Текст книги "Маленькое одолжение"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Улыбка исчезла с лица русского.

– Хорошее там, где его находишь, – ответил он.

– Одиннадцать, – тихо сообщил Майкл.

Я даже зажмурился.

– Чего?

– Одиннадцать, – повторил он. – Одиннадцать их пало здесь сегодня. Судя по характеру ранений, Кинкейд убил пятерых. Капитан Люччо убила еще двоих. Мы с Саней перехватили пару их на выходе. Один из них нес сумку с монетами тех, кто уже погиб.

– Мы обнаружили монету Урумвиила. – добавил Саня, – но тела не нашли.

– Этот на моей совести, – признался я. – Он теперь превратился в кучку золы и пепла. Таким образом, выходит десять.

– Еще один утонул, когда лопнуло стекло аквариума, – сказал Майкл. – они все плавают там, Гарри. Одиннадцать, – он покачал головой. – Одиннадцать. Вы понимаете, что это значит?

– Что если мы шандарахнем еще одного, нам причитается бесплатный набор столовых ножей?

Он повернулся ко мне; глаза его возбужденно горели.

– Тесса бежала в сопровождении всего четверых из своей свиты, и Никодимуса так и не нашли. Тринадцать монет уже находились в нашем распоряжении, а сегодня к ним добавилось еще одиннадцать, если исходить из того, что мы нашли их все.

– Только шесть монет осталось, чтобы причинять зло, – сказал Саня. – Только шесть. Эти шесть последние. И они все здесь, в Чикаго. Все вместе.

– Падшие в монетах вели войну за умы и жизни человечества на протяжении двух тысяч лет, Гарри, – сказал Майкл. – А мы бились с ними. Война может окончиться. Все может окончиться, – он снова повернулся к бассейну и немного ошалело покачал головой. – Я смогу ходить на школьные матчи Алисии. Учить маленького Гарри ездить на велосипеде. Я могу строить дома, Гарри.

Страсть в его голосе звучала так явственно, что я почти физически ощущал ее давление на своем лице.

– Давайте-ка пересчитаем монеты и уйдем отсюда, пока мигалки не понаехали, – предложил я. – Майкл, развяжите узел.

Он нахмурился, но послушался, открыв взгляду почерневшие серебряные кружочки. Одетой в перчатку левой рукой я достал из кармана две найденные мною монеты и добавил их в общую кучку.

– Спасибо, – сказал я. – Пошли.

Я повернулся и зашагал к выходу. Майкл снова старательно завязывал узелок с монетами, а глаза его смотрели куда-то вдаль – предположительно в мечту о том, как он сбросит эти монеты в бездонную черную яму и заживет нормальной, простой, занудной жизнью с женой и детьми.

Я решил дать ему потешить себя этой мечтой, пока возможно.

Потому что, черт подери, собирался отнять у него эту мечту.

Вне зависимости от того, согласится он с этим или нет.

Глава ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Всю дорогу до дома Майкла я проспал в кабине его пикапа, прислонившись виском к окошку. Саня сидел посередине. Сквозь дрему я понимал, что они говорят о чем-то вполголоса, но голоса их сливались в низкий гул, особенно Санин, и я не пытался вникнуть в суть их разговора, пока машина, хрустнув шинами по снегу, не остановилась.

– Это ничего не меняет, – терпеливым тоном говорил Майкл. – Саня, мы не вербуем людей. Мы же не масонская ложа. Это должно быть внутреннее побуждение.

– Мы действуем в интересах Господа в повседневном режиме, – возражал Саня. – Если он не спешит призвать нового носителя «Фиделаккиуса», возможно, это намек на то, что мы должны принять эту ответственность на себя.

– Разве не ты продолжаешь уверять меня, что не решил еще для себя, существует Он или нет? – поинтересовался Майкл.

– Я просто оперирую твоей терминологией, чтобы тебе было привычнее, – ответил Саня. – Из нее вышел бы отличный Рыцарь.

Майкл вздохнул.

– Возможно, причина, по которой нового носителя меча не призывают, заключается в том, что наша задача почти выполнена. Возможно, в нем просто нет уже потребности.

Санин голос сделался суше, холоднее.

– Да. Возможно, все зло мира почти уничтожено, уничтожено навсегда, а вместе с ним и необходимость защищать тех, кто не в состоянии защитить себя сам, – он вздохнул. – или, возможно… – он осекся, покосившись меня. Я как раз моргал, пытаясь стряхнуть сон. – Дрезден? Как вы?

– Ничего такого, чего не вылечили бы несколько дней на больничной койке, новая пара легких, пузырь Макова темного и пара рыжеволосых красоток, – пробормотал я. То есть, я-то хотел пошутить, но вышло немного мрачнее, чем я рассчитывал. – Жить буду.

Майкл кивнул и медленно зарулил на стоянку.

– Когда мы за ними отправимся?

– Не отправимся, – тихо произнес я. – Они разработали какую-то стелс-технологию, не позволяющую обнаруживать или поражать их магическими средствами.

Майкл нахмурился.

– Вы уверены?

– Я уверен, что чрезвычайно трудно победить того, кого вы не можете отыскать, Майкл, – я устало потер глаза и едва не отдернул руку, так это оказалось больно. Ох. Чертов сломанный нос. И дважды чертова Тесса которая за него дергала.

– Вам надо немного поспать, Гарри, – посоветовал Майкл.

– И, возможно, принять душ, – добавил Саня.

– От вас тоже пахнет дельфиньей мочой, – парировал я.

– Но не так сильно, – возразил он. – И еще, я не облевался.

Некоторое время я испепелял его взглядом, потом меня осенило.

– Скажите, а разве Саня – не девчачье имя?

Майкл фыркнул.

– Вы все-таки поспите сначала, Гарри.

– Потом, – отмахнулся я. – Всему свое время. Военный совет на кухне. И если кто-нибудь не приготовит мне чашку горячего кофе, я буду вытираться о всех и вся. Как Мыш.

– Мыш слишком хорошо воспитан, чтобы делать это в моем доме, – заметил Майкл.

– Значит, как чья-нибудь другая собака. Черт, посох забыл.

Майкл отворил дверцу, выбрался из кабины и достал из кузова мой посох. Я тоже вышел, и он бросил его мне через кузов. Я поймал его левой рукой и благодарно кивнул.

– Благослови вас господь. Изготовить такой просто жуть как трудно. Всю эту фигню вырезать тяжелее, чем… чем… – я тряхнул головой, пытаясь поймать ускользающую мысль. – Извините. Тяжелый день.

– Идите в дом, пока не замерзли, – вполголоса посоветовал Майкл.

– Хорошая мысль.

Мы ввалились в дом. Остальные подъехали минут через двадцать. Гард настояла на том, чтобы завезти Кинкейда в один из домов Марконе – возможно, в одно из тех мест, где он хранил медикаменты во избежание расспросов полиции насчет того, где, как и почему его подчиненные получили огнестрельные или ножевые ранения. Забавно, но Мёрфи настояла на том, чтобы сопровождать его – впрочем, это означало еще, что копам станет известно расположение еще одного тайного убежища Марконе, а может, даже имя врача, состоявшего на его содержании. А поскольку ехали они на Мёрфиной машине, а Мёрфи была со мной, а без моей помощи Гард обойтись не могла, последней ничего не оставалось, как с этим смириться.

Вот такова она, моя Мёрфи – своими руками ломает ситуацию под себя, если этого не делает за нее судьба.

Мыш обрадовался, увидев меня, и выражал эту радость, тараня лбом меня под коленки, вытираясь о моги и виляя хвостом. По крайней мере хоть он решил, что от меня пахнет интересно. Немного уступала ему по части энтузиазма и Молли, которая немедленно принялась готовить нам еду. Правда, тут же выяснилось, что по этой части она пошла явно не в мать. На кухне Черити была подобна суперагенту МакГайверу. Она запросто могла, например, сообразить обед из пяти перемен на двенадцать персон из яйца, двух пакетиков спагетти, какой-то там бытовой химии и пластинки жвачки. Молли…

Молли как-то раз ухитрилась сжечь яйцо, которое варила для меня всмятку. До сих пор не знаю, как.

Но, конечно, чашку кофе она приготовить могла.

Уложив Кинкейда на гостевую кровать в пошивочной комнате Черити, все остальные собрались на кухне. Мёрфи держалась напряженно. Я налил ей чашку радости, и она подошла и остановилась рядом со мной. Я предложил кофе и Люччо, и она приняла чашку с легким, благодарным кивком.

– Как он? – спросил я у Мёрфи.

– Спит, – ответила она. – Гард вколола ему обезболивающее.

Я отхлебнул кофе, гоня от себя всякие неприятные мысли.

– Ладно, ребята. Вкратце ситуация выглядит вот как: мы связаны по рукам и ногам, и Никодимус и его команда вот-вот загонят один из этих японских сверхскоростных поездов в нашу коллективную задницу. Без смазки.

В помещении воцарилась тишина.

– Они захватили Иву, – объяснил я. – Это погано.

– Гарри, – подала голос Мёрфи. – Я понимаю, я новенькая в этом классе, но тебе все-таки придется объяснить мне про эту девочку еще раз.

– Ива – это Архив, – тихо ответил я. – Давным-давно (нам неизвестно точно, когда) кто-то (нам неизвестно, кто) создал Архив. Своего рода интеллектуальную конструкцию.

– Что? – не понял Саня.

– Объект, состоящий исключительно из информации. Можете считать его программным обеспечением для мозга, – объяснила за меня Люччо. – Чем-то вроде исключительно совершенной базы данных.

– А-а, – кивнул Саня.

Я удивленно покосился на Люччо.

Она с легкой улыбкой пожала плечами.

– Я люблю компьютеры. Я все про них читаю. Это… это мое хобби, правда. Я понимаю теорию, на которой все они основаны.

– Ладно, – кивнул я. – Гхм. Хорошо. Архив передается от поколения к поколению, от матери к дочери – вся совокупная память прошлых носителей Архива и все факты, что набирают в дополнение к этому нынешние.

– Весь этот багаж знаний дает Архиву огромную силу – и создавался он как хранилище знаний, банк данных на случай какого-либо глобального катаклизма, утери цивилизацией всех своих знаний. Сам Архив обязан соблюдать нейтралитет и занят лишь сохранением и сбором информации.

– Сбором? – удивилась Мёрфи. – То есть… Архив очень много читает?

– Все гораздо глубже, – ответил я. – Архив представляет собой магию столь сложную, что она сама практически живое существо – и она просто знает. Все, что напечатано или хотя бы написано – все это становится известно Архиву.

Хендрикс произнес непечатное слово.

– Вот именно, – согласился я. – Именно поэтому Ники и его Монетоголовые ее и захватили.

– Обладая такой информацией, – задохнулась Мёрфи, – они могут… Боже мой, они могут шантажировать власти. Контролировать правительства.

– Запускать ракеты с атомными боеголовками, – добавил я. – Мысли шире, – я кивнул в сторону Майкла. – Помните, вы говорили мне, что Никодимус играет в лото «Армагеддон». Он строит далеко идущие планы, но так, чтобы попутно извлекать из них и побочные дивиденды. Это просто одна из таких его комбинаций.

Майкл нахмурился.

– Так он с самого начала охотился за Архивом? Он целенаправленно прибыл сюда и спровоцировал конфронтацию, чтобы вы пригласили ее в качестве арбитра?

– Странный какой-то план, – заметила Люччо. – Вы могли бы выбрать с десяток других независимых арбитров.

– Но это же Дрезден, – фыркнула Мёрфи. – Сколько я его знаю, он живет в одной и той же подвальной квартире. Ездит на той же машине. Выпивает в том же маленьком кабаке. Любимый ресторан у него – «Бургер-Кинг». И заказывает он в этой чертовой забегаловке тоже всегда одно и то же.

– Совершенство не улучшить, – возразил я. – На то оно и совершенство. И к чему ты клонишь?

– Ты живешь привычками, Гарри. Ты не любишь перемен.

Отрицать это было бы бесполезно.

– Даже в случае, если бы я не обратился к Иве, Никодимус остался бы в выигрыше. Возможно, завербовал бы Марконе. Или убил Майкла или Саню. Или очистил бы собственную организацию от бесполезного балласта. Как знать? Но факты таковы: я пригласил Иву, а он воспользовался возможностью захватить ее, и это ему удалось.

– Но Архив запрограммирован на нейтралитет, – возразил Саня. – Вы же сами сказали.

– Архив – да, – подтвердил я. – Но не Ива, а Ива контролирует Архив. И она еще ребенок. Ребенку можно причинить боль. Запугать. Совратить. Искусить, – я потер переносицу. – Они хотят сделать ее одной из своих. Ну, и Марконе им в подобном качестве тоже не помешает.

– Да поможет нам Бог, если они захвачены, – прошептала Мёрфи.

– Господь до поможет им, если они захвачены, – возразил Майкл. – Их надо отыскать, Гарри.

– Даже Мэб не смогла бы отыскать динарианцев с помощью магии, – покачал головой я. – Скажите, Гард, ваша фирма могла бы справиться с этим?

Она мотнула головой.

Я покосился на Майкла.

– Не думаю, чтобы кто-либо начертал в небе большую светящуюся стрелку, видимую только вам двоим, нет?

Майкл тоже помотал головой.

– Я смотрел, – без тени улыбки ответил он.

– Что ж, значит, так. Без божественной помощи нам их не найти, – я сделал глубокий вдох. – Итак… В таком случае мы сами заставим их нас найти.

– Отменный будет фокус, если нам это удастся, – заметил Саня. – Что вы задумали?

Хендрикс вдруг поднял голову.

– Монеты.

Все повернулись и уставились на него.

Секунду-другую Хендрикс считал на пальцах.

– Монет у них всего шесть. И людей шесть. И как они дадут этой вашей девчонке-ужастику монету? И еще одну моему боссу?

– Правильная логика, Куджо, – кивнул я. – Это их задержит, но ненадолго. Нам надо действовать быстро, если хотим добиться успеха. Никодимус не может себе позволить новых потерь в живой силе, но не будет колебаться ни одной гребаной секунды, чтобы убить кого-нибудь из своих ради его монеты. Поэтому мы предложим ему обмен. Одиннадцать старых пятаков в обмен на девочку.

Майкл с Саней разом вскочили на ноги, выражая возмущение на двух разных языках. Разобрать отдельные слова я почти не мог, но смысл их явно сводился к «вы что, спятили?»

К чертовой матери, Майкл! – вскинулся я, поворачиваясь к нему с упрямо выпяченной челюстью. – Если Никодимусу удастся поставить Архив под свой контроль, совершенно безразлично будет, сколько этих чертовых монет хранится у вас взаперти.

Наступило молчание, только очень громко тикали часы в прихожей.

Я не ослаблял натиска.

– Вот в эту самую минуту шесть демонов пытают одиннадцатилетнюю девочку. Так, как пытали меня. Так, как пытали Широ.

Майкл дернулся как от удара.

– Посмотрите мне в глаза, – сказал я ему, – и скажите мне, что считаете: мы должны позволить этой девочке страдать, хотя в наших силах спасти ее.

Тик-так.

Тик-так.

Майкл мотнул головой.

Саня обмяк и снова с мрачным видом привалился спиной к буфету.

– Никодимус никогда не пойдет на такую сделку, – тихо произнес Майкл.

Люччо улыбнулась, блеснув молодыми зубами.

– Еще как пойдет. Зачем жертвовать полезными вассалами, когда он может согласиться на обмен, обмануть или уничтожить нас, похитить монеты и сохранить у себя Архив?

– Очко, – одобрительно кивнул я. – Только мы будем к этому готовы. Капитан, вам известно, как связаться с ним по официальным каналам?

– Да, – ответила она.

– Гарри, – мягко произнес Майкл. – Мы идем на чудовищный риск.

Они с Люччо переглянулись. Оба не сказали ни слова, но напряжение в воздухе между ними повисло изрядное.

– В этой ситуации, – произнесла, наконец, Люччо, – есть только одна более рискованная вещь, которую мы можем предпринять, – она пожала плечами и развела руки в стороны. – Не делать ничего.

Майкл поморщился и перекрестился.

– Да пребудет с нами Господь.

– Аминь, – добавил Саня и подмигнул мне через плечо.

– Тогда звоните Никодимусу, – сказал я. – Скажите ему, что я предлагаю сделку.

Глава ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

На то, чтобы сообщение прошло по всем каналам, требуется время.

Меньше всего на свете мне хотелось снова намокнуть, но я все еще не согрелся, меня колотило, и, как выяснилось, имеется еще куча неудобных и неприятных побочных эффектов приема внутрь нескольких галлонов морской воды. Если кто не знает, именно мелочи достают больше всего.

В общем, прошло часа два, прежде чем мой организм более-менее пришел в себя, принял душ и занял горизонтальное положение, и к этому времени я так вымотался, что в глазах все расплывалось. К этому времени Молли с помощью и, можно сказать, под руководством Сани соорудила обед. Саня, похоже, испытывал чисто национальное, недоступное другим угрюмое удовольствие от созерцания последствий катастрофы. Я рухнул на диван и честно пытался спорить насчет того, стоит ли подвергать опасности остальных, но вырубился и словно Рип ван Винкль пропустил большую часть разговора.

Мне не хотелось просыпаться. Мне снился сон, в котором у меня ничего не болело, и в котором меня никто не колошматил. Стены во сне были белые, и гладкие, и чистые, освещенные только холодным лунным светом, и кто-то обращался ко мне мягким, ровным голосом. Но тут в мою правую руку впилась тысяча иголок, и сон начал таять. Хоть и постепенно, я просыпался. В комнате говорили.

– …это в самом деле так? – сердитым шепотом спрашивала Мёрфи.

– Это не по моей части, – пророкотал в ответ Майкл. – Мэм?

– Эта область нашего искусства деликатна, – осторожно произнесла Люччо. – Но у девочки несомненный дар.

– Тогда нам нужно что-то сообщить.

– Нельзя, – тихо, с горечью возразила Молли. – Это не поможет. Это может только ухудшить положение дел.

– А ты-то откуда это знаешь? – вскинулась Мёрфи. – Ты в этом совершенно уверена?

Я так устал, и я, похоже, пропустил часть разговора. Я поморгал, пытаясь разлепить веки.

– Девочка знает, о чем говорит, – произнес я заплетающимся языком. Я пошарил рукой, и обнаружил, что Мыш лежит на полу рядом с диваном. Подумав, я решил, что с переходом в сидячее положение можно немного повременить. – О чем разговор?

Молли бросила на Мёрфи взгляд, недвусмысленно говоривший: «Вот видите?»

Мёрфи тряхнула головой.

– Пойду, посмотрю, не проснулся ли Кинкейд, – сказала она и вышла, всем видом выражая неодобрение.

Мыш занялся методичным вылизыванием моей правой руки – ритуалом, который он исполняет редко, но очень старательно. Иголок в руке поубавилось, так что возражать я не стал. Собственно, я так и не разобрался пока, что же произошло с моей рукой. Я не слышал, чтобы с кем-либо случалось что-то подобное – но терпеть это неудобство я все-таки мог, и в списке моих неотложных проблем оно находилось далеко не на первом месте.

Однако же, на мой вопрос так никто и не ответил.

Тишина становилась зловещей. Я неловко покашлял.

– Э… Кто-нибудь знает, который час?

– Почти полночь, – тихо ответила Люччо.

Я подождал минуту, но никто, похоже, не собирался оказать мне услугу, вырубив точным ударом, поэтому я как мог постарался не обращать внимания на разнообразную боль в разнообразных точках моего тела и сел.

– Что слышно от Никодимуса?

– Он пока не ответил на наше предложение, – сказала Люччо.

– Ну, в этом нет пока ничего неожиданного, – пробормотал я, взъерошив волосы пятерней. Уснул я в одной из Майкловых футболок и двух его же свитерах, поэтому запястья торчали из рукавов на несколько дюймов, и вообще, по размеру и футболка, и свитера подходили мне как, скажем, туристическая палатка. – Что бы ни ни делали, чтобы обуздать Иву, это должно быть продумано очень тщательно. Я бы тоже медлил с ответом, пока не убедился бы в твердости моих позиций.

– Как и я, – согласилась Люччо.

– Она и правда так опасна? – поинтересовался Майкл.

– Да, – спокойно подтвердила Люччо. – Совет оценивает ее силу как очень серьезную, сопоставимую с младшими Королевами династий сидхе.

– Если уж на то пошло, – так же тихо заметил я, – я считаю, информаторы корпуса Стражей ее сильно недооценивают. При практически полном отсутствии внешних источников энергии она держалась так, что по сравнению с ней Тесса и ее команда смотрелись пигмеями, пытающимися отловить слона. Если бы они не отрезали ее от магии, подозреваю, она бы их заживо съела.

Люччо беспокойно нахмурилась.

– Правда?

– Жаль, что вы ее не видели. Я лично с таким прежде никогда… Такое надо видеть своими глазами.

– Если она настолько сильна, – заметил Майкл, – ее вообще можно удерживать в плену?

– О да, – сказал я. – Абсолютно. Но это требует очень мощного круга и очень изощренного ритуала на заранее подготовленном месте. И все должно быть проделано без сучка и задоринки, иначе она в состоянии сломать удерживающее заклятие.

Молли огорченно сморщила нос.

– Она… она ведь не возьмет одну из этих их монет. Ведь правда? – она с надеждой переводила взгляд с меня на Люччо и обратно. – Потому что… Это же ужас что будет, если возьмет.

Я посмотрел на Майкла.

– Падшие не могут разом напрыгнуть и овладеть кем-то, так? Напрямую, нахрапом?

– Обычно нет, – ответил Майкл. – Хотя случаются обстоятельства, способные это изменить. Например, люди с отклонениями психики могут быть более восприимчивы. Другие обстоятельства тоже могут открыть душу для вторжения. Наркотики, участие в темных ритуалах, длительный контакт с потусторонними существами. И тому подобное.

– Наркотики, – устало произнес я. – Господи.

Майкл поморщился.

– Простите.

– Даже если душа более уязвима к вторжению извне, – сказал Майкл, – разум и воля могут сопротивляться духу-агрессору. И уж Архив наверняка обладает серьезными разумом и волей.

– Конечно. Только из этого совершенно не обязательно следует, что ими же обладает Ива. Она была Архивом с самого момента своего рождения. У нее не имелось ни одного шанса развить собственный разум, собственную личность, – я встал, тряхнул головой и беспокойно зашагал по комнате взад-вперед. – Она окажется там совершенно беспомощна, возможно, впервые с тех пор, как начала ходить. Одна. Запуганная, – я посмотрел на Майкла. – Вы полагаете, эти… люди… не знают, как напугать девочку?

Он снова поморщился и низко опустил голову.

– А потом на сцену выходит Падший и говорит, как может ей помочь. Как он хочет стать ее другом. Как может заставить нехороших людей перестать ее мучить, – я тряхнул головой и сжал кулаки. – Возможно, ей известны факты. Но эти факты вряд ли сильно ее утешат. Она не воспримет их так как…

Я зажмурился, открыл глаза и посмотрел на Майкла. Потом на Молли. Потом пулей пронесся мимо них на кухню и сорвал с холодильника листок бумаги, прикрепленный к его дверце магнитом – Черити держала его там, чтобы составлять список покупок. На холодильнике лежала шариковая ручка, я взял ее и, усевшись за кухонный стол, принялся лихорадочно писать.

Ива,

Ты не одна.

Кинкейд жив. Со мной все в порядке. Мы за тобой придем.

Не слушай их. Держись.

Мы идем.

Ты не одна.

Гарри.

– Ого, – сказала Молли, заглянув через мое плечо. – Умно.

– Если это сработает, – заметила Люччо. – Она это получит?

– Не знаю, – признался я. – Но я не знаю, что еще мог бы сделать прямо сейчас, – я снова потер переносицу. – Еда какая осталась?

– Я тушу мясо, – сказала Молли.

– Но еда какая-нибудь есть?

Она дала мне подзатыльник – несильный – и пошла к холодильнику.

Я соорудил сандвич из всякой всячины. Я американец. Мы, американцы, можем есть все, что угодно, лишь бы это было положено между двумя ломтями хлеба. А с достаточным количеством горчицы даже безразлично, что там еще напихано. Несколько минут я занимался исключительно едой. Я настолько проголодался, что даже получил самое что есть удовольствие в момент кульминации – когда за сандвичем последовало обещанное Моллино тушеное мясо, и мой рычащий желудок, наконец, заткнулся.

Зазвонил телефон.

Трубку снял Майкл. Несколько секунд он слушал молча, потом ответил – очень мягким, почти ласковым тоном:

– Слишком поздно искать покаяния. Даже вам.

На другом конце провода кто-то весело рассмеялся.

– Минуточку, – произнес Майкл. Он повернулся, прикрывая микрофон рукой, и кивнул мне. – Гарри.

– Он, – предположил я.

Майкл кивнул.

Я подошел к телефону и взял у него трубку.

– Дрезден.

– Я впечатлен, Дрезден, – произнес Никодимус. – Я ожидал впечатляющего спектакля от Адского Пса, но вы меня поразили. Ваше мастерство совершенствуется впечатляющими темпами. Тесса от вас просто в ярости.

– Я устал, – буркнул я в ответ. – Вы собираетесь говрить о деле, или нет?

– В противном случае я бы не позвонил, – отозвался Никодимус. – Только давайте сделаем это проще, ладно? Вы и я, никого больше. У меня нет желания втягивать в это дурацкое дельце чикагский криминалитет или Белый Совет в полном составе. Разумеется, при взаимных гарантиях безопасности.

– Это мы уже проходили, – напомнил я.

– И несмотря на то, что вы нарушили нейтральный характер встречи задолго до того, как я или мои люди перешли к активным действиям – что лично я воспринимаю как весьма многообещающий факт – я не против довериться вам еще раз.

Я даже усмехнулся.

– Ага. Вы просто святой.

– Придет такой день, – заявил Никодимус. – Придет день. Но пока я предлагаю встречу с глазу на глаз. Разговор. Только вы и я.

– Чтобы вы и ваша братия навалились на меня одного? Спасибо, не надо.

– Ну же, Дрезден. Как вы говорите, я действительно желаю сделки. Если вы готовы гарантировать мне беспрепятственный проход, мы можем встретиться даже на вашей территории.

– Да ну? – восхитился я. – И где же?

– Признаюсь, мне это совершенно безразлично, только бы меня не видели в вашем обществе, пока на вас этот костюмчик с чужого плеча.

По спине моей побежали мурашки. Я чуть повернул голову. Выходящие на задний двор Карпентеров окна были задернуты занавесками и шторами, но не плотно. Горевший на кухне свет превращал их в зеркала. Что там, за ними, я не видел.

– Так как мы решим, Дрезден? – поинтересовался Никодимус. – Дадите ли вы мне гарантии свободного прохода для беседы? Или мне приказать моим людям открыть огонь по той милой юной даме у раковины?

Я покосился через плечо на мывшую посуду Молли. Она, разумеется, тоже наблюдала искоса за моим телефонным разговором, хотя и старалась не показать этого.

Вряд ли мне удалось бы предупредить кого-либо прежде, чем люди Никодимуса открыли бы огонь – и я верил, что они там действительно находятся. Возможно, в домике на дереве. С него открывается неплохой вид на кухню.

– Ладно, – произнес я громко, чтобы слышали все. – Я даю вам гарантии свободного прохода. На десять минут.

– В надежде на смерть? – предположил Никодимус.

Я оскалил зубы в улыбке.

– При таких ставках кому-нибудь обязательно придется.

Он снова рассмеялся.

– Сохраните содержание этого разговора между нами двоими, и это будет не кто-либо из находящихся у вас на кухне.

В трубке послышались гудки.

Мгновением спустя кто-то постучал в дверь.

Рычание Мыша слышали, наверное, и на улице, хотя он оставался в гостиной.

– Гарри? – спросил Майкл.

Я нашел свои башмаки и сунул в них босые ноги.

– Я выйду поговорить с ним. Следите за нами, но не предпринимайте ничего, если только он не начнет первым. И следите за тылами. Прошлый аналогичный разговор с ним был отвлекающим маневром, – я встал, накинул ветровку и взял свой посох. Потом посмотрел Майклу в глаза. – Следите за тылами.

Майкл чуть заметно кивнул. Потом взгляд его скользнул поверх моего плеча, на окна.

– Будьте осторожны.

Я достал из кармана браслет-оберег, застегнул его на запястьи и поморщился, когда маленькие серебряные щиты царапнули по старым ожогам.

– Вы меня знаете, Майкл. Я всегда осторожен.

Я подошел ко входной двери и выглянул в окно.

Уличные фонари не горели – все, кроме одного, напротив дома Майкла. Никодимус стоял посереди улицы. Длинная, темная тень протянулась от него по снегу в направлении, прямо противоположном тому, куда ей полагалось бы падать, исходя из положения источника света.

Мыш подошел и решительно остановился рядом со мной.

На мгновение я положил руку на мощный загривок моего пса, вглядываясь в темноту. Я не увидел ничего – что, разумеется, ничего не означало. В темноте мог скрываться абсолютно кто угодно.

Единственное, что я знал точно – это что где-то там находится маленькая напуганная девочка.

– Идем, пес, – сказал я Мышу и вышел на снег.