Текст книги "Валентинов день"

Автор книги: Джейн Фэйзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Но каждый раз, когда решение казалось принятым, Эмма передумывала. И всякую ночь лежала без сна и изучала блики на потолке. И, обдумывая все заново, искала причины изменить свое решение.

После пяти таких ночей ее терпение лопнуло. Она поднялась утром и проковыляла в комнату для завтраков, где Мария сидела за традиционной трапезой. Увидев Эмму, та оторвалась от чая, подняла глаза, и ее лицо сразу стало озабоченным.

– Дорогая, почему ты не завтракаешь в кровати?

– Достаточно належалась. И собираюсь выйти, как только оденусь.

– Тебе нельзя выходить! – воскликнула Мария. – Ни в коем случае! Что с твоими бедными ножками?

– Идут на поправку. – Эмма намазала маслом тост. – Надену тапочки. Они не будут жать.

– Что ж, если хочешь подышать воздухом, давай прогуляемся, – изменила тактику Мария. – Не вижу ничего дурного в том, если мы немного прокатимся.

– Сегодня утром у меня дела, которые я должна сделать одна, – возразила девушка. – А вечером, в пять часов, можем прокатиться в парке. Пусть все видят, что мы снова на людях.

– Одна? – Мария явно обиделась. – Что это за дела, которые ты должна делать одна?

Эмма нахмурилась. Если она скажет, что собирается совершить такую ужасную вещь, как посещение Аласдэра в его квартире, с бедной женщиной немедленно случится истерика. Юные дамы не посещают дома джентльменов, даже если джентльмен их давнишний друг и опекун.

– Не могу тебе сказать, – призналась девушка. – Да ты и не пожелала бы этого знать. – Она улыбнулась. – Поверь, Мария, не пожелала бы.

– О Господи! Неужели что-нибудь скандальное? – Женщина выглядела по-настоящему расстроенной.

– Я изо всех сил постараюсь, чтобы меня никто не заметил, – продолжала успокаивать Эмма.

– И на том спасибо. – Ее слова Марию явно не утешили, и, когда девушка позвала Харриса и приказала подать к парадному наемный экипаж, компаньонка воздела руки к небу и удалилась к себе в будуар.

Эмма назвала вознице адрес на Албемарл-стрит. Безликий наемный экипаж был лучшей возможностью избегнуть нежелательных комментариев. Когда они свернули на нужную улицу, девушка высунулась из окна, пытаясь разглядеть номера домов.

– Следующий на правой стороне! – крикнула она вознице. Тот подъехал к тротуару и остановил экипаж. Спускаясь на землю, Эмма подняла глаза на эркеры с каждой стороны от входа и застыла, так и не приняв ногу с подножки.

Это были окна гостиной Аласдэра. И в них она видела самого Аласдэра. Он держал в объятиях женщину – маленького роста, такую, что ее голова доходила ему только до груди, – поглаживал ее ладонью по затылку.

Эмме сделалось дурно, и она забралась обратно в экипаж.

– Эй, кучер, поезжай в конец улицы и остановись на углу.

Возница пожал плечами и повиновался. На углу Стаффорд-стрит он натянул вожжи, и сидевшая в экипаже женщина уставилась на дом номер 16.

Неужели она в самом деле видела это? Как Аласдэр обнимал женщину в своей гостиной? В голове проносились один за другим вопросы. Он обещал, что она будет его единственной женщиной. Он же поклялся!

Застыв в оцепенении, она смотрела на дом. И в этот миг дверь отворилась. На ступеньках показался Аласдэр – одной рукой он обнимал женщину. А та смотрела на него снизу вверх, как показалось Эмме, с явным восхищением. Девушка продолжала наблюдать. Вот Аласдэр обнял свою гостью за плечи, поцеловал, потом стиснул так, что ее ступни едва не оторвались от земли.

А ведь считалось, что Аласдэр залечивал раны… слишком серьезные, чтобы выйти из дома и доехать до Маунт-стрит. Оказалось, не такие уж они серьезные, его раны, раз он мог развлекаться с женщиной. Аласдэр улыбнулся и нежно потрепал женщину по щеке.

Эмма почувствовала, как на нее нахлынула волна ярости. Как он посмел ей солгать?! Нисколько не изменился – такой же бесстыжий развратник, как всегда! Предлагает женщине брак и тут же тешится с другой, которая подвернулась под руку.

Эмма смотрела, как женщина шла вдоль улицы, а Аласдэр стоял у двери и махал ей вслед. Когда он скрылся внутри, Эмма покопалась в кошельке, подала вознице шиллинг, спрыгнула на землю, даже не коснувшись ногой ступеньки, и бросилась обратно к номеру 16.

Она ударила в дверь так сильно; что стало ясно: ее душит нестерпимая ярость.

Кранем с удивлением уставился на женщину, у которой на бледном от злости лице бешено сверкали глаза.

– Полагаю, лорд Аласдэр дома, – проговорила она и шагнула по коридору налево мимо оторопевшего слуги.

Кранем закрыл парадное и поспешил назад, чтобы отворить перед Эммой дверь гостиной, но не успел – девушка сама распахнула створку и, ворвавшись внутрь, захлопнула ее перед носом дворецкого.

– Эмма! – воскликнул удивленно Аласдэр и привстал из-за стола, где наливал себе в бокал херес. – Чему обязан таким удовольствием, дорогая? – Он подошел к ней, протянул навстречу руки, но, заметив выражение лица, опустил их. Его улыбка погасла, глаза погрустнели.

– Только не говори, что ты не принимаешь дам! – презрительно бросила девушка. – Я в это не поверю, сэр! Они тут стоят гуртом, ждут своей очереди, чтобы удостоиться чести…

– Эмма, ради Бога, прекрати! – перебил ее Аласдэр. – Какого дьявола? Ты сама не понимаешь, что говоришь. – И колко добавил: – Впрочем, как и всегда, когда бросаешь мне обвинения. Что я сделал на этот раз?

– А ты не знаешь? – Девушка не верила собственным ушам. – Это уже слишком, Аласдэр! – Взволнованными шагами она обошла комнату, и при каждом ее движении вихрем взлетал кружевной подол юбки из бледного крепа.

Аласдэр смотрел на нее в замешательстве, но уже готов был тоже взорваться от гнева, хотя и не мог догадаться о причине негодования Эммы.

Она остановилась прямо перед ним и заговорила очень медленно, выделяя каждое слово, как будто что-то хотела внушить тупице:

– Ты сказал, что я единственная женщина в твоей жизни. Помнишь это, Аласдэр? Помнишь?! – Она ткнула его указательным пальцем в плечо. – И вот я вижу, что в твоих объятиях другая…

– Думай что говоришь, Эмма! – перебил он ее и схватил за запястье все еще протянутую в его сторону руку. Голос прозвучал очень тихо. – Думай что говоришь.

Эмма решила, что не стоит винить ту женщину, кто бы она ни была: шлюха или высокородная дама.

– Так кто же она? – спросила девушка с нарочитым сарказмом. – Женщина, которую ты обнимал в этой самой комнате десять минут назад? Которую целовал на ступенях перед парадным? Не незнакомку же в самом деле? Кого-то, кого хорошо знаешь. С кем состоишь в очень близких отношениях. – Эмма презрительно отвернулась. – Впрочем, какое это имеет значение? Я никогда тебе не верила. Ты мне всегда лгал!

– Я тебе никогда не лгал, – спокойно ответил Аласдэр. – И не стой ко мне спиной! – Он схватил ее за плечо и дернул к себе. – Говоришь о доверии, Эмма? А скажи, тебе не приходило в голову: чтобы тебе доверяли, ты должна доверять сама? Об этом ты не подумала? Почему всегда из того, что видишь, ты делаешь самые немыслимые заключения? Только представь, насколько тяжело постоянно находиться под подозрением. Чувствовать, что ты постоянно следишь за мной и стараешься на чем-то поймать.

– Неправда! – воскликнула девушка. – Я совсем не такая! А вот ты постоянно от меня таишься. Многое, что происходит в твоей жизни, отказываешься вообще обсуждать. Как я могу тебе доверять, если не представляю, что с тобой происходит? Пусть даже ты сам не придаешь этому никакого значения. А когда тебе не хотят о чем-то говорить, естественно, начинает казаться, что от тебя что-то скрывают. После этого последнего раза… после того, что было раньше… разве я могу тебе верить?

Эмма порывисто закрыла рукой глаза, потому что на них уже наворачивались злые слезы.

– Судя по всему, ты не собираешься говорить, кто та женщина. Что же мне остается думать?

– Хватит! – отрезал Аласдэр с внезапной холодной решимостью. – Я думал, мы можем поладить. Но я ошибался. Ничего не выходит! Я не могу и не хочу жить под постоянным подозрением и остерегаться каждого своего шага.

– Согласна, хватит! – огрызнулась девушка. – Ничего не выходит. Об этом я и ехала тебе сказать! – Она повернулась к двери, от резкого движения взметнулась пышная юбка. – Прощай, Аласдэр! – Дверь с треском захлопнулась за ее спиной.

Аласдэр подошел к окну – губы сжаты, глаза злые – и смотрел, как Эмма не оглядываясь быстро удалялась по улице.

– Упрямая, недоверчивая ведьма с несносным характером, – объявил он бархатным шторам. Ни один мужчина его положения ни за что не смирится с такой. Неужели кто-нибудь захочет одергивать себя каждую минуту, контролировать себя при каждом разговоре, шарахаться от любой знакомой?

Аласдэр не ожидал прихода Люси этим утром. Никогда прежде она так не поступала, но на этот раз была причина: Тим бесповоротно решил, что в школу он больше не пойдет. Майк отказался вмешаться. И Люси, чьей заветной мечтой было, чтобы сын, как и его отец, вырос настоящим джентльменом, прибежала к Аласдэру.

Молодой человек сам не знал, стал бы он все это объяснять, спроси его Эмма спокойным тоном вместо того, чтобы набрасываться, словно тигр, и смешить нелепыми выводами.

Аласдэр обмяк в кресле – ребра снова заныли, синяки саднило, будто в унисон мрачному настроению. Если быть до конца честным, решил он про себя, то, пожалуй, он ни в чем бы не признался Эмме. В ответ на ее расспросы он, как обычно, замкнулся бы, а то и обиделся.

Но имела ли она право на объяснения? Аласдэр потянулся к бокалу с хересом и машинально пригубил вино, чувствуя, как на волю вырываются боль и досада.

Черт побери! Существовала ли на свете еще одна такая злая, сварливая женщина? И вдобавок она якобы пришла ему объявить, что у них ничего не выйдет? Все-таки решила не выходить за него замуж?

Аласдэр осушил бокал и поставил его на стол. По спине, вдоль позвоночника, словно провели ледяным пальцем. Неужели сегодняшняя ссора серьезнее обычных? Конечно, она не думала то, что говорила. И он тоже. Оба в запале бросали друг другу в лицо фразы, которые не следовало принимать всерьез. Такие уж они были люди.

Но если Эмма пришла ему отказать и собиралась это сделать до их ужасной размолвки, дело другое. Ведь если она что-то решала, разубедить ее бывало очень непросто.

Но разубедить надо. Без этой женщины Аласдэр не представлял себе жизни. Да, без упрямой, недоверчивой ведьмы с несносным характером.

Аласдэр поднялся с кресла и подошел к фортепьяно. Пальцы пробежались по клавишам, сыграли гаммы. И только после этого полились звуки «Времен года» Гайдна. Воистину говорят, что музыка обладает способностью укрощать самый бешеный нрав. А Аласдэру в этот миг успокоение требовалось как ничто иное. Он насмешливо хмыкнул. Вскоре ему предстояло ломать привычки всей его жизни.

Глава 17

Мария прислушалась к звукам из музыкальной комнаты. Сначала оттуда доносился сплошной сумбур, но постепенно зазвучала минорная мелодия, тихая, берущая за душу. Она надрывала сердце Марии. И гораздо менее чувствительный человек давно бы понял, что после возвращения из Стивенейджа Эмма Боумонт была сама не своя. Напряжена и нервозна, а на лице постоянно выражение, которое Мария назвала бы тоской и смущением. Но еще большая подавленность слышалась в ее музыке. Даже не склонная к красноречию Мария сказала бы, что игра Эммы – это излияние душевной боли.

Мария не имела ни малейшего представления о том, куда уходила утром Эмма. Но вернулась она словно ураган: ворвалась в дом, не сказав никому ни слова, и уединилась в музыкальной комнате. И вот теперь музыка наполняла все вокруг безнадежной печалью. Мария пребывала в отчаянии. Музыкальная комната считалась святая святых, и лишь один Аласдэр осмеливался заходить туда, когда Эмма играла.

Девушка музицировала, чтобы выкинуть из головы мучительные мысли. Она утверждала, что ехала к Аласдэру, чтобы раз и навсегда порвать их отношения, но в душе надеялась откровенно поговорить, попросить Аласдэра понять, почему она так интересуется его делами. И мечтала о таком ответе, который позволил бы ей любить без всякой оглядки.

Но теперь никакой надежды не оставалось. Только сейчас, когда между ними все непоправимо кончилось, Эмма поняла, как много она потеряла. Тогда, в первый раз, разрыв показался трудным. Но во второй – просто непереносимым. Ее поманило счастье… и сразу ускользнуло.

***

Коляска Аласдэра подъехала к дому Эммы ближе к вечеру. Он бросил вожжи Джемми и взбежал по ступеням, хотя и не такими легкими и энергичными шагами, как обычно.

Дверь открыл Харрис.

– Надеюсь, сэр, вы оправились от падения?

Аласдэр поморщился. Даже до слуг дошли уже слухи.

– Вполне. Спасибо, Харрис.

Он стоял и слушал льющуюся из глубины дома музыку. Губы Аласдэра были плотно сжаты, глаза серьезны. Неужели Эмма в самом деле хотела разрыва? Но тогда почему ее игру вдохновляло такое неподдельное горе? Только это утешало и ободряло.

Аласдэр прошел мимо Харриса, коротко кивнув, но на пороге музыкальной комнаты помедлил. В следующую секунду он решительно открыл дверь и переступил порог. Запор щелкнул, и створка за ним закрылась.

– Уходите! – сердито фыркнула Эмма, не прекращая игры и злясь, что кто-то осмелился нарушить неписаный закон и прервал ее уединение, когда она музицировала.

– Не уйду! – ответил Аласдэр.

Руки девушки упали на клавиатуру, раздался какофонический аккорд.

– Надевай накидку. – Он подошел к ней, взял под мышки и поднял со скамеечки, пресекая всякие попытки возражать. – Не спорь, у меня и так кончилось терпение.

Эмма изумленно посмотрела на него.

– Что ты делаешь?

– Ты едешь со мной, – просто сказал он. И поднял накидку, которую она надевала утром, а потом небрежно швырнула на стул. – Дорога предстоит длинная. Когда стемнеет – замерзнешь.

– Я с тобой никуда не поеду. Все кончено. Неужели, Аласдэр, ты не понимаешь?

– Не понимаю и понимать не хочу. – Он подал ей накидку. – Надевай.

Таким Эмма его еще никогда не видела. Аласдэр говорил тихо, голос звучал спокойно, но на лице была написана строгость, почти суровость. Суровость не гнева, а решимости. Решимости отчаяния, которая заставляет утопающего хвататься за соломинку.

Эмма поняла, что надевает накидку. Аласдэр подал ей перчатки и терпеливо ждал, пока она натянет их на руки. Потом помог с маленькой темно-синей шляпкой и завязал под подбородком голубые ленты.

– Пойми, это же просто смешно. – В голосе девушки прозвучали отчаянные нотки. – Только пустая трата времени. Таким способом ты не сможешь заставить меня помириться с тобой.

– Пошли. – Он открыл перед ней дверь.

Эмме показалось, что он ведет ее на невидимом поводке. Неужели она последует за ним против собственной воли? Ведь он даже не пытался применить силу. Она проследовала за ним в вестибюль.

– Снова уезжаешь? Аласдэр, я заметила вас из окна. – Вниз по лестнице спешила Мария. Ее голос звенел явным облегчением оттого, что музыка кончилась. – Берете Эмму покататься? Уже оправились от падения? Какое несчастье! И сразу после того, что случилось с Эммой. Странное совпадение…

– Эмму к ужину не ждите. – Аласдэр не потрудился ответить на поток вопросов Марии.

– Боже, а почему? Куда вы едете? – Мария уставилась на молодых людей, заметила необычное выражение лица Аласдэра, бледность девушки и почти почувствовала, какое сильное царит между ними напряжение. – Что-нибудь случилось?

– Ровным счетом ничего. Пошли, Эмма. – Он положил ей руку на талию и подтолкнул к двери.

Эмма чувствовала себя марионеткой, но повиновалась без слов. И так же безропотно позволила подсадить себя в коляску.

Джемми весело поздоровался с ней, но тут же понял, что все идет не так, как обычно. Вспрыгнул на свой насест. Лошади рванули, и он прикусил язык.

– Куда ты меня везешь? – Девушка наконец обрела голос.

– Туда, куда должен был отвезти уже давно, – ответил тем же спокойным тоном Аласдэр. – Но прости, сейчас я не склонен разговаривать.

Высокомерный тон – как он типичен для Аласдэра! Эмме в ту же секунду захотелось подхватить юбки и выпрыгнуть из коляски. И, словно прочитав ее мысли, Аласдэр положил ладонь на ее бедро. Эмма перевела взгляд на спины лошадей и крепко стиснула губы. Но к тому времени, когда экипаж въехал в сонную деревушку Кензингтон, невольно ощутила любопытство.

Джемми встрепенулся на насесте.

– Сейчас будет поворот. – Он уже не сомневался в цели их путешествия.

Они проехали Хаммерсмит, пересекли реку Чисвик. Эмма покосилась на Аласдэра, и ей показалось, что он впервые расслабился.

Они нырнули под арку ворот и въехали во двор гостиницы под вывеской «Красный лев». Аласдэр выпрыгнул из коляски и помог сойти Эмме. Девушка оглянулась вокруг. Что один «Красный лев», что другой. Что им тут понадобилось?

– Подожду здесь, как обычно, хозяин? – подал голос Джемми.

Молодой человек кивнул и взял Эмму под руку.

– Мы немного прогуляемся.

– Слава Богу, мои волдыри меня не очень беспокоят, – едко заметила она.

– Вовсе не беспокоят, – ухмыльнулся Аласдэр. – Я сужу по тому, как резво ты бежала утром по Албемарл-стрит.

Эмма метнула на него уничтожающий взгляд, и на секунду выражение его лица смягчилось. В глазах мелькнуло прежнее восхищение. Но радость тут же погасла, и Аласдэр снова замкнулся.

Они прошли постоялый двор, вступили на узенькую улочку, бежавшую между маленькими домиками, и дошли до конца. Последний дом оказался больше остальных, и Эмма заметила, что невдалеке, на поле, возвышаются строения небольшой фермы.

Аласдэр открыл садовые ворота и жестом предложил девушке идти вперед по дорожке к дому. Постучал в дверь. Ее тут же открыл долговязый подросток и с любопытством посмотрел на Эмму.

– Эмма, познакомься с моим сыном, – спокойно произнес Аласдэр. – Это Тим. Тим, это леди Эмма Боумонт.

Мысли спутались в ее голове. Почему он ее не предупредил? Нет, это было бы не в его духе. А так получилось своего рода наказание за то, что она на него наседала. Хорошо, она примет его вызов. Но как этот мальчик напомнил ей Аласдэра в детстве!

Эмма протянула Тиму руку и открыто улыбнулась.

– Тим, рада с тобой познакомиться.

Мальчик поклонился, но его мысли были явно заняты чем-то другим.

– Мама собиралась тебя повидать.

– Да, приезжала сегодня утром. Она дома?

– На кухне, с Салли. Готовят фарш.

– Ты не попросишь ее…

– Аласдэр! – раздался радостный возглас из глубины дома. – Я услышала твой голос! Как хорошо, что ты так быстро приехал!

К ним подошла та самая женщина, которую Эмма видела у дома на Албемарл-стрит. Она вся светилась от радости. Поверх свободного платья из муслина в цветочек на ней был передник. В руке она держала деревянную ложку.

– Силы небесные! – Женщина смущенно вытерла ладонь о передник. – Ты не предупредил, что приедешь с гостьей.

– Ничего удивительного, он очень скрытен. – Эмма выступила вперед. Пора было перехватывать инициативу. Она протянула руку. – Вы, должно быть, Люси? Прошу прощения, я допустила бестактность. Миссис?..

– Ходгинс, – подсказала женщина и, пожав руку Эммы, вопросительно посмотрела на Аласдэра.

– Позволь тебе представить леди Эмму Боумонт, – немедленно отозвался тот. – Я собираюсь на ней жениться.

От такой неприкрытой наглости Эмма даже рот приоткрыла. Нет, этот человек совершенно невозможен. Люси широко улыбнулась, а Тим от смущения принялся возить по полу ногой.

– Что ж, я очень рада… замечательная новость. Но входите же… Мы должны это отпраздновать бокалом самбуко-вого вина. Майк все еще в поле. Тим, сбегай позови его. Заходите, леди Эмма. И простите за беспорядок. Я не ожидала гостей.

Вступая в маленькую прихожую, девушка поняла, что, как многие другие, Люси не была склонна подвергать сомнению утверждения Аласдэра. Ей не приходило в голову поинтересоваться, хочет ли сама Эмма стать его женой. Но она показалась бы неблагодарной, если бы испортила встречу. Здесь все порадовались новости и, похоже, ничуть не удивились, что Аласдэр привел свою невесту. Может быть, знали другого Аласдэра? Не такого скрытного? Светский насмешник, которого знало общество, явно не подходил к этой уютной домашней обстановке.

Майк Ходгинс, которого вскоре привел Тим, обрадовался новости не меньше жены. Он пожал руки гостям и поздравил их с нарочитой торжественностью, затем громко расхохотался, поцеловал жену и один за другим быстро пропустил несколько стаканчиков вина.

Эмма заметила, что Тим прямо-таки жался к отчиму. Старался не пропустить ни одного его слова, смеялся, когда смеялся Майк, и спешил наполнять его стакан. Но и с Аласдэром мальчик не чувствовал себя не в своей тарелке. И Аласдэр, в свою очередь, тоже обращался с ним с любовной теплотой, которую редко замечали в горделивом лорде посторонние. Зато именно эту сторону его характера Эмма как раз и ценила. И ценил ее Нед.

Тим был явно сыном Майка Ходгинса во всем, кроме крови. Расстраивало ли это Аласдэра? Он сам испытал, что значит быть оторванным от родителей… лишиться душевной связи с семьей. Каково же будет его собственному сыну?

Наблюдая, слушая и играя свою роль, Эмма размышляла: сколько же они с Аласдэром успели потерять из-за того, что он раньше не раскрыл ей эту часть своей жизни! На такие вопросы надо было отвечать. Она его любила. А если любишь, хочешь понять любимого. Разве это не ясно?

Она посмотрела на него почти с отчаянием: ну почему он такой упрямый? И в этот миг Аласдэр тоже поднял глаза. И от того, что Эмма в них увидела, у нее захватило дыхание – вопрос и мольбу. И поняла, сколь многое в то утро было для него поставлено на карту.

Она улыбнулась и протянула ему руку. Аласдэр поднялся, пересек небольшую гостиную и поднес ее к губам. В комнате наступило молчание. И оно словно окутало всех присутствовавших. Но в следующий миг Аласдэр выпустил ее руку и произнес вполне обыденным тоном:

– Нам с Тимом и Майком надо кое-что обсудить. Вы с Люси отпустите нас на несколько минут?

Эмма в знак согласия кивнула. Ей показалось, что Тим нервничал, когда уходил с двумя любящими его мужчинами. И ей подумалось, что для тревоги у мальчика нет никаких причин.

Люси повернулась к Эмме.

– Не знаю, что лучше, – призналась она, устраивая на коленях ребенка. – Аласдэр хочет отправить Тима в ту самую старинную школу, в которую ходил сам. Но мальчик упрямится.

– В Итон? – Эмма сморщила нос. – Ни брат,-ни Аласдэр не сказали об этой школе ни одного хорошего слова.

– Но образование сделает из Тима джентльмена, – настаивала Люси.

– Ничего не получится, если он сам не захочет. Только станет несчастным.

– Но сын должен ходить в школу, – кипятилась мать. – А теперь он говорит, что ему не нужна даже начальная школа. И пастор, который учит его латинскому и греческому. Вот я и отправилась утром к Аласдэру, чтобы посоветоваться.

Эмма кивнула. Утро, казалось, было целую вечность назад. Неправильную, скомканную, беспорядочную вечность.

– А чего хочет Тим? – спросила она.

– Хочет стать фермером, как Майк. – Люси задумчиво перебирала детские пальчики. – Майк – хороший фермер… И прекрасный кормилец. Лучшего мужа не сыщешь. Но Тим мог бы стать кем-нибудь иным. У него есть шанс.

– Но может быть, Аласдэр сможет предоставить ему другой шанс, который его больше устроит? – поколебавшись, предположила Эмма.

Ей не хотелось вмешиваться – все было для нее настолько в новинку. И все же говорить за Аласдэра казалось хоть и в высшей степени рискованным, но правильным.

– Раз Тим хочет заниматься фермерством, это удастся ему гораздо лучше, если он сможет читать о сельском хозяйстве. В наши дни есть чему поучиться. Оборот зерна, огораживание… – Эмма запнулась. Она поняла, что ее подхватил собственный энтузиазм. Она говорила об управлении большим имением, а Майк и Люси владели всего лишь небольшим хозяйством. Но, Люси этого не заметила. Она слушала и задумчиво кивала.

– Мама, мне больше никогда не придется ходить к пастору! – Тим ворвался в гостиную с пылающим лицом и блестящими глазами. – И когда я вырасту и перестану ходить в начальную школу, мне не придется ехать в другую. Когда Майк решит, что я достаточно взрослый, начну учиться, как управлять большой фермой.

«Превосходно, Аласдэр». В знак молчаливого одобрения Эмма кивнула. От принятого решения, которое явно принадлежало им обоим, мужчины почувствовали облегчение.

Аласдэр наклонился поцеловать Люси.

– Порадуйся за сына. Так будет лучше.

– Да, – улыбнулась женщина. – И леди Эмма так говорила.

Аласдэр удивленно покосился на свою невесту и продолжал:

– Не будем вас больше беспокоить. Пошли, Эмма. – И подал ей руку. Девушка попрощалась с хозяевами и вместе с ним вышла из дома.

– Рад, что у нас общие взгляды на Тима, – сказал Аласдэр уже в саду. – Но у нас, моя невестушка, вообще много общих взглядов.

– Но я отнюдь еще не разделяю твоих взглядов на брак, – грубовато ответила Эмма.

– Что же тебе мешает, моя дорогая?

– Знаешь, ты кто? – Девушка набрала полные легкие воздуха. – Упрямый, самоуверенный врун! Настырный пособник дьявола!

– Никогда еще из этих медовых уст, ангелочек, не слышал столь ласковых слов, – усмехнулся Аласдэр.

– Я еще не начинала, – заявила Эмма. – Буду всю твою оставшуюся жизнь каждый день сыпать тебе в уши оскорбления.

– И сделаешь меня счастливейшим человеком на свете. К тому же, если мне наскучит слушать оскорбления, есть способ их моментально прервать.

– И какой же?

Аласдэр остановился в тени дерева. Его глаза мерцали как пара изумрудов, когда он запечатал ее губы своими.

– Ты в этом сомневаешься, Эмма? – И поцеловал ее в изгиб шеи.

– Не сомневаюсь, – шепотом ответила она. – Нисколько. – И провела кончиком пальца по его губам. – Какие тут могут быть сомнения…