Текст книги "Любовь не выбирает"

Автор книги: Джилл Гарриетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Шэрон молчала. Она не предполагала, что милая разогревающая болтовня с Фертом обернется серьезным разговором. Она готовилась к комплиментам и кокетству, а он перевернул все и не оставил ей никакой защиты. Если она сейчас прямо скажет все, что думает по поводу его философии, то потом надо будет подняться и немедленно уйти. В ее планы это не входит.

– Крис, вы потрясающий человек, – сказала она, опустив ресницы. – Я не ожидала, что мы так быстро поймем друг друга. По-настоящему никто и никогда не говорит правды. Это утомляет. Я надеюсь, что у нас будет о чем поговорить за ужином.

Он хочет видеть в ней маленькую алчную стерву? Его возбуждают такие женщины? Что ж, она даст ему эту возможность…

– Вот видите, как хорошо, что мы выяснили все с самого начала, – откинулся в кресле Ферт. – А теперь ведите меня в свою камеру пыток, я постараюсь быть ангелом.

* * *

Съемки прошли без сучка и задоринки. Ферт был виртуозом демагогии. Он рассказал о поисках смысла жизни и о любви ко всем страждущим, об общественных отношениях, которые так несовершенны, о выборе, который нужно делать всегда только в сторону правды и справедливости.

Ничего более лживого и отвратительного Шэрон еще не видела. В тех местах, где в глазах Ферта начинала блестеть праведная или гневная слеза, ее по-настоящему мутило. Но она вытерпела все. Это была часть приобретенного на студии профессионализма. К тому же ей было необходимо, чтобы он поверил в ее игру и интерес к его персоне.

Когда эта часть интервью была отснята, Шэрон предложила отправиться домой к Ферту, чтобы сделать съемку в более непринужденной обстановке.

Он был готов на все. Вранье, что его не возбуждает слава, подумала Шэрон, собирая вещи. Он из кожи вон лезет, чтобы понравиться. Пусть перед ним пока только небольшая съемочная группа, по всему видно, что у него далеко идущие честолюбивые помыслы, а деньги – лишь средство…

– Боже! – воскликнула Шэрон, когда машина Ферта уже тронулась в направлении к дому.

– Что-то случилось? – спросил Ферт.

– Я такая растяпа, – ответила Шэрон кокетливо, – представьте, забыла у вас в кабинете самое главное – мой любимый микрофон.

– Неприятность какая, – недовольно проворчал Ферт, останавливая машину. – А без него мы никак не обойдемся?

– Что вы! – Шэрон с ужасом поглядела на него. – Как можно работать без микрофона?!

– Тогда давайте заедем на студию, возьмем другой, – предложил Ферт. – Дело в том, что я никогда не возвращаюсь.

– Крис, пожалуйста! – взмолилась Шэрон. – Это мой счастливый микрофон. Без него я ничего не смогу… – Она чуть не плакала.

Ферт поморщился – ему не хотелось вытирать ей слезы, – но не стал спорить. Он вышел из машины и направился к зданию офиса. Шэрон поняла, что сегодня не получит того, ради чего вынесла столько лжи и цинизма. Но боги любят ее: Ферт остановился и вернулся к машине.

– Вот вам ключи, – сказал он, протягивая ей связку. – Покажите их секретарше, и она вас пропустит. А я не буду изменять своим привычкам.

– Что вы… конечно… я сама… – залепетала Шэрон и поспешила выйти из машины, пока он не передумал.

* * *

Секретарша удивленно подняла брови, но быстро взяла себя в руки.

– Вас проводить? – только спросила она.

– Спасибо, я помню, где его забыла, – елейным голосом произнесла Шэрон и открыла дверь кабинета.

Ей понадобилась всего пара минут, чтобы открыть сейф и извлечь папку с документами, на которой стояло имя Генри Грина.

Спускаясь на лифте, Шэрон думала о том, что вернуть папку на место будет куда сложнее. Но не стала углубляться в эту проблему. Главное, что ее план сработал: документы у нее в руках. Еще пара часов – и она сможет сложить головоломку.

– Все благополучно? – спросил Ферт, заводя мотор.

– Да, он лежал на стуле, – засмеялась Шэрон, отдавая ключи. – Как я могла его забыть?! Это вы отвлекли меня…

Ферт настаивал на том, чтобы обещанный ужин состоялся сегодня же, но Шэрон опять удалось его перехитрить. Она объяснила, что должна отсмотреть материал и понять, что следует делать дальше. Поступиться любовью к самому себе Ферт не мог. Девушка никуда не денется, решил он, а телевизионная передача, тем более теперь, ему отнюдь не будет лишней. Поэтому они договорились созвониться и назначить ужин на другой день.

Шэрон уезжала из дома Ферта в состоянии полуобморока. Было впечатление, что этот человек умеет высасывать кровь. Ей хотелось поскорее добраться до дома, принять душ и выкинуть его из головы. К тому же сумку буквально жгла папка. Нет, сначала душ, решила Шэрон, иначе я просто умру.

* * *

У нее дрожали руки и зуб не попадал на зуб, когда она открыла папку. Лучше бы я ничего здесь не нашла, подумала Шэрон. Она цеплялась за последнюю надежду.

Обычный почтовый конверт лежал самым первым. На нем не было ни отметки почты, ни имени получателя, но она знала, кому адресовано письмо.

«Уважаемый мистер Грин! Не хотелось бы вас огорчать, но порочная связь вашей жены и сына является тайной только для вас»

Строчки плясали и разбегались в разные стороны. Шэрон помотала головой и вытерла слезы. Она должна дочитать до конца…

Дальше шло изложение фактов. Даты и номера рейсов самолетов, названия отелей и время встреч…

В конце была приписка.

«Если вас интересует более подробная информация, мы готовы ее предоставить». Под более подробной информацией подразумевались, видимо, фотографии. Но их не было ни в этом конверте, ни в папке.

Шэрон поблагодарила богов за то, что они не дали ей это увидеть… Она бы не вынесла.

* * *

Итак, мистер Генри Грин получает письмо от некоего доброжелателя. Здесь нет ничего, кроме указаний на то, что в определенные дни его жена отсутствовала. Это он знал. Но есть указание на то, что она встречалась с его сыном. Он должен был спросить у нее или начать расследование.

В этот момент появляется Хью, который говорит ему то же самое, приводя, видимо, неопровержимые доказательства. Мистер Грин не может перенести известия и умирает от обширного инсульта. Это так, но…

Почему он переделывает завещание и оставляет все своей неверной жене? Что-то не складывается… Все было бы понятно, если бы он лишил наследства обоих.

Тогда прав Базиль – мистер Грин не считал жену виновной или очень любил ее. Он оставил ей все, вычеркнув из завещания сына. Значит, он не собирался умирать, а хотел возвратить жену. Наверное, считал, что достаточно поговорить с ней. Тогда его убили. И это был Ральф…

Зачем Ральф впутал ее в это ужасное дело? К чему было затевать это сложное расследование? И почему ему было просто не обратиться в полицию? Значит, он виновен. А все это затеяно, чтобы отвести от себя подозрения.

Шэрон совершенно запуталась. Единственное, что она понимала с абсолютной очевидностью, что мужчина ее мечты оказался… Она даже не могла найти ему определение.

Бежать! Сегодня же! На край света! Она не хочет больше…

Слезы сами собой лились из ее глаз, когда она собирала вещи. Отец простит ее. Потом когда-нибудь она ему все объяснит… А теперь с ним лучше не встречаться.

В этот момент раздался стук в дверь. Шэрон замерла, потом быстро вытерла глаза, глубоко вздохнула и растянула рот в улыбке.

– Привет, папа! – сказала она, открывая дверь.

Отец моментально оценил ситуацию. Он прошел в комнату, сел в кресло и молча смотрел на дочь, которая продолжала собирать вещи. Молчание тянулось вечность. Когда все было упаковано, Уильям не выдержал:

– У тебя командировка?

– Нет, папа, я уезжаю.

– Что на этот раз? У тебя не сложились отношения на работе? – Уильям спрашивал, прекрасно зная, что это не так, но он хотел, чтобы раз в жизни дочь смогла посмотреть правде в глаза.

– Да знаешь, мне что-то стало скучно, – пожала плечами Шэрон, не глядя в его сторону. – Пойду искать по свету…

– Шэрон, ты опять убегаешь, не пытаясь решить проблему, – сказал Уильям с тоской. – Она будет гнаться за тобой. И ты все время будешь наступать на те же грабли.

– Папа, есть вещи, в которых не хочется разбираться! – закричала Шэрон. – Я просто хочу забыть! Забыть, понимаешь! Все забыть!

– Не кричи. Если мы начнем сейчас суетиться и кричать, мы просто не сможем услышать друг друга. Давай спокойно разберемся в том, что произошло.

– Я не могу и не хочу в этом спокойно разбираться, – ответила Шэрон, уже не пытаясь остановить слезы. – Первый раз – понимаешь, первый раз! – я встретила человека, который… А он… Если бы я знала… Но это невозможно… Лучше умереть прямо сейчас!

– Умереть, конечно, хороший выход, – спокойно согласился Уильям.

– Папа, ты издеваешься надо мной! – опять закричала Шэрон.

– Нет, – вдруг жестко ответил отец. – Я хочу, чтобы ты прекратила истерику и объяснила, что произошло. Как я понимаю, это связано с Ральфом?

– Ненавижу это имя, – опять заплакала Шэрон.

– Дурочка, – вздохнул отец, – если бы ты ненавидела его, тебе не было бы так больно. Ты влюблена…

– Да! Да! Я сделала глупость. Я позволила своему сердцу…

– Поверь мне, ты сделала правильный выбор, – засмеялся отец.

– Ты же не знаешь, папа, ты же совершенно ничего не знаешь! Он…

– Давай сделаем так. – Он встал и подошел к дочери. – Ты пойдешь умоешься, попьешь воды, а потом мне все расскажешь. Хорошо?

– Да что тут рассказывать! Он был любовником Элизабет! – выкрикнула Шэрон. – И я не знаю как, но он стал причиной смерти своего отца.

– Ты в этом совершенно уверена? – опять вздохнул Уильям.

Шэрон остановилась и внимательно посмотрела на отца. Его не удивило ее откровение. Он даже не изменился в лице. То есть он тоже это знал?!

– Я повторяю вопрос, – тихо и настойчиво проговорил отец. – Ты в этом уверена?

– Папа, я не могу не верить собственным глазам и ушам, – разозлилась Шэрон. – Три человека – три! – сказали мне об этом. Почему я не должна им верить?

– Потому что надо верить своему сердцу и человеку, которого любишь. – Голос отца был спокоен и печален. – Что значат слова, когда вопрос идет о жизни и смерти. Почему ты ничего не рассказала самому Ральфу, почему не задала вопросы ему?

– А что я должна была спрашивать? – с удивлением посмотрела на отца дочь. – Ты представляешь эту нелепость? Милый Ральф, ты действительно был любовником своей мачехи? Так? Или еще вариант. Ральф, зачем ты убил своего отца? Или еще… Ральф, зачем ты втянул меня в эту отвратительную историю? Об этом я должна была спросить твоего замечательного Ральфа.

– Успокойся, Шэрон. И постарайся услышать меня. Ральф был сегодня в моем офисе. Мы долго говорили. Насколько я понял, вы договорились заниматься этим делом вместе. Но ты почему-то бросила его. Видимо, в тот момент, когда засомневалась в нем. Не перебивай. Я слишком долго и хорошо знаю тебя.

– Спасибо, папа, – всхлипнула Шэрон. – Теперь ты мне не веришь.

– Я тебе верю, милая, и очень тебя люблю. – Уильям дотронулся до ее руки. – Ты смотришь на всю эту ситуацию так, как тебя заставили смотреть. Понимаешь, о чем я говорю?

– Не совсем, – мотнула головой Шэрон.

– Поскольку каждый из вас шел своим путем, вы получили разную информацию. Ты знаешь часть правды, но это может быть и неправда. И Ральф знает часть правды. Соедините все вместе, и тогда получится картинка. Вы собираете пазл на разных полях, вам не хватает картинок.

– А что такое знает Ральф и почему он не говорит об этом? – возмутилась Шэрон.

– Шэрон, я очень люблю тебя, но ты, к сожалению, женщина, – засмеялся отец. – Не обижайся. Я имею в виду вашу непоследовательность. Ведь это ты не захотела с ним встретиться. Решила, что будешь выяснять все сама. Он готов к встрече, а ты противишься. Тем более теперь, когда решила, что он сам во всем виновен.

Шэрон сложила руки на груди, чтобы привести в рабочее состояние мозги, и дала себе труд подумать. А ведь отец прав. Она решила все сама, без Ральфа. Они не видятся уже три дня по ее инициативе.

– И что ты предлагаешь? – спросила Шэрон.

– Во-первых, ты должна ему верить…

– Папа, но это так трудно после того, что я узнала, – покачала головой Шэрон.

– Если ты не сможешь сделать это, он разберется во всем сам, но ты потеряешь его. А ведь он нужен тебе.

Отец говорил жестко, но в его словах был смысл и справедливость. Шэрон вдруг испугалась, что уже потеряла Ральфа.

– И что дальше?

– Ты должна с ним встретиться и все рассказать, – ответил отец. – А потом вы вместе должны решить, как поступить.

– Да, все очень просто… – всхлипнула Шэрон.

– Сложно, девочка, я понимаю. – Уильям подошел к ней и притянул ее голову. Он нежно гладил ее шелковые рыжие кудри, и сердце его разрывалось от жалости к ней, к себе, к почти утраченной жизни… – Но, если ты любишь его, борись. Он настоящий человек. Поверь мне.

– Ладно, папа, – согласилась Шэрон, вытирая слезы. – Мне надо успокоиться.

– Он ждет твоего звонка, – напомнил ей Уильям. – Думаю, у тебя хватит смелости поговорить с ним.

– Пап, дай мне время! – взмолилась Шэрон.

– Я тебя не тороплю, – ответил Уильям и вышел из комнаты дочери, плотно закрыв за собой дверь.

* * *

Шэрон думала ровно полчаса. Страсти, которые бушевали в ее душе, улеглись, и она поняла, что позволила себе смешать чувство и дело. Как бы ни развернулись события, она не сможет спокойно жить, пока не узнает истину.

8

Через два дня в доме у мистера Грина Ральф принимал гостей. Он позвонил всем и сказал, что собирается уезжать, поэтому хотел бы попрощаться.

Перед ужином все собрались в библиотеке. Атмосфера была довольно непринужденная, как будто старые друзья собрались на обычную вечеринку.

– Господа, – Ральф вышел на середину комнаты, – прошу вашего внимания!

Никто не удивился. Видимо, Ральф собирается сделать заявление, о котором говорил. Гости поудобнее устроились в своих креслах.

– Пусть это выглядит дурным фарсом, но, боюсь, я должен предупредить вас, что никто не уйдет из этого дома, пока я не получу ответы на интересующие меня вопросы, – сказал он и обвел всех присутствующих взглядом. – Более того, я хочу, чтобы при нашем разговоре присутствовали слуги этого дома. Поэтому я позвал и их.

Все оставались спокойными, кроме Хью, который, скривив недовольную физиономию, спросил:

– А что, собственно, ты хочешь узнать? – резко спросил он и поднялся.

– Сядь, пожалуйста. Я же сказал, что задам каждому из вас несколько вопросов, только и всего, – спокойно ответил племянник. – Потерпи, скоро все станет ясно.

– Не люблю участвовать в идиотских спектаклях, – заметил Хью раздраженно.

– Боюсь, что организатор данного действа не я, – развел руками Ральф. – Итак, с кого начнем? – Он опять обвел всех присутствующих взглядом. Как бы он хотел, чтобы все это было дурным сном… Взять бы Шэрон и уехать куда глаза глядят, пусть разбираются сами, но он должен кое-кого защитить, а кое перед кем оправдаться. – А начнем мы с Элизабет…

Элизабет подняла на него глаза, потом кивнула.

– Элизабет, зачем сюда приехал Хью? – начал он.

– Я же рассказала тебе все, – ответила Элизабет медленно. – Ты хочешь, чтобы я повторила это при всех?

– Ты сказала, но не все, – заметил Ральф. – Но ты можешь сделать это сейчас, если хочешь освободиться.

– Ладно. – Элизабет кивнула, с ненавистью посмотрела на Хью и начала говорить монотонно и медленно: – Он шантажировал меня. Некоторое время назад я получила по почте фотографии, которые изобличали меня в измене Генри. Я расстроилась и испугалась, поэтому ничего не рассказала мужу. Я порвала фотографии. А потом позвонил Хью и сказал, что пленка у него и, если я не выплачу ему определенной суммы, он расскажет обо всем Генри.

– У тебя были такие деньги? – уточнил Ральф.

– Нет, я могла их взять только у мужа.

– Хью знал об этом?

– Конечно, знал, но его это не волновало. Он влез в какой-то большой долг, и ему было все равно. Тем более что мне было бы тяжело оправдаться…

– Элизабет, чего ты мне не сказала в прошлый раз? – Голос Ральфа был властным и настойчивым.

Элизабет затравленно смотрела на него и молчала. Он показал ей глазами, что она может это сделать.

– Я действительно обманула Генри, – медленно начала Элизабет. – Я придумывала разные предлоги, чтобы уезжать в другие города, а он верил мне…

– Почему ты делала это? – настаивал Ральф.

– Потому что ты звал меня, – почти шепотом произнесла Элизабет и с ужасом посмотрела на Ральфа.

Ральф не удивился, хотя по рядам прошел шорох, все были явно потрясены ее признанием.

– Хорошо, Элизабет, – кивнул Ральф. – Каким образом ты получала приглашения на встречи?

– Ты мне присылал письма, в которых просил быть в определенном месте.

– Ты верила этим письмам?

– Да, потому что там были указания на то, что знала только семья. Я не могла им не верить.

– Почему ты не рассказала об этом отцу?

– Ты просил не посвящать его, пока мы не разберемся в нашем старом конфликте. Я думала, что это будет радость для Генри.

– Бедная Элизабет! А теперь скажи, мы встречались с тобой когда-нибудь? На тех фотографиях был я?

– Нет, – удивилась Элизабет своей догадке. – В отеле меня ждала записка от тебя или мне передавали телефонный звонок, что у тебя неотложные дела…

– Почему ты сама не связывалась со мной? – удивился Ральф. – Это же было так просто.

– Потому что ты сам просил меня об этом, – прошептала Элизабет. – Господи, какая же я наивная!

– Подожди, Элизабет, не кори себя, – ласково сказал Ральф и улыбнулся. – Тот, кто это задумал, очень хорошо знал твой характер и то, что ты доверяешь мужчинам. Ведь тебя никто никогда не обманывал. Послушай, что теперь скажут другие.

Он повернулся к Мэри. Та сидела белая как снег и комкала в руке платочек.

– Мэри, – обратился к ней Ральф, – не бойся! Что бы ты ни сказала, ты ни в чем не виновата. Расскажи о том разговоре, который был между отцом и моим дядей.

Мэри изложила детали разговора. Ральф уже видел запись, но ему было нужно, чтобы это услышали другие.

– Спасибо, Мэри, – остановил ее оправдания за невольно подслушанный разговор Ральф. – Скажи только, ты слышала, что отвечал дяде мой отец? Как реагировал на все?

– Ой, – прижала к губам руку Мэри, – а ведь не слышала. Голос мистера Хью был громкий, а мистер Генри говорил очень тихо…

– Если вообще он что-то говорил, – заметил Ральф и повернулся к Базилю. – А вы, Базиль? Что слышали в тот день вы?

– То же, что и Мэри, – ответил Базиль с достоинством. – Когда она пришла ко мне советоваться, я сказал ей, чтобы не лезла не в свое дело. Это никого не касалось, кроме мистера Генри.

– И вас, Базиль, – улыбнулся Ральф. – Только вы всегда знали о нас правду.

– Знал! – с вызовом ответил Базиль. – И могу сейчас всем рассказать.

– О том, что я мальчишкой был влюблен в Элизабет? – уточнил Ральф.

Базиль сник. Если Ральф смог произнести это сам, то ценность его информации уже не была столь высока.

– Да, Элизабет, – повернулся Ральф к мачехе, – ты ведь знала об этом?

– Всегда…

– Прости меня… Я виноват во всем, что произошло… Если бы я мог знать, к чему это приведет…

– Ты не виноват, – покачала головой Элизабет и заплакала. – Ты был так юн…

Ральф подошел к мачехе, поцеловал ее руку, а она погладила его по голове. В комнате стояла гробовая тишина.

– Базиль, – Ральф опять повернулся к дворецкому, – а кто еще мог знать об этом?

Базиль заерзал, и лицо его покрылось пятнами. Он вдруг утратил все свое достоинство.

– Базиль, у тебя сейчас есть последняя возможность наказать убийцу твоего хозяина, – подтолкнул его Ральф.

Шэрон замерла. Если Базиль скажет сейчас правду, они выиграли. То есть все правильно рассчитали… Ну же!

– Он знал. – Базиль даже не повернулся в сторону Хью, только рукой показал. – Приезжал, вынюхивал… Однажды напоил меня и стал изливаться в своих чувствах к хозяйке. Ну я и брякнул, что не он один такой. Уж если даже сын спать не может. Но ведь действительно хороша…

Из угла, где сидел Хью, раздался какой-то сдавленный звук, но Ральф жестом остановил его.

– А теперь очередь Питера. – Он повернулся к огромному угрюмому садовнику, голоса которого никто до этого дня и не слышал. – Что ты видел необычного в тот день, когда умер хозяин?

– Я уже говорил вам, – нахмурился Питер. – Мне показалось странным, что он закапывает спящему что-то в ухо. Хозяин спал в саду, было тепло, он почти выздоровел. А тут он… Смотрю – крадется, оглядывается… Потом капнул что-то, пузырек в воду кинул и ушел. Я удивился, но не стану же я хозяев пытать…

– Питер, а почему вы об этом никому не рассказали?

– Не спрашивал никто, – угрюмо ответил садовник. – Сказали, что хозяин умер от сосудов. При чем тут капли?

– Спасибо, Питер, – вздохнул Ральф и посмотрел на дядю. – Что, дядя Хью, скажешь?

– Ничего не скажу! – раздраженно закричал Хью. – Тоже мне, следователь! Ты ничего не сможешь доказать! Подумаешь, шантаж! Докажи его. Слова слуг – глупости. Мало ли кто что слышал? Или кому что померещилось?

– Хью, – остановил его Ральф, – я знаю, что у тебя не хватило бы смелости и ума все это придумать. Скорее всего, ты попался на какой-то крупной афере и тебя заставили. Тебя использовали как марионетку. Поверь, что полиция – а теперь я имею основания обратиться туда – докажет твою виновность по всем статьям. И никто и ничто не спасет тебя. Будешь отбывать срок в вонючей тюрьме без своего антиквариата, красивых женщин, тонкого вина… А тот, кто тебя подставил, будет посмеиваться над тобой и пожинать плоды. Ты ведь знаешь, что так и будет… Хью выглядел как крыса, загнанная в угол. Элизабет с ненавистью смотрела на него. Сколько раз она просила мужа помириться с братом, сколько раз спасала его от неприятностей! Господи, как же можно так ошибаться?!

– А вот и врешь! – завизжал Хью. – Не буду я там сидеть. Меня все равно вытащат!

– Уже нет, – покачал головой Ральф. – Вы мечтали сделать виноватым меня. И если бы все получилось, как вы задумали…

– Но это не я! – закричал Хью. – Он сказал, что это совершенно безвредно. Что его только увезут в больницу и у меня будет несколько дней!

– Ну-ну, не надо так волноваться. – Ральф еле сдерживался, чтобы не задушить его. – Ты не думал, что тот препарат, который ты накапал отцу в ухо, может привести к моментальному расширению сосудов, которое вызовет обширный инсульт? Могу поверить… Но ведь кто-то надоумил тебя? Кто-то дал тебе эти капли?

– Она так долго не решалась… – Хью зло посмотрел на Элизабет, – нужно было не оставить ей выбора. Она должна была испугаться за здоровье ее драгоценного Генри.

– Кто? – не отступал Ральф. – Кто дал тебе пузырек?

– Он! – выкрикнул Хью. – Я ничего не знаю. Спрашивай у него. Это все он придумал. И шантаж. И завещание. Все он!

Мистер Ферт не изменил позы. Он лениво и спокойно посмотрел на присутствующих и развел руками.

– А вот это уже больное воображение мистера Хью. Мало ли что привидится в бреду? Я не переступал порога этого дома. У вас нет никаких доказательств.

– Доказательства есть, – вдруг проговорил Уильям, который, как и Шэрон, до этого момента хранил молчание. – Они вот в этой папке. Не было никакого нового завещания, мистер Ферт. И я знал об этом с самого начала. Почему-то Генри подозревал вас. Где-то вы оплошали. Он позвал меня, когда заболел, и попросил, чтобы я договорился о встрече с другим адвокатом: он действительно хотел изменить завещание. Но это касалось частностей. Ему хотелось добавить пункт о выделении денег на научные изыскания. Он любил своего сына и гордился им.

– Что вы говорите, – сделал удивленное лицо Ферт. – Почему же вы промолчали? Если вы знали все с самого начала, никто не мешал вам сделать заявление. Или это тоже ложь?

– Генри не собирался умирать, – спокойно ответил Уильям. – Но у меня не было никаких доказательств, что именно вы причастны к этому делу. То завещание, которое вы огласили, подлинное, но составлено оно пятнадцать лет назад. Вы всего лишь подделали дату. Не правда ли?

Шэрон и Ральф не сговариваясь открыли рты. Уильям знал все с самого начала. И вел свою игру.

– Но зачем, папа? – не выдержала Шэрон.

– Ральф должен был пройти весь путь сам, – вздохнув, ответил Уильям. – Если бы не смог, то не был бы достойным сыном. К тому же он так долго разбирался в своих чувствах. Пятнадцать лет… Считай, что я выполнял волю своего друга.

Ральф молчал. Он понимал, что Уильям заставил его пойти не самой легкой дорогой, но был ему благодарен.

– Вы задумали практически идеальное убийство, – продолжил Уильям, обращаясь к Ферту. – По вашему плану, даже если бы Элизабет обратилась в полицию, подозрение пало бы на нее и Ральфа. Вы для всех сделали их любовниками, убедив в этом слуг и подготовив достоверное письмо. Дело в том, что именно в эти дни Ральф останавливался в тех отелях, в которые вы заманивали Элизабет. Как вам только удалось сделать так, чтобы они ни разу не встретились? Если бы потребовали провести расследование и вскрытие, то единственным человеком, которому была бы выгодна смерть Генри, была бы Элизабет, которая находилась в преступной связи с сыном покойного.

– Интересно, а мне-то какой прок от чужих денег? – нагло спросил Ферт. – Я бы их никогда не получил.

– Отвечу, – не смутился Уильям. – Вам нужна была слабая безвольная женщина, которая обладала бы всеми правами. И грандиозный скандал в семье. Именно поэтому Хью так активно изображал страсть к Элизабет. Через некоторое время, чтобы избавиться от его домогательств, она отдала бы ему все. А получили бы все вы, уважаемый мистер Ферт. Так ведь?

– Так! – выкрикнул Хью. – Я должен был переводить деньги на те счета, которые он мне назовет. И он обещал мне, что все будет безопасно и законно.

– Видите ли, Хью мне очень много должен. У него не было другого выхода. Гениальная комбинация, не правда ли? – усмехнулся Ферт. – Только доказать все, что вы тут наговорили, невозможно. Я не получу ничего, но и в тюрьму не сяду. Туда пойдет мой друг Хью. А я буду продолжать обслуживать ваши интересы и зарабатывать свои честные.

– А вот тут вы ошибаетесь, – не выдержала Шэрон. – В следственном управлении разберутся.

– Это вы ошибаетесь, моя милая, – не сдавался Ферт. – Помните, что я говорил вам? Я верю только в деньги. Все продается и покупается. Исчезают улики, свидетели…

– Остановитесь, Ферт. Вы уже сказали достаточно, чтобы надолго упрятать вас в тюрьму. Не злите заседателей.

– Что-то я не вижу здесь присяжных, – опять развязно усмехнулся Ферт.

– Зато они прекрасно увидят вас, – усмехнулась Шэрон. – Вы забыли, что я снимаю серию передач? Камера всегда со мной и всегда работает. У меня получился великолепный криминальный репортаж.

– Мерзавка… – прошипел Ферт.