Текст книги "Продажная шкура"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Томас разбил о ее голову стул.

Зрелище вышло весьма впечатляющим – особенно с учетом того, что стулья в ложе металлические.

Все произошло мгновенно, я и моргнуть не успел. Только что он стоял рядом со мной, клокоча от злости, а мгновение спустя заклепки со звоном рикошетили от стен, и Мэдлин валялась на полу.

Воздух сделался совсем уже холодным. Томас отшвырнул искореженный стул в сторону. Мэдлин мячиком отскочила от пола и тут же замахнулась кулаком, целясь Томасу в челюсть. Он пригнулся в боксерской стойке, приняв удар на плечо. Удар вышел не детский, даже не женский: Томас негромко охнул от боли, но тут же перехватил ее за локоть и, используя инерцию ее удара, крутанул так, что она плашмя, всем телом впечаталась в стену, оставив в гипсокартоне вмятину 60-90-60. Сантиметров, не дюймов.

Мэдлин вскрикнула и обмякла. Томас не отпустил ее – описав ее телом еще одну дугу, он с размаху опустил ее на журнальный столик между диванами. Она охнула еще раз и осталась лежать, уставившись куда-то в потолок. Мой брат повернулся и выдернул у Жюстины из волос палочки, которыми те были заколоты. Серебристо-белые волосы разметались по ее спине.

Без видимого усилия он проткнул палочками запястья Мэдлин, пригвоздив ее к столу.

– Ты, конечно, права, – прорычал он. – Лара не потерпит, чтобы один член семьи убивал другого. Это плохо скажется на имидже Короля. – Он сжал лицо Мэдлин пальцами и притянул к себе так, что пригвожденные к столу руки изогнулись под болезненно-неестественным углом. – Я блефовал.

Он оттолкнул ее обратно на стол.

– Верно, – продолжал он. – Ты член семьи. А родственники не убивают друг друга. – Он оглянулся на Жюстину. – Они делятся самым дорогим.

Они с Жюстиной встретились взглядами, и на лице ее заиграла легкая, жестокая улыбка.

– Ты хотела отведать ее, – произнес Томас, сплетясь пальцами с обтянутыми перчаткой пальцами Жюстины. – Что ж, Мэдлин, угощайся на здоровье.

Жюстина наклонилась и поцеловала Мэдлин Рейт в лоб. Серебряные волосы закрыли завесой их лица.

Вампир завизжала.

Визг ее потонул в грохоте музыки.

Спустя несколько секунд Жюстина подняла голову и медленно провела волосами по всему телу Мэдлин. Вампир бешено извивалась и визжала, но Томас удерживал ее за руки. Там, где волосы Жюстины касались обнаженной плоти, кожа шипела и темнела – где докрасна, и на ней вспухали волдыри, где дочерна. Только превратив одну ногу Мэдлин в сплошной ожог, Жюстина оторвалась от нее, и они с Томасом поднялись.

Лицо Мэдлин Рейт тоже потемнело от ожогов, а на лбу чернел печатью след губ Жюстины. Она лежала на спине, по телу пробегала волнами слабая дрожь. Кричать она больше не могла: задохнулась от боли.

Рука в руку Томас с Жюстиной начали спускаться по лестнице. Я пошел за ними.

Когда они проходили под решеткой приточной вентиляции, поток воздуха сдул прядь волос Жюстины, и они скользнули по руке и груди Томаса. На светлой коже мгновенно вспухли тонкие алые полоски. Томас даже не поморщился.

Я догнал их и протянул Жюстине пару карандашей, которые выудил из кармана плаща. Она кивком поблагодарила меня и поспешно заколола волосы. Пока она приводила в порядок прическу, я оглянулся.

Мэдлин Рейт лежала неподвижно, задыхаясь – но белые глаза ее горели ненавистью.

Томас выдернул заткнутую за пояс майку, надел ее, а потом снова обнял Жюстину и крепко прижал ее к груди.

– Ты в порядке? – спросил он.

Жюстина кивнула, не открывая глаз.

– Позвоню домой. Лара пришлет за ней кого-нибудь.

– Ты ее оставляешь здесь так. Она ничего не натворит? – поинтересовался я.

Он пожал плечами.

– Не мог же я убить ее. Однако и браконьерство в нашей семье не поощряется. Подумать, так показать это Мэдлин – моя святая обязанность. Она это заслужила.

Жюстина прижалась к нему чуть сильнее, и он ответил ей тем же.

Мы двинулись по лестнице дальше. Признаюсь: мне не терпелось уйти из «Зеро».

– И все же, – задумчиво произнес я, – мне как-то неловко оставлять ее вот так. Мне кажется, кто-то из нас перестарался. Мне ее даже жаль немного.

Томас оглянулся на меня, выгнув бровь.

– Жаль?

– Угу. – Я задумчиво прикусил губу. – Может, мне не стоило говорить ей про Джессику.

Глава десятая

Жаркая летняя ночь показалась нам на десять градусов холоднее и в миллион раз чище по сравнению с воздухом в «Зеро». Томас свернул направо, нашел пятачок тени у погасшего фонаря и привалился плечом к стене. Так он постоял, низко склонив голову, минуту или две.

Я ждал. Мне не было нужды спрашивать у Томаса, что не так. Все, что он обрушил на Мэдлин, стоило ему энергии – той, которую другие вампиры пополняют, кормясь своими жертвами. Так, как это проделала несколько минут назад Мэдлин с тем бедолагой в клубе. Томас вовсе не расстраивался из-за того, что произошло в «Зеро». Он просто проголодался.

Борьба Томаса со своим Голодом носит затяжной и весьма непростой характер. Одержать в ней окончательную победу скорее всего невозможно. Однако он не прекращает попыток. Остальные члены семьи Рейтов считают его сумасшедшим.

Но я его понимаю.

Придя в себя, он вернулся ко мне; черты лица его сделались холодны и незыблемы как антарктические горы.

Вдвоем мы направились к стоянке, где он оставил машину.

– Спросить можно? – поинтересовался я.

Он кивнул.

– Белые вампиры получают ожоги, только когда пытаются кормиться тем, кого коснулась истинная любовь, так?

– Все не так просто, – негромко произнес Томас. – Скорее это зависит от того, как сильно руководит твоими действиями Голод при этом прикосновении.

Я хмыкнул.

– Но ведь при кормежке Голод берет власть.

Томас медленно кивнул.

– Тогда зачем Мэдлин пыталась кормиться Жюстиной? Не могла же она не понимать, что это причинит ей боль?

– По той же причине, по которой это делаю я, – ответил Томас. – Она ничего не может с собой поделать. Это рефлекс.

– Не понимаю, – нахмурился я.

Он молчал так долго, что я решил было, что он не ответит. Но он все-таки заговорил.

– Мы с Жюстиной вместе уже много лет. И она… она много для меня значит. Когда я рядом с ней, я ни о чем другом не могу думать. Только о ней. А когда я до нее дотрагиваюсь, все мое существо требует, чтобы я от нее не отрывался.

– И твой Голод – не исключение, – пробормотал я.

Он кивнул.

– В этом мы сходимся, я и мой демон. Поэтому я не могу коснуться Жюстины без того, чтобы… чтобы не выпустить его поближе к поверхности – ты, наверное, так бы это назвал.

– И он обжигается, – кивнул я.

– Мэдлин – противоположный конец спектра. Она полагает, что может кормиться на ком захочет и когда захочет. Людей она не замечает. Она видит только пищу. Голод управляет ею всецело. – Он недобро улыбнулся. – В общем, для нее это рефлекс, как и для меня.

– У тебя все по-другому. Для нее так со всеми. Не только с Жюстиной.

Он пожал плечами.

– Мне плевать на всех. Я переживаю за Жюстину.

– Ты – не такой, как все. А для нее, выходит, все одинаковы, – предположил я. – Не только Жюстина.

Он снова пожал плечами.

– Мне плевать на всех остальных. Меня волнует только Жюстина.

– Ты не такой, как все, – повторил я.

Томас повернулся ко мне; лицо его застыло словно лед.

– Заткнись, Гарри.

– Но…

Он понизил голос до хрипловатого рычания.

– Заткнись. Ну?

Все это немного пугало.

Некоторое время он продолжал пристально смотреть на меня, потом тряхнул головой и медленно выдохнул.

– Сейчас подгоню машину. Подожди здесь.

– Угу, – кивнул я.

Он удалился от меня бесшумной походкой, сунув руки в карманы и низко опустив голову. Все до единой женщины, мимо которых он проходил, да и некоторые мужчины оглядывались на него. Он не обращал на них никакого внимания.

На меня, впрочем, тоже оглядывались, но только потому, что я стоял на тротуаре перед полудюжиной самых престижных ночных заведений Чикаго в разгар жаркой летней ночи, облаченный в длинный кожаный плащ, с покрытым резными рунами посохом в руках. Взгляды, бросаемые на Томаса, говорили «ого!». Взгляды, бросаемые на меня, говорили «ну и ну…».

Что-то мне плохо верится, чтобы в отношении меня это изменилось.

Пока я ждал, мои инстинкты снова забили тревогу. Кто-то снова следил за мной – я ощущал это загривком. Мои инстинкты редко меня подводят, поэтому я не стал отмахиваться от них, а изготовил свой браслет-оберег и медленно, как бы невзначай огляделся по сторонам. Я не заметил никого, но когда мой взгляд скользил по переулку на противоположной стороне улицы, там что-то мелькнуло, какое-то мерцание. На мгновение я сосредоточил взгляд на этом месте и разобрал неясную человеческую фигуру.

А потом мерцание разом сменилось очертаниями Анастасии Люччо. Она подняла руку и махнула, подзывая к себе.

Ох.

Я короткими перебежками, в интервалы между проезжающими машинами, пересек улицу, и мы отступили на несколько шагов в темный переулок.

– Привет, Стейси, – сказал я.

Она повернулась ко мне, и в одной руке ее как по волшебству возникла шпага, а в другой – пистолет. Острие шпаги застыло в угрожающей близости от моего лица, и мне пришлось отдернуть голову. В результате я оступился и привалился спиной к стене.

Анастасия выгнула бровь; губы ее, обычно мягкие и чувственные, сжались в жесткую линию.

– Надеюсь, ты все-таки настоящий Гарри Дрезден, а имя мое сократил только для того, чтобы проверить, настоящая ли я Анастасия, – она сделала особое ударение на имени, – Люччо.

– Ну… да, Анастасия, – произнес я, стараясь не шевелиться. – Впрочем, я понял, что это действительно ты, по одной твоей реакции.

Она отодвинула острие шпаги от моего горла и опустила пистолет. Напряжение, сковывавшее ее, заметно ослабло; она сделала глубокий вдох и убрала оружие.

– Ну разумеется, я. А кто еще?

Я тряхнул головой.

– Ночь у меня выдалась нелегкая. Со Шкурой-Перевертышем и прочими.

Она выгнула бровь. Анастасия Люччо командует Корпусом Стражей, этакой полицией или вооруженными силами Белого Совета. И опыта боевого у нее лет двести, если не больше.

– Приходилось встречаться, – кивнула она и взяла меня за руку. – Ты как, в порядке?

Мы крепко обнялись. Я и не подозревал, сколько адреналина выплеснулось мне в кровь, пока не сделал глубокий вдох-выдох и не расслабился чуть-чуть. В моих руках Люччо казалась хрупкой, и теплой, и сильной одновременно.

– Пока жив, – ответил я. – Я так понимаю, ты выследила меня с помощью заклятия – в том, что я это я, у тебя, похоже, никаких сомнений.

Она запрокинула лицо и поцеловала меня в губы.

– Честно говоря, Гарри, – улыбнулась она, – кому придет в голову притворяться тобой?

– Полагаю, тому, кому нравится целоваться в темных переулках с соблазнительными женщинами солидного возраста.

Улыбка ее на мгновение сделалась шире, потом померкла.

– Я уже боялась, мне придется вламываться в дверь и искать тебя внутри. Что ты потерял в этом гадючнике Белой Коллегии?

Я, кажется, не сделал ничего такого, но вышло как-то так, что мы чуть отстранились друг от друга.

– Искал кое-какую информацию, – ответил я вполголоса. – Что-то происходит. И меня старательно оставляют в неведении.

Анастасия сжала губы и отвернулась. Лицо ее сразу сделалось замкнутым, чуть-чуть сердитым.

– Да. Таков приказ.

– Приказ, – повторил я. – От Мерлина, полагаю.

– На самом деле, от Эбинизера Маккоя.

Я чуть не охнул от неожиданности. Маккой был моим наставником. Я его уважал.

– Ясно, – кивнул я. – Он испугался, что, если я услышу о бегстве Моргана, я подключусь к травле в надежде хоть малость поквитаться.

Она покосилась на меня, на вход в «Зеро». Потом пожала плечами. В глаза она мне так и не смотрела.

– Видит Бог, у тебя есть повод желать этого.

– То есть ты с ним согласна, – предположил я.

Она наконец подняла взгляд.

– Если так, зачем я здесь?

Я нахмурился и почесал затылок.

– Ладно, убедила.

– И потом, – добавила она, – я за тебя боялась.

– Боялась?

Она кивнула.

– Морган сделал что-то такое, что скрыло его даже от старейшин – с их-то способностями. Я боялась, он может явиться сюда.

Ну, лицо мое, не выдай…

– Но это же безумие, – пробормотал я. – С какой стати ему поступать так?

Она чуть расправила плечи и посмотрела на меня в упор.

– Возможно, потому, что он невиновен.

– И что?

– Ряд членов Совета требовал у старейшин разрешения арестовать и допросить тебя по подозрению в передаче информации Красной Коллегии. Она снова отвела взгляд. – Морган был из них чуть ли не самым активным.

Я сделал глубокий вдох.

– Ты хочешь сказать, Морган понимает, что предатель не он. И полагает, что это я.

– И он мог искать тебя в надежде доказать свою невиновность, а в случае неудачи…

– …убить меня, – тихо договорил я. – И если ему суждено пасть, ты считаешь, он может попытаться убрать настоящего предателя прежде, чем палач доберется до него.

Тут до меня вдруг дошло, что Морган мог явиться ко мне вовсе не с теми целями, о которых мне говорил. Анастасия знала Моргана со времен его ученичества – на протяжении нескольких поколений.

Что, если ее оценка его действий правильнее, чем моя?

Ну конечно, сам Морган вряд ли мог сейчас разделаться со мной лично. Впрочем, этого и не требовалось. Ему вполне достаточно было бы позвонить Стражам и дать им понять, где он находится. Многие в Совете относятся ко мне без особой симпатии. Меня прикончат вместе с Морганом – за укрывательство, недоносительство и оказание помощи изменнику.

Я вдруг ощутил себя наивным. И беззащитным, и, возможно, малость туповатым.

– Его ведь арестовали уже, – заметил я. – Как он ухитрился сбежать?

Люччо едва заметно улыбнулась.

– Мы не знаем. Придумал что-то такое, до чего мы не додумались. И, уходя, отправил троих Стражей в больницу.

– Но ты сомневаешься в его виновности.

– Я… – Она помолчала, нахмурившись. – Я не хочу, чтобы страх заставил меня обратиться против того, кого знаю и кому доверяла. Но мое мнение ничего не значит. Улик против него достаточно, чтобы его казнить.

– Каких улик? – поинтересовался я.

– Мало того, что его застали стоящим над трупом Ла Фортье с окровавленным ножом в руках?

– С этим ясно, – буркнул я. – А что еще?

Она провела рукой по волосам.

– К информации, ставшей достоянием Красной Коллегии, имело доступ крайне ограниченное число подозреваемых, в том числе и он. У нас есть записи его телефонных переговоров с известным нам агентом Красных. Кроме того, нам удалось проследить его оффшорный банковский счет, на который только что перевели несколько миллионов долларов.

Я недоверчиво хмыкнул.

– Ну да, это на него похоже. Морган-наемник, грезящий исключительно о баксах.

– Знаю, – кивнула она. – Потому и упомянула о том, как страх затуманивает здравые суждения. Нам всем ясно, что Красная Коллегия готовит новый удар. Понятно, что, если мы не изобличим предателя, этот удар может оказаться смертельным. Мерлин в отчаянии.

– Добро пожаловать в клуб, – буркнул я и со вздохом потер слипающиеся глаза.

Она снова коснулась моей руки.

– Я считаю, ты имеешь право знать, – сказала она. – Прости, что не смогла выбраться раньше.

Я взял ее руку в свою и легонько сжал.

– Угу, – кивнул я. – Спасибо.

– Ты ужасно выглядишь.

– Добрая девочка.

Она коснулась рукой моего лица.

– У меня еще несколько часов, прежде чем придется возвращаться к обязанностям. Мне кажется, бутылка хорошего вина и массаж тебе не помешали бы.

Я едва не застонал при мысли о руках Анастасии, массирующих мою несчастную спину. Если она и не знала каких-то приемов, доставляющих беспощадное наслаждение истерзанному телу, так только потому, что их, должно быть, еще не изобрели. Однако же я никак, черт подери, не мог вести ее к себе домой. Если она наткнулась бы там на Моргана, и если бы он и впрямь намеревался подставить меня, ее голова могла слететь с плеч с той же легкостью, что и наши с Морганом.

– Не могу, – сказал я. – Мне в больницу надо.

Она нахмурилась:

– Что случилось?

– Вчера вечером, когда я ехал к Билли Бордену, меня выследил Шкура-Перевертыш. Кирби погиб. Энди в реанимации.

Она со свистом втянула в себя воздух и поморщилась.

–  Dio, [1]1
  О Господи (исп.).


[Закрыть]Гарри. Мне ужасно жаль.

Я пожал плечами. Взгляд у меня затуманился, и до меня дошло, что я не просто изобретал повод не пускать ее к себе домой. Нас с Кирби не связывало никаких кровных уз – и все-таки он был мне другом, частью моей жизни. Был– в прошедшем времени.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросила она.

Я покачал головой, потом спохватился.

– Вообще-то можешь.

– Ну?

– Попробуй нарыть как можно больше информации о Перевертышах. Потому что этого гада я намерен убить.

– Хорошо, – кивнула она.

– Да, кстати, – спохватился я. – Я-то тебе могу чем-нибудь помочь?

– Мне? – Она покачала головой. – Ну… Моргану могла бы понадобиться помощь.

– Угу, – хмыкнул я. – Можно подумать, я буду помогать Моргану.

Она подняла руки.

– Знаю, знаю. Но я почти ничего не в состоянии сделать сама. Всем известно, что он мой бывший ученик. За мной присматривают. Попытайся я помочь ему открыто, и меня отстранят от командования Корпусом – это в лучшем случае.

– Разве тебе не нравится, когда правосудие действует без оглядки на личные симпатии и антипатии?

– Гарри, – вздохнула она. – Что, если он невиновен?

Я пожал плечами.

– Как я все эти годы? Я слишком наслаждаюсь своей нынешней кармой, чтобы протягивать руку этому ублюдку. – На улице показался и притормозил у тротуара «ягуар» Томаса.

– За мной приехали, – сказал я.

Анастасия выразительно повела бровью.

– Вампир?

– Он мне многим обязан.

– Гмммм, – протянула Анастасия. Взгляд ее, направленный на Томаса, не выражал особого восхищения. Скорее напоминал тот, каким отслеживают движущуюся мишень. – Ты уверен?

Я кивнул:

– Белый Король приказал ему вести себя хорошо. Он выполнит приказ.

– До поры, до времени, – возразила она.

– Пешеходам не приходится быть слишком разборчивыми.

– Что, Жучок снова сдох?

– Угу.

– Почему ты не заведешь себе другую машину? – поинтересовалась она.

– Потому что Голубой Жучок – моямашина.

Анастасия устало улыбнулась:

– Просто поражаюсь, как у тебя даже такое обаятельно выходит.

– Это все мой хороший характер, – ухмыльнулся я. – Понадобилось бы, я и ногой жилистой смог бы очаровать.

Она закатила глаза, но улыбаться не перестала.

– Я сейчас возвращаюсь в Эдинбург – координировать действия поисковых групп. Все, что в моих силах…

Я кивнул.

– Спасибо.

Она коснулась моих щек ладонями.

– Мне очень жаль, что так вышло с твоими друзьями. Когда все это кончится, мы найдем какое-нибудь тихое местечко и отдохнем.

Я чуть повернул голову, поцеловал ее запястье и осторожно сжал ее пальцы.

– Послушай, я не могу тебе ничего обещать. Но если вдруг обнаружу что-нибудь, что могло бы помочь Моргану, сразу же дам тебе знать.

– Спасибо, – тихо произнесла она.

Потом приподнялась на цыпочки поцеловать меня на прощание, повернулась и скрылась в темном переулке.

Я подождал, пока стихнут ее шаги, и лишь после этого пошел к поджидавшему меня «ягуару».

– Черт, а складная девица, – заметил Томас. – Куда едем?

– Кончай глазеть, – сказал я. – Ко мне домой.

Самое время выяснить, готовит Морган мне подлянку или нет.

Глава одиннадцатая

Томас остановил «ягуар» напротив моего дома.

– Я при мобильнике, – сообщил он. – Постарайся позвонить мне прежде, чем все начнет взрываться.

– Может, на этот раз обойдется. Может, я проверну все с помощью логики, дипломатии, диалога и взаимовыгодного сотрудничества.

Томас смерил меня выразительным взглядом.

Я постарался прикинуться оскорбленным до глубины души.

– Но ведь такое возможно!

Он полез в карман джинсов, достал белую визитку с одним-единственным телефонным номером и протянул мне.

– Звони по этому номеру. Это клон.

Я непонимающе уставился на него.

– Сверхсекретный телефон, – объяснил он. – Про него не известно никому, а если кому-нибудь удастся проследить твой звонок, он попадет со-овсем в другое место.

– А, – сообразил я. – Ясно.

– Уверен, что не хочешь просто забрать Моргана сейчас, чтобы переправить в другое место?

Я покачал головой.

– По крайней мере не прежде, чем введу его в курс. Стоит ему увидеть меня в сопровождении вампира – и он выкинет что-нибудь. Например, попытается убить нас обоих. – Я выбрался из «ягуара», покосился на дом и снова покачал головой. – Проживи ты столько, сколько Морган с его родом занятий, оставшись при этом в живых, и паранойя станет у тебя просто условным рефлексом.

Томас поморщился.

– Угу. Дай мне час на то, чтобы найти все необходимое. И позвони, когда подготовишь его к перевозке.

Я покосился на номер, запечатлел его в памяти и сунул визитку в карман.

– Спасибо. Я верну тебе деньги за оборудование.

Он закатил глаза.

– Заткнись, Гарри.

Я выдохнул и благодарно кивнул. Мы легонько стукнулись костяшками пальцев, он вырулил обратно на улицу и растворился в чикагской ночи.

Я медленно огляделся по сторонам. Все было тихо, только несколько окон светилось еще в знакомых домах. Я живу в этом районе уже много лет. Вам, наверное, кажется, что обнаружить какое-либо отклонение от нормы для меня раз плюнуть. Черта с два – можете считать меня психом, но в этой игре участвует уже столько игроков, что одному Богу известно, на какие ухищрения они могут пойти.

Я не заметил никого, кто собирался бы меня убить, чтобы прорваться к Моргану. Впрочем, из этого не следовало, что таковых не имелось.

– Ну, если это не рефлекторная паранойя, – пробормотал я сам себе, – то и не знаю, как это назвать.

Я поежился, спустился ко входу в мою квартиру и, дезактивируя защищавшие ее обереги, в очередной раз напомнил себе о том, что давно пора уже сделать что-нибудь с исковерканной стальной дверью. Меньше всего мне хотелось, чтобы старая миссис Спанкелкриф, моя полуглухая домовладелица, начала спрашивать меня, почему у моей двери такой вид, будто ее расстреливали прямой наводкой. То есть я, конечно, могу сказать ей, что так на самом деле и было, но это не лучший вариант ответа домовладелице, если вы хотите жить в квартире и дальше.

Я отворил изуродованную пулями дверь, вошел, повернулся к спальне и застыл, потрясенный открывшимся мне зрелищем.

Морган сполз с кровати и сидел на полу, привалившись к ней спиной и вытянув перед собой раненую ногу. Выглядел он все еще кошмарно, но глаза его недобро сощурились, и весь вид его выражал крайнюю степень подозрительности.

Прямо в дверном проеме распласталась на полу моя ученица Молли Карпентер.

Молли – высокая юная красотка впечатляющих форм, с волосами до плеч, в описываемый момент окрашенными в насыщенный синий цвет. Одежду ее составляли обрезанные чуть ниже колен синие джинсы и белая футболка; взгляд ее голубых глаз прямо-таки излучал раздражение.

Распластанной на полу она пребывала по той причине, что ее удерживал в этом положении Мыш. Точнее говоря, он просто навалился на нее – не всей массой (так он, возможно, расплющил бы ее в хлам), но и этого хватало, чтобы она не могла пошевелиться.

– Гарри! – произнесла Молли. Она собиралась сказать что-то еще, но Мыш чуть шевельнулся, и рот ее открылся беззвучно, как у выдернутой из воды рыбы.

– Дрезден! – прорычал Морган и пошевелился, словно собираясь встать.

Мыш повернул голову в его сторону, пристально на него посмотрел, и чуть приподнял губу, демонстрируя клыки.

Морган опустился на место.

– Ух ты, – выдохнул я и захлопнул за собой дверь, от чего в комнате сразу стало темнее. Я задвинул засов, активировал обереги, потом махнул рукой и пробормотал: «Flickum bicus».Сопровождавшего это небольшого усилия воли хватило, чтобы дюжина свечей в комнате засияла ровным светом.

Мыш повернул морду ко мне и смерил меня, как мне показалось, укоризненным взглядом. Потом слез с Молли, пробрел в нишу, которая служит мне кухней, и, демонстративно зевнув, плюхнулся спать. Свою точку зрения он изложил предельно ясно: «Теперь это твоя проблема, ты и разбирайся».

– А, – произнес я, переводя взгляд с Мыша на ученицу. – Э-э. Так что здесь все-таки произошло?

– Пока я спал, ко мне пыталась проникнуть эта чернокнижница, – заявил Морган.

Молли поспешно поднялась и, сжав кулаки, покосилась на Моргана.

– Ох, да вздор все это!

– Тогда объясни, что ты здесь делаешь в ночной час, – потребовал Морган. – И что скажешь ты в свое оправдание?

– Я готовила эликсир для концентрации внимания, – процедила она сквозь зубы – так, словно проделывала это уже в сотый раз. – Жасмин надо добавлять ночью. Да скажите же ему, Гарри.

Блин. За всеми хлопотами и переживаниями я и забыл, что Кузнечик должна была отработать ночную смену у меня в лаборатории.

– Гм, – сказал я. – Я-то хотел узнать, как так вышло, что Мыш сидел на вас обоих, а?

– Чернокнижница собирала энергию, чтобы напасть на меня, – ледяным тоном ответил Морган. – Пес ей помешал.

Молли закатила глаза, потом испепелила его взглядом.

– Ой, может, хватит? Нельзя же быть такой задницей.

Воздух в комнате, казалось, наэлектризовался немного, и вся эта энергия словно сгустилась вокруг девушки.

– Молли, – мягко произнес я.

Она, насупившись, оглянулась на меня.

– Чего?

Я кашлянул и сделал ей знак рукой.

Секунду-другую она моргала, потом до нее, похоже, дошло. Она зажмурилась, сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Ощущение повисшей в воздухе энергии исчезло. Молли чуть пригнула голову и покраснела.

– Извините. Но все было не так.

Морган фыркнул. Я не обратил на него внимания.

– Валяй, – сказал я Молли. – Рассказывай.

– Он просто… Я просто разозлилась, – пробормотала Молли. – Он меня огорчил. Я ничего не могла с собой поделать. А тогда он, – она махнула рукой в направлении Мыша, – он меня взял и расплющил. И не пускал меня, и Моргану тоже не давал пошевелиться.

– Похоже, – заметил я, – пес оказался умнее тебя. – Я покосился на Моргана. – Умнее вас обоих. Вам же положен покой. Вы что, угробить себя хотите?

– Я просто отреагировал так на ее появление, – спокойно ответил Морган. – И я это пережил.

Я покачал головой.

– А ты? – повернулся я обратно к Молли. – Сколько месяцев мы бились над контролем за своими эмоциями?

– Ну да, да, – вздохнула она. – Нельзя заниматься магией, разозлившись. Я понимаю, Гарри.

– Уж надеюсь, – негромко заметил я. – Если разозлить тебя так легко, что это удалось даже старому израненному Стражу, первый же реальный противник, которому понадобится вывести тебя из игры, уложит тебя в гроб, скажет, что это была самозащита и выйдет сухим из воды.

Морган оскалил зубы в отдаленном подобии улыбки.

– Так вы обо всем этом знали, а, Дрезден?

– Ах, сукин сын! – взорвалась Молли, хватая со стола тяжелый подсвечник и замахиваясь. Свеча вылетела из гнезда и упала на пол.

Морган даже не пошевелился, и угрюмая ухмылка на его лице не дрогнула.

Я метнулся вперед и перехватил Молли за запястье прежде, чем она успела обрушить подсвечник на голову Моргану. Для женщины своих лет Молли отличается отменной физической подготовкой, так что мне пришлось приложить немалое усилие, чтобы одной рукой удержать ее запястье, а второй схватить за талию и оттащить от Моргана.

– Нет! – рявкнул я. – Чтоб тебя, Молли, нет! – Мне пришлось буквально оторвать ее от пола. – Брось подсвечник, ну! – скомандовал я, крепче стиснув ее запястье.

Она вскрикнула – не знаю, от злости или боли, – и тяжелый бронзовый подсвечник, выскользнув из ее пальцев, с глухим стуком ударился о ковер. Воздух вокруг Молли буквально напитался энергией, коловшей меня словно тысяча крошечных электрических разрядов.

– Он не имеет права разговаривать с вами так! – выкрикнула Молли.

–  Пошевели мозгами, – посоветовал я ей жестко, но все-таки сдержанно. – Вспомни упражнения. Это всего лишь слова, Молли. Думай о том, что стоит за ними. Он же нарочно подстроил такую твою реакцию. Ты самапозволяешь ему провоцировать тебя на всякие огорчительные штуки.

Молли открыла рот для решительной реплики, с видимым усилием закрыла и отвернулась. С полминуты она молчала, заставляя себя успокоиться.

– Извините, – пробормотала она наконец.

– Не извиняйся, – как мог мягко ответил я. – Лучше держи себя в руках. Ты не имеешь права позволять кому-либо выводить тебя из равновесия. Вообще никому.

Она сделала еще один глубокий вдох, потом выдох, и я ощутил, как напряжение отпускает ее.

– Хорошо, – произнесла она. – Хорошо, Гарри.

Я отпустил ее, и она принялась растирать запястье правой руки. Боюсь, я стиснул ее до синяков.

– Сделай одолжение, – попросил я. – Возьми Мыша и проверь почтовый ящик.

– Я в норме. Мне не нуж… – Она осеклась, тряхнула головой и посмотрела на Мыша.

Пес поднялся, подошел к стоявшей у двери корзине и зубами потянул из нее свой кожаный поводок. Вопросительно, склонив голову набок, посмотрел на Молли и вильнул хвостом.

Молли виновато усмехнулась, опустилась на колени и обняла пса за бычью шею. Потом застегнула поводок, и они вышли.

Я наконец получил возможность посмотреть, что случилось со свечой. Она, конечно, заляпала настоящий индейский ковер воском, но без пожара обошлось. Я наклонился, подобрал свечу и по возможности отчистил ковер.

– Но зачем? – спросил я довольно жестко.

– Единственный способ по-настоящему узнать человека, – отозвался Морган, – это посмотреть на его учеников.

– Вы не смотрели, – возразил я. – Вы подначивали ее, пока она не сорвалась.

– Она – самопровозглашенная чернокнижница, Дрезден, – сказал он. – Виновная в одном из самых жутких и саморазрушительных преступлений, какие только может совершить чародей. Разве это не повод для проверки?

– То, что вы сделали, – жестоко, – буркнул я.

– Разве? – искренне удивился он. – Рано или поздно ей предстоит общаться с другими, которые не будут с ней миндальничать. Вы подготовили ее к общению с этими людьми?

Я испепелил его взглядом.

Он даже не моргнул.

– Вы оказываете ей плохую услугу своими поблажками, Дрезден, – произнес он чуть тише. – Вы не готовите ее к экзаменам. А она ведь не плохую оценку получит, если провалится.

С минуту я молчал.

– Вы сами в ученичестве щиты учились выстраивать? – спросил я наконец.

– Разумеется. На одном из первых же занятий.

– Как вас учила ваша наставница?

– Кидала в меня камни.

Я хмыкнул, не глядя на него.

– Боль исключительно мобилизует, – заметил он. – И к тому же учит одновременно владеть эмоциями. – Он склонил голову набок. – А почему вы спрашиваете?

– Просто так, – ответил я. – Вы хоть понимаете, что она могла вам голову раскроить?

Он ответил на это все той же выводящей из себя улыбкой.

– Вы бы ей не позволили.

Вернулась Молли с охапкой конвертов и открыток – включая очередной дурацкий рекламный флаер «Электронного Города», которые эти идиоты продолжают присылать на мой адрес. Она закрыла дверь, активировала обереги и сняла с Мыша ошейник. Пес прошел на кухню и завалился спать дальше.

Молли положила почту на журнальный столик, бросила на Моргана задумчивый взгляд.