Текст книги "Все кувырком"

Автор книги: Джилл (Джил) Мэнселл (Мансел )

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 34

Телефон зазвонил снова, когда Гай был в душе. Дженни взяла трубку и сразу узнала голос медно-волосой Шарлотты. Ей даже почудилось, что из трубки пахнет духами.

– Он наверху, принимает душ, – сказала она Шарлотте, которая глубоким грудным голосом попросила к телефону Гая. – Я могу передать ему сообщение.

– Это не Максин. С кем я говорю? Дженни едва не поддалась искушению. Потом, подумав, что это слишком жестоко, сказала:

– Максин в отпуске. Я присматриваю за детьми, пока ее нет.

Но Шарлотту это не удовлетворило.

– И вы?..

– Дженни. Сестра Максин. – Она подумала, не нужно ли извиниться за то, что они бросили ее на вечеринке у Бруно. Но, с другой стороны, это Гай ее утащил, а не наоборот.

– Ага. Хорошо. – Шарлотта, к счастью, тоже не коснулась щекотливой темы. И явно обрадовалась, что не разговаривает с сереноподобной соперницей. – В таком случае, может, вы попросите Гая перезвонить мне.

– Будет сделано. – На кухню босиком прокрался Джош. Дженни видела его отражение в оконном стекле. Он тихонько потянулся за жестянкой с печеньем. – Больше никакого печенья.

– Прошу прощения? – озадаченно переспросила Шарлотта.

– А как вы узнали, что я здесь? – удивился Джош. – Я не шумел.

– Я услышала, как печенье зовет на помощь.

– Святой боже, – сказала Шарлотта. – Раз уж вы там, может, знаете, есть ли у Гая планы на сегодня?

– Пока нет, – сказала Дженни. – Он в душе.

– Я хочу сказать, в принципе.

– Не думаю. Он сказал, что вечером я могу быть свободна, значит, останется дома.

– А куда вы собираетесь? В какое-нибудь симпатичное местечко?

ЦРУ могло у нее поучиться. Улыбнувшись, Дженни сказала:

– У меня тоже нет никаких планов. Я, скорее всего, останусь здесь.

– Здорово. – Это известие обрадовало Шарлотту. – Тогда попросите Гая перезвонить мне как можно скорее. Вы ведь не забудете, правда?

– Вот черт, – уныло сказал Гай. – Значит, она собирается пригласить меня на ужин.

– Тогда прекрати есть, – сварливо сказала Дженни, потому что он уже приговорил три сосиски, а она еще даже не накрывала на стол.

– Но я не хочу идти. Нет, я этого не выдержку. – Он покачал головой. – Она будет увиваться вокруг в соблазнительных одеяниях и стараться напоить меня, чтобы я не смог уехать домой. Когда она позвонит снова, скажи, что я ушел.

– Тогда она будет винить меня за то, что я не передала сообщение, – возмутилась Дженни. – Боже, мужчины просто грубые животные. Нет, ты должен ей позвонить.

Гай пожал плечами.

– Хорошо, я скажу ей, что у меня уже есть планы на вечер.

– Я сказала, что у тебя их нет, – Дженни выглядела виноватой.

– Тогда я скажу ей, что должен остаться и присмотреть за детьми, потому что ты уходишь.

– Ха-ха, – сказала Дженни. – Она спрашивала об этом. Я ответила, что никуда не собираюсь.

Он молча воззрился на нее.

– И давно ты принимаешь наркотик правды?

– Ничего не могу с собой поделать. Я просто патологически честная особа.

– Выходит, одну из вас удочерили. Ты не можешь быть сестрой Максин.

– А ты не можешь так просто менять тему разговора. – Она отняла у него тарелку. – Она сидит дома, ждет, когда ты ей перезвонишь. Звони.

– Кто это тут командует? – Потянувшись за телефоном, он умыкнул еще одну сосиску с тарелки Эллы. – С детьми ты куда лучше обходишься, чем со мной.

Дженни ехидно улыбнулась.

– Ты платишь мне за то, чтобы я хорошо обходилась с твоими детьми.

– Она была бы еще лучше, – сказал отцу Джош, – если бы не заставляла нас мыть посуду.

Даже слушать, как Гай разговаривает с Шарлоттой, было неловко. Дженни подумала, что на ее месте умерла бы со стыда. Но так или иначе, Гай Шарлотте отказал – абсолютно при этом не смущаясь – и придумал даже несколько оправданий.

– Послушай, может быть, в другой раз, – сказал он несколько минут спустя. – Только не сегодня, Шарлотта. Правда. Завтра я с утра уезжаю в Лондон на несколько дней. Да, знаю, что говорил то же самое на прошлой неделе, но это не значит, что я вру.

Видимо, она продолжала настаивать. Гай затравленно посмотрел на Дженни. Она, не в состоянии ответить на его взгляд, взяла перечную мельницу и еще раз приправила тушеные помидоры.

– Хорошо. – Он понизил голос. – Если хочешь знать, я должен остаться сегодня. Дело в Дженни: она не может находиться дома одна. Да, я знаю, это звучит смешно, но она очень боится, что ворвутся болгары с автоматами. Мы живем очень уединенно; я только заикнулся, что отлучусь вечером, и она затряслась от страха. Шарлотта, мне очень жаль, но ты должна понять, я просто не могу бросить ее…

– Большое спасибо, – сказала Дженни, когда он сел за стол. – Почему все мужчины такие лгуны?

– Первые четыре раза я сказал правду. – Он пожал плечами. – Но она не поверила. Иногда приходится идти на уступки.

Это была ценная информация – не мешает увидеть ситуацию с мужской точки зрения. Ей стало интересно.

– Если она тебя… ну… не интересует, почему ты прямо не сказал ей об этом?

Джош и Элла, пользуясь случаем, с интересом прислушивались к разговору.

– Он пытался сделать это на той неделе, – сообщил Джош. – Но она только расплакалась. Потом она опять позвонила папе, прямо посередине «Коронейшн-стрит», и поплакала еще немного.

– Поэтому он положил трубку рядом с телефоном, – сказала Элла. – Но это не помогло. Она села в машину и приехала сюда, по-прежнему рыдая. Было всего восемь, и мы даже ничем не провинились, но нам пришлось отправляться в постель.

– Видишь? – сказал Гай. – И тут я виноват. Ничего не могу сделать правильно.

Дженни никак не могла забыть, какую дуру сделал из нее Бруно. Поэтому она жалела Шарлотту, которая сейчас, возможно, плакала в три ручья.

– Ты должен ей все объяснить. – Она старалась говорить твердо. – Если ты не хочешь с ней встречаться, лучше так и сказать, чтобы она не очень страдала.

Он был удивлен.

– По-твоему, это лучше, чем мягко с ней расстаться?

– Нет ничего хуже, чем неизвестность, – с чувством сказала Дженни. Она понизила голос, хотя Джош и Элла уже потеряли интерес к разговору. – Ты должен сказать ей. Так будет лучше для всех. Даже Шарлотта будет тебе благодарна.

– Черт, я ненавижу эти сцены. Будет совсем не весело.

– Ты встретишься с ней? Сегодня?

Он с неохотой кивнул. Потом усмехнулся.

– Ты уверена, что можешь остаться дома одна на час?

– Думаю, я переживу это, – храбро сказала Дженни. – Если появятся болгары, я отправлю их в спальню Максин. Оттуда они наверняка не выберутся.

Он вернулся в девять тридцать. Дженни уже уложила Джоша и Эллу и заканчивала мыть посуду.

– Оставь, – сказал Гай, открыл бутылку вина и взял из шкафа два бокала. – Лучше помоги мне выпить это.

– Что, так ужасно?

Он провел пятерней по волосам.

– Более чем. Черт, я чувствую себя последним негодяем. Она сказала, что лучше бы мы никогда не встречались.

– Она не это имела в виду, – успокоила его Дженни. – Она просто расстроилась. Ты нравился Шарлотте больше, чем она тебе, вот и все. Когда отношения заканчиваются, всегда кому-то больно.

– Она это и сказала, – простонал Гай. – Она винит во всем меня. Но ведь нельзя сразу сказать, подходит тебе кто-то или нет, нужно сначала узнать человека поближе. А когда понимаешь, что у этих отношений нет будущего, уже слишком поздно. Сначала они от тебя без ума, а потом обижаются. Знаешь, я ни с кем не говорил об этом раньше.

– А мы, женщины, только об этом и говорим, – улыбнулась Дженни. – Очень советую, внимательно прочти книги Мими. Они научат тебя всему, что нужно знать.

– Мне казалось, ты собирался пораньше лечь спать, – сказала она тремя часами позже.

Эта Дженни очень отличается от той, которую он увозил от Бруно, подумал Гай. Она совершенно раскованна, естественна, с интересом слушает и в то же время не напирает, в результате он совершенно потерял счет времени. Ему тоже было очень спокойно; какое облегчение разговаривать с человеком, не пытающимся тебя охмурить.

Но вопреки уверенности Дженни в большей привлекательности ее сестры, он был другого мнения. Сегодня, без косметики, с небрежно заколотыми волосами и в сползающем свитере, ее бесхитростная красота показалась ему еще притягательнее. У нее сохранился летний загар, она безупречно сложена, а эти карие глаза, искрящиеся смехом, выразительны безо всяких теней и туши; и мягкий, прекрасно очерченный рот не стоило портить помадой.

Он поймал себя на том, что сравнивает сестер в плане их обращения с детьми. Хотя Джош и Элла приняли Максин и ее нетрадиционные методы, ее остроумие иногда смущало их, не позволяя понять, серьезно она говорит или нет. Максин бывала непредсказуемой, а от этого Элла становилась раздражительной, а Джош обидчивым. Маленьким детям необходимо точно знать, что происходит, тогда они чувствуют себя в безопасности. Беренис, конечно, была воплощением стабильности, в то время как Максин – само веселье, но, если бы ему пришлось выбирать идеальную няню, понял Гай, она была бы похожа на Дженни, соединявшую в себе сдержанный контроль и мягкий юмор. Она радовала глаз – не то что бедная Беренис, немного виновато подумал он, – к тому же с ней было приятно проводить время и она не мечтала сниматься в рекламе туалетной бумаги.

– Есть какие-нибудь известия о твоем отце? – неожиданно спросила она.

Гай, допивавший остатки божоле, посмотрел на нее поверх бокала.

– А я только подумал, что ты приятный человек.

– Я и есть приятный человек. Просто хотела узнать, есть ли какие-нибудь перемены, вот и все.

– Никаких. Я звонил, но каждый раз срабатывал автоответчик. В конце концов я прекратил попытки.

– А что бы ты сказал? Если бы дозвонился?

– Сказал бы, чтобы он держался подальше от моего дома и моих детей. – Гай говорил безжалостно. – Сказал бы, что, если он еще раз попытается сделать такое, я вызову полицию.

– А если он извинится, – настаивала она, – и будет умолять простить его, ты бы смог?

– Ну конечно. – Его глаза потемнели от гнева. – Именно так он и сделает.

– Я серьезно. Подумай об этом. Может, он жалеет о том, что случилось, и теперь хочет только познакомиться с внуками и наверстать упущенное время?

Но Гай давно для себя все решил.

– Ты насмотрелась сериалов, – сказал он, не дав ей продолжить. – Нет, Дженни. Я не хочу больше никогда встречаться с отцом и не хочу, чтобы мои дети имели с ним что-нибудь общее, даже не пытайся меня уговорить. Счастливому воссоединению семьи не бывать.

Ну что ж, подумала Дженни. Прости, Оливер. По крайней мере, ты не сможешь сказать, что я не пыталась.

ГЛАВА 35

Каждый год во вторую неделю октября в Трезайль приезжала ярмарка и на главной улице появлялись давно знакомые палатки, автоматы для приготовления сахарной ваты и аттракционы – автодром, дом с привидениями и колесо обозрения, гордо возвышавшееся в конце улицы.

На ярмарку ходили все, это было основное событие года. Джош и Элла, дрожа от нетерпения, готовились спустить все накопленные карманные деньги и считали минуты до вечера пятницы.

Дженни, однако, удивилась реакции Гая, когда тот позвонил ей с автострады, возвращаясь со съемок в Бате.

– Джош говорит, ты разрешил им остаться там до полуночи, – сообщила она. – Мне нужно официальное подтверждение. Во сколько они должны быть дома?

– Что значит «они»? – удивился Гай. – Мы вернемся домой, когда захотим.

– Ты хочешь сказать, что тоже пойдешь с нами?

– А для чего еще я справился с шестичасовой съемкой за три с половиной часа? – удивленно спросил он. – И отказался от ужина с Кейт Мосс. Конечно, я пойду с вами.

– Ну и ну, – сказала Дженни. – Не думала, что ты такой любитель аттракционов.

– Нет? А на любителя чего я похож, по-твоему?

– Я хотела сказать…

– Знаю я, что ты хотела сказать. – Гай рассмеялся. – Все в порядке, можешь не объяснять. Слушай, я буду дома к шести, скажи детям, чтобы подождали. Только попробуйте уйти без меня.

Джош и Элла чувствовали себя в своей стихии. Максин тоже наверняка пришла бы в восторг. А вот Дженни было не по себе. Вечер выдался морозный, и у нее уже покраснел от холода кончик носа, а волосы на влажном воздухе завились мелкими колечками. Гай снимал пленку за пленкой, но она надеялась, что ее на фотографиях не будет. Ей вообще все это казалось очень нервным переживанием.

А он все щелкал затвором фотоаппарата.

– Еще не все?

Она мечтала, чтобы это поскорей закончилось. Все понятно, его попросили протестировать новый «Олимпус», но это положительно сводило с ума. Она не знала, куда девать глаза.

– Не паникуй, – сказал Гай. – Я не прошу тебя позировать и улыбаться. Просто игнорируй меня.

– Как я могу игнорировать, когда у меня нос красный?

– Не будь такой тщеславной. Я тестирую новый фотоаппарат, а не снимаю тебя на обложку «Вог». Так что расслабься…

– Скорее, папа! – Уж кто-кто, а Элла не думала смущаться. – Сними, как вата облепила мне все лицо.

Дженни жевала печеное яблоко, когда за спиной у нее кто-то сказал:

– А, привет. Развлекаетесь?

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, она увидела Александра Норкросса – Мистера Презентабельного собственной персоной в угольно-сером костюме и с пухлой дрожащей брюнеткой на буксире.

– Привет. – У нее на зубах наверняка осталось печеное яблоко, но она все равно улыбнулась. – Да, мы отлично проводим время.

Элла потянула ее за руку.

– Дженни, вы можете одолжить мне пятьдесят пенсов на аттракцион с кольцами?

– Это все сплошное надувательство. – Александр взглянул на Эллу, подтверждавшую его точку зрения. – Не понимаю, как это люди могут выкладывать пятьдесят пенсов, чтобы получить приз ценой в десять. Я лично считаю, что такое должно преследоваться по закону.

Что за убогий тип, подумала Дженни, положив фунтовую монетку в потную ладошку. Сделав глупое лицо, она спросила:

– Боже, значит, вам не весело?

– Я этого не говорил, – возразил Александр. – На ярмарке прекрасно можно развлекаться и так. Мы здесь почти два часа, – гордо сообщил он, – и мне даже ни разу не пришлось доставать бумажник. Вот что значит знать счет деньгам.

У брюнетки был даже не красный нос – она вся посинела от холода.

– Значит, он и кофе вам не купил? – поразилась Дженни. – Александр, бедняжка сейчас умрет от переохлаждения. Ей нужен горячий эспрессо и пара рюмок бренди, чтобы согреться.

Девушка, переполненная благодарностью, с надеждой пролепетала:

– Это было бы здорово. Алекс, можно?

– Ты замерзла? – удивленно спросил он. – Что ж, наверное, пора двигаться. Сейчас поедем ко мне домой и выпьем по чашечке отличного чаю.

Дженни хотелось закричать: «Заставь его пойти в дорогой ресторан! А лучше всего попроси, чтобы он утопился».

Но она промолчала, и тут из тира вынырнули Гай и Джош. Увидев, что она разговаривает со знакомыми, Гай не стал подходить и остановился на почтительной дистанции. Джош, которого деньги сейчас волновали куда больше, чем правила приличия, бросился к Дженни с криком:

– Скорее, у меня закончились монеты!

– Двое детей, – заметил Александр, когда Джош устремился вслед за Эллой, сжимая в руке очередной фунт. – Ты нашла себе семейного мужчину. Не повезло, Джейн.

Дженни посмотрела ему через плечо. Гай, стоявший в десяти футах и бесстыдно подслушивавший, улыбнулся до ушей.

– Не повезло?

– Ну не знаю, может, тебе это подходит. – Александр неодобрительно пожал плечами. – Некоторые девушки не против такого положения дел. Но советую проявить осмотрительность, Джейн. Матери-одиночки опасны, но отцам-одиночкам вообще нельзя верить. Ему нравишься ты или он просто ищет кого-то, чтобы присматривать за домом и детишками?

– Ох. – Дженни, не глядя на Гая, прикусила губу и явно взволновалась. – Я об этом не подумала. Ты считаешь, он хочет завести себе бесплатную няньку?

– Совершенно верно, – кивнул Александр с видом знатока. – Няни обходятся недешево, и им нельзя полностью доверять. Для мужчины проще и, в конечном счете, дешевле найти новую жену.

Гай, обходя их сзади, подмигнул Дженни. Она даже не успела удивиться, когда он обнял ее за талию и мимоходом чмокнул в щеку.

– Дорогая, я тебя потерял. Нам нужно собираться домой – Элле уже давно пора быть в постели.

Дженни холодно посмотрела на него.

– Неужели, дорогой? Тогда нам и правда пора бежать.

– Что случилось? – удивленно поднял брови Гай. – У нас проблемы?

– Я не знаю, – спокойно ответила она. – Но думаю, сейчас выясню. Позволь мне задать тебе вопрос, Гай. Ты предложил мне переехать к тебе, потому что любишь меня или потому что тебе нужен кто-то, чтобы ухаживать за детьми?

Его улыбка увяла. Помявшись, он сказал:

– Что ж, солнышко. Если ты помнишь, я фактически не предлагал тебе переехать к нам. Насколько это отложилось в моей памяти, в один прекрасный день я вернулся из Амстердама и обнаружил тебя, ты уже распаковала вещи и устроилась, как у себя дома. Я, конечно, ничуть не жалею об этом, но…

– Но ты любишь меня? – В голосе Дженни прорезались истеричные нотки. – Если мы собираемся пожениться на следующей неделе, я должна быть уверена, что ты меня любишь.

Александр и брюнетка потрясенно молчали. Дженни молила Бога, чтобы Джош и Элла не выбрали для возвращения этот момент.

– Милая, ну конечно люблю. – Гай обнял ее. – Мы все тебя любим. Дети так привязались к тебе, что я решил уволить няню. С этого момента ты сможешь сама заботиться о них. Разве это не чудесный сюрприз?

– Так я и думала, – сказала она. – Свадьба отменяется.

Брюнетка, внимательно смотревшая на Гая, захлопала в ладоши.

– А я знаю, кто вы. Вы Гай Кэссиди, фотограф. – Ее глаза расширились. – Вы знаменитость.

– Но это не мешает ему быть дешевым, двуличным обманщиком! – взвизгнула Дженни.

– Гай Кэссиди? – потрясенно переспросил Александр. – Тот самый Гай Кэссиди? Ну конечно! Очень приятно с вами познакомиться.

– Не могу поверить, что вы говорите это, – посмотрела на него Дженни. – Только что вы советовали мне не выходить за него замуж, а сейчас рассыпаетесь в любезностях, словно преданный поклонник!

Гай нахмурился.

– Он сказал тебе не выходить за меня? Да зачем ему говорить такое? Дженни, ты выдумываешь.

– Послушайте, я прошу прощения. – Александр покачал головой. – Я не знал, что это вы.

– Слишком поздно. – Дженни сняла руку Гая со своей талии. – Теперь я не вышла бы за него, будь он хоть Мел Гибсон.

ГЛАВА 36

– А я думал, что актриса у нас Максин. – Они подошли к аттракциону «выиграй золотую рыбку», где Джош и Элла увлеченно забрасывали резиновых лягушек в листья лилий. – Если будешь продолжать в том же духе, вполне можешь стать звездой туалетной рекламы.

Дженни усмехнулась. У Александра было непередаваемое выражение лица. Жаль, Гаю не удалось заснять его на пленку.

– Ты первый начал.

– Не мог сдержаться. Боже, что он тебе говорил! Неудивительно, что ты не доверяешь мужчинам. – Он покачал головой. – Должен сказать, у тебя очень странные знакомые.

Хорошо хоть он не знает, как она познакомилась с Александром, порадовалась Дженни. Один раз он подловил ее на этом, и хватит.

– Мои чертовы лягушки все время падают в воду! – пожаловалась Элла, не подозревая, что Гай стоит позади нее.

Он похлопал ее по плечу.

– Ой, прости, пап. – Она одарила его ангельской улыбкой, в которой не хватало нескольких зубов.

– Ну и хорошо. – Гай подмигнул Дженни. – Нам все равно не нужна чертова золотая рыбка.

– У меня ноют ноги, – пожаловалась Дженни, когда они шли к машине двумя часами позже.

Джош и Элла, нагруженные воздушными шарами, меховыми игрушками и огромным надувным кальмаром, убежали вперед. Элла старалась не отставать от брата, хотя щупальца кальмара совершенно перепутались с ее ногами.

– А у меня ноет бумажник, – ответил ей горестным взглядом Гай. – Я банкрот. И все только потому, что моя дочь влюбилась в кальмара.

– А тебе, значит, не хотелось его выиграть? Мне показалось, тебе очень понравилось бросать эти кольца.

– Понравилось бы еще больше, если бы столбики не торчали во все стороны. Пятнадцать фунтов за кальмара, – простонал он. – А завтра мне будет не разогнуться.

– Прекрати ныть. Ты отлично провел время.

– Ну хорошо, может, и так. – Он сверкнул зубами. В следующую секунду он схватил ее за руку и дернул в сторону, так неожиданно, что она едва не потеряла туфлю.

– Что?..

– Прости, на тротуаре было собачье дерьмо, – романтично сказал Гай. – Ты чуть в него не наступила.

– Мой герой, – прощебетала Дженни, потому что он помог ей обрести равновесие, но руку не отпускал. Высвобождаться было бы глупо – в конце концов, это не самый романтический поступок десятилетия, – но в то же время ее волновало, что подумают Джош и Элла, если обернутся. Зачем, смущенно подумала она, он делает это? Почему ничего не говорит? И почему не отпускает руку?

Гай был погружен в раздумья. Обычно его трудно было сбить с толку, но сейчас с ним что-то происходило – что-то неожиданное, – и это требовалось обдумать.

Камнем преткновения, понял он, было печальное прошлое Дженни. После того что с ней произошло, ей меньше всего нужно заводить отношения, которые причинят еще больше боли. Если не уверен в себе, лучше не начинать, думал Гай. Ведь он сам говорил ей несколько дней назад, что все его связи заканчиваются слезами, как он ни стремится этого избежать. И, видимо, виноват всегда он. А страдают всегда другие.

Но теперь Гай сообразил, что обманывает сам себя. Всю прошлую неделю он твердил себе, какая Дженни замечательная няня. А на самом деле, понял он, замечательной была она сама.

Однако самое большое ее преимущество было и самой большой помехой, и эта ситуация была ему незнакома. Дженни не флиртовала, и он не знал, ее натура тому причиной или просто он сам не вызывает у нее такого желания. До сих пор их отношения оставались сугубо платоническими. За эти месяцы, хоть и случалось всякое, они определенно подружились. Но он не знал, как на самом деле к нему относится Дженни.

А знать это неожиданно стало очень важно. Ему не давала покоя мысль, что она может не разделять его чувства. С такой проблемой он ни разу не сталкивался: он хотел нравиться Дженни, но как, ради всего святого, он узнает правду?

Гай запоздало сообразил, что по-прежнему держит ее за руку. Теперь он почувствовал себя полным дураком. Держать и дальше, посмотреть, не будет ли она против? Или отпустить как ни в чем не бывало? Такие дилеммы скорей должны ставить в тупик подростков.

На помощь пришла его дочь. Элла, пытаясь выпутать ноги из щупалец кальмара, споткнулась о край тротуара и свалилась, громко взвизгнув, прямо в канаву.

Она испугалась, но не поранилась. Поставив девочку на ноги и вытаскивая сухие листья из ее волос, Гай вспомнил тот день, несколько лет назад, когда повстречал Вероник. Она тоже не флиртовала с ним, подумал он; она оставалась самой собой и предоставила все решать ему. А он влюбился в нее так быстро, так легко, и никогда бы не подумал, что ему придется столько ждать, когда это случится снова. Но оказалось, встретить новую любовь совсем не просто.

– Ничего не случилось, – сказала Дженни, нежно стирая одинокую слезу со щеки Эллы. – Нигде не больно, правда, солнышко? Кальмар смягчил удар.

– Он шипит. – Элла перестала плакать и прислушалась. – Слышите?

– Это потому что он герой, – серьезно сказала Дженни. – Он проколол щупальце, когда спасал тебя. Не волнуйся, дома мы заклеим его пластырем.

Когда они добрались до машины, Гай принял решение. Он не хотел испытывать судьбу, пока Дженни присматривает за детьми. Но в воскресенье вернется Максин, и у него появится прекрасный повод пригласить Дженни на ужин в субботу вечером: он же должен поблагодарить ее за поддержку. Это значит, у него есть в запасе два дня, чтобы сочинить речь…

На главной улице движение было ограничено, и он свернул налево, на дорогу, ведущую за город мимо магазина Дженни. Он поведет ее в особенное место, решил он; может, в этот новый ресторан, о котором столько говорят. Интересно, марочное шампанское удивит или напугает ее? Ехать на машине или лучше заказать такси? А если предложить ей слетать в Париж, не подумает ли она, что он выпендривается? Не будет ли слишком…

– Стой! – закричала Дженни. – Боже, останови машину!

Он настолько погрузился в свои мысли, что ее слова не сразу дошли до его сознания. Гай ударил по тормозам и с визгом остановил машину. Дженни, побледнев, смотрела на темный магазин. Гай проследил за ее взглядом; что-то, очевидно, было не так, но он не понимал, что. Окна целы, дверь заперта, дом не объят пламенем…

– Что случилось?

Он протянул руку, но Дженни уже отстегивала ремень безопасности, не в состоянии вымолвить ни слова. Когда она взялась за ручку двери, он заметил, что руки ее трясутся.

– Дженни, что произошло? – резко спросил он. Джош и Элла тянули шеи с заднего сиденья, стараясь разглядеть, что ее так разволновало.

– Это болгарин? – взволнованно спросил Джош. Он различил одинокую фигуру, сидящую на крыльце под запертой дверью, но болгары, подозревал он, обычно не присаживаются передохнуть.

– Это не болгарин, – сипло ответила Дженни. Ручка двери никак не хотела сдаваться. – Ты не откроешь мне дверь?

– Кто это? – спросил Гай, хотя уже знал ответ.

– Мой муж. Алан. Это… мой муж.

Она явно была в глубоком шоке. Гай колебался, не зная, что делать. Он сомневался, что Дженни в состоянии стоять, не говоря уже о том, чтобы перейти через дорогу.

Еще он почувствовал непреодолимое желание самому перейти через дорогу и стереть Алана Синклера в порошок. Потому что он не умер, даже не думал умирать, а значит, не имел права на два года превратить жизнь Дженни в ад, при этом оставаясь в живых.

– Может, тебе лучше подождать здесь? – сказал он ей, словно ребенку. – Посиди в машине, а я с ним поговорю.

Но Дженни посмотрела на него, как на сумасшедшего.

– Что?

Джош и Элла на заднем сиденье слушали в гробовом молчании.

– Я сказал, посиди в…

– Я слышала, – ответила она сквозь зубы. – Я просто не могла поверить, что тебе придет в голову такое. Если бы ты увидел свою жену, Гай, что бы ты сделал? Ждал в машине, пока я переговорю с ней?

Это был удар ниже пояса, но Дженни даже не успела сообразить, что говорит.

– Вероник умерла, – прошептал Гай. – А твой муж жив.

– Конечно, он жив, – яростно крикнула Дженни. – Вот почему я хочу увидеть его, ты, тупой ублюдок, но ни черта не могу, потому что ты не хочешь открыть чертов замок чертовой двери!

Он нажал на кнопку.

– Пожалуйста. Дженни, я только прошу тебя, будь осторожна. Спроси себя, почему он ушел и почему решил вернуться.

Но было поздно. Она уже выскочила из машины.

– Папа! – завопила Элла, когда он завел мотор. – Это же так интересно! Давай останемся и посмотрим!

– Нет. – По лицу Гая невозможно было понять, что он чувствует. – Нельзя.