Текст книги "Отравление в шутку"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 9
УБИЙСТВО УПУСКАЕТ ШАНС

Сарджент оставался неподвижным, слегка склонив голову набок и широко открыв глаза. Его большой палец выскользнул из проймы жилета. В комнате с серыми тенями воцарилось молчание.

– Ха! – воскликнул наконец Сарджент. – Должен ли я понимать, что вы видели, как она растворяла бромид в ванной?

– Да, – подтвердила Джинни.

Я чувствовал, что она снова на грани истерического смеха.

Сарджент присвистнул.

– Вы имеете в виду… для себя?

– Естественно. Полагаю, что да.

Голос окружного детектива звучал неестественно громко.

– Она растворяла его, когда вы вошли?

– Нет. Когда я собиралась уходить. Кларисса, продолжая разговаривать со мной, пошла в ванную, взяла бутылку из аптечки и стала отсыпать порошок в стакан. Тогда я ушла.

– Но вы не видели, как она его выпила?

– Нет. Говорю вам, я как раз уходила.

Сарджент начал возбужденно жестикулировать, потом провел рукой по седеющей шевелюре.

– Погодите, мисс Куэйл! Вы уверены, что это была та самая бутылка, которой пользовался доктор Туиллс?

– Не знаю. Я даже не заглядывала в ванную. Но насколько мне известно, там только одна бутылка с бромидом.

– И яд на нее не подействовал… – пробормотал Сарджент.

Закрыв глаза, он теребил нос и губы длинными нервными пальцами.

Я содрогнулся. Не представляет ли он себе заголовки? «САРДЖЕНТ РАСКРЫВАЕТ…»

– Это… это безумие! – неожиданно воскликнул Мэтт. – Зачем Клариссе… – Он метнул на Джинни злобный взгляд.

Сарджент выглядел обиженным изменой союзника.

– Я ничего не говорил, мистер Куэйл, – запротестовал он, открыв глаза. – Будь я проклят, если знаю, что думать.

– Да-да, конечно. Я… э-э… я знаю, что вы исполняете свой долг. – Мэтт кисло улыбнулся. – Но Кларисса!.. В конце концов, она могла не выпить бромид.

– Зачем растворять бромид, если вы не собираетесь его пить? – вполне резонно возразил окружной детектив.

– Вас всех, похоже, очень удивляет, что Кларисса не отравилась, – вмешался я. – Почему бы не спросить ее?

– Очень хорошее предложение, мистер Марл. Но всему свое время. Есть еще кое-что… – Сарджент нахмурился. – Совсем забыл. Мисс Куэйл, вы сказали, что прошлой ночью дважды спускались из своей комнаты. Когда был второй раз?

Во время возбуждения, сопровождавшего последнюю сенсацию, они напрочь забыли о Джинни, которая подняла голову и несколько озадаченно посмотрела на Сарджента.

– О!.. Это было позже – около часу ночи… – Джинни заколебалась. – Я побаивалась спускаться, так как выключила свет в коридоре второго этажа, уходя от Клариссы, и там было темно.

– Почему же вы спустились?

– На третьем этаже нет ванной.

Сарджент выглядел слегка смущенным.

– Ванная между комнатами миссис Туиллс и доктора – единственная в доме?

– Разумеется, нет. Другая ванная в заднем конце коридора, а третья между комнатами папы и мамы.

– Сиделка слышала или видела вас тогда?

– Не знаю. Вероятно. – Она пожала плечами. – В коридоре скрипят все половицы. Я наделала много шума.

Должно быть, этот скрип я и слышал прошлой ночью – вероятно, около часу, – когда испугался, что по дому бродит отравитель.

– Понятно. Тогда доктор Туиллс уже поднялся к себе?

– Думаю, что да. Во всяком случае, сквозь щель под его дверью просачивался свет, а раньше там было темно. – Она снова заколебалась. – И я слышала, как кто-то негромко разговаривает в комнате. Я так нервничала, что хотела войти и немного поболтать с Уолтером, но потом решила этого не делать.

– Кто-то разговаривает! – повторил Сарджент, энергично потирая подбородок. – Хм! Это может оказаться очень важным, мисс Куэйл. Кто это был?

– Не знаю. Вероятно, сам Уолтер. Это было всего лишь бормотание – я не разобрала слов.

Она собиралась продолжить, когда снова ворвался доктор Рид. Он окинул нас резким взглядом, дергая головой:

– Судья проснулся. Он скверно себя чувствует, но вскоре заговорит. Этот парень, Туиллс, знал свое дело. Просто стыд, что с ним такое случилось! Вирджиния, что, если ты сбегаешь на кухню и приготовишь что-нибудь отцу? Куриный бульон, если он у вас есть, но только с водой, а не с молоком, и некрепкий чай. Пошевеливайся!

Сардженту явно не терпелось поделиться новостями, но он ходил взад-вперед, хмуря брови, пока Джинни не ушла.

Тогда он приступил к рассказу со скромным видом человека, намеренно преуменьшающего свои великие открытия. Рид выругался сквозь зубы.

– Мне это не нравится, – проворчал он. – Где сейчас миссис Туиллс?

– В постели, в комнате Джинни, – ответил Мэтт. – Она сказала, что не хочет оставаться одна. С ней Мэри.

– Давайте поднимемся и повидаем ее… Нет, молодой человек! – остановил врач Мэтта. – Вы останетесь здесь. – Он посмотрел на меня: – Может, вы хотите пойти с нами, мистер… Марл? Поможете нам. Мы ведь знаем кое-что о ваших подвигах. Пошли, Джо?

Мэтт был в ярости, но ничего не сказал. Мы втроем вышли в холл, где свет едва проникал сквозь красно-белые стеклянные панели входной двери. Рид тщательно закрыл дверь в библиотеку.

– Ну, выкладывайте! – обратился он ко мне. – Кто все это сделал? У вас есть какая-нибудь идея?

Я покачал головой.

– Но первоначальная идея мистера Сарджента выглядит правильной. Должно быть, яд добавили в бутылку с бромидом в самом начале вечера, а не после того, как члены семьи отправились спать. Если бы Кларисса легла, как только поднялась в комнату, кто-то мог пробраться в ванную и проделать работу незаметно. Но, по словам Джинни, она легла не сразу и не могла не услышать…

– Но она растворяла бромид! – перебил Сарджент. – Вот что я не могу понять.

– Ну, нам придется спросить ее, – раздраженно отозвался доктор. – Что больше всего поражает в этом деле? Я скажу вам. Небрежность в действиях убийцы. Он входит – не важно когда – и отравляет бромид в ванной, которой пользуются и мистер, и миссис Туиллс. Откуда ему было известно, что Туиллс собирался принять бромид? Это входило в его привычки? Или же убийца добавил яд на всякий случай – надеясь, что Туиллс его выпьет? Что за чертовщина! Выглядит так, словно этот тип покушается на всех в доме и ему все равно, кто выпьет яд. Или…

Он сделал паузу.

– Произошедшее более походит на самоубийство. Пожалуй, это единственно возможное объяснение. Миссис Туиллс выпивает бромид – во всяком случае, растворяет его, – и с ней все в порядке. Ее муж выпивает лекарство из той же бутылки и умирает. Что вы на это скажете, Джо?

Я с удивлением смотрел на маленького доктора. Его глаза терьера нервно шарили по лицу окружного детектива. Очевидно, краткий разговор с судьей заставил его переменить отношение к делу, если не мнение о нем. Полчаса назад Сарджент, по всей вероятности, согласился бы с ним. Но сейчас он, казалось, осознал свое официальное положение, нахмурился и выпрямился с напыщенным видом:

– Посмотрим. Давайте побеседуем с миссис Туиллс.

Рид задумчиво посмотрел на него…

В соответствии с причудливой архитектурой дома на третий этаж можно было подняться только по узенькой лестнице между комнатами Клариссы и Мэтта. На третьем этаже находилось несколько комнат, включая комнату Джинни в нижней части одной из башен (с правой стороны, если стоять лицом к дому) и комнату Мэри в другой башне. Ряд окон в передней стене выходил на резной балкон – благодаря цветным стеклам свет, падающий в верхний коридор, образовывал замысловатые узоры. Везде пахло пылью, старым деревом и краской. В стены были вмонтированы консоли с газовыми рожками, а под ногами поскрипывали соломенные циновки. Из-под дверей дули холодные сквозняки, а из темноты доносилось шуршание бумаги, типичное для заброшенных чердачных помещений. Снова пошел снег. С минуту мы стояли, осматриваясь, в колеблющихся бликах цветного стекла, потом Рид постучал в дверь комнаты Джинни.

Башенная комната была восьмиугольной, с узкими окнами во всех стенах, кроме той, где находилась дверь. Под окнами стояли невысокие книжные шкафы, выкрашенные в белый цвет; на голубых стенах висела пара неплохих гравюр; на плетеных креслах ситцевые подушки. Газовый свет резко контрастировал с падающим снегом. Мэри Куэйл съежилась перед низкой каминной решеткой. Кларисса, лежавшая на кровати, уставилась на нас. Свет падал на ее напряженное лицо. Даже сейчас она не забыла надеть черный пеньюар. Но ее глаза покраснели и опухли. Внезапно она вздрогнула, ее красивые темно-голубые глаза заморгали, и пара слезинок потекла по пухлым щекам.

Не слышалось ни звука, кроме шипения газа. Сарджент смущенно переминался с ноги на ногу.

– Я не нуждаюсь в вас, доктор Рид! – заговорила Кларисса. – Со мной все в порядке.

Врач излучал бодрость и сочувствие. Подойдя к кровати, он взял Клариссу за руку и дружелюбно усмехнулся:

– Ха! Чувствуешь себя лучше? Отлично! Выше голову, не то я дам тебе касторку, как прежде. Ты достаточно окрепла, чтобы поговорить? Разумеется. Слабость – чепуха и вздор!

Доктор бросил взгляд на Мэри, которую передернуло.

– Хочу познакомить тебя с мистером Сарджентом. Он окружной детектив и…

Простыни сотрясла судорога. Кларисса всплеснула руками:

– Какой ужас, доктор! Я не хочу видеть никакого детектива… Пожалуйста, уйдите!

– Чушь! – добродушно отозвался доктор, который сказал бы то же самое даже умирающему. Он снова похлопал ее по руке. – Это пойдет тебе на пользу, дорогая. Проветрит мозги.

Я посмотрел на окружного детектива. У Сарджента было мягкое сердце. Он поднимался сюда мрачным и напыщенным, решив изображать великого сыщика, методично взвешивающего доказательства. Думаю, он всерьез подозревал Клариссу в отравлении мужа. Но теперь Сарджент выглядел глуповато. Он пробормотал, что сейчас им незачем расспрашивать миссис Туиллс, и она бросила на него взгляд благодарной школьницы, окончательно завоевав его.

– Вздор! Чушь собачья! – Доктор сердито повысил голос. – Она в отличной форме, верно, дорогая? Тогда я сделаю это сам.

– Нет! – поспешно возразил Сарджент. – Если разговор необходим, то этим займусь я. Понимаете, миссис Туиллс, мне очень не хочется этого делать… – Его глаза на морщинистом лице умоляюще смотрели на Клариссу. Он неловко присел на край кровати. – Обещаю не быть с вами суровым!

Подозрительность и испуг Клариссы явно ослабевали. Окружной детектив оказался совсем не страшным, превратившись во внимательного поклонника. Я подумал, что Кларисса даже в искреннем горе репетирует драму, закрыв глаза. Это было заметно по участившемуся дыханию и сосредоточенному выражению освещенного газом лица. Снегопад усиливался за серыми окнами.

– Вы знаете, мэм, – продолжал Сарджент, – каким образом ваш муж… – он сделал паузу и закончил глаголом, щадящим, по его мнению, чувства вдовы, – скончался?

– Нет. Я… только заглянула туда. Я знаю, что его отравили, – вот и все.

Кларисса говорила как в трансе. Сарджент виновато улыбнулся:

– Мы не станем утомлять вас, миссис Туиллс. Просто расскажите нам обо всем, что происходило с того времени, когда вы пошли в свою комнату вчера вечером, и до сегодняшнего утра.

Снова репетиция…

– Хорошо, если хотите. Я видела Уолтера, когда он поднялся наверх…

– До того, дорогая! – прервал ее доктор, вытянув шею. – Что произошло раньше?

– Раньше? – Она открыла глаза и умоляюще посмотрела на окружного детектива. – Не знаю, что вы имеете в виду!

– Расскажите нам все, мэм, с того момента, когда вы поднялись к себе. Вы разговаривали с младшей мисс Куэйл, не так ли?

Кларисса выпрямилась в кровати. Ее черные волосы разметались, и она заправила их за уши. Ее взгляд из жалобного стал суровым и подозрительным.

– Джинни? – осведомилась Кларисса. – Маленькая чертовка говорила что-то против…

– Чепуха! – заявил доктор. – Речь шла о книге.

– О! – Веки снова опустились. – Понятно. Правда, мне не вполне ясно, какое отношение к делу имеет ее пристрастие к эротической литературе, но если ей необходимо упоминать книги подобного сорта, когда ее отец, мать и зять… – Она сердито пожала плечами. Сарджент был само терпение.

– Дело не в том, миссис Туиллс. Мисс Куэйл спустилась к вам. Что произошло потом?

– Ну… мы поговорили – вот и все. – В глазах Клариссы все еще светилось подозрение. – Какое отношение это имеет к моему мужу?

– Когда она ушла?

– Не знаю. Она оставалась недолго.

– Что случилось потом?

– Я чувствовала себя ужасно, мистер Сарджент, и знала, что не смогу заснуть… – Вернувшись к репетиции драмы, Кларисса стиснула кулаки и посмотрела на нас. – Если бы вы могли понять эту пытку! Я ходила взад-вперед по комнате, а потом вспомнила про бромид Уолтера. Бедный Уолтер!..

– Он регулярно принимал бромид, миссис Туиллс?

– Прошу прощения?.. О, почти каждую ночь, хотя знал, что это вредно для него. Но мой муж был таким… напряженным и нервным!.. Ему здесь не нравилось. Он говорил, что бромид облегчает ему жизнь, и последние месяцы принимал его постоянно. У меня перед глазами его лицо… – Она страдальчески поморщилась. – Но сейчас это не имеет значения, верно?

– Продолжайте, миссис Туиллс! – настаивал Сарджент с энергичностью, которая удивила бы Клариссу при обычных обстоятельствах. – Вы помните снотворное. Что было потом?

– Я думала, оно поможет мне. Обычно я никогда не притрагиваюсь к снотворному. Однажды я его попробовала, и у меня отекло лицо. Это было ужасно… Но прошлой ночью мне было так плохо, поэтому…

– Поэтому вы приняли бромид?

Почувствовав странное напряжение в голосе Сарджента, Кларисса приподнялась и посмотрела на него:

– Нет, мистер Сарджент. Я только растворила бромид, а потом не могла вспомнить, сколько порошка положила в стакан. Я боялась, что положила слишком много и это меня убьет, поэтому вылила раствор в умывальник… Но почему вас все это так интересует?

Сарджент провел рукой по лбу. У меня пересохло в горле, а сердце бешено колотилось. Смерть пронеслась совсем рядом с Клариссой, как пронеслась мимо меня, когда я отказался добавить содовую в стакан с бренди. Очевидно, наши лица отражали наши чувства, так как Кларисса вскрикнула:

– Боже мой, неужели это был бромид? – И она стала яростно хлопать ладонью по одеялу.

– Черт! – выругался доктор Рид. – Спокойно! Немедленно прекрати! – Шагнув вперед, он схватил ее запястье, когда она начала жалобно хныкать.

Я радовался его присутствию. Сарджент нервно облизывал губы.

Понадобилось время, чтобы успокоить Клариссу. Наконец она снова откинулась на подушки.

– Теперь я понимаю, почему вы расспрашиваете меня. Иногда я думаю, что схожу с ума!.. Позвольте мне продолжать – со мной все в порядке… Я решила подождать, когда поднимется Уолтер, и попросить его развести для меня бромид. Поэтому я оставила свет в ванной и свою дверь открытой…

– Никто не мог тогда войти и добавить яд в бутылку? – спросил Рид.

– Когда я была там? Конечно нет! – Кларисса судорожно глотнула. – Вскоре пришел Уолтер. Он удивился, увидев, что я не легла. Я объяснила ему, в чем дело, а он засмеялся и сказал: «Если ты хочешь заснуть, бромид тебе не поможет. Он только успокаивает нервы. Подожди, я принесу тебе что-нибудь». Он пошел в свою комнату и принес мне таблетку – не знаю, что это было. Я ополоснула стакан… – На ее лице вновь появился ужас. – Я ополоснула стакан и выпила таблетку с водой. Уолтер сел возле моей кровати. «Не бойся – спи, – сказал он. – Я посижу здесь немного». Он выглядел усталым. Бедный Уолтер! Я пыталась заставить его говорить, но он только сказал: «Не беспокойся – они не причинят тебе вреда. Если они за кем-то охотятся, то это я…»

Она снова сделала паузу.

– Уолтер так небрежно обращался с грамматикой, хотя был очень образованным человеком! Ну, постепенно я задремала. Он делал какие-то пометки в книге или что-то писал, но выглядел обеспокоенным. Это последний раз, когда я его видела. Я проспала всю ночь.

Делал пометки в книге! Были ли это стихи Гейне – та книга, которую он читал перед смертью? Записка самоубийцы? Или, что более вероятно, изложение теорий по поводу этого дела? Рид обменялся взглядом с окружным детективом – я не мог определить, думают ли они о том же, что и я, но мог поклясться, что на лице Рида вновь появилось то смущенное выражение, которое я видел раньше.

– Хм! – пробормотал он. – Значит, он был обеспокоен?.. А ты не думаешь, дорогая, что он мог…

Вопрос о самоубийстве явно не приходил Клариссе в голову. Когда он стал для нее очевиден, на ее лице появилось то же сочетание тревоги и надежды, что ранее на лице у Мэтта. Она попыталась заговорить, но не могла выразить свои мысли.

– Например, – подсказал ей Рид, – если твой муж едва не убил судью – возможно, по ошибке, – а потом решил…

– О нет! Вы не знали Уолтера, иначе даже не подумали бы о таком! – Это был крик раскаяния. Но раскаяния в чем? – Он был беспечным и неопрятным, но… Вы сами не знаете, что говорите! – На глазах у нее вновь выступили слезы. – Как он был добр ко всем и как отвратительно мы себя вели!.. Когда я думаю о том, как я иногда с ним обращалась… Уолтер хотел, чтобы мы уехали отсюда, но я знала, что это невозможно – ведь он практически содержал всех нас…

Она оборвала фразу и испуганно посмотрела на Мэри. Слезы внезапно высохли у нее в глазах – словно замерзли.

– Содержал всех вас? – переспросил Сарджент. – Что вы имеете в виду, миссис Туиллс? Я думал, судья…

И тут робкая Мэри в ярости вскочила со стула. Кожа на ее лице натянулась, как бурая резина, а при каждом слове в углах рта появлялись безобразные морщины.

– Надеюсь, Кларисса, ты еще пожалеешь о том, что сказала! Из всех гадостей, какие я слышала, это самая худшая! Сама мысль, что… Ты хочешь с ума свести всех нас? – осведомилась она, повернувшись к нам и делая движения, как будто тыкала в нас метлой. – Разве не достаточно, что бедный папа так страдает? Господи, я этого не переживу!

– Опорочить Уолтера тебе не удастся, – холодно информировала ее Кларисса. – Он заслуживает благодарности за то, что сделал, даже если его уже нет в живых.

– Ты не собираешься рассказать им?..

– Я расскажу им только то, что знают все в этом доме, а может быть, и в городе.

– Кларисса Куэйл, я надеюсь, Бог тебя покарает!

Мэри повернулась и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Она была в таком бешенстве, что говорила в стиле старомодной мелодрамы. Кларисса заплакала.

– Чушь и ерунда! – проскрипел доктор. – Успокойся! Из-за чего вся суета? Перестань вести себя как истеричная старуха!

– У меня тоже есть г-гордость, – всхлипывала Кларисса. – Не меньше, чем у нее. Но я не позволю ей говорить плохо об Уолтере, когда его нет в живых. Все это знают, кроме, может быть, мамы, но мы не осмеливались ей рассказать… Папа был состоятельным человеком, но потерял все деньги на угольных акциях. Уолтер содержал всех нас, а мы притворялись, будто ничего не знаем и думаем, что это деньги отца… Когда Уолтер был жив, это было еще куда ни шло, но теперь, когда он умер, они не смеют так говорить о нем!

– Пошли отсюда, – сказал окружной детектив, вытирая лоб.

Даже Риду было не по себе.

– Ладно, – проворчал он. – Кларисса! Замолчи, слышишь? Мы обо всем позаботимся. Отдыхай, а мы пойдем вниз.

Сарджент тут же поднялся. Мы неловко попрощались и оставили Клариссу всхлипывающей в подушку.

Холод и полумрак коридора благотворно подействовали на нас после эмоционального накала в комнате. Мы стояли в отсветах цветного стекла, прислушиваясь к сквознякам и скрипу половиц. Так вот почему Туиллс не мог осуществить свою мечту! Они не только не благодарили его, а сделали пустым местом в его же собственном доме, пользовались его деньгами, его опытом и его ядами, а потом убили его…

– Бедняга, – внезапно пробормотал доктор.

Мы молча начали спускаться по скрипучей лестнице…

Глава 10
ЖЕЛТАЯ КНИГА

– Ну, – сказал Рид, когда мы вернулись в комнату покойного, – теперь многое нужно сделать. Я позвоню Китсону…

– Китсону? – переспросил я.

– Владельцу похоронного бюро. Думаю, семья не будет возражать. Когда привезут гроб, мы заберем тело для вскрытия. Придется мне этим заняться. Мы даже не можем быть уверены, что он умер от отравления гиосцином. Бутылку с бромидом и стакан надо будет отдать на анализ. В конце концов, гиосцина в них может не оказаться. Пока что все это догадки.

Доктор стоял, теребя свои бакенбарды и хмурясь при ярком свете. Тело Туиллса уже положили на кровать и накрыли простыней. На столе лежал томик стихотворений Гейне в желтом переплете.

– Версия самоубийства с каждой минутой кажется мне все менее убедительной, док, – сказал окружной детектив. – Судя по тому, что рассказал нам мистер Марл, у этого парня были какие-то идеи насчет… насчет происходящего здесь. А миссис Туиллс говорила, что перед смертью он что-то писал в книге. Вот в этой?

Сарджент указал на томик Гейне, но не стал подбирать его. Рид, что-то проворчав, подошел к столу, открыл книгу, едва не повредив корешок, и начал листать страницы. Мы заглядывали ему через плечо. Наконец он дошел до форзаца, где было что-то написано…

Очевидно, Туиллс размышлял, держа книгу в руках. Сначала его карандаш рисовал бессмысленные нолики, как делают дети, упражняясь в чистописании, потом разные черточки и фигурки, затем изобразил птицу и наконец угрюмую физиономию с курчавыми волосами. Далее следовала вчерашняя дата —12/10/31. После этого Туиллс написал: «Вопросы, на которые я должен ответить» – и подчеркнул фразу. При перечислении вопросов почерк его стал твердым.

«Уверен ли я, что знаю отравителя?

Что сожгли в камине и почему?

Могли ли особенности личности оставить такой отпечаток? Возможно ли подобное с медицинской или психологической точки зрения? (Да. См. Ламберт, Графштейн.)

Была ли это надежда получить деньги или прогрессирующая болезнь?»

Карандаш снова нарисовал несколько загогулин, а потом…

«К черту!..

Уплыть бы куда-нибудь на восток от Суэца. Елена, красота твоя…

Кларисса Туиллс. Уолтер Уиллсден Туиллс-младший. 12/10/31.

Как насчет C₁₇N₁₉NO₃ + Н₂O? Влияние?»

Сарджент поднял озадаченный взгляд и машинально посмотрел на тело под простыней. «Уверен ли я, что знаю отравителя?» Эта фраза, написанная рукой покойного, отвергала версию самоубийства. Но куда красноречивее казались праздные строчки, нацарапанные в конце. Я представлял себе Туиллса, сидящего у кровати дремлющей жены и смотрящего на нее, размышляя при этом о головоломной проблеме. «К черту!» – написал его карандаш. Уплыть бы в теплые страны, где нет тревог… Дорога в Мандалай[29]29
  Имеется в виду стихотворение Редьярда Киплинга «Мандалай».


[Закрыть] – вечный символ для лишенных свободы… «Нет, не могу, моя жена красива, как Елена Прекрасная, – я слишком люблю ее… „Уолтер Уиллсден Туиллс-младший“… Господи, если бы у меня был сын!..» Словно издалека послышался голос окружного детектива:

– Выходит, самоубийства не было. Это очевидно.

– Полагаю, да, – мрачно произнес Рид. – Хотя это выглядит странно. – Он положил книгу с раздраженным жестом. – Предупреждаю, Джо, вас ожидает адская работа. Что означает эта чепуха?

По какой-то причине прочитанное, казалось, расстроило коронера куда сильнее, чем он был готов признать. Рид быстро прошелся по комнате.

– Сожгли в камине? Что именно? Хм… Вы что-нибудь знаете об этом, мистер Марл?

– Ничего, – ответил я. – Никто не упоминал о чем-то сожженном… – Я собирался добавить: «Кроме телеграммы для Джинни Куэйл, которую Туиллс сжег сам», но вовремя остановился. Было незачем усложнять ситуацию. Кроме того, я все еще чувствовал себя виноватым в истории с телеграммой.

– Как насчет C₁₇ и еще чего-то там, док? – спросил Сарджент, снова подобрав книгу. – Вот. C₁₇N₁₉NO₃ + Н₂O. Похоже на химическую формулу.

– Так оно и есть, – отозвался доктор, грызя ногти. – Это формула морфия. Проклятие! Есть в этом доме что-нибудь, кроме ядов?

– Морфий? Но ведь это не тот же яд…

– Нет. Там был гиосцин. А миссис Куэйл подмешали мышьяк. Я ничего не знаю о морфии. Разве только… Хотя нет – его не использовали для отравления.

Сарджент склонил голову набок.

– Вы ничего от нас не утаиваете, док?

– Утаиваю? – завопил Рид. – Я? И как только вам хватает наглости, Джо Сарджент, говорить такое! Утаиваю!.. По-вашему, я не знаю свое дело?

– Я этого не говорил, док. Я только спросил…

– Слушайте! – Коронер сделал еще несколько шагов и резко повернулся. – Это ваш последний шанс, Джо. Предупреждаю, если вы будете в этом копаться, то можете нарыть куда больше, чем в состоянии переварить.

– Ну, док, это уже мое дело. Давайте поговорим с судьей.

Рид посмотрел на него и кивнул:

– Хорошо. Вам решать… Только давайте по дороге повидаем сиделку. Миссис Куэйл знает о случившемся? – спросил он меня.

– Не думаю. Хотя утром был страшный шум, но она, вероятно, пребывала в ступоре.

Мисс Херрис, сиделка, подтвердила это, когда мы постучали в дверь комнаты миссис Куэйл. Это была полная флегматичная женщина с усталыми глазами и усиками над верхней губой. Она сказала, что миссис Куэйл сейчас проснулась и чувствует себя лучше, но еще очень слаба. Пациентка провела скверную ночь – несколько раз у нее была рвота с кровью. Согласно указаниям доктора Туиллса медсестра снова сделала больной промывание желудка и давала ей магнезию, используя также грелки, алкоголь и кофе.

– Я лучше взгляну на нее на всякий случай, – сказал Рид. – Не беспокойтесь, я ничего не скажу. Она, вероятно, решит, что меня вызвали на помощь Туиллсу.

Он проскользнул в комнату и закрыл дверь.

– Вы не спали всю ночь, мисс Херрис? – спросил Сарджент.

– Разумеется. А что?

– Меня просто интересует, не слышали ли вы чего-нибудь – звук падения, крик или что-то в этом роде – со стороны комнаты доктора Туиллса?

Сиделка колебалась, закусив нижнюю губу.

– Я не слышала падения или крика, – ответила она наконец. – Но… Не знаю, нужно ли об этом упоминать.

– Пожалуйста, продолжайте!

– Я слышала, как кто-то смеется.

Возможно, причиной был прозаичный тон, которым она это произнесла, или узкий темный коридор с коричневыми дверями и белыми фарфоровыми ручками, но у меня по коже забегали мурашки. В своем белом одеянии и с бесстрастным лицом сиделка походила на статую Калигулы. «Я слышала, как кто-то смеется…»

– Со стороны комнаты доктора? – спросил окружной детектив, бросив взгляд через плечо.

– Я не уверена, но думаю, что да.

– Когда вы это слышали?

– Ровно в пять минут четвертого, – монотонным голосом ответила сиделка. Ее пальцы издавали шуршащие звуки, приглаживая крахмальную юбку. – Я знаю это, так как собиралась сделать больной укол в три пятнадцать. Я отправила вниз мисс Мэри Куэйл снова простерилизовать иглу, и дверь осталась приоткрытой. Тогда я и услышала смех. Звук был не из приятных.

– И что вы сделали?

– Подошла к двери и прислушалась. Смех не повторялся. Я решила, что кто-то разговаривал во сне, поэтому закрыла дверь и вернулась к больной.

Я представил себе этот смех в безмолвном доме. Почему-то мне казалось, что он походил на хихиканье. Возможно, отравитель не смог сдержать свою радость. Эта мысль была самой ужасной.

– Вы кого-нибудь видели? – после паузы осведомился Сарджент. Его голос звучал тихо и неуверенно.

– Нет.

– А слышали что-нибудь еще?

– Может быть, я слышала шаги. – Сиделка сдвинула брови. – Но я не могу в этом поклясться. Я подумала, что это мисс Куэйл ходит внизу, и забыла об этом.

– Три часа… – промолвил Сарджент. – Примерно в это время умер доктор Туиллс.

Мы молча стояли в темном коридоре, и каждый из нас по-своему представлял картину происшедшего. Вскоре к нам присоединился доктор Рид, кивком выразив удовлетворение состоянием пациентки. Сиделка вернулась в комнату, а мы начали спускаться вниз. Ни Сарджент, ни я не упомянули коронеру о новой информации – возможно, опасаясь, что он снова проскрипит: «Чепуха и вздор!», а мы оба уже устали это слушать.

Мэтт встретил нас в нижнем холле, явно изнывая от любопытства, и вместе с нами направился в кабинет доктора Туиллса. Газовая лампа под зеленым абажуром все еще горела на центральном столе. Судья Куэйл сидел рядом в кресле, с одеялом на плечах и подушкой под головой. Дрожащими пальцами он подносил к губам чашку с куриным бульоном, а когда мы вошли, вздрогнул всем телом. Судья был небрит; длинные серые пряди волос свисали на уши, как у женщины. На худых, покрытых пятнами руках, держащих чашку, синели вены. Мэри, стоя позади кресла, взбивала подушку под головой отца, но при виде нас отошла к одному из застекленных шкафов на другой стороне комнаты.

– Садитесь, джентльмены, – проскрипел судья, указав чашкой на стулья. – Мне уже лучше.

– Будь осторожен, папа! – предупредила Мэри, злобно глядя на нас. – Они всех доводят до безумия, а я не хочу, чтобы ты расстраивался.

Судья громко чмокнул губами. При этом его лицо стало еще длиннее. Он властно повернулся к дочери:

– Уходи, Мэри. Оставь меня. – Она колебалась, и судья стукнул по подлокотнику кресла. – Слышала, что я сказал, или мне нужно повторить? Уходи!

– Хорошо, папа.

Судья сердито смотрел ей вслед, потом перевел взгляд на нас:

– Вы должны рассказать мне все, джентльмены. Я знаю, что меня пытались отравить. Это меня не удивляет. Будь я крепче… – его голос дрогнул, – я бы выбил из них правду. Но я слаб – очень слаб.

– Они убили Туиллса, судья, – сказал доктор, откинувшись на спинку стула, – и пытались убить миссис Куэйл.

– Да. Я не поверил, доктор, когда Уолтер рассказал мне об этом вчера вечером. Он пришел в библиотеку – помните? – Судья Куэйл посмотрел на меня, словно вспоминая события многолетней давности. – Он сказал, что миссис Куэйл повисла на его руке и твердила: «У меня страшные судороги! Думаю, меня…» – Судья прикрыл глаза ладонью. – А теперь и Уолтер мертв. Не могу в это поверить.

– Кто это сделал, судья? – спросил коронер. Казалось, Куэйл не слышал вопроса. Его голова поникла, а покрасневшие глаза шарили по полу.

– Почему вы молчите, судья? Мы все знаем. Голова медленно поднялась… На лице застыл страх.

– Я имею в виду преследование, – продолжал Рид. – Кто-то в доме не дает вам житья. Джо говорит, что он все выяснит. Почему бы вам не рассказать нам все?

Судья посмотрел на меня и заговорил неожиданно резко:

– Вы им проболтались? Хотя нет, вы ничего не знали. Но моя семья не знает тоже. Все скрыто во мне…

– Похоже, они все знают, – заметил Сарджент.

– Когда мне понадобится ваше мнение, сэр, я скажу вам об этом. Слышите? – Старик с презрением посмотрел на окружного детектива, чеканя слова. Потом его усталые глаза устремились на наши лица. Он пытался отогнать страх, но безуспешно…

– Тем не менее они все знают, – сказал коронер. – Черт возьми, не разыгрывайте перед нами шекспировскую драму! Мы не лжем. Если вы, как маленький мальчик, боитесь кого-то, завернувшегося в простыню, боитесь этой белой мраморной руки…

Судья попытался глотнуть бульон, но его рука задрожала так сильно, что ему пришлось поставить чашку. Он сердито уставился на нас: