Текст книги "Замок "Мертвая голова""

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Какие ботинки? – удивленно переспросил мой собеседник.

Я не ответил, но объяснение напрашивалось само собой. Эти прогулочные ботинки, по самые лодыжки заляпанные грязью и зеленым илом! Элисон не мог так выпачкать их, поднимаясь по тропинке к замку «Мертвая голова», потому что, как я заметил, даже в очень дождливую погоду мои ботинки лишь слегка запачкались черной грязью. Теперь я вспомнил, где видел грязь, подобную той, что оказалась на ботинках Элисона. В пруду, вырытом в поместье моего деда! Река… Под ней был тоннель!

В подобных замках в большинстве случаев всегда строили подземные ходы, по которым хозяева могли спастись во время осады. Ход из замка «Мертвая голова», по-видимому, был прорыт под дном Рейна и имел выход у дома Элисона. Вот и пропавшие вечерние туфли! Очевидно, Элисон снял их перед самым входом в тоннель, чтобы не выпачкаться в грязи, и переобулся в прочную обувь, чтобы по возвращении снова надеть их. Ох уж эта его идеальная аккуратность! Только он не вернулся… Все прошло как по маслу. Злосчастное пальто висело в шкафу, а сам он, запершись в своем кабинете, наверное, продолжил работу над мемуарами…

Все это пронеслось в моей голове за мгновение, хотя, казалось, я давно уже знал все. Остальные подробности тоже встали на свое место. Таинственный человек с факелом, которого Гофман видел на зубчатой стене. Слуги говорили нам, что он выбежал из ворот замка и спустился к реке, чтобы вернуться на лодке до их прихода. Чистый бред! Он не мог спуститься к причалу, не встретив их. Если бы он попытался прорваться сквозь кусты, а не бежать по тропинке, скорее всего, или сломал бы себе шею на этом крутом спуске, или поднял бы такой шум, что они не смогли не услышать его. Нет! Он вернулся в дом по тоннелю! Факты, ранее казавшиеся незначительными, теперь виделись совершенно в ином свете. Я вспомнил нишу между гостиной и спальней Элисона, вспомнил запачканный ковер и зеленоватую грязь на полу. Там был вход в тоннель! Более того, грязь оставлена не Элисоном, а убийцей, когда тот вернулся в дом. Кто-то в тот ужасный вечер видел, как Элисон вошел в тоннель. Этот «кто-то» взял пистолет из его комода, прошел за ним под Рейном, сделал свое черное дело и вернулся. Банколен понял это… Он сообразил сразу, еще вчера ночью, ничего не выискивая. Нас навела на ложный след моторная лодка, в которой вернулись только Данстен со своей возлюбленной!

– Что с вами? – обеспокоенно спросил молодой человек.

– Внезапное озарение, – ответил я. – Продолжайте, пожалуйста!

– Но, черт возьми, что вы хотите узнать? Я признался во всем! Мы переправились через реку, и я привязал лодку к причалу… Эй, вы опять где-то далеко?

В некотором смысле он был абсолютно прав. Меня вновь озарило! Я вспомнил показания Гофмана: что тот видел моторную лодку, привязанную к причалу, но не так, как это обычно делали все, живущие в доме Элисона. Очевидно, Элисона не переправляли через реку в качестве пассажира. Это-то и навело Банколена на правильный вывод.

– …одному Богу известно, кто это был и что он делал, – донесся до меня голос Данстена. – Увидев, как этот человек поднимается с земли, я…

Я быстро повернулся к нему:

– Когда вы увидели что?

– Человека, поднявшегося с земли. Могу сказать, что меня словно окатило холодным душем! Он тащил какой-то узел. Может быть, это был браконьер. Наверное, на самом деле он не поднимался с земли, а…

– Расскажите-ка подробней.

Лицо молодого человека налилось краской. Он умоляюще посмотрел на меня, и лицо его напряглось от гнева.

– Но… Нет, будь я проклят, если расскажу! Что это вам даст? Черт вас побери, это… это свято, – выпалил он, – и вас это не…

– Мне все понятно. – Я старался быть терпеливым. – Меня не интересуют подробности вашего красивого романа. Я только хочу знать о человеке, который поднялся с земли.

– Ах так! Что ж, – Данстен немного успокоился, – мы были в небольшой рощице, как я вам уже рассказывал, на склоне холма. Ярко светила луна. Мы… мы сидели в тени огромного бука, на покатом берегу, и я… О боже! Я был не в себе. Меня трясло, и все вертелось у меня перед глазами… Понимаете? – Он свирепо обернулся ко мне. Даже сейчас у него тряслись руки. – Деревья, ночь. Мы чувствовали себя удаленными от всех на много миль. Затем меня вдруг осенило, что эта женщина для меня – самый близкий человек на свете! Вот так! – Юноша сжал кулаки. – А потом возникло чувство, будто у меня сломаны все кости… Я помню, мое лицо было в траве и я вдруг без всякой причины посмотрел вверх. Ужас! Футах в двадцати от нас, за какими-то кустами, прямо из земли появился человек. Он стоял ко мне спиной, немного наклонившись. Я слышал, как он тащил по земле какой-то тяжелый предмет, цеплявшийся за ежевику, и что-то напевал себе под нос. Затем он исчез. Не знаю, куда он провалился. На секунду мне показалось, что у меня остановилось сердце. А Изабель испугалась, что нас кто-то увидел. Она чуть не плакала и все стонала: «Мы должны вернуться, мы должны вернуться». Но мы боялись даже возвращаться. Мы ждали и ждали, представляя себе всякие ужасы, но вдруг услышали чьи-то крики… Это было уже слишком. Мы их отчетливо слышали, а подняв глаза, увидели призрачную бегущую фигуру, объятую пламенем. Изабель была в таком шоке, что не могла встать. Я пытался тащить ее к лодке. В конце концов мне пришлось ее нести. Мы двигались с кошмарным шумом, я чуть не упал. Когда добрались до причала, я увидел, как от противоположного берега отплывает гребная шлюпка. Мы подождали в кустах до тех пор, пока не подгребли Гофман и Фриц. И я даже испугался, что нас обнаружили, – ведь они повсюду рыскали своими фонарями. Когда они благополучно поднялись на холм, мы забрались в лодку и тронулись в обратный путь. Изабель поднялась по тропинке, а я по лестнице к веранде. Слава богу, она не разбудила мужа…

Вдруг мы оба осознали, что не одни. Подсознательно я, наверное, несколько секунд назад слышал шуршание в папоротнике или хруст гальки. Под большой липой, на краю тропинки неподвижно стоял человек и наблюдал за нами.

Жером Д'Онэ.

Глава 14. Путь в замок «Мертвая голова»

Не знаю, какого взрыва я ожидал. Д'Онэ, наверное, слышал последнюю часть рассказа Данстена. Помню, испытав шок от неожиданной встречи, я быстро заглянул через низкую каменную стену и заметил внизу заросший лесом овраг. Упав туда, можно сломать шею. Долгое время мы все молчали. Рассеянные тени веером медленно двигались по полянке. Солнце освещало грязную лужу у ног Д'Онэ, где-то вдалеке продолжал стучать дятел.

Д'Онэ оставался подозрительно неподвижным, мрачным и зловещим. Он немного опустил подбородок и засунул руки в карманы. Но он почти улыбался. На его крупном лице застыло выражение чопорности, рот скривился в самодовольной усмешке. Бриз мягко шевелил листья…

Молчание нарушил Данстен:

– Ну? Давайте же!

– А, мистер Маршалл Данстен, добрый день, – сказал Д'Онэ по-английски, с не слишком хорошим произношением, но довольно бегло. – Я вас искал. Гофман сказал, что вы, джентльмены, удалились в эту сторону. Да, у меня только что состоялся разговор с женой!

Одетый вызывающе, в пестрый костюм для гольфа и короткие красно-зеленые чулки, он сделал несколько шагов вперед. Однако мы не знали, чего от него ждать.

– Герр фон Арнхайм, – продолжал непрошеный гость, – расспрашивал ее. Я застал середину разговора и узнал много интересного.

Данстен немного побледнел, но взгляда не отвел.

– Мне бы рано или поздно пришлось вам рассказать, – вздохнул юноша.

– Простите, – попросил Д'Онэ вкрадчивым голосом и поднял руку, что совершенно не шло к его грубовато-добродушному лицу. – Я должен задать личный вопрос. Я чувствую, что имею право на ответ. Да? Вы любите мою жену?

– Да. – Данстен настолько пытался сохранить достоинство, что чуть не задохнулся.

– Если бы она была… свободна, вы бы на ней женились?

– Да.

– О! – воскликнул Д'Онэ. – Отлично! Она будет ваша! – Эти слова он проскрежетал, отбросив вкрадчивость. – Вы избавляете меня от многих проблем. Я уже давно чувствую, что она не создана для семейной жизни. Пустая. Обожает тряпки. Любит путешествовать, когда у меня дела. Недостаточно умна, чтобы принимать гостей в моем доме. И, буду с вами откровенен, она не может иметь детей. Короче, никудышная жена! Я хотел кого-нибудь в этом роде, но считал ее слишком добродетельной. – Он невесело улыбнулся. – Я мог бы избавиться от нее. Но это повредило бы моей репутации.

Он задумчиво оглядел носки своих ботинок.

– Без четверти три, – заметил я, посмотрев на часы. – Я опаздываю. Простите…

– Спасибо, – поклонился Д'Онэ. – Всего доброго. Я хочу обсудить кое-какие детали со своим другом из Англии…

Я оставил их у стены. Данстен напряжен, Д'Онэ задумчив. Спускаясь по тропинке, я мучился сомнениями по поводу происхождения и родственных связей Д'Онэ. Ну, в конце концов, размышлял я, зачем сердиться? Какое бы у него ни было происхождение, его поведение ликвидировало опасную ситуацию. Если бы он предпочел роль ревнивого мужа, это было бы невыносимо. Кто-то, устало думал я, оказавшись на его месте, всегда начинает драку. А сейчас все были счастливы. Все, кроме маленькой, смешной, шаловливой девчонки по имени Салли Рейн…

Но – вот идея! – предположим, Д'Онэ, почувствовав неладное, стал следить за влюбленными и намеренно подыгрывать им? Предположим, он на самом деле не принимал веронал, а притворился спящим, чтобы проверить свои подозрения? Ведь у нас нет доказательств, что все время, пока его жены не было дома, он мирно спал. Как бы то ни было, я должен срочно рассказать Банколену о человеке, «появившемся из земли» на противоположном берегу реки.

Я вошел в холл на первом этаже, но, похоже, поблизости никого не было. Поднявшись наверх, я услышал из гостиной герцогини бормочущие голоса. Голос Банколена:

– Поднимаю ставку до пяти!

Левассер с сожалением ответил:

– Я пас.

Герцогиня проворчала:

– Я открою карты, старый плут.

Они сидели за карточным столиком у окна. Когда я вошел, Банколен раздавал карты для покера. Перед ним лежала груда голубых фишек. Левассер смотрел на карты обиженно, но вежливо. Герцогиня, с победным видом, медленно отхлебнула какой-то прохладительный напиток, закурила сигару и высказалась по поводу воров и взломщиков, сделав несколько замечаний в адрес некоторых нечестных игроков.

– Проходите, проходите, дружок, – поприветствовала она меня. – Этот тип со смешными бакенбардами, – она толстым пальцем указала на Банколена, – выиграл у меня все, кроме корсетов! Боже мой! Сегодня мне весь день не везет! Присоединяйтесь, дружок! Ставки по пять марок. Вот… подвиньте кресло! – Мисс Элисон замолчала и протянула бокал горничной с безжизненным лицом, стоящей у нее за спиной. – Послушайте, этот тип что-то обнаружил! – воскликнула она. – Фрида, сделайте еще один коктейль! Мне необходимо выпить. Нет, вы только посмотрите, его распирает от гордости! – Она повернулась к Левассеру и громко рассмеялась. – Левассер, старый убийца, он до вас добрался! Лучше признавайтесь! Левассер улыбнулся:

– Прошу вас, мадемуазель, такими вещами не шутят! Это же всем понятно!

– Ну же, приятель! Я только потяну вас за ногу! – С этими словами герцогиня действительно протянула руку и потянула его за ногу. – Знаете, дьявол вы этакий, – теперь она взялась за Банколена, – я не могу устоять перед соблазном поддразнить этого человека! Мне нравится смотреть на его взъерошенные волосы! Мне нравится, как он плюет на пол или напивается до бесчувствия! Он похож на щеголя, которому одежда доставляет массу неудобств! Нет, погодите, не лезьте в бутылку, Левассер! Слышал ли этот тип последние новости?

– Какие новости? – откликнулся я.

Банколен на секунду оторвался от карт и, нахмурив лоб, поднял на меня глаза:

– Мы все приглашены на небольшое представление, которое устраивает барон фон Арнхайм. Оно должно состояться в замке «Мертвая голова», где мы проведем ночь. Мисс Элисон предложила устроить торжественный обед именно там, в столовой Малеже…

– Поскольку наш друг Стеклянный Глаз настаивает на представлении, – встряла неугомонная мисс Элисон, – мы проведем его сегодня же и зададим работы слугам. Вся прислуга уже в сборе. Ах, погодите! Что это за репортер, с которым вы виделись в Кобленце?

– Галливан? – уточнил я.

– Да, Галливан, – кивнула она. – Стеклянный Глаз чертовски негостеприимен! Сейчас же звоните ему и приглашайте к нам на обед! Если ему нечего надеть, дайте что-нибудь или скажите, чтобы приезжал в чем есть. Мне нравятся эти репортеры и не нравится Стеклянный Глаз! Его следует хорошенько напоить! А теперь сдавайте карты, сдавайте карты! И, ради бога, дайте мне чего-нибудь выпить!

Раздался резкий стук в дверь, и появился фон Арнхайм, явно чем-то встревоженный.

– Прошу прощения, – вместо приветствия, произнес он, – мне необходимо срочно переговорить с месье Банколеном и мистером Марлом. Наедине. Это очень важно. Нет, погодите… – Он задумчиво поглядел на герцогиню. – Вы, мисс Элисон, тоже можете быть нам полезны. А теперь без проволочек приступим к делу.

Герцогиня отослала горничную и, когда мы остались вчетвером, нетерпеливо спросила Левассера:

– Ну, а вы что?

– Безусловно, – пробормотал тот, вставая. На его смуглом, с резкими чертами лице читалась озабоченность. Он кивнул хозяйке дома: – С банком мы уладим позже, мисс Элисон, а теперь, простите, я покидаю вас, у меня дела.

– Мисс Элисон, – продолжил фон Арнхайм, – я узнал, что в этом доме есть потайной ход!

Это было нечто! Банколен улыбнулся и беззвучно зааплодировал. Герцогиня же вполне искренне удивилась.

– Потайной ход? – переспросила она, сердито уставившись на фон Арнхайма. – Вас кто-то обманывает, Стеклянный Глаз! Я никогда не слышала ни о каких потайных ходах! Может быть, речь о тоннеле под дорогой? Вероятно… Кто вам рассказал?

– Мне никто ничего не рассказывал, но доказательства у меня есть!

Она нахмурилась:

– Послушайте, я живу в этом доме почти восемнадцать лет и слышу об этом впервые! Черт возьми! Впрочем, может быть, мне просто повезло, что ход существует, а я о нем не знаю? Где он? Куда он ведет?

– У меня есть основание полагать, – ответил немец, – что вход находится в комнате вашего покойного брата, а тоннель проходит под рекой в замок. – Арнхайм с сардонической улыбкой повернулся к Банколену: – Теперь я понимаю, мой друг, что вы имели в виду, говоря о «грязных ботинках». Я тоже вел расследование.

Агата Элисон присвистнула и, прищурившись, пробормотала:

– Ей-богу, вполне возможно… Вполне. Если так, его построил Майрон. Это было бы в его духе – ведь этот дом построил он!

– Осмелюсь заметить, что переход под рекой на много столетий старше дома, – возразил фон Арнхайм. – Я установил, что замок построен в пятнадцатом веке дворянином, впоследствии казненным за колдовство. Его постоянно осаждали, и один раз хозяин чуть не сбежал, как говорят некоторые записи, через какой-то потайной выход… Мой друг Банколен, теперь я понимаю, что вы имели в виду, говоря о связи этого дела со сложными защитными укреплениями в замке.

– Да, – кивнул Банколен, – я говорил вам об этом вчера вечером. Мне показалось вполне вероятным, что в крепости с таким количеством ухищрений есть подземный ход, прорытый под Рейном, через который можно убежать от врага, осаждающего крепость с реки…

– Я также понимаю, почему вы согласились переехать в комнаты Элисона, – выпалил немец. На его лице впервые появилось выражение враждебности, и он раздраженно хлопнул по спинке стула. – Сейчас не время валять дурака, мой друг! Вы его нашли?

Банколен рассеянно теребил рукоятку кочерги.

– Ну конечно! Между комнатами Элисона есть ниша, – вздохнул знаменитый детектив. – Но я посмотрю, как вы его откроете!

– Так чего же мы ждем? – вскричала герцогиня. – Пойдемте посмотрим на него! Черт знает что! Потайной ход в доме! Неужели Майрон не мог мне сказать? Это же так забавно! Я…

– Полагаю, у мистера Элисона была причина никому не рассказывать о ходе, – спокойно произнес фон Арнхайм. – Он скрывал это от всех вас. Ну да, конечно, у него была причина.

– А как это новое открытие согласуется с вашей версией, барон? – спросил француз, вскинув бровь и не отрываясь от карт.

– Это именно то подтверждение, которое мне требовалось, – огрызнулся фон Арнхайм. – Идемте!

Мы, четверо, вышли в холл. Герцогиня опиралась на трость и что-то бормотала себе под нос. Холл был залит солнечным светом, но помещение сейчас казалось каким-то мрачным и отталкивающим. Внизу Левассер вновь играл на скрипке. Это был Венгерский танец № 5 Брамса, но прерывистая музыка, эти скачки, трели и постукивания наводили на мысль о более старинном, смертоносном танце. Пока мы шли к крылу здания, где располагались комнаты Элисона, мне показалось, что в одной из комнат рыдает женщина. Я не мог различить, в какой именно, но меня всего передернуло: залитый солнцем холл, веселый Рейн и эти слабые, приглушенные рыдания…

– Слушайте! – вдруг сказал Банколен.

Мы уже подошли к углу, и все невольно остановились.

– Снова та же скрипка, – вздохнула герцогиня. – Иногда он действует мне на…

– Нет, – возразил Банколен. – Это кто-то в комнатах Элисона.

Мой смертельный страх сегодня должен был полностью материализоваться. Венгерский танец сменился другой мелодией, пронзительной и безумной. По-моему, первым побежал фон Арнхайм. Мы поспешили по коридору, и немец распахнул дверь кабинета Элисона.

Только солнце, проникающее в высокое окно! В луче плясали пылинки, а на никелированной пишущей машинке Элисона играли солнечные блики. На подлокотнике мягкого кресла все еще висел смокинг, который Майрон снял перед тем, как войти в этот странный переход. Было очень тепло…

Немец пробежал в нишу, и мы услышали, как он открыл дверь в спальню. Тяжело ступая по полу, он вышел.

– Никого, – развел он руками. – Сейчас никого. Но кто-то был…

Я рассматривал запыленное оконное стекло и рисунок на коричневом ковре, расшитом потускневшим золотом. Было тепло, но я содрогнулся. До нас еще доносились звуки скрипки. Отодвинув занавески ниши, фон Арнхайм внимательно рассмотрел стены из дубовых панелей.

– Должно быть, здесь, – размышлял он вслух, затем постучал по панели. – Но стена, похоже, сплошная. Наверное, кирпичная стена. Если здесь есть потайной ход, – а он, черт возьми, должен здесь быть, – то его очень умело скрыли. Мы должны попытаться найти вход.

– Можно взять топор, – предложила герцогиня, – и разворотить стену.

– Слишком толстая, – подал голос Банколен. – Где-то там проходит балка – можно снести всю крышу. А кроме того, внутри действительно кирпич. Вот… давайте попробуем систематично.

Мы пробовали добрых три четверти часа. Нажимали, ощупывали и выстукивали, дергали за углы, пробегали пальцами по панелям и пускали в ход всю свою изобретательность – бесполезно. Дубовая стена не поддавалась. Наконец герцогиня, очень красная и возбужденная от непривычного напряжения, вошла в кабинет.

– Ба! – с недовольством произнесла она. – По-моему, вы все сошли с ума! Если хотите, я принесу топоры и ломы, но с меня довольно.

– Мы должны проникнуть в этот ход с другого конца, вот и все! – огрызнулся фон Арнхайм. – Ключ у вас есть. Факел! Факел, брошенный человеком, которого Гофман видел на зубчатой стене! Он, наверное, где-то там. Или в комнатах охранника. Вероятнее последнее.

– Погодите! – вмешался я.

Сгорая от волнения, я рассказал историю, которую услышал от Данстена. Из осторожности я не упомянул имя человека, ее рассказавшего, но красочно описал таинственного человека, тащившего «узел» при лунном свете. Фон Арнхайм едва не заплясал от радости.

– Вот оно! – Он потирал руки. – Я расспросил женщину, вы, наверное, слышали об этом. Но она ничего не рассказала о человеке из подземелья. Ах да! Все совпадает! Конец этого перехода находится на другом берегу реки. Оттуда в замок ведет другой переход. Вряд ли можно было прорыть один тоннель под рекой и под холмом: под тяжестью холма обрушилась бы крыша тоннеля. А теперь… на другой берег!

– Эй! – запротестовала герцогиня, замахав тростью и глянув на нас из-под покосившихся на носу очков. – Будь все проклято, дайте мне сказать! Что за шутки? Кто это видел? Кто был на том берегу реки? Вы, детективы, только нервируете меня! Вы…

Мы, как могли, наперебой успокаивали ее. Она шумела, бушевала, замахивалась на меня тростью, крича, что я молодой прохвост, которого следует отшлепать, а уголовные типы, прервавшие прекрасную игру в покер ради поисков каких-то мифических, проклятых потайных ходов в проклятой стене, просто спятили!

Фон Арнхайм убеждал нас немедленно поехать с ним на другой берег. Банколен по неведомой мне причине отказался. Но фон Арнхайма это не смутило – он пребывал в отличном настроении. Он уверился, что близок к разгадке, какой бы она ни была. Встреча закончилась. Немец схватил свою шляпу, а Агата Элисон удалилась к себе – как она сказала, ломать стулья. Мы с Банколеном спустились на веранду. Жаркое дневное солнце освещало полноводный Рейн. Мы уселись в плетеные кресла.

– Вот так! – вздохнул Банколен. – Угощайтесь сигаретой, Джефф! Эти двое доставили мне несколько неприятных минут. Один раз я даже испугался, что они его найдут.

Я выпрямился, посмотрел на него и наконец решился спросить:

– Вы знаете, где…

– Ну, конечно. Я потратил на его поиски большую часть ночи, а остальное время использовал на осмотр потайного хода.

Я что-то промямлил, растерянно и невнятно.

– Вход в нише, прямо в комнате. Но механизм, открывающий ход, я обнаружил в спальне. Он сделан с большой выдумкой. Вы поворачиваете горгулью на стене, и с помощью хорошо смазанного механизма отодвигается целая каменная плита. Ход открывается. Механизм придуман так, что плиту можно задвинуть, как с той, так и с этой стороны.

– Так почему же, черт возьми, вы ничего не сказали? Он постучал пальцами по подлокотнику кресла.

– Потому, Джефф! Я не хотел, чтобы они увидели, что там находится. Поскольку фон Арнхайм уверен в своих выводах, они оба сразу поняли бы, что он ошибся, и спутали бы мне все карты! Пусть все продолжают верить в правильность выводов фон Арнхайма, так будет лучше!

– Ничего не понимаю, – уныло заметил я. – Может, я не блещу умом, но мне это непонятно!

– Ничего, скоро поймете! А теперь я поднимусь наверх. Мне надо кое-что сделать. И никаких вопросов, Джефф! Мне понадобятся только метла да пара прочных ботинок!

Я снова опустился в кресло, а он встал, улыбнулся мне и ушел. Яркие блики солнца играли на спокойных водах Рейна. Кружевные тени деревьев несколько приглушали их блеск. И я не понимал, почему теплый ветерок казался мне прохладным и почему, когда прозвучал глухой, низкой голос гонга, призывающего к чаю, меня охватил безотчетный страх.