Текст книги "Белая ночь"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава СЕМНАДЦАТАЯ

Контактный телефон Рамиреса находился в ресторане, который кто-то из его родни держал в восточном Лос-Анджелесе. Я передал сообщение кому-то, для кого английский явно был вторым, если не третьим языком. Рамирес перезвонил мне, не прошло и десяти минут.

– Белая Коллегия? – переспросил мой приятель. – Не помню, чтобы слышал про них что-то в последнее время, Гарри.

– А про профессионального сыщика-чародея? – поинтересовался я. – Работает в Лос-Анджелесе.

– Элейн Меллори? – хмыкнул он. – Высокая такая, красивая, умная, почти такая же неотразимая, как я?

– Она самая, – подтвердил я. – Про нее тебе чего-нибудь известно?

– Насколько я могу судить, ничего плохого за ней не числится. Приехала в наши края пять или шесть лет назад, окончив колледж в Сан-Диего, работает в сыскном агентстве. Откуда-то у нее неплохая подготовка по части томатургии, но когда я проверил ее на стандартный набор тестов, она не набрала достаточно баллов для того, чтобы претендовать на членство в Совете, – он помолчал немного и добавил – с усмешкой, но не слишком веселой: – Если, конечно, потери не заставят нас понизить планку.

– Ну-ну, – заметил я. – Но ты считаешь, свое дело она знает?

– Ну, – протянул Рамирес, – я намекнул ей, что она могла бы представляться как-нибудь иначе, нежели «чародей». Когда бы не война, один древний динозавр давно бы обиделся на того, кто присваивает себе этот титул без должных на то оснований.

Я фыркнул.

– Не называй меня динозавром. Это несправедливо по отношению к ископаемым ящерам. И вообще, что такого тебе сделали динозавры?

– Ничего, если не считать той скачки с долговязым психом, ты забыл? Меллори неглупа, и она успела неплохо зарекомендовать себя в наших краях. Особенно по части поиска пропавших детей. Провернула пару экзорсизмов, до которых у меня руки по занятости не дошли. Тебе ее помощь может оказаться кстати. Хотя есть у меня одно небольшое «но».

– Какое именно? – спросил я.

– Ее отношение к мужикам. Я несколько раз закидывал удочку, и она давала мне от ворот поворот. Раз десять уже.

– С ума сойти, – сказал я.

– Вот и я так считаю, – согласился Рамирес. – Это вызывает у меня законные сомнения в ее уме. А что?

Я коротко изложил ему все, что знал об убийствах, и то, что рассказала мне Элейн о других городах.

– Кто-то подставляет Стражей, – заявил он.

– Похоже на то. Подрывает веру в нас, и все такое.

– Пять городов. Вот ублюдки, – он на мгновение отвернулся от трубки сказать пару слов кому-то, стоявшему рядом. – Подожди немного. Сейчас наведу справки о том, что нового слышно про Белую Коллегию.

Я подождал несколько минут. Он перезвонил довольно быстро.

– Судя по тому, что дошло до нас здесь, Белый Король встречался с представителями Совета и объявил о временном перемирии. И он согласился содействовать в том, чтобы склонить Красных к переговорам и окончанию войны.

– Я с ним знаком, – сказал я. – Он, скажем так, не Киссинджер. Да и не Ганди.

– Ага. Поневоле задумываешься, что он выгадывает от окончания войны, да?

Я хмыкнул.

– Ну, не могу сказать, чтобы Красные питали к Белым нежную любовь. Перемирие не стоит ему ни гроша. Его народ так и так не слишком вовлечен в эту кашу.

Рамирес задумчиво промычал что-то.

– Судя по твоим словам, похоже, не все из Белых согласны с его точкой зрения на войну.

– Они изрядно разобщены. Фактически это три независимых клана. Просто Рейту посчастливилось формально возглавлять их. Если Рейт ищет мира, вполне естественно ожидать от остальных противодействия этому.

– Нравятся мне эти вампиры. Такие они все противоречивые, неожиданные такие.

– Попробуй произнести это быстро, пять раз без перерыва, – посоветовал я.

Он честно попробовал, и у него вышло без ошибки.

– Вот видишь? – заявил он. – Вот почему женщины от меня без ума.

– Они тебя просто жалеют, Карлос.

– Я не против, пока они спускают трусики, – жизнерадостно сообщил он, и голос его стал серьезнее. – Дрезден, я как раз собирался звонить тебе. Типа… хотел узнать, как ты там. Ну, сам понимаешь. После Нью-Мехико.

– Со мной все в порядке, – заверил я его.

– Ну-ну, – недоверчиво хмыкнул он.

– Послушай, – сказал я. – Забудь ты Нью-Мехико. Я, например, забыл. Надо двигаться дальше, заниматься сегодняшними проблемами.

– Конечно – отозвался он, но особой убежденности в его голосе я не услышал. – Сам доложишь Люччо, или лучше я?

– Давай ты.

– Ладно, – согласился он. – Помощь не нужна?

– Зачем? – удивился я. – Тебе что, там, у себя делать нечего?

Он вздохнул.

– Ладно, ладно. В любом случае, если Белые пойдут на переговоры, я смогу выделить пару-другую парней тебе в подкрепление.

– Угу, знать бы еще, против кого подкрепляться, – буркнул я.

– Я понимаю. В общем, понадобится помощь, только попроси.

– Спасибо.

– Береги свою задницу, Дрезден.

– Я бы посоветовал тебе то же самое, но ты и так, поди, взгляда от нее не отрываешь в восхищении.

– С такой-то задницей, как у меня, разве можно ей не восхищаться? – удивился Рамирес. – Vaya con Dios.

– И тебе удачи.

Я положил трубку и откинулся на спинку стула, потирая продолжавшие болеть виски. Потом закрыл глаза и с минуту пытался думать внятно. В основном, правда, мысли в голову лезли насчет головной боли, что мало помогало делу.

– Гарри? – окликнула меня Молли.

– Мммм?

– Можно спросить?

– Ну?

– Э… – она неуверенно замолчала, словно подбирая слова.

Это становилось интересным, и я открыл глаза.

– Мне просто интересно, почему вы расспрашивали Стража Рамиреса про Элейн Меллори.

Я снова закрыл глаза.

– То есть, сержант Мёрфи сказала, что она ваша бывшая подружка, так? Тогда чего вы спрашивали так, будто с ней незнакомы?

Я буркнул что-то невнятное.

– Ну, вообще, я так поняла, что вы с ней знакомы. И вы хотели узнать, что думает о ней Страж Рамирес, не говоря ему, что знакомы с ней, – она набрала в грудь воздуха. – Вы утаиваете вещи от Стражей.

Я вздохнул.

– Уже не первый год, детка. Черт-те как давно.

– Но… Я же под Дамокловым Проклятием, значит, и вы тоже. Это из тех штук, узнав про которые они могут и опустить его, правда? Тогда… м-м… зачем вы это делаете?

– Какая разница? – устало ответил я.

– Ну, – неуверенно, с опаской произнесла она. – Раз мне могут отрубить голову в той же степени, что и вам, значит, для меня есть разница. И мне кажется, я имею право знать, в чем тут дело.

Я хотел, было, нарычать на нее, что, мол, не ее это ума дело – и осекся, поскольку, черт подери, в ее словах имелась логика. Какими бы они ни казались мне неудобными и неуместными, она имела несомненное право спрашивать меня об этом.

– Я рос сиротой, – сказал я ей. – Вскоре после того, как моя магия начала проявляться, меня усыновил человек по имени ДюМорн. Большей частью своих знаний я обязан ему. Элейн он тоже усыновил. Мы росли вместе. Мы любили друг друга.

Молли отложила книгу в сторону и выпрямилась, внимательно слушая меня.

– ДюМорн оказался чернокнижником. Черным чародеем, чернее надо поискать. Он надеялся вырастить из нас своих верных помощников. Хорошо обученных, сильных чародеев, скованных заклятием верности. С Элейн у него более-менее получилось. Я заподозрил недоброе и выступил против него. Я его убил.

Молли зажмурилась.

– Но Первый Закон…

– Вот именно, – кивнул я. – Именно так я и попал под Дамоклово Проклятие. Меня взял на поруки Эбинизер МакКой. Спас мне жизнь.

– Как вы мне, – тихо произнесла она.

– Угу, – я нахмурился, глядя в погасший камин. – Джастин сгорел, и я думал, Элейн вместе с ним. Лишь спустя много лет выяснилось, что она спаслась и скрывалась.

– И ни разу не связалась с вами? – возмутилась Молли. – Вот сучка!

Я криво улыбнулся.

– В последний раз, когда мы виделись, я старательно уничтожал единственного человека, которого она считала отцом, и, судя по всему, пытался убить и ее. Это не самая простая ситуация, Молли.

– Но я все-таки не совсем понимаю, почему вы лгали, говоря о ней.

– Потому что мне очень несладко пришлось, избавившись от ДюМорна так, это сделал я. Если бы Стражи узнали, что она тоже была при этом и бежала от Совета вместо того, чтобы сдаться им… – я пожал плечами. – Похоже, ей удалось убедить Рамиреса в том, что она недостаточно сильна, чтобы вступать в Совет.

– А на самом деле это не так? – спросила Молли.

– Она мало в чем уступает мне, – тихо ответил я. – Что ж, это к лучшему. Не знаю, как Стражи отреагируют на то, что у ДюМорна имелась вторая ученица – в любом случае, ничего хорошего ждать не приходится. И я не хочу давать им такой возможности.

– На случай, если я вам этого еще не говорила, – заметила Молли, – ваши Стражи – сборище изрядных задниц. К присутствующим здесь это не относится.

– У них не самая простая работа, – возразил я. – У нас, в смысле. Я же говорю, детка: все не так просто, – я медленно поднялся и снял с гвоздя ключи и поводок Мыша. – Пошли, – сказал я. – Заброшу тебя домой.

– А вы куда?

– Поговорю с Орденом, – ответил я. – Анна собрала их всех под охрану Элейн.

– А почему бы просто не позвонить им?

– Эффект внезапности, – пояснил я. – Не хочу, чтобы Хелен Беккит знала, что я к ним. Она в этом явно замешана, нутром чую. С людьми проще говорить, если застаешь их врасплох.

Молли нахмурилась.

– Вы уверены, что вам не понадобится моя помощь?

Я выразительно посмотрел на нее. Потом на браслет на ее запястье.

Она стиснула зубы, сняла с руки браслет и сосредоточенно уставилась на него. Спустя три минуты и две бусины она сдалась, задыхаясь и истекая потом от усилия. В общем, вид она имела довольно жалкий.

– Все не так просто, – тихо напомнил я ей и надел браслет обратно ей на запястье. – Ничто не дается легко. Побольше терпения. И не спеши.

– Легко вам говорить, – буркнула она и первая вышла к машине, держа Мыша на поводке.

Ясное дело, она ошибалась. Вовсе это не легко.

Чего мне хотелось по-настоящему – так это перекусить и завалиться в постель, пока голова не пройдет немного. Впрочем, этого мне явно не светило.

Кем бы ни был этот Скави, что бы он там ни задумал, у меня оставалось не слишком много времени на то, чтобы остановить его, пока он не добавил к своему послужному списку еще одну жертву.

Глава ВОСЕМНАДЦАТАЯ

«Эмбер-Инн» для центра Чикаго, можно сказать, большая диковина: неплохая гостиница с очень и очень разумными ценами. Она не слишком большая, не слишком шикарная, и строили ее не Фрэнк Ллойд Райт, и не Мис Ван дер Роэ. В ней не жил, ей не владел никто знаменитый, и никого знаменитого в ней не застрелили. Все это вместе взятое, наверное, и служит причиной того, что номера в ней не нужно бронировать за месяц или два, хоть расположена «Эмбер-Инн» почти в самом центре города.

Я и сам предпочитаю останавливаться именно в таких местах в тех редких случаях, когда мне приходится по делу выезжать в другие города. В конце концов, моя работа заключается в расследовании, а не оценке прелестей пятизвездочных отелей. Главное, чтобы гостиница располагалась недалеко от нужного мне места, и чтобы счет за нее не выходил за размеры вообразимого. Я слыхал, некоторые частные сыщики любят пошиковать за счет клиента, но мне такое всегда казалось непрофессиональным и, в конечном счете, вредным для бизнеса. Полагаю, Элейн выбрала гостиницу по тем же соображениям.

Я не стал спрашивать, где она остановилась, у администратора. В этом не было нужды. Я просто повернулся к Мышу.

– Ищи, малыш, – сказал я ему.

Мыш повел носом, и мы двинулись по коридорам так, словно это место принадлежало нам. В нашем деле это очень важно: изображать уверенность. Это не дает людям возможности заподозрить вас в чем-либо, а если и не убеждает до конца, заставляет их относиться к вам чуть осторожнее.

Наконец Мыш остановился перед дверью, и я вытянул вперед руку и, полуприкрыв глаза, поискал следы магии. Дверь защищал оберег. Не то, чтобы он отличался мощью или крепостью – в отсутствие настоящего домашнего порога соорудить такой почти невозможно – но выполнен он был на славу, и я не сомневался, что это работа Элейн. Судя по всему, заклятие высвобождало только крошечную каплю энергии, возможно, лучик света или негромкий звук, предупреждающий ее о посторонних.

Пару мгновений я раздумывал, не войти ли громко, на манер Злого Серого Волка, и решил, что не стоит. Это могло бы показаться Элейн слишком невежливым, а я не хотел пугать никого, кроме Хелен Беккит – если она, конечно, находилась в номере. Ну и потом, поднятая сигналом тревоги, ожидающая нападения убийцы, Элейн запросто могла выпустить в дверь молнию прежде, чем разглядела бы, кто пришел. Я постучал.

Ничего не изменилось, но инстинкты подсказали мне, что за дверью кто-то стоит. И магия здесь ни при чем – просто только что я ощущал нечто подобное тому, что чувствуешь, стоя в пустом доме, а секундой спустя это ощущение исчезло.

Энергия, питавшая оберег, чуть дрогнула. Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. За ней стояла Элейн, и губы ее кривились в легкой улыбке.

– А, понял, – сказал я. – Не оберег. Глазок.

– Такая уж наша девичья доля, – хмыкнула она. – Приходится импровизировать. Ты ужасно выглядишь.

– Ночь нелегкая выдалась.

– Похоже на то. Я думала, ты позвонишь.

– Проезжал мимо, вот и решил заглянуть.

Она задумчиво надула губы.

– Правда? – спросила она. Я увидел, что шестеренки у нее в голове пришли в движение; она кивнула и понизила голос. – Кто?

– Беккит, – прошептал я в ответ.

– Она здесь.

Я кивнул, и она открыла дверь и шагнула в сторону, пропуская меня. Номер оказался чистым, незамысловатым – двуспальная кровать, диванчик и журнальный столик.

Присцилла в светло-зеленом свитере и плотной шерстяной юбке сидела на диване, глядя на меня с неодобрением, достойным Диккенсовского персонажа. Эбби с Тото расположились на полу, где последний затеял смертный бой с белым спортивным носком, который ему удалось наполовину стащить с ноги своей пухлой хозяйки, имевшей какой-то отрешенный вид. Анна сидела на краю кровати, и ее темные, покрасневшие от усталости глаза смотрели куда-то в пространство. Хелен, как и накануне, стояла у окна, чуть отодвинув занавеску и глядя на улицу.

При виде Мыша Тото немедленно покинул поле битвы и принялся нервно кружить в радиусе двух дюймов от ног Эбби. Мыш не спеша подошел, обнюхал его и начал старательно вылизывать своим огромным язычищем.

– Леди, – вежливо произнес я и выдержал небольшую паузу. – Миссис Беккит.

Она не повернулась ко мне, только улыбнулась, не отрывая взгляда от окна.

– Да, мистер Дрезден?

– Что вам известно? – спросил я.

– Прошу прощения? – удивилась она.

– Вам об этом что-то известно, и вы об этом не говорите. Колитесь.

– Не имею ни малейшего представления, о чем это вы, – сказала она.

Анна Эш встала и нахмурилась.

– Мистер Дрезден, вы ведь не обвиняете Хелен в причастности к этому делу?

– Еще как обвиняю, – буркнул я. – Им известно о нашей прошлой встрече, а, Хелен? Вы им не рассказывали?

Теперь уже все в помещении смотрели в нашу сторону.

– Хелен? – прервала затянувшуюся паузу Эбби. – Что он имеет в виду?

– Скажите им, мистер Дрезден, – произнесла Хелен, и голос ее чуть заметно окрасился нотками сухого юмора. – Я и в мыслях не имела лишать вас наслаждения глядеть сверху вниз на кого-то, менее праведного, чем вы.

– О чем это она? – встрепенулась Присцилла и испепелила меня взглядом. Похоже, она окончательно определилась с тем, как относиться ко мне – вне зависимости от того, что я скажу.

Приятно сознавать, что в жизни все-таки есть что-то неоспоримое, ибо Беккит меня разочаровывала. Ее сподвижницы ничего не знали о ее прошлом. Открыв им его, я, возможно, уничтожил бы ту жизнь, которую она сумела построить для себя за годы, прошедшие с ее освобождения из тюрьмы – для большинства людей в ее положении это тяжелейшая травма. Она давно уже потеряла дочь, вскоре после этого – мужа, отсидела срок в тюрьме, и ее преступления до сих пор оставляли на ней темный след.

Я ожидал, что она попытается уйти от разговора, настаивать на своей невиновности или обвинять меня во лжи. Поскольку ни того, ни другого, ни третьего она не сделала, я предположил, что она ударится в панику и попытается бежать, или наглухо замкнется. В зависимости от того, как сильно я по ее мнению сломаю ей жизнь, я мог даже ожидать от нее попытки убить меня.

Вместо этого она стояла, как ни в чем не бывало, не выказывая ни малейшего страха, и на губах ее играла легкая улыбка – ни дать, ни взять новоявленная святая перед тем, кто вот-вот убьет ее.

Что-то тут не сходилось. Терпеть не могу, когда что-то не сходится. Но раз уж я ввязался в эту конфронтацию – тем более, здесь, на глазах у всего ордена – идти на попятную я не мог без риска лишиться репутации… а ведь ради этого и затевалась вся эта буча: подорвать репутацию Совета.

Я сдержал свою агрессивность и постарался держать себя вежливо даже сочувственно, но серьезно.

– Известно ли кому-нибудь из вас, что миссис Беккит – уголовница?

Присцилла округлила глаза под линзами очков. Она переводила взгляд с Хелен на Анну и обратно. Хелен все с той же легкой улыбкой смотрела в окно.

Первой заговорила Анна.

– Нет, – произнесла она, хмурясь. – Она не говорила нам этого.

Судя по реакции, Беккит вообще оглохла.

– Она входила в секту, возглавляемую чернокнижником, которого мне пришлось устранить несколько лет назад, – сказал я. Я говорил ровно, бесстрастно. – Она принимала участие в ритуалах, с помощью которых получался наркотик, от которого пострадало множество людей, а также в других ритуалах, имевших целью убийство соперников чернокнижника.

Последовало потрясенное молчание.

– Н-но… – пробормотала Эбби. – Но это же Первый Закон. Первый Закон.

– Хелен? Это правда?

– Не совсем, – произнесла Хелен. – Он не упомянул, что это были специфические ритуалы, сексуальные по природе, – она коснулась кончиком языка нижней губы. – Ну да все равно. Извращенные и чрезвычайно сексуальные по природе.

Присцилла потрясенно смотрела на Хелен.

– Боже мой, Хелен. Зачем?

В первый раз со времени моего прихода Беккит отвернулась от окна, и пустота в ее глазах сменилась неописуемо отрешенной, холодной яростью. Голос ее понизился до шепота, твердостью не уступавшего ледниковому льду.

– У меня имелся повод поступать так.

Я старался не заглядывать в эти ледяные глаза. Мне не хотелось видеть того, что скрывается за ними.

– За вами статья, миссис Беккит. В прошлом вы были соучастницей сверхъестественных убийств. Не исключено, что вы занялись этим снова.

Она пожала плечами; лицо ее снова утратило всякое выражение.

– А не исключено, что не занялась.

– Правда? – поинтересовался я.

Она снова повернулась к окну.

– Что смысла отвечать, Страж? Совершенно ясно, что вы уже осудили меня. Если я скажу, что я принимала в этом участие, вы решите, что я виновна. Если скажу, что не принимала, вы все равно сочтете меня виновной. Единственное, что мне осталось – это отрицать ваше драгоценное моральное право обвинять других, – она поднесла руку к губам, повернула воображаемый ключ и выбросила его в окно.

Воцарилась тишина. Анна встала и подошла к Беккит. Положив руку ей на плечо, она с усилием повернула ее лицом к себе.

– Не отвечай, – тихо произнесла Анна. – Пока это касается меня, в этом нет нужды.

– И меня, – заявила Присцилла.

– Конечно, ты к этому непричастна, – сказала Эбби.

Беккит огляделась по сторонам, задерживаясь взглядом на каждой по отдельности. Губы ее дрогнули, и глаза предательски заблестели. Она поморгала, сдерживая себя, но одна слезинка все-таки скатилась по ее щеке. Она коротко кивнула подругам и отвернулась к окну.

Чутье подсказывало мне, что виновная женщина вела бы себя по-другому – и что сыграть это так мастерски почти невозможно.

Беккит не имела к этому делу никакого отношения. Теперь у меня не осталось в этом никаких сомнений.

Черт меня подери.

Детективом положено добывать информацию. До сих пор я преимущественно упускал ее из рук, тогда как часы продолжали тикать.

Присцилла, недобро прищурившись, повернулась ко мне.

– Может, вы хотели бы обвинить нас в чем-нибудь еще? Поделиться с нами какими-то еще обличениями? – интенсивность ее взгляда, нацеленного на меня, приобрела опасные размеры.

Как-то неуютно сделалось мне от этого взгляда.

– Послушайте, – сказал я. – Я же пытаюсь вам помочь.

– Да? – скептически переспросила Присцилла. – Уж не поэтому ли всех пропавших видели в обществе мужчины, описание которого совпадает с вашим?

Я открыл было рот, чтобы ответить, но она не дала мне такой возможности.

– И правды от вас я не ожидаю – если только такой, которая служит вашим целям… уж не знаю, что вы там задумали.

Я очень старался держать себя в руках, ибо испытывал сильный соблазн слегка поджарить эту дурищу.

– Ангелы на небесах плачут, когда кто-то, такой чувствительный, мягкосердечный и любвеобильный, как вы, Присцилла, превращается в циника.

– Гарри, – чуть слышно выдохнула Элейн у меня над ухом. Я покосился на нее. На мгновение она встретилась со мной взглядом, и хотя губы ее не шевельнулись, я отчетливо услышал ее голос. Видит Бог, она выставляет себя идиоткой, но затыкать тебе рот горю не поможет.

Я пару раз моргнул и чуть улыбнулся в ответ. Это заклятие, позволявшее нам двоим общаться, мы сложили черт-те сколько лет назад, но когда-то не проходило и дня, чтобы мы им не пользовались. Занятия случались скучные до ужаса, а эта штука была куда удобнее обычных записочек. Ну, и для тех случаев, когда мы задерживались надолго после отбоя и не хотели, чтобы ДюМорн знал об этом, она тоже подходила.

Я воскресил в памяти подзабытую уже формулу и промыслил ответ.

Господи, я и забыл. С шестнадцати лет этим не занимался.

Элейн отозвалась улыбкой – короткой, редкой, из тех, белозубых, когда глаза сияют золотыми фейерверками.

Я тоже.

Лицо ее посерьезнело, она бросила взгляд на Присциллу, потом снова на меня.

Помягче с ними, Гарри. Им больно.

Я недоуменно нахмурился.

Что?

Она покачала головой.

Оглядись как следует.

Я повиновался – на этот раз я сделал это не спеша. Как-то до сих пор моя конфронтация с Беккит мешала мне заметить, что еще происходило в номере. А в номере царили напряжение и еще что-то, тяжелое и горькое. Скорбь?

И тут я увидел, чего здесь не хватало. Точнее, кого.

– Где та, маленькая брюнетка?

– Ее звали, – почти с ненавистью выпалила Присцилла, – Оливия.

Я заломил бровь и покосился на Элейн.

– Звали?

– Когда мы звонили ей вечером, с ней все было в порядке, – ответила она. – Но когда заехали забрать ее сюда, дома ее не оказалось.

– Тогда откуда вы…

Элейн с подчеркнуто нейтральным выражением лица скрестила руки на груди.

– В вестибюле ее дома установлено несколько камер видеонаблюдения, и еще несколько – на улице перед входом. Одна из них зафиксировала, как она уходит с очень бледным темноволосым мужчиной.

– Ого, – сказал я. – Как вы добыли материалы наблюдения?

Элейн блеснула зубами.

– Очень хорошо попросила.

Я согласно кивнул.

Добрым словом и точным действием добиваешься больше, чем просто добрым словом.

– Охранник там – гад мелкий, – хмыкнула Элейн. – Ничего, синяки пройдут.

Она достала пару листков писчей бумаги с черно-белыми распечатками видеонаблюдения. Я сразу же узнал Оливию в ее танцевальном прикиде – даже со спины, что демонстрировало ее еще выгоднее. Рядом с ней шел мужчина. Ростом чуть ниже шести футов, с пышной темной шевелюрой, в джинсах и черной футболке. На одном из кадров он повернулся к Оливии, и я разглядел его в профиль.

Это был мой брат.

Это был Томас.