Текст книги "Слышишь пение?"
Автор книги: Джин Литтл
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Глава 22
Анна беспокоилась, вдруг ненароком засну, но тревога не оставляла, было не до сна. Она прислушивалась к шумам в доме. Где-то булькает вода в кране, папа и мама разговаривают в гостиной внизу, щелчок выключателя – кто-то погасил свет, кончились новости по радио, звучит знакомая мелодия «Боже, храни короля», вот скрипнула чья-то кровать, вот папа захрапел. Долго-долго ни звука, и вдруг, тут как тут, шаги Руди, взад-вперед, словно запертый в клетке зверь.
Девочка зажгла малюсенький фонарик, одолженный доктором Шумахером, бесшумно вылезла из кровати, на цыпочках прокралась к комнате брата, беззвучно открыла дверь, скользнула внутрь, осветила фонограф, машину для прослушивания "говорящих книг", и потянулась к кнопке. Подождала, пока Руди окажется в другом конце комнаты. Он что-то бормотал, ни слова не разберешь. Анна нажала на кнопку, брат, занятый разговором с самим собой, не услышал, а она-то больше всего боялась этого маленького щелчка! Даже не верится, что все так просто.
Чуть дыша, стараясь, чтобы руки не дрожали, опустила иглу фонографа на пластинку.
– Чарльз Диккенс, "Повесть о двух городах", – произнес мужской голос, и Анна, хоть и знала все наперед, не удержалась – испуганно вздрогнула. – Читает Стэнли Уиллман.
Анна прилежно упражнялась с миссис Шумахер и сумела сразу передвинуть иглу туда, где кончалось объяснение о том, что говорящие книги предназначены только для слепых людей, и начиналась сама история. Отзвучало последнее слово предисловия, и низкий, глубокий голос произнес – выразительно, с любовью, именно так, как надо:
Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время, – век мудрости, век безумия, дни веры… [35]Note35
Чарлз Диккенс, «Повесть о двух городах». Перевод С. Боброва и М. Богословской.
[Закрыть]
– Что такое? Выключите! Остановите немедленно! Кто здесь? – крик Руди прервал чтение.
Анна еще удивлялась, как долго он молчит. Она выключила фонограф.
– Я, Анна, и первая пластинка "говорящей книги". Я выбрала Диккенса – не сомневалась, тебе будет приятно, хотя ты и читал его раньше. Подумала…
– Анна, пожалуйста, я тебе уже говорил, оставь меня в покое!
– Одну минутку, – голос задрожал, но нужно довести дело до конца. – Пожалуйста, потерпи, послушай хоть минуточку. Я тебе прочту…
Руди не ответил, но Анна знала – брат ее сейчас просто ненавидит. Стена стала еще крепче.
Она принялась читать, медленно, ужасно медленно, хоть и отметила все пробелы между словами в первом абзаце – приклеила крохотные кусочки бумаги. Она следила по точкам и начала там, где закончил чтец:
…дни… без… ве… рия… по… ра… све… та… по…ра… тьмы…
– Анна, – позвал брат.
– Да?
– Почему ты читаешь так медленно?
– Для меня – быстро. Я пока вызубрила только основной алфавит, а там еще куча сокращений. Я одну строку почти наизусть выучила, а то бы получилось совсем медленно, – не стоит сразу все объяснять, пусть дальше сам спросит.
– Анна, – снова позвал Руди.
– Да? – сердце девочки забилось быстрее – голос брата оживился. Не то, чтобы потеплел или отозвался на ее усилия, но, по крайней мере, в нем послышалось свойственное Руди любопытство.
– Ты сказала – читаешь?
– Да, по Брайлю. [36]Note36
Рельефно-точечный шрифт для письма и чтения слепых, разработан французским тифлопедагогом Луи Брайлем (1809–1852).
[Закрыть]
– А куда ты смотришь?
– Никуда. Мне же ничего не видно, я не зажигала света.
Оба долго молчали. Потом Анна заговорила – тихим, размеренным, но на самом деле почти сердитым тоном:
– Руди, прекрати упрямиться. Совсем на тебя не похоже. Если я научилась читать по Брайлю за несколько уроков с миссис Шумахер, то у тебя это получится запросто. И вместо того, чтобы шагать из угла в угол в темноте, будешь слушать книги.
– Значит, ты меня и в другие ночи слышала, – тихо, горько пробормотал брат.
– Да, я тебя все время слышу. Но это к делу не относится. Ты ускользаешь куда-то внутрь, в темноту. Мама всех уверяет, что тебе лучше. Ты даже папу почти обманул…
– Но не умненькую маленькую Анну… – насмешливо протянул он.
– Нет, меня не обманешь. Я знаю, как это бывает.
– Уж ты-то знаешь! – съязвил Руди.
Вот здорово, голос совсем другой, живой, готовый к борьбе. Давным-давно она не слышала такого звонкого голоса. Настало время пустить в ход главное оружие, которое она придержала напоследок..
– До девяти лет я тоже мало что могла разглядеть, а ты, ты дразнил меня неуклюжей Анной, издевался надо мной, называл дурой! Помнишь? Я боялась тебя больше всего на свете!
– Но я же не знал, – неожиданная атака застала брата врасплох.
– Ладно, все давным-давно прошло, уже не болит. И я не знала, что все дело в зрении. Думала, ты прав, а я глупая, неуклюжая и никуда не гожусь. Я тебе поверила и спряталась в свою скорлупу, глубоко-глубоко, там тебе меня не достать. Прямо как ты сейчас.
– Где он, твой фонограф? – резко оборвал Руди.
Анна поняла – пора остановиться.
– Сейчас включу свет, мне так легче, и подведу тебя поближе. А то пришлось крохотным фонариком светить, зато ты меня не обнаружил. И вышел сюрприз!
– Твое счастье, что у меня не случилось сердечного приступа, – огрызнулся брат, пока она тянула его за руку к фонографу с "говорящей книгой". Показать ему, как все работает – пара пустяков. – Потрогай, пластинка крутится гораздо медленней, чем обычно, а вот тут остальные записи, вся книга целиком.
Руди подержал стопку пластинок и аккуратно положил обратно.
– Буду учить тебя брайлевскому алфавиту, с этого все начинают, каждый день после школы, если обещаешь помочь мне с математикой. Договорились?
В ожидании ответа девочка затаила дыхание. Не слишком ли она торопится?
И вдруг Руди рассмеялся, надтреснутым коротким смешком, куда больше похожим на рыдание, чем на смех. Но Анна знала – брат смеется.
– Марш в постель, Дурында, неуклюжая Анна! Завтра само себя покажет. И свет потуши, когда выйдешь.
Она встала и, не сказав больше ни слова, вышла в коридор, в горле – ком. Добежала до своего закутка, бросилась на кровать, прислушалась.
Что теперь – снова шаги из угла в угол?!
Добилась ли она хоть чего-то?
Руди даже не пообещал…
– Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время, – произнес голос.
И продолжил:
– …пора света, пора тьмы, весна надежд…
Анна обхватила подушку, и тут к ней пришли долгожданные слезы радости.
Глава 23
Им целую неделю удавалось хранить тайну. Сначала было нетрудно. Каждый день, вернувшись из школы, Анна делала вид, что полностью поглощена чтением. И исчезала наверху, пока не придет пора накрывать на стол к ужину. Она изо всех сил старалась не нарушать правил, вдруг оставят в школе после уроков, даже совсем перестала шептаться с подружками. Девочка пыталась намекнуть, чем она занята, но при этом не проговориться, что происходит на самом деле. Когда узнают, – простят, надеялась Анна. Наверняка Мэгги простит. Так здорово все получается, сейчас просто не до подружек! Остальные трое Зольтенов – брат и сестры – допоздна в школе в разных кружках и секциях, мама и папа, конечно, весь день в магазине.
"Потом, когда Руди попривыкнет, мы все расскажем, ну, почти все. Кое-что навсегда останется нашей тайной".
В тот первый день, когда Анна прибежала из школы и влетела в комнату брата, она страшно боялась – вдруг снова ничего не захочет, снова спрячется в свою скорлупу, да еще и рассердится. Но стоило ей войти, как Руди обрушил на нее поток слов:
– Я полдня проспал – всю ночь книгу слушал. Но я уже совсем проснулся, Анна. Пойми, я вернулся, вернулся оттуда, куда, как ты сказала, сбежал. Не знаю, все равно не знаю, есть ли у меня будущее, но сколько всего надо сделать прямо сейчас!
– Настоящее – единственное, чем мы обладаем, – торжественно возвестила младшая сестра голосом полным мудрости. Потом расхохоталась и призналась, что эти слова когда-то произнес папа, а она услышала и запомнила.
– Дело в том, понимаешь… невыносимо самое начало… спрашивать какого-то незнакомца: "Это буква А? «Д-о-м» пишется вот так?" Все мне говорят: слепому человеку приходится учиться миллиону разных вещей, – попробовал объяснить брат, не заметив или не давая понять, что заметил, как употребил слово «слепой». Он никогда его раньше вслух не произносил, никогда!
– Кому такое понравится… – начала Анна.
– Да уж… Кому охота из себя дурака разыгрывать. Но я вспомнил, как ты однажды спросила: "Почему при вычитании отрицательного числа надо менять минус на плюс и складывать?" Пустяковая задачка, все твои подружки давно знают ответ. Я в университете учу математику, по сравнению с которой твой вопрос не сложнее первых букв алфавита. А тебе к тому же годами твердили – ты просто глупый цыпленок. И все же ты решилась и попросила: "Я не знаю, научи меня".
Анна призадумалась и вспомнила, что все было немного иначе. Она же задала свой вопрос, услышав его рыдания, ничего другого ей тогда в голову не пришло. Не такая уж она смелая на поверку. Но сейчас не время спорить.
– Мне сначала казалось, тебе невозможно помочь с математикой, – продолжал брат. – Но в одно прекрасное утро я сообразил – математика сначала рождается в нашей голове, а уже потом на бумаге. Надо постичь мозгами, а после записать в тетрадку. А мои мозги в полном порядке.
– Ну, в этом сомневаться не приходится, мозги у тебя в порядке, только я боялась, что ты сходишь с ума.
Такое уже можно сказать – настоящий страх позади. По крайней мере, появилась надежда. За черными очками не видно глаз, но улыбка – вот она, и обнадеживает. Руди протянул руку, и ладони их встретились.
– Наверно, я все же малость сходил с ума, – улыбка пропала, но брат по-прежнему крепко держал ее за руку. – Я ужасно боялся. И еще я думал убить себя, только не знал как… Потом вспомнил о маме…
– Уж точно! – Анна выдернула руку и стукнула его маленькой ладошкой. – И обо всех остальных! Главное, не забывай – Сюзи Ирджес обязательно решит, что это страсть до чего трагично и романтично!
– Не повезло Сюзи Ирджес, – он снова рассмеялся, а потом умоляющим жестом протянул руки к сестре и попросил: – Научи меня, Дурында, а там пускай на меня набрасываются другие учителя, я уже не буду новичком!
– Ну, ты снова похож на моего брата Руди, – воскликнула Анна, и они начали.
Брат запоминал буквы куда быстрее нее.
Через пару дней девочка позвонила миссис Шумахер и попросила новых "говорящих книг".
– Ну, выкладывай, – потребовала бывшая учительница.
– Полный порядок, только пусть лучше папа с мамой узнают, а после я приду и все-все расскажу, – ужасно так отвечать своей главной помощнице, но по-другому не получится, не хочется рассказывать тайком от Руди.
– Мне пока достаточно знать, что все хорошо, – облегчение и радость в голосе миссис Шумахер говорили сами за себя. – Я не на шутку беспокоилась. Как только найду новые записи, ты заберешь их домой.
Когда дома не было никого, кроме Руди, Анна притащила большие плоские коробки. До сих пор он слушал "говорящие книги" только если был уверен, что родных поблизости нет. Домашние не совались без спросу в комнату Руди, а часы с кукушкой на первом этаже давали знать – опасное время приближается, скоро все вернутся.
Когда брат выучил алфавит, Анна, с помощью миссис Шумахер, раздобыла "говорящую книгу" коротких рассказов, грифель для письма по Брайлю, доску-трафарет и специальную бумагу – учиться писать.
Руди охватил ужас, оказывается, точки надо прокалывать с другой стороны, в обратном порядке, тогда на поверхности получатся буквы, которые он только что выучил. Попробовав пару раз, Руди сообразил, что это гораздо проще, чем кажется поначалу. Анна тоже неплохо навострилась и писала брату маленькие смешные записочки. Занятия вдвоем помогали – ошибки скорее забавляли, чем расстраивали.
– Теперь ты сможешь записывать лекции в университете, – между делом заметила девочка в один прекрасный день.
– Не подгоняй меня, дорогуша, – предостерег Руди, – я об этом еще и не думал…
– Вот, – перебила его Анна, – прочти еще немного!
Каждый день Руди все больше и больше увлекался чтением и письмом, ему не терпелось уже попробовать что-нибудь новенькое. Он вылупился из кокона – настала пора летать.
– Как хочется на улицу! – прозанимавшись целый час, воскликнул он. – А то я словно птица в клетке!
Анна рассмеялась:
– Ты самая красивая птичка на свете!
Назавтра она прибежала из школы пораньше.
– Пошли, – ворвалась девочка в комнату брата, – идем на улицу!
– На улицу? Ни за что, – Руди весь напрягся.
В первое мгновение Анна чуть не убила его – настолько сильно было ее разочарование. Да он ведь просто боится, тут же догадалась она.
– Нет у меня времени дожидаться твоего подходящего настроения! – девочка почти кричала, не подавая виду, что понимает состояние брата. – Папа с мамой в магазине. Остальные пошли на финальный матч по регби – наша школа против соседней. Домой вернутся не скоро. Сложностей никаких, только ты да я. Руди, там просто замечательно. Свежо и пахнет костром – листья опавшие сжигают!
– Не хочу, меня люди увидят, – почти прошептал брат.
– Трусишка! – поддразнила Анна. – Думаешь, сразу все на тебя глазеть станут? Выглядишь ты совершенно обыкновенно. Я тоже надену темные очки, если это тебя смущает. Солнце сегодня яркое, никто и внимания не обратит. А вместо трости у тебя буду я. Давай хоть до угла дойдем. Пошли!
– Не нужно темных очков, – брат медленно встал, чуть расслабился, ему все сильнее нравилась ее затея. – Нет, ты лучше их не носи – будешь в черных очках почти такой же слепой, а кто же меня поведет?
– Ну, тогда я – маленький лорд Фаунтлерой, [37]Note37
Герой одноименного романа Фрэнсис Ходжсон Бернетт.
[Закрыть]– рассмеялась Анна, взяв брата под руку. – Обопрись на меня, дедушка, миленький.
Идти по ступенькам вниз было нетрудно. В доме Руди уже выучил все закоулки. Анна открыла дверь на улицу. Брат все не решался ступить за порог, пришлось потянуть его за собой, такого высокого и сильного, и быстро захлопнуть дверь.
– Вперед, – скомандовала девочка.
Руди поднял голову, шумно вдохнул свежий октябрьский воздух и, держа сестру за руку, зашагал рядом.
– Спасибо, Анна, – минуту спустя тихо проговорил он. – Я забыл, как чудесно все пахнет.
– Пожалуйста, пожалуйста, – брат с сестрой завернули за угол.
Навстречу шла какая-то пара. Услышав приближающиеся шаги, Руди так вцепился в руку Анны, что той даже стало больно. Пока пара не завернула за угол, она терпела.
Когда Руди решил, что вокруг никого нет, он потребовал у сестры отчета:
– Они глазели на меня?
– А я почем знаю? – фыркнула девочка.
Руди остановился и повернулся к ней, словно хотел заглянуть прямо в глаза. И вдруг громко-громко захохотал. Какая-то женщина, сгребавшая листья на лужайке перед домом, немедленно уставилась на него. "Про женщину не скажу", – подумала Анна.
– Ничего смешного… – она и сама с трудом удерживалась от смеха.
– Вот отбрила, так отбрила! – продолжал хохотать Руди.
– Доверяешь мне по-прежнему? Тогда пошли через дорогу!
– Доверяю, доверяю, только будь, пожалуйста, поосторожней!
– Я всегда предельно осторожна, – с достоинством ответила девочка, и они отправились в парк, где сухие листья так и шуршали, похрустывая под ногами.
Когда они добрались до дома, Руди принял решение:
– Ну все, пора вываливать наши новости семейству, тогда сможем гулять каждый день. Разумеется, тебе это пойдет на пользу!
– Мне просто необходимы прогулки, – самодовольно произнесла Анна. – "Ну и что, имею полное право на самодовольство". – Ага, знала я, тебе понравится!
Той же ночью девочка проснулась в полной темноте – ладонь Руди закрыла ей рот, иначе бы, конечно, крика не удержать.
– Анна, – раздался отчаянный шепот брата, – я все забыл, ничегошеньки не помню! Пытаюсь читать, и ни в какую, только две буквы узнаю. Начинается с «в», дальше непонятно, потом «р», но другие буквы… Вот, попробуй!
Ей снова захотелось убить брата на месте, даром что слепой, но она села и, не зажигая света, взяла книгу. Да, тут «в», как он сказал, тут «р», а потом…
– Знаешь, если это тебя утешит, у меня тоже ничего не получается!
Тут она окончательно проснулась, ее, как и брата охватила тревога. Анна постаралась взять тяжелую книгу поудобнее и вдруг сообразила:
– Вот, попробуй еще разок. И протянула книгу брату.
В… д… а… л… и… р… о… с… л… а… Вдали росла! – удивленно воскликнул он. – Что ты сделала?
– Ты книжку вверх ногами держал, дуралей великовозрастный! В азбуке Брайля «в» – это перевернутое «р». Ну и кто теперь балда? Убирайся, я спать хочу!
На другой день Руди спустился после ужина в гостиную, захватив с собой три листка брайлевской бумаги, спрятанных в старом блокноте. Сразу после новостей по радио, пока еще все не разошлись, он попросил: "Останьтесь на пару минут".
– Совсем ненадолго, – прозвучал его напряженный голос. – Хочу вам почитать.
Все замерли на стульях, не сводя глаз с Руди. Отец повернулся к Анне, она вертела головой – понимают ли родные значение того, что происходит? Девочка поймала папин взгляд, он похлопал по скамеечке рядом с собой, Анна уселась, папина рука легла на ее плечо.
– Мы просто усаживаемся поудобнее, – объяснила она своему ученику. – Теперь все готовы. Давай, Руди!
Они договорились, что Анна подаст ему сигнал. Руди вынул листки бумаги, показал всем:
– Мы выбрали одно стихотворение, особенное. Легко догадаться, кто автор. Эмили Дикинсон, любимый поэт мисс Сурклиф.
Они с Анной расхохотались, все остальные переглянулись в недоумении. Но никто не проронил ни слова, и Руди начал:
– Ее стихотворение очень важно для меня. Только благодаря книгам, "говорящим книгам", Анне удалось разбить мою скорлупу. Мы потом объясним. Эти слова, они будто про меня сказаны.
Он легонько коснулся пальцами первой строки брайлевых точек и медленно прочел:
Конечно, Руди давным-давно выучил наизусть все восемь строчек, но он сдерживал себя и внимательно ощупывал каждую букву, чтобы все видели – он читает. Папина рука тяжело легла на дочкино плечо. Анна уловила ее дрожь, повернулась, обняла отца за шею и чуть слышно зашептала ему в прямо в ухо:
– Здорово, правда, папа?
Папа кивнул, не отрывая глаз от сына.
Руди кончил читать. На мгновение повисло молчание, потом взорвался хор голосов. Все смешалось – вопросы, восклицания, поздравления. В конце концов Руди встал, приобнял мать за плечи и сказал, обращаясь к отцу:
– Папа, позвони завтра тому человеку из Института для слепых, мне кажется, время пришло.
Руди не знал точно, где сидит отец, и повернулся в другую сторону. Эрнст Зольтен тихонько сделал пару шагов – пусть сын услышит голос, откуда ждет, не надо его разочаровывать. Анне ужасно захотелось снова обнять папу, только она заметила его уловку. Но девочка не двинулась с места.
– Я разыщу его телефон, но позвонить ты можешь и сам, – произнес папа.
– Хорошо, – на секунду запнулся Руди. И отец, и сын говорили нестерпимо обычными голосами, но обмануть друг друга им не удалось. – Тогда я позвоню завтра прямо с утра.
Глава 24
Первого ноября день оказался довольно теплым. Анна, наконец, пригласила трех подружек зайти. Руди клялся – у него хватит сил пережить даже восхищение Сюзи. Они всей компанией устроились на заднем крыльце, выходящем в крошечный дворик. Руди сидел на перилах, подставив лицо теплому ветру. Мама вернулась домой пораньше и вынесла им поднос с печеньем и кофе. Она заранее испекла масляное печенье с орехами и изюмом, которые сберегались к особо торжественным случаям. Девочки болтали, сначала капельку стесняясь, а потом все свободнее и свободнее.
Мэгги рассказывала об отцовском письме. Военная цензура вымарала несколько строк, но все равно ясно – он в каком-то ужасно холодном месте.
– Папа написал маме, как мечтает свернуться в клубок под одеялом рядом с ней.
– Наверно, он в одном из конвоев, которые идут по Северному морю, – объяснил Руди. – Очевидно, и меня бы туда послали. Иногда я мечтаю оказаться там вместе со всеми.
Гости на минутку притихли. Мама, уже понемногу свыкшаяся с новым Руди, недовольно цокнула языком. Непонятно, что она хотела сказать, но сын все равно повернулся с улыбкой в ее сторону.
И протянул руку за чашкой с кофе.
– Чуть левее, – тихонько подсказала Анна.
Руди легко поднял чашку и отхлебнул кофе, так, будто не слышит ее слов. Это стало у них обычаем. Плохо девочка видит или хорошо, но у нее словно развилось шестое чувство – она всегда знает, нужна ли брату помощь.
Анна тоже пила кофе и была ужасно довольна сборищем. "Конечно, облака еще набегают, но и они скоро развеются", – думала девочка. Мистер Мак-Нейр уже несколько раз заходил к Руди. В последние дни брат стал поговаривать о возвращении в университет, когда по-настоящему освоится с брайлевским письмом и научится ходить без провожатых. Кто-то предложил завести собаку-поводыря. Брат пока не сказал ни да, ни нет, кто знает, вдруг… Теперь и она, и Руди по ночам спали. Он ужинал со всеми и, опрокинув однажды стакан с водой – ясно, что избежать этого не удастся, – сам первый со смешком произнес слова, которые мама повторяла, когда они были маленькими:
– Вода полезна, нашему семейству не повредит лишний раз помыться.
Внезапно Руди поднял лицо:
– Хорошо, солнце опять выходит из-за туч.
Мама глянула на него с нескрываемым изумлением, а Сюзи, не задумываясь, выпалила:
– Откуда ты знаешь?
– Мой маленький секрет, дорогуша, – слегка насмешливо ответил Руди.
Анна взглянула на теплый солнечный лучик, скользнувший по щеке брата, и удивилась – до чего же бестолковы эти зрячие люди!
– Да, снова прояснилось, – девочка решила не обращать внимания на Сюзи. – На востоке небо уже совсем голубое.
– А птицы? – спросил брат, повернув голову. – Ты все еще слушаешь пение, Анна?
– Ну, они все давно вылупились, давным-давно, – она тщательно взвешивала каждое слово. – Уже совсем большие и полетели к солнцу.
Руди ответил не сразу, и его долгое молчание сказало Анне больше, чем слова: пока брату ужасно трудно, он не уверен в себе и в глубине души так одинок и напуган.
– Такая долгая дорога, – наконец произнес он.
Слова дались ему нелегко, она знает, но улыбка говорила – не волнуйся, сестренка, я понял.
– Они обязательно долетят, – заверил брата звонкий голос девочки.
– Может быть, – Руди глубоко вздохнул и добавил: – Знаешь… могут и долететь.
