Текст книги "Свои чужие (СИ)"
Автор книги: Джина Шэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Глава 5. Полина
– Поль, что ты об этом всем думаешь? – Тон у Эльки – как у сапера. Да и подходит она ко мне бочком, будто к собирающейся взорваться бомбе.
– Я думаю, что у них тут кофе отвратительный, – я вздыхаю, и прошу у аппарата по продаже кофе еще одну порцию эспрессо. – Как думаешь, их эту гадость чем заставляют пить, плетьми?
Элька принюхивается к содержимому моего почти пустого стаканчика и кривится.
– Не иначе, – ворчит она.
Хотя наблюдая за здешней суетой, за людьми с глазами разной степени вытаращенности, я понимала – паршивый кофе самая меньшая из их проблем.
У них куда актуальнее: “Маша, где пятьдесят второй тональник?”, “Эй вы там, убавьте громкость, вы нам фоните”, “Михаил Александрович, вы не глянете новый концепт персонажа” и “Крановщик, кто видел крановщика? Найдите и убейте!”.
Телецентр кипел, бурлил, захлебывался своей бешеной жизнью, и кофе не был для него лакомством, кофе был для него инструментом к выживанию, кровью, текущей в жилах. Его пили, чтобы успевать за хвостом вечного местного дедлайна.
И нет, осознав это, мне критиковать кофе расхотелось. Я взяла свою вторую чашку и представила, что, глотая эту гадость, я становлюсь здесь чуточку своей.
Приятно…
Я сбежала, потому что находиться лишние десять минут в одной комнате с Варламовым мне опасно. Это почти то же самое, что хранить в одной и той же коробке канистру бензина и зажигалку. Установила таймер на телефоне на десять минут, чтобы точно не упустить время – и стою тут. Медитирую в коридоре с чашкой кофе. Мне действительно полезно.
– Домой хочу, – устало произношу я. Настроение как-то скурвилось и вообще, стоять и думать на тему того, что мне придется работать в компании Димы – не особенно приятно. Не хочу! Не хочу-не хочу-не хочу. Великая нехочуха, ага. Могу ногами потопать, только разве это поможет?
– Как думаешь, чего хочет Варламов? – тихо спрашивает Эля, возвращая меня в реальный мир к реальным проблемам. – Зачем ему эта должность? Его ведь даже не назначили, он вызвался сам. Он ведь знал, что нужно будет работать с тобой… Может, он тебя вернуть хочет?
Я рассмеялась. На самом деле версия была забавная. Нет, вряд ли Дима этого хотел. Даже его заигрывания в лифте не были серьезными, Дима в принципе флиртовал со всякой симпатичной особью женского пола, которую еще не затащил в постель, стиль общения у него был такой. И симпатичная физиономия этому очень способствовала.
– Эль, чтобы меня вернуть, – я сделала еще один глоток кофейной нефти из стаканчика – Варламову нужно врезать мне бейсбольной битой по голове, да так, чтобы я память потеряла. У меня безумно много претензий в его адрес, ты знаешь. Да и ему – ему нужна не я, а девочка, которая будет готовить ему борщ и смотреть в рот. Какой мне борщ, когда я пишу по восемь часов в сутки, гуляю три, сплю еще девять, а оставшееся время – жру и занимаюсь йогой. Когда я выбрала его, отказалась от творчества – я ему надоела. Скучной стала, так он тогда сказал. А сейчас он в мою жизнь просто не влезет. Да и зачем? Его последней девице было года двадцать два, он меняет их раз в два месяца. Скажешь тоже, заинтересую его я. Слишком старая.
Без комментариев. Да – я знаю. И не надо меня спрашивать откуда я знаю, сколько лет последней девушке Варламова. Все вы понимаете, в одном мире соцсетей с вами живем.
– Полли, – Элька укоризненно хмурится, – перестань нести чушь. Какая “старая”? Тебе тридцать лет, а не триста.
– В глазах Варламова – после тридцати женщины мумифицируются и перестают иметь ценность, – насмешливо замечаю я. – Зачем связываться с тридцатилетней? Девочка двадцати двух-двадцати трех лет от роду обеспечит тебя более здоровым потомством, и прочее бла-бла-бла.
По-крайней мере, когда мы расходились – он говорил так.
– Тьфу, – Элька кривится. – Вот серьезно, как ты жила с ним четыре года? Он же чертов шовинист…
– Эль, я была идиотка, – честно откликаюсь я. – Мне казалось – это любовь. А ради неё же не жалко каких-то там жертв. Ну, мелкая же была. Чего ты хочешь от восемнадцатилетней влюбленной клуши.
Если уж домогаться, мне далеко не казалось. С Димой у меня и была любовь. Такая безумная, что мне хотелось считать её единственной настоящей в мире. Такая бескрайняя, что мне иногда казалось, что я сгорю от чувств, захлестывающих меня с головой. И она была, просто потом закончилась. Но она была, точно была.
Как может реагировать девочка-отличница, если на неё вдруг обратит внимание первый красавчик с параллельного потока? Тот, на которого ты, вросшая в джинсы, не знающая слово “маникюр” серая мышь, даже не смотрела, потому что зачем мечтать о том, что заведомо невозможно?
А невозможность вдруг является к тебе, сияет на тебя широченной улыбкой и зовет в кино! Ну, а после кино все та-а-ак быстро завертелось… И вот никогда так не было, но пришел он, и оно взяло и случилось! Первая любовь, первый мужчина, первый муж…
Который должен был стать моим единственным, я об этом мечтала, я вообще не представляла, что все может быть иначе.
Я не училась литературе, я училась журналистике, это потом дошло осознание, что это слегка не мое, Дима же сразу учился на сценариста. Сразу знал, чего хотел от жизни, нужно сказать – этим его качеством я восхищаюсь и до сей поры. Я в свои восемнадцать категорически не могла похвастать особой осознанностью.
Мне нравилось писать тексты – вот тебе и все самоопределение.
И вот – был он, была я, и была какая-то лихорадочная зависимость двух творческих людей, безумно зависящих от мнения друг дружки. Молодой творец – голодный до чужого мнения творец. И мы были такие. Я видела все сценарии Димы, он читал мои эссе и статьи, и мы перлись от крутости друг дружки. Кукушка обожала петуха, петух – кукушку, и это было очень искреннее и безумно сильное чувство.
В какой момент все это вдруг исчезло? В какой момент я поняла, что союз двух творческих людей – это ужасное сочетание, потому что рано или поздно кто-то творить перестает? В нашем тандеме это была я…
Нас оттесняет от аппарата по продаже кофе девочка с загнанным лицом и гулькой на голове. Судя по макияжной кисточке, воткнутой в гульку, и мазкам помады на запястьях – гример. Судя по выражению лица “видала я весь мир в гробу и на белых шпильках” – гример какой-то очень-очень капризной певички.
– Может, Димочке по-прежнему поперек горла твой успех? – задумчиво спрашивает Эля. – Ну, сама подумай. Кто он? Занюханный сценарист? Если бы он не был твоим мужем – я бы и не знала, что он пишет сценарии для центральных каналов. А тебя по всем утюгам передают, ты у нас звезда, Костик тебя очень качественно пиарит, радио, газеты всякие… В прошлом месяце ты вообще в шоу каком-то экспертом выступала.
– В позапрошлом, – я чуть морщу нос, вспоминая три адских дня тех съемок и жуткую аллергию, что полезла у меня на сценический грим. И было шумно, но… Костя говорил, что продажи после моего появления по ящику стали чуточку внушительнее. Месяца через два обещали снова позвать…
– Неважно когда ты там мелькала, – отмахивается Элька. – Важно, что ты везде. На конвентах, в телевизоре, в вирусной рекламе, везде. Шесть тысяч запросов “Полины Бодлер” было сделано только за тот месяц. А давай пробьем Дмитрия Варламова. Спорим, и двух сотен запросов не будет? Димочка тебе и тогда завидовал, а сейчас и подавно.
– Ну а смысл какой ему влезать ко мне в проект? – рассеянно спрашиваю я, разглядывая, как меняются пиджаками два парня в конце коридора. Там, кажется, кастинг, перед дверью кабинета длиннющая очередь, разве что на головах не сидят.
– Ну, Варламов же знает, что ты его терпеть не можешь, так? – задумчиво замечает Элька. – И всякий раз, когда вы пересекаетесь – происходит скандал.
– Увы. Я бы и хотела сказать, что это не так, но то ли я была скандалистка, то ли Варламов – никак не может уняться.
И на юбилее той же Нины мне было правда жаль, что так вышло, просто я не ожидала, что наткнусь на Варламова в компании тощей блондинки, а он сам возьмет и припрется, чтобы рассказать, как я испортила ему аппетит своим унылым парнем.
А я… Я ведь имела право ему ответить, да? И да… Я ответила. Тем более, что общий вид его модельки меня, знаете ли, тоже выбесил.
Самое паршивое было в том, что я тогда думала совсем не о чертовых запонках, а о том, какие у этого ублюдка красивые глаза. И как я его ненавижу за это.
И да, это действительно была проблема. Но пока что я с этим почти ничего не могла сделать.
Человек со мной не смог, я его не устраиваю, да и он меня в общем-то тоже не устраивает ни по какому показателю. Вот только на кой черт пару раз в неделю во время серфинга по всяким соцсетям я заглядывала на страницу Варламова, с мазохистской целенаправленностью изучая фотки с очередной его пассией.
Девицы менялись с завидной регулярностью, бросивший меня мудак был “в полном расцвете сил”, и мне бы сделать из этого выводы и перестать уже так беситься при виде его слащавой физиономии, а не получалось.
Мне и сегодня его видеть было неприятно, до зубовного скрежета. А он – и ухом не повел, и вид делал, что и не было того прошлогоднего скандала. И позапрошлогоднего тоже. Мачо еще включил на полную.
– Мне кажется, что он того и хочет, – шепчет Элька, чтобы поменьше народу слышали наш разговор. – Чтобы ты вспылила перед Кирсановым. Ты же давно мечтала о фильме по своей книге? А если Кирсанов откажется тебя экранизировать – в результате фигушки кто-то еще захочет это сделать. Ну разве что задрот какой. Димочка для Кирсанова свой, его и послушают, он будет пострадавшей стороной.
Наверное, будь я немножко наивнее, не зная насколько даже близкие люди могут тебе устроить подлость – я бы не поверила в Элькину версию. Я бы отмахнулась от неё, сказала бы: “Да не может быть такого!” – и полетела бы на своих прозрачных крылышках в страну волшебных единорогов.
Но вообще версия была довольно твердая. Циничная, неприятная, но… Я видела физиономию Димы, когда я вошла. Он явно был доволен произведенным эффектом внезапности. И с Элькой он упорно переругивался. И ухмылочка у него была довольно издевательская. Он будто пытался вывести меня из себя.
– Думаешь, он хочет, чтобы я отказалась от договора? Это сорвет съемки?
– На этом этапе твой отказ от сотрудничества наверняка спровоцирует расторжение договора, – Элька кивнула, недовольно поджимая губы. – Кирсанов просто найдет себе другую, более податливую девочку с книжкой, подходящей для мелодрамы, а мы налетим на неустойку из-за расторжения договора по нашей вине.
Срабатывает таймер на телефоне. Десять минут закончились. И из дверей Кирсанова высовывается взъерошенная голова Варламова.
– Где вы там? – окликает он нас. – Давайте сюда.
И что мне делать? Возвращаться сейчас в кабинет с Кирсановым, проигрывать Диме, выторговывать себе отступление от договора? А может, вообще сбежать, как тогда – в ресторане, не выдержав волны поднявшихся эмоций?
А вот фигушки! Больше я своему бывшему не проиграю ни разу! Еще посмотрим, кто от кого сбежит.
Глава 6. Полина
– Ну, что Поль, как тебе наш кофе? – одна эта едкая ухмылка на физиономии Варламова, расцветающая по нашему возвращению в кабинет – лекарство от хорошего настроения до конца этого дня. Вот реально, и не хочешь верить в его подставы, а издевка в его тоне все равно мерещится. Он-то знает мой задвиг на хорошем кофе.
– Потрясающая отрава. Но я выжила, – сухо откликаюсь я, а Элька сжимает мои пальцы, будто напоминая: “Держи себя в руках, Полина”. Держу. А что мне еще остается? Я хочу этот чертов фильм. Я хочу увидеть фильм по своей книге и прорыдаться при просмотре – от радости, от восторга, от мечты, претворенной в жизнь. Я пять лет с утра и до ночи пашу на издательство как конь, падаю в кровать, чтобы утром встать и снова начать пахать. Я не заслужила разве?
Ну, не бывает все идеально, и Варламов – да, это мой изъян на хрустальных узорах мечты. Ну и черт с ним. Пять лет я как-то мирилась с существованием бывшего мужа на одной планете со мной, ничего не изменилось, кроме того, что между нами больше нет нескольких десятков километров.
Из этого можно даже пользу извлечь. Может, я наконец возненавижу Варламова настолько, чтобы больше не вспоминать его в периоды обострения депрессии. Чтобы не лазить по страницам в его соцсетях, не листать фотки из семейной жизни, в которой мы на самом деле ужасно безмозглые, но такие счастливые… Чтобы не набирать по памяти его чертов номер, который он так и не сменил за эти пять лет. А я пыталась забыть, вот только пальцы все равно помнят этот проклятый порядок цифр. Как хорошо, что я ни разу так и нажала "вызов".
Вот честно, я ненавижу за это Варламова лютой ненавистью. Да и собой не очень довольна. Зачем было нужно настолько сплавляться с ним воедино, настолько отказываться от себя? Он-то себе абсолютно ни в чем не отказывал эти пять лет, а я… А я только через три года после развода решилась хоть как-то сблизиться с Костей.
– Итак, давайте к делу, господа, – Кирсанов собирает со своего стола бумаги, и поглядывает на нас мельком, – в сроках у нас год до стадии пост-продакшена.
– А можно для блондинок, пост-продакшен – это что? – виновато улыбаясь, уточняю я.
Дима закатывает глаза. Будто поперек широкого лба написал: “Как можно было прожить со сценаристом четыре года и не знать таких базовых вещей”.
А вот можно, Димочка. Я вообще все, что касалось тебя и твоей работы, отчаянно старалась вытереть из памяти. Если бы я хранила еще и воспоминания об этой чуши – до сих пор бы лежала на кроваточке и рыдала в подушку, оставленную Димочкой.
– Пост-продакшен – это этап после съемок, – милостиво сообщает мне Кирсанов. – Монтаж, обработка, озвучка и прочее-прочее.
– Спасибо! – благодарно улыбаюсь я.
– У вас есть две недели, господа, чтобы подготовить сценарий в его рабочей форме. Справитесь? – Кирсанов смотрит сначала на Диму, потом на меня. – На этой стадии я вам мешать не буду. После этого мы его подредактируем и уже начнем.
– То есть должен быть готов чистовой вариант за две недели? – я немножко опешила от таких сроков и удивленно уставилась на Кирсанова.
– Это обычные сроки, госпожа Бодлер. Предполагается поработать над вопросом сценария очень плотно и без простоев. – Илья Вячеславович моей реакцией ничуть не удивлен, но отступать от своего явно не собирается. – Не будете успевать – сообщайте. Дима – с тебя отчетность о продвижении работы.
Ну вот. Отчетность, значит, с Димы. И я прекрасно представляю, кто у него будет виноват во всех задержках. Ладно. Две недели так две недели. Если Варламов думает, что я соскочу из-за необходимости две недели видеться с ним ежедневно, а вот выкусит, сладкий.
– У меня сдача книги через две недели, – сообщаю я суховато. – И кстати, в договоре было указано, что на период дедлайна моей авторской деятельности вы готовы пойти на смещение по срокам. Впрочем, я все-таки надеюсь, что задержек по моей вине не случится. Я выделю три часа в день на работу с господином Варламовым, надеюсь, что этого будет достаточно?
– Да, разумеется, госпожа Бодлер, – Кирсанов улыбается так доброжелательно, будто даже на это не рассчитывал. Ну, вот что за мужик, веревки из меня вить может.
А ведь потребуй он четыре или пять часов работы вместе с Димой – вот он, именно Илья Вячеславович с этой его харизматичной физиономией и улыбкой, оплавляющей сердце, и знаете…
А я бы согласилась. Нет, Дима мне, конечно, знатно изгадил настроение. Но Кирсанов – по-прежнему мой любимый режиссер. И в принципе привлекательный мужчина.
До одури привлекательный, на самом деле. Ему около сорока, но это тот случай, когда возраст становится его достоинством. Тот же Варламов рядом с Ильей Вячеславовичем выглядит все тем же мальчиком.
Ну… Да, Элька не зря напоминала про бессмысленность флирта с Кирсановым. Но даже осознание этого не мешало мне сейчас сидеть с прямой спиной, ненавязчиво развернувшись в сторону режиссера вырезом на груди. Может, и ничего, что таким позорным образом погибла блузка. По крайней мере, чувствовать себя привлекательной, когда сидишь напротив симпатичного мужчины, довольно приятно.
Нет, у меня не было на Кирсанова никаких планов. Но, в конце концов, имею же я право почувствовать себя женщиной, а не одним только приложением к клавиатуре?
Не напоминайте про Костю, ну пожалуйста. Знаю, со стороны кажется, что я совершенно потеряла стыд и совесть, но вообще я же сейчас просто наивненько мечтаю. Понятное дело, изменять своему нынешнему мужчине я не буду, даже если был бы вариант. Хоть в мыслях-то мне можно побыть девушкой, которая может привлечь внимание Ильи Кирсанова. В жизни-то я точно, что не могу. Кто из замужних женщин не представлял себя в объятиях своего кумира – тот может бросить камень, ага. Только не в голову, пожалуйста!
– Мы можем поработать прямо сейчас, – голос Варламова вновь приземляет меня на землю. Особенно занятно, что звучит он недовольно, да и смотрит он на меня раздраженно. Не знаю почему, но мне хочется показать ему язык.
– Если у госпожи Бодлер есть сегодня время, – Кирсанов смотрит на меня вопросительно. Я бросаю взгляд на часы.
– Есть пара часов до обеда, и пара часов после. Потом я уеду работать над книгой.
Дольше чем четыре часа в компании Варламова я все равно не вытерплю. Это и так больше, чем я очертила для сценарной работы, и больше, чем предусмотрено в договоре. Просто мне хочется разобраться со сценарием побыстрее, чтобы избавиться от необходимости часто видеться с Димой.
– Этого более чем достаточно для начала, – улыбается Илья Вячеславович. – Дима, вы можете идти. И не забудь проинструктировать госпожу Бодлер по поводу информационной безопасности.
– Разумеется, – Варламов кивает как-то отрешенно. – Идемте, госпожа Бодлер.
Как он резко съехал с “Поли”. Боже, неужели мой муженек вспомнил, что он мне бывший и домашние формы имени между двумя разведенными людьми, да еще и при ком-то постороннем – это некорректно. Да где бы записать такую эволюцию? Пять лет прошло, а до Димы дошло? Хотя, честно и объективно – он на самом деле выглядит почти обиженным. И физиономия мрачная, и руки в карманы джинс запихнул. Зайчик какой, сердитый. Не был бы моим бывшим – ущипнула бы за щечку.
Из кабинета Кирсанова мы выходим, и тут приходит пора прощаться с Элькой, которая вообще-то приезжала, в основном, чтобы мне не было страшно, в сценарной работе подружка не участвует. С Димой Элька обменивается только двумя очень красноречивыми взглядами. Со мной – еще и обнимается “на дорожку”.
– Удачи, – шепчет Элька мне так, чтобы Варламов не услышал. – И держись.
Я чуть улыбаюсь. Держусь. Я же хочу, чтобы все получилось, значит – у меня нет выбора.
И вот мы с Димой остаемся вдвоем. В некоторые моменты это ощущение “вдвоем” наступает посреди коридора, в котором то и дело, туда-сюда бегают люди. Дима тяжело смотрит на меня, я на него – бесстрастно, ожидая, пока наконец этот снежный король оттает и двинется с места. На самом деле мне тревожно и неспокойно с ним. Он – прошлое, за которое упорно цепляется некая часть моей души. Он – в принципе не самый приятный мужчина, как я это ощущаю после развода.
Будет непросто.
Но я держусь!
– Идем. – Дима наконец трогается с места и шагает в сторону того конца коридора, где до сих пор толпятся собравшиеся на кастинг мальчики.
Его кабинет чуть поменьше, чем у Кирсанова, но светлее. У Ильи Вячеславовича кабинет выглядел дорогой приемной, отделан темным деревом. Ощущалось, что кабинет для Кирсанова – место для встреч с людьми, работает он совершенно в другом месте.
У Димы же… Нет, особого рабочего беспорядка нет, на самом деле Дима аккуратист тот еще, это я и по нашей с ним семейной жизни помню. Вот и тут – стол почти свободен, в стеллажах у стен идеальный порядок. Светлые стены, серый паркет. На краю дивана рассыпаны-таки листы распечаток, и это единственное место, где порядок не соблюдается.
– Под тебя делали кабинет, или какой достался? – с интересом уточняю я, скользя пальцами по блестящему подлокотнику дивана.
– Под меня, – голос Димы чуть смягчается. – Присядешь?
– Сюда? – я, чуть подняв брови, бросаю взгляд на диван. – Нет, спасибо. Могу представить, сколько актрисок у тебя на этом диване «получали протекцию».
– Не так уж много, – Дима чуть улыбается краем рта, но голос все равно звучит слегка оправдывающимся. – Я же не кастинг-директор.
– Но возможности-то есть все равно, – я пожимаю плечами, стараясь унять что-то внутри, что начало негромко скулить. Нечего раскисать. Я сама завела эту тему, сама и виноватая.
– Черновой вариант сценария я уже подготовил, – деловито сообщает мне Варламов, явно пытаясь сменить тему разговора. – Нужны авторские правки, твои уточнения мест действия сцен, возможно – редактура диалогов. Текст твой – его острые места ты должна чувствовать лучше меня.
– Уже подготовил? – я поднимаю брови, глядя на Варламова. – И когда ты успел, если контракт я подписала позавчера?
– Работу я начал раньше, – на губах Димы расползается очередная усмешка. – Илья Вячеславович просил сделать ему синопсис до того, как решил вопрос – делать ли тебе предложение. Как посмотрел синопсис, сказал начинать работу уже над сценарием, чтобы не терять зря время.
– До моего согласия? – удивленно спрашиваю я.
Нет, я бы не отказалась. Не от работы с Кирсановым. Я не отказалась, даже уже наткнувшись на Варламова, но все равно это немножко странно. Я думала, сценарии разрабатываются ну… Месяц-два. Подгоняются, обрабатываются, уточняются. А еще там как-то мудрено рассчитывается метраж фильма и его протяженность, тоже в зависимости от сценария. Поэтому я удивилась на две недели, назначенные Кирсановым. Но если был готов черновик – ничего удивительного.
– Слушай, я работаю с Ильей не первый год, – раздраженно огрызается Дима. – Он сказал мне выполнить задание – я выполняю. И не лезу в его творческий процесс.
– Неужели ты это умеешь? – не удерживаюсь я от выпада.
– Представь себе, – утомленно откликается мой бывший муж. – Поль, мы будем работать или нет?
– Будем, Дмитрий Денисович, разумеется, – прохладно откликаюсь я, напоминая про формальности.
– Тогда прошу, – Дима хлопает ладонями по спинке своего рабочего кресла. – Ты смотришь мой файл, делаешь правки, комментируешь. Я потом обработаю твои замечания и сделаю чистовой вариант. Ясно?
– Предельно.
Мне непривычно оказываться на Димином рабочем месте, и уж точно – сидеть там, где обычно сидит он. Это обычное кожаное компьютерное кресло, местами с протертостями, видно, что в нем действительно часто работают. В какой-то момент я чуть замираю, скользя пальцами по подлокотнику, думаю о том, сколько часов Дима проводит вот в этом кресле. На самом деле, я же им до сих пор слегка восхищалась, потому что он не перегорел, он работал по выбранной специальности, делал карьеру, что творческому человеку сделать не просто.
И вот размышляю я об этом всем, а потом до меня доходит, что вообще-то Варламов стоит за моей спиной. Опирается на спинку. И у меня по спине из-за его близости бегут мурашки.
– Ты же можешь отойти? – тихо спрашиваю я, поворачиваясь к Диме. – Я не могу так работать.
Раньше могла. Гораздо раньше. Еще до того, как он начал докапываться до меня. Раньше он мог даже опустить подбородок мне на плечо и почитать, что я там пишу. Я не скрывала, не стеснялась, тогда он еще только почесывал мою самооценку.
И я вижу по его глазам, что он тоже это помнит. Но это было раньше.
Сейчас… Сейчас я не могла. Что-то во мне бурно протестовало против такой интимности.
– Хорошо. Без проблем, – ровно произносит Варламов и шагает в сторону дивана. – Тогда комментируй вслух, хорошо? Я буду обдумывать замечания.
– Ага, – я тихонько выдыхаю от этого облегчения, к которому почему-то прилагается легкое разочарование. Придвигаюсь к столу, опускаю кисти рядом с клавиатурой.
Ну-с, поработаем…
