Текст книги "Любовь не выбирает"

Автор книги: Джилл Гарриетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– А этого не было?

– Ральф, – Элизабет укоризненно покачала головой, – я не стала бы об этом говорить, если бы это была правда. Но я была потрясена этими фотографиями так же сильно, как мог быть потрясен Генри.

– Они у тебя?

– В том-то и дело, что нет. – Элизабет чуть не плакала. – Я изорвала их в клочья. Потом я поняла, что сделала неправильно. Мне надо было прийти к Генри и показать их ему. Но тогда я была бы вынуждена объяснить ему правду о том, куда и почему я ездила.

Она хотела продолжить, но Ральф жестом остановил ее.

– Хорошо, – сказал он, – фотографий нет. Насколько я понимаю, отец их так и не увидел. Если бы он был уверен в твоей измене, то завещание звучало бы по-другому…

– Он не увидел их, – кивнула Элизабет, вытирая скатившуюся слезу, – потому что я пообещала заплатить Хью за пленку.

– А откуда она у него?

– Два месяца назад Хью приехал в город и явился к нам. Как они ладили с твоим отцом, ты и сам прекрасно знаешь. Генри его на дух не переносил. Кстати, я так и не знаю почему. Так вот. Он явился ко мне и сказал, что у него есть пленка, которая изобличает меня как грязную и расчетливую дрянь. Я испугалась. Если бы я сама пришла к Генри, все можно было объяснить и исправить, но я понимала, что Хью преподнесет это в самом отвратительном виде. У меня не было выбора – я пообещала, что заплачу ему за молчание.

– И?..

– И до сих пор не заплатила. Сначала я не знала, как попросить деньги у Генри. Он назвал очень большую сумму. Потом Генри умер. Больше никого не могут волновать эти фотографии…

– Кроме комиссара полиции? Не так ли? – подсказал Ральф.

Элизабет быстро и мелко закивала. Она больше не могла сдерживать слезы.

– Он сказал, что дает мне два дня… – всхлипывала она, – а потом отправит их в полицию. Представляешь, что будет твориться вокруг имени Генри? Как его обольют грязью?

– Его обольют грязью, а тебя посадят в тюрьму, – задумчиво подвел итог Ральф. – И тогда мы с Хью сможем оспорить завещание…

– Об этом я не думала. – Элизабет вскинула голову. – Мне было невыносимо думать, что сделают с нашей семьей, с нашей любовью… – И она опять разрыдалась.

Ральф почувствовал себя старым и уставшим. Он подошел к Элизабет и погладил ее по голове. Она заплакала еще горче.

– Перестань, прошу тебя, – просил Ральф, продолжая гладить ее по голове. – Давай лучше думать. Надо попытаться понять, что происходило на самом деле.

– Ты веришь мне? – Элизабет подняла на него глаза и с надеждой ждала ответа.

– Да, я тебе верю. – Ральф старался говорить убедительно. – Мне далеко не все ясно, но я хочу, чтобы мы вместе разобрались во всем. Тут какая-то сложная комбинация. И Хью участвует в ней…

Элизабет постепенно успокаивалась. Спокойствие и уверенность Ральфа передались и ей. Наконец рядом с ней опять мужчина, на которого можно надеяться. Она не сказала ему только одно…

– Элизабет, – мягко, но твердо попросил Ральф, – иди к себе. Приведи лицо в порядок. Хью не должен ни о чем догадаться. Тяни, сколько можешь. И дай мне немного времени. Теперь я знаю, где искать.

– Хорошо, Ральф. – Элизабет через силу растянула уголок рта. – Я буду тебя слушаться.

– Иди к себе, – повторил он. – Дай мне время.

* * *

Звонок Шэрон раздался через двадцать минут. Элизабет была уже в порядке, она сама подошла к телефону. Голос ее был глух, но тверд. Ральф слышал, как они договаривались о съемках, но решил не вмешиваться.

Элизабет положила трубку и оглянулась на него.

– Я не должна была давать разрешение? – спросила она.

– Ты все сделала правильно, – улыбнулся Ральф. – Пусть все идет, как будто мы с тобой не разговаривали. Съемки дадут нам еще немного времени. Не думаю, что Хью намеревается отослать снимки в полицию: он давно бы так сделал. Он хочет денег, причем законным путем. Если сюда явится полиция, то он… в лучшем случае останется ни с чем.

Элизабет поцеловала кончики пальцев и помахала Ральфу. В этом ее жесте Ральф не увидел ничего, кроме признания его мужской власти, силы и… ответственности.

Она отдалась ему всей душой, и этого оказалось достаточно. Голодный зверь, который столько лет не давал ему жить, наконец был побежден.

6

Шэрон появилась на следующий день и наполнила дом суетой и жизнью. Она долго выбирала место съемок и остановилась на том, что удобнее всего снимать в саду. Утро было солнечным и безветренным, поэтому не было необходимости ставить дополнительный свет, а разговаривать среди цветов и деревьев было куда приятнее, чем в тихом мрачном доме.

Шэрон все правильно рассчитала. Экономка, садовник и дворецкий, с которыми она договорилась об интервью, согласились, что на воле разговор будет более свободным и непринужденным.

Но этот этап договора был самым простым. Перед тем как начать выбирать место для съемок, Шэрон битый час пыталась объяснить, чего она хочет. Она долго и увлеченно рассказывала о своем проекте, о том, что хочет показать всему городу, как много значит работа и жизнь каждого… Но Базиль, Мэри и Питер только пожимали плечами и с сомнением погладывали друг на друга. Никто не мог решиться встать перед объективом.

Ральф какое-то время наблюдал за мучениями Шэрон, потом решил, что ему надо удалиться и не мешать процессу. Шэрон обладала способностью убеждать в своей правоте. К тому же разрешение хозяев дома было получено. Рано утром Элизабет собрала их в холле и очень серьезно попросила, чтобы они помогли Шэрон (близкому другу их дома) сделать интересную передачу, и уверила, что полностью доверяет их такту. Все трое закивали в ответ, но, когда увидели приготовления, оробели.

Шэрон с благодарностью посмотрела на удаляющуюся спину Ральфа – ей было немного неловко в его присутствии – и снова ринулась в атаку. Ей понадобилось еще минут пятнадцать, пока Мэри не кивнула в ответ.

Шэрон перевела дух: она не предполагала, что это будет так трудно.

* * *

Мэри держалась так, будто проглотила палку. Она сидела на самом краешке широкой скамьи, сжав в руках носовой платок, и все время косилась на камеру.

Шэрон имела достаточный опыт разговоров с людьми, которые находились под следствием, и могла заставить их разговориться. Но та ситуация была простой, потому что они хотели от нее защиты. В данном же случае она была в затруднении. Как бы она ни расписывала прелести будущей передачи, у нее не было никакого опыта, чтобы заставить человека забыть про телекамеру и то, как он там выгладит. Тогда она пошла на хитрость.

– Мэри, – решительно сказала она, – сейчас я попрошу оператора выключить камеру и мы с вами просто поболтаем. А когда вы будете готовы, я позову его. Согласны?

– Да уж, – кивнула Мэри, опять покосившись на штатив, – лучше так. Никогда не думала, что это так страшно.

Шэрон подошла к оператору и шепнула ему, чтобы он погулял, но не отключал аппаратуру. Он кивнул, сделал вид, что что-то выключает, и попросил, чтобы они позвали его, когда будут готовы.

Мэри благодарно посмотрела на Шэрон и откинулась на спинку скамейки. Шэрон тоже уселась поудобнее и начала задавать вопросы.

– Мэри, у вас есть друзья?

Экономка совершенно не ожидала такого вопроса. Она улыбнулась и стала похожа на маленькую девочку, которую застали за проказами.

– Конечно, – зарделась она. – Я поддерживаю отношения с другими экономками из приличных домов. Когда у нас совпадают выходные, мы собираемся вместе в одном очень уютном кафе и делимся новостями.

– Обсуждаете наряды? – улыбнулась Шэрон.

– Нет, какие наряды?! – притворно возмутилась Мэри. – Мы все взрослые солидные женщины, а не какие-нибудь молодые глупышки, которым больше и говорить-то не о чем. Мы делимся опытом. Понимаете, не всем иногда везет с хозяевами… – Мэри запнулась и с опаской оглянулась на камеру, поняв, что сказала лишнее.

– Мэри, уверяю вас, этого никто и никогда не услышит, – улыбнулась Шэрон. – Говорите все, что взбредет в голову. Мы ведь хотим, чтобы вы почувствовали себя легко. Когда придет оператор и начнется съемка, мы будем строго следовать плану. А сейчас мне хочется понять, из чего состоит ваша повседневная жизнь и как вы отдыхаете. Какими секретами делитесь со своими приятельницами.

Шэрон не лукавила. Она не собиралась выпытывать жареные факты из жизни местной аристократии. Ее интересовал только этот дом. А в передаче она использует только то, что накидала вчера вечером в своем сценарии. Да и пленка, на которую сейчас пишется разговор, была ее личная. Она договорилась об этом с оператором и собиралась забрать ее после съемок.

– Ну что вы, милая, – чуть расслабилась Мэри после своей оплошности. – Я не собиралась ничего такого рассказывать. Но, знаете, как это бывает… Неопытная молодая хозяйка, или проблемы с подрастающими детьми, или довольно капризный старый хозяин… Вот тут и нужны свои приемы и секреты. Иногда от хорошо приготовленного ужина или красиво составленного букета зависит не только настроение в доме, но и судьба.

Шэрон искренне засмеялась. В выражении лица Мэри было столько уверенности, что создавалось впечатление, что она говорит о рецептах управления государством или его внешней политике.

– И вы можете рассказать такую историю? – искренне поинтересовалась она. – Неужели хороший обед может изменить судьбу?

– Еще бы! – воскликнула Мэри. – Заметьте, как в лучшую, так и в худшую сторону. Одна моя приятельница – не будем называть ее имени – помогала молодой хозяйке принимать значительного гостя. Тот давно потерял жену и присматривался к этой девушке. Ну, вы понимаете… Искал замену жене. Он был старым приятелем хозяина дома. Так вот. Юная леди должна была организовать прием. А ее матушка в это время находилась на лечении и ничем не могла помочь своей дочери. Что поставить на стол? Как встретить и чем развлечь? Какое платье надеть? Сами знаете, какой это сложный вопрос. Тем более, скажу по секрету, девушка давно и тайно была влюблена в этого господина. И догадывалась, с какой целью он наносит визит. Моя знакомая на нашей встрече поделилась с нами своими сомнениями. Ей ужасно хотелось, чтобы девочка вышла за него замуж. И надо вам сказать, мы ей очень помогли. Одна из нас бывала в доме того господина и прекрасно знала его вкусы. Более всего он ценил домашний уют и хорошую кухню. Она поделилась некоторыми рецептами. Только и всего. Старая истина про путь к сердцу мужчины оправдалась. После обеда, на котором гость с удовольствием поел и был восхищен сходством вкусов с возможной невестой, все и решилось. – Мэри с гордостью посмотрела на Шэрон. Мол, знай наших.

Шэрон спрятала улыбку, но потом не удержалась и слегка поддела Мэри.

– По-моему, это сказки, – с сомнением покачала она головой, – или один из известных сюжетов какой-нибудь мыльной оперы. Вы, наверное, любите их смотреть, когда есть время?

– Вот еще, – обиделась Мэри. – Буду я смотреть всякую чепуху. И сказок я не рассказываю. Если хотите узнать, правда ли это, то спросите у своей соседки, миссис Чарлз Сноу, как она вышла замуж. – Мэри победоносно посмотрела на Шэрон.

Шэрон поняла, что лед недоверия сломан.

– Я, конечно, не буду ее ни о чем спрашивать, я же пообещала не выдавать вас…

– Об этом можно и спросить, – милостиво разрешила Мэри, махнув рукой, – потому что эта история со счастливым концом. А вот другие истории бывают и не такие романтические.

– А страшную историю вы могли бы рассказать? – Шэрон даже привстала от любопытства.

– Страшную? – задумчиво протянула Мэри. – Нет, никакой страшной я не знаю.

– Ну вот… – Шэрон всем своим видом показала, что ужасно разочарована.

– Страшную – нет, а вот довольно странную – могу. – Амбициозность Мэри взяла верх над ее осторожностью. – Здесь уж действительно без имен.

– Естественно, – согласилась Шэрон и затрепетала от предвкушения.

– Мы ведь как ангелы-хранители в доме, – грустно вздохнула Мэри, опустив глаза в землю, – но есть ситуации, когда и мы не можем ничего сделать. И никакие советы не помогут…

– Что же такое странное случилось в одном из почтенных семейств? – подзадорила ее Шэрон.

– Представляете, отец узнал, что его молодая жена и сын – любовники! – проговорила Мэри, вытаращив глаза и понизив голос почти до шепота.

У Шэрон на минуту потемнело в глазах. Этого не может быть. Пусть это будет история про другой дом… Но она видела, видела сама, как Ральф боялся прикоснуться к Элизабет и как отчаянно ему неприятен дядя.

– Ну и что? – как можно равнодушнее спросила она. – В нашей жизни и не такое бывает. Никто от этого еще не умирал.

– Как сказать? – загадочно покачала головой Мэри.

– Мэри, – укорила ее Шэрон, – вы обещали, что это будет не страшная, а странная история.

– Я и говорю, что странная… Мы даже поссорились из-за этого с Базилем! – Сказав это, Мэри остолбенела, потом прижала ко рту платок и мелко затрясла головой.

– Вы нарушили тайну, – с тоской проговорила Шэрон, и у нее моментально разболелась голова. – Кто-то рассказал мистеру Грину, что его сын любовник Элизабет.

Отпираться было поздно и бесполезно. Мэри это поняла, поэтому только тяжело вздохнула и принялась крутить в руках скомканный платок.

Шэрон добилась того, из-за чего затеяла весь этот репортаж о жизни слуг, и можно было сворачивать работу…

Но она не могла обмануть ожидания Мэри. Та попала в катастрофическую ситуацию. После подобного заявления она не могла рассчитывать на приличную рекомендацию и найти работу в другом доме. Шэрон почувствовала себя страшно виноватой. Ведь это все затеяла она. Лучше бы здесь сидел комиссар полиции, тогда бы это квалифицировалось как свидетельское показание, а не как сплетня слуг о хозяевах. Надо как-то выбираться из щекотливой ситуации, в которую она загнала их обеих.

– Мэри, а вам легко работалось в этом доме? – спросила она, чтобы смягчить разговор. – Вы ладили с Элизабет? С мистером Грином.

– В этом-то все и дело, – еще раз вздохнула Мэри. – Мне они оба не просто нравились, а могу вам сказать, что такой приятной и счастливой пары я никогда не видела. Сын-то давно с ними не жил. Лет пятнадцать. Я пришла в дом, когда он уже уехал. Мы из-за этого с Базилем и поругались.

– Из-за чего? – не поняла Шэрон. – Из-за сына?

– Да нет, – удивилась ее непонятливости Мэри. – Из-за того разговора, который я случайно услышала. Вы не подумайте, что у меня есть привычка подслушивать то, что говорят хозяева, просто разговор был громким…

– То есть вы слышали, как кто-то рассказывал мистеру Грину про…

– Ну да. И не кто-то, а этот противный его брат. – Мэри говорила теперь, ничего не пытаясь скрыть. – Я так возмутилась, что он обливает грязью хозяйку, о которой ничего, кроме добрых слов, сказать нельзя, что пошла к Базилю… Ну и рассказала ему. И говорю, что пойду к хозяину, чтобы заступиться за хозяйку… А он накричал на меня. Сказал, чтобы я не лезла не в свое дело. Что у хозяина свои отношения с сыном. Что я только еще хуже сделаю. Представляешь, говорит, каково ему узнать, что его жена изменяет ему с собственным сыном?.. А по мне, лучше было пойти. Но не успела я…

– Так этот разговор был накануне смерти хозяина? – спросила Шэрон, которой после рассказа экономки стало практически все понятно…

– Нет, – покачала головой Мэри. – Это было недели за две. А может быть, и больше. Если надо, я вспомню.

Шэрон поняла, что у нее автоматически включились навыки разговора со свидетелями. Она говорила мало, лишь изредка задавая точные и короткие вопросы.

– Да, – продолжала Мэри. – Он был еще совершенно здоров. Потом приболел, но не сильно. Мы все были удивлены. Такая внезапная кончина… – Мэри всплакнула, потом громко высморкалась и вытерла слезы.

– То есть вы уверены, что ее оговорили? – уточнила Шэрон. – Почему?

– Что ж, я маленькая? Неужели не пойму, когда женщина любит, а когда так – одна видимость? Любила она его, сильно любила. Да и сейчас посмотрите, как убивается. И они с сыном почти не разговаривают. Если бы это было так, как тот говорил, все было бы совсем по-другому. Уж если к ней кто и набивается, то совсем не Ральф. Поверьте мне.

– Ладно, Мэри. – Шэрон тоже вздохнула. – Будем считать, что это очень грустная история. К тому же мистер Грин не поверил своему брату. Вы, наверное, знаете, что он все оставил жене. С неверными женами так не поступают.

– А вы поговорите с Базилем, он что-нибудь еще знает, – посоветовала Мэри.

Шэрон потрясла ее прозорливость. Значит, это не Шэрон, а Мэри использовала ее. Ее мучила эта тайна, но она не знала, кому рассказать о ней…

– Спасибо, я поговорю непременно, – ответила Шэрон и дотронулась до руки Мэри. – А теперь давайте позовем оператора, включим камеру, и я буду задавать совсем простые и невинные вопросы. Теперь ведь вы ничего не боитесь?

– Теперь ничего, – согласилась Мэри, – зовите.

Остаток работы прошел действительно гладко и быстро. Шэрон и Мэри сделали вид, что этого тяжелого разговора не было. Они весело и с удовольствием говорили о детстве Мэри, о секретах ее профессии, о радостях жизни и множестве других мелочей, из которых складывается судьба.

В конце интервью Шэрон могла с уверенностью сказать, что у нее действительно может получиться весьма интересная передача.

Да и с Ральфом было о чем теперь поговорить…

* * *

Ральф тоже не терял времени даром. Он заглянул в сад, увидел, что Шэрон занята, и решил действовать по своему плану. Надо было встретиться с адвокатом отца. Вполне может быть, что теперь он расскажет правду о завещании.

Мистер Ферт был настроен весьма благодушно. Он широко улыбнулся, протянул Ральфу руку и указал на глубокое кресло в дальнем конце кабинета. Потом попросил секретаршу принести кофе и устроился напротив. Всем своим видом он излучал желание помочь и всячески демонстрировал, что их беседа будет носить неформальный характер.

Ральф понимал, что в глазах адвоката он всего лишь мальчишка, несведущий в вопросах права. К тому же лишенный наследства отпрыск не может даже заплатить достойный гонорар специалисту такого уровня. Ральф все это учел, когда ехал сюда, но у него было признание Элизабет, и это давало какие-то шансы.

– Мистер Ферт, – начал он, тоже широко улыбаясь, – я понимаю, что отнимаю ваше время, но обстоятельства заставляют меня обратиться именно к вам.

– Всегда рад служить, – любезно ответил Ферт и замолчал, предоставляя посетителю изложить суть вопроса.

– Я не собираюсь оспаривать решение отца, – твердо сказал Ральф.

Ферт пожал плечами, показывая, что это его не касается.

– Но… – Ральф сделал вид, что не знает, с чего начать.

– Но какой-то вопрос ведь привел вас ко мне, – подсказал ему Ферт.

– Именно вопрос, – кивнул Ральф. – Я думаю, что была некая причина, по которой отец изменил свое решение.

– Для подобных поступков всегда есть причина, – согласился Ферт. – От плохого настроения до несварения желудка. Мы часто сами не знаем, что нами руководит. В моей практике бывали разные странные случаи. К сожалению, не могу вам рассказать.

Ральфу очень не понравилось, как разворачивается разговор: Ферт был спокоен, уверен и циничен. Он не собирался откровенничать, поэтому Ральф мог уйти из его кабинета ни с чем. Оставалось только одно… И он пошел ва-банк.

– Дело в том, что мне известна причина, – очень спокойно произнес он, отпивая глоток кофе.

– Вот как? – не удивился Ферт, но глаза его на минуту превратились в две злые щелочки. – Зачем же вам я? Если вы осведомлены о том, что побудило вашего отца отказать вам в наследстве, то…

– Мне неизвестны детали, – резко возразил Ральф. – Но думаю, что это существенно меняет ситуацию.

– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите? – пожал плечами Ферт.

– Вы представляли интересы моего отца много лет, – уже спокойнее продолжил Ральф, – и хорошо знали его…

– Можно ли что-нибудь действительно знать о человеке? – Ферт смотрел на Ральфа пустыми глазами.

– Вы прекрасно понимаете, что это демагогия, – оборвал его Ральф. – Меня интересуют кое-какие вещи, и я задам вам несколько вопросов, а вы постарайтесь на них правдиво ответить. Только и всего.

– Мистер Грин, – засмеялся Ферт, – не считаете ли вы, что я обязан перед вами отчитываться? Вы не полицейский, я не на допросе… Да и там, уверяю вас, моя профессия защищает меня от того, чтобы раскрывать все тайны моих клиентов.

– Мистер Ферт, вы действительно не на допросе, – спокойно согласился Ральф и добавил: – Хотя, наверное, было бы легче, если бы этим занимался профессионал.

– Даже так? – опять ухмыльнулся Ферт. – И что, у вас есть основания заявлять в полицию?

Ральф видел, что не напугал его и такой поворот беседы ничего не даст, поэтому решил сменить тактику.

– Приношу свои извинения, – мягко сказал он и просительно посмотрел на Ферта. – Но я нахожусь в затруднительном положении и не знаю человека, который может мне помочь. Поэтому и пришел к вам.

Это сработало. Ферт улыбнулся змеиной улыбкой и откинулся в кресле.

– Ладно, задавайте ваши вопросы. Я постараюсь помочь вам, – милостиво согласился он.

– Отец в последнее время был чем-то расстроен?

– Учитывая, что он очень сдержанный человек, увидеть это было сложно, – задумчиво произнес Ферт, – но вы правы. Он был огорчен. Весьма огорчен. Но, как вы понимаете, я не мог спрашивать у него о его проблемах. Думаю, что это было связано с семьей.

– Почему вы так думаете?

– Я ведь обслуживал и его бизнес. Все проблемы корпорации мне хорошо известны. Там все шло как по маслу. Мелкие неурядицы, которые возникали, решать было просто. Он был гений бизнеса. Рабочие и служащие его боготворили, совет директоров уважал, а партнеры побаивались… Какие могли возникнуть у него серьезные проблемы? А вот дела домашние… Вы ведь не хуже меня посвящены в это?

– Я не понимаю, о чем вы говорите. – Ральф внимательно посмотрел в глаза Ферту. – С кем у отца были проблемы?

– Вы же в начале нашего разговора сказали, что вам известно, почему он поменял завещание. Так?

– И?

– Значит, вам известно, что между вами и вашим отцом были определенные трения, – рассудительно ответил Ферт. – А вы приходите ко мне и пытаетесь выяснить в чем дело. Это вы знаете, а не кто-то другой.

– Ладно, я действительно не понимаю, на что вы намекаете, – устало сказал Ральф. – И ни на шаг не продвинулся в своих поисках. Может, он получил какое-то известие?

– Может быть… – задумчиво ответил адвокат. – А не легче ли поискать поближе? Вы в последнее время не совершали опрометчивых поступков?

– Я не жил вместе с семьей пятнадцать лет, – пожал плечами Ральф. – Мы с отцом встречались иногда, иногда созванивались. И отношения у нас были достаточно стабильные и приятельские. Я не лез в его дела, он – в мои. Нас это вполне устраивало.

– Тогда не знаю, чем помочь, – развел руками Ферт. – Поймите, я не врач, а адвокат. Мы оба принимаем откровения, но несколько разного плана. Сходите к психоаналитику… Может быть, он поможет разобраться в ваших довольно запутанных отношениях с отцом.

– Скажите только, не получал ли отец какого-либо известия в последнее время? – сделал последнюю попытку Ральф.

Ферт ускользал как змея, выворачивался, но его ни в чем нельзя было уличить или заподозрить. Хотя Ральф нутром чувствовал, что он на правильном пути.

– Известие? – переспросил Ферт. – Вы имеете в виду что-либо, порочащее вас?

– Да… Или кого-нибудь из нашей семьи?

– Он не сообщал мне об этом. Хотя могу вам сказать, что он оставил у меня на хранение какие-то документы. Что это, я не знаю.

– Но ведь это могут быть важные документы? – схватился за информацию Ральф.

– Не могу ничего сказать. Распоряжений на этот счет мне дано не было. А обнародовать их я не имею права. Я могу передать архив только наследникам после соблюдения всех формальностей.

– Но ведь я…

– Что вы, Ральф? – вздохнул с большим сочувствием Ферт. – По завещанию, единственной наследницей всего является ваша мачеха. Ей я все и передам, когда придет время. Ждите. Хотя не думаю, что вас обрадуют эти документы…

– Почему вы так уверены, что это касается меня?

– А почему вы так в этом уверены? – вопросом на вопрос ответил Ферт. – Логика, дорогой Ральф, простая логика. Подумайте, и вы согласитесь со мной.

– Вы предлагаете ждать?

– У вас нет другого выхода.

– И Элизабет вы их тоже не отдадите? – уточнил на всякий случай Ральф.

Ферт отрицательно покачал головой. Потом встал, давая понять, что время встречи подошло к концу. Ральф молча кивнул и направился к дверям.

* * *

Он захлопнул дверь своей старушки, опустил голову на руль и долго сидел так, размышляя, что же делать дальше. Единственной полезной информацией, которую он получил от Ферта, была та, что у него хранятся какие-то документы отца. Но они могут касаться бизнеса. Ждать их получения, чтобы убедиться, что они не имеют никакого отношения к делу? С другой стороны, эти документы появились внезапно и недавно и почему-то хранятся не в домашнем сейфе, а в конторе адвоката. Значит, их не должна была видеть Элизабет. Тогда это то, что нужно. Вопрос только в том, как их извлечь на свет божий.

Советоваться с Элизабет бесполезно. Она только расстроится и испугается.

Шэрон! Шэрон… Вот кто ему сейчас нужен. Она знает законы и подскажет, как получить пакет.

Ральф подумал о девушке и обрадовался, что у него так быстро нашелся повод увидеть ее. Что бы ни происходило, он знал, что их встреча не случайна. Когда все выяснится (а теперь он в этом не сомневался), он обязательно скажет ей, что рыжие кудряшки и синие с зеленью глаза – самое лучшее, что он видел в последнее время. И пусть она думает о нем что угодно!

* * *

Шэрон в это время как раз и думала о нем. О ком же еще? Она думала о нем вот уже несколько дней и ловила себя на том, что все остальное просто перестало существовать. Он стал ее мечтой, ее желанием, ее наваждением. Она засыпала и просыпалась с его именем. Когда отец спрашивал, как дела у Ральфа, она вздрагивала и краснела, как будто у них были какие-то дела. Ей казалось, что именно о нем она мечтала всю жизнь, томилась, тосковала…

Лучше бы она никогда не встречала его!

Эта последняя мысль была сейчас самая яркая и самая ужасная.

Шэрон вернулась домой после съемок в доме Ральфа, тихонько прошмыгнула в ванную, чтобы не встретить отца, и заперлась там. Это было единственное место в доме, куда отец не посмеет даже постучать. А ей сейчас нужен хотя бы час полного одиночества, чтобы сообразить, как жить дальше.

Шэрон сбросила с себя одежду, наполнила ванну водой, насыпала туда ароматических солей и, погрузившись в воду, приготовилась думать. Обычно такой способ помогал. Облако ароматов обладало способностью приводить ее чувства и мысли в порядок. Иногда она так боролась с бессонницей, иногда, наоборот, вставала из ванны бодрая и полная сил. Все зависело от задачи, которую надо было решить. Сейчас она прибегла к испытанному средству, не совсем понимая, чего хочет – успокоиться или начать действовать.

Признание, которое случайно сделала экономка, убило ее. Тихоня Ральф и красавица Элизабет были любовниками. К такому повороту событий она не была готова даже в тот момент, когда говорила Ральфу, что заметила его интерес к мачехе. Но он ведь не стал отрицать, а пообещал рассказать ей все позже. Господи, надо же было родиться такой глупой и не понять все с самого начала! Она почти убедила себя, что нравится Ральфу. А он просто использовал ее.

Шэрон зажмурилась и вдруг отчетливо представила их вдвоем: Ральфа и Элизабет. Ее длинные тонкие пальцы гладят его волосы, а он целует ее выгнутую высокую шею. Она закрыла глаза и одной рукой осторожно, чтобы не помешать ему, вынимает заколки из волос. И вот уже ее волосы волной накрывают их лица. Тело мужчины вжимается в мягкое податливое тело женщины. Ноги переплетаются с ногами. Движения становятся ритмичными и порывистыми. Он входит и входит в нее…

Шэрон уже сама не понимала, чего больше в ее чувстве: любования красотой таинства любви или ненависти, что на ее месте не она, Шэрон. Ее тело томилось, а душу раздирала огромная темная ревность. Она была готова убить соперницу. Какое право имела эта стареющая особа присвоить себе Ральфа? Чем она смогла приворожить его? Своей женственностью и молчанием, взглядом из-под полуопущенных ресниц, голосом? Но ведь Шэрон тоже очень хорошенькая, к тому же она молодая и сможет любить его долго, очень долго…

Шэрон понимала, что мысли ее окончательно смешались и запутались. То, что она умудрилась влюбиться в мужчину, который принадлежат другой, это ее беда. Он ничего не обещал ей, не говорил, не давал никаких надежд. Она сама все придумала за те несколько встреч, которые у них были. Что из того, что он попросил у нее помощи и был очень ласков? Она даже тихонько застонала от боли и ненависти к своей богатой фантазии.

Она просто выбрала мужчину, который впервые ей по-настоящему понравился, и требовала от него соответствия.

Бежать, бежать! Сегодня же! На край света. Куда угодно, где нет людей и телефонов, где не работает почта, чтобы ее руки не потянулись к листу бумаги и не отправили ему жалобную просьбу хоть немножечко ее любить, хотя бы просто быть другом…

«Офелия, иди в монастырь», – вспомнила она. Бедная, бедная Офелия! Ее тоже свели с ума и утопили. Бедная Шэрон, ей захотелось нырнуть в воду и тоже утопиться.

Бедный, бедный мистер Грин, вдруг подумала Шэрон. Если я так мучаюсь и злюсь, что же должен был испытывать он, когда узнал о таком подлом двойном предательстве?

Эта мысль ее тут же отрезвила. Она села, посмотрела по сторонам, приходя в себя, и поняла, что еще не все потеряно…

Испытанный любимый процесс восстановления сил дал результат. И именно тот, которого так желала Шэрон. Она готова бороться. Но для этого нужен небольшой тайм-аут. Она не будет в ближайшее время встречаться с Ральфом. Ей нужно выяснить все до конца.

Сегодня она была так потрясена, что не стала говорить с Базилем и садовником Питером. А ведь они тоже могут что-то знать.

Может быть, Базиль был прав, когда говорил Мэри, чтобы та не распускала язык раньше времени…

Перед уходом Шэрон попросила у Элизабет разрешения вернуться завтра. Та только печально улыбнулась и кивнула. Базиль был настроен менее приветливо. Он сказал, что подумает, есть ли у него желание выставлять себя на всеобщее обозрение. Теперь, когда у Шэрон появилась надежда, она обязательно добьется, чтобы он поговорил с ней. И она не будет прятаться за камеру, она спросит его обо всем прямо!

Шэрон взглянула на часы и усмехнулась: прошел ровно час с того момента, когда она заперлась в ванной. Ее организм всегда сам знал, что нужно делать. Она не будет ничего планировать сегодня. Сейчас они мирно поужинают с отцом, потом она посмотрит какую-нибудь чепуху по телевизору, потом почитает и сладко заснет, а завтра отправится на поиски своего счастья. И она обязательно добудет его…