Текст книги "Ангел страсти"
Автор книги: Джо-Энн Пауэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Джо-Энн Пауэр
Ангел страсти
ГЛАВА 1
Йоркшир, Англия
Бог услышал ее молитвы.
Когда пленника доставили в ее покои и освободили из мешков, она поняла – это тот самый человек, который способен помочь ей осуществить заветную мечту. Теперь все ее надежды воплотились в этом великолепном теле.
Он был очень большим, просто огромным. И казался воплощением мощи.
Но неистового нрава – это было видно сразу: веревки туго опутывали его по рукам и ногам, а во рту торчал кляп.
Она прикрыла глаза, вознося благодарные молитвы и прислушиваясь к звукам – трое слуг раскручивали спеленутое тело, затем положили его на ковер перед горевшим в камине огнем. Вдруг она уловила звук, заставивший ее настороженно вскинуть веки. Стоило освободить пленника от свивальников, как он резким движением согнул перетянутое веревками тело, приготовившись нанести удар связанными ногами склонившимся над ним слугам. Те едва успели вовремя отскочить.
Ни веревки, ни темная повязка на глазах – ничто не могло его удержать.
Анжела затрепетала от восторга – он не обманул ее ожиданий.
Как бы подтверждая ходившие о нем легенды, пленник не прекращал борьбы даже в самом, казалось, безнадежном для него положении. О его силе шла громкая слава, и, словно в доказательство этого, он уже сумел почти перетереть толстые веревки, стянувшие его запястья, и довел до изнеможения своих похитителей, хотя они только-только явились с ношей из промозглой ноябрьской ночи.
Ее камердинер Питер отбросил со лба капюшон и ловко уклонился от нацеленного в его живот удара спутанных ног пленника.
– Ну, скажу я вам, он оправдывает свою репутацию! Схватить этого зверя оказалось не так-то легко!
Из уст пленника послышалось невнятное угрожающее рычание.
Питер склонился к нему.
– Ну-ну, бандитская рожа, я же говорил, нет никакой необходимости проявлять агрессивность!
Питер не лгал. Хотя пленник и не мог видеть камердинера из-под черной повязки, Питер очень походил на своего библейского тезку. Создатель хоть и наградил его высоким ростом, но при этом постарался снабдить кротким нравом. Под столь внушительной внешностью скрывался добрейшей души человек.
Не отрывая глаз от распростертого на ковре тела, она приказала:
– Помоги ему подняться, Питер.
Пленник замер… Он выжидал, как пойманный в капкан дикий зверь… не сломленный, в любой момент готовый к прыжку… еще более опасный, чем на свободе.
– Миледи, нужно соблюдать с ним осторожность. Этот человек – достойный противник для любого гладиатора. Послушайте меня, прежде чем ставить его на ноги, в него необходимо влить пару кружек крепкого вина.
– Вот именно, – согласился Эдвин, домашний казначей. – Он чуть не сломал мне руку, когда мы напали на него у водопада. Я бы охотно влил в него кувшин, если бы знал, что это хоть немного его успокоит.
Да, пленника необходимо поскорей успокоить. Она не могла смотреть на человека в столь жалком состоянии, спутанного, как дикий зверь. Это слишком явно напоминало ей о собственных оковах, о собственных мучениях. Она не могла видеть человеческое существо, будь то мужчина или женщина, испытывающим подобные страдания. И раз уж ей вздумалось воспользоваться помощью этого человека для достижения собственных целей, она не должна подвергать его тем же мукам, которые испытывала сама.
Анжела приблизилась, потирая руки и внимательно рассматривая пленника. Ее связанный, ослепленный, лишенный возможности говорить трофей.
– Прошу вас, сэр, ведите себя спокойней.
Голова пленника, прижатая щекой к полу, дернулась к ней. Брови сдвинулись, словно он надеялся разглядеть мучительницу сквозь непроницаемую черную повязку.
Питер коротко хмыкнул.
– Добра от него ждать не приходится.
– Помоги ему подняться, – настаивала Анжела.
– Нет уж, миледи, это не…
Пленник снова зарычал.
– Питер, выполняй мое приказание!
– Да, миледи.
Питер продел мясистые руки под руки пленника и рывком поставил его на колени.
Даже в этом положении узник напоминал Геркулеса. Анжела, поражавшая высоким для женщины ростом, стояла перед преклоненной фигурой, и его голова находилась на уровне ее сердца. Как Далила перед коленопреклоненным Самсоном, она с восторгом изучала черты его лица.
Редко кому доводилось видеть лицо этого человека, объявленного вне закона. Черные волосы цвета кромешной тьмы адского подземелья блестящими волнами ниспадали до плеч. Этот цвет повторялся в его одежде – черной шелковой тунике и накидке из куньего меха, переброшенной через плечо, закрывавшей необыкновенно мощный торс и ниспадавшей до ног, словно изваянных из камня, защищенных отлитыми из стали латами. Этот человек способен справиться с заданием, которое она собиралась возложить на него, его размеренное дыхание служило подтверждением этого. Впереди ее ждет свобода, еще более желанная, ведь в мощи пленника ей виделась милость Бога, пославшего это уникальное существо. С его помощью ей удастся одержать верх над врагами. Только этот совершенный могучий человек способен вызволить ее из темницы, из ада на земле, в котором она пребывала.
Анжела с любопытством рассматривала его лицо: широкое, почти квадратное; резко выточенные черты придавали ему вызывающе-заносчивое выражение. Она вдруг поняла, именно таким должен быть красивый мужчина – он внес удивительные поправки в ее идеал мужской красоты.
Чувствуя на себе пристальный взгляд, пленник поднял лицо. Черные изогнутые брови взметнулись вверх. Вероятно, когда этот человек держит речь, все – мужчины и женщины – завороженно слушают его. Иначе как бы удалось ему за короткое время собрать столько сторонников? И как бы он смог привлечь ее внимание, вселить в нее непреодолимое желание заполучить его в союзники?
Анжела старалась подавить в себе сожаление и раскаяние за это похищение – ей пришлось воспользоваться столь коварным способом. Ибо, в законе или вне закона, ни один человек не заслуживал посягательств на его свободу и права.
Пленник вращал головой направо и налево, с шумом вдыхая воздух, стараясь впитать в себя дух окружающей обстановки. Он пытался определить рост своей похитительницы, фигуру, намерения, и Анжела это заметила.
Она улыбнулась – пленник отличался умом и отвагой. Оба качества ей пригодятся, только бы удалось заручиться его согласием стать ее союзником…
– Сними повязку, Питер, и вынь кляп у него изо рта.
Голубые глаза слуги вспыхнули гневом, но годы верной службы приучили его подчиняться госпоже беспрекословно.
– Надеюсь, вы приготовились к последствиям этой неосторожности, – пробормотал он.
Анжела расправила плечи. Конечно, она приготовилась. Не она ли приказала схватить его? Она устроила похищение… Спланировала его. Анжела вынашивала замысел, прочувствовала его сердцем и умом, пока он не завладел всеми ее мыслями и не начал жечь душу денно и нощно, требуя скорейшего воплощения. Ибо если этот человек не поможет ей освободиться из плена, то уже никто не поможет. Да, она готова встретиться лицом к лицу с этим человеком.
– Убери их, – прошептала она.
Питер покачал головой и осторожно приблизился. Двое других беспокойно переступали с ноги на ногу, когда камердинер развязал первый узел. Он вынул изо рта пленника кляп. Анжела не ошиблась – губы узника обещали принять привлекательные очертания, когда пройдет скованность мышц. Но вот рот скривился в угрозе, обнажив блестящие белые зубы. Вся поза пленника выдавала готовность к отмщению.
Анжела укоризненно нахмурилась, убеждая себя, что в связанном виде он ей абсолютно не опасен. По слухам, этот человек никогда не употреблял бранных слов, если другие их не заслуживали. Уж не из-за обостренного ли чувства справедливости, каким наградила его молва, Анжела выбрала именно его и только ему собиралась доверить столь важную для нее службу? Если бы обстоятельства, давящие на нее, моральный уровень тех, чье общество ей приходилось делить, позволили ей оправдать сие деяние… В конце концов, она поступила ничуть не хуже, чем он поступал ежедневно. Подобно ему, она пошла на воровство… да, украла его собственную персону. В отличие от него, она вознаградит его за неприятные переживания, вернет ему свободу, его прежнюю жизнь, если он согласится стать на короткое время частью ее самой и вернет независимость, некогда ею утраченную.
Удивительно, но когда Питер развязывал повязку, туго затягивавшую глаза, пленник не произнес ни слова. Наверняка, он уже составил представление о комнате, где находился, и теперь хотел найти подтверждение правильности составленной картины.
Ей понравилась его сдержанность. И действительно, чего бы он добился грубыми словами? Очевидно, он понимал – в данной ситуации слова бесполезны. И не ошибался. Сегодня, кем бы он ни был, он принадлежал ей.
Анжела испытывала удовлетворение, ведь первый раз в жизни она держала мужчину в своей власти, чувствовала свое превосходство над ним. И она молча молила Бога, чтобы он вразумил ее, как использовать эту власть с умом.
Развязывая последний узел, Питер помедлил, взглянув вопросительно на госпожу.
– Вам известно, какую силу молва приписывает его глазам, и что случается с теми, кто смотрит в них?
Она улыбнулась суеверному беспокойству слуги, вложив в улыбку больше спокойной уверенности, чем испытывала на самом деле. Ей доводилось видеть многих мужчин. Некоторых она находила забавными, других скучными, как камень. Некоторых считала неглупыми. Но ни одного не интересовало, обладает ли она равным с ним умом. К своему безграничному огорчению она поняла – большинство мужчин только притворялись, будто их увлекает женский разговор. В действительности, они хотели либо пофлиртовать с женщиной скуки ради, либо сделать ее покорной рабыней на всю оставшуюся жизнь.
Ее единственная сестра безропотно подчинялась извечной женской доле. Но Анжелу никогда не устраивал ни первый, ни второй вариант отношений с мужчинами. Сначала, когда пришло время подумать о замужестве, Анжела надеялась найти человека, которого бы могла любить, уважать и заботиться о нем. Она даже убедила себя на время, будто любовью можно изменить человека, сделать его другим, если он окажется далеким от ее идеала. В обоих своих мужьях она надеялась найти воплощение черт, которые ей хотелось бы видеть в мужчине и отце своих детей, но жизнь развеяла ее девичьи мечты. В результате она разочаровалась в мужчинах и перестала даже думать о них, так как не видела вокруг себя никого, кто был бы достоин ее преданности. Того, кто сейчас, связанный, находился перед ней, она желала по двум причинам. Он обладал сильным телом и сильным духом. Анжела сознавала – это желание преходяще, как и все остальные, и вовсе не причина для того, чтобы поступиться ради этого гордостью.
– Да, Питер, до меня доходили басни о магической силе его глаз, особенно, об их влиянии на женщин. – Она сделала рукой знак, приказывая слуге снять с его глаз повязку. – Развяжи его волшебные глаза. Я не боюсь злых чар.
А зря. Ей следовало бы бояться.
Его глаза – о, святое небо! – его глаза моргнули, прищурились и, как две раскаленные головни, опалили ее душу. Он, словно острием копья, пронзил ее насквозь золотистым взглядом. Приковал к месту потрясающей красотой. Опутал чарами. Дьявольской притягательной силой.
У нее перехватило дух, исчезли мысли, осталось одно всепоглощающее желание приблизиться к нему. Она шагнула вперед.
Черные брови взметнулись, глаза пристально изучали ее, медленно перемещаясь от лица все ниже и ниже. От распущенных волос к губам, шее, груди… Зрачки побелели от нескрываемой ярости. Анжела почувствовала, как начинает плавиться в пылающем взгляде. А он разглядывал ее золотистыми глазами так бесцеремонно, все ниже – скользнул по животу, бедрам, длинным ногам. Снова взметнул взгляд, вперившись в ее глаза с необузданным желанием. Смущенная, она нахмурилась – не от страха, а от нерешительности. О, как она ненавидела эту нерешительность, но ничего не могла с ней поделать, околдованная чарами незнакомца.
Стараясь подавить нараставшую слабость, она ответила ему пристальным вызывающим взглядом. Раньше она часто задумывалась над тем, как чувствует себя грешник, забывший все наказы Господа и ввергнутый в пучину дьявольских страстей. Теперь поняла.
Нет, она не потеряла над собой контроль. С ним она сможет справиться и останется повелительницей.
В конце концов, кто он такой?
Этот так называемый Дьявол – всего лишь смертный человек, обитатель ее лесов, пещер и побережья. Идеально сложенный, прекрасный и сильный, как Геркулес, но все же смертный. Одни говорили, будто он состоял в армии крестоносцев короля Ричарда [1]1
Ричард I Львиное Сердце (1157–1199) – король Англии, возглавлял Третий Крестовый поход. – Прим. перев.
[Закрыть], по другим свидетельствам, его изгнали из монастыря. Анжела даже слыхала, что он занимался какой-то неблаговидной торговлей, и у него конфисковали дело и имущество. Это случилось то ли в Венеции, то ли в Александрии. Однако лишь Богу известно, кем он был раньше и откуда появился. Жители Йорка, старые или молодые, не интересовались его прошлым, их заботило настоящее. Они считали его земляком, слагали легенды о его сноровке, его беззаветной преданности делу борьбы с нововведениями короля Иоанна [2]2
Иоанн Безземельный (1167–1216) – король Англии, брат Ричарда Львиное Сердце, принявший трон в 1199 г., подписавший по требованию баронов Великую Хартию Вольностей. – Прим. перев.
[Закрыть]в их графстве. Вспоминали, как он отвадил королевский флот от берегов Йоркшира, как изводил королевских сборщиков податей и при этом проявлял незаурядную хитрость. Он нападал глубокой ночью. За это йоркширцы окрестили его Полуночным Дьяволом. Хотя в течение двух лет он для многих оставался загадкой, сегодня он стоит перед ней коленопреклоненный, находится целиком в ее власти, полностью оправдывая свое прозвище и призвание.
Анжела сложила руки под грудью – привычка, усвоенная за годы пребывания в монастыре. Если бы преподобная мать-настоятельница могла хоть мельком взглянуть на этого человека, то сколько ночных часов провела бы она на коленях перед распятием, молясь о его грешной душе. Правда, набожная женщина могла бы часами молиться и о любой другой заблудшей душе, если бы молитвы освобождали ее от тяжелой работы в поле. Да и весь монастырь согласился бы последовать ее примеру, хоть это и грозило бы медленной смертью от голода.
Анжела кашлянула, стараясь не рассмеяться.
– Питер, можете оставить нас одних.
– Нет, миледи, этого я не сделаю. Да оградит нас Небо от гнева этого Дьявола!
– О, Питер, он ведь связан. Дальше двери он в любом случае не продвинется, ибо тебя я попрошу охранять выход снаружи.
Глаза Дьявола выразили безграничное удивление. Затем еще раз скользнули по ее фигуре. Какие бы мысли ни блуждали в его голове, Анжела видела – он уже знает о ней больше, чем она сама. Она вспыхнула, когда он остановил взгляд на ее груди, и ее обдало горячей волной, когда он посмотрел на низ живота. Несомненно, он сделал неправильные выводы о ее намерениях. Ха! Если женщина организовала похищение мужчины, желая удовлетворить свои низменные инстинкты, этой женщине следовало бы прочистить мозги и поучить ее тому, что называется справедливостью и порядочностью. Ибо, скорей всего, в детстве ее не обучили этим понятиям, и такое поведение свидетельствовало бы о ее распущенности.
– Но, миледи, я не могу доверять ему!
– А я могу.
– Он способен убить вас одним ударом.
Анжела посмотрела прямо в золотистые глаза пленника.
– Он этого не сделает.
– Как вы можете…
– Быть уверена? Для этого мне достаточно взглянуть на него.
Это вовсе не являлось правдой. Фактически, она рассчитывала на логику – человек, завоевавший репутацию борца за угнетенных против несправедливости, должен разобраться в том, чью сторону он должен принять, когда услышит ее печальный рассказ. Кроме того, она рассчитывает на его помощь, ей следует обращаться с ним по совести. И следует сделать это как можно скорее, пока он не составил о ней непоправимо плохого мнения, тем более, она его не заслуживала – ее поступками руководила только крайняя необходимость.
– Благодарю, Питер. Можешь подождать меня за дверью.
Она сделала слугам знак удалиться и проводила их до двери. Закрыв тяжелую дубовую дверь, она повернулась к пленнику и удивилась его напряженной позе. Анжела окинула взглядом его словно выточенный из металла профиль, широкую спину, узкие бедра, крепкие икры. Даже в такой позе в нем безошибочно угадывалась редкая грация. Ей доставляло огромное удовольствие смотреть на суровые черты его лица, гордую осанку, пристальный взгляд, следивший за каждым ее движением.
Она подошла к окну, где на большом столе стоял сосуд с красным вином. Не спрашивая, Анжела налила вина в глиняную кружку. Движения ее казались спокойными и естественными, этому ее научили в монастыре, но сердце замирало от страха. Он ни на секунду не переставал следить за ней. Анжела смело встретила его взгляд. Пленник наблюдал с интересом. Она подошла и поднесла кружку к его губам.
Он молча выпил. Когда Анжела отняла кружку от его рта, пленник слизнул каплю вина с нижней губы. Этот жест привел ее в восторг.
– Я дам вам еще выпить, сэр, в обмен на обещание доброго отношения, если я развяжу вам руки.
Он вскинул голову, стараясь понять, не шутит ли она. Кивнул в знак согласия. Анжела вернулась к столу, поставила на место кружку и из-под подушек, покрывавших скамеечку в нише у окна, вынула маленький кинжал с ювелирно отделанной рукояткой. Об этом кинжале не знал никто.
Пленник угрожающе зашипел сквозь стиснутые зубы.
– Нет, дорогой сэр, вы неправильно поняли. Я просто собираюсь освободить вам руки. У меня и в мыслях нет причинить вам боль.
Золотистые глаза, напряженно следившие за ней, выражали сомнение.
– Прошу, сэр, верьте мне. Вас доставили сюда, так как вы нужны мне живым и в полном здравии. Этот кинжал сослужит мне ту же службу, что и вам – вернет свободу нам обоим.
Она подошла к нему и опустилась на колени. Накидка, покрывавшая ее плечи, соскользнула. Она мягко коснулась пальцами его запястий, скрученных одно поверх другого. Руки его показались Анжеле ледяными. Она рассмотрела пальцы удлиненной красивой формы с аккуратно остриженными и чистыми ногтями, несмотря на долгую жизнь в лесу и браконьерство на ее побережье. На правой руке он носил толстое золотое кольцо, широкое, доходящее почти до сустава. Этому кольцу не было цены. Анжела разглядела выгравированные на нем магические знаки и вделанные драгоценные камни – оникс и с дюжину жемчужин идеально круглой формы. Перстень странно дисгармонировал с множественными мозолями, покрывавшими ладони. Одна, особенно заметная мозоль была на большом пальце. Анжела осторожно коснулась ее кончиками пальцев.
Пленник отпрянул.
Испугавшись, она поспешила покончить с веревками. Никогда еще ей не приходилось касаться мужчины так… интимно. Анжела чувствовала, как заливается краской и злилась на себя за это. Даже закрыла глаза, стараясь подавить страх. Он мог подумать о ней бог весть что. Анжела поправила накидку, закутав плечи, и подняла лицо.
Он потряс затекшими пальцами, сжал их несколько раз в кулак. Выпрямил руки, вытянул их вперед, затем в сторону. Быстрым движением опрокинул ее на пол и легко и грациозно опустил свое стальное тело на нее.
Анжела выронила кинжал.
– Сэр, вы!..
Губами он заставил ее замолчать. Все же она успела обратить внимание, что губы его мягки, как пух, а дыхание отдает мятой и выпитым вином. Его движения оказались нежны, как его кожа. Но целовать ее он не собирался – просто хотел заставить молчать и не вспугнуть слуг.
– Вы уже достаточно сказали, миледи, – прошептал мужчина, прижимая ее к полу. – Нет, – скомандовал он, чувствуя, как она тщетно пытается сбросить его ногами и тянется рукой к кинжалу.
Сплетя свои пальцы с ее, он прижал обе ее ладони к полу, словно собираясь распять.
– Я слушал вас, теперь послушайте меня.
На его лице промелькнула усмешка победителя, затем он переместил тяжесть тела, стараясь причинить ей как можно меньше неудобств.
– Клянусь всеми святыми мощами, на ощупь вы очень приятны. Чья вы жена, леди, и почему ваш сумасшедший муж позволяет вам играть в столь рискованные игры с вашими дюжими слугами?
Анжела нахмурилась.
– Вы считаете, я чья-то жена?
– Вы достаточно независимы, к тому же в летах и физически зрелая, – заявил ее поработитель, пожирая глазами ее грудь под тонкой тканью накидки.
– Вовсе я не в летах, мне только двадцать!
– Двадцать, да? Достаточно, чтобы оказаться женой и матерью не одного ребенка. Но для постельных утех вы еще достаточно молоды. А мне именно это и нужно. И вам тоже, смею заметить. Должен сказать, леди, постельные утехи я приветствую… Но не тогда, когда меня скручивают, как дичь, трое сумасшедших, запихивают в вонючий мешок, а потом сваливают на пол черт знает в чьей комнате.
Анжела видела, как он зол, но, что еще хуже, она поняла – в ярости он может быть беспощаден. Да, свое прозвище он получил за далеко не вымышленные дела, вдруг осознала она. Если бы ей удалось объяснить ему, с какой целью она сделала все это… Если бы он понял причины, побудившие ее к похищению, он не вел бы себя так сурово.
– Даю слово, мои люди не имели намерения причинить вам зло. Я просто хотела, чтобы вы выслушали меня и не… не перебивали.
Точнее сказать, не узнали, кто я, мелькнуло у нее в голове.
Он ехидно ухмыльнулся.
– Вы могли бы попросить меня прийти, пригласить на ужин, наконец.
Она присвистнула.
– Конечно же! Я могла наклеить приглашение на дверях церкви. Вы это хотите сказать? «Бандиту, живущему в моих лесах и грабящему моих рыбаков. Пожалуйста, приходите в гости. Я должна сделать признание». – Она сдула прядь волос, щекочущую нос. – Уверена, вы не замедлили бы явиться.
Он слегка улыбнулся.
– Сообщили бы, как на вас приятно лежать, я бы моментально пришел.
Анжела залилась краской.
– Краснеете, как дикая ягода. – Он засмеялся мягким грудным смехом.
Она вспыхнула от негодования. Но в следующее мгновение странный восторг охватил ее при звуке его бархатистого голоса, проникавшего в самое сердце.
– Вовсе не смешно!
Она хотела стукнуть кулаком по полу, но он крепко держал ее ладони. Получился лишь слабый, еле уловимый звук.
– Согласен! Но вы вдоволь посмеялись надо мной. А я только начинаю. Итак, дорогая леди, кто бы вы ни были, прошу, сядьте и расскажите подробно, что же свело нас вместе при столь неделикатных обстоятельствах.
С этими словами он молниеносно сел, опершись спиной об один из массивных стульев, и перекинул ее к себе на колени.
– Сэр, говорю вам…
Анжела уперлась руками ему в грудь, стараясь хоть немного отстраниться. Близость его мутила рассудок, девушка даже пожалела, когда он переменил позу.
– А я говорю вам… – промурлыкал он, сжимая одной рукой ее запястье, а другой нежно убирая за ухо прядь ее волос, закрывавшую лицо, – …вы будете сидеть именно так, пока я не выслушаю вашу историю от начала до конца.
Она ни за что не призналась бы, даже под угрозой смерти, как приятны ей ласковые движения его пальцев.
– Вы не можете принудить меня. Мои люди…
– Знаю. Но мне еще не надоело жить. А ваши люди смогут снова одержать надо мной верх, их ведь трое. Увы, дорогая леди, вы тоже не в силах меня принудить слушать вас. Но вы уверяете, будто вам нужна моя помощь. Лучший способ добиться цели – вести себя со мной так, как я хочу.
Анжела прекратила бессмысленную борьбу.
– Я благородная дама, вы должны отпустить меня.
Он удивленно выгнул бровь.
– А я свободный человек, вы должны отпустить меня.
Он произнес это с такой галантностью, Анжела даже удивилась, как быстро остыл его гнев. Так как она вряд ли знала, как справиться с его необузданной яростью, новое состояние устраивало ее гораздо больше. Анжела даже решила пустить в ход насмешливый тон и улыбнулась, хотя ей так и не удалось отстраниться от него. Однако в последнее время ничто не доставляло ей большего удовольствия. Анжела уже давно отвыкла от радостных ощущений и их благотворных влияний на тело, мозг и душу.
В его глазах плясали озорные искорки.
– Даю слово, вам по сердцу многие удовольствия.
Девушка ослепительно улыбнулась, хотя во взгляде ее мелькнуло несогласие с тем, что он имел в виду. Он вел себя грубо, даже нагловато, и все же она не находила в себе решимости напустить на себя высокомерный вид. Ведь это она обманом и силой завлекла его к себе. Это не дает ей права осуждать его поведение.
– Не те удовольствия, на которые вы намекаете.
– Нет? – Черные брови весело заплясали. – Какой вред в том, если женщина признается, что любит любить?
Анжела не на шутку рассердилась.
– Постельные утехи еще не любовь.
Он притворно вздохнул.
– А жаль. Ведь все должно быть именно так.
– До чего дошел бы мир, если бы все женщины мыслили столь низменно?
– Некоторые со мной согласны. Если бы таких женщин оказалось больше, настал бы конец войнам, мужчины сидели бы дома и наслаждались плодами творений Божьих.
Анжела попыталась отодвинуться, ощутив крепость его плоти под своим бедром.
Мужчина посмотрел на нее из-под опущенных ресниц. И снова Анжела почувствовала пожар в груди, сжигавший в пепел ее решимость и рассудок.
– Кто вы, миледи? Вы кажетесь такой кроткой, нет, наивной, и все же послали трех слуг схватить человека посреди ночи.
– О, это не первая ночь. Я их посылала десять ночей подряд.
Он издал горлом неопределенный звук.
– Не знаю, принять ли это за честь, оскорбление или вызов.
– Примите за честь, – прошептала она, глядя на него с мольбой. – Пожалуйста, поймите, мне нужны вы и только вы.
– Полагаю, должен счесть это за комплимент. Или, лучше сказать, надеюсь… ибо мне не хотелось бы оказаться врученным шерифу, как ценный трофей в обмен на мешок золота.
– Нет, деньги мне не нужны. – Она помолчала. – Мне нужны лично вы.
– Забавно. Продолжайте, миледи.
Анжела сидела, опустив глаза, не зная, как начать.
Он взял ее руки в свои, стараясь унять нервные подергивания ее сплетенных пальцев. Анжеле передалось нежное тепло его ладоней, оно успокаивало.
– Что за несчастье гложет ваше сердце?
Не в силах внятно изложить ужасные события, уже две недели державшие ее в страхе и заставившие пойти на похищение, она сокрушенно покачала головой и разрыдалась.
Мужчина нежно поднял ее лицо за подбородок.
– Прошу вас, не скрывайте от меня горя. Посмотрите мне в глаза. Скажите, кто вы и какую услугу ожидаете от меня, и дайте мне снова увидеть вашу очаровательную улыбку.
Но его ласковые увещевания ненадолго развеяли ее печаль.
– Вы действительно очень мне нужны.
– Польщен и заинтригован, – глаза его выражали сочувствие. – Меня нелегко поймать, я никогда не подхожу близко к охотникам, хотя люди короля облазили все норы отсюда до Кента. Но так как вам удалось пленить меня, я в вашей власти… – он смахнул пальцем крупную слезу с ее щеки. – Мне хотелось бы знать, чем я могу быть вам полезен.
Анжела прикусила губу, моля Бога послать ей силы и разум, чтобы как-то выбраться из столь сложного положения.
– Вы нужны мне, – лишь твердила она.
Его изогнутые брови молча задавали бесчисленные вопросы и издавали безмолвные восклицания.
Она заломила руки.
Он снова взял их в свои ладони и галантно поцеловал.
– Но я же здесь, неважно, каким образом. Так поделитесь же своей болью. Ведь вы для этого похитили меня.
Анжела попыталась выразить свою признательность, но губы не слушались ее. Мужчина улыбнулся.
– Скажите же, прелестная леди, чем может Полуночный Дьявол помочь в вашем несчастье?
Ей хотелось поскорее изложить все события, договориться с ним и прийти, наконец, к обоюдному согласию.
– Я леди Анжелика Форестер.
Он не проронил ни слова, лишь молча оглядел комнату. Наконец, в его глазах появились признаки узнавания, смешанные с испугом.
– Графиня Уиндома?
– Наследственная графиня Уиндома.
– И Карлисли?
– Да, и Карлисли.
– А где мы находимся, миледи? Это ведь не Уиндомский замок, ибо эта комната слишком мала для такой благородной крепости, каковой является Уиндомский замок.
– Нет, это не Уиндом, это замок Монтроз Манор, перешедший в мое владение, когда я вышла замуж за наследника Уиндома пять лет тому назад. Этот замок принадлежит мне одной.
Она опустила глаза, ожидая услышать гневную отповедь или проклятия, ведь до него наверняка должны были дойти слухи о ней и о ее жестоком сердце. Но он сидел, не двигаясь, готовый терпеливо выслушать ее исповедь. Да, слухи могли обойти его стороной, он же объявлен вне закона. Во всяком случае, этот человек казался Анжеле достаточно благородным и не мог обвинять ее в преступных деяниях, поскольку в этом обвиняли его самого.
Полуночный Дьявол продолжал хранить молчание. Казалось, прошла вечность, пока он обдумывал ее признание. Наконец медленно поднял ее подбородок.
– Ну, а теперь посмотрите мне в глаза, графиня, – прошептал он. – Да. Вашими зелеными глазами цвета молодой травы… Убедитесь, я еще здесь, не сбежал, ни духом, ни телом не покинул вас… Я здесь, что бы ни говорила о вас молва… Вас ведь тоже привела ко мне моя неблаговидная репутация. Я все еще здесь и считаю, дорогая графиня, вы оправдываете свое имя – все в вас напоминает мне ангела, самого прелестного из всех ангелов.
Анжела снова зарыдала. Слезы ручьями текли по ее щекам, и она не могла остановиться. И не в силах была победить искушение и принять его утешения, когда он прижал ее лицо к своей широкой груди. Теперь горючие слезы орошали его мягкую шелковую тунику.
Он нежно гладил ее волосы и шептал слова утешения. Постепенно девушка успокоилась.
– Кажется, мы с вами очень похожи, вы и я, – он прижал ее сильнее, гладил плечи и спину. – И теперь я понимаю – все эти слухи далеки от истины.
– Да! – поспешно подхватила она. – Все неправда.
Он прижал ее к себе сильнее.
– Молва часто и наполовину не бывает правдой.
Он пальцами перебирал ее волосы, касаясь виска мягкими теплыми губами.
– Пожалуйста, скажите, чем я могу помочь вам, миледи. Я сделаю все, что в моих силах, ибо несправедливость – мой единственный враг. Навсегда.
Анжела подняла голову, стараясь разглядеть выражение его лица сквозь застилавшие глаза слезы. Надо сказать ему все, положиться на его милость. Он один мог дать ей надежду на спасение.
– Я хочу, чтобы вы стали моим мужем.
