Текст книги "Бесчисленные времена"

Автор книги: Джон Браннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава третья

Какое это счастье – бродить в толпе веселых людей под руку с красивой девушкой, дурачиться под прикрытием полумасок, купленных у бродячего торговца, хохотать чаще, чем когда-либо. Дон Мигель был по натуре серьезным человеком, пожалуй, слишком уж серьезным, решил он, глядя на Кристину.

Они добрались до северного берега реки и вышли из экипажа. Купили в будке на колесах горячие каштаны и глинтвейн, посмотрели на выступления акробата и фокусника, поглазели в аллее королевы Изабеллы на африканских зверей в клетках, присоединились к труппе уличных музыкантов и с удовольствием подпевали их обширному репертуару фривольных песенок. А потом оказались в центре города, на Имперской площади, куда сходились пять главных улиц. Внизу с шипением плевались искрами шутихи, в небе взрывались гроздья фейерверка, капелла исполняла народные мелодии, а люди танцевали прямо на улице. Похолодало, и Кристина, на которой поверх тонкого вечернего платья был наброшен легкий прогулочный плащ, побежала к костру греть руки. Она откинула на спину длинные светлые волосы и повернулась к дону Мигелю, блестя глазами сквозь прорези черной полумаски.

– Ах, Мигель! Никогда бы не подумала, что жители вашего туманного острова умеют так веселиться.

– Покорив Англию, мы, испанцы, принесли с юга немного солнца, – улыбнулся Наварро. – Конечно, не всем по нраву подобные праздники, словно развлекаться – грех, но, слава Богу, таких ханжей немного. Скажите, а наши развлечения очень отличаются от тех, к которым вы привыкли у себя на родине?

– О, только внешне. Естественно, у нас гораздо холоднее. Зимой мы катаемся на коньках или на лыжах. Пока лежит снег. Но, в принципе, все то же самое, – она повернула свое раскрасневшееся лицо. – Ой, Мигель, почему вы печальны? Что случилось?

– Я вспомнил… – он помедлил. Раньше он никогда бы не доверил своих мыслей посторонней молодой девушке, пусть даже благородного происхождения. Однако Кристина была так непохожа на остальных… – Я вспомнил другие праздники, на которых побывал. В других местах и в другие времена, – продолжил он. – Праздник ацтеков в честь Ксипа, лишенного кожи божества, на котором жрецы были одеты в человеческую кожу и занимались ритуальным каннибализмом после того, как вырывали сердце из жертвы.

– Вы это видели?

– Да, видел. А в Большом цирке Древнего Рима гладиаторы умирали только для того, чтобы удовлетворить зрителей, жаждущих крови. И…

Он зябко повел плечами.

– Не удивительно, что вы помрачнели, – заметила Кристина. – Извините, что я иронизировала. Это, должно быть, нелегко – носить в себе такие воспоминания.

– Это не так тяжело, как кажется. Бывало же в прошлом и безобидное веселье вроде нынешнего. Чопорным людям и пуританам, осуждающим веселье в новогоднюю ночь, стоило бы стать терпимее – мир изменился к лучшему. Что бы они запели, если бы мы все еще публично убивали друг друга ради какого-то ритуала?

Кристина молча кивнула, взяла его под руку и увела от костра.

– Я так хорошо согрелась. Странно, хотя здесь, в Лондресе, не так холодно, как дома, но до костра я успела промерзнуть до костей. Наверное, виновата влажность, к которой я просто не привыкла. Как это она выносит такой холод? – Кристина высвободила руку и указала на что-то на другой стороне площади.

Сначала Мигель не понял, о чем это она; но два молодых парня заметили ее жест, подняли головы и удивленно засвистели.

– Гляди! – толкнул один другого. – Нет, ты только глянь!

Глаза второго полезли из орбит.

– Пьяная или сумасшедшая? – спросил он. – Так себя вести!… Наверное, сумасшедшая.

– Какое интересное сумасшествие! – воскликнул первый.

Дон Мигель, наконец, разглядел, кого они обсуждают, и решил, что у девушки мозги не в порядке. Костюм ее казался нелепым даже в эту ночь, когда прохожие щеголяли в самых фантастических нарядах. Он состоял из голубых перьев, приклеенных к коже на бедра, ягодицы и живот до пупка. На ногах красные башмачки, на запястьях – нитки жемчуга, на лице, плечах и груди – желтая раскраска. Похоже, она попала на Имперскую площадь с набережной, и теперь стояла посередине, озираясь, словно загнанный зверь.

Из толпы послышались смех и ругательства, музыка смолкла. Пожилой господин ухватил за рукав гражданского гвардейца и негодующе тыкал пальцем в сторону девушки в перьях. Дон Мигель не расслышал слов, но их значение не вызывало сомнений.

– Держите ваше мнение при себе! – закричал ему ухмыляющийся парнишка. – Нам нравится, в чем она расхаживает!

Мигель подумал, что негоже дочери герцога взирать на полуобнаженное тело, но Кристина ничуть не смутилась – она с любопытством разглядывала девушку в голубых перьях.

– Мигель, такого я еще никогда не видела! Откуда она взялась, как вы думаете? Откуда-то из тропиков? Из Азии? Из Африки?

При этих словах Мигеля охватило предчувствие, но чего именно, он не успел осознать. Несколько подвыпивших мужчин, похотливо ухмыляясь, медленно двинулись к девушке. Та сжалась в комок, затравленно озираясь.

Назревало отвратительное зрелище.

– Кристина, – тихо сказал дон Мигель, – нам лучше отсюда уйти.

– Еще лучше было бы прижечь задницы гвардейцам и проследить, чтобы они помогли бедняжке, пока ее не изнасиловали!

Ее ответ был как пощечина.

Привыкший к традиционному лексикону благовоспитанных дам, дон Мигель ошарашено уставился на спутницу и ненадолго отвлекся. Внезапный крик вернул его к действительности. Он обернулся и с удивлением увидел, что один пьянчужка валяется на земле, а второго девушка отправляет вслед за ним броском через бедро.

– О, великолепно! – Кристина захлопала в ладоши и ухватила Мигеля за локоть. – Давайте подойдем ближе и поаплодируем.

Его же не оставляло беспокойство, вызванное ее недавними словами.

Я такого еще никогда не видела…

Раздвигая плечами толпу, он двинулся к украшенной перьями девушке. Кристина протискивалась за ним.

Когда он пробился, к двум мужчинам на земле добавилась еще пара. Потирая ушибленные места, те отчаянно ругались, и девушка тоже не скупилась на проклятия. Голос у нее был низкий, как у мужчины. Дон Мигель вслушался, и волосы его встали дыбом.

Девушка была невысокой и худенькой, но жилистой. Жесткие черные волосы двумя крыльями опадали на щеки. Кожа ее была бледно-оливкового цвета, а выкрикивала она на языке, похожем на китайский.

Дон Мигель досконально изучал обычаи, языки и одежду самых крупных цивилизаций в истории, умел изъясняться на греческом, персидском и арамейских языках. Он был в состоянии распознать наиболее характерные группы гласных и согласных звуков многих других языков, которыми не владел; но то, что девушка шипела в адрес напавших, не принадлежало ни одному из них.

Может быть, она из свиты китайского посла? Но вряд ли это танцовщица или гейша. Чтобы разбросать нескольких здоровенных мужиков, нужно совсем другое умение.

Тут что-то не сходится!

Он сделал шаг в сторону девушки… Она вскрикнула и внезапно кинулась на него.

Он с ужасом осознал, что она настроена убить. От Удара в пах он сумел уклониться, и большой палец ее ноги угодил в бедро. Удар был так силен, что он упал на колени. Она схватила его правую руку за запястье и локоть и так резко вывернула назад, что чуть не вывихнула плечо. Он рванул руку, качнулся вперед и назад, вытянул ногу, описал ей полукруг и сделал подсечку. Девушка была невероятно сильной, но очень легкой, и против этого приема не устояла.

Она рухнула, но тут же вскочила на ноги и прыгнула на него, целясь головой в живот. Он упал на спину и ударом ног перебросил девушку через себя, и она растянулась где-то за его головой. Резко вскочила и попыталась вцепиться в его руку зубами. Он рывком поднялся и навалился на нее всем телом, прижимая локти и ноги к земле.

Она скрежетала зубами, пытаясь вырваться из его хватки. В эту долгую-долгую минуту дон Мигель горячо надеялся, что среди зевак нет ни одного сотрудника или кандидата Службы. Есть ли что-то более недостойное сотрудника СВ, нежели борьба с женщиной посередине Имперской площади? Дон Мигель ничего худшего представить себе не смог…

Но выбора не было, хотя это и противоречило его принципам: женщина это или нет, он был обязан ее обездвижить. Для этого прижал нервные узлы на ее локтях, она дернулась от боли, а он успел ухватить ее кисти и сжать их. Потом нащупал сонную артерию и надавил так, как его обучали.

Секунд через пятнадцать она обмякла. Он выждал еще немного, чтобы убедиться, что она не скоро оправится, и встал на колени, вытирая потный лоб. Во время борьбы его подбодряли выкрики из толпы, а сейчас к ним примешались упреки в бессердечности.

Бессердечное обращение! Попробовали бы сами с ней потягаться!

Однако следовало освободиться от пленницы. Где же, черт побери, гвардейцы? Ага, вот и они: деловито прокладывают путь сквозь толпу, а та ворчит – то добродушно или иронически, то недовольно. Дон Мигель поднялся на ноги.

– Прикажите людям отойти! – коротко распорядился он. – Найдите экипаж и помогите погрузить девушку.

Однако оба гвардейца в ответ агрессивно выпятили подбородки, а один покрутил ус и спросил:

– Что вы о себе воображаете? Кто вы такой?

Рука его легла на рукоять меча.

Дон Мигель набрал в грудь воздуха и рявкнул:

– Делайте, что я говорю! Я дон Мигель Наварро из Службы Времени, и это – дело Службы! И поторапливайтесь, идиоты!

Шрам делал его лицо суровым, а при упоминании Службы гвардейцы побледнели. По толпе прокатился ропот.

Дон Мигель скинул плащ и прикрыл лежащую на земле девушку. Она пошевелилась, но в себя не пришла. Он связал ей запястья носовым платком. Надо бы связать и лодыжки, подумал дон Мигель, только вот – чем? Он оглянулся и увидел Кристину, которая протягивала пояс от своего вечернего платья. Он стянул лодыжки незнакомки.

– Кто она? – спросила Кристина. – Почему она на вас напала, хотя вы ей не угрожали?

– Я не знаю, кто она, – признался дон Мигель. – Но если она та, за кого я ее принимаю, то худшее еще впереди.

Глава четвертая

Экипаж мягко покачивался на рессорах. Дон Мигель и Кристина молчали, покрытая плащом девушка лежала на противоположном сиденье. Через равные интервалы на нее, словно удары кнута, падал свет уличных фонарей.

– Что вы имели в виду, Мигель, когда сказали, что худшее еще впереди? – спросила Кристина, прижимаясь к нему. – Вы меня напугали.

Наварро сожалел, что вообще открывал рот, и не знал, как оправдать свои действия. Но если бы незнакомку в перьях задержала обычная гражданская гвардия, и она бы попала к бесталанному судье, а тот споткнулся об обстоятельства ее появления… Вдруг его смутные подозрения окажутся правдой?

Нет, думать об этом – все равно, что заглядывать в ящик Пандоры! Скорее всего, к утру у загадки обнаружится очень простой ответ, а он схлопочет выговор от Генеральных сотрудников.

– Если вы не возражаете, Кристина, то я лучше помолчу, пока не закончится расследование, – сказал он извиняющимся тоном.

Губы ее приоткрылись, она хотела спросить о чем-то еще, но передумала. Он погладил ее по руке, чтобы успокоить, и признался себе, что девушка с перьями внушает ему страх!

Громыхая колесами по булыжной мостовой, экипаж въехал в ограду штаб-квартиры Службы.

Здание, как и дворец Гроссмейстера, стояло на холме, и, как и во дворце, над ним возвышалась башня с хроноаппаратурой. На этом сходство кончалось.

Дон Мигель соскочил с подножки экипажа на ходу. Сегодня, должно быть, здесь никого нет, кроме дежурного кандидата в сотрудники.

– Вынеси девушку! – приказал дон Мигель кучеру. – Я прикажу открыть двери.

Кучер кивнул и слез с козел. Наварро поднялся по ступеням.

Дверь открылась, на пороге стоял молодой человек не старше двадцати лет. Он робко моргал в свете факелов.

– Вы один? – спросил дон Мигель.

– Э-э… да, господин сотрудник! – ответил юноша. – Я – кандидат Джонс, сударь, нахожусь на ночном дежурстве. А вы, полагаю, дон Мигель Наварро? Чем могу служить?

– Вы один? – повторил вопрос Мигель. – Больше никого нет?

– Совершенно один, сударь, – заверил Джонс, глядя на него во все глаза.

Дон Мигель расстроился, что теперь придется долго ждать, но ничего не поделаешь.

– В моем экипаже девушка, – сказал он, устало вытирая лоб. – Она не должна бы находиться здесь… впрочем, и в любом другом месте тоже. Ее нужно пока разместить в здании.

Джонс тяжело вздохнул.

– Слушаюсь, сударь. Полагаю, вы хотели бы комнату на первом этаже… и чтобы вам не мешали…

Выражение лица дона Мигеля заставило его заткнуться.

– Сотрудники Службы уже требовали от вас подобных услуг? – спросил Наварро.

– Ох… – Джонс зарделся. – Не от меня, сударь. Но от других кандидатов…

– Если кто-то еще раз попытается потребовать комнату для свиданий, доложите Старшему инструктору! Сводничество не входит в ваши обязанности. Понятно? – дон Мигель развернулся, не ожидая ответа, и понял, что предположение Джонса объясняется просто: возле экипажа стояла Кристина, а кучер, скрытый распахнутой дверцей, старался вытащить из экипажа нечто, завернутое в плащ.

– Помоги кучеру! – рявкнул он кандидату. – Проводи его в комнату с кушеткой.

– Сию минуту, сударь! – воскликнул Джонс и ссыпался по лестнице.

– Кристина, – тихо сказал дон Мигель. – Простите, что затащил вас сюда. Сейчас мне нужно срочно попасть во дворец, только там я найду людей, способных помочь.

– Вам все равно пора туда ехать, – сказала она. – Уже двенадцатый час… почти четверть двенадцатого!

– В самом деле? – ужаснулся он. – Напрасно я сюда заезжал. Понимаете, мне необходим совет падре Рамона, и я предположил, что застану его здесь… Но он сейчас наверняка уже на пути во дворец Гроссмейстера. Вот ведь досада! Придется и мне поторопиться. Садитесь в экипаж и ждите, а мне нужно уладить еще одно дело.

Он развернулся на каблуках и помчался в здание штаб-квартиры.

Несколько минут спустя он вихрем слетел с лестницы, вскарабкался на козлы и схватил вожжи. Постромки натянулись, лошади заржали, Кристина испуганно вскрикнула.

– Простите! – извинился дон Мигель, стараясь перекричать стук копыт. – Но девушка слишком опасна, чтобы доверить ее охрану молодому парню. Я заплатил кучеру, чтобы он не уезжал, а помог охранять. Не бойтесь, я неплохой возница.

Он старался скрыть от Кристины свою все усиливающуюся озабоченность и даже страх. Поэтому сказал далеко не все. В штаб-квартире после переговоров с кучером он бросился ко входу в башню, опасаясь, что парочка упившихся кандидатов или продажных сотрудников, воспользовавшихся тем, что в предновогоднюю ночь никого нет, пробрались к хроноаппаратуре. Результаты их действий могли быть самыми плачевными, но все же поправимыми.

Он убедился, что к замкам Залов Времени никто не притрагивался, но беспокойство не отпускало. Он чувствовал – случилось что-то зловещее.

Улицы продувал холодный ветер. Дон Мигель ежился, проклиная себя за нетерпение, нужно было забрать плащ, в который он закутал незнакомку.

Он гнал изо всех сил и вскоре выехал на аллею Святого Креста, ведущую к реке. Свернул к мосту и чуть не врезался в толпу. Подумал, что люди идут ко всенощной в городской кафедральный собор. Но откуда же паника? Сутолока, испуганные лица, крики гражданских гвардейцев, пытающихся навести порядок…

Он натянул поводья. Кристина высунулась из окошка и крикнула, чтобы перекрыть гомон толпы:

– Мигель, что случилось?

– Пока не знаю, – бросил он через плечо. – Гвардия! Гвардия, ко мне!

Конный гвардеец двинулся к ним, раздвигая людей лошадиной грудью и размахивая рукой в перчатке.

– Вам придется искать другую дорогу, ваша честь! – прокричал он. – Здесь не пробиться.

Дон Мигель, ругаясь под нос, напряженно вглядывался в туман, едва освещаемый фонарями. В сумятице за мостом, на другом берегу, ничего разобрать было невозможно.

– Что там творится? – гаркнул он гвардейцу.

– Этого никто не знает, ваша честь. Одни утверждают, что это вторжение, другие – что восстание… Что бы там ни было, это ужасно! – голос гвардейца дрожал. – Люди видели, как вниз по реке плывут трупы, утыканные стрелами… Так, во всяком случае, я слышал. И несколько пожаров возникло!

С моста раздался женский вопль, и обезумевшая толпа хлынула в аллеи. Гвардеец, увлекаемый толпой, пытался командами восстановить порядок. Экипаж дона Мигеля стал угрожающе раскачиваться. Выбраться на мост было невозможно, оставалось отвести экипаж на обочину. Поставив его на тормоз, Наварро спрыгнул с козел.

Кристина распахнула дверцу, но он велел ей оставаться на месте.

– Попытайтесь найти гвардейца, – посоветовал дон Мигель, – который сможет вас сопровождать. Это не место для…

– Мигель, еще один намек на женскую слабость, и я выйду из себя! Я иду с вами. У гвардейцев и без меня хватает забот.

Она спрыгнула на дорогу и упрямо посмотрела на него. Дону Мигелю ее настойчивость пришлась не по нутру, но он понимал, что пускаться в спор с волевой девушкой бессмысленно. Потому покорно ухватил ее за руку, и они стали протискиваться к мосту.

У парапета занял позицию отряд кавалеристов с легкой артиллерией. Офицер отдавал подчиненным приказы контролировать толпу, прикладываясь к подзорной трубе. От воды поднимался туман. На южном берегу виднелись всполохи пожаров.

Офицер перестроил отряд, вскочил на коня и начал вместе с толпой удаляться от моста. Дон Мигель криками привлек его внимание.

– Я Мигель Наварро, Служба Времени, – издали представился он, сложив ладони рупором. – Можно ли перебраться через реку по мосту?

Офицер посмотрел на него, как на сумасшедшего.

– Вы собрались пробиваться ко дворцу? Радуйтесь, что вы на этом берегу!

Дон Мигель похолодел.

– Никак не пойму, что происходит, – признался он.

– Я тоже не… – тут сверху грянул колокол кафедрального собора, и конь под офицером встал на дыбы. – Как бы то ни было, – выкрикнул офицер, успокаивая скакуна, – но там хуже, чем здесь. Вы еще не разглядели, что творится на том берегу? Вот, возьмите мою трубу.

Дон Мигель направил окуляры на южный берег и обомлел.

– Дворец… горит… – вырвалось у него.

– Горит! – офицер протянул руку за подзорной трубой. – Минуту назад мне сообщили, что рухнула крыша.

– Но там же король и кронпринц, и Гроссмейстер Службы, и посол Конфедерации!…

Кристина судорожно вцепилась в его руку. Лицо ее побледнело: во дворце она оставила отца и сестру.

– Одному Богу ведомо, что останется от дворца, – сурово сказал офицер. – Это самая крупная катастрофа за последние сто лет. На том берегу какие-то типы грабят, убивают и поджигают дома.

С берега донесся громкий крик:

– Там кто-то есть… вон плывет! Помогите же ему! Вытащите его на берег!

– С ним я сейчас разберусь! – пообещал офицер и дал лошади шенкеля.

Трое гвардейцев по его приказу побежали к берегу. Кристина и Мигель последовали за ними. Возможно, человек с южного берега расскажет, что случилось.

Когда они добрались до берега, человек лежал на песке лицом вниз. В его предплечьях торчало по короткой стреле, было чудом, что он не утонул.

– Мигель, – прошептала Кристина. – Это не ваш ли друг?

Дон Мигель шагнул вперед.

– Боже мой! – простонал он. – Это же Филиппе!

Он упал на колени возле распластавшейся фигуры, но спешившийся офицер велел ему отойти.

– Погодите, – сказал он. – Нужно ему помочь, откачать воду из легких.

Дон Мигель пробормотал извинения и отступил, пропуская санитара с медицинской сумкой. За ним спешила сестра милосердия, похожая на огромную неуклюжую белую сову. Наварро сосредоточенно следил, как они вдвоем вытаскивают стрелы и обрабатывают раны. Он не слышал царившего вокруг гвалта, не замечал, что поток беженцев на мосту сузился до ручейка из калек, стариков и подростков.

Краешком сознания уловил грохот экипажа, прибывшего к мосту. Резкий голос приказал кучеру поискать другую дорогу. А потом послышался другой голос изнутри кареты – сухой и отчетливый:

– Но я должен переправиться через реку именно здесь и сейчас. Я обязан быть во дворце до полуночи!

Дон Мигель узнал голос и так обрадовался, что позабыл обо всем на свете и ринулся к экипажу, размахивая руками.

– Падре Рамон! Падре Рамон! – выкрикивал он. – Хвала небу, что вы здесь!

Глава пятая

Главный теоретик Службы времени нехотя вышел из экипажа и осмотрелся, хмуря брови. Площадь у моста напоминала поле боя после сражения, ее заполняли больные и увечные, повсюду валялись брошенные вещи.

– Мне непонятен, сын мой, тот порыв, с которым вы бросились к моей карете. Надеюсь, что я узнаю причину, хотя и боюсь – мне она очень не понравится. Но лучше горькая правда, чем слепое неведение. Просветите меня!

Дон Мигель обрисовал картину происходящего так, как он ее представлял: рассказал падре о таинственных агрессорах на том берегу, о пожаре во дворце и том, что судьба королевской семьи неизвестна, о беженцах, представил ему леди Кристину и сообщил, что она волнуется за своего отца и сестру…

Падре Рамон его внимательно выслушал, и по лицу было видно, что он испугался по-настоящему.

– Я обо всем этом и понятия не имел, – признался он. – Обычно по дороге к мессе я задергиваю занавески и молюсь… Правда, я слышал вопли и шум, но полагал, что это ссорятся праздношатающиеся. Есть ли у вас какие-то объяснения?

– Очень боюсь, что есть, – рассудительно сказал дон Мигель и описал встречу с оперенной девушкой на Имперской площади.

Страх на лице падре Рамона сменился ужасом.

– Вы догадываетесь, кто эта девушка? – спросил его дон Мигель.

– Судя по вашему описанию – да, – ответил падре. – Одеяние, которое не встречается ни в современном мире, ни в каком-либо другом историческом периоде, незнакомый язык… Но это – наихудший из возможных выводов. Как узнать подробности того, что случилось на южном берегу?

– Э-э… можно, пожалуй, попытаться… Только что реку переплыл дон Филиппе Бассо. Он ранен двумя стрелами в спину. Сейчас им занимаются медики… – он указал пальцем.

Падре Рамон устремился к белому силуэту сестры милосердия. Дон Мигель глянул на Кристину, та едва держалась на ногах. Он обнял ее за плечи и повел к реке. Когда они приблизились, иезуит сидел на корточках возле дона Филиппе.

– Выживет? – спрашивал он у санитара.

– Он вынослив, как дуб, падре, – кивнул санитар и швырнул в воду окровавленные бинты. – Выживет.

Дон Мигель облегченно вздохнул и наклонился к падре Рамону. В эту минуту дон Филиппе открыл глаза.

– A-a, вам повезло, падре, – прошептал он. – И… Ты тоже здесь, Мигель? Боже мой, я думал, что ты… Ну, все равно. Это не самое главное. Клянусь ранами Иисуса, не пойму: что нашло на этих людей?

– Говорите! – приказал иезуит. – От имени Службы приказываю вас говорить истинную правду!

Дон Филиппе закрыл глаза. Голос его прерывался, падал до шепота, паузы порой были нестерпимо долгими. И вот что они узнали.

Как обычно, началось с малого. Виновником несчастья частично явился посол Конфедерации, человек язвительный и ярый шовинист. Он едко отозвался о празднике в Лондресе и принялся нахваливать торжества, которыми мог бы наслаждаться дома.

Часть вины лежала на кронпринце. Все знали, что в свои сорок с лишним он устал ждать, когда же сменит на престоле отца-долгожителя, а скуку рассеивал обильными возлияниями.

Отчасти это была вина Красного Медведя, чья слабость к огненной воде ни для кого не являлась секретом.

Когда начались обмены колкостями, король вспылил и пожелал выслать посла привязанным к ослу, причем – лицом к хвосту. А рядом, как обычно, торчали гнусные сплетники – Артуро Кортес и маркиза ди Хорке.

– Кто-то из авторитетных лиц должен был замять скандал, – простонал дон Филиппе. – Красный Медведь или даже Гроссмейстер. Но у этой проклятой ди Хорке нет ни капли такта! Она понесла что-то насчет эмансипации, а потом кто-то сказал, что женщины и мужчины не могут быть равными хотя бы потому, что некоторые занятия, скажем, ведение войны, исключительно мужские. Посол стал возражать, уже из принципа. Он заявил, что самыми кровожадными и жестокими воинами были скифские амазонки. Тогда король сказал, что амазонки только миф, и обратился к дону Артуро, и…

Он закашлялся и содрогнулся от боли в ранах. Падре Рамон терпеливо ждал, когда тот придет в себя.

– А потом, сын мой?

– Я не знаю, – прошептал дон Филиппе. – Все, что я помню, это страшные женщины с луками и копьями, которые хлынули по лестнице из центральной башни. Я дрался вместе со всеми, кто держал оружие, но эти воительницы в голубых перьях – сущие бестии…

– А мой отец? – спросила Кристина. – А моя сестра? Что стало с ними?

Дон Филиппе не отозвался. Санитар опустился на колени и проверил пульс.

– Нужно унести его отсюда и дать отдохнуть, – сказал он, повернувшись к падре Рамону. – Разговор его крайне ослабил.

Иезуит поднялся. Дон Мигель торопливо прошептал:

– Я до сих пор ничего не понимаю. Вы знаете, падре, кто эти страшные женщины?

– Вне всякого сомнения, – отвечал падре Рамон. – Амазонки… Так и должно было произойти. Вот идиоты! Ох уж эти идиоты! Прости меня, Господи, что я о них так, но как по-другому их еще называть? Это же надо – захотелось исчерпывающего ответа: могут ли женщины быть воинами? Ответ искали там, куда им и носа совать не следовало – по ту сторону границ нашей реальности. Женщины, которые выглядят, как та, которую вы описали, это гладиаторы при дворе царя Махендры, Белого Слона. Они из мира, где на троне Монгольской империи восседает интриган-самозванец и правит всей Азией и Европой… из мира, который гораздо удаленнее, чем все, исследованные нашими учеными.

Дон Мигель был с недавних пор посвящен в самые сокровенные тайны Службы, и объяснение прозвучало правдоподобно. Он знал об опасной игре со временем, начатой сорок лет назад. А вот бедняжка Кристина ничего не понимала, переводила взгляд с одного на другого и только повторяла:

– Мой отец, моя сестра… что с ними стало?

Дон Мигель прижал ее к себе, стараясь утешить.

– Я догадывался о чем-то подобном, – признался он падре Рамону. – Но что случилось, то случилось. А кто виноват? Кто из гостей первым заговорил о тайных опытах? Конечно, не Гроссмейстер… даже по настоянию своего отца…

– Нет, не Гроссмейстер, – покачал головой иезуит. – Хотя он по-королевски заносчив, но не безрассуден и не стал бы глумиться над законами природы.

– Кто же тогда?

– Руководителем экспедиции в эту удаленную ветвь истории был Артуро Кортес.

Они молча глянули друг на друга. Часы на городской ратуше пробили полночь, и тут раздался сухой треск ружейных выстрелов.

Санитар и двое гвардейцев подняли с земли дона Филиппе и уложили на носилки. Скривившись от боли, тот выкрикнул:

– Падре Рамон, где вы?

– Здесь, сын мой! – поспешил к нему иезуит.

– Падре, самого худшего я вам не сказал! – торопливо пробормотал дон Филиппе. – Я видел, как был убит король! Я видел, как продырявили стрелами кронпринца, и как они нанизывали на копья мужчин и женщин! Я видел, как одну девушку столкнули с лестницы, и она размозжила себе череп о мраморный пол! Я видел… Да смилуется над нами Бог, падре, я видел такие жуткие вещи!

– Что? – громко выкрикнул стоящий поблизости гвардеец. И прежде чем падре Рамон сумел его одернуть, закричал офицеру: – Сударь! Он говорит, что король мертв!

Все, кто его услышал, замерли. По толпе волнами покатилось: «Король мертв! Король… Король!…»

– Падре Рамон, что же делать? – спросил дон Мигель.

Падре задумался.

– Прежде всего… – он помолчал, а потом решительно продолжил: – Нужно поручить гвардейцам собрать в штаб-квартире всех сотрудников Службы, которых не было при дворце. Это будет несложно – если они отправились к мессе, то должны быть поблизости. Потом… У вас есть экипаж?

– Да, – дон Мигель оглянулся. – Был… Но он исчез. Вероятно, его умыкнули беженцы. Но все равно на нем не пробиться сквозь толпу.

– Тогда возьмем лошадей из моей упряжки, – тряхнул головой падре Рамон. – Были когда-то и мы… рысаками!