Текст книги "Все кувырком"

Автор книги: Джилл (Джил) Мэнселл (Мансел )

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 39

– Отлично! – сказала Максин, когда Синди наконец взяла трубку, – ты там.

Сейчас четыре утра, игриво сказала Синди. – Разумеется, я здесь. Где ты, вот в чем вопрос. Или даже так – кто этот обнаженный мужчина, что лежит рядом с тобой? – Максин ухмыльнулась, но промолчала. – Тебя видели убегающей с вечеринки четыре долгих часа назад. Интересно знать, какие дела настолько тебя увлекли, что помешали позвонить лучшей подруге и все рассказать?

Ну и ну? – поразилась Максин. – Хочешь сказать, ты беспокоилась обо мне?

Беспокоилась? Разумеется, я не беспокоилась. Я завидовала! Так что прекрати юлить и скажи, кто он, пока я не взорвалась!

Ладно, ладно, – вздохнула Максин. – Его зовут Джим Беренджер, он актер. Сейяас мы к него дома, в Белсайзе, и я звоню предупредить, что вернусь завтра утром. Сегодня утром, уточнила она, взглянув на часы. – Если будешь хорошо себя вести, расскажу все подробности.

Сидни еще кричала: «Эй, а в постели он ничего?», когда Бруно наклонился через Максин и взял трубку.

– Привет, – сказал он, откидываясь на подушки и не обращая внимания на протестующую Максин. – Вообще-то, меня зовут Бруно Перри-Брент, я ресторатор, и мы сейчас в моем номере, отель «Роял Ланкастер». И да, раз уж вы спрашиваете, я просто неподражаем в п…

– Прекрати! – прошипела Максин. Встав на колени, она вырвала трубку у него из рук и нажала на отбой, прервав очередную тираду Синди. – Как ты мог?

– Расслабься, дорогая. Нам нечего скрывать. Мы легализуемся.

– Я не хочу легализоваться. Это произошло единственный раз и никогда не повторится…

– Это произошло уже два раза, – напомнил Бруно, его глаза сверкнули, когда он увидел ее во всем неприкрытом великолепии. – При хорошем раскладе можем увеличить до трех.

– Гад. – Она кинула в него подушкой.

– И что такого? По-моему, было очень неплохо…

– Это глупо, – закричала Максин, заворачиваясь в простыню и прикидывая, стоит ли рискнуть и вывалить на него содержимое ведерка со льдом. Почему-то она не посмела. Возмездие могло оказаться ужасным. – Синди самая большая сплетница в мире, у нее рот, как мегафон… а тебе смешно!

– Вовсе нет. Я абсолютно серьезен.

– И я тоже чертовски серьезна. – Максин разозлилась не на шутку. – У меня есть сестра, которая, вероятно, никогда не будет со мной разговаривать, если узнает об этом. И что еще важнее, – веско добавила она, – у тебя есть Нина.

Бруно ответил не сразу. Потом наклонился и погладил ее по щеке.

– Я сказал тебе, что говорю серьезно. И это правда, Макс. Мы созданы друг для друга. Я люблю тебя. Я собираюсь расстаться с Ниной.

– Ну давай, – настаивал Бруно, повалив Максин на кровать и ловко уворачиваясь от трепыхавшихся конечностей. – Скажи это. Пока не скажешь, не получишь завтрак.

Поднос стоял за дверью, мучительно недосягаемый. Проголодавшаяся Максин еще раз безуспешно попыталась вырваться и, выбившись из сил, повалилась на подушки. У нее и так все болело, спасибо неутомимому Бруно.

– Что сказать?

– Скажи, что ты любишь меня. – Он произносил слова медленно и четко, словно втолковывал недоразвитому ребенку.

Максин прищурилась.

– Почему?

– Потому что я сказал, что люблю тебя, так будет честно. А если не скажешь, завтрака не будет. Мне придется снова тебя завоевывать.

Мечтая о еде, Максин тихонько сказала:

– Я люблю тебя…

– Громче.

– Я люблю тебя!

– Ну давай, не стесняйся, – настаивал Бруно. – Еще громче.

Она вздохнула. Потом заорала во все горло:

– Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!

– А то мы не знали! – заорали в ответ из номера за стеной. – Вы всю треклятую ночь это доказывали. Чертовы молодожены!

Максин прыснула от смеха.

– Молодожены… – задумчиво сказал Бруно. – А это мысль.

– Полагаю, чтобы попасть в эту категорию, необходимо жениться. – Максин поправила волосы и посмотрелась в зеркало. Не так уж плохо, учитывая прошедшие девять часов. Да благословит Бог изобретателя стойкой туши.

Бруно как-то странно взглянул на нее. Казалось, он уже не так уверен в себе.

– Я об этом и говорил.

Максин удивленно вздернула брови, а потом расхохоталась так, что затряслась кровать.

– Не надо так, – нахмурился Бруно. Господи, поверит ли она хоть одному его слову? – Я серьезно.

Ей не сразу удалось успокоиться и ответить.

– Я тебя умоляю! Бруно, такие, как ты, не женятся.

– Конечно, пока не встретят девушку, на которой захотят жениться. Подумай только, Макс, мы с тобой, вместе…

– Как я могу об этом думать? В жизни не слышала ничего нелепее. Вспомни наши послужные списки: мы же рождены для измен! Представляешь, какой поднимется переполох, если мы вздумаем хранить друг другу верность?

Она откинула покрывало и нагишом направилась к двери. Выглянув в коридор и убедившись, что горизонт чист, она схватила поднос с завтраком.

– Так в том-то и дело. – Бруно хотел, чтобы она выслушала его серьезно. – Мы похожи и поэтому понимаем друг друга. Боже, ну ты и свинья, – добавил он, когда Максин вгрызлась в круассан. Тот исчез за считанные секунды. Она ухватила тост, намазала его маслом и медом, посыпала сверху коричневым сахаром и жадно запихала в рот.

– Вот видишь? – с набитым ртом продолжала она. – Я уже тебя раздражаю.

Он наблюдал, как она обрабатывает следующий тост, намазывая масло, как заправский каменщик, хотя цементный раствор кладут не таким толстым слоем. Это не помешает ему любить ее, но просто чудо, что она до сих пор не достигла размеров танка «Шерман».

– Я ресторатор, – напомнил он. – Мне нравится, когда люди наслаждаются пищей, а не загребают ее горстями.

– Я наслаждаюсь. – Максин удовлетворенно облизала пальцы один за другим. Потом с коварной улыбкой добавила: – И есть еще одна хорошая причина, по которой ты не можешь бросить Нину. Ты обожаешь этот ресторан. Представь, как она отреагирует на твое сообщение – да ты пулей оттуда вылетишь. – Она выстрелила в воздух из воображаемого пистолета. – Бум. И кем ты тогда будешь? Экс-ресторатором.

Бруно пожал плечами. Неприятная перспектива, но, учитывая обстоятельства, единственно возможная. Ресторан принадлежит Нине, расстаться с ней значило расстаться с заработком. До последнего времени даже представить такое было невозможно. Чувство к Максин все изменило.

– Нужно чем-то жертвовать, – беззаботно сказал он. – Я всегда смогу найти другую работу. Может, привычки придется слегка изменить, но… думаю, ты стоишь этого.

– Ну хватит. – Максин неожиданно испугалась. Это было совсем не похоже на Бруно, совсем не в его характере. – Через пять минут ты скажешь, что пошутил.

Он серьезно посмотрел на нее.

– Никаких шуток. Я ждал этого почти двадцать лет. Я еще даже не понял, как самому к этому относиться. Я люблю тебя больше, чем ты меня, и это делает меня уязвимым. Раньше со мной такого не случалось.

Эти слова тронули Максин больше, чем она согласилась бы признать, и она быстро сказала:

– Оно и видно. Правило номер один: никогда не говори людям, что любишь их больше, чем они тебя. Так ты просто напрашиваешься, чтобы тебя кинули.

– Я знаю. – Бруно поцеловал ее в ключицу. – Но другого способа убедить тебя в своей искренности я не вижу.

– Хорошо. Я тебе верю. Но это все равно будет не просто.

– Я стану бедным. Ну, – поправился он, – относительно бедным, разумеется. Для тебя это серьезная проблема?

К своему полному ужасу, Максин поняла, что готова расплакаться. Уставившись в окно на чернеющие в сером небе верхушки деревьев – на третьем этаже только их и было видно, – она с трудом проглотила застрявший в горле ком. Никто не заставит ее плакать. И уж конечно, не чертов мужчина.

Но Бруно по-своему истолковал затянувшееся молчание.

– Это так? – настаивал он. – Тебя интересуют только мужчины с деньгами? Ты это пытаешься мне сказать?

Максин ударила его подушкой.

– Ты урод! Кто я, по-твоему? Золотоискательница? Как ты смеешь!

– Ой. – Бруно увернулся от очередного удара и с облегчением улыбнулся. – Слушай, я не обвинял, я спрашивал. И это совершенно естественный вопрос. Люди часто тянутся к деньгам. Кстати, о твоем бывшем женихе. Дженни рассказывала о нем. Уж он-то ни в чем не нуждался, и не надо говорить, что тебе это не нравилось.

На секунду Максин задумалась об утраченных сокровищах. Конечно, ей нравилось жить в шикарном особняке, разъезжать в спортивных машинах, носить на пальце бриллиант размером с грецкий орех, никогда не думать о счетах за газ… Но этого было не достаточно. И, оставив такую жизнь в прошлом, она ни секунды не жалела о своем поступке.

– Ну да, это было мило, – сказала она. – Но я ведь отказалась от этого. И вернула ему кольцо, если хочешь знать. А оно стоило девять тысяч фунтов.

– Жаль, – посетовал Бруно. – Об этом благородном жесте ты еще пожалеешь.

– Да, пожалуй. – Тут Максин не могла с ним не согласиться. – Зато это доказывает, что я не охочусь за удачей.

Он не мог не подколоть ее.

– А Гай Кэссиди? Сохла бы ты по нему, будь он нищим и неизвестным?

– Гай не считается, – твердо заявила Максин. – Я хотела работать на него, потому что он мог помочь мне сделать карьеру. Но ничуть не бывало. Знаешь, за все время, что я у них, он ни разу меня не сфотографировал. Уверена, что он это мне назло.

– Не волнуйся. – Бруно обнял ее. – У меня есть «Кодак Инстаматик». Я сфотографирую тебя тысячу раз.

– Ты не влиятельный и не знаменитый.

– Я к тому же и не богатый.

Она улыбнулась.

– Мне плевать. Правда.

– Так какой же будет приговор? – Бруно с удивлением обнаружил, что затаил дыхание. В жизни очень редко бывают моменты, когда приходится принимать действительно важное решение. Это был один из таких моментов. – Мы согласны закрутить все это?

Максин, взволнованная и испуганная одновременно, тихо сказала:

– Это будет непросто, знаешь ли. О грядущей бедности стоит волноваться меньше всего. Нам предстоит расстроить близких людей. Тебе придется разбираться с Ниной. А мне с Дженни.

– Ты что, политик? Отвечай на вопрос. Да или нет?

– Ты идиот. С какой стати ты вообще спрашиваешь, если видишь меня насквозь? Я влюбилась в тебя еще до того, как сама поняла это.

– Ты должна сказать, – настаивал он. – Да, Максин? Или…

– Милый! – Она обняла его, полюбив еще больше за эту неуверенность. – Не паникуй! Я единственная девушка на свете, которая не умеет говорить «нет».

ГЛАВА 40

– Ужасно. – Дженни посмотрела на часы и поняла, что уже почти десять. – Столько всего нужно сделать. Нам все-таки придется встать.

– Что может быть важнее этого? – Алан, не желая шевелиться, поцеловал ее в макушку. – Заниматься любовью, наверстывать упущенное, снова узнавать друг друга…

– Звонить в полицию, – невозмутимо подхватила она.

– Что?

Дженни улыбнулась.

– Твое имя в списке пропавших без вести. Кто-то должен сообщить им, что ты нашелся.

– О боже. – Алан поморщился. – Позвони ты. Что, по-твоему, они сделают? Приедут и отругают меня за то, что я убежал, не оставив записки?

– Не имею ни малейшего представления, но позвонить все равно нужно. – Дженни выскользнула из кровати и взяла халат. – К тому же внизу Паула одна управляется в магазине. Она даже не знает, что я здесь. Если она услышит шаги, может решить, что это болгары.

– Почему? – прищурился Алан. – А где, по ее мнению, ты проводишь ночи? Кстати, – с растущим подозрением спросил он, – с кем это ты была вчера? Ты выпрыгнула из шикарной машины. Уверена, что ничего не хочешь мне сказать?

Дженни только сейчас вспомнила о Гае Кэссиди. Она запоздало поняла, что наверняка причинила ему массу неудобств. В семь утра он должен был лететь в Манчестер на фотосессию с известной и очень темпераментной супермоделью Валентиной ди Анджело. Она молилась, чтобы из-за нее ему не пришлось отменить съемку.

– Мне нечего рассказывать, – уверенно сказала она, памятуя о беспочвенных подозрениях, ускоривших исчезновение Алана. – Несколько месяцев назад вернулась Максин и нашла работу няни в Трезайль-Хаусе, но всю эту неделю она провела в Лондоне, снималась в рекламе. Я предложила присмотреть за детьми, пока ее нет, поэтому жила с ними в доме, а Паула распоряжалась в магазине. Все делали чью-то работу, – радостно сказала она. – Было весело.

– Ты всегда любила детей. – Алан нахмурился. – Это тоже меня пугало. Я знал, что ты мечтаешь их иметь, но боялся, что ты будешь любить их больше, чем меня.

Дженни с ужасом посмотрела на него.

– Все происходит совсем не так…

– Бывает и так. – В его голосе появились взволнованные нотки. – Слушай, солнышко. Я вернулся, и на этот раз у нас все получится, но я по-прежнему не обрадуюсь, если ты вдруг сообщишь мне, что беременна. Так что никаких маленьких неожиданностей. Никаких объявлений, вроде «сюрприз, дорогой, понятия не имею, как это могло случиться, но…». Потому что мне это не понравится. Хорошо?

– Никаких маленьких неожиданностей, – тупо повторила Дженни, потрясенная этим сообщением. Ей никогда не приходило в голову забеременеть без согласия Алана, но она и не подозревала, какое неприятие вызывает у него эта тема. Он определенно говорил серьезно.

Выложив эту информацию, Алан подобрел и заговорил о другом.

– Так ты говоришь, Максин работает няней? Господи, помоги этим бедным детям! Какая мамаша, будучи в здравом уме, могла нанять Максин?

Дженни взяла расческу и села перед зеркалом.

– Это не мать, а отец. Вдовец.

– Понятно. – Алан потянулся и зевнул. – Это все объясняет. Старый или молодой?

– Около тридцати. Думаю, ближе к тридцати пяти.

– Правда? – протянул он, глядя на ее отражение в зеркале. – И что же, симпатичный?

Дженни продолжала причесываться.

– Пожалуй, да. Для тех, кому нравится такой тип, – добавила она безразлично.

– А тебе нравится такой тип?

– Хватит. – Она так сжала расческу, что побелели костяшки пальцев. – Не пытайся выискать что-то в самой невинной ситуации. Я оказала Максин услугу, вот и все. Меня не интересует Гай, а я, разумеется, не интересую его.

– Почему? Он гей?

– Ну разумеется, он не гей, – устало сказала Дженни. – У него женщины из ушей лезут. Он интересуется только шикарными красотками, ясно? Нужно пару раз сняться на обложку «Вог», прежде чем Гай Кэссиди вообще обратит на тебя внимание. Даже Максин не подошла, и это ее ужасно бесит.

– Фотограф Гай Кэссиди? Ты о нем говоришь? – Алан сел. Это явно произвело на него впечатление. – И за его детьми ты присматривала?

Дженни кивнула. А еще именно с ним она прошлой ночью вела себя ужасно грубо. Нужно позвонить и извиниться.

– Ну, тогда все в порядке. – Алан улыбнулся с облегчением. – А я уж решил, что у меня появился соперник. Теперь понятно, почему ты говорила о красотках. Он может получить кого пожелает.

И пусть это несомненно было так, Дженни почувствовала, что слегка опростоволосилась. Она высмеяла подозрения Алана и теперь должна была прикусить язык, чтобы не ляпнуть: «Да, но он держал меня за руку вчера вечером, и он меня поцеловал…»

Но это просто ребячество, и все равно это был шутливый поцелуй, а не настоящий. Вместо этого, чувствуя себя второсортным товаром, она сказала:

– Конечно, он может получить кого угодно. Так что вряд ли его заинтересую я.

– Это точно, – с жаром согласился Алан, но потом наклонился и утешительно похлопал ее по коленке. – Прости, дорогая, ты же поняла, что я хотел сказать. Он получает все, что есть лучшего на свете, везучий гад. Я даже слышал, что у него шашни с этой темноволосой моделью, Сереной Чарлтон. Боже! – Он закатил глаза. – Уж если она не шикарная красотка, то я не знаю кто.

Максин, смущенная и влюбленная, старалась не думать о грядущем дне.

– Не понимаю, что тебя так беспокоит, – сказал Бруно, когда их поезд подъезжал к станции «Трезайль». Он настоял, чтобы они возвращались вместе, и с каждой милей Максин нервничала все больше. – На тебя не похоже. Эй, хочешь допить?

Она взяла у него теплый джин с тоником, глотнула и скривилась.

– Да вообще все это на меня не похоже. Слушай, у меня, может, и случались раньше интрижки с женатыми мужчинами, но это было несерьезно. Никто не собирался из-за меня бросать жену. А если бы даже и захотел, то я бы не позволила.

Драгоценное платье «Алайя» вернулось в шкаф к Синди. В своих джинсах и вязаной кофте с поясом Максин казалась моложе и невиннее.

– Расслабься. Я сам разберусь с Ниной, – улыбнулся Бруно. – И сколько раз тебе повторять? Она мне не жена.

Максин уставилась в окно.

– Менее виноватой я себя от этого не чувствую. Это все равно будет ужасно.

– Но я того стою.

Она подумала о Дженни, о том, как может пострадать ее хрупкое самолюбие, и о том, с каким пренебрежением воспримет новость Гай. Даже те, кого она едва знает, будут ее осуждать. Но она на самом деле любит Бруно, а он любит ее. И кроме того, право выбора ей, похоже, больше не предоставляется.

– Надеюсь, ты и правда будешь стоить этого, – прошептала она, мысленно готовясь к схватке. – Очень надеюсь.

Когда она заходила в дом, пробило девять. Гай, как простой смертный, готовил на кухне. Захваченная зрелищем, Максин смотрела, как он раскладывает подгоревшую картошку и огромные говяжьи стейки на три тарелки. Элла, скривившись при виде крови, заныла:

– Фу, я ненавижу стейк. Почему мы не можем есть правильную еду?

– Я люблю стейк! – сообщила Максин с порога. – На меня хватит? И где Дженни?

Элла, почуяв, что спасение близко, подбежала к ней и обняла.

– Ура, вы вернулись. Если вы приготовите мне бургеры, можете забрать мой стейк. Дженни пошла домой после ярмарки вчера вечером. Она назвала палу ублюдком и выпрыгнула из машины, потому что хотела увидеть своего мужа. Вообще-то, я бы лучше съела рыбные палочки, а не бургеры, только не такие горелые, как картошка. Папа ужасно готовит. Я очень проголодалась, – похвасталась она, – потому что летала на вертолете в Манчестер.

Да уж, в краткости изложения Элле нет равных, подумала Максин. Абсолютно сбитая с толку, она посмотрела на Гая.

– Так что на самом деле произошло прошлой ночью? Вы с Дженни поругались, и она умчалась в гневе?

Гай бросил сковородку в мойку, и без того полную грязной посуды.

– Вернулся ее муж.

– Что?! – потрясенно посмотрела Максин. – Вы имеете в виду Алана? Вы уверены?

– Я уже говорила это, – пожаловалась Элла. Порывшись в холодильнике, она без предупреждения сунула три замороженные рыбные палочки Максин в руку. – Почему вы меня не слушаете? Рассказать вам про вертолет, пока вы будете делать мне чай?

– Он вернулся, – продолжил Гай. – Больше я ничего об этом не знаю. Мы проезжали мимо магазина, а он ждал на крыльце.

Максин, еще не придя в себя, спросила: – А о чем вы спорили?

– Я просил ее быть осторожнее, выяснить, почему он вдруг решил вернуться. – Он пожал плечами. – Может, я был недостаточно чуток. Ничего не вышло.

– Никак не могу поверить! – Максин плюхнулась на ближайший стул. – Боже, ну у парня и нервы! Бедная Дженни.

– Точно. Я хотел позвонить ей вечером, но не думаю, что мне очень обрадуются. – Гай взял пережаренный кусок картошки, пару секунд сверлил его взглядом и положил обратно. – Вы могли бы взять это на себя. Убедитесь, что все в порядке.

– Да как что-то может быть в порядке?! – Максин всегда недолюбливала Алана Синклера. – Если он вернулся? Хуже новость трудно представить.

Она поняла, что столкнулась с моральной дилеммой. С одной стороны, возвращение Алана существенно облегчало основную задачу – рассказать о них с Бруно будет гораздо проще, раз Дженни счастлива. Но с другой стороны, она собиралась сообщить Дженни, что, по ее мнению, Алан эгоист и сукин сын, который заслуживает хорошего пинка под зад, а это было совсем не просто.

– Вы еще не звонили? – В десять тридцать Гай зашел на кухню и увидел, что она сражается с горой грязной посуды.

– Я пыталась, – смалодушничала Максин. – Никто не брал трубку. Она, наверное, вышла. – Звонить ей совсем не хотелось.

– С ума она сошла. – Гай поднял с пола розового кролика – трофей с ярмарки – и посадил его на шкаф рядом с волосатой свиньей. – Боже, разве мало вреда он уже причинил?

– Вы так волнуетесь, – чуть насмешливо сказала она, – а ведь даже не знаете его.

– Я слышал достаточно. Между прочим, вы тоже не самая горячая его поклонница. Вы сами рассказали мне, каким он был ублюдком.

– Я знаю. Просто я кое-что придумала. – Максин поскребла тарелку. – Вы ведь знаете, какой Дженни бывает упрямой. Чем больше мы будем ругать Алана, тем сильнее она начнет его защищать. Думаю, лучше всего притвориться, что мы рады его возвращению. Тогда в свое время она сама все поймет, и ее гордость не пострадает.

Гай кивнул.

– Может, вы и правы.

– Конечно права. – Максин была довольна собой. – Я всегда права.

– И это делает вашу жизнь гораздо проще, – невинно продолжил он. – Какое счастливое совпадение.

Черт. Она подняла брови.

– Счастливое совпадение? Простите, я не понимаю.

– Всё вы понимаете, – сказал Гай. – Вы теперь с Бруно Перри-Брентом.

– Ох. – Максин сдалась. Значит, он все-таки узнал машину Бруно, когда тот ее подвозил.

«Не нужно защищаться, – сказал Бруно. – Не нужно скрываться». Ну вот, пожалуйста. Она вздернула подбородок.

– Да, я с Бруно. Я не была с ним, когда вы меня подозревали, но теперь мы вместе.

– Святой боже.

– А это проблема?

– Думаю, да, но, по крайней мере, не моя. Хочу только кое-что сказать о вас с Дженни.

– Что? – насторожилась Максин.

– Вам нравятся очень странные мужчины.