Текст книги "Идеальная жена"
Автор книги: Джейн Гуджер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
– Вы должны отказаться от привычки удерживать меня силой, – сказала Энн, глядя на его руку.
– А вы должны отказаться от привычки оскорблять меня. Вы же знаете, я не хочу, чтобы вы встречались с Моррисоном.
Энн вздернула подбородок.
– Скажите мне, мистер Оуэн, что дает вам право диктовать мне, с кем я могу или не могу встречаться?
Он подошел вплотную к ней, и Энн пришлось еще больше запрокинуть голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза. И то странное выражение, которое она увидела, сказало ей, что момент, о котором она мечтала два долгих рода, вот-вот настанет. Генри готов прямо здесь, на пляже Бейли, объявить о своей любви к ней. Лучшего места невозможно было и вообразить.
– Я скажу вам, что дает мне такое право. Я думаю, что я… – И вдруг изумленный и разочарованный Генри понял, что смотрит на удаляющийся затылок Энн.
Громкий шум и суета у входа на пляж отвлекли внимание Энн от столь долгожданного события. Она была уверена, что Генри попал в ее западню и собирался признаться ей в любви. Но почему-то мысль о том, что она разобьет ему сердце прямо сейчас, была нестерпима. Может быть потому, что она сама пережила боль оскорбления на этом пляже – эй, смотрите все, настоящий кит! – она не смогла позволить Генри объясниться в любви именно здесь.
Он выглядел таким беззащитным в своем мокром купальном костюме со спутанными волосами и босиком… Энн не хотела признаться себе в том, что заставило ее отвернуться от него в этот момент. Она знала только, что у нее не хватит духу закончить все прямо сейчас. Зачем портить такой чудесный день, разбивая чье-то сердце?
Генри посмотрел в ту сторону, откуда доносился шум.
– Это – Пелег, – сказал он.
– Кто?
– Работник из «Морского Утеса». Прошу меня простить.
Генри направился к выходу. Энн стояла, взволнованная тем, что только что совершила. Она чувствовала себя палачом, отсрочившим казнь преступника.
– Вы уверены, что мистер Оуэн больше не является частью вашей жизни? – мягкий голос Джейка Моррисона вывел Энн из задумчивости.
– Он составляет совсем небольшую часть моей жизни, – быстро нашлась с ответом Энн. Она взглянула на Джейка и ахнула. – О Боже – ваше лицо!
Челюсть Джейка распухла, и на ней красовался огромный синяк от подбородка до уха.
– Да, – сказал Джейк, осторожно дотронувшись до синяка. – Я надеялся, что это придаст моему образу некоторую лихость, но по выражению вашего лица я вижу, что поторопился с выводами.
Энн сочувственно посмотрела на него.
– О нет. Вы прекрасно выглядите, мистер Моррисон. Только вам, наверное, очень больно. Да?
– Мою боль может вылечить только поцелуй прекрасной дамы.
Энн устроила целое представление, оглядываясь в поисках прекрасной дамы, и растерянно сказала:
– Боюсь, что сейчас здесь нет ни одной прекрасной дамы, кроме Беатрис. Но я думаю, что кое-кто будет очень недоволен, если она вас поцелует. Я бы не хотела, чтобы и на другой стороне вашего лица появилось такое украшение.
Джейк улыбнулся такой подкупающей улыбкой, что Энн смутилась.
– Я надеялся, что мне поможете вы.
Энн бросила взгляд туда, где Генри и Алекс разговаривали с Пелегом Брауном. Когда она вновь посмотрела на Джейка, он нахмурился.
– Мисс Фостер, вы свободны или нет? – спросил он.
– Конечно, я… – начала она и остановилась. – Я боюсь, что и сама не знаю.
– Я понимаю.
– Нет, вы не понимаете. И я тоже ничего не понимаю, – сказала Энн в отчаянии.
Он тихо рассмеялся.
– Дайте мне знать, когда поймете. – Он кивнул ей, прощаясь, и побрел вдоль берега.
Энн знала, ей не следует отпускать его, и уже открыла рот, чтобы окликнуть, но вместо этого взглянула в сторону Генри. Она никогда не сможет быть по-настоящему свободной, пока не разделается с Генри, раз и навсегда. Ах, почему она не позволила ему закончить признание? Она все еще не хотела признаваться себе в том, что любит его. Она увидела, как Генри вместе с Пелегом Брауном направился к своему легкому двухместному экипажу, сел в него и уехал, Он даже не помахал ей на прощание. Наверное, она абсолютно неправильно истолковала его намерения. Но это, безусловно, еще не все, будут и другие ситуации.
К Энн подошел Алекс и сказал:
– Генри срочно вызвали в «Морской Утес» по личному делу. Он передал вам свои извинения.
«Морской Утес». Упоминание об этом доме смыло все ее нежные мысли о Генри, как будто ее окатили ведром ледяной воды. «Не забывай, не забывай, идиотка, что он сделал с тобой. Он заслужил уготованную ему участь». Энн совершенно расстроилась и решила, что сейчас ей нужна поддержка подруги.
Беатрис хватило всего минуты, чтобы вновь раздуть костер мести, уже затухавший в сердце Энн.
– Спасибо тебе, – сказала Энн, вздохнув, когда Беатрис закончила быстрое и подробное перечисление всех прегрешений Генри. – Я сделаю это, Беа, – сжала она кулачок.
– Что ты сделаешь? – затаив дыхание, спросила Беатрис.
– Поеду в «Морской Утес». Лучшего места, чтобы уничтожить Генри, мне не найти. Пусть его унижение не будет публичным, как мы хотели раньше, но меня это вполне устроит. Генри, в конце концов, заплатит за все.
Глава XVI
Первым же паромом Энн добралась до Джеймстауна. Там она наняла лодку, которая должна была доставить ее в «Морской Утес». Она решила, что ей хватит двух часов, чтобы осуществить задуманное, а потом она попросит мистера Брауна отвезти ее к Восточному Причалу, где она сядет на последний паром до Ньюпорта. Если все пройдет так, как она рассчитывает, она вернется в дом Лейденов еще до заката и успеет переодеться для бала у Вандербилтов.
Энн приказала себе подавить все чувства. Она всю жизнь училась искусству скрывать эмоции, теперь это умение ей пригодится. Энн не хотела думать о конечном результате своего поступка, о том, что причинит боль человеку, который, если честно, в последнее время ей очень нравится. Но ведь и хорошие люди, совершив плохой поступок, должны отвечать за него. Генри не ответил за свое преступление перед Энн. Но сегодня это произойдет.
Генри стоял на берегу в закатанных до колен брюках, когда дно маленькой лодки зашуршало по песку. Не говоря ни слова, он подошел и, обхватив талию Энн сильными руками, вынес ее на берег. Единственное слово, которое он произнес, было «спасибо», вместе с серебряным долларом, предназначавшимся моряку, доставившему Энн.
– Я уже заплатила ему, – сказала Энн.
Не обращая на нее внимания, Генри откатал брюки, хмуро поглядывая на мокрое пятно на левой ноге. Энн вдруг занервничала, осознав, что сильно рискует, приехав сюда.
– Что вы здесь делаете? – спросил он наконец.
Энн посмотрела на Генри и со страхом увидела, что он вовсе не выглядит довольным ее визитом. Но она заставила себя улыбнуться.
– Ничего не скажешь, вежливое приветствие, сэр, – кокетливым тоном сказала она.
– Я задал вам вопрос, Энн.
Все началось не так, как она планировала. Генри ей совсем не обрадовался, и она разозлилась на себя. Неужели она так обманулась? Невозможно! И с нарастающим ужасом Энн подумала, что очень даже возможно. Разве весь опыт ее общения с Генри не говорит о том, что она совершенно не понимает его? Разве она не обманывалась в нем прежде? С чего это она взяла, что на пляже он собирался признаться ей в любви? Что он говорил? Что-то о том, что ему не нравятся намерения Джейка Моррисона. Но ведь это не значит, что он любит ее. Если бы она была такой же храброй в присутствии Генри, как на безопасном расстоянии от него!
Энн опустила голову и прикусила губу. Что сказать, ну что же ему сказать? Она чувствовала себя невыносимо глупо, хуже, чем тогда, когда оглядывалась в надежде увидеть кита на пляже Бейли.
– Я думала… – начала Энн и замолчала, беспомощно разведя руками. Как она могла сказать, что думала, будто он влюблен в нее, и оказаться в унизительном положении, если в ответ на эти слова он посмотрит на нее с жалостью? – Наверное, мне следует вернуться. Как вы думаете, мистер Браун сможет отвезти меня назад к причалу?
Генри недоверчиво смотрел на нее.
– Вы проделали весь этот путь только для того, чтобы тотчас же отправиться обратно?
Энн оглянулась назад – туда, где виднелся Ньюпорт, всем сердцем желая оказаться сейчас там. «Конечно, он не любит меня», – думала Энн. Но почему этот факт заставлял ее чувствовать себя так ужасно? Энн закрыла глаза, осознав всю пропасть своей глупости. Весь ее дурацкий «план» возник лишь потому, что она убедила себя в том, что Генри ее любит. Она поняла теперь, что хотела заставить его влюбиться не просто для того, чтобы отомстить. Она хотела доказать, что достойна его любви.
– Пойдемте в дом, – пригласил Генри, глядя на тяжелые тучи, затягивающие небо. – Там пока беспорядок. Я еще не закончил восстановительные работы и реконструкцию. Поэтому и не пригласил вас с Беатрис внутрь, когда вы были здесь в прошлый раз. И, кроме того, мой дед сейчас здесь, и он очень болен. Его сиделка срочно послала за мной, ей показалось, что он умирает, поэтому и так поспешно уехал с пляжа. Но на этот раз все обошлось.
Энн пробормотала невнятные соболезнования и последовала за Генри в сторону плохо освещенного дома, обходя кучи строительных материалов и инструментов. Он провел ее в кабинет, который, похоже, был одной из немногих комнат, где присутствовала мебель. Большой письменный стол с разложенными на нем чертежами занимал одну часть комнаты, в другой ее части перед очаровательным старинным камином стояли широкий диван и два стула. На каминной полке красовалась модель полностью оснащенного парусника. Хотя все шторы были раздвинуты, в кабинете царил полумрак. День был ненастным. Генри зажег несколько светильников и повернулся к Энн.
Она стояла у окна, перебирая пальцами скрещенных рук желтую атласную отделку на пышных рукавах своего ярко-зеленого летнего платья.
– Энн, – негромко спросил Генри, – зачем вы приехали? – Он подошел к ней сзади и стал так близко, что она чувствовала его дыхание.
С решимостью человека, бросающегося на нож, она вздернула подбородок и повернулась к Генри лицом.
– На пляже вы собирались мне что-то сказать. Наверное, я кажусь вам глупой… – у нее вырвался нервный смешок, – но я все время думала об этом. Что же вы хотели сказать мне, Генри?
Он молчал, и Энн уже почувствовала, как нож входит ей в сердце. Наконец он чертыхнулся сквозь зубы и, взъерошив себе волосы на затылке, произнес:
– Я собирался сказать вам…
– Не говорите, – вдруг испугалась Энн. – Я не хочу знать. – Она рассмеялась. – Очень глупо с моей стороны так вести себя. Но я все думала, что такого хотел сказать мне Генри? И не придумала ничего лучшего, чем приехать сюда. Что же Генри хотел сказать мне, спрашивала я себя. Что, что, что?
– Энн.
– Да?
– Я собирался сказать, что люблю вас.
Ее глаза моментально наполнились слезами.
– Вот видите? Я так и думала, – сказала она почти сердито. – И что же мне… – Она встряхнула головой и поморгала, чтобы остановить слезы. «Беатрис меня убьет», – мелькнула у нее совершенно ненужная мысль. Энн схватила Генри за руку. – Это должно было случиться не так, – сказала она с несчастным видом.
Он одарил ее ослепительной улыбкой.
– Вот видите? Вы опять это делаете, Генри?
– Что?
Она всхлипнула.
– Вы заставляете меня полюбить вас. – От испуга она закрыла лицо руками. – О Господи! Поверить не могу, что сказала такое!
– Это действительно так ужасно?
– Да. Потому, что я не хочу, Генри. Не хочу. О Боже!
– Почему? – спросил он, положив свои большие, сильные ладони ей на плечи.
– Потому, что вы не заслуживаете моей любви.
– Я знаю.
– Ох, Генри. Я вас ненавижу. – Она опять всхлипнула. – И причина этого в том, что я думаю, что я люблю вас больше, чем вы меня.
Он крепко обнял ее, прикоснулся губами к ушку и сказал:
– Я так рад.
Энн расслабилась, позволила себе любить его, даже зная страшную правду – он любит ее только потому, что она красива. Она не забыла, что рядом с ним, еще до того, как он начал ухаживать за толстой Энн из прошлого, всегда была красивая девушка. А Энн боялась, что ее красота не вечна.
Она прижала его к себе, словно он мог внезапно ускользнуть, и постаралась прогнать свои сомнения.
– Поцелуйте меня, Генри, – прошептала она, поднимая к нему лицо. «Поцелуй меня и заставь поверить, что ты действительно любишь», – мысленно просила она его.
Генри смотрел на нее и улыбался.
– Вы так дьявольски прелестны, – сказал он и прижался губами к ее нежному рту.
«Я – в раю, – думал он, опьянев от счастья. – Я умер и попал на небеса. Она здесь, в «Морском Утесе», в моих объятьях, и она любит меня!» После всех мучений он добился ее. Он никогда так не боялся в своей жизни, как сейчас, признаваясь ей в любви. Энн всегда вела себя не так, как он ожидал. Ее реакция была непредсказуемой. Он думал, что она рассмеется ему в лицо, а вместо этого она рассердилась.
А теперь она попросила поцеловать ее. Эта просьба звучала так, словно он может отказать ей. Словно бессонными ночами он не мучил себя мыслями о том, что она могла бы лежать с ним рядом. Он еще крепче прижался к губам Энн, и она ответила ему так, что у него закипела кровь. Ее полные груди прижались к его груди, ее руки ласкали его волосы, ее стройные бедра прижались к его крепким бедрам. Устоять перед таким соблазном, казалось, было выше его сил.
Он очень нежно прикоснулся к ее груди, и она застонала, прижимаясь к нему еще теснее. Сквозь тонкую ткань платья он ощутил, как ее сосок стал твердеть под его пальцами. Он оторвался от ее губ, стал осыпать поцелуями ее подбородок, шею, потом опустился к ее груди, прижался ртом к соску и нежно прикусил его.
В следующую минуту Генри оказался на диване, а над ним стояла разъяренная Энн.
– Что это было? – потребовала она объяснений. Щеки ее пылали возмущенным румянцем.
Он помолчал минуту, восстанавливая дыхание.
– Ничего. Это… вполне допустимо.
Энн взглянула вниз, на все еще торчащий сосок, который четко прорисовывался на оставленном губами Генри влажном пятне.
– Энн, это то, что делают взрослые мужчины и женщины.
С очаровательной непосредственностью она спросила:
– Правда?
– Правда, – улыбнулся Генри.
– Ох. Я все испортила. – Она прикусила губу. Генри встал, и она сделала шаг назад.
– Я слишком поторопился. Извините, Энн. Я не хотел напугать вас.
– Вы не столько напугали, сколько удивили меня. Понимаете, у меня нет в этом большого опыта. Вы единственный мужчина, с которым я целовалась.
– В самом деле? – удивился Генри. – Тогда у вас определенно талант.
– Да?
Она так обрадовалась, что Генри подумал: он сейчас растает от нежности.
– Да.
– Тогда давайте попробуем еще раз и посмотрим, что произойдет, – сказала она, подкрепив свои слова решительным кивком.
– Потрясающая идея, – пробормотал Генри, тут же приступив к делу.
Энн таяла в его объятиях, думая, что теперь она знает, что чувствует масло, выставленное на солнце. Они целовались до тех пор, пока единственным, что поддерживало ее в вертикальном положении, осталась только сильная рука Генри у нее на спине. На этот раз, когда он прикоснулся к ее груди, голова ее откинулась, а все тело горело, особенно низ живота у основания ног, как будто он ласкал ее там.
– Ох, – застонала она. Генри чудом удалось расстегнуть часть пуговиц ее платья и высвободить груди из лифа. Ее твердые соски четко проступали сквозь тонкую ткань кружевной сорочки.
– Прекрасная Энн, – нежно сказал Генри, лаская губами ее шею. Потом он приподнял одну из грудей и освободил ее из тонкого кружева, открыв своему взгляду и своим губам. «Его губы. О, Боже, его губы снова оказались на… на соске!».
– Генри! – прошептала она.
– У?
– Не останавливайтесь.
Он застонал от наслаждения, втянул твердый сосок в рот и, нежно посасывая, ласкал его конником языка. Потом он перешел к другой груди и ласкал ее так долго, что Энн показалось, она сейчас взорвется от восторга.
– Все хорошо, дорогая? – спросил он, прервавшись, чтобы поцеловать ее яркие губы.
– Нет. Я думаю, что сейчас потеряю сознание.
Он улыбнулся и прижался к ней всем телом, давая ощутить свой напряженный жезл. При всей своей невинности она понимала, что же такое незнакомое, но очень соблазнительное прижимается к ней.
– Энн. Я думаю, нам пора остановиться.
– О нет! Нет!
Он еще раз прижался к ней и громко застонал.
– Да. – Он нежно прикрыл ее груди, в глазах его читалось сожаление. – Потому что я люблю тебя, хочу, чтобы ты была моей, и я не опозорю тебя вновь. В этот раз, любимая, все будет превосходно.
Энн в смущении сдвинула брови.
– В этот раз?
– Когда мы поженимся, наша первая брачная ночь будет чудесной. – Он нежно поцеловал ее. – Ты выйдешь за меня замуж, да? Ты выйдешь за меня замуж во второй раз? – спросил он с улыбкой.
– Ты хочешь на мне жениться? – удивленно спросила она.
– Конечно. Я люблю тебя.
Энн смотрела на него, слегка приоткрыв рот, потом нахмурилась и сказала:
– Я не знаю, что сказать.
– Я думаю, что «да» будет самым уместным ответом.
Душа Энн разрывалась на части, потому что больше всего на свете она хотела ответить «да». Но, чтобы выйти замуж, она не должна испытывать страха. А ее обуял именно страх. Она затрясла головой.
– Не решай сейчас, – быстро сказал он, чувствуя, как в нем нарастает тревога от того, что она может ответить «нет». – Я знаю, что все произошло слишком внезапно. Я знаю, что смутил тебя. Я знаю, наше прошлое не было слишком радужным. Я думал об этом очень долго, а для тебя мысль о повторном замужестве пока неожиданна. То есть, я имел в виду, повторный брак со мной – для тебя новость. Черт. – Он замолчал, осознав, что запутался в объяснениях. – Пообещай только, что подумаешь об этом.
– Я подумаю об этом, – пообещала Энн, пытаясь улыбнуться.
Он облегченно вздохнул.
– Я посвящу тебе всю свою жизнь, я сделаю все, чтобы ты улыбалась мне так каждый день, сколько бы мы ни прожили. Ты такая красивая, когда улыбаешься, Энн. Ты прекрасна.
Генри поцеловал Энн и не заметил, как в ее глазах промелькнул страх. В первый раз в своей жизни она не хотела быть красивой.
Глава XVII
К тому времени, как Энн вернулась в дом Лейденов, пришла пора одеваться на бал к Вандербилтам. В облаке синего шелка и бледно-желтого шифона к ней в комнату вплыла Беатрис, явно умирающая от желания узнать, что у нее произошло с Генри.
Красноречиво показав глазами на горничную, Энн отрицательно покачала головой. Она не хочет, чтобы то, что было между ней и Генри, появилось в колонке сплетен местной газеты, которую вел печально известный полковник Вильям д'Альтон Манн. Энн уже была главным героем его опусов, и не один раз. В колонке, посвященной ее свадьбе, он написал, что она выглядела «в своем бело-розовом платье как немного переполненное кремом пирожное». Энн надеялась, что больше никогда не увидит своего имени в этом бульварном листке. Полковник подкупал слуг богатых людей, чтобы получать от них сведения об интимных подробностях жизни хозяев.
Но как только горничная удалилась, в комнату вошла мать Беатрис, и на лице у подруги появилось отчаяние. Хотя Хелен знала об Энн и Генри, она бы не одобрила такую поездку. Поэтому пришлось оставить мысли о разговоре в ее присутствии. Такая выходка даже для разведенной женщины была нарушением всех приличий, и Энн радовалась, что пока никто не знает о ее приключении, кроме Генри и Пелега Брауна. Генри заверил ее, что мистер Браун никогда, даже под угрозой смерти, не расскажет никому о том, что она была в «Морском Утесе».
Энн казалось, будто она парит в облаках. Ей не хотелось думать ни о чем, что могло бы напомнить ей о недолговечности счастья. Снова и снова она спрашивала себя, – должна ли она была сказать Генри «да». Сомнения у нее возникали только тогда, когда она заставляла себя вспомнить о боли, пережитой в прошлом. Их любовь взаимна, и только это должно иметь значение. Но сейчас этого было недостаточно. Она слышала, что только любовь приносит счастье мужчине и женщине и делает их отношения прекрасными. И сейчас, даже имея тяжелый опыт прошлого, Энн не могла отказаться от этой романтической точки зрения. Поэтому, воспарив в облака после прощального поцелуя Генри, она не могла заставить себя опуститься на грешную землю.
– Что-то случилось, – прошептала Беатрис, в ее глазах плясало возбуждение.
– Возможно, – улыбнулась Энн.
– Пойдемте, дамы. Карета ждет, – сказала Хелен, хлопнув в ладоши. – Отец меряет шагами холл, с каждой минутой становясь все мрачнее.
– Скажи отцу, что если он намерен пребывать в плохом настроении каждый раз, когда приезжает в Ньюпорт, он может всю неделю оставаться в Нью-Йорке, – высокомерно сказала Беатрис.
– Я предоставлю тебе честь самой передать это распоряжение, моя дорогая, – сухо ответила Хелен.
Когда они спустились в холл, Джонатан Лейден поднял взгляд от карманных часов, которые хмуро изучал до сих пор, захлопнул крышечку и опустил часы в жилетный карман.
– Вы все чудесно выглядите, – сказал он обычную формулу вежливости. – А теперь – в карету. Хоп, хоп. У меня в десять часов встреча с ван Аленом.
– Ах, дорогой, неужели тебе действительно нужно заниматься делами сегодня вечером?
Джонатан поднял брови.
– Конечно. Единственная причина, по которой я иду на этот бал – желание поймать ван Алена. – Увидев взгляд своей жены, он улыбнулся и добавил: – И потанцевать с самой красивой женщиной в Ньюпорте.
Его лесть не слишком улучшила настроение Хелен.
– После того, как твои дела будут закончены, – сказала она.
– Конечно, – с важным видом ответил Джонатан. – А где, кстати, Томас?
– Он едет с Карлайлами.
– Он помешан на Жозефин, папа.
– О? – протянул Джонатан с интересом. – Карлайлы – хорошая семья. Угольная промышленность. Железные дороги.
Энн показалось, что в глазах мистера Лейдена мелькают цифры и долларовые купюры. Почти все мужчины в этом городе говорили только о лошадях, яхтах или деньгах. Они шутили, что их жен волнует только то, как потратить деньги, в то время как они пекутся о том, где их зарабатывать. И это было недалеко от истины.
Энн вздохнула, думая о том, как сложится ее жизнь с Генри, если она будет настолько глупа, что действительно выйдет за него. Будет ли он оставаться в Нью-Йорке, пока она, как многие жены, будет убивать время в Ньюпорте? Нет, только не Генри. Он будет проводить долгие летние дни в «Морском Утесе» или на своей фирме «Яхты Оуэна», приезжая каждый вечер домой, чтобы поиграть на пляже со своими детьми, радостно выбегающими ему навстречу. Он будет подхватывать их на руки, и подбрасывать в воздух, они будут визжать от радости, а она будет смотреть на них с балкона, и теплый мягкий бриз будет ласкать ее лицо. Она улыбнется ему, когда он посмотрит вверх, их глаза будут полны любви друг к другу… Энн вздохнула. Беатрис толкнула ее локтем в бок и сделала большие глаза, словно спрашивая: «Что с тобой происходит?».
– Потом, – прошептала Энн и оперлась на руку лакея, чтобы выйти из кареты.
На Ньюпорт опустился тяжелый сырой туман, окутав пейзаж таинственным полумраком. Мраморный Дворец казался сказочным замком, окруженным облаками. Галерея сверкала яркими огнями, слуги в бордовых ливреях выстроились в два ряда от подъезда до бального зала, чтобы по первому же зову помочь гостям. Энн впервые попала в этот удивительный дом, потому что он был построен только в прошлом году, и с восхищением разглядывала все это великолепие. Альва Вандербилт наняла Ричарда Морриса Ханта для того, чтобы он построил самый величественный и роскошный дом во всем Ньюпорте, и ему это удалось.
– О Господи, – вырвалось у Энн, когда они вошли в бальный зал, буквально залитый золотом. Стены из золоченого дерева, зеркала в золоченых рамах, отражающие золотые люстры, висящие высоко под потолком – отовсюду струился золотой свет. Энн обрадовалась, что надела бархатное платье очень насыщенного красного цвета. Ее наряд прекрасно соответствовал роскошной окружающей обстановке. Рукава ее наряда украшали манжеты из золотистого шелка, собранные у локтей в красивые складки. Ее золотистые волосы были уложены в затейливую прическу, которую горничная сооружала целый час. Энн чувствовала себя почти такой же красивой, какой и была на самом деле. Ей очень хотелось, чтобы это самоощущение осталось навсегда и больше не позволяло бы чувствовать себя непривлекательной.
– Энн, я сейчас умру прямо на этом месте, если ты не расскажешь мне, что произошло в «Морском Утесе», – сказала Беатрис, смеясь глазами.
Энн прикусила губу.
– Ах, Беа, он сказал мне, что любит меня.
– А ты что ответила? – восторженно зашептала Беатрис. – Я хочу знать каждое слово. Он заплакал? – И тут Беатрис заметила, что Энн уже не обращает на нее внимания. На лице подруги появилось такое выражение, словно та любуется ангелом небесным. Беатрис нахмурилась и проследила за взглядом Энн.
К Энн приближался Генри Оуэн. Его глаза видели только Энн, как будто вся комната погрузилась в туман, а она была единственным лучиком света во мраке. Он протянул ей руку, она протянула ему свою – глаза ее искрились, на губах сияла ослепительная улыбка. Он провел ее на танцевальную площадку и обнял, как только оркестр заиграл вальс. Но он танцевал бы с ней и без музыки.
Они танцевали, не осознавая, что являют собой типичную пару влюбленных. Они были так прекрасны и так выделялись из толпы, что вскоре окружающие переключили все внимание на них. Ах, как интересно – бывшая миссис Оуэн танцует с мистером Оуэном, но смотрятся они великолепно.
Беатрис стояла у самого края площадки и переводила взгляд с Энн на Генри и обратно.
– О Господи, нет, не может быть, – прошептала она в отчаянии. Было ясно, как день, что Энн влюблена в него. У нее это просто на лбу написано. И не имеет значения, что у Генри такое же выражение лица. Уж Беатрис-то знала, какой он прекрасный актер!
Хелен улыбнулась, заметив танцующую пару, и сказала своей самой близкой подруге, миссис Форрест:
– Я знала, что это случится, когда он нанес визит миссис Астор.
Аннет Биссетт, предпринимавшая попытки флиртовать с Генри всего неделю назад, фыркнула:
– Посмотри на нее, она снова делает из себя дуру.
А ее подруга вздохнула:
– Как бы я хотела быть такой же красивой! – прошептала она.
Недавно вышедшая замуж Кристин Элдред Шоу, снова стоявшая в одиночестве, задумчиво вздохнула и подумала: «И Альфред когда-то смотрел на меня так же».
А Мемми Фиш, блестя глазами, наклонилась к миссис Герман Олрич и сказала:
– Тесси, дорогая, посмотри на них. Какая очаровательная пара! Видишь, что мы сделали?
Энн и Генри ни о чем не догадывались и видели только друг друга. Они были вместе, они глядели в глаза друг другу и выглядели совершенно счастливыми, слишком красивыми и слишком влюбленными, чтобы быть частью этой благовоспитанной и степенной ньюпортской толпы.
– Я соскучился, – сказал Генри и был награжден улыбкой Энн. Изгиб ее губ, линия подбородка, сияющие глаза – все в ней восхищало его. И если бы она исчезла сейчас из его жизни, он никогда бы не забыл ее лица, освещенного внутренним радостным светом, ее чудесных волос, разлетающихся от движения в танце.
– Мы же только что расстались!
– Для меня прошла целая вечность, – улыбнулся он. Энн недоверчиво посмотрела на него.
– А другие женщины верят такой высокопарной чепухе?
– Всегда.
– Этих бедняжек, видимо, очень легко обмануть. Ты увидишь, что со мной так просто не справиться, – сказала Энн, поддразнивая его.
Его рука, лежащая на мягком бархате ее платья, напряглась, нежно привлекая Энн поближе. Он уже почти не владел собой, так ему хотелось поцеловать ее прямо сейчас. Но, если бы он сделал это здесь, прямо посреди бального зала Вандербилтов, добрая половина благовоспитанных матрон города тут же свалилась бы в обмороке.
– Я хочу поцеловать тебя, – сказал он с горящими от желания глазами.
У Энн в глазах заплясали лукавые огоньки.
– Сделай это, Генри. Прямо здесь. При всех!
Он запрокинул голову и рассмеялся. Никогда ему не удастся предсказать ее реакцию. Он ожидал, что она испугается, а она поощряет его. Снова взглянув ей в глаза, он утонул в их синей глубине. Он вдруг остановился.
– Выходи за меня замуж, Энн.
Она прикусила нижнюю губу, приковав его взгляд к своему рту.
– Я все еще обдумываю твое предложение, – сказала она очень деловым тоном.
Выражение его лица стало строгим, почти сердитым.
– Пойдем со мной, – схватив ее за руку, он потащил Энн из бального зала. Люди разлетались перед ними, как стая вспугнутых птиц. Он привел ее в гардероб, отмахнувшись от стоящего у двери лакея.
Бросив быстрый взгляд, чтобы убедиться, что никто не видел, как они вошли в комнату, он, молча, провел ее в укромный уголок.
– Я все время думал только о том, чтобы поцеловать тебя, как только ты уехала, – сказал он, положив ладони на ее шею, лаская большими пальцами чувствительную кожу у нее под подбородком. – Я хочу тебя, Энн.
Она сделала большие глаза.
– Прямо здесь и сейчас?
Генри покачал головой и улыбнулся.
– На самом деле, да. Но я не имел в виду – прямо сейчас.
– Ох, – произнесла она и мгновенно поняла, что и одним словом можно выразить разочарование. Энн боялась, что даже в темноте видно, как горит ее лицо. Он поцеловал ее в пылающую щечку, и ощущение его губ на пламенеющей коже было таким же возбуждающим, как если бы он целовал ее в губы. Энн обняла Генри за шею, восхищаясь тем, что она такая сильная и по-мужски крепкая, прижалась к его щеке, чувствуя покалывание начинающей пробиваться щетины, но ей это нравилось.
– Выходи за меня, Энн. Ты должна это сделать.
– Почему?
– Потому, что я разорился, а у тебя все мои деньги.
Она оттолкнула его и посмотрела на него с ужасом. Генри рассмеялся.
– Я же шучу, любимая. – Он нежно поцеловал Энн, все еще посмеиваясь над ее реакцией. – Я никогда бы не сказал этого, если бы хоть на минуту мог предположить, что ты воспримешь мою шутку всерьез.
– Это только доказывает, Генри, что ты меня совсем не знаешь, – сказала она так печально, что Генри захотелось ударить себя за глупую шутку. Он так отчаянно мечтал о том, что она согласится выйти за него замуж…
Он нежно взял ее лицо в свои ладони.
– Я люблю тебя, Энн, именно поэтому ты должна выйти за меня замуж. Ты же сама это знаешь.
Энн закрыла глаза, готовясь задать вопрос, который стеной закрывал ей путь к счастью. Она собиралась с силами, чтобы не заплакать, когда спросит его об этом.
– Почему ты не любил меня раньше?
Лицо Генри напряглось, щеки вспыхнули темным румянцем.
– Это простой вопрос, и ответ на него ты уже знаешь. Я женился, чтобы получить наследство. На твоем месте могла оказаться любая другая девушка. Я буду сожалеть об этом поступке всю свою жизнь. Я причинил тебе боль, Энн, и каждый раз, когда я думаю об этом, мне хочется умереть. Ты не заслуживаешь подобного! Два года назад я был в отчаянии, а ты охотно согласилась. Тогда я не думал жениться по-настоящему.
