Текст книги "Миг удачи"

Автор книги: Джо Келлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Джо Келлоу
Миг удачи

1

Такого жаркого, знойного лета даже здесь, на Юге, давно не бывало… В восемь часов утра Холли, уже изнемогая от жары, поднималась по ступенькам недавно отремонтированного здания Центрального управления окружной системы здравоохранения. Холли на ходу надела халат поверх легкой блузки, расправила его, проведя руками по стройным бедрам; потом, пригладив складочки на брюках, застегнула халат.

Остановившись у входной двери, она обернулась и окинула взглядом идеальный газон и аккуратно подстриженные кусты с чуть потемневшими листочками, которые, казалось, так и молили о дожде. Невдалеке она заметила поливальную машину, опрыскивавшую умирающую траву: «Это уж, конечно, распорядился доктор Арнольд Флойд!» – подумала Холли, открывая дверь, и покачала головой. Только док может не знать, что в такую жару по утрам траву не поливают, иначе солнце убьет ее! Но нет уж, она не станет говорить об этом «его величеству». Разве его в чем-нибудь убедишь? Пусть сам увидит через день-другой, что загубил газон.

Злорадно усмехнувшись, она толкнула дверь и тут же услышала ненавистный скрип. Она поклялась себе, что непременно смажет дверные петли, если сегодня у нее выдастся хоть одна свободная минутка. Всю неделю, пока она осваивалась на новом месте, изучая кипы разных документов, визг двери выводил ее из себя. Эта проклятая дверь да еще идиотская манера доктора Арнольда Флойда то и дело заглядывать ей через плечо были нелегким испытанием для ее нервной системы. Прошедшая неделя оказалась сплошной проверкой на выносливость. Проверку-то она прошла, но сегодня понедельник, и она, черт побери, снова здесь…

Холли вошла в приемную и, улыбаясь, поздоровалась с Сарой – упитанной веселой секретаршей средних лет. Сара, сидящая за заваленным бумагами столом, тут же оживилась:

– Доброе утро, Холли!

– Ну и как сегодня наш сумасшедший док? – шепнула ей Холли, стараясь сдержать смех.

– И не спрашивай… – заговорщицки и по обыкновению протяжно ответила Сара, покачав головой. – Ночью у него дома полетел кондиционер, он открыл настежь все окна, и комары его просто зажрали. Как только вошел – сразу повис на телефоне, ищет монтера. Видок у него – это что-то невообразимое!

Холли с облегчением вздохнула, ее голубые глаза заискрились.

– Как я рада, что меня сегодня здесь не будет! Арнольд – твой, Сара!

– Спасибо, детка, ты очень добра. То же самое мне сказали и две другие сестры.

– Они уже ушли? – удивилась Холли.

– Ну конечно, Господи! Похватали свои папки и через секунду смылись. Все вы такие – бросаете бедную женщину одну в самый трудный момент.

– Я не такая, Сара. Я пробуду с тобой целых две минуты.

Тут дверь в приемную открылась, вошел хмурый доктор Флойд и, подойдя к Холли, отрывисто произнес: – Мисс Гамильтон, зайдите ко мне, пожалуйста, – потом резко развернулся и направился в свой кабинет. Холли поплелась за ним. Не оборачиваясь, он сказал:

– Мисс Гамильтон, сегодня утром у нас появилась новая пациентка, миссис Флора Беннет. У нас пока нет ее карты, но ее позже пришлют из госпиталя. Миссис Беннет настояла на выписке из больницы, несмотря на протесты врача, так что ему не оставалось ничего другого, как передать ее на наше попечение. Я бы попросил вас включить ее в свой обход и провести с ней сеанс начальной физиотерапии. – Он все еще не оборачивался. – Я, разумеется, предпочел бы сделать это сам, однако сегодня я очень занят… проблемами личного характера.

Быстро же он все забыл! Ведь только на прошлой неделе он неоднократно отпускал замечания с подковырочкой в ее адрес. Вроде того, что он, мол, никак не уяснит себе смысл должности патронажной медсестры: она, мол, и не сестра, и не врач, поэтому к больным ее подпускать нельзя. И вот теперь – о чудо! Здорово же его пожрали комары, если он так резко изменил свое мнение о ней! Но как бы там ни было, нынче утром единственная во всей округе патронажная сестра обрела наконец свое место под южным солнцем.

– Диагноз уже поставлен, доктор? – деловито спросила Холли.

Он протянул ей какую-то бумажку.

– Ничего серьезного. У миссис Беннет внезапно подскочило давление. Она потеряла сознание, когда подъехала на машине к почтовому ящику недалеко от дома. Позже ее обнаружил внук и, очевидно, запаниковал. Он отвез ее в больницу, но она, придя в себя, отказалась там остаться. Это произошло вчера утром.

– В воскресенье? – перебила его Холли. – Но ведь по воскресеньям почту не вынимают!

Холли взяла бумажку; это был небольшой клочок с неразборчивыми каракулями. Прочитав их, она удивленно взметнула брови и улыбнулась.

– Очень интересно! Здесь написано: «Мисссси Бименцицц… фмчмммрооо ссхоррттт». Ерунда какая-то! – она торжествующе смотрела на доктора.

И без того тонкие губы Арнольда Флойда превратились в ниточку. Он высокомерно произнес:

– Здесь написано: «Миссис Беннет, физиотерапия». Это просто памятка вам, мисс Гамильтон. Возьмите у Сары остальные сведения о пациентке – они, наверное, уже поступили из больницы. А теперь вам пора идти. Вам, сестра… патронажная медсестра, предстоит напряженная неделя.

Аккуратно сложив записку, Холли опустила ее в карман халата и направилась было к двери, как вдруг доктор остановил ее:

– Мисс Гамильтон.

Она оглянулась.

– Вы не передумали…

– Конечно, нет, доктор Флойд! – ответила она, не дожидаясь окончания вопроса.

Он выразительно покачал головой и тяжело вздохнул:

– Я… я не знаю, как вас воспримут пациенты.

Холли уверенно ответила:

– Я им понравлюсь. Как всегда.

– Но это другая часть штата…

– Я знаю, но люди-то везде одинаковы. Не беспокойтесь, доктор Флойд, я отлично справлюсь.

Выйдя, она тихонько прикрыла за собой дверь и подмигнула Саре. Потом, рассмеявшись, произнесла нараспев:

– Кажется медведем, а в душе котеночек…

– Да уж… – кивнула Сара и тоже засмеялась. – Я тут отобрала карты твоих больных – тебе помочь их уложить?

– Нет, я сама.

Помолчав, она вдруг спросила:

– Ты тоже волнуешься, Сара?

Сара пожала плечами.

– За пациентов не волнуюсь – скорее, боюсь, что ты загремишь со своего чертова мотоцикла.

Холли, спокойно улыбаясь, смотрела на нее.

– Не стоит бояться, – сказала она и забрала карты пациентов. – У нас в семье все носятся как угорелые.

На полпути к стоянке она оглянулась и посмотрела на здание управления, на фонтанчик воды, сверкающий в лучах солнца. Вздохнув, она направилась дальше и, подойдя к своему мотоциклу, сложила все вещи в маленький багажник сзади сиденья, а поверх всего – аккуратно свернутый белый халат. Взяв с сиденья оранжевую ветровку и шлем, она оделась и застегнула его под подбородком; шлем полностью скрыл ее короткие чуть выгоревшие волосы.

Холли бросила взгляд на знойное блекло-голубое небо и опустила на лицо щиток от ветра. Краем глаза она заметила, что Сара и Арнольд Флойд наблюдают за ней из окна.

Усевшись на свою блестящую черную «ямаху», Холли завела ее и через мгновенье с ревом рванула со стоянки. Притормозив на перекрестке, она понеслась к окраинам Демополиса – портового городка штата Алабама.

Холли мчалась по шоссе, внимательно следя за дорогой и пытаясь не думать о сегодняшней работе, об именах, аккуратно написанных на медицинских картах. Для нее – пока еще безликих именах. Скоро она выехала из города и через четыре мили свернула на пыльную дорогу, направляясь к своему первому пациенту.

В два часа дня порядком уставшая Холли заправляла мотоцикл на бензоколонке. Она ничего не ела с самого утра и только теперь поняла, что умирает с голоду. Как хорошо, что здесь было открыто кафе!

Заплатив за бензин, она поставила «ямаху» у стены кирпичного здания, проверила, закрыт ли багажник, и вошла в кафе. Там было только двое посетителей. У кассы о чем-то увлеченно спорили официантки. Холли села у окна, устало положила руки на стол, решив подождать, пока официантки кончат перепалку и принесут ей меню.

Оглядевшись, она заметила стоящий рядом металлический ящик. Ага, музыкальный автомат. С минуту она просматривала металлические диски с названиями песен и именами исполнителей, после чего поняла, что если ты не фанат кантри или вестерна, то тебе здесь делать нечего. На крышке автомата Холли заметила табличку: «Одна песня – 25 центов», а прямо под ней – другую: «3 песни – 25 центов». Она прочитала снова. Да, именно так и было написано.

Холли нашла в кармане ветровки четвертак, опустила его в щель для монет, и тут же загорелась лампочка выбора. Холли наугад нажала одну из кнопок. Лампочка погасла, а затем снова зажглась, и Холли выбрала еще две записи (о чем очень скоро горько пожалела). «Хватит, к черту», – не успела подумать она, как стены затряслись от грохота «Парней из Ок-Риджа». Она плюхнулась на стул, уставившись на официанток, которые, не в силах переорать музыку, прекратили ругаться и в свою очередь уставились на Холли.

Два посетителя тут же вскочили, бросили на стол несколько монеток за кофе и выбежали на улицу. Холли с виноватым и каким-то пришибленным видом смотрела им вслед. Треск и шум были оглушительными.

Наконец одна официантка ленивой походкой направилась к ней, прихватив со стойки меню.

– Вам чего-нибудь принести? – поинтересовалась она.

– Что?! – прокричала Холли.

Официантка наклонилась к ней.

– Я говорю, – она широко открыла рот и заорала, – вы будете что-нибудь есть?!

Холли замахала рукой в направлении музыкального автомата:

– Вы можете выключить эту штуку?!

Официантка отрицательно мотнула головой и указала пальцем за плечо на большой плакат, висевший над автоматом: «У автомата не регулируется громкость. Не включать!».

Холли скорчила гримаску и сделала заказ. Она решила, что уж как-нибудь выдержит десять минут этой пытки.

Официантка метнулась к окошку заказов и что-то сказала дико выглянувшему в зал повару. Чувствуя себя малолетней преступницей, Холли отвернулась к окну. И тут увидела высокого мужчину рядом с блестящим серебристым «ягуаром». От удивления у нее даже рот открылся и округлились глаза. В этой части страны не принято разъезжать на «ягуарах»! Слишком уж шикарный автомобиль для этого захолустья.

Когда Холли снова взглянула на владельца, глаза ее еще больше округлились: судя по всему, он не менее великолепен, чем его тачка! Выше шести футов [1]1
  1 фут = 0,3 м.


[Закрыть]ростом, плечи широкие, да еще и блондин с густыми, коротко постриженными волосами. Нос Холли почти прилип к стеклу. Ах, в какой самоуверенной, даже высокомерной позе он стоял, заливая в бак бензин! Она боялась моргнуть, чтобы не пропустить ни секунды этого потрясающего зрелища. На мужчине были немного помятые брюки-хаки и белая футболка с красными полосками на рукавах. Высокий и мускулистый, он обладал самой безупречной фигурой из всех, которые она видела с тех пор, как смотрела в четверг вечером серию «Magnum PI».

Ей все больше не терпелось разглядеть его лицо. Черт возьми, почему он не обернется? Словно сквозь какую-то дымку она заметила, как ей наконец принесли овальную тарелку с гигантским гамбургером и огромными коричневыми картофелинами.

– Выключите вы когда-нибудь эту штуку?! – услышала она вдруг свой собственный срывающийся голос.

Официантка изумленно посмотрела на Холли, подошла к автомату и выдернула вилку из розетки. Раздалось глухое рычание, и наступила долгожданная тишина. Холли облегченно вздохнула.

Официантка засмеялась:

– Не знаю, почему это сразу не пришло мне в голову?

Она повернулась к своей напарнице, крашеной блондинке, которая стояла, тяжело облокотившись на стойку.

– Энни, почему нам сразу не пришло это в голову? – повторила она и вдруг понизила голос: – А теперь закрой глаза и отгадай, кто к нам идет!

Но Энни и не думала закрывать глаза – она уставилась на входную дверь. Холли увидела, как она вспыхнула, будто неоновая вывеска над входом. Принявшаяся было за гамбургер Холли так и застыла с открытым ртом, увидев мужчину, появившегося в кафе: очень уж он был хорош. «Может быть, и не самый красивый в мире, – подумала она, – но в этих краях ничего подобного не встретишь».

Обе официантки таращились на него и смущенно мяли в руках меню.

– Энни, Филис, можно стакан воды? – спросил он приятным мягким баритоном.

Обе девушки еле слышно пролепетали:

– Конечно, Ник.

Холли казалось, что вот-вот одна из них или обе сразу кинутся ему в объятья. Но официантки будто оцепенели.

Посмотрев в сторону Холли, которая все еще держала в руке гамбургер, красавец окинул ее быстрым любопытным взглядом. Внезапно ей подумалось, что он чересчур уж великолепен. Это действительно был роскошный экземпляр, но у нее возникло совершенно определенное чувство, что его потрясающий вид, его походка – весь его имидж были своего рода мужским стриптизом: есть, чем похвастать – выставляй напоказ!

Огромные светло-карие глаза… Четко очерченные мефистофельские брови. Ровный загар… Свои растрепанные золотистые – кудри он, казалось, расчесывал только пятерней. Полные, красивой формы губы, а на подбородке – чуть заметная ямочка. Да, несомненно, ему было чем гордиться, этому мистеру Нику… Стакан в руке для большей уверенности…

Вдруг томатный соус из гамбургера красной кляксой шлепнулся ей на брюки, забрызгав и край стола. С минуту, не шевелясь, она глядела на мерзкое пятно. Потом украдкой посмотрела на Ника: заметил ли? Еще как заметил! Он следил за ней, улыбаясь королевской улыбкой, открывающей прекрасные зубы. Каков наглец! Холли вдруг нестерпимо захотелось хорошенько съездить по этой веселой загорелой физиономии. Но сейчас ее больше волновало отвратительное красное пятно. Она хотела положить гамбургер на тарелку, но тут он сыграл с ней еще одну злую шутку: вся начинка – салат, лук, огурцы – шмякнулась ей на колени. В полной растерянности она смотрела на свои испорченные брюки. Выглядело все это так, будто Обжора, герой из детской сказки, лопнул у нее на коленях.

– Вам помочь? – смеясь, крикнул ей красавец через весь зал.

– Да нет, спасибо, – сказала она с наигранным безразличием, – я уже привыкла, так всегда бывает, если кто-то слишком долго пялится на меня, когда я ем.

Он как-то странно на нее посмотрел, и хотя больше помощи не предлагал, улыбка не сходила с его губ.

Вытираясь, она истратила все салфетки со своего стола; оглянувшись в поисках чистых, заметила, что обе официантки уселись за стол к Нику и смотрели на него с нескрываемым обожанием, полностью поглощенные тем, как он красиво пьет воду. А он все не сводил глаз с Холли, которая делала вид, что ничего не замечает.

Он резко поднялся и сказал девушкам:

– Спасибо. Мне уже пора. Есть одно дело.

И так быстро исчез, что Холли оставалось только проводить недоуменным взглядом удаляющийся «ягуар».

Ей хотелось расспросить официанток об этом красавчике, но они с таким омерзением смотрели на ее брюки, что она предпочла поскорее смотаться отсюда.

Стоя рядом с «ямахой», она прочитала неразборчиво записанный адрес последнего пациента – Флоры Беннет. Холли надела шлем и покатила.

Проехав несколько миль, она прибыла по указанному адресу. У-у-у! Это был не дом, это был целый особняк. Ничего удивительного, что пожилая дама ездит к почтовому ящику на машине. До него далековато – добрых полмили, и потом это чудо архитектуры из кирпича и красного дерева стояло на вершине холма. Потрясенная, подавленная этой красотой, Холли медленно поехала вверх по дорожке к особняку.

Затормозив прямо перед ним, она припарковалась и совершила привычный обряд переодевания. Белый халат, к счастью, почти полностью скрывал испачканные брюки. Взяв медицинский набор и карточку больной, она взлетела по ступенькам на низкое неширокое крыльцо и позвонила в дверь. Оглянувшись, Холли залюбовалась высокими соснами, которые почти скрывали особняк, если смотреть на него снизу. Наверное, здорово жить в таком прелестном месте!

К двери подошла маленькая старушка и, увидев сквозь стекло Холли, сразу же открыла и спросила:

– Вы медсестра?

– Да, – ответила Холли, – меня зовут Холли Гамильтон.

Флоре Беннет было лет под восемьдесят. Чуть более пяти футов ростом, немного сгорбленная, не слишком морщинистая, с задорным огоньком в глазах. Старушка показалась Холли вполне здоровой, но она отложила окончательное заключение до результатов осмотра.

Холли прошла за старушкой в роскошную гостиную, но не успела как следует все разглядеть, потому что хозяйка спросила:

– А что вы собираетесь делать?

– Нужно провести с вами сеанс физиотерапии, миссис Беннет, потом записать все это в историю болезни, – объяснила Холли.

– Мне только вчера делали физиотерапию! – воскликнула Флора Беннет. – Ненавижу я, когда в меня чем-то тычут и щиплют. Со мной все нормально! Почему бы вам просто не заполнить…

– Нет, – твердо сказала Холли, – я не могу этого сделать. – Она открыла историю болезни. – Значит, насколько я понимаю, у вас вчера сильно подскочило давление. Мне ведь нужно проверить это, верно?

– Тут совершенно не о чем беспокоиться. Боже мой, хотите узнать, как все произошло?

Холли кивнула.

– Я так разозлилась на себя, когда уже почти доехала до этого ящика и вдруг вспомнила, что сегодня воскресенье! Просто взбесилась. Я стала такой забывчивой! А у вас не взлетело бы давление после такой глупости?

Холли пожала плечами.

– Возможно. Но важно то, что врачи настаивали, чтобы вы остались в госпитале для полного осмотра, а вы отказались. И они не знают, что же вызвало у вас приступ.

– Я им рассказала то же самое, что и вам. Но они не верят! Представляете, как только внук привез меня туда, они выкачали литр моей крови, вывернули меня наизнанку на рентгеновской машине – и я знала, что это только начало. В конце концов, я старая женщина и не могу мириться со всем этим! Посмотрим, сможете ли вы иначе в девяносто два года.

– Вам девяносто два?! – Холли не могла скрыть изумления.

Флора Беннет коротко кивнула.

– Так точно. Вам придется подождать со всем этим, поскольку я хочу досмотреть фильм. – Она быстро направилась к двери в другую комнату. – Можете посмотреть со мной, только идемте побыстрее, а то реклама, кажется, уже кончается.

Холли слегка обалдело проводила взглядом бодрую старушку, которая скрылась в соседней комнате, затем, глубоко вздохнув, прошла следом.

Следующие полчаса они смотрели какой-то очередной дурацкий сериал. Вдруг из холла раздалось:

– Бабушка! Ба! Ты где? – и Холли услышала быстрые шаги в коридоре.

Флора Беннет даже не оторвалась от экрана, а Холли широко раскрыла глаза от удивления.

В комнату, сияя белозубой улыбкой, влетел тот самый мужчина из кафе, который укатил на «ягуаре».

По экрану поползли титры, миссис Флора обернулась.

– Привет, Николас.

Она кивнула в сторону Холли:

– Это моя новая медсестра, Холли.

Он энергично вскинул голову:

– Кто… чей там мотоцикл стоит?

– Мой, – приветливо ответила Холли.

– Ваш! – недоверчиво воскликнул он и облегченно вздохнул: – Господи, а я-то уж подумал, что у моей бабули завелся кавалер-гонщик.

– Нет, – сказала Холли, наслаждаясь его растерянностью, – это всего лишь медсестра-гонщик.

Потерев в задумчивости лоб, он медленно произнес:

– В первый раз вижу медсестру на мотоцикле.

2

На все дела Холли было выделено полчаса – до начала следующего сериала. Она быстро заполнила карту основными данными: Флора Беннет, 92 года, вес 95 фунтов, рост 5 футов 1,5 дюйма [2]2
  1 фунт = 0,45 кг, 1 дюйм = 2,54 см.


[Закрыть], температура 36,5, кожа сухая, теплая. С этой частью было покончено. Она достала из сумки прибор для измерения давления, и тут миссис Беннет запротестовала:

– В этом нет никакой необходимости!

– Боюсь, что есть, – очень серьезно произнесла Холли. – Миссис Беннет, мне нужно записать показатели вашего давления на левой и правой руке, когда вы сидите и лежите. Я бы очень не хотела привлекать для этого вашего внука, – она строго насупила брови, – но, видимо, придется.

Флора Беннет тяжело вздохнула, но покорно села на кровать и вытянула вперед левую руку. Холли записала: давление двести десять на сто двадцать, – потом измерила еще раз и взглянула на послушную пациентку.

– Все еще высокое, – сказала она, подумав, что именно этим и вызван румянец на щеках Флоры. – Скажите, только честно, вы не чувствуете дурноту, головокружение? – спросила Холли, сев в кресло рядом с кроватью.

Старушка умоляюще посмотрела на нее и прошептала:

– Пожалуйста, не поднимайте из-за этого шума! Николас впервые приехал домой надолго, и мне очень хочется побыть с ним, а не на больничной койке. Я прошу вас…

Холли задумчиво потерла висок.

– Поверьте, я вас очень хорошо понимаю, миссис Беннет. Но я хочу, чтобы и вы поняли всю серьезность вашего положения. У меня нет ваших прежних данных, и поэтому я не знаю, какое давление у вас обычно. А вы сами-то знаете?

Флора Беннет, казалось, сомневалась, говорить ей правду или нет, потом все же нехотя ответила сухим резким голоском:

– Обычно сто на семьдесят или что-то в этом роде.

– Вот видите, – покачав головой, мягко произнесла Холли, – уже одно это должно вас насторожить. Доктор выписал вам лекарство, так?

Старушка в смущении отвела глаза и промолчала.

– Ради Бога, миссис Беннет, вы ведь принимаете лекарство?

Флора вздохнула.

– Я никогда не доверяла медицине. Я всегда считала, что у человека внутри есть свой маленький доктор, который сам со всем справится… если не будут вмешиваться другие.

Холли просто развела руками. Потом, наклонившись к старушке, тихо сказала:

– Очень может быть, что вы и правы. Но мне кажется, что ваш маленький доктор сейчас ушел в отпуск, и пока он в отъезде, вам следует принимать то, что предписано врачом.

Флора посмотрела на большие напольные часы и кивнула.

– Хорошо, я сейчас приму.

«Что-то она слишком быстро согласилась», – подумала Холли, но ничего не сказала и продолжала мерить давление. Закончив, она осторожно спросила:

– Где лекарства, которые вам прописал доктор?

– А зачем вам?

– Мне нужно записать их названия.

– Там, – ответила Флора и показала на ванную, – в шкафчике.

Холли прошла в ванную и, взяв единственный пузырек, прочитала надпись. Потом она пересчитала таблетки. Их было, как и в рецепте, ровно тридцать.

Налив в бумажный стаканчик воды, она вернулась в комнату и увидела, что Флора одевается. Холли, не говоря ни слова, протянула ей стаканчик и таблетку. Вздохнув, Флора подчинилась.

Холли внимательно проследила, чтобы ее пациентка выпила лекарство, и строго сказала:

– Я побуду у вас еще полчаса и еще раз измерю ваше давление, чтобы знать, как действует на вас лекарство. Теперь я буду приезжать каждый день, так что я сразу пойму, принимаете вы таблетки или нет.

Флора оживилась.

– Может быть, вы останетесь у нас пообедать?

Холли улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Большое спасибо, но мне надо возвращаться.

– Тогда, может быть, посмотрите со мной фильм?

– Если вы не возражаете, я просто выйду на улицу. У вас прекрасный дом, миссис Беннет.

– Это дом Ника, – с гордостью сообщила Флора, – он построил его шесть лет назад… – Ее глаза, казалось, затуманили далекие воспоминания. – Он построил его для жены и сына. Но это уже не имеет значения, – она опять вздохнула. – Вы точно не хотите посмотреть со мной телевизор?

– Нет. Но все равно спасибо. Я погуляю полчасика, измерю вам давление, а потом вернусь в город.

Погруженная в свои мысли, Холли спустилась по ступенькам и повернула налево. Она медленно пошла вдоль дома, думая о том, что Флора Беннет очень близка к гипертоническому кризу. Поэтому доктор и настаивал, чтобы ее держали под строжайшим наблюдением, предписал ей лекарства, бессолевую диету, способствующую понижению давления, и полный покой. Холли уже поняла, что старая дама очень независима, и это еще больше затрудняет ее задачу.

Дойдя до угла дома, она в задумчивости остановилась. Значит, он женат или, по крайней мере, был… Холли повернула назад и мысленно перебрала свой рабочий день. Всем пациентам она понравилась – это ясно, они были очень приветливы. Кроме того шестнадцатилетнего паренька с парализованными ногами – Фредди Лоуренса… Но быть в таком возрасте прикованным к инвалидной коляске – тяжелое испытание, и вряд ли оно не сказывается отрицательно на психике. От Фредди она не смогла добиться ни единого словечка. Пока. Однако обязательно добьется. Она сломает воздвигнутую им стену молчания. И Флора Беннет будет принимать лекарства! Оба случая требовали немало времени, но времени у нее, слава Богу, хоть отбавляй.

Холли внезапно остановилась, задумавшись о том, что же случилось с женой и сыном этого красавчика. Может быть, это было похоже на ее собственный непродолжительный брак? Она нахмурилась и пошла дальше. У нее было такое чувство, что она его встречала когда-то раньше. Она зажмурилась, пытаясь вспомнить, где, но так и не смогла.

Вдруг распахнулась боковая дверь, и на улицу вышел тот, о ком она только что думала. Он неторопливо направился к ней и спокойно спросил:

– Ну, и что вы скажете?

– О вашей бабушке?

Он кивнул.

– Прабабушке. Я зову ее Большая Ба. С ней все в порядке?

Холли пожала плечами и не ответила. Она не могла сказать ему «да».

– Это означает «да» или «нет»?

– Это означает «я не знаю». – Ее голубые глаза с интересом смотрели на него. – Мне бы хотелось быть более уверенной, но обстоятельства пока не позволяют.

– Какие обстоятельства? – прищурился он.

– Ее состояние. Она ведь очень своевольна, ваша Большая Ба, а давление у нее слишком высокое. И если она не изменит своим привычкам, дело может плохо кончиться.

– Но у нее ведь есть хорошее лекарство…

– Да – если его принимать. Но в пузырьке оно не сработает.

– Вы хотите сказать, что она его не принимает?

– Именно так. Я дала ей первую таблетку десять минут назад. Поэтому я все еще здесь: хочу убедиться, что давление снизится.

Он сразу стал серьезным и тихо проговорил:

– А мне она сказала, что приняла таблетку… Это было первое, о чем я спросил ее сегодня утром.

– Думаю, не надо рассматривать это как ложь, мистер…

– Ник.

– Ник, – продолжила она, – ваша прабабушка не доверяет медицине и, наверное, считает, что все это прихоти врачей.

– Но она все-таки выпила таблетку?

Холли кивнула.

– Ей надо принимать лекарство дважды в день. Давайте так: вы будете отвечать за утро, а я за день – по крайней мере, всю эту неделю.

Он лукаво улыбнулся:

– Вы будете приезжать каждый день?

– В первую неделю точно, а там посмотрим…

Вдруг он крепко сжал ее руку и виновато вздохнул.

– Прошу прощения за то, что смеялся над вами сегодня в кафе. Ни за что бы не посмел, если бы знал, что вы личная бабушкина Флоренс Найтингейл [3]3
  Здесь в смысле «сиделка».


[Закрыть].

Она попыталась высвободить руку, но тщетно.

– Никакая я не Флоренс Найтингейл! – с раздражением воскликнула она. – Ненавижу, когда меня так называют!

Его глаза азартно сверкнули.

– Тогда кто же вы? Мисс Ивл Найвел [4]4
  Здесь в смысле «злодейка со скальпелем».


[Закрыть]с красным крестом на черном саквояже? – Он подошел очень близко, их колени почти соприкоснулись: – Ага, я знаю, вы отчаянная гонщица, которая получает неизъяснимое удовольствие, каждый день рискуя жизнью.

Подавшись назад, она сказала:

– Я – Холли Гамильтон, патронажная медсестра. Не Флоренс Найтингейл, не Найвел. А езжу я на «ямахе» потому, что это удобно, экономично и дешево – ими торгует мой отец. Езжу с предельной осторожностью, поскольку знаю, что на дорогах много таких, кто не прочь обогнать меня или вытеснить на обочину. Я видела результаты таких аварий, я ведь медсестра. А моим пациентам и их близким совершенно нечего опасаться. Я никогда не катаю их на своем мотоцикле.

Она вырвала у него руку и, гордо вскинув голову, с достоинством направилась к дому. Ник не отставал. Вечернее солнце ярко освещало тропинку, которая извивалась по сосновому лесу, поднимавшемуся стеной тем, где кончалась лужайка.

– Вы ведь хотите меня о чем-то спросить? Мне кажется, мы еще не раз встретимся, так что если есть, что спросить, – валяйте, – предложил он полушутя.

Она остановилась и испытующе посмотрела ему прямо в глаза.

– Кто вы? Мне почему-то кажется, что я вас уже видела раньше.

Он перестал улыбаться и недоуменно глядел на нее.

– Вы ведь сказали, что я могу задать вам вопрос, вот я и задала, – произнесла Холли.

В изумлении он приоткрыл рот, потом хитро улыбнулся и подмигнул ей.

– Так вы не знаете, кто я? – спросил он в конце концов, словно не понимая, притворяется она или нет.

– Николас Беннет? – спросила она.

Он покачал головой.

– Нет. Беннет – фамилия моей прабабушки. Я Браун, Николас Браун.

Холли была уверена, что где-то слышала это имя – Николас Браун. Но где? Она лихорадочно пыталась вспомнить. Как память могла ее так подвести! Она явно обидела его своим вопросом, и теперь просто обязана была вспомнить. Мысленно она перелистала страницы газет, журналов, припомнила телепрограммы. Где, черт возьми, она могла видеть это запоминающееся лицо? И тут до нее дошло. Его называли не Николас Браун! Вернее, не просто Николас Браун. Это был Николас Браун Цунами, знаменитый боксер. Так вот кто он!

– Вы боксер! – с облегчением сказала она.

Он опять смотрел на нее в полном смятении; потом холодно произнес:

– Боксер?

– А что, нет? – ее победная улыбка несколько померкла.

Глубоко вздохнув, он кивнул.

– Да, я боксер.

Холли не могла понять, чем он недоволен. Такое впечатление, что она его чем-то унизила. Боксер – так боксер, ей-то какое дело? Что ему не нравится?

– Ну и как у вас получается? – после долгой паузы спросила она.

– Да ничего, – ответил он, – особенно этой весной, когда я подтвердил свое звание чемпиона мира в тяжелом весе. Однако вы здорово остудили мой восторг по поводу этого успеха.

– О, так вы чемпион мира… – только и смогла выговорить Холли и вяло улыбнулась. Так вот откуда его великолепная осанка, невероятное самомнение – и мускулы! Вдруг она рассмеялась, не в силах сдержаться: значит, он дуется на нее из-за того, что она посмела забыть о его великой роли в этом мире – умело вышибать из других мозги.

Он снова подошел к ней очень близко и тихо, бесстрастно спросил:

– Что здесь смешного?

– Да нет, просто мне немного стыдно, что я вас сразу не узнала. Я и представить себе не могла, что встречу такую знаменитость в здешней глуши.

– Ну ладно, я вас прощаю. Но чтобы такого больше не повторилось! Чтобы у меня было свое скромное, но постоянное место в ваших воспоминаниях…

И тут Ник поцеловал ее. Это произошло так быстро, что от неожиданности Холли только широко распахнула глаза. Он вдруг крепко обнял ее и снова поцеловал, уже более страстно. Его руки были такими сильными и цепкими, что Холли не могла даже пошевелиться в его объятиях. Поцелуй затянулся – его губы все играли с ее губами. Сильно, но осторожно прижимая ее, он не давал ей возможности высвободить руки. На мгновение Ник оборвал поцелуй, чтобы спросить ее, не отрывая губ от ее рта: