Текст книги "Маленькое одолжение"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Глава ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Как и положено военным советам, наше совещание было недолгим, но шумным. Иначе и быть не могло.

После собрания я выследил Мёрфи. Она вернулась в швейную проверить, как там Кинкейд.

Несколько секунд я молча стоял в дверях. Собственно, там и стоять-то особенно было негде. Повсюду громоздились пластиковые контейнеры с тканями и прочими нитками. Помимо контейнеров обстановку комнаты составляли швейная машинка на столе, стул, кушетка и узкие проходы к этим предметам. Меня как-то укладывали в этой комнате. Это довольно уютное место: все здесь мягкое и разноцветное, и пахнет здесь стиральным порошком и смягчителем ткани.

Кинкейд напоминал дублера Мумии. Он лежал с катетером в руке, от которого тянулась трубочка к пластиковому пакету с кровью, подвешенному к маленькой металлической стойке у его кушетки – позаимствованной из подпольной клиники Марконе, предположил я.

Мёрфи сидела у кровати, и вид она имела встревоженный. Я уже видел подобное выражение у нее на лице, только тогда в горизонтальном положении находился я. Я ожидал ощутить укол ревности, но этого не случилось. Мне просто было жаль Мёрфи.

– Как он? – спросил я.

– Это уже третье переливание, – отозвалась Мёрфи. – Цвет лица уже здоровее, и он дышит ровнее. Но ему нужен врач. Может, нам позвать Баттерса?

– Если мы позовем его, он посмотрит на нас, изобразит из себя этакого Маккоя и скажет тебе: «Чтоб тебя, Мёрфи. Я медицинский эксперт, а не повар из пиццерии».

Мёрфи издала негромкий звук, что-то среднее между всхлипом и усмешкой.

Я шагнул вперед и положил руку ей на плечо.

– Майкл говорит, он выберется.

Она сидела, сжавшись под моей рукой.

– Он не врач.

– Но у него хорошие связи.

Кинкейд вздрогнул, и его дыхание на несколько секунд участилось, сделавшись чуть хриплым.

Плечо Мерфи окаменело от напряжения.

Дыхание раненого снова выровнялось.

– Эй, – негромко произнес я. – Спокойно.

Она мотнула головой.

– Ненавижу такое.

– Он покрепче нас обоих вместе взятых.

– Я не об этом.

Я промолчал, ожидая продолжения фразы.

– Я ненавижу чувствовать себя так. Мне страшно до усера, и я это ненавижу, – она стиснула зубы на мгновение. – Вот почему я не хочу больше привязываться к кому-либо. Слишком это больно.

Я мягко сжал ее плечо.

– Привязываться, так?

– Нет, – сказала она и тут же мотнула головой. – Да. Не знаю. Сложно это все, Гарри.

– Заботиться о ком-то несложно, – возразил я. – Это не просто. Но несложно. Вроде как снимать движок с машины.

Она неодобрительно покосилась на меня.

– Чисто мужской подход – описывать интимные переживания терминами автомеханики.

– Угу. Этим своим сравнением я, типа, тоже горжусь.

Она тихо вздохнула, закрыла глаза и прижалась щекой к моей руке.

– Самое глупое, – сказала, – то, что он не заинтересован в… в серьезных отношениях. Нам было неплохо вместе. Мы получали удовольствие. Ему этого достаточно. А я просто дура, что продолжаю цепляться за него.

Ну, не думаю, чтобы это было так уж глупо. Мёрфи ведь сама не хочет особой уж близости, при которой становится слишком уязвимой. Вот и Кинкейд не хотел таких отношений – так ему безопаснее. Так что пусть ее заботится.

Собственно, этим же объясняется и то, почему мы с ней так ни к чему не пришли.

На случай, если вы сами об этом еще не догадались, я не из тех людей, которые легко сближаются с женщинами.

Впрочем, словами я это высказать не мог. Поэтому я просто нагнулся и осторожно поцеловал Мёрфи в затылок.

Она вздрогнула. Тыльной стороне моей кисти сделалось мокро от ее слез. Я опустился на колени. Так моя голова оказалась более-менее на одном уровне с ее. Я обнял ее за плечи и притянул к себе, так ничего не говоря. Для Мёрф одно то, что я видел ее плачущую, уже перебор. Поэтому она притворялась, будто не плачет, а я притворялся, будто не замечаю этого.

Она плакала недолго. Пару минут, не больше. Потом дыхание ее успокоилось, и я почувствовал, что она берет себя в руки. Еще минута, и она выпрямилась и отстранилась от меня. Я отпустил ее.

– Они говорили, ты находишься под чьим-то влиянием, – сказала она спокойным, деловым почти тоном. – Будто кто-то сделал что-то с твоей головой. Твоя ученица сказала. Но Майкл, мне показалось, не хотел говорить этого при твоей начальнице. И никто не хотел говорить ничего при мне.

– Секретничанье входит в привычку, – заметил я. – И Молли говорила правду.

Мёрфи кивнула.

– Она сказала, что мы должны выслушать первые слова, которые ты скажешь, проснувшись. Что если кто-то возился с твоей головой, твое подсознание сможет проявлять себя именно тогда, на грани сна. И ты сказал, что мы должны слушать ее.

Я обдумал это и надул губы.

– Гм. Правда. Пожалуй, я хитрее, чем думал.

– Им не стоило подозревать тебя, – сказала Мёрфи. – Вот я, параноидальная сучка – и то сто лет как перестала тебя подозревать.

– У них имелся повод, – возразил я и сделал глубокий вдох. Это далось мне нелегко, но я выдавил из себя эти слова. – Никодимус бросил одну из этих своих монет ребенку Майкла. Я схватил ее прежде, чем тот успел дотронуться до нее. В результате фотокопия Падшего ангела несколько лет жила у меня в голове, пытаясь уговорить меня взять монету и запустить в себя все остальное.

Мёрфи покосилась на меня.

– Ты хочешь сказать… ты мог превратиться в одну из этих тварей?

– Угу, – кивнул я. – Пару раз висел на волоске.

– Это… Это еще… Там?

Я мотнул головой.

– Уже нет. Она ушла. Я думаю, все то время, что она пыталась изменить меня, я пытался в ответ изменить ее. И в прошлом году, в Провале Рейтов она, можно сказать, приняла на себя пулю, предназначавшуюся мне. Психическую пулю. В самом конце, после того, как все другие успели уйти, – я пожал плечами. – Я… Мы, типа, с ней сдружились. Я привык к ее присутствию, – я покосился на Мёрфи и слабо улыбнулся. – Псих, правда? Переживаю из-за воображаемого друга.

Ее пальцы нашли мои и сжали их.

– Мы все в той или иной степени воображаемые друзья, Гарри, – секунду она сидела, не шевелясь, потом искоса посмотрела на меня. – Ты ведь не говорил Майклу подробностей?

Я снова помотал головой.

– Не знаю, почему.

– Я знаю, – сказала она. – Помнишь, когда Кравос совал пальцы мне в голову?

Я поежился. В момент, когда он делал это, он принял мою внешность.

– Угу.

– Ты говорил, это нанесло мне травму. Как ты ее называл?

– Просто психическую травму, – ответил я. – Примерно то же происходит, когда у кого-то умирает близкий человек. При эмоциональных драмах, типа того. Требуется некоторое время, чтобы это прошло.

– Но ты-то с этим справился, – заявила Мёрфи. – Знаешь, Дрезден, мне кажется, очень хреново бывает, когда кто-то принимает на себя настоящего настоящую, предназначенную тебе пулю. Когда нападение на тебя ограничено психикой, и твой воображаемый друг погибает лишь у тебя в сознании, справиться с этим все-таки легче. Такое случается время от времени – что ж теперь, помирать от этого?

Я нахмурился и опустил взгляд на свои руки.

– Ни разу не думал об этом в таком разрезе.

Она негромко фыркнула.

– Надо же, сюрприз какой. Дрезден забывает, что он не неуязвим.

Что ж, не лишено логики.

– Этот твой план, – сказала она. – Ты серьезно веришь, что он сработает?

– Я думаю, я обязан попытаться, – я набрал в грудь воздуха. – Мне кажется, тебе не стоит впутываться в этот раунд, Мёрф. У динарианцев есть смертные поклонники. Фанатичные.

– Ты думаешь, нам придется убить кого-то из них? – предположила Мёрфи.

– Я думаю, у нас почти нет выбора, – ответил я. – И потом, я вполне могу ожидать от них, что они пошлют кого-нибудь сюда.

Мёрфи пристально посмотрела на меня.

Я пожал плечами.

– Им известно, что я, Майкл и Саня уедут на встречу. Им известно, что здесь находится еще несколько человек, и по меньшей мере часть их беззащитна. Вне зависимости от того, получит он монеты или нет, Никодимус может послать кого-нибудь сюда, чтобы расправиться с ранеными.

Секунду Мёрфи молча смотрела на меня, потом опустила взгляд на Кинкейда.

– Ты ублюдок, – ровно, без ударения произнесла она.

– Я не собираюсь разыгрывать из себя старшего брата, Кэррин, – ответил я. – Но мы имеем дело с очень погаными людьми. Молли останется с Кинкейдом. Мыша я тоже оставлю здесь. Я бы предпочел, чтобы здесь находился еще и кто-нибудь, более опытный. Хотя бы чтобы при необходимости посоветовать что-нибудь девчонке.

Она нахмурилась и посмотрела на Кинкейда.

– Пытаешься усовестить меня, чтобы я изображала верную подругу, защитницу дома и суррогатную мамашу в одной упаковке, да?

– Я решил, что так будет лучше, нежели посоветовать тебе заткнуться и возвращаться на кухню.

Она сделала глубокий вдох, глядя на спящего. Потом осторожно коснулась его руки пальцами, встала и повернулась ко мне.

– Нет. Я иду с тобой.

Я хмыкнул, поднимаясь на ноги.

– Уверена?

– Девочка для него сейчас важнее всего, – сказала Мёрфи. – Важнее, чем что-либо за много, много лет, Гарри. Он отдал бы жизнь за нее. Если бы он находился в сознании, он потребовал бы, чтобы вы взяли его с собой. Но он этого не может. Значит, это должна сделать для него я.

– Там может выйти настоящее мочилово, Мёрф.

Она кивнула.

– Переживать на этот счет можно и позже, когда девочка окажется в безопасности.

На стене тихо тикали часы.

– Встреча через час.

Мёрфи кивнула и потянулась за пальто. Слез и след простыл, и ничто в ее лице не выдавало того, что она недавно плакала.

– Тогда извини. Если нам предстоит вечер на выезде, мне нужно переодеться в что-нибудь поудобнее.

– Не в моих привычках давать советы дамам, как им одеваться.

* * *

Скажем честно, одно дело идти на бой с силами тьмы; совсем другое дело заниматься этим в паре чужих тренировочных штанов и в тесной футболке. К счастью, Молли, честь ей и хвала, хватило ума сунуть мои шмотки в стиральную машину. Я даже готов простить ей за это ее тушеное мясо.

Забравшись в постирочную, я стянул с себя Майклову одежду и как раз сунул ноги в мои старые джинсы, когда дверь отворилась, и в комнату сунула голову чем-то изрядно возбужденная Люччо.

– Дрезден мне кажется, я знаю, поче… ой!

Я рывком вздернул джинсы в положенное им положение и застегнул молнию так быстро, как только мог, не причиняя себе при этом неоправданных неудобств.

– Ох. Гм. Прошу прощения, – сказал я.

Люччо улыбнулась; благодаря ямочкам на щеках она казалась ненамного старше Молли. Она не покраснела. Вместо этого она скрестила руки на груди и прислонилась плечом к косяку. Темные глаза ее смотрели на меня с нескрываемым удовольствием.

– О, право же, не за что, Дрезден. Не за что.

Я помолчал, но через пару секунд ответил ей подобным же взглядом.

– Разве вам не полагалось бы смутиться, извиниться и тихонько выйти?

Улыбка ее сделалась шире, и она повела плечом.

– Когда я была маленькой девочкой – возможно. Впрочем, даже тогда мне стоило большого труда вести себя сдержанно, когда я видела что-то, приятное моему взгляду, – она склонила голову набок и шагнула в мою сторону. Потом вытянула руку и осторожно провела пальцами вдоль шрама у меня на руке ниже локтя.

– След от пули, – пояснил я в ответ на ее вопросительный взгляд. – Оборотни из ФБР.

Она кивнула. Потом ее пальцы коснулись ложбинки чуть ниже моего кадыка и медленно скользнули вниз, по грудине, и дальше, по животу. Волна обжигающей дрожи катилась по телу эхом ее прикосновения. Она снова подняла на меня взгляд.

– Нож-крюк, – сказал я. – Один чернокнижник пытался освежевать меня в музее Филда.

Ее прикосновения прошлись по моим обнаженным рукам, задержавшись у запястий, на которых багровели зловещими браслетами широкий, дюйма в полтора шрамы.

– Наручники с шипами. Это когда Мадригал Рейт пытался продать меня с eBay.

Она подняла мою обожженную левую руку и погладила пальцами мою исковерканную ожогом плоть. К тому времени я уже неплохо мог шевелить пальцами, да и внешне рука уже не напоминала жуткий, наполовину оплавленный восковой муляж, хотя вид у нее все равно оставался не из приятных для глаза.

– В стае вампиров из Черной Коллегии оказался один очень изобретательный ренфилд. Он вооружился самодельным огнеметом.

Она покачала головой.

– Я знаю мужчин на несколько столетий старше вас, так у них и половины такой коллекции шрамов нет.

– Может, они и прожили столько, потому что у них хватило ума не заполучить столько, – заметил я.

Она снова улыбнулась. С близкого расстояния эта ее улыбка производила сокрушительное действие, а глаза ее показались мне еще темнее.

– Анастасия, – произнес я. – Через несколько минут нам предстоит сделать такое, что может убить нас обоих.

– Да, Гарри. Может.

Я кивнул.

– Но до этого еще целых несколько минут.

Взгляд ее чуть затуманился.

– Несколько, да.

Я поднял правую руку (ее, кстати, так и продолжало покалывать), осторожно взял пальцами за подбородок и, чуть пригнув голову, прижался губами к ее рту.

Она издала тихий, довольный стон и прижалась к мне всем телом, откликнувшись на мой поцелуй своим, еще более чувственным. Пальцы одной ее руки зарылись в волосы у меня на затылке, а ногти другой наугад касались моей груди и плеча. Каждое их прикосновение отдавалось на моей коже огнем, и я непроизвольно погрузил пальцы правой руки в мягкие завитки ее волос и притянул ее к себе еще крепче.

Не знаю, как долго это продолжалось, но это было восхитительно. Когда она, наконец, оторвала свои губы от моих, мы оба задыхались, и сердце у меня в груди стучало в грудную клетку с силой кузнечного молота. Ну, и в джинсах эти удары тоже отдавались.

Она не открывала глаз еще пять, может, даже десять секунд, а когда открыла, они оказались огромными и полными желания. Анастасия запрокинула голову и медленно, с томным, довольным вздохом потянулась.

– Вы не возражаете? – спросил я.

– Ни капельки.

– Хорошо. Я просто… хотел понять, на что это похоже. Я ведь чертовски давно ни с кем не целовался. Почти забыл уже, что это такое.

– Вы даже не представляете, – прошептала она, как давно я не целовалась с мужчиной. Не уверена даже, что я сама это точно помню.

Я негромко рассмеялся.

На щеках ее снова заиграли ямочки.

– Вот и отлично, – произнесла она, скользя по мне взглядом с ног до головы и обратно. На этот раз я почему-то не стеснялся.

– У вас славная улыбка. Вам стоило бы чаще улыбаться.

– Когда мы разберемся с сегодняшними делами, – кивнул я, – мы могли бы обсудить это. За обедом.

Ее улыбка сделалась шире, и щеки чуть порозовели.

– С большим удовольствием.

– Хорошо, – сказал я, выразительно выгнув бровь. – Если все в порядке, я, с вашего позволения, одену рубашку.

Анастасия весело рассмеялась и отступила от меня на пару шагов, хотя пальцев от моей кожи не отрывала, пока это позволяло расстояние.

– Очень хорошо, Страж. Как вам удобнее.

– Что ж, спасибо, капитан, – я натянул на себя оставшуюся одежду. – Так что вы хотели мне сказать?

– А? – зажмурилась она. – Ах, да. До того, как я так удачно отвлеклась. Мне кажется, я знаю, где динарианцы держат Архив.

Я изумленно заморгал.

– Вам повезло с поисковым заклятием?

Она мотнула головой.

– Нет, оно позорнейшим образом провалилось. Поэтому мне пришлось пошевелить мозгами, – она расстегнула обтянутый кожей тубус, висевший у нее на поясе рядом со шпагой. Она достала из него пластиковый футляр, из которого вытряхнула скрученные в тугой рулон бумаги. Порывшись в них, она нашла нужный листок и убрала остальные обратно. Она развернула листок – на нем оказалось нарисовано что-то вроде карты – и положила его на крышку сушильной машины.

Я всмотрелся в листок. Это и была карта, только вместо границ штатов, шоссе, железных дорог и городов, виднее всего на ней стали естественные детали – в первую очередь, береговая черта Великих Озер. Реки, леса и болота тоже доминировали на ней. А еще всю карту прочерчивала паутина пересекающихся разноцветных линий.

К двери приблизились шаги, и в комнату вошла Молли с пластиковой корзиной, полной детской одежды. При виде нас она удивленно заморгала, но улыбнулась.

– Ой, что это? – спросила она, глядя на карту.

– Карта, – отвечал я, как и положено исполненному знаний наставнику.

– Это я и сама вижу, – фыркнула она. – Но что за карта?

Тут до меня, наконец, дошло.

– Потоки, – произнес я, посмотрев на Люччо. – Это направления потоков.

Молли, надув губы, всматривалась в бумагу.

– Что еще за потоки?

– Это… Ну, представь себе что-то вроде подземных трубопроводов. Только вместо воды или нефти по ним течет магия. Они опутывают весь мир, соединяя как правило точки концентрации сверхъестественных энергий.

– Соединяя их с помощью магии, – поняла Молли. – Круто.

– Совершенно верно, – кивнула Люччо. – Единственный способ обуздать энергию Архива – заключить ее в чрезвычайно мощный круг, а для этого требуется огромное количество энергии.

Я хмыкнул в знак согласия.

– И выполнен круг должен быть идеально, иначе она взломает его, нащупав слабое место.

– Верно.

– О каком количестве энергии вообще идет речь? – поинтересовался я.

– Вы, наверное, смогли бы поддерживать такой круг в течение получаса или даже часа. Мне бы так долго не удалось, даже до моего… – она провела рукой по своему телу, – ЧП.

– В общем, чертова куча энергии, – подытожил я. – И откуда же они ее берут?

– Хороший вопрос, – кивнула она. – Однако Знак, с помощью которого они изолировали Аквариум, предполагает, что такой источник энергии у них есть.

Я мотнул головой.

– Нет, – заявил я. – Там это питалось Адским Огнем.

Люччо надула губы.

– Вы в этом совершенно уверены?

– Я в этом совершенно уверен, – кивнул я. – Он могуч как Ад в буквальном смысле этого слова, но он нестабилен. Его интенсивность все время колеблется. Только поэтому им не удалось сохранять Знак дольше.

– Чтобы держать в заключении Архив, им необходим ровный, без сбоев поток энергии, – сказала Люччо. – И не забывайте, им необходимо поддерживать одновременно очень мощную и сложную завесу, способную блокировать любое поисковое заклятие. Без надежного источника энергии такое тоже невозможно.

– Потоки, – выдохнул я.

– Потоки, – удовлетворенно подтвердила она.

– Мне в наших краях известны два-три, но я не знал, что их так много, – признался я.

– Район Великих Озер изобилует ими, – сказала Люччо. – Это энергетическая аномалия.

– И что? – не поняла Молли. – Что это означает?

– Ну, это одна из причин, по котором в нашем регионе так высока сверхъестественная активность, – ответил я. – Ты знаешь, например, что в озере Мичиган пропало втрое больше кораблей и самолетов, чем в Бермудском треугольнике?

– Уау, – восхитилась Молли. – Вы это серьезно?

– Угу.

– Как бы мне летом в бассейне без вести не пропасть.

Люччо тем временем водила по линиям на карте кончиком пальца.

– Цвета линий означают преобладание того или иного типа энергии. Разрушительные энергии здесь, созидательные здесь и здесь… ну и так далее. Толщина линии означает ее относительный потенциал.

– Ясно, ясно, – кивнул я, заметно возбудившись. – Значит, мы ищем источник энергии, сопоставимый по мощности со Знаком в Аквариуме, но стабильный.

– Здесь, на карте, четыре места, которые кажутся мне наиболее вероятными, – сказала Люччо, подвинув палец к северной части озера Мичиган. – У островов Северный и Южный Маниту в наличии концентрация потоков темной энергии.

– Угу, – кивнул я. – С ними связано множество зловещих преданий. Только до них больше двухсот миль. На месте Никодимуса я бы побоялся везти ее так далеко.

– Согласна. Третий узел потоков находится прямо под музеем Филда, – она покосилась на меня, выгнула бровь, и голос ее сделался суше. – Правда, полагаю, с этим вы уже хорошо знакомы.

– Я собирался вернуть динозавра обратно, – заявил я. – Но я лежал без сознания.

– Что приводит нас к точке номер четыре, – кивнула Люччо. – Палец ее остановился на грозди маленьких островков в самом центре озера, в северо-востоке от города, перечеркнутых жирной темно-лиловой линией. – Здесь.

Молли перегнулась через мое плечо и, нахмурившись, уставилась на карту.

– В этой части озера, вроде, нет островов. Открытая вода, и все.

– Эту карту мне дал Слушающий-Ветер, мисс Карпентер, – серьезно ответила Люччо. – Он несколько столетий прожил в этих краях.

Я хмыкнул.

– Я про них много чего слышал. В нескольких войнах их использовали в качестве своих баз инсургенты. Потом они служили перевалочными пунктами для бутлегеров, перевозивших бухло из Канады в годы Сухого Закона. И с этими местами тоже связаны рассказы про всякую нечисть.

Молли нахмурилась.

– Какие рассказы?

Я пожал плечами.

– Обычные страшилки. Призраки. Люди, сведенные с ума неведомыми силами. Люди, утянутые в воду неизвестными чудищами или найденные зарубленными допотопным оружием.

– Тогда почему их нет на картах? – поинтересовалась Молли.

– Эти острова опасны, – ответил я. – До помощи далеко, и зимой озеро часто штормит. Из воды торчат скалы, о которые легко пробить дно. Может, кто-то в городских верхах решил, что острова будут меньше искушать людей, если их будут считать просто легендой, и приложил некоторые усилия к тому, чтобы их стерли с карт.

– Такое невозможно, – заявила Молли.

– Вполне возможно, – возразила Люччо. – Тем более, что концентрация магических энергий вокруг них заставляет людей подсознательно избегать их. Если плыть туда без определенной цели, судоводитель непроизвольно обогнет это место, даже не заметив, что делает.

– И если там, действительно, столько нехорошей магической ауры, она должна творить черт-те что с навигационным оборудованием. Готов спорить на двадцать баксов, что над ними и воздушных маршрутов нет, – я постучал пальцем по точке на карте. – Что ж, убедительно. Она здесь.

– Если она там, – спросила Молли, – тогда что мы можем с этим поделать?

Люччо, хмуря брови, склонила голову набок и посмотрела на меня.

– Капитан, полагаю, вы уже связались с Советом насчет подкреплений?

– Да, – подтвердила она. – Они прибудут в максимально короткий срок – то есть, часов через девять.

– Быстро, но недостаточно быстро, – буркнул я и задумчиво наморщил лоб. – Значит, мы попросим об одолжении.

– Одолжении? – удивилась Люччо.

– Угу, – кивнул я. – Я знаю парня, у которого есть катер.