Текст книги "Летнее королевство (ЛП)"

Автор книги: Джиллиан Брэдшоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Везде щедро рассыпаны

Золото, серебро и лазурь.

Вдоль берега идет каррах.

Там, в холмах, деревья

В цветах и плодах.

Пахнет виноградной лозой.

Нос корабля режет волну,

А вокруг – Земли Бессмертных,

И время над ними не властно...

Солнце коснулось нагромождения холмов на севере, и зеленый цвет стал совсем изумрудным, в то время как сине-серые кроны голых деревьев озарились серебристыми бликами от влаги, насыщавшей воздух. Руаун задумчиво покачал головой.

– Странная песня. Что это?

Лорд Гавейн улыбнулся, в глазах появился блеск.

– Это песня о человеке, который плыл в Страну Блаженных; так в наших краях, на Оркадах, называют иногда Летнее Королевство. Говорят, что если плыть и плыть далеко на запад, достигнешь его берегов. Песня называется «Путешествие Брана мак Фебала».

– Припоминаю. Ты однажды уже пел что-то подобное.

– Нет, та часть, которую я пел, будет потом. Когда Бран скитался по морю, он встретил в Эрине сына бога Лира. Он как раз пересекал море на колеснице, и сын Лира спел ему эту песню. Он показал, что море – не бесплодная равнина, а изобильное королевство для тех, кто способен это увидеть. Так. Если здесь повернем направо, пойдем вдоль Эска до самых холмов.

Переправившись через Эск, мы снова пустили коней рысью. Стало значительно теплее. Ивы стояли желто-зеленые, весенние. Почти. Я думал о том, каково это – плавать по горькой солёной равнине моря, а затем о том, что только в другом мире можно отыскать лес с плодами. Вдоль хребта у меня пробежала дрожь. Мир сияющий, как сон, более реальный, чем бодрствование, в который люди могут попасть вдруг. Неужто лорд Гавейн и впрямь побывал там? Я слышал несколько песен, в которых говорилось о том, что и его конь, и его меч родом из Летнего Королевства, с Яблочного Острова, из Страны Блаженных, ну, в общем, из Потустороннего мира. Того самого, что лежит не то позади, не то впереди нашего мира, но который всегда рядом для того, кто способен его увидеть.

Меня снова пробрала дрожь, на этот раз уже от холода. Интересно, наверное, в Потустороннем мире все-таки потеплее. Я обтер мокрые руки о плащ и обернулся проверить, как там наша вьючная лошадь.

Эск вытекает на равнину через ущелье, окруженное зазубренными скалами, царапающими небо. Здесь пришлось спешиться и вести лошадей в поводу, потому что река слишком напиталась весенними притоками и вышла из берегов. Промокли, конечно, до колен, а Руаун и вовсе поскользнулся и вымок до пояса. Остановились в начале ущелья вылить воду из сапог и отжать одежду, потом снова поехали быстрой рысью и скоро вышли на римскую дорогу. От Камланна нас теперь отделяло миль пятнадцать по прямой.

Поели на ходу. Впереди уже виднелась река Сив, впадавшая в Афен к западу от Баддона. Потемнело. Тучи закрыли солнце, а после полудня пошел дождь. Сильный мартовский ветер бросал в лицо крупные капли. Погода… что ты с ней сделаешь? Руаун рассказал длинную и сложную историю о человеке, поймавшем сетями северный ветер, и о том, что из этого вышло. Мы с лордом Гавейном посмеялись.

Афен пришлось пересекать вплавь. Река вздулась от паводка. Теперь уже можно было не обращать внимания на дождь, мы все равно вымокли до нитки. Лошадей пустили рысью, им тоже не мешало согреться после купания. Они не возражали. Римская дорога где-то затерялась, ехали какими-то грязными тропами, но вскоре вышли на главную западную дорогу из Баддона, недалеко от Афена. Теперь наш путь лежал прямо к заливу. Оттуда на пароме можно переправиться через Мор-Хафрен и достичь Поуиса и Каэр-Гвинта. К переправе подошли уже вечером, оторвали лодочника от ужина и переправились на тот берег. Залив волновался, на воде плясали блики, и сильно пахло солью. Лошади, исключая Цинкаледа, стояли с опущенными головами, слишком уставшие, чтобы нервничать. Вроде и не так далеко, но меня одолела морская болезнь, так что пришлось махнуть рукой, когда лорд Гавейн опять переплатил лодочнику. Лошади без всякого желания все же доставили нас в в Каэр-Гвинт. А там нас ждал довольно теплый прием: и горячие ванны, и горячая еда, и теплые, но, главное, сухие постели. Утром мы передали лорду Каэр-Гвинта Киниру подарок от Артура, и он очень мило поблагодарил нас и даже предложил остаться погостить несколько дней. Лорд Гавейн в изысканных выражениях отклонил приглашение, и тогда нам дали свежих лошадей. Разумеется, лорд Гавейн в этом не нуждался. Оставив Каэр-Гвинт, мы двинулись по главной западной римской дороге в Гвар-Уиск. Лошадь мне попалась нервная, не то что Ллуид. Мы договорились, что обижать моего мерина никто не будет, а на обратном пути я его заберу.

Теперь мы не очень торопились, поскольку не собирались менять лошадей до Каэр-Легиона на севере. Через Уиск перебрались по мосту в Гвар Уиске, потом через Поуис держали все время на север. Ночь провели на ферме у реки Дивелей, а рано утром снова были в пути. Через три дня после отъезда из Каэр-Гвинта мы достигли Каэр-Гурикона, прямо за границей Гвинеда. И Каэр-Гвинт, и Каер-Гурикон – старые римские города, но очень разные. Каэр-Гурикон – самый малолюдный римский город, который я видел. Дома местных жителей жались к пиршественному залу местного лорда. Приняли нас там плохо. Мы – воины Императора, принимать нас обязан любой лорд, но вот как принимать, решает он сам. Так вот, в Каэр-Гуриконе принимали нас так, что лучше бы нам остановиться где-нибудь в лесу. Никто в городе, ни воины лорда, ни их слуги решительно не хотели с нами разговаривать. Все смотрели волком. Местный правитель предложил нам переночевать в общем зале, но лорд Гавейн настоял на отдельном доме. В конце концов, нам выделили небольшой заброшенный домик с дырявой крышей. В последний раз здесь прибирались, наверное, еще при римлянах.

Лорд Гавейн огляделся и рассмеялся.

– Что ж, брат, – обратился он к Руауну (воины Артурова Братства именно так и обращались друг к другу) – вот мы и снова в Гвинеде.

– Не могу сказать, что я безмерно этому рад, – ответил Руаун. – Будем выставлять посты?

Решили обойтись без этого. Лорд Гавейн улегся перед одной дверью, Руаун – перед другой, а середину комнаты оставили пустой на тот случай, если кому-нибудь придет в голову уронить на нас что-нибудь тяжелое через дыру в крыше. Я изрядно вымотался в дороге, и все опасался, что не усну. Однако уснул довольно быстро, но спал плохо. Все мне чудились осторожные шаги, будто кто-то к нам подкрадывается. Однако ничего такого не случилось. Никто и не ждал, что на нас станут нападать, но в Гвинеде разумная предосторожность еще никому не мешала.

Уехали мы так рано, как смогли, и до Каэр-Легиона добрались уже в темноте. Здесь оказалось получше, чем в Каэр-Гуриконе. Во всяком случае, мы сменили лошадей (лорд Гавейн, конечно, остался при своем Цинкаледе), и на следующее утро, шестое после выхода из Камланна, направились на запад, в сторону Арфона. Вершины гор еще покрывал снег, но склоны уже зеленели. Солнце сверкало на льду горных пиков, искрилось в ручьях и водопадах. Красота такая, что глаз не оторвать! О горах Арфона иногда говорят примерно так же, как о Стране Блаженных, и я понимал, почему.

Ближе к вечеру мы свернули с римской дороги. По горной тропе верхом не поедешь, наоборот, приходится помогать лошадям подниматься. Но мы неизменно приближались к цели нашего путешествия. Заходящее солнце окрасило горы розовыми и бледно-лиловыми красками. Я сильно устал и ощущал себя тетивой лука, натянутой до предела. От усталости мне мерещилось, что снег местами превращается в яблоневый цвет, а низкорослые деревья – в серебро. Наконец, за очередным поворотом тропы, нам открылся вид на Деганнви. Крепость разительно отличалась от римских крепостей. Не удивительно. Ведь строили ее еще до прихода Цезаря. Римские легионы никогда не завоевывали Арфон, несмотря на все их дороги, города и дисциплину. Глядя на сумеречные темные склоны вокруг, я не мог представить, что кто-то, пусть даже и Артур, сможет силой войти в Арфон и убраться живым и невредимым. Полагаю, что примерно так же думал и Мэлгун Гвинедский, когда менял свою резиденцию в портовом римском городке Каэр-Сегейнт на эту небольшую крепость в горах.

Стемнело, когда мы подошли к воротам Деганнви и потребовали открыть нам. Стражники не торопились и поглядывали на нас весьма злобно. Впрочем, в Гвинеде мы ничего другого и не ждали. Один из стражников отправился к королю, передать, что прибыли какие-то посланцы Пендрагона. Вернувшись, он приказал открыть ворота и впустить нас. К пиршественному залу мы ехали уже под крупными звездами, лошади то и дело спотыкались, а впереди сияла огнями ставка короля. Оттуда доносились бодрые звуки музыки. Неподалеку высились темные постройки, наверное, конюшни.

Лорд Гавейн направился к ним, спешился и завел разговор с конюхом Мэлгуна. Руаун и я тяжело спрыгнули (точнее, сползли) с коней, и я тут же начал проверять вьюки на пони, которого нам дали в Каэр-Легионе. Из зала вышли несколько человек с факелами. Стало посветлее, так что я смог убедиться, что наша поклажа в порядке. Тогда я просто встал, держась за седло.

Рыцарь выяснил у конюха все, что хотел, и повернулся к подошедшим. Он приготовился говорить, объяснять и вообще начать, наконец, выполнять свою основную задачу. Но сделав первый же шаг, застыл, словно кролик при виде волка. Свет факелов красиво ложился на его красный плащ и золотые украшения, но лицо словно одеревенело, губы приоткрылись, а глаза широко распахнулись. Он все еще держал одной рукой узду, а другая замерла, так и не довершив приветственного жеста.

Меня вдруг окатило холодной волной. Озноб прошел по всему телу. Таким отрешенным я еще никогда не видел своего господина. Но мне мучительно не хотелось смотреть на то, что повергло его в такое состояние. Руаун, стоявший рядом со мной, тоже выглядел озадаченным. И все же мне пришлось взглянуть на тех, кто вышел нас встречать.

Первый же взгляд на женщину, возглавлявшую процессию, поразил меня мыслью о том, что так не бывает! Не бывает такого сходства между мужчиной и женщиной! Но они действительно были очень похожи. А если представить лорда Гавейна помоложе, то сходство казалось просто разительным. Перед нами стояла высокая, худощавая женщина с тонкими, благородными чертами лица. Темные волосы убраны назад и скреплены большим золотым гребнем, глаза… вот тут я и заметил первое различие между моим господином и дамой. Глаза были черными, но такими черными, что казалось, будто они поглощают весь свет вокруг себя и сдирают свет со всего, что ее окружает. Очень притягательные глаза, из тех, что губят мужчин сразу и навсегда. Она стояла очень прямо, в темно-малиновом платье с глубоким вырезом. А уж красотой она превосходила любую женщину из тех, кого мне доводилось видеть. Она не отводила глаз от лорда Гавейна. Сделала шаг навстречу, потом еще шаг, а за ней трепетала огромная тень, рождавшаяся в неверном свете факелов. Мой хозяин по-прежнему не шевелился.

– Что же это, мой ястреб? – произнесла женщина мягким вкрадчивым голосом. – Неужто вы не рады встретить мать?

Рыцарь, наконец, опустил поднятую руку, с трудом выпрямился и поклонился очень изящно.

– Леди, я никак не ожидал встретить вас здесь.

Она тихонько рассмеялась.

– Так уж вышло. Зато теперь нас ждет приятный семейный вечер: ты, твой брат, твой отец и я.

– Отец? – растерянно переспросил лорд Гавейн, – брат? Но Агравейн сейчас в Камланне.

– Агравейн! Надеюсь, ты не забыл, что у тебя два брата? Твой второй брат будет рад повидаться с тобой после долгой разлуки. – Она снова засмеялась.

– Мордред… – лицо рыцаря окаменело. Потом он поднял глаза к небу и произнес совершенно другим голосом, гордым и холодным: – Я прибыл к королю Гвинеда, Мэлгуну ап Докмэйлу. Меня послал Артур Август Цезарь, Император Британии, Дракон Островов. – Ах, ну да, тебя послали… – Женщина презрительно усмехнулась. – Что же, есть у нас тут такой король. Мэлгун пирует в Зале с твоим отцом. Хочешь пойти, поприветствовать его прямо сейчас? – Она подошла еще ближе, не сводя глаз с лица господина. – Думаю, твой отец, несмотря на все, что ты натворил, будет рад тебя видеть. Да и я рада, очень рада, мой майский ястреб… – она говорила теперь совсем тихо.

У меня в голове не осталось ни единой мысли. Свет факелов казался тусклым и каким-то бесцветным. Она сделала еще один шаг, почти вплотную приблизившись к моему господину и не сводя с него своих кошачьих глаз.

И тут Цинкалед взвился на дыбы и закричал, вырвав уздечку из руки хозяина. Огромный, белый, сияющий конь словно рухнул с неба и бросился на даму, оскалив зубы и прижав уши. Дама проворно отскочила, споткнулась и упала. Мужчины, бывшие при ней, схватились за мечи. Лорд Гавейн крикнул что-то по-ирландски и попытался перехватить узду своего коня.

Дама поднялась с земли, повернулась и, не сказав ни слова, пошла обратно в Зал. Лорд Гавейн обнимал коня, гладил его по шее и тихо втолковывал ему что-то по-ирландски. И коня, и человека била дрожь.

Руаун, словно очнувшись, повел своего коня в сторону конюшни. Я потряс головой, дернул за узду свою лошадь и вьючного пони, и отправился за ним. Лорд Гавейн шел сзади, все еще уговаривая Цинкаледа.

Мы нашли стойла, протерли коней и задали им корм. Наши лошади сразу принялись за еду, а Цинкалед все никак не мог успокоиться. Он громко фыркнул, когда рыцарь отпустил его, а потом, когда мы уже вышли из конюшни, заржал. Лорд Гавейн повернулся и крикнул что-то по-ирландски. По-моему, это означало «Замолчи». Мы посмотрели на пиршественный зал.

– Объясни, – сказал, наконец, Руаун на латыни, видно, он не хотел, чтобы люди Мэлгуна поняли. – Эта женщина – твоя мать, королева Оркад, дочь императора Утера?

– Так и есть, – устало ответил лорд Гавейн. – Король Гвинеда ведет переговоры не с Энгусом из Далриады, не с послами Хибернии [лорд Гавейн использует латинское название Ирландии], а с Лотом ап Кормаком из Оркад, моим отцом. А еще вернее, он сговаривается с моей матерью, потому что, когда я покинул Дун Фионн, она руководила большинством заговоров. Думаю, и сейчас занимается тем же. Отец – сильный воин, но мать – главный организатор всяких гадостей. И уж она его переживет, это наверняка.

– Да, я кое-что слышал об этом, а теперь еще и вижу, – задумчиво кивнул Руаун. – И раньше ходили слухи, но теперь я убедился в их правдивости, что – ты уж извини меня, – твоя мать, королева Оркад – великая ведьма.

– Так и есть, – кивнул лорд Гавейн. – Я тебе больше скажу – она настолько великая ведьма, что стала Королевой Тьмы. И она ненавидит милорда Артура куда сильнее, чем Мэлгун Гвинедский.

– Но она же сестра Пендрагона, – Руаун удивленно посмотрел на Гавейна.

– Думаю, именно потому, что она сводная сестра Пендрагона. Ее мать была женой короля Утера, а мать милорда Артура – простая деревенская девушка. Но это неважно. Мы должны выяснить, что они с Мэлгуном замышляют, рассказать Артуру и остановить их. Эти змеи куда опаснее Кердика со всеми его саксами.

Руаун задумчиво покивал, и мы начали подниматься на холм в сопровождении нескольких слуг Мэлгуна.

Если бы в Зале нас ждали друзья, с какой радостью я вошел бы туда после долгой, трудной дороги! Но здесь нас точно не ждал радушный прием. Зал был наполнен музыкой, светом и теплом, запахами жареного мяса и крепкого, теплого меда – казалось бы, чего еще желать после холодного воздуха горных сумерек. Этот Зал был небольшой, рассчитанный всего человек на четыреста. Да больше здесь никогда и не собиралось. Однако мне он показался не столько большим, сколько враждебно настроенным. Так, во всяком случае, мне показалось, пока мы шли мимо столов и лавок. Музыка смолкла, только ветер шуршал в соломе крыши, да потрескивали дрова в очаге. Наши шаги гулко отдавались меж стенами. Лорд Гавейн гордо шагал, выпрямив спину, с высоко поднятой головой; плащ перекинут через левое плечо, открывая рукоять меча. На другом плече блестел эмалированным ободом щит. Он не обращал внимания на взгляды из-за столов. Руаун тоже выглядел спокойным, но я шел рядом и видел, как пальцы его сжимаются на рукояти меча. У меня меча не было, сжимать мне было нечего, но я все равно не хотел, чтобы все эти знатные люди видели, как я нервничаю. Поэтому я шел себе прогулочным шагом, небрежно поглядывая на лица сидевших на лавках.

Мэлгун, конечно же, восседал за высоким столом и с гордостью озирал свое воинство. Король оказался худощавым мужчиной, рыжим, с небольшой бородкой. На плечах пурпурный плащ, вообще-то не положенный ему по статусу, волосы охватывает тонкий золотой обруч. Пурпурный цвет ему не подходил. Он делал вид, что разговаривает с мужчиной слева от него, но что-то в наклоне головы короля подсказывало мне, что он все время смотрит на нас. Я еще раз окинул его взглядом и решил, что встреть я его на рыночной площади, ни за что не стал бы доверять. И стадо овец не доверил бы. Как-то не тянул он на звание нашего великого врага, в лучшем случае, на мелкого интригана, которого невесть как занесло на королевский трон.

А вот справа от него сидел мужчина совсем иного сорта. При своем среднем росте он казался намного выше Мэлгуна. Волосы напоминали расплавленное золото. Наверное, некогда он внушал уважение, но только теперь лицо его избороздили морщины, глаза запали, хотя и не утратили ярко-синего цвета и свирепого выражения. И да, такие же точно глаза я видел и у Агравейна. Агравейн очень на него походил, примерно так же, как лорд Гавейн на мать. Я вспомнил времена, пожалуй, лет двенадцать назад, когда все внимательно следили за каждым движением Лота ап Кормака, короля Аркад. Вот уж сплетен и споров было в каждом королевстве Британии! Ведь многие короли без его ведома пальцем не осмеливались шевельнуть. Те времена прошли, когда Артур стал Императором Британии и заставил Лота, разбитого в сражении, принести вассальную клятву и отдать в заложники собственного сына. И все равно верилось, что когда-то Лот ап Кормак был великим человеком. Правда, сейчас он выглядел изможденным, и уж во всяком случае много старше своей жены.

Мы остановились перед высоким столом, и лорд Гавейн отсалютовал Мэлгуну мечом, подняв его рукоятью вперед. Мэлгун, наконец, прекратил делать вид, что занят беседой. Его собеседник тут же занялся более практичным делом. То был молодой воин, примерно мой ровесник. Его волосы были еще светлее, чем у Лота, мягкая бородка, как видно, недавно пробилась на его щеках, глаза – светло-серые. Красивый. Он улыбался, и улыбка была приятной. Я недолго интересовался молодым человеком, потому что лорд Гавейн начал говорить. Обращался он исключительно к королю.

– Пендрагон Артур ап Утер, Верховный Король Британии и твой король, шлет привет королю Гвинеда, Мэлгуну ап Докмайлу!

Мэлгун побарабанил пальцами по столу. После намеренно длинной паузы он мягко ответил:

– С удовольствием приветствую послов моего лорда Пендрагона. Ценю, что посольство возглавляет такой именитый дворянин, как ты, лорд Гавейн. Видит Бог, ты хозяин в моем доме, и все мое достояние также и твое. – Король указал на свободные места за высоким столом. – Прими мое гостеприимство. Добро пожаловать, лорд Гавейн уже хотя бы ради твоей королевской семьи.

В Зале кто-то хихикнул, но тут же заткнулся. Воцарилась тишина. Трещали дрова в очаге, да шумно чесалась собака под столом.

Лорд Гавейн поклонился и сказал, слегка передразнивая манерность короля Гвинеда:

– И я весьма рад, особенно за того, кто послал меня и наделил той честью, которой я обладаю, и чьей волей я оказываю честь дому сему. Я и в самом деле рад, поскольку встретил в твоем доме моих ближайших родичей. Тебя, милорд отец, я приветствую от своего имени, а не от имени моего господина Артура, также я приветствую своих кузенов и брата.

Король Лот подался вперед, всматриваясь в сына. Он нервно облизнул губы, но ничего не сказал. Красивый молодой человек опять улыбнулся. Лорд Гавейн посмотрел ему в глаза, но тут же отвел взгляд. Милорд поднял перед собой рукоять меча, еще раз поклонился, вложил оружие в ножны и пошел вокруг стола, чтобы занять свое место рядом с отцом, справа от Мэлгуна. Руаун повернул налево, и я поспешил за ним, не желая оставаться у всех на виду даже лишнюю секунду.

Слуги сновали возле стола, и я удачно выхватил у одного из них флягу с медом и поспешил наполнить кубки Руауна и Гавейна. Конечно, можно было убраться в дальний конец зала и устроиться там с другими слугами, но этот вариант меня не привлекал. После меда мне удалось схватить блюдо с мясом и предложить его рыцарям. Я заметил, что мой господин ничего не ест. Я отнес блюдо в тихий уголок, присел и занялся едой. Во фляге еще оставалось немного меда. Мясо оказалось бараниной, тушеной с мятой и петрушкой. Довольно вкусно. Я ел и смотрел на двух моих воинов, в любой момент готовый выполнить какие-нибудь их пожелания. Сидел я неподалеку от них, так что слышал разговоры за высоким столом, и думал: как я удобно устроился. Впрочем, поначалу ничего интересного я не услышал. Мэлгун расспрашивал Гавейна и Руауна о здоровье и планах Камланна, внимательно выслушал и даже сделал несколько дельных предложений, словно он и впрямь большой друг Верховного Короля. Король Лот молчал. Красивый молодой воин рядом с Руауном услужливо подавал то соль, то другие приправы, слушал слова Руауна и совершенно не обращал внимания на моего господина.

Скоро вопросы у Мэлгуна иссякли, и разговор за высоким столом затих, хотя в остальной части Зала шум не смолкал. В наступившей тишине король Лот внезапно наклонился вперед и спросил лорда Гавейна:

– Как поживает твой брат Агравейн?

Господин повертел в руках кубок с медом и ответил ровным голосом:

– Он тоже в Камланне, и у него все в порядке.

– И что, он там всем доволен?

– Не так чтобы всем, – милорд пожал плечами. – Иногда скучает. Ты же знаешь, он не любит сидеть без дела. Ближе к концу весны милорд Артур, скорее всего, отправит его ловить бандитов по дорогам, вот тогда он точно будет доволен.

– Милорд Артур, значит… – протянул король Лот. Он оперся подбородком на руку и поглядел исподлобья на сына. Глаза короля были жесткими и злыми. – Милорд Артур, – повторил он. – Ты принес этому проклятому полководцу тройную клятву?

– Принес. – Лорд Гавейн аккуратно поставил кубок на стол. – Ради Пендрагона и ради того дела, которому мы оба служим, я живу и готов умереть.

Губы короля Лота скривились, словно от боли.

– И Агравейн тоже приносил клятву?

– Нет. От него этого никто не требовал. – Лорд Гавейн помолчал, а потом добавил: – Но и он будет сражаться до последнего за моего господина короля Артура.

Рука Лота сжалась в кулак, затем расслабилась, и он положил ладонь на стол.

– Главное, что он не клялся. Хорошо. – Он снова пристально посмотрел на сына. Улыбнулся. – А ты изменился с тех пор, как ... покинул Дун Фионн. Говорят, ты чуть ли не лучший воин в Братстве Артура.

Лорд Гавейн улыбнулся в ответ.

– Только если я на коне. Агравейн все еще может поучить меня, как держать копье в пешем строю.

Король Лот засмеялся.

– Ах, ну да! Лошади, конечно! Опять лошади! Это из-за них нам не повезло тогда в битве. Его воины хороши и в пешем строю, но главное – конница! До меня дошло, что ты обычно сражаешься впереди строя…

– Сейчас мир, – спокойно ответил лорд Гавейн. – Никто ни с кем не сражается.

– Но во время сражения ты же впереди? – с какой-то тайной надеждой спросил король Лот. – Вот и хорошо. Эй, давайте-ка споем песню о нашем позоре и славе всадников Верховного Короля! – крикнул он.

Один из бардов Мэлгуна заиграл на арфе и начал петь об одном из сражений Артура. Уверен, эта песня не часто звучала здесь. До конца вечера ничего существенного не произошло.

Пир закончился поздно. Нас отвели в небольшой домик. Мэлгун при этом извинялся и говорил, что в крепости не хватает достойных помещений. В самом деле, Деганнви, похоже, был переполнен, здесь же находились король и королева Оркад со свитой. Наш домик состоял всего из одной комнаты с двумя низкими постелями, но зато здесь было чисто и тепло, да еще в очаге пылал огонь.

Лорд Гавейн сел на постель, подперев голову руками и уперев локти в колени. Руаун, после минутного колебания, подошел ко второй постели и начал раздеваться. Поскольку мне, очевидно, предстояло спать на полу, я занялся разбором вещей.

Через некоторое время лорд Гавейн подбросил дров в очаг. Руаун снял кольчугу, аккуратно свернул ее и пристроил меч в головах.

– Дежурить будем? – спросил он.

Милорд покачал головой.

– Смысла нет, – отозвался он. – Нам сейчас не нападения надо опасаться. Ложимся спать и доверимся Господу. Глядишь, утром удастся проснуться.

– Значит, ты считаешь, что опасность есть?

– Еще бы! – лорд Гавейн тоже стал раздеваться. – Мать пыталась убить меня, когда я покидал Дун Фионн.

– Да, я слышал. – Руаун лег, повернулся на живот и посмотрел на друга. – Что это было? Колдовство?

Лорд Гавейн снял верхнюю тунику и кивнул, складывая ее.

– Я как-то не рассчитывал сражаться с демонами. Говорят, это вообще привилегия ангелов. – Он улыбнулся. – А какой из меня ангел? – Он огляделся в поисках, во что бы завернуть кольчугу. Я достал из вьюка и протянул ему специально сшитый чехол. Хозяин кивнул.

– Вернешься в Камланн? – спросил Руаун.

Гавейн застыл, наполовину сняв кольчугу.

– С какой стати?

Руаун пожал плечами.

– Я не стал бы сражаться против отца. Мы, конечно, верны нашему лорду, но пойти против своего клана…

Хозяин, наконец, стащил с себя кольчугу и помотал головой. Мы с Руауном смотрели на него, ожидая более внятного ответа.

– Всё не так, – медленно проговорил рыцарь. – Дело не в том, что моя семья выступает против Артура. Дело в том, на чьей стороне выступает моя семья, и на чьей стороне Артур. Сражаются Тьма и Свет. Артур – воин Света. Я на его стороне. – После долгой паузы он повернулся к Руауну. – Неужто ты не видишь, что это работа моей матери? Мой отец дважды бывал в Британии. Один раз, когда его вызвали на поединок, и второй, когда он возглавил отряд против Артура. Во всех остальных случаях он сидел дома, диктовал письма и выслушивал своих шпионов. Он и сейчас ни за что бы не отправился в Деганнви на встречу с таким записным интриганом, как Мэлгун, если бы мать не настояла. У нее свои идеи. – Он глубоко вздохнул. – Рассуждает она примерно так. Саксы хотят нашу землю. Бритты не хотят. Но саксам не нужна земля ради самой земли. Мать считает, что если Свет в Британии погаснет, то саксы зажгут новый, собственный свет. Но перед этим мать хотела бы увидеть мир, погруженным во мрак, людей, отчаявшихся, а себя отомщенной. Как считаешь, я должен с этим примириться?

Хотя вопрос его был обращен к Руауну, я не удержался и спросил:

– Но зачем ей все это? Кому она собралась мстить?

– Вот и она сначала не знала, но теперь знает. И я знаю. Я вообще знаю ее лучше всех остальных. Мой брат Мордред тоже считает, что понимает ее, но он ошибается. Мать учила меня колдовству. Я сам просил ее об этом. По молодости все мы совершаем глупости. Зато теперь я твердо уверен, что ей движет лишь одно желание: подчинить себе весь мир, а то, что не подчинится, уничтожить! Думаешь, почему я говорю с думнонским акцентом? Так мать же родом из Думнонии, а я долго пробыл с ней. Агравейн, вон, говорит, как будто вчера прибыл из Ирландии!

– Между прочим, у твоего брата такой же акцент, – заметил Руаун. – Очень приятный молодой человек.

Ах, вот оно что! Это, оказывается, брат господина? И как я раньше не понял!

– Бедный Медро! Я не знаю, что у него сейчас на уме. Может, он тоже сбежит от нее, а если не сбежит, она высосет его, как высосала отца. Вот с ней-то нам и предстоит сразиться, Руаун.

Руаун погладил рукоять меча.

– Раз впереди у нас битва, брат, давай спать. Силы нам понадобятся.

– И правда, милорд, – поддержал я воина. – Раз вы говорите, что Мэлгун не станет убивать нас прямо сейчас, давайте-ка спать.

Лорд Гавейн вздохнул и лег, положив меч в ножнах рядом с собой. Я решил остальные вещи разобрать завтра, устроился как мог удобно перед дверью и задул лампу. Одеял хватало. Пол не казался таким уж жестким, да и устал я так, что уснул бы и на гвоздях. И пусть эта Моргауза с Оркад провалится в преисподнюю вместе со своими демонами!

Всю ночь мне снилось, что я барахтаюсь в ночном океане, отчаянно пытаясь настичь все ускользающий от меня свет. Наконец, ноги ощутили дно, я встал и пошел к свету. Он светился впереди, словно звезда, упавшая с небес. И я почти добрался до него, но тут свет исчез с громким хлопком, а на его месте обнаружился Мордред ап Лот, по-прежнему улыбающийся, но с обнаженным мечом в руке.

Глава восьмая

Возможно, из-за ночных кошмаров, на следующее утро я проснулся очень рано, чувствуя себя подавленным и совсем не отдохнувшим. Огонь в очаге почти прогорел, в доме темно; оба воина еще спали. Я оделся и подошел к двери. Утро выдалось туманное и холодное. На пороге я оглянулся. Руаун отвернулся от света и что-то пробормотал. Рука лорда Гавейна все еще лежала рядом с мечом, но он улыбался. Наверное, его сны оказались получше моих. Я вздохнул и вышел, прикрыв за собой дверь.

Я хотел добыть немного горячей воды для мытья и решил, что согрею ее прямо в домике. Идти в Зал не хотелось. Да и позавтракать можно тоже там же, если раздобыть на кухне немного хлеба с беконом. Стало быть, на кухню все равно придется идти.

Пришлось немного поблуждать по незнакомой крепости, но я все же нашел то, что искал, на задворках пиршественного Зала. Несколько слуг бездельничали в комнатке с низкой крышей, грели воду и замешивали тесто для хлеба. Однако никто не хотел обращать на меня внимания. Стоило мне подойти к человеку, как он тут же вспоминал о каком-нибудь важном деле и исчезал, либо тупо пялился на меня, делая вид, что не понимает моего акцента. В конце концов, я уселся перед очагом и стал думать, что делать дальше. Через некоторое время к огню подошла пухленькая, довольно симпатичная девушка с льняными волосами, с большим медным тазом в руках. В тазу была вода, и размер был примерно такой, какой мне нужен. Я приободрился. Однако девушка строго посмотрела на меня и распорядилась:

– Ну-ка отойди. Ты мне мешаешь. – Говорила она с ирландским акцентом.

– Кому ты несешь воду? – спросил я.

– Королеве, – коротко ответила она.

Мэлгун не был женат, так что в Деганнви сейчас могла быть только одна королева. Ладно, похоже, это мне не подходит.

– А где ты взяла такой замечательный тазик? – поинтересовался я доброжелательным тоном.

– А-а! – отмахнулась она. – Служанка, курица бестолковая, в медной мастерской засунула его на стропила. А ты кто такой?