Текст книги "Девять неправильных ответов"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 21
«ПРИКЛЮЧЕНИЕ ВСЕ ЕЩЕ РЫЩЕТ НА БЕЙКЕР-СТРИТ!»

Пора было убираться из квартиры. Но Билл не мог уйти. Каким бы ни был риск, он должен узнать, насколько вески улики против него и что ему придется опровергнуть в ближайшие несколько часов.

– Говорите, сержант, – послышался глубокий низкий голос, – но только покороче.

Билл начал красться вперед. Если он будет стоять в нескольких футах от стеклянной панели, никто не сможет увидеть его. Внезапно его нога наткнулась на какой-то предмет на полу – если бы Билл успел его пнуть, это сразу бы его погубило.

Пальцы нащупали старомодный полицейский фонарь, который Гей держал на столе в гостиной. Очевидно, какой-то любознательный полицейский, найдя фонарь, поставил его здесь. Билл поднял фонарь, чтобы не наткнуться на него снова.

Фонарь все еще был у него в руке, когда он посмотрел через стеклянную панель. Четкий, решительный голос сержанта превратился в монотонное бормотание, каким обычно полицейские дают свидетельские показания в суде.

– …Лоренс Херст и Джой Теннент спустились этажом ниже офиса Джорджа Эмберли, встретили там Уильяма Досона и обсудили…

Сразу за дверью высокий, массивно сложенный мужчина – очевидно, старший инспектор – прислонился плечом к правой стене узкого коридора. На нем были мокрый плащ с поясом и фетровая шляпа.

Сержант, стоя в дверях кухни и сдвинув шляпу на затылок, продолжал монотонное чтение, глядя в записную книжку. Он был более худым и ниже ростом старшего инспектора и походил на клерка.

На носилках, поддерживаемых деревянными крестовинами, лежал укрытый одеялом но самый подбородок Хэтто – изрядно помятый, но, очевидно, сохранивший способность членораздельно изъясняться. Рядом с ним стоял крепкий молодой человек среднего роста, он насмешливо, но добродушно улыбался – Билл не сомневался, что уже видел это лицо, – и держал пачку рапортов, выглядевшую как колода карт.

Слушая голос сержанта, Билл испытывал нечто весьма близкое к ужасу. Учитывая показания Джой и Хэтто вкупе с «полученной информацией», полиция знала почти столько же, сколько знал он сам.

Сержант оторвал взгляд от записной книжки и обратился к шефу обычным тоном:

– Между прочим, мистер Партридж, вам известна настоящая профессия мисс Теннент – или миссис Лоренс Херст?

– Не будьте слишком умным, Грин, – посоветовал старший инспектор.

Билл вздрогнул. Выходит, существует настоящий старший инспектор Партридж? Неужели это он находился в квартире С-16 в «Гербе Виктории»?

– Дело в том, – настаивал сержант Грин, – что мисс Теннент – опытный химик-исследователь. Во время войны она служила в Калифорнии, руководя производством капсул с цианидом для парней, работающих в тылу врага.

– Я слышал об этом.

– Она говорит, что сохранила несколько капсул в качестве сувениров.

– Глупо, но так поступают многие. Ну и что из этого?

– Мисс Теннент также утверждает, что давно знала этого Досона. Когда они встретились в офисе нью-йоркского адвоката, она притворилась, что никогда его не встречала, так как была замужем за Лоренсом Херстом. Но теперь мисс Теннент заявляет, что виделась с Досоном месяц с лишним тому назад – он попросил у нее на память пару капсул с цианидом, и она дала их ему. Вы можете в это поверить, сэр?

– Когда вы будете немного старше, Грин, – раздраженно отозвался старший инспектор, – то узнаете, что людям нравится держать у себя и показывать друзьям такие смертоносные штуки. Они хранят немецкие каски, штыки и гранаты. История с капсулами кажется вам безумной? Я слышу подобные истории каждый день, и большинство из них оказывается правдивыми. Джой Теннент – прирожденная лгунья, – это видно сразу. Но на сей раз она говорит правду, так как ее показания совпадают с другими. Я не могу поклясться, что Досон раздобыл капсулы с цианидом именно таким образом. Но они были при нем, когда он явился в офис адвоката и получил шанс сыграть роль Лоренса Херста. Он сидел рядом с Лоренсом в баре «Дингала». Около них больше никого не было – никто, кроме Досона, не мог проделать грязную работу. Если бросить капсулу в выпивку, она растворится сразу же.

– Ну, – согласился Грин, бросив взгляд на добродушного молодого человека с пачкой рапортов, – мы знаем, что старик Херст не оставил завещания. Но, сэр, Досон не мог получить его состояние, продолжая выдавать себя за Лоренса. Мистер Херст и Хэтто знали, что он не Лоренс, да и некоторые другие тоже.

– Конечно не мог, – устало произнес умудренный опытом инспектор. – Используйте ваши мозги, Грин! Старый Херст угрожал привлечь Досона за мошенничество. Но это очковтирательство – нельзя осудить самозванца, если он не пытался получить деньги обманным путем. Однако Досон этого не знал. Старый Херст предложил ему оставить у себя десять тысяч долларов, если он продолжит игру в «убей меня, если сможешь». Спросите Хэтто. Взгляните на договор, который вы нашли в кармане старика.

– Верно, – пробормотал сержант Грин.

– Еще бы, Фрэнк! Но Досон предпочел не рисковать – это было слишком опасно. И он отравил старика другой капсулой. Вы сняли отпечатки Досона в его квартире, не так ли? И нашли несколько таких же на рюмке из-под бренди в соседней комнате.

Билл невольно придвинулся ближе к стеклянной панели. Когда женщиной вроде Джой овладевает слепая ярость, она может наговорить кучу лжи на грани безумия. Билл считал, что сможет опровергнуть ее показания. И тем не менее…

«Убирайся отсюда!» – шепнул голос одной части мозга.

«Да, – возразил другой голос, – но куда ты пойдешь? Они следят за твоей квартирой и наверняка следят за домом Марджори».

Сержант Грин облегченно вздохнул.

– Меня беспокоила только эта история с двумя капсулами, – сказал он. – Между прочим, сэр, вы телеграфировали в Нью-Йорк насчет убийства Лоренса Херста?

– Разумеется. Женщина пришла к нам только вчера во второй половине дня. Я телеграфировал вечером. Их время на пять часов отстает от нашего, поэтому я получил ответ в тот же вечер. 12 июня, незадолго до полуночи, неопознанный молодой человек скончался в телефонной будке бара «Дингала» от отравления цианидом. Они попросили еще сутки для точной идентификации – тело опознает адвокат Эмберли, – и я жду телеграмму через двадцать минут. Мне позвонят из Ярда, и тогда Досона объявят в розыск.

Старший инспектор Партридж протянул руку и медленно сжал ее в кулак.

Мысли Билла мелькали с лихорадочной быстротой. Если его схватят, при нем не должно быть оружия. Положив револьвер на ковер, он оттолкнул его ногой.

Внезапно голос старшего инспектора изменился. Почти прижавшись лицом к стеклу, Билл увидел, что мистер Партридж указывает пальцем на хорошо одетого молодого человека, стоящего у носилок, на которых лежал Хэтто.

– Кажется, вы недавно в столичной полиции, инспектор Конуэй? – осведомился Партридж.

Конуэй! Вот почему лицо этого человека казалось таким знакомым. Сиделка Билла говорила ему о брате в уголовном розыске.

– Да, сэр, недавно, – ответил инспектор Конуэй. – Вот почему я хочу спросить: могу ли я говорить правду старшему офицеру?

– Можете. Валяйте.

– В вашем деле, – заявил Конуэй, – полным-полно дыр.

– А в каком деле их нет? Но мы играем честно, приятель. Если существуют доказательства невиновности подозреваемого, мы умолкаем. Но если он виновен…

– Например, – прервал Конуэй, показывая один из рапортов, – я полагаю, что человеком в квартире напротив квартиры Досона, именовавшим себя «старшим инспектором Партриджем», были не вы? Тамошний патрульный уже некоторое время интересовался им… Нет, я вижу по вашему лицу, что это не вы.

Мистер Партридж угрюмо молчал.

– Того же полисмена, – продолжал Конуэй, – насторожил факт, что в аналогичной квартире в доме напротив поселились якобы два человека, но видели только одного из них. Он сообщил в участок, и туда прислали детектива в штатском. Портье не сказал ни слова, но мальчишка по имени Томми разговорился после пяти порций лимонада. Таким образом мы узнали о Досоне.

Билл прирос к ковру, понимая, как незаметно можно угодить в сети полиции.

– Но сейчас это не имеет значения, – добавил Конуэй. – Важно то, что в квартиру, соседнюю с той, где обосновался Досон, в тот же день въехал коммивояжер Брэдли Сомерс – высокий блондин в очках. Почему мы не занялись им? Вчера вечером Досон ворвался сюда в настроении, которое присутствующий здесь Хэтто… – он кивнул в сторону носилок, – охарактеризовал как «мания убийства». Досон набросился на Хэтто и нокаутировал его…

– Меня застигли врасплох, джентльмены, – простонал Хэтто.

– Как бы то ни было, Хэтто пришел в себя, лежа в своей спальне, и увидел склонившегося над ним врача и старика Херста в инвалидном кресле. Он даже не может вспомнить, как звали доктора.

– Ну и что?

– Подождите! Рассмотрим сегодняшние показания Хэтто. В половине восьмого вечера он лежал у себя в спальне, выходящей в северный коридор как раз напротив двери в гостиную старого Херста, замаскированной изнутри поддельными книгами. Хэтто услышал, как кто-то лезет в окно в конце северного коридора. Несмотря на травмы, он подполз к двери и увидел Досона, медленно открывающего дверь в гостиную. Скажем, это было в девятнадцать тридцать две. Понимая, что, если старик в гостиной, он не сумеет ему помочь, Хэтто пополз по коридору к телефону. Это заняло время – он позвонил нам без десяти восемь. Мы прибыли сюда в восемь и обнаружили старого Херста мертвым, а Хэтто – лежащим без сознания у телефона. Вернемся к прошлой ночи, шеф. Предположим, вы убийца-психопат и хотите изувечить Хэтто. Пришли бы вы сюда с боксерскими перчатками? Мы нашли их спрятанными. Полицейский хирург сказал, что произошла схватка в перчатках и что Досон не нанес ни одного удара не по правилам. Более того, если Досон – маньяк-убийца, почему он не прикончил старика после того, как нокаутировал Хэтто? Он даже не взял ключи.

– Бедняге здорово досталось. – Старший инспектор посмотрел на Хэтто.

– И наконец, сегодняшний вечер, – продолжал Конуэй. – Окно в северном коридоре действительно не заперто. Но когда мы его осматривали, там не было никаких признаков взлома. А Хэтто утверждает, что Досон взломал это окно в половине восьмого, когда, несмотря на дождь, было еще светло и любой мог его увидеть. Далее…

– Этого достаточно, Конуэй, – прервал его Партридж. – Опытный прокурор разнесет любой из ваших аргументов в пух и прах за пять минут. Или у вас имеется своя версия этого дела?

– Может быть, и имеется, сэр.

– Ну и в чем же она состоит?

На бледном лине Конуэя четко обозначились веснушки.

– Один из коричневых пузырьков с ядами, которые мы нашли в гостиной мистера Херста, – сказал он, – содержал цианид, который частично был использован. Старик все еще вел игру с Досоном. Предположим, он отравил себя, чтобы Досона за это повесили?

Билл, собравшийся наконец улизнуть из квартиры, снова остановился, услышав, как инспектор Конуэй излагает теорию, которую он еще недавно излагал самому себе.[62]62
  Очень проницательный читатель из тех, что льют бальзам на душу автора, мог подумать об этом в тот момент, когда Досон обнаружил Гея мертвым. Но возражения Партриджа вполне обоснованны. А Гей с его изобретательностью никогда бы не использовал столь старый трюк. Гейлорд Херст не убивал себя. Отбросьте ответ номер семь. (Примеч. авт.)


[Закрыть]

– Должен признать, что вы отличный полицейский, Конуэй, – заговорил старший инспектор. – Мне известен ваш послужной список. Простите, что был с вами груб.

– Забудьте это, сэр, – великодушно отозвался Конуэй.

– Но о старом Херсте нам тоже немало известно, благодаря его постоянным жалобам на водителей транспорта. Он цеплялся за жизнь так же крепко, как за свои деньги. К тому же стал бы он убивать себя, прежде чем его сделали лордом Херстом оф чего-то там?

– Ну, сэр…

– Ни за что не стал бы! Нет, Конуэй, наш человек – Досон. Через семнадцать минут Досона объявят в розыск. Ему негде спрятаться – мы отыщем его за три часа. Все его возможные укрытия мы уже знаем.

Билл посмотрел на старый полицейский фонарь, который держал в руке. Он помнил, для какой цели Гей его предназначал.

«А знаете ли вы, – мысленно обратился Билл к Партриджу, – о гостиной Холмса и Ватсона на выставке, проходящей на Бейкер-стрит?»

Сержант Грин, отойдя от двери в кухню, посмотрел прямо сквозь стеклянную панель.

– Мистер Партридж, – сказал он, – за этой дверью кто-то есть!

Билл сорвался с места, словно при звуке стартового пистолета. Он вбежал в гостиную и наглухо закрыл за собой двойные двери, прежде чем услышал голос старшего инспектора:

– В столовой никого нет… Хотя постойте! Кто-то оставил револьвер на ковре! Пожалуй, нам стоит…

Спрятав фонарь под стул, Билл метнулся в коридор через дверь, замаскированную книжной полкой, подбежал к окну, выбрался наружу, закрыл окно и быстро размотал веревку. Если ему удастся спрятаться на несколько часов после того, как его объявят в розыск, он сможет доказать свою невиновность. И более того – он сможет даже…

Но рассудок охладил его пыл. Это всего лишь один шанс из тысячи. Однако нужно попытаться. В любом случае необходимо добраться до телефона…

Спуск оказался куда легче подъема. Оказавшись на выступе снаружи квартиры адмирала, где вечеринка, по-видимому, закончилась, Билл сдернул крюк с выступа этажом выше, отцепил его и бросил вниз, после чего спрыгнул на мягкую влажную траву. При тусклом свете из окон сэра Эштона Каудри он увидел на выступе фундамента свое пальто и шляпу.

Билл наклонился, чтобы подобрать их, но внезапно обнаружил перед собой туманный силуэт.

Это был Джордж Эмберли.

На адвокате были дорогое бежевое пальто и серая шляпа с загнутыми кверху полями. В этот момент он напоминал кого-то из персонажей покойного Герберта Джорджа Уэллса.

Решив, что мистеру Эмберли не повредит вздремнуть ненадолго в саду среди роз, Билл расправил плечи, чтобы нанести удар, но внезапно обнаружил, что Марджори держит его за руки.

– Не надо, Билл! – воскликнула она. – Мистер Эмберли пришел сюда не потому, что… Он ничего об этом не знает. Он позвонил мне по телефону, но я не успела задержать тебя. Поэтому мне пришлось привести его сюда. Мы увидели твое пальто и шляпу и поняли, что ты наверху. Ты снова угодил в передрягу, Билл? Полиция ищет тебя?

– Да… Нет… Не знаю… – Надев пальто и шляпу, с которой хлынула вода, Билл посмотрел наверх. – Каждую секунду я жду, что эти окна откроются и раздастся полицейский свисток. Марджори, где здесь ближайшая телефонная будка?

– Не помню… Очевидно, в метро.

– Отлично! – Оставив на траве веревку и крюк, Билл перепрыгнул через невысокую проволочную изгородь. – Следуйте за мной, вы оба!

Он зашагал вперед. Марджори и адвокат с трудом поспевали за ним. Мистер Эмберли, казалось, позвякивал при каждом шаге.

– С вашего позволения, мистер Досон… – начал он.

– Негодяй! – вскричал Билл, неожиданно впав в высокопарный стиль. – Вы написали, что подозреваете, будто я выдаю себя за Лэрри.

– Первый долг адвоката, сэр, соблюдать интересы клиента. Я действительно это подозревал. Но когда Гейлорд Херст ответил авиапочтой, что Лэрри здесь и вы решили сопровождать его, я отказался от своих подозрений. Я приехал только для того, чтобы присутствовать на фестивале Британии.

– Между прочим, когда я обедал с Геем, он казался удивленным, что я нуждаюсь в деньгах. У него сложилось впечатление, что моя бабушка была состоятельной женщиной.

– Неудивительно, – кивнул мистер Эмберли.

– А когда я спросил отца, нуждаются ли они с матерью в деньгах, он ответил, что они никогда в жизни не были так хорошо обеспечены, и тоже выглядел удивленным моим вопросом. Но я сказал Гею чистую правду. Бедная бабушка едва сводила концы с концами. Мой покойный дед был чокнутым и спустил все деньги на какие-то безумные инвестиции.

– Никогда не называйте вашего дедушку… э-э… чокнутым, – с почтением произнес адвокат. – Он был настоящим финансовым гением. Давным-давно, когда все над ним потешались, он вложил крупную сумму в британские нефтеперерабатывающие предприятия. Нужно ли говорить, как высоко котируются эти акции? Его состояние перешло к вашему отцу, а от него перейдет к вам.

– Боюсь, Билл, – сказала Марджори, – что в один прекрасный день ты станешь богачом.

– Очень рад, – кивнул Билл. – Премного вам благодарен. – Бросив взгляд на часы, он крикнул: – Поторапливайтесь!

Схватив обоих за руки, Билл устремился вперед. Эмберли наконец потерял терпение.

– Господи! – воскликнул он. – Парень лишился рассудка!

– Неужели тебе это безразлично, дорогой? – спросила запыхавшаяся Марджори.

– Откровенно говоря, да, – отозвался Билл, не замедляя шага. – Даже если бы Ага-хан[63]63
  Ага-хан III (Ага Султан Сир Мохаммед Шах) (1877–1957) – глава мусульман-исмаилитов в 1885–1957 гг.


[Закрыть] оставил мне все до последнего пенни, какой мне был бы от этого толк в тюрьме по обвинению в убийстве?

– В убийстве? – Возглас Эмберли сопровождался громким звяканьем.

В этот момент они вышли из парка, и Билл потащил своих спутников к входу в метро.

Из четырех телефонных будок у стены только одна была занята. Часы показывали четверть одиннадцатого. По расчетам Билла, приказ о розыске должен был вступить в силу через пятнадцать минут.

– Мне нужны пенни! – воскликнул он, вывернув карманы и обнаружив там только серебро. – Все, которые у вас имеются. Телефонный звонок стоит сейчас три пенса.

По его бледному и напряженному лицу адвокат и Марджори поняли, что неприятности не за горами. Марджори порылась в сумочке и извлекла оттуда три пенни.

– А вы, мистер Эмберли? У вас должна быть мелочь. Вы звените так, словно ограбили игрушечный банк.

– В вашей стране я чувствую себя как дома, молодой человек, если не считать валюты. Только подумайте, сколько это будет в американских деньгах, и вы сойдете с ума! Самая безопасная процедура – разменять банкнот на мелочь. Держите вашу шляпу.

Билл повиновался. Адвокат обеими руками высыпал в шляпу кучу серебряных и медных монет. Билл отобрал пятнадцать пенсов.

– Хватит на четыре звонка, – сказал он. – Три пенса лишних на случай, если телефон забарахлит.

Впоследствии Билл и Марджори толком не могли вспомнить, каким образом им удалось избавиться от адвоката. Мистер Эмберли нуждался только в словах, благодарности за приятное сообщение. Получив эти слова в избытке вместе с обещанием позвонить утром, он с довольным видом отправился назад в «Кларидж».

Марджори и Билл посмотрели друг на друга. Лицо девушки раскраснелось от пробежки. Глядя на темные брови, влажные ресницы, вздрагивающие над блестящими серыми глазами, короткий нос и полуоткрытый рот, Билл потерял самообладание и привлек Марджори к себе.

Какой смысл в этой беготне? Они могли бы поехать в деревенский коттедж, принадлежащий его другу, который оставляет ключ под циновкой. Билл видел, что его мысли отражаются в глазах Марджори. Но оба понимали, что сейчас это невозможно.

– Я сделаю четыре звонка, – сказал Билл. – Если я проговорю до половины одиннадцатого, постучи в стекло, и мы оба помчимся, как зайцы.

Чтобы Марджори ничего не слышала, он закрыл дверь будки.

Эта выходка привела девушку в ярость. Она начала проклинать Билла, используя настолько выразительные эпитеты, что пожилая леди, рассматривающая журнал в киоске, испуганно обернулась.

Хотя Марджори следила за диском, первый звонок по риджентскому номеру она не смогла определить. По окончании длительного разговора Билл облегченно вздохнул и, к удивлению Марджори, начал листать справочник.

Марджори отошла и посмотрела на часы. Двадцать шесть минут одиннадцатого.

Хотя Марджори понятия не имела, что происходит, она знала, что они зависят от времени. Повесив трубку после очередного разговора, Билл закурил сигарету и, будучи не в силах дышать спертым воздухом, приоткрыл дверь. Марджори тут же подбежала к будке. На этот раз он говорил с коммутатором своего дома:

– Томми? Это мистер Досон. Мистер Сомерс из квартиры С-16 сейчас дома?.. Только что пришел?.. Нет-нет, я не хочу с ним разговаривать. Где Таффри?.. В моей квартире? С ружьем?.. Соедини меня с ним. – Билл нетерпеливо барабанил пальцами по телефону. – Таффри?.. Да, это я. Не говорите ни слова, пока я вам не скажу. Рядом микрофон, который зафиксирует все, что вы произнесете. Сейчас я дам вам указания, а вы повторите их вслух, как бы для пущей уверенности. Понятно? – Он бросил сигарету и закрыл дверь.

– Скотина! Свинья! – Марджори снова отошла взглянуть на часы. Двадцать девять минут. Когда она вернулась, Билл открыл дверь и изучал страницу в справочнике.

– Прости, любимая, – сказал он, – но если кое-что не произойдет, я не хочу, чтобы ты знала, что могло произойти.

Марджори сразу же оттаяла:

– Что ты, дорогой, я вовсе не имела в виду…

– Последний звонок – Ронни Уэнтуорту, – продолжал Билл, бросая монеты в щель. – Если Ронни нет дома, мы пропали.

Стрелка часов приближалась к половине одиннадцатого. Наконец в трубке послышался знакомый голос, слышимый даже Марджори. Со вздохом облегчения Билл нажал кнопку разговора:

– Ронни?.. Это Билл Досон… Да-да, знаю! – Марджори услышала удовлетворенное бормотание в трубке. – Слушай, Ронни, ты предлагал показать мне выставку Шерлока Холмса. Не мог бы ты сделать это сейчас, когда нет посетителей?.. Ради бога, Ронни, не говори так быстро! У тебя есть ключи от дома?.. Можешь встретить меня там через пятнадцать минут?.. Договорились! Спасибо.

Билл выбежал из будки.

– Уже без двадцати пяти одиннадцать, – сказала Марджори.

Увидев, что она смотрит на дорогу, Билл покачал головой:

– Нет, дорогая, в такую погоду на такси в Вест-Энде рассчитывать нечего. Можно добраться пешком, хотя розыск, наверное, уже начат… Пожалуй, лучше воспользоваться метро.

Без лишних разговоров они спустились на перрон, сделали пересадку на станции «Пикадилли-Серкус» и вскоре поднялись в просторный кассовый зал станции «Бейкер-стрит». Схватив Марджори за руку, Билл повел ее через западный выход к северному краю Бейкер-стрит, где улица подходит к Риджент-парку, подошел к входу в квадратное современное здание из белого камня с освещенным куполом сверху и заглянул внутрь.

– Что нам здесь понадобилось? – спросила Марджори, глядя в южном направлении. – Ведь Шерлок Холмс жил в доме номер 221б, не так ли? Я всегда думала, что это одно из тех зданий с фасадом из красного кирпича. Или теперь считают, что он жил в доме номер 111?

– Это одна из ошибок в Каноне,[64]64
  «Каноном» поклонники Шерлока Холмса именуют тексты произведений А. Конан Дойла о великом сыщике.


[Закрыть] дорогая. В их числе то, что это место во времена Холмса называлось Йорк-Плейс. Но это не важно. – Билл постучал ногой по мраморной площадке. – Это здание или, по крайней мере, его часть и есть номер 221б. Территория принадлежит строительной компании «Эбби».

– Но ведь здание абсолютно современное!

– Почему бы и нет? Как бы то ни было, выставка проводится здесь. Какого черта Ронни задерживается?

Словно в ответ, такси выехало из-за угла и затормозило прямо перед ними.

Билл видел лишь смутные очертания долговязой фигуры Ронни, вылезавшего из машины. Но он отлично представлял себе его длинный подбородок под большими усами и подмигивающие глаза под старой зеленой шляпой.

Нервы Билла напряглись. На улице могли находиться полисмены, а Ронни ничего не стоило приветствовать друга криком старьевщика или сэра Лоренса Оливье[65]65
  Оливье, Лоренс Керр, барон Брайтон (1907–1989) – английский актер, исполнявший главную роль в хронике У. Шекспира «Ричард III» в театре и кино.


[Закрыть] в роли Ричарда III.

– Привет, Джон Опеншо![66]66
  Джон Опеншо – персонаж рассказа А. Конан Дойла «Пять апельсиновых зернышек».


[Закрыть] – прогремел Ронни. – Господи, да ведь это Марджори! Хотя моя Ирен Адлер[67]67
  Ирен Адлер – героиня рассказа А. Копан Дойла «Скандал в Богемии».


[Закрыть] еще красивее…

– Брось свои шерлокианские штучки, Ронни, – прервал его Билл. – Дело серьезное. Можем мы войти в дом незаметно?

– Конечно. Через боковую дверь. Пошли!

Когда Ронни поворачивал за угол здания, Билл увидел, что он несет в руке большую фотокамеру типа «Графлекс» со вспышкой, и у него сразу возникли малоприятные ассоциации.[68]68
  Читатель или читательница, внимательные к мельчайшим деталям, могут вспомнить о таланте Ронни к имитации, его больших усах, способных скрывать черты лица, даже о возможном мотиве и заподозрить его в преступлении. Это ошибка. Отбросьте ответ номер восемь. (Примеч. авт.)


[Закрыть]

Подойдя к двери, Ронни начал возиться с ключами.

– У тебя есть фонарик? – спросил он.

– Да, – ответил Билл. Пошарив во внутреннем кармане, он нашел фонарик и с ужасом вспомнил, что оставил револьвер Дела Дюрана в квартире Гея.

Замок щелкнул, и Билл с Марджори последовали внутрь за Ронни, который закрыл за ними дверь. Лучи двух фонариков осветили маленькую бетонную лестницу, ведущую на второй этаж.

Хотя Ронни умел действовать быстро, его было невозможно удержать от болтовни.

– Дважды я пытался объяснить тебе по телефону мою идею, но ты каждый раз клал трубку. Я хочу сделать несколько фотографий….

Билл снова прервал его, направив луч фонаря ему в лицо:

– Рон, это вопрос жизни и смерти. Правда, что деревянная перегородка с узеньким входом с одной стороны и выходом с другой полностью скрывает гостиную Холмса? И что там такие плотные занавеси, что снаружи не видна даже имитация газового освещения? Я должен спрятаться в этой гостиной, Рон, возможно, до утра. Меня объявили в розыск.

– Клянусь тенью Блессингтона![69]69
  Блессингтон – персонаж рассказа А. Конан Дойла «Постоянный пациент».


[Закрыть] – воскликнул Ронни. – Что ты натворил?

– Ничего. Но так как у тебя могут возникнуть неприятности, ты должен знать, что меня обвиняют в убийстве.

При свете фонаря Ронни не выглядел расстроенным. Блеск в его глазах выдавал прирожденного журналиста.

– Какая находка для прессы! Господи, вот это история! Я знаю, что ты ни в чем не виновен, Билл, но убийца, схваченный в гостиной Шерлока Холмса, – это подлинная сенсация!

– Понимаю, Ронни. Если меня здесь прищучат – Марджори тоже хочет остаться, – можешь фотографировать сколько душе угодно. Но я держу пари, что это единственное место в Лондоне, которое не придет в голову полиции. Ты позволишь нам спрятаться там?

– Еще бы, старина! Позволю тысячу раз, даже если никто не хочет тебя прищучить. Приключение все еще рыщет на Бейкер-стрит! Ну, пошли наверх!

Поднявшись по лестнице, Ронни остановился у темной двери со стеклянной панелью.

– Эта дверь, – сказал он, – ведет в большой офис, тянущийся вдоль задней стены здания. Параллельно ему, в передней части – не такой длинной и снабженной несколькими перегородками, – расположена выставка Шерлока Холмса. Понятно?

– Да. Ну и что?

– Следуйте за светом моего фонарика. А свой лучше опусти, хотя вряд ли полицейский его заметит. Вперед, во имя черной жемчужины Борджа![70]70
  Драгоценность, охота за которой лежит в основе рассказа А. Конан Дойла «Шесть Наполеонов».


[Закрыть]

Портьеры на окнах большого офиса казались черными. Повсюду стояли маленькие письменные столы, некоторые – с зачехленными пишущими машинками. У Билла разыгралось воображение. Ему чудились звуки скрипки за освещенным окном и скрежет колес кеба по булыжникам мостовой.

Ронни остановился и взмахнул фонариком. Все трое свернули направо, в длинную арку. Сняв с крючка бархатный канат, Ронни шагнул в главное помещение выставки и скользнул лучом фонаря по стеклянным витринам, фотографиям, картинам и рисункам.

– Осторожнее со светом! – предупредил Билл.

Ронни опустил фонарик.

– Теперь идите за мной налево по проходу до гостиной.

Они двинулись дальше.

– Ронни, – шепнула Марджори.

– Да?

– Какая история связана с той восковой фигурой в инвалидном кресле?

Ронни повернулся к ней:

– Марджори, у нас имеются всевозможные реликвии дел Холмса – от велосипеда мисс Вайолет Смит[71]71
  Вайолет Смит – персонаж рассказа А. Конан Дойла «Одинокая велосипедистка».


[Закрыть] до гигантской крысы из Суматры,[72]72
  Об этой истории Холмс упоминает в рассказе А. Конан Дойла «Вампир в Сассексе».


[Закрыть] но нет никакой фигуры в инвалидном кресле! Где ты ее видела?

– Я не уверена. Может быть, мне показалось…

– Как бы то ни было, мы пришли.

Фонарь осветил маленькую узкую дверь, почти незаметную на фоне стены.

– Сейчас мы пройдем за кулисы, – продолжал Ронни. – Справа от вас длинная перегородка, скрывающая гостиную. Но не пытайтесь что-нибудь рассмотреть – в комнате темно.

Вставив тонкий ключ в замочную скважину, Ронни открыл дверь. Билл и Марджори последовали за ним в комнату.

– Как видите, места здесь немного. Гостиная – вроде декорации во внешней стене здания. Большое окно слева – для воздушной тяги, а дверь справа ведет прямо в гостиную.

– Я боюсь, что если открою эту дверь… – шепнула Марджори.

– То увидишь старину Холмса, сидящего в кресле и смотрящего на тебя? – усмехнулся Ронни. – Но Холмс и Ватсон – только литературные герои. Нельзя увидеть призрак никогда не существовавшего человека!..

– Не отвлекайся! – прервал его Билл.

– Пришлось провести сюда электрический свет, – продолжал Ронни. – Нам не позволили использовать настоящий газ. Но эффект тот же самый. Я не буду включать запись уличных шумов, но свет можно зажечь.

Под дверью появилась тонкая желтая полоса.

– Прошу! – пригласил Ронни. – Ты первый, Билл.

Приоткрыв дверь, Билл вдохнул затхлый запах ковров и мебели, переносящий в поздневикторианскую эпоху. Мягкое освещение отлично имитировало газовое. Гостиная выглядела вполне реалистично. Билл шагнул внутрь.

Напротив него были два окна с портьерами и шторами. Возле левого окна стоял раскрашенный бюст Шерлока Холмса, а возле правого – его письменный стол. Коричневое мягкое кресло было повернуто лицом к Биллу.

В кресле, укрытый до пояса голубым шелковым одеялом, сидел Гейлорд Херст. По крайней мере, это был человек, которого Билл знал при его жизни как Гейлорда.

Вошедшая вслед за Биллом Марджори издала сдавленный крик.

– Это же… – прошептала она.

– О нет! – прервал человек в кресле голосом, от которого они оба вздрогнули. – Вы никогда не видели настоящего Гейлорда Херста и не говорили с ним. Я занял его место, а он даже не подозревал о моем пребывании в Лондоне. Впервые вы увидели его только мертвым. Вы это знаете?

– Знаю, – с горечью ответил Билл. – Это лучший маскарад, какой я когда-либо видел. Но почему бы вам не снять его?

Руки человека в кресле метнулись за голову, и парик свалился ему на колени вместе с очками. Потом он поднес руки к глазам, и что-то упало ему на колени. Из-под одеяла появились длинные ноги.

– Но ведь это… это же Лэрри Херст! – воскликнула Марджори.