Текст книги "Жестокие игры"

Автор книги: Джоди Линн Пиколт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Май 2000 года
Сейлем-Фоллз,
Нью-Хэмпшир

 
Идут на горку Джек и Джилл,
Несут в руках ведерки.
Джек стукнул Джилл за то, что та
«сдала» всем Дункан-крошку
 

Чарли смял написанную от руки бумажку, которая лежала у него на компьютере.

– Не смешно! – выкрикнул он, чтобы слышали все находившиеся поблизости коллеги и нацепил на лицо улыбку, когда первая из трех его свидетельниц вошла в участок, держась за отцовскую руку.

– Эд, – кивнул Чарли, – Челси, рад вас видеть.

Он проводил их в маленький конференц-зал, который, на его взгляд, больше подходил для беседы, чем комната для допросов. Эти девочки и так уже перенервничали, потому что их привлекли к расследованию, и он не хотел еще больше их пугать. Он придержал дверь, и Эд с дочерью вошли.

– Ты понимаешь, насколько важно для меня услышать твои показания? – спросил Чарли, как только все расселись.

Челси кивнула. Ее голубые глаза напоминали огромные озера.

– Я сделаю все, чтобы помочь Джилли.

– Отлично! Я запишу нашу беседу на диктофон, чтобы у прокурора была возможность узнать, какая ты верная подруга.

– Это действительно необходимо? – спросил Эд Абрамс.

– Да, Эд, боюсь, что необходимо. – Чарли снова повернулся к Челси и включил диктофон. – Расскажи мне, Челси, куда вы ходили той ночью.

Она искоса взглянула на отца.

– Понимаете, просто надоело сидеть взаперти…

– Куда вы пошли? – спросил Чарли.

– Мы встретились на старом кладбище на окраине города в одиннадцать вечера. Мэг с Джилли пришли вместе, мы с Уитни их уже ждали. Потом мы вчетвером пошли по тропинке, которая ведет в лес за кладбищем.

– Что вы собирались там делать?

– Просто поговорить. Развести костер, чтобы было не так темно. – Она вздернула подбородок. – Просто небольшой костер, а не огромный кострище, для разведения которого нужно получать разрешение.

– Понимаю. Как долго вы там были?

– Часа два. Мы уже собирались уходить, когда… появился Джек Сент-Брайд.

– Ты его узнала?

– Да. – Челси смахнула волосы с лица. – Он работал в закусочной.

– Он раньше вступал с вами в беседу?

Она кивнула.

– Это было… мерзко. Он взрослый мужчина, а постоянно отпускал шуточки, пытался заигрывать. Как будто хотел, чтобы мы видели, какой он клёвый.

– Как он выглядел?

Челси пожала плечами.

– На нем была желтая рубашка и джинсы. И у него был такой вид, как будто он подрался. Его глаз был весь синий и заплывший. – Она сморщила носик. – А воняло от него так, как будто он искупался в виски.

– У него на лице были порезы?

– Я не помню.

– Что ты почувствовала?

– Господи, – выдохнула Челси, – я так испугалась! Ведь именно из-за него нам было запрещено выходить из дому.

– Он выглядел злым? Расстроенным?

– Нет. – Челси покраснела. – В детстве мама заставляла меня смотреть социальную рекламу о том, что нельзя брать конфеты у незнакомых людей. Вот кого он мне напомнил: человека, который с виду кажется нормальным, но, когда никто не видит, улыбается мерзкой улыбкой.

– Что произошло потом?

– Мы сказали, что уже собираемся уходить, и он попрощался. Через несколько минут мы тоже ушли.

– Вместе?

Челси покачала головой.

– Джилли пошла в другую сторону, к себе домой.

– Вы слышали что-нибудь, после того как ушли?

Челси опустила голову.

– Нет.

– Ни криков, ни шума борьбы?

– Ничего.

– Что произошло потом? – спросил Чарли.

– Мы уже вышли из леса к границе кладбища, когда услышали, как кто-то ломится через заросли. Олень, подумала я тогда. Но это оказалась Джилли. Она выбежала к нам вся в слезах. – Челси закрыла глаза и тяжело сглотнула. – Ее… у нее в волосах запутались листья. Одежда вся в грязи. Она была на грани истерики. Я хотела ее обнять, чтобы успокоить, но она ударила меня. Казалось, она не понимает, кто мы такие. – Челси натянула рукава своей рубашки на запястья и принялась вытирать глаза. – Она сказала, что он ее изнасиловал.

– Почему вы позволили Джиллиан идти одной?

Челси опустила глаза.

– Я не хотела, чтобы она шла. Даже предложила проводить ее.

– Но все же провожать ее вы не пошли?

– Да, – ответила Челси. – Джилли сказала, что я ничем не лучше наших родителей. Ничего с ней не случится. – Она скомкала края рукавов в кулаке. – И вот случилось.

Уитни О'Нил хмуро смотрела на пятно на столе.

– Никто из вас не подумал, что не очень-то разумно оставлять подругу одну в лесу? – поинтересовался Чарли.

– Моя дочь подозреваемая или свидетель? – взвился Том О'Нил.

– Папа, – успокоила Уитни, – все в порядке. Хороший вопрос. Думаю, мы все просто устали или немного перенервничали, когда встретили его в лесу. Мы с Челси и Мэг не прошли и трех метров, как поняли, что не следовало отпускать Джилли одну. И я стала звать ее.

– Кричала именно ты? – уточнил Чарли. – Не Челси и не Мэг?

– Да, – с вызовом ответила Уитни. – Неужели в это трудно поверить?

Чарли не стал обращать внимания на сердитые взгляды отца и дочери.

– Джиллиан ответила?

– Нет.

– И вы не вернулись? Не пошли удостовериться, что с ней все в порядке?

– Нет, – прошептала Уитни, и нижняя губа у нее задрожала. – Вы даже не представляете, как я об этом жалею!

Когда Мэг была еще совсем маленькой, она пряталась под диваном каждый раз, когда отец надевал форму. И не потому, что боялась полицейских. Просто когда отец надевал лаковые туфли, фуражку и блестящий значок, он уже не был тем человеком, который по воскресеньям готовил ей блинчики в форме головы Микки-Мауса и щекотал ее пятку, чтобы она спрятала ноги под одеяло. На работе он казался жестче, как будто не мог согнуться, боясь сломаться пополам.

Сидеть на кровати в окружении собственных мягких игрушек… и отвечать на вопросы отца под диктофон – что может быть удивительнее? Еще более странным казалось то, что отец выглядит таким же взволнованным, как и она.

Сердце Мэг билось, как у колибри, настолько быстро, что она была уверена: в любую минуту оно может разорваться у нее в груди. Вся ночь казалась одним размытым пятном. Впервые она пожалела, что не может давать показания в участке, как Челси и Уитни. «Ты справишься», – заверила себя она.

Мэг закрыла глаза и вспомнила, как бежала назад в лес, как срывала с дерева ленты и мешочки с травами. Ей все удалось, никто ничего не узнал.

– Милая, – обратился к ней отец, – ты как? Мэг кивнула.

– Просто подумала о Джиллиан.

Отец наклонился, убрал волосы с ее лица и заправил их за ухо.

– Ты отлично держишься. Нам осталось уточнить некоторые детали.

– Хорошо, потому что мне трудно об этом говорить, – призналась Мэг.

Отец снова включил диктофон.

– Ты что-нибудь слышала после того, как вы ушли?

– Нет.

– Ни криков Джиллиан? Ни звуков борьбы? Ни треска веток?

– Ничего.

Чарли поднял глаза.

– Почему вы отпустили ее одну?

– Трудно… вспомнить точно.

– Попытайся.

– Идея принадлежала Джиллиан, – негромко сказала Мэг. – Ты же знаешь, какая она, когда вобьет что-то себе в голову. После разговора с этим человеком, я думаю, она решила, что ей море по колено.

– Кто-нибудь пытался ее разубедить?

Мэг поспешно закивала.

– Челси… или Уитни, по-моему… точно не помню. Кто-то сказал, что ей не стоит идти одной.

– И?

– А она… никого не стала слушать. Сказала, что хочет прогуляться в пещеру со львом, чтобы было о чем рассказывать. Иногда она такая…

Отец пристально смотрел на нее. Настоящий детектив, по его непроницаемому лицу невозможно было прочесть, о чем он думает.

– Папа, – прошептала Мэг. – Я могу что-то сказать… не для протокола.

Он кивнул и выключил диктофон.

– Той ночью… когда я улизнула из дома… – Мэг понизила голос. – Я зря так поступила.

– Мэг, я…

– Знаю, ты ничего не сказал, когда я рассказала тебе об изнасиловании, – поспешно продолжила она. – Знаю, что ты работаешь детективом, а не папой. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я сожалею о том, что ушла из дому. Очень сожалею.

– Могу я тебе тоже кое в чем признаться? Не для протокола?

Отец уставился на небольшой подтек на потолке и поморгал, как будто борясь со слезами. Хотя, скорее всего, Мэг просто ошиблась, потому что еще никогда в жизни не видела, чтобы отец плакал.

– Все время, пока я слушал показания Джиллиан, я слышал твой голос. Я отправлял улики в лабораторию и представлял, что получил их от тебя. Мне жаль, что такое случилось с твоей подругой, Мэг… но я чертовски рад, что это не случилось с тобой.

Он нагнулся и обнял дочь. Мэг спрятала лицо у него на плече – отчасти чтобы успокоиться, отчасти чтобы не признаться в том, что ему знать не позволено.

Молли изо всех сил дрыгала ножками, а Мэтт пытался надеть на нее подгузник.

– Кладешь ее на пеленальный столик, – вслух размышлял он, – а она пытается вырваться, как Серхан Серхан. [xiv]  [xiv]Серхан Бишара Серхан – палестинец, антисионист, известен тем, что, согласно общепринятой версии, 6 июня 1968 г. застрелил Роберта Кеннеди.


[Закрыть]

Чарли полез в карман и достал золотой значок. Раскачивая им над малышкой, он попробовал отвлечь ее, чтобы Мэтт успел застегнуть комбинезончик.

– Кажется, что Мэг никогда не была такой крошкой.

– Да, а мне не верится, что Молли когда-нибудь станет взрослой.

Мэтт взял дочь со столика и понес в гостиную, Чарли пошел за ним.

– Ты удивишься, – заверил Чарли, – но однажды ночью ты уложишь ее спать под колыбельную, а наутро она проснется, слушая музыку «Лимп Бизкит».

– Что еще за «Лимп Бизкит»?

– Тебе и знать не стоит!

Чарли опустился на диван. Мэтт положил малышку на разноцветный игровой коврик.

– Я уже начал подумывать о том, чтобы продавать такие в тюрьмах, – пошутил он. – Чтобы с потолка свешивались маленькие зеркала, погремушки, пищалки и заключенные не скучали. Представьте, у них уровень развития пятимесячного ребенка, хотя Молли явно даст им фору. – Он опустился на стул напротив Чарли. – Может быть, как прокурор я получу намного больше доказательств, которые, в противном случае, никогда бы не получил.

Он потянулся через кофейный столик за пачкой документов.

Чарли мгновенно переключился на работу.

– Похоже, что дело – раз плюнуть, согласен?

Мэтт пожал плечами.

– Потерпевшая может опознать своего обидчика, у него есть предыдущая судимость, мы располагаем неопровержимыми уликами. А теперь еще и подкрепленными показаниями трех свидетелей.

– Подкрепленными… – повторил Мэтт. – Интересное слово. – Он взял первый протокол и пролистал до страницы, где часть диалога была помечена маркером. – Ты это читал?

Чарли взял протокол у него из рук и просмотрел.

– Да. После того как Джилли ушла, в Уитни О'Нил заговорила совесть и она стала звать подругу, которая не могла ответить, потому что боролась с нападавшим.

Мэтт протянул ему следующий документ, показания Челси.

– Эта девочка утверждает, что предложила проводить Джилли домой еще до того, как та ушла. Однако об этом ничего не сказано в показаниях Уитни О'Нил.

Чарли фыркнул.

– Это мелочи. Как они могут помнить каждую секунду той ночи? Ради бога, они в один голос указывают время, когда этот парень появился, что он им сказал и как выглядел. Они все признают, что ничего не слышали. Вот на этом должны сосредоточиться присяжные.

– Ваша собственная дочь, – продолжал Мэтт, не обращая внимания на детектива, – утверждает, что Джиллиан настояла на том, что пойдет домой одна. Как будто испытывая судьбу. Должен сказать, что если бы я был той ночью в лесу, то такие «мелочи» непременно запомнил бы. – Он бросил все три протокола на стол. – Какая же из версий правдивая?

Чарли взглянул на агукающую на коврике малышку.

– Поговорим, когда ей будет шестнадцать. Побеседуй с девочкой, которая до смерти напугана после того, как ее подругу изнасиловали в лесу среди ночи, и увидишь, сможет ли она вспомнить подробности. Господи, Мэтт, они еще дети! Они лицом к лицу столкнулись с дьяволом. Им удалось выжить и рассказать об этом… но их до сих пор бьет дрожь. И даже если они не могут вспомнить какую-то подробность той ночи… Как бы там ни было, не на них же напали! Их показания не настолько весомые, как показания Джиллиан. Их показания нужны лишь для того, чтобы подтвердить сказанное ею.

Мэтт молчал. Чарли не выдержал и взорвался:

– Ты хочешь сказать, что я заставил этих девочек пройти через ад и все напрасно? Они расстроены. Присяжные примут это в расчет и не станут обращать внимания на небольшие расхождения, которые не имеют принципиального значения.

– Не имеют принципиального значения? – повысил голос Мэтт. – Здесь все имеет значение, Чарли. Каждая мелочь. Ваша работа сказывается на моей работе. Это не какая-то мелкая кража. Речь идет о хищнике, и единственный человек, у которого есть оружие, чтобы его уничтожить, – это я. Пока не расставлены все точки над «i», этому ублюдку легче выйти сухим из воды и сделать это снова.

– Послушай, это не я виноват…

– Тогда кто? Кто виноват, что Джиллиан Дункан будут мучить кошмары и она до конца жизни не сможет доверять мужчинам, не сможет иметь нормальных сексуальных отношений? Даже если Сент-Брайд проведет за решеткой всю жизнь, потерпевшая никогда полностью не оправится от случившегося. А это означает, что ни ты, Чарли, ни я не сможем забыть о том, что произошло.

Раздраженный голос отца напугал Молли. Она скатилась с игрового коврика и заплакала. Мэтт подхватил ее на руки и прижал к груди.

– Тс-с, – прошептал он, повернувшись к Чарли спиной и покачивая дочь, – папа здесь.

Городок Лойал в штате Нью-Хэмпшир был как раз из тех поселений, которое лучше всего выглядят осенью, когда опадают, подобно драгоценностям, листья, или зимой, когда снег укрывает его пушистым одеялом, сравнивая долины и холмы. Даже сейчас, в конце весны, благодаря выкрашенным в белый цвет зданиям и ученицам в школьных формах холмистая центральная лужайка скорее напоминала декорацию какого-то кинофильма, чем реальное место, где живут люди.

Эдди припарковала машину у универсального магазина, где женщина в высоких ботинках и юбке с фалдами писала на витрине слово «Распродажа». Эдди прикрыла рукой глаза от солнца и подошла к ней.

– Ботинки за пять девяносто девять? Отличная покупка!

Хозяйка магазина обернулась и окинула ее оценивающим взглядом.

– В Уэстонбрук приезжают учиться девочки, которые даже не предполагают, что с апреля по июнь тут настоящее болото. Резиновые сапоги разлетаются, как горячие пирожки.

– Похоже, школа делает вам кассу.

– Еще бы! Ведь в Лойал больше ничего нет. Наш городок нанесли на карту в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году, когда основали Уэстонбрук.

Эдди удивилась, что школа такая старая.

– Правда?

Женщина засмеялась.

– В административном корпусе вам подарят красочную брошюру и проведут экскурсию. Приехали осмотреться, чтобы потом привезти сюда дочь, да?

Эдди замерла. Эта женщина только что подсказала ей верный способ достижения цели. Не может же она просто ворваться в кабинет директора и спросить его о Джеке! С другой стороны, если она обеспокоенная мать, до которой дошли слухи… Что ж, скорее всего, она сможет найти тех, кто с удовольствием расскажет, что здесь произошло.

– Да, – улыбнулась Эдди. – Как вы догадались?

– Миссис Дункан, если не ошибаюсь?

В кабинет вошел Херб Тейер, директор Уэстонбрука. Эдди сидела на изящном диванчике восемнадцатого века и пила чай из тончайшего французского фарфора, изо всех сил пытаясь спрятать свои поношенные ботинки.

– Пожалуйста, без церемоний. – Он кивнул на собственные ноги в резиновых сапогах. – К сожалению, когда Уильям Уэстон основал нашу школу на берегу ручья, он не подумал о том, что весной в Нью-Хэмпшире земля превращается в кашу.

Эдди улыбнулась, делая вид, что он сказал что-то смешное.

– Рада знакомству, мистер Тейер.

– Взаимно. – Он сел напротив и взял с подноса свою чашку. – Уверен, вам уже сказали в приемной комиссии, что срок подачи заявлений на поступление, к сожалению, истек…

– Да, сказали. Джиллиан училась в Эксетере… но мы с Амосом предпочли бы, чтобы школа располагалась поближе к Сейлем-Фоллз.

– Амос? – переспросил директор, разыгрывая удивление. – Амос Дункан из «Дункан фармасьютикалз»?

– Верно.

Тейер улыбнулся еще шире.

– Уверен, мы сможем найти для нее местечко, если проявим немного изобретательности. Нам не хотелось бы отказывать девочке, которая может стать настоящей находкой для Уэстонбрука.

«Больше всего вас интересуют активы ее папочки и то, что вы сможете с них поиметь».

– Мы очень заинтересованы в вашей школе, доктор Тейер, но до нас дошла некая тревожная… информация. Надеюсь, вы сумеете все прояснить.

– Я к вашим услугам, – с важным видом ответил он.

Эдди взглянула директору прямо в глаза.

– Это правда, что один из ваших преподавателей был осужден за изнасилование?

Она увидела, как краска медленно заливает его щеки, как будто поднимается ртуть в столбике термометра.

– Уверяю вас, миссис Дункан, наш профессорско-преподавательский состав – элита учительского корпуса.

– Вы не ответили на мой вопрос, – холодно заметила Эдди.

– Это прискорбное происшествие, – объяснил Тейер, – любовная связь между старшеклассницей и учителем. Ни один, ни вторая уже не имеют к Уэстонбруку никакого отношения.

Сердце Эдди упало. Она-то надеялась, что Тейер скажет, что все это вранье и такого никогда не было. И вот тебе на: доказательство того, что Джек жил здесь, что-то совершил и был осужден.

С другой стороны, сексуальная связь с несовершеннолетней – это не то же самое, что изнасилование. Влюбиться в девочку вдвое моложе себя – не такое преступление, как принудить ее к соитию силой. Ни того ни другого Эдди понять не могла. Но первое, возможно, могла бы простить.

– А что именно произошло?

– Я не могу распространяться… ради самой школьницы. Уверяю вас, школа приняла меры, чтобы подобное больше не повторилось, – продолжал директор.

– Да? Теперь все ваши учителя моложе шестнадцати лет? Или ученицы повзрослели?

Произнеся эти слова, Эдди тут же о них пожалела. Она взяла свою куртку и с достоинством встала.

– Думаю, доктор Тейер, мы с Амосом должны все взвесить, – чопорно заявила она и вышла, чтобы не наломать еще больше дров.

– Когда переносишь переменную в эту сторону, делишь ее, – объяснял Томас, – ты как будто дергаешь у нее из-под ног коврик… и она исчезает на этой стороне от знака равенства.

Челси сидела так близко, что Томас не переставал дивиться, как ему вообще удается объяснять ей азы алгебры. Одного запаха ее шампуня, яблочного с нотками мяты, было достаточно, чтобы у него закружилась голова. Боже, а то, как она нагнулась над тетрадью, чтобы видеть, что он написал… Ее волосы касались металлической спирали, на которой держались листы тетради, и Томас мог думать только об одном: каково оно, когда эти локоны касаются твоей кожи?

Томас сделал глубокий вдох и отодвинулся на несколько сантиметров. Не помогло, ведь они сидели на кровати Челси – на ее кровати! – где она спала в чем-то розовом и тонком (он видел, что из-под подушки выглядывает ее пижама).

Когда он отодвинулся, Челси улыбнулась.

– Я начинаю понимать.

Она придвинулась, уничтожая буферную зону, которую он намеренно оставил. Потом написала карандашом А = 5В + ¹/ ₄Си победно улыбнулась Томасу.

– Правильно?

Томас кивнул. Она завопила от радости, а он еще немного отодвинулся. Челси пригласила его, чтобы он объяснил математику, а не набрасывался на нее. Тяжело сглотнув, он заставил себя не думать о том, какая она красивая, когда улыбается, и отсел еще чуть дальше. Его рука скользнула под ее одеяло и наткнулась на что-то твердое. Из-под одеяла выпала черно-белая тетрадь.

– Что это? – спросил он, когда Челси поспешно схватила ее.

– Ничего.

Она сунула тетрадь себе под ногу.

– Почему же ты тогда разволновалась?

Челси прикусила нижнюю губу.

– Это дневник, понятно?

Томас ни за что не стал бы читать чужой дневник, но все же не переставал удивляться тому, что Челси не хотела, чтобы он его видел. Неужели – о боже! – там написано о нем? Он взглянул на черно-белую обложку, пытаясь прочесть надпись на ней. «Книга…» – увидел он.

Внезапно Челси оказалась у него в объятиях и повалила его на подушки, от которых исходил ее запах. Этот запах окутал его самой изумительной из паутин.

– Сколько сейчас стоят услуги репетитора по математике? – прошептала она.

«Ущипните меня, – подумал Томас, – я, наверное, сплю».

– Один поцелуй, – услышал он собственный голос, – и мы в расчете.

И тогда ее губы прижались к его губам. На секунду Челси отпрянула. В ее глазах читалось удивление, как будто она сама от себя подобного не ожидала… и была удивлена, насколько первая попытка пришлась ей по вкусу. На этот раз они подались друг к другу намного медленнее. Томас был настолько ошеломлен, когда почувствовал на себе невесомое тело богини, ее сладкое дыхание, что не заметил, как Челси спрятала дневник между кроватью и стеной.

Джордан внимательно изучал историю болезни девятилетней Джиллиан. Это объясняет, почему он даже головы не поднял, когда Селена открыла дверцу со стороны пассажира и опустилась рядом с ним на сиденье с таким выражением лица, что и медуза Горюна окаменела бы.

– Ты не поверишь! – воскликнула она.

Джордан только хмыкнул.

– Завод бастует. Деталь можно не ждать. Черт, придется брать машину напрокат!

– Может быть, еще не время.

Селена повернулась к нему.

– Потрудись-ка объяснить.

Но Джордан так и не оторвался от бумаг, поэтому Селена просто выхватила папку у него из рук.

– Что тебя так заинтересовало? – Она взглянула на обложку. – История болезни Джиллиан Дункан? И Гулиган отдал ее тебе по доброй воле?

Джордан пожал плечами.

– Дареному коню в зубы не смотрят. Послушай, что здесь написано. Какая красота! «Признаков психоза не выявлено… информация, полученная из параллельных источников, противоречит ее словам… умеет ловко манипулировать людьми… замечены случаи неправдивых сведений о межличностных отношениях». – Он улыбнулся. – А еще она подворовывала в магазинах.

– Дай-ка мне. – Селена открыла папку и пробежала глазами написанное. – Почему она обратилась к психиатру, когда ей было всего девять?

– Умерла ее мать.

Селена негромко присвистнула.

– Стоит ее пожалеть.

– Пожалей лучше Джека Сент-Брайда, – посоветовал Джордан.

– И что ты намерен с этим делать?

Он пожал плечами.

– Если нужно, использую это, чтобы вывести ее на чистую воду.

– Но предполагается, что сейчас ей гораздо лучше.

Он приподнял бровь.

– Кто может сказать, как Джиллиан Дункан отреагирует на стресс? Мы имеет дело с девочкой, которая, как видно из документов, говорит то, что ей нужно, чтобы привлечь к себе внимание.

Селена поморщилась.

– Ненавижу, когда ты проверяешь свой план защиты на мне.

– Да, и что ты скажешь?

– Присяжные этого не допустят. Ты слишком давишь на потерпевшую. Ты подорвешь доверие к себе.

– Полагаешь? – вздохнул он. – Возможно, ты права.

– К тому же вполне вероятно, что лжет именно Сент-Брайд.

– Да, – вынужден был признать Джордан, – вполне вероятно. – Он побарабанил пальцами по рулевому колесу, глядя прямо перед собой. – Ну что, будем искать прокат автомобилей?

Селена уже возилась с ремнем безопасности.

– Я никуда не спешу, – ответила она.

От его прикосновения плавилась кожа. Его рука скользнула вверх по бедру на талию, погладила ее грудь. Горячая, как нагретый на солнце камень. Она замерла, надеясь, что он уберет руку, и молясь, чтобы он этого не сделал.

– Вы готовы к неожиданностям? – спросил радиоведущий, и это разбудило Мэг.

Она перекатилась на кровати и ударила по кнопке будильника, чтобы он заткнулся.

В дверь постучали.

– Ты проснулась? – спросила мама.

– Да, – пробормотала Мэг.

Вместо того чтобы вставать, она продолжала таращиться в потолок, удивляясь, почему проснулась вся в поту и дышит так тяжело, как будто пробежала несколько километров.

Чарли изо всех сил старался не обращать внимания на торчащие клочья волос, которые теперь были прической Джиллиан Дункан. Он в Майами достаточно насмотрелся на потерпевших, чтобы понять: девочка сама такое с собой сотворила. Уж лучше волосы, чем резать руки или, хуже того, пытаться покончить с собой.

– Прежде всего, запомни, – напутствовал он, когда вел Джиллиан по полицейскому участку, – сохраняй спокойствие. У тебя столько времени для опознания, сколько потребуется.

Она кивнула, но Чарли видел, что Джилли нервничает. Он взглянул на Мэтта. Тот пожал плечами. Сегодня впервые они настояли на том, чтобы Джиллиан во время опознания была без отца, и теперь, когда ее лишили якоря, она просто плыла по течению. Но Мэтг был категоричен: рядом не должно быть никого, кто мог бы повлиять на Джиллиан. Даже Амоса Дункана.

Мэтт обогнал их и открыл дверь. За ними наблюдал полицейский в форме.

– Хорошо.

Чарли подвел Джиллиан к столу. Они с Мэттом остались у нее за спиной.

– Ты узнаешь тот, который видела тогда ночью?

На столе лежало шесть презервативов всевозможных цветов и разновидностей. Чарли знал это точно, потому что Мэтт послал его в аптеку, чтобы он купил разные образцы. Тут были ребристые, бесцветные, мерцающие в темноте… И среди них лежал тот, который Чарли взял с туалетного столика у кровати Эдди Пибоди.

Дрожащим голосом Джиллиан поинтересовалась:

– А можно… можно их потрогать?

– Конечно.

Она потянулась к пурпурной упаковке с «Троянцем», но потом ее рука переместилась левее, пальцы пробежали по упаковке «Контемпо», двум «Лайф-Стайл» и «Дюрексу». Она взяла «Дюрекс», а после лежащий рядом с ним «Прайм»…

Неожиданно Джилли швырнула презерватив на стол и закрыла лицо руками.

– Я не знаю, – заплакала она. – Было темно… а я… я так испугалась… и…

Мэтт кивнул в сторону Джиллиан, и Чарли тут же обнял ее за плечи.

– Все хорошо, милая, успокойся.

– Но вы же хотите, чтобы я выбрала какой-то. Как улику.

– У нас есть другие улики, – заверил Мэтт.

Джилли громко шмыгнула носом.

– Правда?

– Да, – успокоил ее Чарли. – Это всего лишь последний штрих. Все нормально?

Она кивнула.

– Нормально.

– Хочешь прекратить?

– Нет. – Джилли повернулась к столу и сжала кулаки, как будто пытаясь заставить себя вспомнить. – Он был пурпурный, – сказала она через минуту. – Упаковка была пурпурная. – Джилли улыбнулась, и ее лицо преобразилось. – Я права, нет?

– Еще бы! – сказал Мэтт, убирая презервативы со стола.

Чарли открыл дверь.

– Джо, – обратился он к стоящему в коридоре полицейскому. – Отведи, пожалуйста, мисс Дункан к отцу.

– Есть, лейтенант.

Чарли какое-то время смотрел вслед Джиллиан, потом вернулся в кабинет к прокурору. Засунул руки в карманы.

– Она выбрала «Троянца».

Мэтт кивнул.

– Сожалею, – заключил он, – но из дома ты изъял не эту марку.

«Джек обрадуется».

Неожиданная мысль словно обухом огрела Джордана по голове, лишив возможности соображать. К его величайшему изумлению, в деле, которое он в тот вечер получил от Мэтта Гулигана, упоминались вещи, которые на самом деле можно трактовать в пользу подзащитного.

Джордан выпустил колечко сигарного дыма и вытянул голые ноги на крыльце. На его коленях лежал рапорт Чарли Сакстона. Рядом на деревянном полу – показания свидетельниц и удивительные результаты опознания презерватива. Не хватало только выводов экспертизы, которые задерживались на неделю из-за загруженности лаборатории.

Минувшие две недели не убедили Джордана в том, что Джек Сент-Брайд невиновен. Он был уверен: упрямое заявление Джека, что его там «и близко не было», есть не что иное, как попытка выдать желаемое за действительное. Его поведение а-ля Нельсон Мандела в тюрьме не дает оснований считать, что совесть у него чиста, скорее свидетельствует о занудстве. А эта идиотская история о лентах на деревьях только еще больше подрывает к нему доверие, в довесок к выпитому в тот вечер виски.

Сейчас, изучая материалы дела, переданные окружным прокурором, Джордан сомневался, что обвинение Джека Сент-Брайда – не выдумка.

Он открыл дверь и прокрался по коридору к собственной спальне, которую, как истинный джентльмен, уступил Селене. Свет месяца заливал комнату, и на мгновение от вида этой женщины, спящей на его кровати, у Джордана перехватило дыхание. Он ничуть не удивился, когда Селена почувствовала его присутствие и тут же проснулась. Ее рука скользнула под подушку.

– Ты же не спишь с пистолетом под подушкой в моем доме? – пробормотал Джордан. – Похоже, на этот раз мне повезло.

Селена повернулась на бок.

– Выйди из моей спальни, Джордан, – пробурчала она из-под одеяла.

– Это моя спальня.

– Тем не менее твое присутствие здесь нежелательно. Тебе прямо сказано: «Уходи». Если только ты не набрался у своего клиента опыта в отношениях с женщинами.

– Как раз о Джеке я и хотел с тобой поговорить.

Селена, смирившись, перевернулась на спину.

– В три ночи?

– В четыре. Но какая разница? – Джордан присел на кровать возле Селены. – Ты читала материалы дела?

– Кое-что.

– Там есть пробелы.

Она пожала плечами.

– В делах всегда есть пробелы. По крайней мере, так ты мне говоришь.

– В половине случаев я лгу, но только не в этот раз.

– Итак?

– Царапина. Помнишь, я тебе рассказывал? Лечение у психиатра. Да и версии девочек кое в чем расходятся.

– А как насчет вещественных доказательств?

– Результатов пока нет, – признался Джордан.

Селена просмотрела копии документов и взглянула на него.

– Но ты же не думаешь…

– Да, – подтвердил Джордан. – Вероятно, Джек говорит правду.

Мэтту снился кошмар.

Он находится в суде и смотрит на присяжных так, словно хочет их загипнотизировать, потому что дела об изнасиловании на самом деле выигрывает тот, кому присяжные больше верят.

– Мистер Гулиган! – обращается к нему судья.

– Да, Ваша честь. Прошу прощения. – Он пытается ослабить галстук, чтобы не задохнуться. – Обвинение вызывает Джиллиан Дункан.

Вспышки камер, суета, присутствующие вытягивают шеи, чтобы увидеть, как к месту для дачи свидетельских показаний идет главный свидетель обвинения. Но двери не открываются, Джиллиан в зале суда не появляется. Мэтт пытается узнать у пристава, где свидетельница, но его останавливает голос судьи:

– Господин прокурор, у вас какие-то проблемы?

– Я не могу найти своего свидетеля, – признается Мэтт.

– Она уже здесь, – указывает судья на место свидетеля.

Мэтт видит пустую трибуну, но все равно быстро подходит к ней, хотя ноги его не слушаются, и кладет руку на резной барьер.

– Назовите, пожалуйста, для протокола свое имя, – просит он.

В ответ молчание. Мэтт осматривает свидетельскую трибуну и видит, что у ее основания лежит его собственная дочь. Молли улыбается ему, как будто знает, что он сможет ее спасти.

Джордан с некоторым злорадством смотрел, как в крошечную комнату для свиданий в сопровождении конвоира, потирая сонные глаза, входит Джек.

– Джордан? – удивился он. – Сейчас же ночь!

– Раньше это тебя не останавливало.

Он откинулся назад, разглядывая своего подзащитного.

– Что? – спросил Джек, глядя на свой комбинезон, как будто на нем появились пятна крови или другие обличающие его улики. – Мне уже вынесли приговор?

При этих словах Джордан чуть не расплылся в улыбке.

– Ты бы обязательно присутствовал со мной в зале суда.