Текст книги "Миг удачи"

Автор книги: Джо Келлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

11

День ото дня Николас Браун становился все более необходим Холли. Она летала как на крыльях. Возможно, так бывало с ней и раньше, но только теперь она стала задумываться об этом. Холли никогда не чувствовала себя такой молодой и привлекательной, как теперь.

Неделя началась спокойно и неторопливо, и Холли подумала, что все ее проблемы отошли в прошлое. Порой она спрашивала себя, чем объяснить происшедшую с ней перемену, – и не находила ответа. Она по-прежнему боялась довериться своему чувству, в котором и крылся ответ на этот вопрос. Холли догадывалась, что ее хорошее настроение не остается незамеченным, вызывая удивление и сплетни.

В четверг утром доктор Флойд, выглянув из своего кабинета, холодно обратился к ней:

– Не могли бы вы зайти на минуту ко мне?

– Конечно, – ответила Холли, не оставив без внимания хмурое выражение его лица.

Через несколько секунд она уже сидела напротив дока в его кабинете. Не зная, чего ждать от этого непредсказуемого человека, она нетерпеливо спросила:

– Что-нибудь не так?

Разглядывая свои длинные крючковатые пальцы, он сухо произнес:

– Я слышал, ваши пациенты идут на поправку?

Улыбнувшись, она ответила:

– Солнце оказывает прекрасное воздействие на человека.

Доктор Флойд помолчал.

– Мне кажется, вы нашли общий язык с Фредди Лоуренсом?

– Не совсем. Он злится, когда я пытаюсь вызвать его на откровенность.

– Однако его самочувствие намного улучшилось.

Он замолчал, и в кабинете повисла тягостная тишина.

Все это время Холли старалась понять, что же все-таки у дока на уме. Ясно одно – он позвал ее сюда совсем не для того, чтобы обсуждать самочувствие пациентов.

Вдруг уныние исчезло с лица доктора Флойда, когда он патетически произнес:

– За долгие годы врачи заслужили почет и уважение! Они посвятили свои жизни благополучию других людей. – Он резко встал и подошел к окну. – Но сейчас иное время, и общественное мнение настроено к нам по-другому. Иногда чьи-то проступки перечеркивают все наши общие заслуги перед человечеством. Стало принято говорить о том, что мы зарабатываем деньги на людских страданиях, что наша главная цель состоит в том, чтобы продать или купить побольше акций и сначала приумножить личное состояние, а уж потом заботиться о здоровье пациентов.

– Во многом это справедливо. Из своего небольшого опыта я знаю об этом. Вот почему я приехала сюда.

Грустно улыбнувшись, доктор Флойд заметил:

– Я тоже здесь по этой же причине. Первые десять лет своей практики я был одним из тех, кто думает прежде всего о себе, Холли. И лишь трагические обстоятельства заставили меня по-новому взглянуть на свою жизнь. Я уехал подальше от дома, стал заниматься этой менее доходной областью медицины.

– Я понимаю вас, – прошептала Холли, проникаясь симпатией к нему.

Он пожал плечами.

– Но здесь вознаграждение за труд в некотором смысле ничуть не меньше. – Он задумался. – Правда, приспосабливаться к новым условиям жизни в замкнутом маленьком обществе очень непросто.

Его молчание было таким долгим, что Холли не успела приготовиться к следующей реплике. И она прозвучала для Холли громом среди ясного неба.

– Мне кажется, вы не слишком хорошо вошли в жизнь этого общества. – Стараясь не смотреть на нее, он продолжил: – Очень жаль, но приходится констатировать, что вы стали предметом сплетен.

Холли в изумлении уставилась на него, потеряв дар речи. Первая ее мысль была о мотоцикле. Но она не ездила на нем уже целую неделю! И вдруг до нее дошло, о чем идет речь, и она густо покраснела.

– Ваши отношения с Николасом Брауном… – в быстром взгляде доктора, ей показалось, промелькнула симпатия. – …Яне осуждаю вас, Холли. Но это делают другие. Он – национальная гордость, кумир нашего города, и когда его «ягуар» видят поздно вечером и рано утром возле вашего дома, это, как вы понимаете, вызывает пересуды.

Только сейчас Холли почувствовала, как горят ее щеки. Доктор Флойд мягко продолжил:

– Я не говорю, что ваши отношения с мистером Брауном являются неприличными. Это вообще не мое дело, но слухи затрагивают косвенным образом и наше управление. А все, что касается нашего управления, касается и каждого работающего здесь. – Он наконец посмотрел на нее. – Наша профессия и без того вызывает не слишком хорошие отзывы, чтобы мы могли допустить разговоры такого рода.

– Моя личная жизнь никак не отражается на моей работе, – тихо произнесла Холли.

– Да! – он поднял вверх указательный палец. – Но из-за этого мы теряем уважение. А это ведет… – Он многозначительно замолчал. – Смотрите, что происходит с политиками. Мы нуждаемся в них, но лишь немногие из них пользуются уважением. А неуважение в нашей профессии – позор для нас. Вы патронажная медсестра и вы хорошо, отлично работаете. Так постарайтесь же быть на высоте – не только для себя, но и ради нашей профессии.

Опять повисла тягостная тишина. Холли не отрываясь смотрела на доктора своими ярко-голубыми глазами, не желая отвечать, – чувствуя, что ее слова могут оказаться сейчас слишком резкими и горькими…

Целое утро она не могла опомниться от этого разговора. Холли впала в отчаяние при мысли о том, что их отношения с Ником стали предметом всеобщего обсуждения. Но за все утро ни один из ее пациентов ничем не показал, что стал относиться к ней по-иному. Ни одного косого взгляда, ни одного намека.

Холли ничего не могла понять. Может, Флойд все придумал? От разговора с доктором у нее осталось какое-то гнусное впечатление. Как мог он так говорить об их отношениях с Ником? Нет, все-таки выдумать сам он такого не мог… Мысли Холли окончательно перепутались.

В час дня она заехала в кафе и заказала мясо на вертеле и кока-колу. Она не была голодна, хотя и не завтракала сегодня. От свалившихся на нее неприятностей у Холли голова шла кругом.

Когда официант поставил перед ней тарелку с дымящейся свининой, у нее сразу разыгрался аппетит. Однако мыслями она была далеко. «Интересно, – размышляла Холли, – что думает Флора Беннет по поводу отношений своего внука с медсестрой?»

Попивая через соломинку колу, она решила, что хотя ее работа ей и нравится, одной работой жизнь не исчерпывается. Если ее взаимоотношения с Ником закончатся ничем, то жалеть об этом будет только она, а не доктор Флойд или еще кто-нибудь в этом городишке. В эту секунду мир не казался ей огромным. Когда все происходящее в твоей спальне становится предметом всеобщего обсуждения, мир сужается до размеров пятачка…

Когда Холли расплачивалась с официантом, ей показалось, что он смотрит на нее враждебно.

Выйдя из кафе, она пробормотала:

– Ну вот, у меня уже начинается паранойя.

Ей не терпелось поскорей завершить обход и запереться у себя в доме – от всех, от всего этого дурного мира.

После обеда Холли поехала на ферму Лоуренсов. Она чувствовала моральную и физическую усталость, мысли мелькали бессвязными обрывками.

Миссис Лоуренс с радостной улыбкой встретила Холли, проводила в гостиную и оставила наедине с Фредди. Стараясь как можно приветливее улыбнуться, Холли бодро сказала:

– Привет, Фредди!

Мальчик безучастно посмотрел на нее. С аккуратно причесанными светлыми волосами, одетый в яркую тенниску и отутюженные фланелевые брюки, он выглядел сегодня совсем неплохо.

– Ты правда знакома с Ником Брауном? – неожиданно спросил он.

Она смогла лишь неопределенно пожать плечами.

– Я имею в виду, ты действительно знаешь его? – упорствовал Фредди.

– Да, я действительно знаю его, – смущенно ответила Холли.

– Значит, вы – друзья?

Она кивнула.

– Да.

Фредди широко улыбнулся.

– А какой он, Холли? – жестом он указал ей на стул.

Холли старалась избегать его взгляда: она не в силах была сегодня выдержать еще один разговор о Нике.

Но Фредди настаивал.

– Он выступал у нас как-то раз в школе, я был тогда в пятом классе. Не помню, что он говорил, но от его фигуры я просто обалдел. Помню, как он возвышался над нашим плюгавым директором.

Холли почувствовала себя более раскованно.

– Он не уменьшился.

– Он отсюда родом, ты знаешь?

Она кивнула.

– Да, его прабабушка – моя пациентка.

– Знаю, – к ее удивлению, голос Фредди прозвучал очень мягко, – миссис Беннет. Она часто покупала у меня газеты… – Он вздохнул. – …когда она еще могла читать, а я мог кататься на велосипеде…

– Она и сейчас читает.

– Да?..

Холли отвела глаза: нужно было как-то сменить тему.

– Фредди, ты делаешь упражнения?

Он снова вздохнул.

– Да… Я уже без маминой помощи добираюсь от кровати до стула и сам одеваюсь.

Холли изумленно уставилась на него:

– Ты серьезно?!

Фредди покачал головой и улыбнулся.

– Может быть, это напрасная надежда, но я не собираюсь всю оставшуюся жизнь провести в инвалидной коляске.

– Не бывает напрасных надежд, Фредди! Если есть надежда, это замечательно! Бывает, конечно, и так, что наши мечты не исполняются, но без них все равно нельзя жить.

Он поморщился.

– Ты говоришь точно так, как мой отец.

– И он прав! Нам кажется, что мы много знаем. На самом деле мы знаем очень мало. – Она наклонилась к нему. – Фредди, ты когда-нибудь слышал о том, как мы используем нашу психическую силу? – Она помолчала прежде чем снова заговорить. – Меньше чем на десять процентов! Девяносто процентов наших возможностей мы не используем! Я не могу сказать тебе: «Вставай, Фредди, и иди», но ты себе – можешь. Все медицинские светила, весь мир могут утверждать, что ты не будешь ходить, и если ты станешь их слушаться, так и случится. Но важно только то, что ты сам внушишь себе, во что ты веришь, как используешь свои силы. – Она улыбнулась и неожиданно сказала: – Я бы хотела, чтобы ты увидел фотографию Ника Брауна в детстве. Он был таким болезненным, слабым, каждый мог его обидеть. Но он изменился. Как только он понял, что у него есть талант, он стал его развивать. И посмотри на него теперь!

Фредди задумчиво покачал головой.

– Чемпион мира… – прошептал он.

– Правильно, – подтвердила Холли. – Но как же это было нелегко!

Она подошла к нему и взяла его за руку.

– Если мы будем делать только то, что в наших малых возможностях, мы пройдем мимо многого. Я не могу спорить со специалистами, невропатологами. Я не могу не учитывать того, что написано у тебя в истории болезни и обнадеживать тебя, Фредди. Но я скажу тебе не как медсестра, а как человек – я сердцем чувствую: ты будешь ходить, ты встанешь с кресла, я верю в тебя!

Усмехнувшись, он тихо сказал:

– Кажется нереальным… – И вдруг резко поднял голову. – Но так будет!

Холли улыбнулась.

– Эти сомнения, Фредди, и заставляют нас бороться. – Она отпустила его руку. – Мне нужно идти, пора.

Казалось, он не слышал ее, засмотревшись в окно.

– Вчера я сидел здесь и слушал радио. Как раз передавали религиозную передачу о том, как вера помогает горы свернуть. – Его взгляд блуждал по комнате. – Я не мог этого понять, Холли… А сейчас понимаю. Нам всем нужна вера.

– Истина в том, Фредди, что самые простые вещи понять труднее всего. Некоторые считают, что вера не допускает сомнений. Но мы сомневаемся по каждому поводу. И если человек свято верит во что-то, он и правда может свернуть горы.

Фредди покачал головой, и уже за дверью она услышала:

– Холли, ты права, знай это!

Она обернулась и крикнула:

– Спасибо тебе за эти слова!

Как только Холли свернула на дорогу к дому Флоры Беннет, у нее поднялось настроение. Она словно ожила – вновь почувствовала себя желанной и любимой. Опустив стекло машины, она с жадностью вдыхала свежий воздух клонившегося к вечеру дня, напоенный речной влагой.

Свернув к дому старой леди, Холли тут же увидела Ника, остервенело колотившего подвесную грушу на лужайке возле дома. Даже издалека было видно, сколько сил он вкладывает в свою тренировку.

Холли затормозила, вышла из машины и почувствовала, как забилось ее сердце. Она не сводила глаз с Ника. На нем были спортивные шорты, кеды и белые гольфы до колен. Его обнаженный торс сверкал – лучи солнца отражались в каплях пота.

Холли откинула волосы и весело прокричала:

– Ты выигрываешь или проигрываешь?

От неожиданности Ник застыл, затем обернулся, щуря глаза от солнца. На его лице расплылась улыбка.

– Я всегда выигрываю! Поэтому, между прочим, меня и зовут чемпионом.

– О да, конечно, как я могла забыть? – засмеялась она. – Я думаю, несложно выиграть у такого соперника, как кожаная груша!

Он подошел к ней вплотную.

– Хочешь быть моим соперником на сегодняшнем матче? – Ник многозначительно посмотрел на нее и подмигнул.

– А вдруг я выиграю у тебя? – спросила она, хитро сощурив голубые глаза. – У меня печально известный удар справа – мощный и смертельный.

Он расхохотался.

– Холли, дорогая, ты уже перенимаешь нашу терминологию! Ты действительно хочешь отвоевать у меня мой титул чемпиона? Дать тебе перчатки? Мне не терпится испытать судьбу! – поддразнивал он ее, смеясь.

– Почту за честь сразиться с тобой, – важно ответила Холли. – Но я здесь по делу, а не ради развлечений. Я навещаю твою Большую Ба.

Он озорно взглянул на нее.

– Ну, это трудно будет сделать. Она гостит у моей тетки и пробудет там до воскресенья.

Сразу став серьезной, Холли спросила:

– Зачем? Ты уверен, что это не навредит ей? Ее давление в норме?

– Миссис Беннет в полном порядке. – Его лицо было совсем близко. – Я самолично отвез ее, измерил давление, обложил подушками… У старых леди свои планы.

– Какие? – поинтересовалась Холли.

– У тетушки Лили объявился ухажер, но она поклялась, что будет вести себя пристойно. Потом я слышал, как Ба спрашивала, принимает ли телевизор тети Лили канал «Плейбой».

– О, не может быть! – подавилась со смеху Холли. – Ты шутишь?

– Конечно, нет, – ответил он. – Большая Ба сказала, что мы можем забрать ее, когда будем возвращаться с моря.

Глаза Холли сразу погрустнели. Она тихо проговорила:

– Николас, мне кажется, что мы не должны проводить этот уик-энд вместе.

– Почему? – удивился он. – Я считал, мы обо всем договорились.

Глядя мимо него, она сказала:

– Ну, если честно, то и в безоблачных отношениях бывают свои тучи. Они были, – вздохнула она, – сегодня утром.

12

Из рассказа Холли Нику стало ясно, как все эти пересуды ранили ее. Холли не в силах была скрыть свое негодование.

Николас сидел напротив за кухонным столом, слушая Холли и попивая кофе. Он не проронил ни слова, пока она не закончила. Потом пожал плечами:

– Это просто маленький город, Холли. – Он выглядел серьезным. – Всегда так было и, я думаю, всегда так будет. – Неожиданно его глаза повеселели, улыбка тронула губы. – Даже Ба предупреждала меня об этом, можешь себе представить?

Холли не смогла ничего ответить. Потом выговорила:

– Но мне… мне сложно это понять. Обсуждается моя репутация, даже моя работа – но только моя, а не твоя. Как будто в этом замешана только я, только я в их глазах во всем виновата. В то время как ты остаешься незапятнанным!

Ник поморщился.

– Разве тебе станет легче, если это будет касаться меня и вредить еще и мне?

– Нет. Мне станет легче, если наши отношения будут касаться только нас, – прошептала она взволнованно и горько.

Он посмотрел ей в глаза.

– Мы можем положить конец сплетням, Холли.

Она вздохнула.

– Я знаю. Все, что от тебя требуется, – не оставаться больше у меня на ночь. Если твоя машина не будет припаркована у моего дома, им не о чем будет говорить. Может быть, тогда они переключат свое внимание на кого-нибудь еще.

– Я не это имею в виду, – пробормотал Ник. – Я имел в виду то, что мы можем пожениться.

– Покончить со слухами таким образом! – почти закричала Холли. – Я слышала, что выходят замуж по разным причинам. Но чтобы только с целью укоротить длинные и злые языки?! Не слишком-то надежный фундамент для семейной жизни…

– Я не это имею в виду… – В его голосе послышалось раздражение. – Знаешь, до тебя слишком долго все доходит. Ты влетела в город на своем дурацком мотоцикле. Это сразу привлекло к тебе всеобщий интерес. Неужели ты думала, что это останется без внимания? Ты же не такая наивная.

– Мне нравится ездить на мотоцикле, Ник! Я гоняю на нем с юности. – Она не терпеливо мотнула головой. – Для меня это не большая опасность, чем для тебя выходить на ринг. Да, я могу попасть в аварию, сбить кого-нибудь – но ведь и тебе могут мозги вышибить. Однако ты же продолжаешь заниматься боксом! – Она наклонилась через стол. – Какая разница? Но ты почему-то – местный герой, а я – городская сумасшедшая!

Он потер лоб и тяжело вздохнул.

– Знаешь, а мне очень нравятся сумасшедшие.

Холли допила кофе, поставила чашку на блюдце и отодвинула ее от себя.

– Николас, я не хочу об этом больше говорить.

– Я тоже. – Он резко встал. – Предложение принимается.

Ник взял ее за руку.

– Я хочу поговорить с тобой о Фредди Лоуренсе, – сказала вдруг Холли.

Со вздохом он снова сел.

– Я думал, мы уже делали это.

– Но мне очень хочется, чтобы ты встретился с ним. Я верю, что это поможет ему.

– Хорошо, – согласился он.

– Мальчик уже выходит из депрессии. Он начинает… – неожиданно она замолчала. – Так ты согласен?

Ник недоуменно пожал плечами.

– Да. Я доверяю твоему решению. Если ты считаешь, что я смогу помочь, я попробую. – Он снова взял ее руки. – Я буду помогать тебе во всем, Холли. И твоим пациентам. Я люблю тебя, понимаешь?

На секунду их глаза встретились, но Холли тут же отвела взгляд.

– Любишь? – тихо прошептала она, закрыв глаза. – Неужели это любовь? – повторила она еще тише.

Он кашлянул и внимательно посмотрел на нее, как будто пытаясь понять, чувствует ли она всю серьезность момента. Несколько поколебавшись, он наконец отважился спросить:

– Может, тебе кажется, что мы с тобой зашли слишком далеко? Мое прошлое в порядке, и я свободен. Но ты еще страдаешь, я вижу это. Может быть, это и объяснимо – ведь прошло совсем немного времени. Подожди чуть-чуть. Скоро мы с тобой расстанемся и, может быть, за время нашей разлуки твои воспоминания улягутся, сердце успокоится. А если этого не случится, то ты уже никогда не сможешь полюбить по-настоящему – ни меня, ни кого-то другого. И это было бы очень печально, Холли, потому что в тебя так легко влюбиться!

Она заглянула в мир его глаз. Это было удивительное, потрясающее ощущение. Очарование, исходящее от Ника, опять сбивало ее с толку. С самого начала Холли пыталась приучить себя к мысли, что их отношения – лишь игра, не более чем порыв страсти, который стихнет так же внезапно, как и возник. Но в такие моменты она начинала в этом сомневаться.

– Я заеду за тобой в субботу рано утром, – сказал он тоном, не терпящим возражений.

Спустя несколько минут Холли уже ехала на машине по направлению к городу. Она даже не поцеловала его на прощание. На лице ее застыло мрачное выражение.

– Ты прекрасно выглядишь, – Николас с улыбкой взглянул на Холли. Было солнечное субботнее утро. Их машина только-только выехала из города.

Холли действительно очень шел ее наряд – белые джинсы и ярко-красная рубашка в полоску. На носу у нее были темные очки, а на голове – нарочито небрежно надетая красная шляпа.

– Куда мы едем? – поинтересовалась Холли.

– Далеко, – усмехнувшись, ответил Николас. Пристально глядя на нее, он вдруг спросил:

– Ты скучала по мне?

– Нет, – ответила она деланно безразличным тоном. – А что, ты очень на это рассчитывал? Я бы с удовольствием осталась дома. Не знаю уж, для чего ты меня вытащил? – Холли явно кокетничала.

Ник улыбнулся.

– Ну, только лишь для того, чтобы спасти твою драгоценную репутацию.

Спустя два часа они припарковали машину у причала в Дестине, штат Флорида. Холли вышла, и в лицо ей сразу же пахнуло отчетливым запахом пристани.

Николас вынул сумки из багажника, и они молча пошли по деревянному причалу, залитому ярким солнечным светом. Глядя на большие рыболовецкие суда, проплывавшие мимо, Холли спросила:

– И на каком из них поплывем мы?

– Наш корабль стоит на якоре ниже по течению, – смеясь ответил Ник. В одной руке он держал вместительную дорожную сумку из водонепроницаемой ткани, в другой – пакет с банками кока-колы и пива.

Вода у пристани была темно-зеленого цвета, но на расстоянии нескольких сотен футов от берега цвет ее переходил в яркий, просто ослепительно-голубой, на несколько оттенков темнее цвета неба, а песчаный берег был почти такого же цвета, как кудрявые облака.

– Как красиво! – воскликнула Холли.

Николас засмеялся:

– Пожалуй, ты первая, кто назвал эту пристань красивой.

– Не пристань, глупый, а все вокруг.

Он весело пропел своим мягким мелодичным баритоном:

– Где-то за пристанью, где-то…

Она строго одернула его:

– Николас, веди себя прилично! На нас смотрят!

Они остановились возле причала, где была пришвартована великолепная белоснежная пятидесятифутовая яхта. Холли посмотрела на название, и от неожиданности у нее закружилась голова. На борту большими черными буквами было выведено: «Цунами».

– Так это твоя яхта! – восхищенно воскликнула она.

– Ах да, – Николас повернулся к ней и безмятежно посмотрел в глаза. – Неужели я не говорил тебе?

– Нет, – она отрицательно покачала головой. – Боюсь, у тебя еще много тайн от меня.

Вдруг на ее лице появилось тревожное выражение.

– А ты хоть немножко умеешь управляться с яхтой? – испуганно спросила она. Холли совсем не светило отчалить от берега на яхте таких габаритов в сопровождении яхтсмена-новичка, даже если им был сам Ник Браун Цунами.

Он пожал плечами:

– Ничуть. Зато я здорово управляюсь с рыболовной снастью.

Холли уж было собралась решительно воспротивиться любым попыткам заманить ее на борт яхты, но тут дверь в рубку распахнулась и на палубу вышел высокий, стройный и очень привлекательный мужчина.

– Ну наконец-то! – приветствовал он их. – Добро пожаловать на борт!

Облегченно вздохнув, Холли позволила Нику помочь ей подняться по трапу на борт яхты. Когда она ступила на палубу, на носу яхты показался еще один человек – молодой блондин, приветственно махавший им рукой. У Холли вырвался очередной вздох облегчения.

Ник поспешил представить их друг другу:

– Джек, Нил, это Холли Гамильтон, рыболов-любитель и наш пассажир на ближайший уик-энд. Холли, а это Джек Сэймор, капитан, и Нил Линдон, первый помощник капитана и единственный член экипажа.

Холли смущенно улыбнулась. На мгновение ее взгляд остановился на помощнике капитана, который стоял поодаль, лукаво посматривая на нее.

– Ник, это лучший пассажир из всех, с кем нам когда-либо доводилось плавать, – сказал Нил Линдон.

– Согласен, – добродушно ответил Ник.

Спустя десять минут яхта уже отчалила от пирса и медленно выходила из залива. Мощный двигатель издавал тихое урчание. Холли стояла на палубе, и морской соленый ветер приятно холодил ей лицо. Взгляд Холли был устремлен на удаляющийся от них шумный причал, пока он наконец не исчез из виду.

Когда они отошли от берега миль на двадцать, яхта встала на якорь, и началась рыбная ловля. Снасти надежно закрепили на корме, и Холли принялась наблюдать за своей частью сети под руководством Ника, который сидел рядом с ней на планшире [8]8
  От англ. planksheer – брус, проходящий по верхнему краю бортов шлюпки или поверх фальшборта больших судов.


[Закрыть]. Холли никогда в жизни не ловила рыбу сетью. Она даже не была уверена, что ей так уж хочется что-нибудь поймать. Но она тем не менее так же тупо глядела в воду, как и ее напарники. И вдруг ей явственно представилось, как в сеть запутывается акула, и она, Холли, не удержав стропы, плюхается в воду…

Ник, закрепляя снасти, взглянул на нее и улыбнулся:

– Ну как, нравится?

– Неплохо для начала.

Он наклонился к ней.

– Когда я отойду от дел, мы сможем заниматься этим все время.

Она уклончиво кивнула, а затем спросила:

– А что ты делаешь с яхтой, когда она тебе не нужна?

– Сдаю в частное пользование. Для рыбалок, например. Совмещаю приятное с полезным. Так что эта яхта сама себя окупает. – Он потянулся к стропам. – А теперь давай займемся рыбой – это серьезное дело.

К часу дня Холли дошла до полного изнеможения. Они наловили немного макрели [9]9
  От голл. makreel – некрупная (до 50 см) морская рыба, иначе – скумбрия.


[Закрыть], но ничего особенного, типа кита или акулы, в их сети так и не попалось.

Холли обратилась к своим напарникам:

– Если вы не возражаете, можно я спущусь вниз и немного отдохну?

– Конечно, – с легкостью согласился Ник. – Если хочешь, можешь заглянуть на камбуз и слегка перекусить.

– Неплохая идея! – ответила она с улыбкой, отпуская стропы.

Внимание Ника тут же снова переключилось на рыбалку. Когда Холли уходила с палубы, он не сказал ей ни слова; казалось, он даже не обратил на это внимания. Холли была в ярости. Пора бы уж ей понять, что когда речь заходит о рыбалке, Ник становится безумным. Но это все равно выводило ее из себя. Наверное, если ему когда-нибудь придется выбирать между ней и какой-нибудь селедкой, он, несомненно, выберет последнюю.

Холли вошла в камбуз, засунула хот-дог в микроволновую печь и достала из холодильника банку пива. От долгого сидения на одном месте у нее затекли плечи, и она сделала несколько круговых движений, пытаясь их размять.

Дверь в камбуз распахнулась. Холли ожидала увидеть на пороге Джека или Нила, но каково же было ее удивление, когда вместо них в дверях появился Ник. Он тихо вошел и, не говоря ни слова, обнял ее сзади за талию и поцеловал в шею.

– Ты не находишь, что рыбалка похожа на кое-что другое? – пробормотал он, зарывшись лицом в ее волосы. – Чем больше этим занимаешься, тем больше хочется.

Он легко сжал ее в своих мощных объятиях, и она вдруг подумала: «Я так привыкла к его сильным рукам, что теперь, наверное, никогда не смогу заниматься любовью с любым другим мужчиной».

Холли повернула голову и через плечо посмотрела ему в лицо. На мгновение ей показалось, что сознание опять покидает ее. Чувствуя близость Ника, она словно таяла. Его прикосновения пробуждали в ней новые, незнакомые ощущения. Но вместо того чтобы полностью отдаться во власть этих эмоций, Холли безразлично обронила:

– Дорогой, мне кажется, ты немного опоздал. Сейчас я хочу есть и готовлю себе хот-дог. – Она посмотрела на таймер. – А ты не хочешь хот-дог?

Он улыбнулся.

– Нет, спасибо, не хочу. А ты уверена, что я опоздал?

– Уверена, – ответила она без тени колебания. – И потом, не можем же мы заниматься любовью здесь, на яхте, под носом у этих людей? Ради Бога, что они подумают? – Она покачала головой. – Нет, не надо, не говори мне, я сама знаю. Они подумают, что ты герой, а я – бесстыдная потаскушка.

Он засмеялся и вздохнул:

– Похоже, мне придется подняться на палубу и выбросить их за борт.

– Я бы на твоем месте не стала так горячиться. Представляю, как трудно подобрать хороший экипаж.

– Холли, – сказал он, и его слова прозвучали очень серьезно. – Посмотри на меня. Я хочу тебе кое-что сказать, но не знаю, как ты к этому отнесешься.

Пораженная серьезностью его интонации, она быстро обернулась и внимательно посмотрела на него.

Он набрал в легкие побольше воздуха и весело выпалил: – Твой хот-дог только что сгорел! – при этом хитро взглянул на нее; в глазах его заплясали чертики.

Криво улыбнувшись, она вяло проговорила:

– А я никогда и не думала, что из меня выйдет корабельный кок.

– Да уж, дорогая, с едой тебе не везет с первого же дня нашей встречи. Помнишь тот гамбургер? Ты уникальная женщина!

– Да?

С улыбкой он кивнул и, приблизив губы к ее губам, прошептал:

– Да.

– Хочешь заключить со мной контракт? – нежно спросила она и прикоснулась губами к его губам.

Он что-то невнятно пробормотал.

– «Победитель получает все» [10]10
  Название одного из всемирно известных хитов группы «АВВА», находившейся тогда в расцвете славы, – «The winner takes it all»


[Закрыть]? – наконец прошептал он.

Она слегка отстранилась и с лукавой улыбкой сказала:

– Я свяжу тебя с моим адвокатом.

Он наклонился к ней и шепнул на ухо:

– Почему бы нам не обойтись без посредников? Думаешь, мы сами не справимся?

Она уже была в его объятиях, и близость его тела пробуждала в ней то знакомое и в то же время необычное желание, которое росло с каждым ударом ее сердца.

Ник нежно обнимал ее за талию и целовал. Вдруг одним сильным движением он прижал ее еще ближе. Холли резко отстранилась и дрожащим голосом сказала:

– Я думаю, нам лучше продолжить рыбалку.

Он улыбнулся, взял ее за руку и они вышли из камбуза на палубу. Когда они проходили мимо каюты Ника, он остановился, привлек Холли к себе и властно поцеловал. Она снова высвободилась из его объятий и слабо проговорила:

– Я слышу, как нас зовет огромная белая акула, – она кивком указала в сторону трапа, – вон оттуда.

– О нет, Холли. Если ты и слышишь призыв, то не оттуда, а отсюда. – Он потянулся к дверной ручке и распахнул перед нею дверь в каюту.

– Николас, – в ужасе прошептала она, – неужели ты собираешься заниматься этим здесь, когда твой экипаж наверху знает наверняка, что мы тут делаем?

– Моя дорогая, – мягко сказал он, – мы бы стали заниматься здесь этим, даже если бы эта каюта была главной улицей Нью-Йорка и весь мир собрался бы поглазеть на нас.

Они вошли в каюту, и Ник запер дверь.

Они долго стояли посреди просторной каюты, обшитой темными деревянными панелями. Холли обратила внимание на огромную двуспальную кровать и пораженно посмотрела на Ника. В ее каюте на другом конце палубы была обычная корабельная койка. Он перехватил ее взгляд и объяснил:

– Я не умещаюсь на обычной койке.

– Как же это я сразу не догадалась!

Ник снял с нее шляпу и положил на туалетный столик. Потом внимательно посмотрел на Холли, и по его губам скользнула легкая улыбка. Он подошел к окну и задернул шторы на круглых иллюминаторах. Теперь только слабые лучи солнечного света проникали сквозь плотные темно-коричневые драпри. В комнате воцарился мягкий таинственный полумрак.

– Мне жарко, Холли, – горячо прошептал он ей на ухо. – Ты не хочешь принять ледяной душ вместе со мной?

Она искоса посмотрела на него, затем кивнула.

– С удовольствием! – Ее глаза засияли.

Она стянула с него рубашку. Через минуту Ник уже стоял перед нею обнаженный – на нем не было ничего, кроме тяжелых ботинок. Ник демонстрировал свое подтянутое мускулистое тело без малейшей тени стыда. А вот Холли никак не удавалось так же быстро расстаться со своей одеждой. Когда она попыталась расстегнуть первую пуговицу на рубашке, руки ее задрожали.

Наклонившись, чтобы снять ботинки, он бросил на нее быстрый взгляд и усмехнулся:

– Ты просто скромничаешь, правда?

Он снял ботинки и подошел к ней.

– А ты просто нет, правда? – шепнула она с улыбкой.

– Дорогая, – нежно засмеялся он, – большинство любителей спорта уже имели удовольствие созерцать меня в почти таком вот виде.

Обнаженный и босой, он не испытывал ни малейшей неловкости. Его руки опередили ее дрожащие пальцы и сами расстегнули две оставшиеся пуговицы. Слегка наклонившись вперед, он снял с нее рубашку. Холли почувствовала, как он нежно прикоснулся губами к ее плечу; его руки скользнули ей за спину и расстегнули бюстгальтер, бретельки которого медленно сползли с плеч. Ник поцеловал ее в шею и прошептал:

– Знаешь, чего больше всего боятся неопытные мальчики? Что им никогда не овладеть искусством ловко расстегнуть бюстгальтер.