Текст книги "Бесчисленные времена"

Автор книги: Джон Браннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава седьмая

Человеку, который отправляется на тысячу лет назад, но в более позднее время дня, кажется, будто он движется вперед, а если при возвращении из позднего времени перемещается в более раннее, то создается впечатление, что он движется назад. Это одно из непривычных свойств путешествия во времени. Именно поэтому появление в сияющем полуденном свете 1989 года из вечерних сумерек 904 сбивало с толку.

Их уже ждали сотрудники Службы во главе с доном Родриго, который, возможно, чтобы загладить вчерашние споры с падре Рамоном, не стал с места в карьер пускаться в расспросы, а усадил их в тенечке и послал людей за вином и едой.

Это было весьма кстати. Сделав большой глоток вина, охлажденного в ручье, Наварро почувствовал прилив сил. Он отклонил навязчивые предложения дона Родриго закурить трубку и осмотрелся. Рядышком сидели дон Артуро и дон Филиппе, инквизитор брат Васко и еще несколько, а возможно, что и все сотрудники-мохауки. Еще бы – был убит Серый Конь, один из них. Дон Мигель припомнил, что убийство даже не упоминалось в беседе с маркграфом, и подумал, что индейцам это не понравится.

– Итак, падре Рамон, чем нас порадуете? – надменно спросил дон Родриго.

– Дело улажено, – доложил иезуит. – Интервенты прекратили работы, и дело закрыто.

Все молча ожидали, что он продолжит рассказ. Когда стало ясно, что продолжения не будет, дон Родриго сказал: «Однако».

– Никаких «однако», сын мой. Я уже сказал – дело закрыто.

Мохауки обменялись удивленными взглядами, а один что-то пробормотал соплеменнику, и тот быстро удалился. Дон Мигель пытался проследить за ним взглядом, но его отвлек брат Васко.

– Однако… падре! – взорвался он. – Вы даже не сказали, кто они были!

– Группа дезориентированных авантюристов из Конфедерации. Когда их разоблачили, они бросились по домам с поджатыми хвостами, словно дворняжки, которых наградили пинком. Они наверняка больше не станут нас беспокоить.

Дон Мигель видел, что иезуит с трудом сохраняет спокойствие, но понимал и слушателей, которые жаждали узнать, получили или нет интервенты по заслугам.

– Этого недостаточно! – прошипел мохаук, который недавно отослал соплеменника с неведомым поручением. – Как быть со смертью Серого Коня?

– Личность убийцы известна. Мы потребуем от Конфедерации полного удовлетворения.

Люди загудели, недовольные. Мохаук заговорил снова.

– Это позор! Какое может быть удовлетворение за жизнь доброго друга и храброго мужа?

Его слова поддержали одобрительными выкриками.

– И, кроме того, падре, – вмешался дон Филиппе, – остается кража золота, что является темпоральной контрабандой.

– Да к черту ваше золото и серебро! – заорал мохаук. – Нас интересует судьба человека, которого самым жестоким образом убили!

И тут дона Мигеля осенило. Единственным оправданием того, что он дважды в день не заметил очевидного, служила жуткая усталость.

– Филиппе! – крикнул он, вскакивая, и Бассо резко повернулся. – Меч, быстро! Идем со мной на гору!

Он грубо оттолкнул прочих сотрудников. Приятель шел за ним вплотную.

– Погодите, вы, там! – взревел мохаук и загородил дорогу дону Мигелю. – Мы хотели бы услышать, а что скажете вы!

Наварро потянулся к мечу, но пока он не имел никаких доказательств, поэтому просто уперся в грудь индейца, сделал подсечку и швырнул его на землю. Все оторопели, только дон Родриго, похоже, что-то сообразил.

– Держите его! – крикнул ему дон Мигель. – Вызовите подмогу и арестуйте его товарищей! Не позвольте им преследовать нас! Один уже исчез, и мы можем не успеть!

Он помчался к дому Пары Псов. За спиной слышались крики мохауков и топот ног дона Филиппе, он не оглядывался.

Они опоздали.

Возле глинобитного дома, в котором остановился Наварро, стоял в пестром серапе Томас. Лицо его было непроницаемым. Он приставил ладонь козырьком ко лбу и следил за облачком пыли на дороге, ведущей к побережью. В пыли можно было разглядеть двух всадников, но не на медлительных осликах, а на лошадях чистых кровей, скакавших так, будто за ними гнался сам дьявол.

– Мигель, – спросил дон Филиппе, – что это значит?

– Птички улетели… и в их распоряжении весь континент и океан, чтобы укрыться! – дон Мигель разочарованно качнул головой. – Выбери несколько человек, дай лучших лошадей и отряди погоню! Один из беглецов – Пара Псов! Он, вероятно, самый опасный человек во всем мире.

Дон Филиппе смятенно воздел руки в небо, повернулся и вскрикнул от ужаса. Наварро оглянулся. Потрясенный, он увидел, что в ущелье поблескивают мечи, и некоторые уже окрашены кровью… и красное пятно расползается по серой сутане худощавого человека, сидевшего в тени навеса.

– Падре Рамон! – завопил дон Мигель и выхватил меч. Вместе с приятелем он кинулся вниз по тропинке…

– Он же сам мне сказал это!… – мучился дон Мигель, закрывая кожаную фляжку с водой. – Пара Псов выложил мне все предельно ясно, а я, дуралей, не понял.

– Что он вам сказал? – ретиво спросил дон Артуро. Он и другие сотрудники, за исключением мохауков, ловили каждое слово Наварро, словно это были перлы вечной мудрости. Теперь они полагались на его мнение, как раньше доверяли любому слову падре Рамона.

Но иезуит был мертв, и не он один…

Они не догадываются, как мало я на самом деле знаю, и что в своих предположениях не уверен, думал дон Мигель. Но он не имел права раскисать, сейчас на него были устремлены все взоры.

– Он объявил мне, что называть его мохауком, все равно как мне себя – испанцем, – уныло сказал Наварро. – В моих жилах течет испанская кровь, я говорю по-испански и ношу испанское имя. Но я не испанец, я – гражданин Империи и, возможно, никогда не ступлю на землю Испании. И Пара Псов не мохаук. Историческая случайность, что мы называем именем племени, чьи охотничьи угодья расположены за тысячи миль отсюда, всех индейцев. В жилах Пары Псов течет больше крови других племен, которые такие же гордецы, как и мохауки, и смертельно оскорблены, что из-за вторжения европейцев утратили свою племенную принадлежность. Мы говорим «мохаук», потому что некогда сами превратили это племя в грозу континента, а те подчинили племена сиу, кри, чероки и апачей… Их дюжины, дюжины отдельных народов! Но победили мохауки не численным превосходством или храбростью, главная причина – ружья, которые мы им вручили, арабские кони и фургоны, которые везли через весь континент их оружие и патроны.

Предположите, что мы поднялись бы до ранга первой европейской державы не потому, что были умней и храбрей других народов, а потому, что нам покровительствовали мавры!… Думали бы вы тогда, что французы, англичане и голландцы действительно считаются с нами, или понимали, что они боятся мести мавров?

Он глядел на коллег: понимают ли они, что он хочет сказать?

Дон Родриго поглаживал левую руку, он был ранен сотрудником-мохауком.

– Вы говорите, что они ненавидят нас, потому что не все по происхождению чистые мохауки? – недоверчиво проворчал он. – Но я годами работал в Нью-Мадриде с туземцами, сотрудниками Службы. Конечно, некоторые были больше могикане, чем мохауки, другие онейда, сенеки и алгонкины. Но это не мешало нам всем хорошо относиться друг к другу.

– Индейцы – гордые люди, – вздохнул дон Мигель. – Они не подают вида, что чувствуют себя униженными, это противоречит их кодексу чести. Но они накрепко запоминают обиды, и рано или поздно наступит день, когда потребуют от нас платить по счетам. – Он взглянул направо, к ним приближался брат Васко. – Если мои слова неубедительны, то сейчас вы кое-что услышите в подтверждение моих слов.

– Он жив? – спросил он инквизитора.

– Человек, который пытался помешать преследовать Пару Псов? – брат Васко опустился на стул и кивнул. – Он ранен нетяжело и говорить может. А то, что я сумел узнать, это… Дон Мигель, должен признаться, его слова повергают меня в ужас!

– Рассказывайте!

– Еще до того, как я занялся расспросами, мне сообщили, что его зовут Красное Облако. Но после того как я ввел ему кое-какие транквилизаторы и, как водится, спросил имя, чтобы проверить: развязался ли его язык, – он признался, что его зовут Кровавый Топор!

– И сейчас он не способен лгать?

– Да, я затем и пришел, чтобы это сообщить.

– Тогда поспешим к нему, чтобы узнать правду об этом кошмаре! – дон Мигель вскочил и зашагал к палатке, где допрашивали раненого мохаука.

Новейшие методы допроса, применяемые Святым трибуналом, были крайне изощренными, разнообразными и необычайно действенными. Пара Псов? Это фальшивое имя, объяснил раненый и был уже не в состоянии остановиться.

– Его настоящее имя – Сто Скальпов, но обычно его называют Расщепленное Дерево.

– Так звали одного студента, который учился несколько лет назад в институте мексикологии! – вспомнил один из сотрудников, подчиненный дона Родриго, рожденный в Новом Свете, но не мохаук.

Все сходилось…

Слова Кровавого Топора удивительно совпадали с опасениями, которые высказал перед смертью падре Рамон, и укладывались в стройную систему в голове Наварро. Как всегда, выяснилось, что корни кризиса кроются в трясине алчности.

Вот какая жуткая картина нарисовалась после расспросов неспособного лгать индейца. Восточная Конфедерация называлась так только потому, что располагалась восточнее Империи. Но ее экспансии на восточных границах мешала встречная экспансия Китая с его древней, стабильной и высокоразвитой цивилизацией, внутри же развитию восточного объединения мешали суровые зимы, из-за которых добрая часть территории ежегодно становилась недоступной. То, что в Сибири находились богатейшие залежи ископаемых, для Конфедерации было слабым утешением, богатства лежали в вечной мерзлоте: А вот союз с мохауками давал Империи полную свободу на континенте, где климат был умеренным, и месторождения, открытые за последние полтораста лет, легко доступны.

Но, как совершенно справедливо заметил Пара Псов, среди англичан до сих пор существовали реваншисты, призывавшие вышвырнуть испанцев с острова, точно так же в Америке некоторые индейцы были оскорблены тем, что их обзывают мохауками, забывая об истинной племенной принадлежности. Быть настоящим мохауком, говаривал Красный Медведь, это чувствовать себя наследником великих и гордых традиций! Но быть мохауком с любезного соглашения Империи, значит – забыть традиции своего родного племени.

Уже десятки лет группа фанатичных индейцев на крайнем западе Северной Америки искала возможность вбить клин между союзниками. Первым шагом было обращение к Конфедерации. Намекнули, что индейцы в благодарность за поддержку разорвут отношения с Империей и заключат союз с их противниками. Конфедерация медлила, потому что не имела выходов к тихоокеанскому побережью. Китайцы проявили большое стратегическое чутье, когда блокировали северному соседу пути в Америку.

Конфедерацию прельщало обещание индейцев предоставить карты залежей полезных ископаемых с месторождениями золота, серебра и меди, до которых пока не добрались горняки Империи. Работа в течение одного-единственного сезона в прошлом могла принести сотни тонн ценного металла. Рискнуть стоило, особенно потому, что индейцы пообещали замести следы вторжения. Но даже если бы следы обнаружили, единственным последствием была бы демонстрация на весь мир, как шаток союз между мохауками и Империей. В результате альянс с индейцами мог бы распасться на куски, и некоторые из осколков перепала бы Конфедерации.

В качестве награды индейцы просили оружие и деньги, чтобы провозгласить новое, независимое государство – Шасклапима, расположенное в пределах Сьерра-Маэстра – от Ноотказунда на севере до южной оконечности Калифорнийского полуострова. Именно это было якобы целью операции. А правду знала лишь небольшая, хорошо законспирированная группа заговорщиков. Подлинный план состоял в том, чтобы преступники вскоре попались, и приезд дона Мигеля в Калифорнию дал великолепную возможность осуществить заговор.

Результат оказался именно таким, какого ожидали индейцы, одна незадача – агенты падре Рамона неожиданно выяснили происхождение обломанного наконечника бура и установили, кто его купил. Иначе было бы выдвинуто и рассмотрено на суде в Ватикане формальное обвинение в интервенции. Вполне вероятно, что приговор гласил бы «виновны», и Конфедерацию вынудили к обещанию никогда больше не пускаться в подобные авантюры.

Но индейцы приводили бы – одно за другим, – доказательства, что обещания нарушаются. Путешественники во времени индейского происхождения заложили по всему континенту рудники, в которых для подтверждения закулисных действий Конфедерации были подложены то нож из аугсбургской стали, то бутылки из-под пива «Жигулевское» в кучах пустой породы, то монетки – копейки, литы, гроши, марки…

Поток истерических отрицаний Конфедерацией своей вины то и дело разбивался бы о скалу очередных неопровержимых доказательств массового грабежа. Подозрения усиливались бы, сыпались взаимные обвинения, мог бы обмануться и Ватикан, поддерживая Империю. Оскорбленная невинность Конфедерации рано или поздно превратилась бы в твердую решимость вознаградить себя, по крайней мере, ценными металлами, раз уж расправы все равно не избежать…

Вероятнее всего, случилась бы война. И снова бы завертелись жернова по другую сторону Атлантики, и тогда, как обещало видение, которое посетило Пару Псов, те подданные из числа мохауков, которые испытывали к подданству отвращение, бежали бы к свободе, по которой тосковали. Но нищая республика, несмотря на номинальную независимость, была бы вынуждена преклонить колени перед обеими сверхдержавами. А это было бы совсем не то, о чем они мечтали. Им хотелось, чтобы Империя и Конфедерация уничтожили друг друга и оставили индейцев единственными обитателями их собственного континента.

Неприятно пораженный гениальностью этого плана и тем, что сверхдержавы едва избежали столкновения, дон Мигель задал Кровавому Топору последний вопрос.

– А вы не подумали, что делать, если ваш план будет разоблачен и сорван, как это и случилось?

Ответ его сразил:

– Мы дали священную клятву, что в этом случае, не дожидаясь вашей мести, разрушим Империю, а если придется, то и всю историю!

Глава восьмая

– Да он безумец! – воскликнул принц.

Дон Мигель машинально кивнул.

– В этом нет никаких сомнений, сударь. Пара Псов – величайший безумец. Амбиции помутили его разум.

– Но почему Святой трибунал не обнаружил отклонений, когда он учился в институте мексикологии? Душевная болезнь такого масштаба должна легко распознаваться. Брат Васко, что вы на это скажете?

Доминиканец потупился.

– Представьте, что в полную меру его безумие стало очевидно только сейчас. Наше расследование показало, что он искусно заметал следы, пользуясь фальшивыми именами. Он был известен как Расщепленное Дерево, Сто Скальпов, Долгий Дождь, Коготь Пумы… ну, и так далее. Кровавый Топор появился в Службе Времени под именем Красное Облако и вырос до сотрудника. Но что еще хуже – выяснилось, что среди заговорщиков почти шестьдесят сотрудников СВ, лицензии которым выданы в Новой Кастилии.

– Значит, мы имеем дело с заговором сумасшедших! – прервал его Красный Медведь.

Его длинное лицо блестело от пота. Никто не сомневался в его преданности Империи и племени мохауков: десять поколений его предков были чистокровными мохауками! Было ясно, что заговор он воспринимает, как личное оскорбление.

– Мне кажется, что и без заговорщиков есть чокнутые – я имею в виду Конфедерацию! – голос Красного Медведя зазвенел. – Поэтому я без ведома Генерального собрания соорудил локальные казуальные петли, чтобы встречаться с помощью хроноаппаратуры, а не тратить время на долгие переезды через Атлантику.

Мигель вздрогнул. Он был очень удивлен, когда увидел Генеральных сотрудников здесь, в Нью-Мадриде. Как они успели, удивлялся Наварро, добраться сюда? Решил, что принц уже давно послал за ними, скажем, с месяц назад. Некогда Борромео строго запрещал использовать хроноаппаратуру для перемещений в настоящем, и до сих пор это предписание педантично соблюдалось, ибо невозможно предсказать последствий одновременного пребывания на Земле двух идентичных субъектов. Парадокс возникал потому, что путешественник пребывал к месту назначения на секунду раньше отъезда.

Но, если признаться, то и кризисов такого масштаба раньше не случалось…

– Я считаю, что все должны знать о заговоре индейцев, – продолжал Красный Медведь. – Сообщение о планах группы Пары Псов мы по дипломатическим каналам немедленно передали Конфедерации, но какие-то… какие-то идиоты среди восточного сообщества препятствуют сотрудничеству Хронокомпании со Службой Времени, полагая, что было бы неплохо, чтобы Империя превратилась в груду развалин.

– Они тоже потеряли рассудок! – простонал принц.

Лицо его посерело от нескрываемого ужаса.

Да и прочие члены Генерального совета выглядели не лучше. За шестьдесят лет со дня основания новокастильского отделения Службы это было первое их собрание в Нью-Мадриде. При этом многие прибыли в Новый Свет раньше, чем покинули Лондрес. Их вынудили обстоятельства, возможно, что в дальнейшем Служба Времени постарается избегать таких парадоксов вплоть до Страшного суда.

Собрались честные, неподкупные и рассудительные люди, приглашенные на работу в Службу в соответствии с буллой «De tenebris temporalibus», и они сидели здесь с трясущимися коленками.

Принц, наконец, взял себя в руки и заговорил:

– Падре Теренс! Мы обращаемся к вам, как раньше к вашему предшественнику, падре Рамону, да успокоит его Бог. Что вы скажете?

Человек, сидевший рядом с Красным Медведем, был высок и широкоплеч и говорил с сильным ирландским акцентом. Это был новый Главный теоретик Службы – падре Теренс О'Даблхайн.

– Без сомнения, у падре Рамона был план, – сказал он. – И весьма вероятно, план помог бы нам справиться с кризисом. Мы не обладаем его несравненной проницательностью, но обязаны сделать то, что под силу. Во всяком случае, ясно, что любая попытка исключить из настоящего индейца по имени Пара Псов посредством вмешательства, скажем, убийства, создаст замкнутую казуальную петлю с непрогнозируемыми последствиями. И такую возможность мы можем рассматривать только как вынужденную. Нет прецедентов ареста и убийства в прошлом, это стало бы нарушением священнейших принципов Службы. Мы обязаны искать менее опасные способы сорвать его планы.

– Ничего не имеет прецедента, пока его не совершили! – грубо прервал его дон Мигель и подумал: а не слишком ли далеко зашел?

Падре Теренс побагровел и сделал оскорбленное лицо; падре Рамон в подобном случае опустил бы голову и с мягким упреком в голосе продолжал бы излагать свои соображения. Но не Теренс…

– Вы слишком много себе позволяете! – взвился новый Главный теоретик. – Я сказал, что мы обязаны искать менее опасные пути! Почему вы не слушаете – вдруг мы уже нашли таковые? – а пытаетесь меня перекричать?

Воспоминания о новогодней ночи, когда падре Рамон сознательно пошел на психологическую пытку – он взял на себя ответственность за действия, которых никогда не совершал, и сравнение с поведением нового теоретика переполнило дона Мигеля гневом. Но он сдержался, ведь он-то был лет на двадцать младше падре Теренса и большинства присутствующих.

– Нужно считаться с тем, что Пара Псов, скорее всего, попытается осуществить свою угрозу, – продолжал падре Теренс, метая гневные взгляды в рядового сотрудника, осмелившегося его перебить. – Он намерен уничтожить Империю. Мы проанализировали научные работы, которыми он занимался под именем Расщепленное Дерево в институте мексикологии и Нью-Кастильском университете. А когда заслушали отчет Наварро о разговорах с Парой Псов и сопоставили информацию, то выделили возможные хронопункты, в которых история Империи особенно уязвима. Не исключено, что вмешательство в прошлое более опасно для Европы, нежели для Нового Света.

– А что-нибудь поконкретнее этих смутных умозаключений у вас есть? Или вы собираетесь опираться только на них? – спросил принц.

– Хорошо хотя бы то, что мы вообще наткнулись на эту хорошо законспирированную группу связанных кровной клятвой фанатиков. Судя по тому, что рассказал Кровавый Топор, их восемь или десять человек. Остальных заговорщиков кормили сказочкой об образовании независимой республики, и те, похоже, верили, – падре Теренс прокашлялся, прикрывая рот рукой.

– Хорошо известно, – продолжал он, – что одно-единственное событие в шестнадцатом веке определило выбор между Империей и «ничем». Если бы мы тогда не покорили Англию… если бы Непобедимая Армада пострадала во время перехода через море, когда оправилась забрать наши десантные подразделения из Нидерландов… тогда, в соответствии с логикой, нашей Империи попросту никогда бы не было. Мавры подчинили бы нас, возобновив набеги на Испанию, и превратили ее в захудалую провинцию Средиземноморского халифата.

То, о чем долго и нудно вещал падре Теренс, знал любой кандидат. Такое ключевое событие истории, как покорение Англии, являлось обязательной темой многочасовых дискуссий и экзаменационных вопросов в первый год обучения. Путешественники во времени его скрупулезно исследовали почти сто лет.

Падре Теренс заметил нетерпение слушателей и снова оскорбился.

– Вот что мы рекомендуем, – резко сказал он. – Нужно послать в прошлое столько наблюдателей, сколько мы сможем набрать. Они станут следить за событиями, которые привели к покорению Англии. Если там не сумеем обнаружить вмешательство Пары Псов, то следует проверить немногие альтернативные ветви истории, пока мы ни обнаружим его. И только убедившись, что запланированное заговорщиками изменение истории состоялось, предпримем более действенные меры прикажем арестовать либо убить Пару Псов и его помощников.

– Но если он уже вмешался в историю… – начал принц.

– То откуда мы возьмем время, чтобы опередить его злодеяние? – закончил фразу падре Теренс. – Это проблема нелинейной связи прошлого с настоящим, сударь. Существует диагональный компонент относительного времени. Это промежуток времени между прибытием Пары Псов в прошлое и совершением фатального деяния. Он составляет не более двух часов, этого нам должно хватить.

– Мы бросимся в этот промежуток и разрушим козни индейца?

– В идеальном случае – да, и тогда прошлое останется нетронутым.

– Гм… – принц явно не знал, что сказать.

Он, кажется, понимал, что его положение Гроссмейстера Службы Времени им не заслужено, и досталось вовсе не за выдающиеся знания в области темпоральных дисциплин, а благодаря королевскому происхождению. Поэтому спорить с Главным теоретиком принц не решился, а повернулся к Красному Медведю.

– Какие шаги вы предприняли, чтобы помешать Паре Псов добраться до прошлого и сорвать его дьявольские планы?

– Вся наша хроноаппаратура тщательно охраняется, но… – Красный Медведь наморщил лоб, демонстрируя мыслительную работу. – Эти аппараты так просто конструировать! К сожалению! Даже если заговорщики не смогут раздобыть нужные материалы, с этих идиотов из Восточной Конфедерации вполне станется помочь Паре Псов отправиться в прошлое. Мы обязаны исходить из того, что он уже в пути, а в наших часах остается всего несколько песчинок. Затем лезвие косы опустится и…

– Довольно слов! – ударил кулаком по столу Гроссмейстер. – Идите и отыщите, Бога ради, этого человека, пока он не стер нас из истории одним движением руки!

И такая беда вполне могла приключиться, об опасности исчезновения куска истории все знали из теории, и только дон Мигель – из личного опыта. Теперь, когда падре Рамон был мертв, он один помнил, что случилось в ту новогоднюю ночь, полную ужаса и кровопролитий. Дон Артуро Кортес знал, что его изымали из времени, но не видел ни пожаров, ни гибели королевской фамилии и обижался, что карьера пошла прахом из-за несуществующей провинности, которую иезуит стер из реальности одним-единственным смелым ударом.

Именно так нужно было действовать и сейчас – быстро и решительно, а не осторожничать, как в шахматной партии, когда следующий ход обсуждается в кругу друзей. Вдалеке отсюда, в Калифорнии, дон Мигель часами беседовал с Парой Псов и составил мнение о нем как о человеке и личности. Он знал, что этот человек не стал бы опускаться до пустых угроз.

Но Генеральных сотрудников убедить в этом было невозможно. Оставалось только надеяться, что мир выживет благодаря чуду.

Прошло два дня, которые показались вечностью, прежде чем он и дон Филиппе, как и большинство молодых сотрудников Службы, получили предписания отправиться в прошлое. Они были обязаны следить за развитием событий перед выходом Армады из Кадиса в море. Сотрудники СВ переоделись под местных жителей и имели соответствующие легенды и документы.

Было вполне логичным выбрать из всех узловых пунктов истории именно этот, и защищать его от вмешательства, но дон Мигель не верил, что Пара Псов нападет в таком очевидном месте…

По этой причине вечером накануне отбытия в прошлое он встретился с доном Филиппе в кабачке, популярном у молодых сотрудников СВ в Нью-Мадриде, и сказал, что написал письмо.

– Кристине? – спросил тот. Его взгляд скользнул с лица дона Мигеля к сложенному листу бумаги в его руках. – Я тоже написал, – он извлек из сумочки на поясе письмо, которое было копией сочинения дона Мигеля, если не считать обращения: вместо Кристины там стояло имя Ингеборг. – Ты думаешь, имеет смысл их отсылать?

Дон Мигель подумал о высокомачтовых элегантных трансатлантических судах, которые ежедневно отправляются из гавани в суровые объятия океанских штормов, и пожал плечами.

– Не знаю. Мне просто захотелось излить душу. Как ты думаешь: это произойдет? А если да, то каким образом? Станет ли это периодом медленного исчезновения, замены одних людей и государств другими, или Империя моментально сотрется с лица Земли?

Дон Филиппе помрачнел.

– Надеюсь, мы этого не заметим… – сказал он рассудительно. – Но маленькое преимущество у нас все-таки есть.

– Какое?

– Ну, мой исповедник утверждает, что в потенциальном мире душа никогда не попадает в ад, в крайнем случае – в чистилище. То есть, если план Пары Псов осуществится, то о наказании за свои грехи можно не беспокоиться. Остается лишь казнить себя за то, что не нагрешил побольше.

– Думаешь, это смешно?

– Нет. В общем-то, нет. Но после нескольких стаканчиков… А есть ли лучшее лекарство от страха, чем смех?

Они заказали вина и провели последний совместный вечер, выдумывая веселые тосты в честь конца света.