Текст книги "Маленькое одолжение"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

Глава ДЕВЯТАЯ

Когда на вас нацелено ружье, у вас на выбор имеется два пути: или действовать, быстро и неожиданно для противника, в надежде на то, что вам повезет – или застыть неподвижно в надежде договориться. С учетом того, что для бегства или борьбы пространства у меня было маловато, я выбрал вариант «Б» и застыл как изваяние.

– Полагаю, – с надеждой в голосе поинтересовался я, – у тебя не полноценная армейская модель?

– У нее сиденья с индивидуальным подогревом и си-ди-чейнджер на шесть дисков, – отозвался Томас.

Я нахмурился.

– Это, конечно, на порядок приятнее, чем всякая дурацкая фигня вроде брони и пуленепробиваемых стекол.

– Эй, – обиделся Томас. – Я не виноват, что у тебя специфические запросы.

– Гарри, – произнес человек с дробовиком. – Будьте добры, поднимите правую руку.

Я удивленно заломил бровь. В обычный лексикон мордоворотов с нацеленными в вашу голову ружьями редко входят вежливые обороты вроде «будьте добры».

– Хочешь, я его убью, – едва слышно предложил Томас.

Я чуть заметно мотнул головой и поднял руку растопыренными пальцами вверх.

– Покрутите ей, – произнес мужчина на улице. – Покажите мне запястье.

Я повиновался.

– Ох, слава Богу, – выдохнул голос.

До меня, наконец, дошло. Я повернул голову к окну.

– Привет, Хват, – сказал я сквозь стекло. – Это у вас дробовик мне в башку нацелен, или вы просто рады меня видеть?

Хват – стройный молодой человек среднего роста. Волосы у него серебристо-белые, шелковистые, и хотя красавцем его не назвать, есть в, скажем честно, не особенно примечательных чертах некая спокойная уверенность, делающая его привлекательным. Очень он теперь отличается от того нервного, дерганого юнца, каким я увидел его впервые несколько лет назад.

Одет он был в джинсы и зеленую шелковую рубаху – ничего больше. Ему полагалось бы мерзнуть, чего он явно не делал. Густой снегопад просто обходил его стороной. Снежинки каким-то образом находили путь к земле, минуя его фигуру. К плечу его прижимался прикладом дробовик с длинным стволом, на поясе висел меч.

– Гарри, – произнес он ровным, лишенным враждебности голосом. – Мы можем спокойно переговорить?

– Могли бы, – отозвался я, – если бы вы не начали с тыканья мне в лоб своей пушкой.

– Неизбежные меры предосторожности, – вздохнул он. – Мне необходимо было убедиться, что вы не приняли предложения Мэб.

– И не стал новым Зимним Рыцарем? – спросил я. – Хват, вы же могли просто спросить меня.

– Стань вы одним из подручных Мэб, – возразил Хват, – и вы солгали бы мне. Это изменило бы вас. Превратило бы в слепое орудие ее воли. Я не смог бы вам доверять.

– Вы же сам Летний Рыцарь, – отозвался я. – И я поневоле вынужден задуматься, не наложило ли это на вас такого же отпечатка. Похоже, Летние последнее время не слишком мною довольны. Как знать, может, вы тоже всего лишь орудие чьей-то воли?

Хват смерил меня взглядом поверх ствола, потом резко опустил дробовик.

– Туше.

Словно ниоткуда в руке у Томаса возник полуавтоматический пистолет, размером вполне подходящий к его тачке, и он целился Хвату в лоб прежде, чем тот успел договорить.

Взгляд у Хвата расширился.

– Ох, черт.

Я вздохнул и осторожно забрал пистолет у Томаса.

– Ну, ну. Не будем создавать у него ложного впечатления о характере нашей беседы.

Хват с облегчением перевел дух.

– Спасибо, Гарри. Я…

Я уставил ствол пистолета в лоб Хвату, и он застыл с разинутым ртом.

– Бросьте дробовик, – приказал я ему, даже не пытаясь изобразить дружелюбие.

Он сжал губы, но подчинился.

– Шаг назад, – скомандовал я.

Он послушно отступил на шаг.

Я выбрался из машины, ни на мгновение не опуская пистолета. Осторожно нагнувшись, я подобрал дробовик и, не оборачиваясь, протянул его назад, Томасу. Потом молча заглянул в лицо седоволосому Летнему Рыцарю. Бесшумно падал снег.

– Хват, – негромко произнес я, выждав небольшую паузу. – Я понимаю, в последнее время вы проводите кучу времени, вращаясь в сверхъестественных кругах. Я понимаю, такие старомодные штуки, вроде пистолетов и ружей не воспринимаются уже вами в качестве серьезной угрозы. Я понимаю, что вы, возможно, хотели просто продемонстрировать серьезность своего подхода, и что мне полагалось бы воспринимать весь ваш арсенал в качестве антуража для переговоров, не более, – я прищурился на мушку Томасова пистолета. – Но вы переступили черту. Вы целились из ружья мне в голову. Друзья так не поступают.

Тишина. Снегопад.

– Нацельте оружие на меня еще раз, – так же тихо продолжал я, – и вам, черт подери, лучше нажать на спусковой крючок сразу. Вы меня поняли?

Хват прищурился и кивнул.

Я дал ему еще полюбоваться пару секунд на дырку ствола, потом опустил пистолет.

– Холодно, – сказал я. – Чего вы хотели?

– Я пришел предупредить вас, Гарри, – ответил Хват. – Мне известно, что Мэб назначила вас своим эмиссаром. Вы не знаете, во что ввязываетесь. Я пришел посоветовать вам держаться от этого подальше.

– Или что?

– Или вам будет больно, – тихо ответил Хват. Вид у него был усталым. – Может, вас убьют. И пострадает куча случайных людей, – он поднял руку и продолжал чуть быстрее. – Пожалуйста, поймите меня. Я не угрожаю вам, Гарри. Я просто говорю вам, какие могут быть последствия.

– Я бы гораздо легче поверил вам, если бы вы не начали разговор, угрожая убить меня, – заметил я.

– Прошлый Летний Рыцарь погиб от руки своего Зимнего коллеги, – ответил Хват. – Собственно, большинство их погибали именно таким образом. Если вы примете предложение Мэб и поступите к ней на службу, у меня не будет ни малейшего шанса выстоять против вас в открытом бою, и мы оба это прекрасно понимаем. Я сделал то, что сделал, для того, чтобы предупредить вас, защитив при этом и себя.

– О, – кивнул я. – Значит, это был предостерегающий дробовик. Это меняет дело.

– Черт подери, Дрезден, – сказал Хват. – Что мне сделать, чтобы вы меня выслушали?

– Вести себя более доверительным образом, – ответил я. – Ну например, следующий раз, когда вы узнаете, что громилы Летних собираются устроить на меня наезд, вы можете позвонить мне, дав мне небольшой гандикап.

Хват поморщился. Лицо его дернулось от видимого усилия. Когда он заговорил, зубы его остались крепко сжатыми, но я все же мог с некоторым усилием разобрать его слова.

– Хотелось бы.

– Ох, – выдохнул я. Изрядная часть моей злости разом испарилась. Оно и к лучшему: Хват не из тех, на кого стоит злиться. – Идти на попятный уже не получится.

Он с усилием вдохнул воздух и кивнул.

– Мэб знает, за какое место вас держать.

– Пока знает.

Он одарил меня не слишком радостной улыбкой.

– Она не из тех, кто отпускает на волю тех, кого хочет заполучить.

– А я не из тех, кого легко заполучить, – возразил я.

– Возможно, – не очень убежденно согласился Хват. – Вы уверены, что не передумаете?

– Нам с ней придется прийти к соглашению насчет отсутствия соглашения.

– Господи Иисусе, – Хват отвел взгляд. – Не хотелось бы мне схлестнуться с вами, Дрезден.

– Так и не схлестывайтесь.

Он молча, с серьезным выражением лица смотрел на меня.

– Я тоже не могу идти на попятный. Вы мне нравитесь, Гарри. Но я вам ничего не могу обещать.

– Мы играем в разных командах, – кивнул я. – Ничего личного. Просто придется делать то, что мы должны делать.

Хват кивнул.

Некоторое время мы оба молчали.

Потом я положил дробовик на снег, кивнул и полез обратно в Томасов пикап. Тяжелый полуавтоматический пистолет я протянул брату. Хват не спешил поднять дробовик.

– Гарри, – произнес он, когда «Хаммер» уже тронулся с места. Рот его дернулся несколько раз, но он справился. – Не забывайте листок, который дала вам Лилия.

Я нахмурился, но кивнул.

Томас вырулил со стоянки и повел пикап дальше. Поскрипывали дворники. Хрустел по шинами снег. Ровный белый шум.

– Ладно, – произнес Томас. – Что это за фигня такая? Подразумевается, что этот парень друг, а он в тебя стволом тычет. Какой-то момент мне казалось, ты врежешь ему пистолетом по физиономии. А потом ты как-то разом скис.

– Можно сказать, и так, – устало кивнул я.

– Ты понимаешь, о чем я.

– На него наложено заклятие, Томас.

Томас нахмурился.

– Лилия поставила ему в мозг блокировку?

– Сомневаюсь, чтобы это сделала она. Не в ее стиле.

– Тогда кто?

– Я бы ставил на Титанию, Летнюю Королеву. Если она приказала ему держать рот на замке и не помогать мне, у него нет ни малейшей возможности ослушаться. Возможно, именно поэтому он явился вооруженным и пытался задеть меня. Он не мог бы поговорить со мной откровенно, но если он угрожал мне в рамках дальнейших планов Олимпии, это могло позволить ему обойти заклятие.

– Мне это представляется не слишком убедительным. Ты ему веришь?

– Титания уже проделывала такое с ним. И она искренне меня не любит.

– Что ж, такое бывает, если убиваешь чью-то дочь, – заметил Томас.

Я устало пожал плечами. Сочетание боли, холода и неоднократного впрыска в кровь адреналина измотало меня гораздо сильнее, чем мне казалось. Я не смог удержать еще одного зевка.

– О чем это таком он сказал, когда мы трогались?

– А, – пробормотал я. – После той заварухи в Арктис-Торе Лилия дала мне серебряную заколку в форме дубового листа. Это превращает меня в, типа, эсквайра Летних. В чистой теории я могу воспользоваться им, чтобы призвать Летнюю Династию на помощь. Это у них такой способ восстанавливать равновесие после всего, что мы натворили.

– Ну, иметь должника за оказанную услугу никогда не помешает, – соглсился Томас. – Она у тебя с собой?

– Угу, – кивнул я. Заколка и впрямь лежала во внутреннем кармане моей ветровки, в маленькой коробочке из-под кольца. Я достал ее и продемонстрировал Томасу.

Он присвистнул.

– Тонкая работа. Красотища.

– Сидхе знают толк в красоте, – согласился я.

– Может, ты мог бы воспользоваться ею, чтобы они от тебя отстали?

– Если бы все было так просто, – фыркнул я. – Титания может решить, что лучший способ помочь мне – это сломать мне спину, парализовав ниже пояса и уложив в больничную койку. Опять-таки, это избавит бебек от необходимости меня убивать.

Томас скептически хмыкнул.

– Тогда почему Хват упомянул о ней?

– Может, ему приказали, – предположил я. – Может, Титания надеется, что я обращусь за помощью, и тогда ей представится возможность лично меня раздавить. А может…

Я позволил себе осечься и помолчать, пока колотил свой и без того избитый за день мозг под вздох, чтобы он хоть немного варил.

– А может, – сказал я наконец, – потому, что он хотел предупредить меня об этом. Бебеки дважды уже меня находили, а ведь физически они меня не преследуют и не выслеживают. Ни то, ни другое место не относится к местам моего обычного пребывания. И как, интересно, нашел меня сам Хват – в разгар метели? Уж наверняка не шатаясь наугад у первой попавшейся блинной.

Глаза у Томаса расширились: до него дошло.

– Это маяк для слежки.

Я смерил серебряный листок угрюмым взглядом.

– Титания, – произнес я ворчливо, но все-таки не без восхищения. – Вот ведь хитрая сучка!

– Черт, – признался Томас. – Мне теперь даже неловко, что я на этого жука пистолет наставлял.

– Мне бы, возможно, тоже, – согласился я, – если бы не тот факт, что Хват начинает вести себя так же по-жучьи и по-лисьему, как остальные сидхе.

– Лучше избавься от этой штуки, – буркнул Томас. – Пока их не набежало еще.

Он нажал на клавишу, опускавшую окошко со стороны пассажира. Спрятанный в двери моторчик кашлянул и задребезжал, прежде чем рывком дернуть стекло вниз. Чародеи неважно сосуществуют с техникой. Для суперсовременного оборудования я просто живое воплощение закона Мёрфи – чем дольше я находился в блестящем Томасовом нефтеналивном танкере, тем больше его устройств могло испортиться.

Я поднял листок, чтобы выкинуть его в окно, но что-то остановило меня.

– Нет, – пробормотал я.

Томас удивленно покосился на меня.

– Нет?

– Нет, – уже уверенно повторил я, сжав пальцы вокруг предательского серебряного листика. – У меня есть идея получше.

Глава ДЕСЯТАЯ

Когда я закончил, наконец, работу над заклятием, которое, как я надеялся, заставит бебек изрядно попотеть, и устало выбрался из лаборатории, Томас сидел у камина. Мыш, мой пес-переросток, лежал у его ног, и на его серебристой шерсти играли багровые отблески огня. Мыш с интересом наблюдал за манипуляциями Томаса.

Мой брат сидел на полу, скрестив ноги по-турецки, и раскладывал на чистом куске ткани детали моего разобранного пистолета. Рядом на полу лежали щетка, бумага для чистки и стояла бутылочка ружейного масла.

Мистер, еще один из живущих у меня переростков, только кот, дождался мгновения, когда я подниму крышку люка в полу гостиной, и, проскользнув мимо меня, нырнул в подвал.

– Задай им жару, тигрище, – бросил я ему вслед. – Пусть побегают, не жалея копыт.

Оставив люк открытым, я доплелся до дивана и рухнул на него. Мыш мягко стукнул хвостом по полу.

– Ты в порядке? – поднял взгляд Томас.

– Устал, – признался я. – Сложное заклятие.

– Ну-ну, – хмыкнул он, глядя на свет сквозь ствол пистолета. – Что ты на этот раз пожег?

– Сожгу твою берлогу, если не перестанешь задавать дурацкие вопросы, – отозвался я. – Дай мне минуту перевести дух, и поедем.

Томас бросил на меня внимательный, оценивающий взгляд.

– Мне все равно нужно еще минуты две, если не пять. Когда ты последний раз чистил эту штуковину?

– Э… Кто у нас сейчас президент?

Томас неодобрительно поцыкал зубом и вернулся к чистке.

– Дай мне знать, когда созреешь выходить.

– Мне и минуты хватит, – сказал я. – Только дух перевести.

Когда я проснулся, из окон моей полуподвального лился неяркий утренний свет, а шея болела так, будто все кости в ней сварены неопытным сварщиком. Все синяки и ссадины, что я последовательно получил на протяжении минувшей ночи, вступили в сговор с целью насильственного захвата контроля над моей нервной системой. Я застонал и с трудом повернул голову, оглядываясь по сторонам.

Томас сидел, прислонившись спиной к стене у камина, расслабленный и невозмутимый как мой домашний тигр. Его и мой пистолеты, а также кривой нож-кукри, который он в последнее время предпочитал остальным клинкам, лежали в непосредственной близости от его руки.

Что-то упало на пол со стола или полки в лаборатории. До меня донесся стук лап Мистера по металлической поверхности лабораторного стола.

– Чего ты ухмыляешься? – поинтересовался брат.

– Мистер, – коротко ответил я.

– Он все утро предметы роняет, – сообщил Томас. – Я хотел запереть его, пока он ничего не разбил, но череп сказал, чтобы я оставил его в покое.

– Угу, – кивнул я, с усилием поднялся на ноги и побрел к маленькому алькову, который служит мне подобие кухни. Найдя в шкафу флакон аспирина, я кинул в рот несколько таблеток и запил их стаканом воды. – Это ради твоей же безопасности. Мистер, типа, расстраивается, когда кто-то мешает ему наслаждаться кошачьей мятой.

Шаркая ногами, я вернулся к люку и заглянул вниз. Как я и ожидал, маленький полотняный мешочек с кошачьей мятой, в который я сунул серебряный дубовый листок, все еще висел на длинной резиновой ленте под потолком – прямо над Маленьким Чикаго. У меня на глазах Мистер запрыгнул на лабораторный стол, взвился с него в воздух и вцепился в мешочек снизу. Приземлился вместе с мешочком он где-то в районе Линкольн-парка. Кот в блаженном экстазе потерся мордой о мешочек, потом отпустил его и успел только шлепнуть по нему лапой, когда резинка утащила мешочек обратно, приложив по дороге несколько раз о миниатюрные небоскребы модели.

Тут до него, похоже, дошло, что за ним наблюдают. Он задрал ко мне морду, самодовольно мяукнул, дернул обрубком хвоста и спрыгнул со стола на пол.

– Боб? – окликнул я. – Что, заклятие еще действует?

– Так точно, кэп! – откликнулся Боб. – Гррррр!

– Это еще что за штуки? – поинтересовался Томас у меня над ухом.

Я подпрыгнул от неожиданности, едва не свалившись в люк.

– Ты когда-нибудь отучишься делать так?

Он кивнул с совершенно серьезным выражением лица, но я-то видел, как дергаются уголки его губ в отчаянной попытке сдержать улыбку.

– Точно. Извини, забыл.

Я зарычал и обозвал его непечатным, но от этого не менее точным эпитетом.

– Он совсем достал меня своими просьбами сводить его на это кино про пиратов. В общем, я захватил его с собой, когда последний раз ездил в эту драйв-ин киношку в Авроре, и он ушибся этой темой. Это уже проходит, но если он еще раз пор назовет меня «кэпом», я взорвусь.

– Это все, конечно, интересно, – кивнул Томас. – Но я спрашивал не об этом.

– Ах, да, – кивнул я и махнул рукой в сторону мешочка с кошачьей мятой. – заколка-листок там.

– А это не приведет громил Летних прямо сюда?

Я очень вредно хихикнул.

– Нет. Здесь они ее не увидят. Обереги помешают.

– Тогда зачем резинка?

– Я подключил заклятие-маяк Летних к полю Маленького Чикаго. Каждый раз, когда листок оказывается на расстоянии фута от модели, мое заклятие пересылает сигнал маяка в соответствующий район города.

Томас задумчиво сдвинул брови, потом расплылся в ухмылке. Мистер как раз поймал мешочек и сдернул его на стол возле музея Филда.

– Если они следят за этим маяком, им придется здорово помотаться по всему городу.

– По двухсполовинойфутовому снегу, – с ухмылкой подтвердил я.

– Ты просто садист.

– Спасибо, – не без гордости хмыкнул я.

– А они этого не раскусят?

– Рано или поздно, – согласился я. – Но это даст нам некоторый запас времени для работы. Извини, что заснул.

Я дохромал до двери и снял с крючка ветровку.

– Куда сначала? – спросил Томас.

– Пока никуда. Сиди и не рыпайся, – я подошел к стоявшей у двери жестяной бочке из-под попкорна, в которой у меня хранятся такие вещи, как посох и магический меч, «Фиделаккиус», взял из нее лопату для снега и вышел. Мыш с готовностью направился за мной. Открыть дверь потребовало немалых усилий: снега за ночь навалило столько, что задуло даже через порог в комнату. Я начал с нижней площадки, постепенно поднимаясь вверх по лестнице – ни дать, ни взять могильщик, только в обратной перемотке.

Покончив с этим, я почистил тротуар, смахнул снег с перил парадного и лестницы, ведущей в расположенную на втором этаже квартиру Уиллоуби. Потом прокопал тропу к почтовым ящикам. Это заняло у меня меньше времени, чем я ожидал. Снега за ночь выпало много, но он не успел покрыться корочкой наста, так что копать его не представляло особого труда. Мыш стоял на стреме, и я старался не кидать снег ему в морду.

Мы вернулись в квартиру, и я сунул лопату обратно в бочку.

Томас хмуро наблюдал за моими манипуляциями.

– Тебе так уж необходимо было чистить тротуар? Знаешь, Гарри… порой у меня складывается впечатление, что ты просто не понимаешь всей серьезности ситуации.

– Во-первых, – заявил я, – я не слишком чтобы горел желанием выворачиваться наизнанку ради спасения одетой в Армани задницы Джона Марконе. Мысли о нем не лишают меня сна. Во-вторых, мои соседи сверху – пожилые люди, и если никто не почистит тротуара, они окажутся в снежном плену. В-третьих, я не могу не вести себя примерно по отношению к домовладельцам. Миссис Спанкелкриф почти глуха, но знаешь, как-то трудно скрыть даже от глухого, когда к тебе в дверь ломится толпа демонов или зомби. Однако она готова простить мне даже особенно разнузданные оргии, если я, скажем, почищу тротуар перед ее домом.

– Квартиру сменить проще, чем твою задницу, – заметил Томас.

Я пожал плечами.

– Я вчера так наломался, что мне просто необходимо было сделать что-нибудь, чтобы мышцы расслабились и согласились действовать. На это так и так ушло бы время – почему бы при этом о соседях не позаботиться? – я поморщился. – И еще…

– Тебя угнетает тот факт, что дому твоей хозяйки периодически достается из-за того, что в нем живешь ты, – предположил Томас, покачал головой и фыркнул. – Очень на тебя похоже.

– Ну… Да. Но не в этом дело.

Он вопросительно нахмурился.

Я помолчал, подбирая верные слова.

– Существует много такого, над чем я не властен. Я не знаю, что случится в следующие несколько дней. Я не знаю, с чем мне придется встретиться, какой выбор передо мной встанет. Я не могу предугадать этого. И повлиять на это не могу. Слишком все это сложно, – я мотнул головой в сторону лопаты. – А вот это предугадать могу. Я знаю, что если я возьму эту лопату и почищу тротуар, соседям будет проще и приятнее жить, – я покосился на Томаса и пожал плечами. – Для меня это существенно. Дай мне еще пару минут принять душ.

Он внимательно посмотрел на меня и кивнул.

– Ну, – с легкой – очень легкой – улыбкой произнес он, демонстративно повел носом и поморщился. – Конечно, подожду. С радостью.

Я помылся. Мы уже шли к двери, когда зазвонил телефон.

– Гарри, – сказала мне в ухо Мёрфи. – Что, черт подери, там происходит?

– Чего? – не понял я. – А что, черт подери, там происходит?

– У нас как минимум пара дюжин… ну, я думаю, точнее всего это можно назвать «видения». Все, что угодно, от снежного человека и до загадочных светящихся шаров. И конечно, все это спустили в ОСР.

Я открыл, было, рот, чтобы ответить ей, но помедлил. Во все это замешаны Марконе со свитой. Возможно, у Марконе и меньше связей во власти, чем ему хотелось бы, но уж в полиции источники информации у него точно имеются – и наверняка доступ к этой иформации имеется и у его подчиненных. Немного осмотрительности не помешает.

– Ты из конторы? – спросил я.

– Угу.

– Мы поговорим.

Возможно, Мёрфи и не хочется признавать то, что кто-то из ее коллег по отделу может работать на сторону, но она не из тех, кто не верит в факты только потому, что они ей не нравятся.

– Ясно, – сказала она. – Где?

– У МакЭнелли, – ответил я и покосился на часы. – В три сойдет?

– Жду тебя там.

Я повесил трубку и снова повернулся к двери. Мыш двинулся, было, за мной, но я осторожно подтолкнул его ногой в обратную сторону.

– В другой раз, малыш, – сказал я ему. – У этих нехороших парней уйма людской силы, доступ к квалифицированной магии, и мне нужны надежные тылы. Так что побудь уж дома – так, по крайней мере, я уверен, что никакая сволочь не залезет сюда и не заложит каких-нибудь неприятных сюрпризов.

Мыш скорбно вздохнул, но сел.

– И присмотри за Мистером, ладно? Если его начнет тошнить, убери кошачью мяту.

Пес с сомнением покосился на люк в лабораторию.

– Ох, не надо, – хмыкнул я. – Ты в семь раз его больше.

Не могу сказать, чтобы вид у Мыша был слишком уж уверенный.

Томас удивленно переводил взгляд с меня на пса и обратно.

– Он что, тебя понимает?

– Когда это в его интересах, – буркнул я. – Он умнее большинства известных мне людей.

Томас переварил эту информацию и немного неуверенно покосился на Мыша.

– Э… да… послушай. То, что я говорил раньше о Гарри, не считается, ладно? Я это не серьезно. Типа, шутка.

Мыш дернул ухом и царственно отвернулся от Томаса.

– Чего? – оглянулся я в их сторону. – Что ты говорил?

– Пойду, двигатель прогрею, – заявил Томас и ретировался на улицу.

– Это мой дом, – буркнул я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Почему всякие тут отпускают шуточки в мой адрес у меня дома?

Мыш воздержался от комментариев.

Я запер дверь – как в физическом, так и в магическом смысле – и вскарабкался на эту гору под названием «Хаммер», чтобы взгромоздиться на пассажирское место. Утро выдалось морозное, но день обещал сделаться еще холоднее; мне после душа это было особенно чувствительно, однако сиденье оказалось приятно теплым. Само собой, я никак не мог признаться Томасу в том, что элементы роскоши предпочтительнее бронестекол, но черт, это было все-таки уютно.

– Ладно, – сказал Томас. – Куда едем?

– Туда, где меня примут по-царски, – ответил я.

– Неужели в «Бургер-Кинг»?

Я провел рукой по лбу и пробормотал про себя слово «братоубийство». Мне пришлось добавить еще «псих несчастный» и «суд присяжных меня оправдает», прежде чем я остыл настолько, чтобы разговаривать по-человечески.

– Поворачивай налево и двигай вперед. Пожалуйста.

– Ну, – хмыкнул Томас. – Раз уж ты сказал «пожалуйста»…