как? – В маленьких светло-голубых глазах под стеклами очков блеснула неприкрытая ненависть. – Это другое дело.

– Мне не хочется прерывать ваш обед, мистер Херст. Но чтобы доказать мою честность, могу я задать Лэрри один-два вопроса?

– Пожалуй… – Ее собеседник облизнул губы. – Но приготовьтесь к трусливым и лживым ответам. Вопросы о чем?

– О наших с ним отношениях.

Билл посмотрел на Марджори. С лица ее исчезло царственное выражение, а серые глаза, казалось, спрашивали: «Это ложь, не так ли?»

Билл скрипнул зубами. Он не осмеливался оспаривать то, что Джой легко могла доказать. Джой повернулась к нему.

– Ты в самом деле ужасный лгун, дорогой, – заметила она, заставив Марджори вздрогнуть при слове «дорогой». – Но по крайней мере, ты не станешь утверждать, что никогда не встречал меня раньше?

– Встречал, но только один раз – позапрошлым вечером в Нью-Йорке.

Джой покачала головой.

– Пусть так, – вздохнула она. – А где и в какой комнате ты провел позапрошлую ночь?

– В номере 932 отеля «Уолдорф-Астория». Но…

– А где я провела ту ночь?

– Понятия не имею.

– Осторожнее, дорогой. Разве я не зарегистрировалась в соседнем номере, смежном с твоим?

– Да, но я вас там не видел.

– Дверь между номерами была заперта или закрыта на засов?

– Нет, но…

– Ты заходил в мой номер той ночью?

– Да, но было темно. Вы…

– Допустим, – прервала Джой, – в комнате действительно было темно, и ты толком меня не видел. Но ведь ты меня ощущал… – она погладила его по щеке, – вот так или как-нибудь иначе? Как выглядела комната следующим утром?

– Вы и ваш багаж исчезли. Я имею в виду…

– Для человека, который не провел ночь в моей комнате, – снова прервала его Джой, – ты знаешь слишком много. А почему ты украл мой снимок в обнаженном виде? Ты ведь сам меня и сфотографировал.

– Это вы его украли! – воскликнул Билл. – Снимок был среди бумаг, которые я… – Он умолк.

Марджори выпрямилась, не глядя на Джой.

– Учитывая обстоятельства, мистер Херст, – сказала она, – вы поймете, если я не останусь обедать. Могу я получить мою накидку?

– Это делает вам честь, дитя мое, – злобно усмехнувшись, отозвался Херст. – Разумеется, я все понимаю… Хэтто! Накидку мисс Теннент! Надеюсь, вы простите моего племянника. Не забывайте, что по уровню развития он всего лишь туповатый школьник, которого больше привлекают грубые ласки, нежели истинная любовь.

Хэтто набросил накидку на плечи Марджори и вышел в переднюю, открыв для нее дверь.

– Надеюсь, дорогая, вы навестите одинокого старика?

– Ну… – Не договорив, Марджори повернулась и выбежала через картинную галерею в прихожую.

Билл услышал, как щелкнул замок парадной двери. Он бросился следом за Марджори, но в галерее ему преградил путь невозмутимый Хэтто:

– С вашей стороны, мистер Лоренс, было бы неразумно следовать за молодой леди.

– Прочь с дороги, черт бы вас побрал!

– Сжимать кулаки бесполезно, сэр. Вы поняли, что не можете мне повредить. Но если мистер Херст прикажет мне повредить вам…

Билл посмотрел на свои руки.

– Кажется, я впал в ступор! – с отчаянием произнес он. – Но если я когда-нибудь выйду из него, Хэтто, то, клянусь Богом…

– Да, сэр, – кивнул Хэтто. – Думаю, вам лучше вернуться в гостиную к вашему дяде.

Хэтто вышел в прихожую. Билл потер виски и глаза. Неужели ему всегда суждено подводить своих друзей?

Он начал щелкать большим и указательным пальцами, пытаясь восстановить кровообращение в правой руке, и машинально продолжил это делать, войдя в гостиную.

Из инвалидного кресла послышался злобно шипящий голос:

– А теперь, мадам, я попросил бы вас покинуть мой дом.

– Но вы поступаете неблагоразумно! – запротестовала Джой.

Билл почувствовал, что больше не в состоянии слышать ее голос.

– Вы слышали, что сказал дядя? – осведомился он. – Здесь его распоряжения выполняют беспрекословно. Убирайтесь!

Спрятав руки под норковую шубу, Джой бросила на него загадочный взгляд. Даже теперь Билл не мог отказать ей в привлекательности.[36]36
  Читатель, принадлежащий к благородной категории любителей детективных историй, может заподозрить весьма традиционную ситуацию: что герой (если так можно назвать слишком человечного Билла), считая себя влюбленным в одну женщину (Марджори), был подсознательно влюблен в другую (Джой) и играл ей на руку. Это абсолютно неверно. Билл от начала до конца был верен Марджори. Отбросьте ответ номер пять. (Примеч. авт.)


[Закрыть]

– Не слишком ли вы самонадеянны, мистер Лоренс Херст? – В ее голосе послышались зловещие нотки. – Ваш дорогой дядя настроен не очень дружелюбно. Вам не поздоровится, если я расскажу ему то, что знаю о… Лоренсе Херсте.

– В таком случае, – отозвался Билл, – я расскажу о том, что произошло в баре «Дингала».

Джой устремила взгляд на его щелкающие пальцы.

– Ты не посмеешь! – пронзительно вскрикнула она.

Теперь Билл не сомневался, что сможет от нее избавиться.

– Не посмею? – переспросил он. – Попробуйте обратиться к адвокату – и сами убедитесь.

– Ты грязный… – Джой не договорила.

– Доброй ночи. Выметайтесь!

Джой повиновалась. Парадная дверь громко хлопнула.

– Благодарю тебя, Лоренс.

– Не за что, дядя Гей. – Билл опустился на диван.

– Кажется, ты умеешь обращаться со своими… шлюхами. Но так как я не испытываю ни малейшего интереса к происшедшему в баре… как бишь его… будь любезен не беспокоить меня этим.

– Обещаю.

– Бедный Лоренс! – Снова насмешливое сочувствие. – В данный момент ты преисполнен жалости к самому себе. Ты потерял свою невесту – истинную леди, которую ты не заслуживал. Тебя унизил Хэтто. А теперь ты начинаешь бояться, что проиграешь мне, и у тебя есть на то все основания. Тебе кажется, что ты уже получил все возможные наказания и сюрпризы. Но ты не прав. Покуда мы не сядем за обеденный стол, Лоренс, и ты не узнаешь о своем последнем долге, тебе не понять, что такое сюрприз.

Хэтто медленно распахнул третью и последнюю пару двойных дверей.

– Обед подан, сэр, – возвестил он.

После разговора о «Луисе Четырнадцатом» Билл не удивился, обнаружив, что большая квадратная столовая декорирована в стиле преемника «короля-солнца». Стены были увешаны расшитыми золотом гобеленами, повторяющими сюжеты картин Ватто и Фрагонара.[37]37
  Ватто, Жан-Антуан (1684–1721) и Фрагонар, Жан-Оноре (1732–1806) – французские художники.


[Закрыть] Тяжелые позолоченные стулья обиты бархатом. Над мраморной каминной полкой висело зеркало в витиеватой позолоченной раме. Хотя на потолке висела люстра, в комнате горели только две свечи в хрустальных подсвечниках на мраморном обеденном столе.

Стол стоял параллельно двум высоким окнам от пола до потолка, распахнутым под парчовыми занавесями, впуская в комнату прохладные ароматы Грин-парка.

Подойдя к одному из окон и высунув голову наружу, Билл увидел маленький балкон со стальными перилами.

Еще не совсем стемнело. На юге поверх деревьев виднелся длинный фасад Букингемского дворца, кажущийся белым при свете прожекторов. Под высокими фонарями Мэлла слышалось бормотание голосов.

– Хэтто приготовил недурной бульон «Сен-Жермен», – сказал Гейлорд. – Будет жаль, если мы дадим ему остыть.

Подкатив кресло Гея к узкой стороне стола, Хэтто поправил одеяло и положил на колени хозяина доску для игры в триктрак.

– Как видишь, Лоренс, передо мной только пустая тарелка и пустой стакан. Говоря между нами, мне разрешено принимать пищу только раз в день. Мой врач запрещает мне даже вино и утверждает, что мои еженедельные поездки в клуб могут меня убить. Ба! Мы живем только раз – в физическом смысле. – Он кивком указал Биллу на другой конец стола. Хэтто, подождав, пока Билл займет свое место, вышел через маленькую дверь.

От содержимого блюда из превосходного севрского фарфора исходил аппетитный аромат. На обеих сторонах стола были приготовлены изящные серебряные приборы, два бокала для вина и один стакан для бренди.

Билла тошнило от одного вида еды. Однако простая вежливость требовала попробовать пищу. Бульон «Сен-Жермен» оказался превосходным.

– Похоже, Лоренс, у тебя нет особого аппетита, – ехидно подметил Гейлорд. – Несомненно, ты думаешь о том, куда ударит молния. Ну что ж, думать тебе полезно. Но это можно совместить с едой.

В столовой было совсем темно, если не считать двух свечей и зловеще поблескивающих очков.

– Между прочим, Лоренс, среди твоих школярских вопросов относительно Луиса Четырнадцатого были два довольно интересных. Дама, которую ты назвал его посредницей, была, разумеется, блистательная Minette[38]38
  Кошечка (фр.). Генриетта Английская (ум. 1670) – дочь английского короля Карла I, выданная за герцога Филиппа Орлеанского. В ее отравлении обвиняли фаворита герцога, шевалье де Лоррена.


[Закрыть] – англичанка по рождению и француженка по воспитанию. Ее выдали замуж за брата Луиса, герцога Орлеанского. Брак оказался несчастливым, но принцессу очень любили ее деверь, король Луис, и ее брат, Карл II Английский. После подписания договора… – Гей оборвал фразу. – Надеюсь, ты не думаешь, Лоренс, что меня поставили в тупик твои вопросы?

Билл отложил ложку.

– Нет, – честно признался он. – Но я не мог противиться искушению поколебать ваше невыносимое высокомерие. Когда тот, кого вы считали олухом, неожиданно засыпал вас вопросами, вы были слишком изумлены, чтобы сразу найти правильные ответы. Прежде чем собраться с мыслями, вы неверно процитировали Поупа, и я этим воспользовался. Признайтесь, дорогой дядюшка, что у меня неплохо получилось.

Но Гейлорд Херст, как могли бы засвидетельствовать его враги и друзья, никогда не признавал поражений.

Послышалось негромкое тарахтение – лорд Гей бросал кости на доску для триктрака. Билл решил, что он держит доску спрятанной, так как не передвигает фигурки, а всего лишь забавляется выпадающими на костях числами.

– Ты презираешь меня, не так ли? – промолвил «дядя».

– Возможно, это слишком сильное выражение. Скажем, я не испытываю к вам особого почтения.

Гейлорд кивнул. Кости затарахтели снова. Маленькая дверь открылась, и вошел Хэтто, неся еще одно блюдо и бутылку шабли в салфетке.

– Прошу прощения, сэр. – Хэтто проворно убрал суп, заменив его великолепной дуврской камбалой. Потом он предложил шабли Биллу, который, убедившись, что вино достаточно холодное, молча кивнул.

Хэтто наполнил бокал и удалился.

– Вернемся к нашей дискуссии, Лоренс. После подписания секретного Дуврского договора Minette вернулась во Францию, где вскоре…

– Умерла, – закончил Билл, глотнув вино, прежде чем заставить себя перейти к камбале. – Какое-то время считалось, что ее отравили. Но позднейшие исследования доказали, что она умерла естественной смертью.

Казалось, ученый сатир на момент приподнял маску.

– Знаменитые исторические преступления! – прошептал он. – Неужели ты изучал их?

– Да. Иногда изучать историю – то же самое, что изучать преступления.

– Временами ты делаешь почти остроумные замечания, Лоренс, – усмехнулся Херст. – Если бы ты потрудился взглянуть на содержимое моих книжных полок, то обнаружил бы там солидную библиотеку по упомянутой теме. Не помню, показывал ли я тебе комнату, где содержатся реликвии знаменитых преступлений? Я заметил, что ты поглядывал на кое-какие любопытные предметы в гостиной – кастеты, полицейский фонарь… Ты знаком с мистером Роналдом Уэнтуортом?

– Ронни Уэнтуортом из Мэрилебонской библиотеки?

– Да. Ты знаешь его?

– Знаю.

– Очевидно, в связи с этой нелепой выставкой Шерлока Холмса. Большая часть работы была проделана мистером С.Т. Торном. По какой-то причине этот мистер Уэнтуорт, который заменяет Торна в его отсутствие, написал мне…

– По поводу ваших реликвий?

– Да. И я ответил. Ему хватило наглости утверждать, что они уже располагают полицейским фонарем и что он не смог найти никаких указаний, что Холмс – вымышленный персонаж – когда-либо использовал кастет. В результате мое имя не фигурировало среди участников выставки…

– Да, не повезло.

Кости вновь затарахтели на доске.

– Моя карьера, дорогой мальчик, вскоре достойно увенчается. Не удивляйся, – небрежно добавил Гейлорд, – если в Почетном списке будущего года ты обнаружишь своего дядю в качестве лорда Херста оф Болье, в Хэмпшире. Это более высокое звание, чем рыцарство твоего отца. – Очки, казалось, увеличились в размере. – А тем временем, Лоренс, я хочу сделать то, о чем мечтал более тридцати лет.

– Что именно?

– Я хочу совершить убийство.

Билл попытался засмеяться, но не смог.

– Весьма рискованная затея. А вы уже выбрали жертву? Кого вы собираетесь убить?

– Тебя, – просто ответил Херст.

В наступившей паузе послышалось тарахтение костей.

– Ничего себе! – воскликнул потрясенный Билл. – А вам не кажется, что я могу протестовать?

– Но, мой дорогой мальчик, это предусмотрено в контракте, который мы оба подписали… Да-да, знаю, не открыто. Позволь предупредить тебя. В течение шести месяцев, с твоего согласия, я сделаю одну попытку тебя убить. Она может произойти в любое время. Но чтобы сделать твою жизнь более забавной и пощекотать тебе нервы, я предприму несколько ложных попыток.

– Ложных?

– Некоторые из них будут всего лишь милыми шутками – как в былые дни. Другие могут оказаться не столь безобидными. Тебя не увлекает подобное предложение? В течение полугода твой интеллект и твои нервы против моих. Если я убью тебя, то делу конец. Если меня постигнет неудача, ты унаследуешь мое состояние. Его размер может тебя удивить.

– Послушайте, дядя Гей…

– Я бережливый человек, Лоренс. Даже за вычетом налогов на наследство и других несправедливых поборов сумма превышает полмиллиона. Ты ведь нуждаешься в деньгах, мой мальчик, так как почти израсходовал наследство твоей матери. Неужели тебе не нужно такое богатство?

Теперь Билл смог расхохотаться.

– В том-то и дело, – сказал он. – Мне не нужны ваши чертовы деньги. Можете ими подавиться. Я выразился достаточно ясно?

– И я не могу заставить тебя согласиться?

– Нет!

– Значит, вам не известно, мистер Уильям Досон, что я в состоянии отправить вас в тюрьму на длительный срок за то, что вы выдаете себя за моего племянника?

Глава 14
БРОСИТЕ ЛИ ВЫ КОСТИ, ИГРАЯ НА ЖИЗНЬ ИЛИ СМЕРТЬ?

Потрясение было настолько сильным, что Билл застыл как вкопанный.

– Едва ли можно доказать эту фантастическую идею…

– Мистер Досон, я ненавижу блеф, кроме тех случаев, когда прибегаю к нему сам. Большую часть сведений я узнал из письма, отправленного авиапочтой позапрошлой ночью.

Он кивнул, и Хэтто положил перед Биллом поднос с несколькими конвертами.

– Минутку. Камбала великолепна, но у меня пропал аппетит. Пожалуйста, унесите ее.

– Удивляться нечему. Можешь убрать рыбу, Хэтто. Но думаю, наш гость заслуживает превосходного шерри-бренди. Невзирая на требования врача, я присоединюсь к нему… А теперь, молодой человек, будьте любезны прочесть верхнее письмо.

Билл посмотрел на толстый конверт с эмблемой фирмы «Эмберли, Слоун и Эмберли». Адвокат задержался в офисе, чтобы отпечатать письмо, и даже упомянул об этом Биллу следующим утром. Билл вспомнил шепот Лэрри в лунном свете: «Не следует вызывать у Джорджа подозрения». И ответ Джой: «Думаешь, он уже что-то заподозрил?»

Пока Билл читал письмо, Херст бросал кости и злобно напоминал основные моменты адвокатского послания:

– Вы, мистер Досон, появились неожиданно, в связи с весьма скромным наследством вашей бабушки… услышали разговор через фрамугу… Бедняга Лоренс, туповатый, как и прежде, при звуках вашего английского голоса пригласил вас войти… Даже ребенок мог бы догадаться о цели его вопросов к вам, так как у вас обоих светло-каштановые волосы и темно-карие глаза… А вот и последняя ошибка Лоренса! Как только вы вышли, глупый мальчишка внезапно положил все деньги в портфель, заявил, что пойдет в уборную, и поспешил следом за вами. Когда он вернулся, мистер Эмберли как бы нечаянно коснулся портфеля и обнаружил, что он стал плоским. Что может быть естественнее предположения, что вы получили десять тысяч долларов в качестве гонорара за то, что согласились выдавать себя за Лоренса?

– Предположения – да. Но что касается доказательств…

– Вы недооцениваете меня, мистер Досон. Неужели вы думаете, что еще до получения письма сегодня утром я не организовал наблюдение за моим племянником с тех пор, как он прилетел в Лондон?

– Наблюдение?

– А что же еще? Прибыв в «Герб Альберта», вы отправились выполнять ряд дел. Одно из них – в филиале Мидлендского банка. Вы не помните, что оба окна там были открыты из-за жары?

Билл этого не помнил.

– Разумеется, за окном был мой агент. Он видел и слышал, как вы – под вашим подлинным именем – обменяли около десяти тысяч долларов на три тысячи триста восемьдесят фунтов, не считая шиллингов и пенсов, и поместили их в банк.

Билл понял, что ловушка начинает захлопываться.

– Это были обычные американские банкноты, – продолжал сатир, – за одним исключением. В каждой пачке была одна стодолларовая купюра. Мистер Эмберли, по моему указанию, попросил банк отметить их серийные номера. А теперь возьмите телеграмму под этим письмом. Она написана, но еще не отправлена.

Телеграмма, адресованная Эмберли и подписанная Гейлордом Херстом, ставила последнюю точку.

«ПОЖАЛУЙСТА ВЫШЛИТЕ ТЕЛЕГРАММОЙ СЕРИЙНЫЕ НОМЕРА СТОДОЛЛАРОВЫХ КУПЮР ВЫДАННЫХ МОЕМУ ПЛЕМЯННИКУ УПРАВЛЯЮЩЕМУ ФИЛИАЛА МИДЛЕНДСКОГО БАНКА ВИКТОРИЯ-АЛЬБЕРТ В ЛОНДОНЕ ТЧК ДЕНЬГИ МОГУТ БЫТЬ УКРАДЕНЫ ТЧК ПОДПИШИТЕ ТЕЛЕГРАММУ НЕ ТОЛЬКО ВАШИМ ИМЕНЕМ НО И ИМЕНЕМ ЛЮБОГО КРУПНОГО ПОЛИЦЕЙСКОГО ЧИНОВНИКА ТЧК ДЕЛО СТРОГО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО».

– Возможно, вы припоминаете, – снова заговорил Гейлорд, – что за аналогичное правонарушение Артур Ортон, тичборнский самозванец, получил пятнадцать лет тюремного заключения.

Билл глубоко вздохнул.

– Звоните в полицию, – сказал он. – В любом случае моя бестолковость заслуживает нескольких лет тюрьмы. Но я не понимаю, что такого было в этом чертовом договоре.

– В самом деле?

– Да. Там были только два условия: что я… то есть Лэрри должен немедленно вернуться в Англию и посещать вас раз в неделю.

– Чтобы изучить реакции Лоренса, мистер Досон, разыгрывая неделю за неделей маленькие шутки, прежде чем убить его.

– Допустим. Разумеется, ни один адвокат не стал бы включать в договор игру в «спасись от меня, и ты унаследуешь мое состояние» – это попахивало бы отказом от судебного преследования за материальное вознаграждение… Погодите! Я заметил, что мистер Эмберли с большим сомнением смотрел на то, что было указано в конце последней страницы.

– Там был всего лишь безобидный маленький пункт, гласящий, что если между мной и моим племянником возникнут разногласия по поводу упомянутых или неупомянутых условий, то я должен быть единственным арбитром.

– Иными словами, если бы Лэрри отказался изображать мишень для вашего пистолета, вы бы лишили его наследства?

– Сказано грубовато, но точно. Я надеялся, что пережитые им приключения придадут ему смелости переключиться с роли охотника на роль дичи. Но Лоренс по-прежнему жалкий трус и перепоручил эту роль вам. Между прочим, где он сейчас?

– Не знаю, – искренне ответил Билл. – Он так и не сообщил мне свой новый адрес.

– Несомненно, он где-то прячется, так как, если его найдут, ему придется занять место на скамье подсудимых рядом с вами.

Билл стряхнул с себя оцепенение. Перед ним таинственным образом – так как он не видел Хэтто – возникла рюмка с бренди. Перед хозяином дома стояла другая рюмка, а в центре стола – графин. Схватив рюмку, Билл поднялся, готовясь произнести дерзкий тост.

– Прежде чем вы заговорите, – опередил Билла его мучитель, – позвольте мне проанализировать ваш характер, мистер Досон. Вы сверхимпульсивны и склонны к донкихотству. Руководствуясь знанием людей, я бы сказал, что деньги как таковые не должны вас особенно интересовать. Тем не менее пустячная сумма, ради которой вы согласились изображать Лэрри, очевидно, значит для вас очень много.

– Она значит для меня решительно все. – Билл снова поднял рюмку. – За преступление! – провозгласил он. – Ну, когда же вы позвоните в полицию?

– Одну минуту. – Кости затарахтели снова, как будто Гейлорд Херст решил продолжать игру в кошки-мышки. – Предположим, у вас есть выход, избавляющий вас от судебного преследования со стороны меня или кого-либо еще и позволяющий сохранить ваши деньги в банке до последнего пенни.

– Как же я могу получить подобный шанс?

– Очень легко. Сыграв роль, которую я вначале предназначил для моего малодушного племянника. – Кости опять затарахтели в коробке. – В течение… я облегчу вашу задачу, мистер Досон… в течение трех месяцев я буду стараться убить вас, а вы – перехитрить меня. Попытайтесь сохранить свою жизнь. Конечно, вопрос о наследстве отпадает. Но если бы вы получили гарантии сохранения свободы и денег в случае успеха, то вы согласились бы на мое предложение?

– Еще бы! – воскликнул Билл. – Но какие я могу получить гарантии?

– Например, мое честное слово?

– Вы должны признать, сэр, – вежливо отозвался Билл, – что ваше честное слово еще менее надежно, чем слово покойного Адольфа Гитлера.

– Однако я готов поверить вам на слово. Но конечно, вы правы – я должен предоставить вам доказательства. Не будете ли вы любезны взять с подноса следующий конверт? Благодарю вас. Откройте его – это от «Эмберли, Слоун и Эмберли». Посмотрите, что внутри.

– Это же тот самый договор, который я подписал в офисе Эмберли в качестве свидетеля! Вообще-то обычно подписывают и копии. Но мы этого не делали!

– На случай, если моему племяннику взбрело бы в голову затеять тяжбу, я потребовал, чтобы договор был подписан только в одном экземпляре. А теперь сожгите его.

– Сжечь, сэр?

– По-моему, я выразился достаточно ясно. Уберите последний конверт и сожгите договор на подносе. – Хотя зажигалка Билла заедала, документ вскоре загорелся и превратился в кучку пепла. – Итак, единственный экземпляр договора уничтожен. Даже если дюжина свидетелей будет на него ссылаться, вас нельзя судить ни за какое правонарушение, связанное с этим документом. Любой адвокат скажет вам то же самое.

– А деньги?

– Пожалуйста, откройте последний конверт. Хотя я и знал, что вы самозванец, но считал вас человеком достаточно мужественным. Я велел моим лондонским адвокатам изготовить два экземпляра документа в этом конверте и подписал оба. Взгляните на них – тут нет никакого обмана.

Билл открыл верхний экземпляр.

«Я, Гейлорд Херст, заявляю следующее:

1. Я распорядился выплатить через (далее следовали название и адрес фирмы Эмберли) сумму в десять тысяч долларов моему племяннику, Лоренсу Херсту, который, по моему указанию и с моего согласия, передал упомянутую сумму Уильяму Досону, единственному сыну преподобного Джеймса Досона из Сэндрана в Сассексе.

2. Я, Гейлорд Херст, передаю вышеупомянутому Уильяму Досону сумму в десять тысяч долларов без всяких условий».

– Это вас удовлетворяет? – осведомился Гейлорд. – Возьмите один экземпляр, а другой оставьте мне. Если какой-либо из них обнаружат, это не причинит вам никакого вреда, а ваши деньги останутся при вас.

– Тогда я согласен. Вы ко всему готовы, мистер Херст?

– А вы готовы к смерти, мистер Досон?

– Если вы сможете меня убить, старый сатир. Хотите еще одно пари? Десять к одному, что вам это не удастся.

– Ваше предложение абсурдно, мистер Досон. Вы, несомненно, умрете. Конечно, вам придется выполнять определенные условия первоначального договора – посещать меня раз в неделю, дабы я мог убедиться, что ваши нервы постепенно сдают.

– Хорошо. Но вы убедитесь, что с моими нервами все в порядке.

– Посмотрим! Второе и последнее: вы не должны никому говорить ни слова о нашем маленьком соглашении.

– Принято. Хотя на сей раз я действительно отказываюсь от судебного преследования за вознаграждение.

– Тем не менее вы, безусловно, уже кое-что рассказали вашей прелестной бывшей невесте, мисс Теннент.

Билл вздрогнул, сообразив, что Гей имеет в виду Марджори.

– Она знает меня как Билла Досона. Я сообщил ей, что буду выдавать себя за Лэрри, и ничего более.

– Отлично. Должен вас предупредить, – голос перешел в едва слышное бормотание, – что я намерен отбить ее у вас. Вы улыбаетесь? Но это обязательно случится. В любом случае вы не сможете долго наслаждаться ее чарами, так как скоро умрете. Обещаю одно – ваша смерть не будет грубой и мучительной. Никаких наемных громил, стреляющих из-за угла или душащих, подкравшись сзади. Мои ноги еще достаточно сносно функционируют. Перед смертью вы увидите и узнаете меня. Правда, я не смогу лично доставлять мои… милые шутки. Это было бы слишком утомительно. Вы будете получать их по почте или с посыльным, который не ведает, что творит.

– А как же человек из Скотленд-Ярда? – осведомился Билл. – Старший инспектор Партридж, которого вы поместили в «Герб Виктории», напротив моей квартиры, чтобы следить за мной?

Билл мог бы поклясться, что лицо Гейлорда выражает искреннее удивление.

– Из Скотленд-Ярда?

– Да! Он наблюдал за моим окном в бинокль из окна напротив.

– Очевидно, ваши нервы уже начинают сдавать. Торжественно клянусь, что я не помещал никакого агента ни в «Герб Виктории», ни куда-либо еще.[39]39
  Это не должно вызывать сомнений. Пресытившийся читатель, видя Билла ошеломленным столькими, казалось бы, невозможными обстоятельствами, может заподозрить, что он стал жертвой целой цепочки лжесвидетелей, которых подкупили или вынудили обманывать его. Прием достаточно легкий, но достойный презрения. В детективных романах, где автор ведет с читателем честную игру, один виновный обманывает дюжину невиновных, а не наоборот. В данном случае против Билла действует только один преступник. Хотя он может иметь сообщника, этот сообщник ничего не знает о его подлинных целях. Остальные персонажи если и лгут, то по неведению – не зная о существовании заговора. Однако читателя следует предупредить, чтобы он не останавливал своего выбора на слишком явном кандидате в убийцы. Отбросьте ответ номер шесть. (Примеч. авт.)


[Закрыть]

– Но…

– Неужели, мистер Досон, вы настолько невежественны в области полицейских процедур, что вообразили, будто старший инспектор станет наблюдать за окнами по просьбе частного лица?

Билл задумался.

– Скажите мне вот что, мистер Херст. Я не ваш племянник, а абсолютно посторонний вам человек. Однако вы, кажется, ненавидите меня еще больше, чем Лэрри.

В голосе старика послышались зловещие нотки.

– Гораздо больше, мистер Досон.

– Но почему?

– Сегодня вечером, хотя я и знал, что вы самозванец, вы почти обманули меня. А это не останется безнаказанным.

Билл с отвращением посмотрел на него, но промолчал.

– В довершение всего вы атаковали меня неожиданным залпом риторических вопросов. Вы оскорбили мое достоинство. К тому же в ряде случаев вы превзошли меня в находчивости. Никто не может оставить меня в дураках и продолжать жить.

Биллу хотелось рассмотреть, что таится в маленьких глазках под толстыми стеклами очков. Возможно, Гейлорд Херст – законченный псих, но он умен, изобретателен и настроен по-деловому.

– Пожалуй, мне пора идти, – сказал Билл. – Уже почти без четверти десять, а вам нужно обдумать план моего убийства.

– Он уже давно обдуман.

– Вот как? – Билл не испытывал особой радости. – Это произойдет… быстро?

– В каком-то смысле да, а в каком-то – нет.

– Хотя это едва ли имеет значение. Ладно, я должен бежать.

– Значит, ваши нервы уже на пределе? Но прежде чем вызвать Хэтто, могу я предложить тост?

– Разумеется.

– Тогда за вашу легкую смерть, молодой человек!

– И за ваше как можно более комфортабельное пребывание в аду, сэр, – любезно отозвался Билл.

Он выпил полрюмки шерри-бренди, которое оказалось очень крепким и с горько-сладким привкусом, напомнившим ему… Бросив взгляд на противоположную сторону стола, Билл увидел, что вторая рюмка осталась нетронутой, и ему показалось, будто на губах Гея мелькнула усмешка.

– Хэтто, – обратился Гейлорд к вошедшему слуге, – к сожалению, мистер Лоренс должен нас покинуть. Не возражаешь допить его бренди?

– Конечно нет, сэр, если вы этого желаете. – Взяв рюмку, Хэтто залпом осушил ее и поставил на стол. Биллу почудилось, что Гей вновь сардонически усмехнулся.

– Убери кости в буфет, Хэтто, и отвези меня к входной двери.

Проходя через гостиную, Билл инстинктивно взглянул на чиппендейловский стол.

– Во время твоего следующего визита, Лоренс, ты должен посмотреть мою коллекцию криминальных реликвий. Тебя может заинтересовать пневматическое оружие – не сомнительное духовое ружье, использованное полковником Мораном в одном из рассказов о Холмсе,[40]40
  Имеется в виду рассказ А. Конан Дойла «Пустой дом».


[Закрыть] а современный пистолет «шпандау», специально изготовленный для рейдов немецких десантников и позволяющий вести быструю стрельбу с короткого расстояния, издавая только резкий щелчок… Стоп! – Хэтто прекратил толкать кресло. – Вижу, Лоренс, ты смотришь на пузырьки с ядом, на каждом из которых указана формула.