Текст книги "Мое непреклонное сердце"

Автор книги: Джо Гудмэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Теперь Мерседес сложила руки на груди. Это был жест защитный, а совсем не вызывающий.

– Я согласилась достать ему две тысячи фунтов. Вы знаете, как я сделала это и чего мне это стоило. Я показала ему чек, прежде чем убить его. Он был так горд своим успехом, что не заметил пистолета. Все произошло очень быстро. Я сначала хотела заставить его страдать, но потом у меня пропало желание. Я спрятала тело. Я не думала, что это обнаружится так быстро.

– Завещание, – потребовал Колин.

Она кивнула, довольная тем, что он ее понял.

– Да. Это было гораздо проще, чем можно предположить. Мистер Гордон удивился бы, если бы узнал, что подпись, заверенная им как подпись графа, была на самом деле сделана моей рукой. Я прекрасно научилась подделывать ее, когда мне приходилось хозяйничать одной в Уэйборн-Парке в отсутствие дяди. Я и подумать не могла, что мне это когда-нибудь так пригодится.

– А Эшбрук и Дикинз?

– Они именно те, о которых говорил мистер Гордон, только, может быть, не такие надежные и честные, как он предполагает. Мой дядя задолжал им обоим деньги: мистеру Эшбруку – за жилье, а мистеру Дикинзу – за путешествия по морю. Никто из них не отказался подписать документ, который я сочинила, когда им была предложена сумма, с лихвой покрывающая дядины долги.

– Но они же находятся в Лондоне. Как же ты… – Он остановился, потому что тут же сам и придумал ответ. – «Таттерсоллз», – тихо произнес он. – Ты передала с Северном.

– У меня не было другого выхода.

– Так, значит, Северн все знает.

– Не думаю. Он бы на это не согласился. Вспомните о том, что он приехал сюда в надежде получить титул.

– Так как же тебе удалось заставить его сделать это?

Мерседес посмотрела на Колина долгим взглядом.

– Я обнаружила, что если мужчина волочится за моими юбками, то не видит, куда идет.

Колин усмехнулся, но взгляд его остался холодным. Ледяная злость Мерседес нисколько не уступала ему.

Это подстегнуло ее поскорее закончить свою сказку.

– Теперь, когда у меня было готовое завещание, подписанное и заверенное, мне оставалось лишь устроить все так, чтобы обнаружилось тело. Я и не рассчитывала сделать это так быстро, но вы предоставили мне такую возможность в первую же ночь. Я заметила, что вы спите не так уж чутко после того, как получите от меня должок.

Она с удовольствием увидела, как при этих словах Колин судорожно дернул шеей, подтверждая тем самым, что она не лишена наблюдательности.

– Я потихоньку вышла из дому, притащила труп в домик и подожгла. Я не рассчитывала, что тело дяди обгорит так, что его нельзя будет опознать. Вот поэтому я и сказала, что фляжка принадлежала ему. Все бы пошло насмарку, если бы я не смогла доказать, что убитый – граф Уэйборн.

Мерседес замолчала, собираясь с мыслями и выжидая, как все это воспримет Колин.

– Теперь Бриттон имеет титул, а вы получите поместье. Я посоветую ему не ссориться с вами из-за этого. Я смогу и дальше управлять Уэйборн-Парком, не опасаясь вмешательства графа. Мне кажется, я все очень хорошо продумала. Все получают то, что хотели. По-моему, мне удалось сегодня снять с вас все подозрения, так что теперь вы можете совершенно спокойно наслаждаться плодами моего успешного предприятия.

Мерседес вытянула правую руку и неосознанно грациозным движением указала на открывающуюся из окон панораму Уэйборн-Парка.

– Это все ваше, – тихо сказала она. Рука ее безвольно упала вдоль тела, и она стояла перед ним совершенно беззащитная, будто приносила себя в жертву. – Все вокруг.

Невозможно было не восхититься тем, что она дарила ему. Колин окинул взглядом залитые лунным светом угодья Уэйборн-Парка, потом снова посмотрел на освещенное серебристо-голубым светом лицо Мерседес. Ему нужно было и то и другое. Это все принадлежало ему.

Он покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Мне ничего не нужно. – Он увидел, как она вздрогнула и сжалась, как от удара. – Это все твое, если ты хочешь. Цена, которую ты заплатила, слишком высока для меня.

– Какая цена? – спросила она. – Жизнь моего дяди? – Она рассмеялась ледяным смехом. – Но ведь вы же сами хотели убить его!

– Он вызвал меня на дуэль.

– Вы напоминаете мне о правилах приличия?

– Нет, – устало сказал он. – Я не взял бы на себя смелость делать это. – Колин машинальным движением руки отбросил назад волосы. – Я действительно хотел убедиться, что есть другое объяснение, – сказал он наконец. – Но то, что вы рассказали, совсем не то, что я хотел услышать.

– Даже если это подтверждает все, о чем вы думали все эти последние дни? – полюбопытствовала она. – И особенно если учесть откровения сегодняшнего дня. Разве вам не приятно убедиться в своей правоте?

– Не сейчас.

Пальцы Мерседес сжались в кулаки.

– Вы не представляете себе, как я вас презираю, – сказала она ледяным голосом.

Резко повернувшись, она стала спускаться по ступенькам.

Колин бросился вслед за ней и попытался задержать. Она увернулась от него и, упершись руками в стены, перепрыгнула сразу через несколько ступенек. Споткнувшись, она чуть не упала, но чудом удержалась и бросилась дальше. Мерседес удалось добежать до двери раньше Колина и нажать на ручку.

Но та не поддалась. Загнанная в угол, Мерседес в бессильной ярости обернулась к нему.

– Откройте замок! – резко сказала она. – Откройте, или, клянусь, я буду кричать.

– Будто это поможет, – прошептал он. Он протянул руку и увидел, как она испуганно отскочила. – Я не собираюсь трогать тебя, а просто хочу открыть дверь.

Он с грохотом подергал ручку и потянул. Это не помогло.

– Возьмите ключ.

На этот раз Колин посмотрел на нее укрощающим взглядом. Но на темной лестнице, куда не проникал лунный свет, от этого было мало пользы.

– У меня нет ключа, – сказал он. – Я не закрывал дверь.

Мерседес отбросила его руку и попробовала сама.

– Наверное, заело, – заявила она. – Такое бывает.

Она попыталась толкнуть дверь плечом, но лишь больно ударилась: дверь не поддавалась.

Колин осторожно взял Мерседес за талию и поставил ее на ступеньку выше.

– Стой здесь, – приказал он. – Я попробую сам. И если ты пошевелишься, клянусь, я использую тебя как таран.

Его угроза прозвучала очень искренне, и Мерседес в испуге замерла. Колин и дергал, и толкал дверь. Ничто не помогло.

– Ее не заело, – сообщил он наконец. – Она заперта.

– Как вам это удалось? – В ее тоне звучали одновременно и обвинение, и растерянность. Мерседес бессильно осела на ступеньку. Колин обернулся.

– Я и не думал ее закрывать. Зачем это мне?

– Чтобы помучить меня.

– Минуту назад ты предлагала себя к моим услугам. В этой ситуации, похоже, я единственный, кого пытаются мучить.

Мерседес была рада, что на узкой лестнице так темно. Иначе он без труда прочел бы на ее лице, что попал в самую точку.

– Что же нам делать?

– Можно попытаться покричать. Она мрачно посмотрела на него:

– Никто не услышит.

– Значит, это была пустая угроза?

– Не совсем, – мило ответила она. – Это хоть немного сдержало бы вас.

Не дожидаясь его ответа, Мерседес встала и начала подниматься по ступеням. Им ничего не оставалось, кроме как сесть на пол и ждать, когда их освободят. Она слышала, что Колин идет за ней следом, но не смотрела в его сторону.

– Если это работа кого-нибудь из близнецов или обоих вместе, то плохо им придется.

– Я тоже так думаю.

Мерседес кивнула. И тут же вздрогнула. Ее вдруг поразила мысль, которая раньше просто не приходила ей в голову.

– Как вы думаете, а вдруг они нас подслушали? Ему это тоже пришло в голову.

– Вполне может быть. Могли услышать все, или кусочек, или ничего.

– Спасибо. Звучит очень утешительно. – Она вздохнула. – Как вы думаете, мне можно было поверить?

– Это была вполне правдоподобная исповедь.

– Но ведь вы-то знаете, что все это я придумала?

– Теперь знаю.

Немного помолчав, Мерседес прямо посмотрела на него и совершенно искренне спросила:

– Вы с легкостью поверили в то, что я могу это сделать?

– Твой рассказ был великолепен.

– Нет. Просто я рассказала то, чего вы от меня ожидали. – Она опять вздохнула. – Вы могли бы и не захотеть слушать, но от этого не перестали бы верить, что так могло быть.

– Ты права. Не перестал бы.

Сидя напротив нее, почти так же, как тогда с Обри, когда они со своим секундантом на пару были закрыты в этой же комнате, Колин подтянул ноги к груди и обнял себя за колени.

– Мне очень трудно защитить себя, – сказал он. – Единственное, что я могу сказать тебе, – так это то, что я точно никого не убивал. А если я не убивал…

–  – То, конечно же, это я.

– Я предположил мистера Тейера в качестве подозреваемого, – напомнил он ей.

– Да, это, конечно, говорит о ваших незаурядных способностях к умозаключениям, – остроумно заметила она. – Особенно если я, что совершенно очевидно, была у вас первой на подозрении.

Колин отказался от дальнейших препирательств.

– Если я никак не могу покончить с извинениями, то, может быть, ты поставишь точку, рассказав правду?

– Я что-то не слышала извинений, – сказала она. Воцарилось молчание. Мерседес ощутила его как давящий комок в груди. Но она не спешила заполнить тишину звуком своего голоса. Видно, Колин редко попадал в си-туации, когда ему приходилось извиняться.

– Я не должен был раздражать тебя, – сказал он наконец. – Когда я попросил тебя развлечь меня, ты восприняла это как вызов и вела себя соответственно этому. И я очень сожалею, что толкнул тебя на этот путь. Что касается того, поверил я или нет, тут я ничего не могу сказать. Я не особенно осуждал тебя за то, что, как я думал, ты сделала. Я даже понял тебя. И я сохранил бы твою исповедь в тайне не хуже священника.

– Вы отказались от Уэйборн-Парка. И вы отказались от меня.

– Потому что это было предложено мне за мое молчание, – сказал он. – Ты пыталась купить меня. И ты надеялась, что я в любом случае приму предложение и тогда ты сможешь бросить мне все это в лицо.

Она покачала головой.

– Я выдумала эту историю на ходу. Я едва ли понимала, что говорю.

– Ты все понимала.

Мерседес почувствовала, что больше не сможет выдерживать его темный непроницаемый взгляд. Он так точно отражал все ее обвинения, что получалось, что это она, Мерседес, должна просить у него прощения. Это было так расчетливо и мелочно.

– Вы правы, – сказала она. – Это я виновата. Он едва заметно улыбнулся. Она не смотрела в его сторону. Пальцы ее машинально разглаживали мягкую ткань халата на колене. Одна нога в тапочке слегка подталкивала другую. Волосы, торопливо заплетенные в косу, были небрежно перекинуты через левое плечо, а конец ее локоном падал на грудь.

– Мерседес!

Она скосила глаза в его сторону.

– Да?

– Я люблю тебя.

Она молча смотрела на него.

– Ты меня слышишь?

Она кивнула.

– Ты поняла?

Она снова кивнула.

– Очень хорошо.

Ожидать было больше нечего. Он поднял голову и посмотрел в направлении лестницы. Непохоже было на то, что кто-то спешит им на помощь.

– А теперь, если ты не против, мне хотелось бы послушать правду. Не то, что я, по-твоему, думаю или хочу услышать. А просто правду, которую знаешь только ты.

Мерседес несколько секунд не могла понять, о чем речь. Может, он хочет, чтобы она сказала правду о своих чувствах к нему? Когда до нее дошло, что он просит рассказать всю историю дядиной смерти, она почувствовала явное облегчение. Мерседес увидела, как он хитро улыбнулся одним уголком рта, будто понял тайный ход ее мыслей.

– Едва ли вас удовлетворит то, что я знаю, – сказала она. – Мой дядя действительно подстерег меня, когда я шла к Тейерам. Он сразу вытащил фляжку из моей корзинки, и я после этого ее больше не видела. Он потребовал достать ему денег, и я это обещала. Он сам назвал имена Эшбрука и Дикинза. Я сначала подумала, что он просто выдумал эти имена и таких людей просто не существует. И я действительно попросила его признать близне-цов своими наследниками, но он просто ударил меня. – Колин не слышал в голосе Мерседес ни жалости к себе, ни горечи. Она просто излагала факты. – И той же ночью мне удалось принести ему в домик чек, который вы подписали.

Возвратившись мыслями к той ночи, Колин вспомнил, как он проснулся и обнаружил, что Мерседес нет. Он нашел ее в ее собственной комнате сидящей в бадье с остывшей водой.

– Ты застала там дядю, когда пришла с чеком?

– Нет. Я больше никогда его не видела. Насколько мне известно, он собирался уехать из Англии. Но он не сказал куда. Он боялся, что вы будете его преследовать, и он не желал, как он выразился, жить, все время оглядываясь через плечо.

И хотя Колин ничего не сказал на это, по выражению его лица Мерседес поняла, что и он, и граф были, по существу, одного мнения на этот счет.

– Я поняла, что здесь что-то нечисто, только когда мистер Паттерсон представил свои улики.

– И тогда ты поверила, что твой дядя погиб?

– Да! – Его вопрос удивил ее. – Конечно. Ведь фляжка была у него!

– Он мог просто оставить ее там. Это не может служить решающим доказательством.

– Я считаю, что может. Фляжки не было в домике, когда я вернулась. Я искала ее, потому что хотела опять налить туда бренди и подарить мистеру Тейеру. Я знала, что однажды вы можете спросить его, понравился ли ему ваш подарок.

– А он посмотрит на меня непонимающим взглядом.

Она мягко улыбнулась:

– Да, что-нибудь в этом роде. Но я знаю, что вам бы это показалось подозрительным.

– Он бы никогда не выдал тебя.

– Я знаю, но это осталось бы тяжким грехом на моей душе. – Она взяла в руку косу и стала праздно поглаживать ее конец. – А вы подумали, что я выгораживаю его перед шерифом?

Колин не стал отрицать.

– Насколько я понял, это очень свойственно тебе. Защищать тех, кто не может защититься сам. И я посчитал, что ты решила, что я сам смогу защититься против обвинений.

– Я хотела объяснить, – сказала она тихо. – Но вы не хотели меня слушать.

– Я разозлился.

– Вы мне не доверяли.

– Я думал, что я слишком доверился тебе. И она сразу поняла, каково ему было, каким обманутым и преданным он себя чувствовал. И все же, вспомнила она, когда она хотела предложить себя в качестве алиби мистеру Паттерсону, Колин не дал ей говорить. Вместо этого он сурово выговорил шерифу за то, что тот отважился предложить ей быть свидетелем того, где он был ночью.

Мерседес подозревала, что он и сегодня сделал бы что-нибудь подобное при малейшей ее попытке заявить во всеуслышание, что они любовники.

– Расскажи мне об Эшбруке и Дикинзе, – попросил Колин.

– Я узнала, кто они такие, только когда мистер Гордон объявил нам об изменениях в завещании графа. Как только я поняла, насколько это важно, я тут же попросила пригласить в библиотеку вас и вашего поверенного, а также мистера Паттерсона.

– Ты не должна была говорить им, что ты моя любовница.

– Нет, должна. Разве это не очистило от подозрений ваше имя?

– Но запятнало твое собственное.

Она пожала плечами.

– Мерседес, почему ты это сделала?

Не отвечая на его вопрос, она спросила:

– То, что вы сказали раньше, – это правда? Он наговорил кучу всяких вещей, и все это было раньше. Но Колин без труда понял, что она имеет в виду, Мерседес была настойчива.

– Вы ведь сказали это не потому, что думали, что я хочу это услышать?

– А ты это хотела услышать?

– Я… – Ее голос замер. Колин сжалился над ней.

– Я сказал, что люблю тебя, потому что это правда.

Она медленно кивнула и продолжала сидеть молча.

– О чем ты думаешь?

Мерседес боялась встретиться с ним взглядом.

– О том, что, наверное, можно найти лучший способ убить время, чем просто разговаривать.

Глава 12

Их освободили, когда уже наступило утро. Мистер Хеннпин увидел их, подходя к конюшням.

– Эта парочка сидела на крыше рука об руку. Ни дать ни взять голубки, – рассказывал он позже своей жене. – А она так нежно склонила головку ему на плечо. И сдается мне, они даже не разговаривали.

Миссис Хеннпин снисходительно улыбнулась своему супругу.

– И что же они сказали тебе, зачем забрались на крышу?

– Смотрели на звезды.

Полтора часа спустя, все еще напевая себе что-то под нос, миссис Хеннпин накрывала на стол.

Колин и Мерседес первыми явились к завтраку. Они сразу же заметили многозначительные взгляды, которые домоправительница то и дело бросала в их сторону, и счастливую, понимающую улыбку, которую та не могла скрыть. Когда миссис Хеннпин вышла, они глянули друг на друга с противоложных концов стола и удовлетворенно улыбнулись.

Близнецы, мешая друг другу, протиснулись в двери, но с удивлением обнаружили, что они сегодня не первые. Сразу же перестав толкаться, они прикинулись паиньками и степенно, размеренным шагом и с серьезными лицами пошли к столу.

Бриттон уселся и метнул острый взгляд сначала на Колина, потом на Мерседес.

– Послушайте! Вы что-то от нас скрываете! Так нечестно – ничего нам не рассказывать!

– Нет, – сказал Колин. – Не расскажем.

Брендан заметил, что Мерседес при этом почему-то еще сильнее заулыбалась. Он встретился глазами с братом, быстро кивнул в сторону Мерседес и передал свои мысли на расстоянии без единого слова. И уже то, что этот их молчаливый обмен взглядами прошел мимо внимания Мерседес, которая обычно быстро замечала подобные штучки, еще раз подтвердило подозрения мальчишек: здесь что-то не так.

Сильвия и Хлоя вышли к завтраку, откровенно позевывая, с той лишь разницей, что Хлоя, как всегда, делала это более сдержанно, чем ее младшая сестра. Но отсутствие в их адрес «остроумных» замечаний со стороны братьев, вроде таких, как «Закрой рот, а то муха влетит», сразу показалось подозрительным и привело их в чувство. В тот же момент они поняли, что изменилась атмосфера за столом. Низко наклонив головы, чтобы скрыть довольные улыбки, девушки продолжали общаться, толкая друг дружку под столом локтями, что было не многим более утонченно, чем пинки ногами, которыми обычно обменивались Бриттон с Бренданом.

Мерседес разгладила на коленях салфетку.

– Что-то все сегодня такие беспокойные, – сказала она, ни к кому особенно не обращаясь. – Все хорошо спали?

Это замечание вызвало у присутствующих некоторое оцепенение. Один Колин остался спокойным. Он видел, как они все сразу замерли, украдкой бросая друг на друга вопрошающие взгляды.

Колин удобно откинулся на спинку стула и, склонив голову набок, посмотрел на Мерседес. Она ответила ему нерешительным взглядом, в котором застыл тот же вопрос.

– Может быть, они все виноваты?

– Мне это тоже пришло в голову.

Это вызвало общее тревожное перешептывание и ропот.

– В чем виноваты? – поинтересовалась Сильвия.

– Я ничего плохого не делала, – решительно сказала Хлоя.

– А если я что и сделал нечаянно, то простите меня, – поспешил извиниться Бриттон.

Брендан скривился и с несчастным видом произнес:

– Они уже сказали все, что я хотел сказать. Мы ни в чем не виноваты!

Мерседес не ожидала услышать так много протестов и уверений в невиновности. Она подозревала, что они решили все отрицать.

– Что вы об этом думаете, капитан Торн?

– Они виноваты, но дали слово молчать. Придется прибегнуть к пыткам.

Хлоя выпрямилась.

– К пыткам? Что он под этим подразумевает?

Сильвия сурово посмотрела на близнецов:

– Что вы там натворили?

– Но мы ничего не делали! – сказал Бриттон.

– Ничего, – подтвердил Брендан. – Это, наверное, вы с Хлоей.

Колин постучал ложечкой о стакан для сока, чтобы утихомирить галерку.

– Сегодня ночью кто-то запер нас с Мерседес в северной башне, – сообщил он. – Я уже второй раз попадаю в такую переделку. Вы же понимаете, почему я отношусь с недоверием к вашему возмущению.

Четыре пары недоумевающих глаз обратились в сторону Колина.

– Они невиновны! – провозгласил Колин. Мерседес с любопытством посмотрела на него:

– А как насчет пыток?

– Что-то я передумал.

Мерседес чувствовала тяжесть этих четырех взглядов, направленных на нее.

– Ну что ж, очень хорошо! – сказала она. Все облегченно вздохнули.

– И все-таки вы меня не до конца убедили, – добавила она, многозначительно разглядывая каждого из них. – Ведь я имею с вами дело подольше, чем капитан.

Мерседес немного смутило, что никто из них при этом не заволновался и не опустил глаз.

Ей удалось поговорить с Колином наедине далеко не сразу. Утро ушло на то, чтобы обсудить с Хлоей сроки ее предстоящей свадьбы. Важность соблюдения траура перевешивало все их истинные переживания и чувства. Второй завтрак Мерседес провела в обществе Сильвии, которая, как она стала замечать, последние несколько недель стала что-то замыкаться в себе. И тут не понадобилось особой проницательности, чтобы заглянуть в сердце юной особы и понять, что она сохнет по Обри Джонсу. Мерседес не стала втолковывать Сильвии, что Обри – по существу, совершенно незнакомый человек, не имеющий в Англии никаких корней. Она просто выслушала ее, не высказывая никакого мнения, и Сильвия заметно взбодрилась после их разговора.

Во второй половине дня она занималась с близнецами математикой и географией. Потом нужно было просмотреть счета и поговорить с арендаторами. И уже на обратном пути из деревни к дому она увидела Колина, идущего к лесу . с удочками на плече. Она тут же сошла с тропинки и тихонько, стараясь остаться незамеченной, последовала за ним.

Она догнала его, когда он уже входил в воду. Мерседес стояла на берегу и смотрела, как Колин забрасывает удочку. Леска взвивалась над ним, поблескивая на солнце, упругой плавной линией, пока, подхваченная водой, не натягивалась как струна, и тогда Колин с трудом удерживал деревянное удилище. Он стоял босиком посреди искрящейся, бурлящей воды, закатав по колена брюки. Мокрые икры поблескивали на солнце. Его пиджак, ботинки и носки лежали на берегу, но жилетка оставалась на нем. Серебряные нити, вплетенные в серо-голубую ткань, казались такими же живыми, как и вода, обтекающая его щиколотки.

Его волосы отражали солнце, как золотой шлем, когда он, наклонив голову, следил за леской. Глаза щурились от алмазного блеска воды. Уголки губ приподнимались в едва заметной улыбке.

Она позвала его, и он обернулся. Улыбка мгновенно расцвела на его лице.

– Я думал о тебе, – сказал он.

Она почувствовала, как в груди разлилось тепло. Сев на берегу, она сняла туфли и чулки и поболтала ногами, охлаждая их в фонтане брызг, висящих над водой.

– А что ты думал обо мне? Расскажешь? – спросила она, помолчав.

– Нет, – сказал он, оглянувшись на нее через плечо. Потом снова забросил удочку. – Скорей всего нет.

Она была не против, что у него есть свои секреты. Мерседес откинулась назад, опираясь на локти.

– Тогда, может быть, ты расскажешь, что думаешь о моих братьях и сестрах?

– Я думаю, что не они нас запирали. Мерседес.

– Просто не знаю, на кого еще можно подумать. Я сегодня с ними целый день. Они ведь не как ты, Колин. Они просто не способны долго хранить секреты.

– Значит, ты и не пыталась добиться от них правды.

– Да, я не ставила себе такой цели, но мне кажется, что кто-нибудь из них обязательно бы проговорился. – Она покачала головой, все еще удивляясь их молчанию. – Ничего. Ни единого слова. Боюсь, мне придется с тобой согласиться.

– Чего тут бояться? – сухо заметил он.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Колин смотал леску и вышел на берег. Бросив удочку в траву, он сел рядом с Мерседес. Она выглядела восхитительно расслабленной, как тоненькая тростинка, которую беспечно колышет ветерок и нежит солнце. Он наклонился и поцеловал ее.

Губы ее были горячие и влажные. Она ответила нежно, без торопливости и без вызова. Это было медленное, томное исследование, оценка на вкус и на ощупь, узнавание уже знакомого и еще не изведанного. Она обрисовала кончиком языка его верхнюю губу, поцеловала в уголок рта.

Колин положил руку ей на грудь. Чувствовалось, как под тонкой тканью платья набухает и твердеет ее плоть. Она чуть выгнулась, помогая наполниться чаше его ладони. Его губы прикоснулись к чувствительной коже у нее за ухом. Она подняла подбородок, открывая ласкам длинную, стройную шею. Он поцеловал ее разрумянившуюся щеку и пульсирующую жилку под скулой.

Запах влажной травы смешался с ароматом ее волос. И локти больше не держали ее, когда она томно вытянулась под его телом. Она обвила руками его шею, и тень от его головы охладила ее разгоряченное лицо.

– Я знал, что ты думала об этом прошлой ночью, – прошептал он ей губы в губы. Она безмятежно улыбнулась.

– Я знаю, что ты знал. – Глаза ее заискрились от безмолвного смеха. – Но ведь тебе так понравилось смотреть на звезды, правда?

– Была такая полная луна.

– Да, вид был просто захватывающий!

– Мы сидели на самом верху крыши.

– И были похожи на воронье гнездо.

– Воронье гнездо не бывает под углом в сорок пять градусов. Разве что во время атлантического шторма.

– Это было прекрасно!

– Ты была прекрасна!

Лицо Мерседес захлестнула горячая волна. Она с благодарностью почувствовала его влажные губы на своих губах. Поцелуй длился, казалось, целую вечность. Наконец Колин оторвался от нее и сел. Мерседес лежала, пытаясь привести в норму дыхание. При этом она нежно поглаживала ему спину.

– Ты придешь сегодня ночью ко мне в комнату?

Она кивнула:

– Конечно.

– Потому что знаешь, что этого хочу я, или потому что этого хочешь ты?

Рука Мерседес застыла на его спине. Она подняла голову, потому что услышала, как кто-то торопливо продирается через прибрежный кустарник. Колин тоже услышал. Он быстро поднял ее на ноги и помог оправить платье и вытряхнуть травинки из волос. Потом отошел на несколько шагов и забросил в воду удочку. Когда показался Брендан, они оба выглядели очень естественно.

Мерседес понадобилось лишь мгновение, чтобы понять, что Брендан почему-то прибежал один.

– Где твой брат? – спросила она, бросившись к нему. – Что-нибудь случилось?

– С Бриттоном все нормально. Он остался, чтобы узнать и услышать как можно больше, пока я побегу предупредить вас.

Теперь заговорил Колин:

– Предупредить меня? А в чем дело?

Брендан замотал головой и судорожно перевел дыхание. Его маленькое личико раскраснелось от быстрого бега.

– Не вас. Мерседес. Приехали Северн с шерифом и ищут Мерседес.

Мерседес с облегчением вздохнула.

– Я уверена, ничего страшного, – сказала она. – Вероятно, шериф забыл вчера задать несколько вопросов. А Северн просто наш родственник. И вполне может приехать просто так. – При этих словах Колин и Брендан посмотрели на нее с откровенным скептицизмом, и она поспешила поправиться:

– Я не говорю, что мне это очень нравится, просто в этом нет ничего особенного.

Колин опять обратил все внимание на Брендана. Мальчугану явно не понравилось благодушие Мерседес.

– Что еще, Брендан?

– Я не знаю, сэр. Что-то там не в порядке. Северн… Ну Северн… как всегда. Только еще хуже. А мистер Паттерсон все время бегает по комнате. Наверное, он чем-то обеспокоен.

– Это они послали тебя разыскивать нас?

– Нет. Северн послал за Мерседес мистера Хеннпина, а он не знает, что она здесь, с вами. Он пошел в деревню, к арендаторам.

– Мне это совсем не нравится, – сказал Колин. – Я хочу поговорить с мистером Паттерсоном, прежде чем ты вернешься денной.

– Это просто смешно, – .ответила Мерседес, отбрасывая его подозрения. – Наверняка это что-нибудь по поводу завещания графа, вот и все. Может быть, мистер Паттерсон хочет сообщить нам, что с тебя сняты все подозрения.

Колина это не убедило.

– Все-таки будет лучше, если ты подождешь здесь.

– Это не имеет никакого смысла, – решительно возразила она. – Ведь они приехали не из-за меня.

Мерседес не представляла себе, как быстро все может поменяться. Когда она встретилась в библиотеке с Северном и Паттерсоном и предложила им перекусить, она и представления не имела, что за этим последует.

Лицо ее побледнело, когда она выслушала обвинения, выдвинутые против нее. Во рту у нее так пересохло, что она не в состоянии была ничего ответить.

Колин стоял у камина с невозмутимым видом. Он смотрел на мистера Паттерсона и понимал, что шериф искренне верит в то, о чем говорит. Это свидетельствовало о незаурядных способностях Северна в искусстве уговаривать и убеждать. Сам Северн был совершенно спокоен. Он предоставил представителю закона говорить вместо себя и безо всякого стеснения смотрел в глаза Мерседес и Колину.

Колин подождал, пока мистер Паттерсон кончит говорить. Брендан правильно оценил состояние шерифа. Тот явно нервничал. Да и то сказать – не каждый день ему приходилось обвинять представителя одного из самых старинных английских семейств в убийстве.

– В вашем изложении есть одна загвоздка, – обратился Колин к шерифу. – В нем нет ни слова правды.

Он заметил, что Мерседес чуть-чуть подняла голову, но это никак не изменило беспомощного, виноватого выражения ее глаз. Только он понимал, что ее вина была в той невинной лжи сегодня ночью, а ее отчаяние рождено невозможностью доказать, что это не более чем ложь.

– Да, Мерседес говорила мне все, что Северн повторил вам, но он стоял под дверью недостаточно долго, чтобы понять, что она все это выдумала в пику мне.

– Зачем ей это было нужно?

– Она разозлилась на меня за то, что я был зол на нее. Чего только мы не наговорили друг другу назло! Убийство графа вывело нас из равновесия и заставило говорить глупости.

Паттерсон задумчиво поскреб подбородок.

– Вы никак не производите впечатление человека, который прежде говорит, а потом думает. Колин пожал плечами:

– Да, но я не привык иметь дело с нелогичным и безрассудным женским умом.

На секунду ему показалось, что Мерседес сейчас вскочит со своего стула и вцепится в него когтями, как львица. И он в душе порадовался выдержке, которую она проявила, оставшись на месте.

– У вас ведь есть опыт в этом смысле, не так ли?

Шериф кивнул:

– Я женат уже двадцать один год.

– А я ровно столько же лет провел на море. Поэтому иногда бываю так неловок, что довожу женщину до белого каления, и тогда она непременно хочет доказать мне, что я дурак.

Он глянул на Северна.

– Интересно, что вам понадобилось так поздно в Уэйборн-Парке и почему вы подумали, что можете расхаживать где вам вздумается? Ведь вы же предъявляете эти странные обвинения, потому что вам это очень выгодно. – Он снова посмотрел на Паттерсона. – Надеюсь, вы приняли это во внимание? Если окажется, что завещание графа фальшивое, то Северн унаследует титул и захватит Уэйборн-Парк.

– Я это учитываю. Иначе я приехал бы сюда с самого утра. Я потратил утро и большую часть дня в Лондоне, разговаривая с Эшбруком и Дикинзом. Что касается приезда его светлости сюда в прошлую ночь, то он объяснил, что беспокоился о судьбе семейства и вернулся, чтобы предложить свою помощь.

Мерседес громко и отчетливо произнесла:

– Он предлагал свою помощь еще днем, и я тогда сказала, что очень признательна ему за это и что помощь мне не требуется.

– Я думал, вы ответили так из вежливости, – вкрадчиво заметил Северн, – Я бы не хотел, чтобы вы утруждали просьбами посторонних людей. Вам, конечно же, известно, что мне всегда разрешалось приезжать в Уэйборн-Парк и находиться в его пределах в любое время.