Текст книги "Валентинов день"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Джейн Фэйзер
Валентинов день
Пролог
Торриж-Ведраш, Португалия, 18 июля 1810 года
– Они преследуют нас, Нед. – Говоривший повернулся в седле, оперевшись рукой о круп коня, и вгляделся в сгущавшиеся над землей сумерки. Далеко позади он заметил едва различимое облачко погони и перевел отчаянный взгляд на своего спутника. Эдвард Боумонт, пятый герцог Грэнтли, тяжело склонился на лошадиную холку, а его спина была мокрой от крови.
– Я знаю. – Слова получились едва различимыми между двумя стонами боли, когда раненый пытался втянуть воздух в растерзанные легкие; на его губах пузырилась кровь. – Мне от них не уйти, Хью. Беги, оставь меня здесь.
– Нет. – Хью Мелтон нагнулся, выхватил поводья из рук товарища и резко дернул, заставив коня прыгнуть вперед. – Я не оставлю тебя португальским дикарям. К рассвету мы будем в Лиссабоне. Вперед, Нед!
– Нет. – Спокойный, но категоричный отказ подействовал сильнее всего, что Нед говорил, с тех пор как час назад получил в спину пулю португальского стрелка. Последним усилием он снова завладел поводьями. Сбитый с толку противоречивыми командами, конь заржал и отпрянул в сторону. – Черт побери… Беги, Хью! Спасайся! – Некоторое время Боумонт боролся с болью, пальцы судорожно рылись в кармане. – На карту поставлено больше, чем ты думаешь.
Хью не отвечал. Он догадывался… подозревал в течение всех долгих месяцев португальской кампании под командованием Веллингтона, что его друг играл куда более важную роль, чем предполагала его должность личного адъютанта. И что нынешняя увеселительная поездка с передовой у Торриж-Ведраш в Лиссабон была не просто заслуженным отпуском на несколько дней.
– Вот. – Нед вынул два тонких конверта. Кровь запятнала обертку из промасленного пергамента, который скрывал содержимое. Подавая конверты Хью, Нед сильно пошатнулся в седле. – Передай на первый же корабль из Лиссабона.
– Что в них? – Задавая вопрос, Хью понимал, что Нед не даст на него прямого ответа.
– Один отправь в конногвардейский полк… Чарльзу Лестеру. – Вымучивая слова, Нед судорожно пытался вдохнуть и указал на один из пакетов. – Этот. Адрес я не написал… слишком рискованно. Напишешь сам, когда прибудешь в Лиссабон. Сделай все, чтобы он попал на первый военный корабль.
Хью принял пакет и засунул за отворот плаща.
– Другой для моей сестры… леди Эммы Боумонт… в Грэнтли-Мэнор в Гэмпшире. – Нед судорожно вздохнул и отдал второй конверт. – Ради Бога, Хью, поспеши! Пакет, который надо отправить в конногвардейский полк, никак не должен попасть в их руки.
Раненый свесился с седла, поводья выскользнули из ослабевших пальцев. Казалось, только ноги в стременах еще держали его на коне.
Не давая другу упасть, Хью дернул поводья и остановил обе лошади.
– Силы небесные!
– Помоги мне слезть, – прохрипел Нед, – не могу больше сидеть. И ради всего святого, быстрее. Они потратят на меня несколько минут, и это даст тебе выигрыш во времени. – Искорка отчаяния вспыхнула на мгновение в золотисто-карих глазах, но в следующую секунду они затуманились.
Хью соскочил с лошади и подхватил на руки сползшего с седла друга. Затем положил его на твердую, по-летнему выжженную землю, которая все еще хранила дневное тепло. Он беспомощно смотрел на человека, чья кровь обильно орошала траву. Но внезапно различил в неподвижном вечернем воздухе стук молотящих грязь копыт.
Веки Неда затрепетали.
– Ради всего святого, Хью! Не дай мне умереть напрасно.
Хью Мелтон больше не колебался. Он проворно вскочил на лошадь и пустил ее в галоп. Он не будет, не должен думать о друге, который лежит на пыльной земле и ждет, когда подоспеют те, кто гнался за ними с самой середины дня. Если они охотятся за бумагами, которые теперь у него, они их не найдут. На рассвете пакеты окажутся в Лиссабоне и первым военным кораблем отплывут в Англию.
Четверо всадников подскакали к распростертому телу и натянули поводья взмыленных лошадей. Неподалеку в низкорослом кустарнике пасся одинокий конь. Один из португальцев, чья богатая серебряная перевязь и эполеты выдавали важный чин, спрыгнул с проклятием на землю и склонился над Недом.
– Еще живой, – жестко проговорил он. Руки грубо обыскивали Неда, рвали окровавленную одежду, немилосердно переворачивая тело. Обыск ничего не дал, и португалец разразился ужасной бранью. – Пусто! Двое, быстрее за тем другим. А мы с Педро займемся этим. Пока он жив, он способен ворочать языком.
Неду показалось, что слова долетают откуда-то издалека. Загадочная улыбка скривила его губы, когда его рывком перевернули на спину. Он взглянул в нависшее над ним смуглое лицо – холодные черные глаза и обрамленный густыми напомаженными усами жестокий рот.
– Прошу прощения, полковник, – пробормотал он. – Может, я еще и способен ворочать языком, но для вас не стану. – Его глаза закрылись, но на губах по-прежнему играла улыбка. Теперь перед его внутренним взором стояло другое лицо: глаза, такие же золотистые, как его собственные, и радостная, лучезарная улыбка. – Эм, – отчетливо проговорил он и умер.
Глава 1
Грэнтли-Мэнор, Англия, декабрь 1810 года
– Возмутительно! Нестерпимо! Я не собираюсь с этим мириться! – Расхаживая по элегантному салону, Эмма Боумонт мяла в руках кружевной платок. При каждом движении резко взлетал отделанный оборками подол ее сизовато-серого платья из крепа.
– Ах, Эмма, дорогая, нельзя так говорить! – заявила дама среднего возраста в свободном темном шелковом платье. Незавязанные ленты шляпки колотили ее по щекам, когда она решительно трясла головой.
– Почему же, Мария? – воскликнула вне себя леди Эмма. – Мистер Кричли, с этим надо что-то делать. Я просто настаиваю. Не могу представить, о чем думал Нед!
Ее резкие слова вызвали неловкое молчание. Мистер Кричли, стряпчий, кашлянул в кулак и принялся шелестеть документами, а дама среднего возраста начала энергично обмахиваться веером. Пожилая пара, сидевшая рядком на диване с золочеными завитушками по краям, уставилась в пространство перед собой. Мужчина монотонно постукивал тростью по обюссонскому ковру, а его супруга, словно с чем-то не соглашаясь, надула губы и неприязненно кивнула.
– Эмма… Эмма! – донесся голос из дальнего угла комнаты. – Ты вводишь всех в смущение. – Аласдэр Чейз стоял, прислонившись к книжному шкафу и глубоко засунув руки в карманы бриджей из оленьей кожи. По его забрызганным грязью высоким сапогам можно было догадаться, что он весь день провел на охоте. В его глазах мелькнул шаловливый огонек, губы насмешливо изогнулись.
Эмма круто повернулась к говорившему.
– Всех, но не тебя. – Она произнесла это так же сердито, как раньше. – Какие доводы ты приводил Неду, чтобы заставить его согласиться с этой… несносной обидой?
Удары тростью усилились, и пожилой джентльмен энергично закашлялся в кулак.
– Эмма! – возопила Мария из-за веера. – Только подумай, что ты говоришь!
– Да, действительно, леди Эмма, только поразмыслите, – пробормотал расстроенный стряпчий.
Эмма вспыхнула и прижала ладони к покрасневшим щекам.
– Я вовсе не имела в виду…
– Эмма, если хочешь меня бранить, делай это с глазу на глаз. – Аласдэр оторвался от шкафа и через комнату направился к ней. Он шел мягкой походкой, сухопарое тело упругостью, напоминало рапиру и создавало впечатление гибкой подвижности, а не мускулистой силы. Его ладонь легла на плечо девушки. – Пойдем. – Это было сказано мягким, но повелительным тоном; Аласдэр увлек Эмму к двери в противоположной стене.
Девушка не сопротивлялась. Она все еще кипела от злости и терзала пальцами изрядно потрепанный платок, но, помня о присутствующих, сумела снова взять себя в руки. Она сознавала несуразность своих слов.
Аласдэр затворил за собой дверь. Они прошли в небольшую музыкальную комнату, где стояли симпатичное фортепьяно и золоченая арфа. Он присел к инструменту, поднял крышку и сыграл гамму – каскад вибрирующих звуков наполнил маленькое помещение.
Эмма отвернулась к окну. Зимний день угасал. Голые деревья сгибались под порывами пронзительного северо-восточного ветра.
Звуки фортепьяно затихли, и она услышала негромкий стук захлопываемой крышки. Девушка повернулась: Аласдэр стоял, прислонившись к фортепьяно и опираясь ладонями об изящный корпус вишневого дерева.
– Итак? – Его бровь выжидательно поднялась. – Наедине ты можешь говорить все, что угодно. Я не обижусь.
– Только этого недоставало, – парировала Эмма. – Ты приложил к этому руку, Аласдэр. Думаешь, я не понимаю, как ты мог управлять Недом, когда хотел?
На худощавой щеке Аласдэра задергался мускул, глаза едва заметно сузились.
– Если ты так считаешь, значит, ты недостаточно хорошо знала своего брата. – Это было сказано без всякого выражения.
– Но если это не твоих рук дело, то чьих же? – воскликнула она. – Не могу поверить, чтобы Нед по доброй воле сыграл со мной такую шутку.
Аласдэр пожал плечами.
– Почему ты считаешь это шуткой? Почему не допускаешь, что Нед сделал так для твоей же пользы?
– Фу ты! – Эмма была настолько рассержена, что у нее само собой вырвалось это детское восклицание. Она принялась расхаживать по комнате, а Аласдэр смотрел на нее. Глаза его снова заблестели, когда он наблюдал, как она мечется от стены к стене по маленькой комнате.
Леди Эмма Боумонт была высока ростом – пять футов и девять дюймов. Природа одарила ее щедрыми формами, и Аласдэр втайне понимал, что высокий рост отчасти скрывал роскошное тело. Его воображение часто тревожили образы ее фигуры под элегантными платьями – великолепная пышная грудь, гибкая сильная спина, округлые бедра.
Он резко повернулся к фортепьяно, поднял крышку и снова пробежал пальцами по клавишам.
Эмма замерла как вкопанная.
Аласдэр говорил через плечо почти небрежно, а сам склонялся над инструментом и брал наугад ноты.
– Ты прекрасно знаешь, дорогая, что лучше принять все достойно. В противном случае ты только выставишь себя на посмешище.
Он заметил, что ее полные губы поджались и глаза – скорее золотистые, чем карие – снова вспыхнули гневом. Ниточка сквозняка пробилась между стеклом и рамой окна, и от свежего воздуха вспыхнул и взметнулся в камине огонь. Ярче загорелись восковые свечи в ветвистом канделябре на столике под окном. Свет коснулся волос Эммы. Удивительных волос, которыми не уставал восхищаться Аласдэр. Светлых, как летняя пшеница, волос, в которых мелькали и оникс, и пестрота черепахового панциря, и золотые самородки. Когда Эмма была девочкой, ее волосы были пепельного оттенка, но по мере того как она росла, появлялось все больше прядей потемнее.
– Не называй меня так, – попросила она гортанным голосом.
Аласдэр снова обернулся к ней и слегка пожал плечами.
– Как тебе угодно.
Несколько мгновений Эмма колебалась, затем направилась к двери, ведущей в салон. Когда она отворяла створку, ее плечи невольно расправились.
С момента ее внезапного ухода десять минут назад сцена нисколько не изменилась. Четыре человека замерли в тех же позах словно по мановению волшебной палочки. Но, увидев, что она возвращается вместе с Аласдэром, нетерпеливо зашевелились.
– Мистер Кричли, будьте любезны, прочитайте снова завещание брата. – Голос Эммы прозвучал сдержанно, хотя тело ныло от видимого напряжения. – Если не возражаете, начните сначала.
Стряпчий прокашлялся, пошелестел бумагами и начал читать на своем туманном юридическом языке, который для Эммы свидетельствовал о смерти Неда гораздо убедительнее, чем официальное уведомление из конногвардейского полка, личное послание герцога Веллингтона, поток писем от друзей и сослуживцев брата. И даже ярче, чем душераздирающий отчет Хью Мелтона о ранении и смерти Неда на равнине между Торриж-Ведраш и Лиссабоном.
– Поскольку ваш брат не был женат и не имел прямого наследника, титул, Грэнтли-Мэнор и дом Грэнтли в Лондоне по праву майоратного наследования переходят вашему дяде лорду Грэнтли. – Стряпчий оторвался от бумаг и посмотрел на пожилого мужчину, сидящего на обитом вощеным ситцем диване.
Шестой герцог торжественно кивнул, а герцогиня разгладила черные шелковые юбки.
– Не торопись уезжать, дорогая, – грубовато заявил он. – Спешки никакой нет.
– Да, душечка, не подумай, что мы торопимся выставить тебя из собственного дома, – добавила герцогиня. – Жаль, что ты до сих пор не вышла замуж. В ближайшее время мы не собираемся затевать грандиозных перемен. Так что чувствуй себя свободно и живи на правах гостьи, пока не устроишься.
– Не стоит тревожиться, мэм, я не буду вам обузой, – сухо заметила Эмма. – Прошу вас, мистер Кричли, продолжайте.
Стряпчий чувствовал себя не в своей тарелке. Именно на этом месте при первом чтении завещания леди Эмма потеряла свою обычную выдержку.
Аласдэр снова занял место у книжного шкафа и засунул руки глубоко в карманы. Казалось, происходящее мало трогало его, скорее просто забавляло. Но из-под полуприкрытых век Аласдэр пытливо смотрел на Эмму. Опасность новой вспышки ярости на людях миновала, рассудил он.
– Леди Эмма, вы являетесь наследницей брата и к вам переходит его состояние, которое не подпадает под право майората. Должен заметить, что оно составляет большую часть. – Стряпчий бросил извиняющийся взгляд на герцога и герцогиню.
– Очень похоже на Эдварда, – объявила леди Грэнтли. – Ничего не оставить дяде, хотя тому приходится принимать на себя ответственность за управление имением.
– Доходы от имения, если их вкладывать в дело, покроют расходы на его управление, – проговорила сквозь зубы Эмма.
– Разумеется… разумеется, – согласился герцог, обладавший гораздо более покладистым характером, чем его супруга, и примирительно махнул рукой.
– Лорд Грэнтли обнаружит, что дела в имении идут сами по себе, если предоставить их в опытные руки Дресдена и его помощников. – Произнося это, Аласдэр лениво пощелкивал ногтем по пятнышку грязи на обшлаге сюртука.
– Лорд Грэнтли установит собственные порядки. Он пожелает назначить своего управляющего и новых помощников, – уничтожающе парировала ее светлость.
– В таком случае он еще больший глупец, чем я думал, – пробормотал Аласдэр, но так тихо, что слышала только Эмма. Их взгляды встретились, и он едва заметно заговорщически подмигнул.
В глазах девушки на мгновение вспыхнули искорки смеха, напряжение отпустило ее, полные губы изогнулись в предвкушении улыбки. Но в следующую секунду она вспомнила о навалившихся на нее горестях и резко отвернулась. Аласдэр всегда умел заставить ее забыть, что она на него сердита. Возмутительное качество! И с Недом он вел себя так же. Когда, еще мальчишками, они приезжали домой на долгие каникулы, в Аласдэра внезапно вселялся дьявол и он получал удовольствие, выводя из себя податливого Неда. Тот в конце концов взрывался, но Аласдэр моментально менялся: шутил и умасливал Неда, пока он невольно не начинал смеяться.
– Извольте продолжать, мистер Кричли. – Голос Эммы снова напряженно зазвенел.
– Покойный герцог назначил лорда Аласдэра исполнителем завещания и попечителем вашего состояния, пока вы не выйдете замуж.
Эмма с шумом втянула в легкие воздух.
– И каковы конкретно обязанности лорда Аласдэра в качестве попечителя моего состояния?
Мистер Кричли достал из кармана большой белый хрустящий платок, взмахом расправил его и энергично высморкался.
– Ваш брат возложил на лорда Аласдэра управление вашим состоянием. В этом он обладает полной властью. – Стряпчий зарылся лицом в платок и неуверенно продолжал: – Ваш брат, мэм, предусмотрел, чтобы лорд Аласдэр за свои хлопоты был вознагражден. Его светлость получает ежегодную стипендию в… – стряпчий перевернул лист, – в пять тысяч фунтов. Да, именно так – в пять тысяч фунтов.
Нервными шагами Эмма совершила по салону очередной круг, ее щеки пылали.
– Это нестерпимо, – повторила она, но присутствующим было ясно, что она вполне держит себя в руках.
– Эмма, вы же не жалеете для меня такую скромную сумму. – Аласдэр приподнял бровь. – Вы ее просто не заметите. К тому же, дорогая, уверяю вас, я ее заслужу.
Эмма круто повернулась к нему.
– И как ты намереваешься ее заслужить?
Аласдэр улыбнулся.
– Обеспечивая неуклонный рост твоего состояния. У меня к этому есть талант, и Нед об этом прекрасно знал.
– Что ты можешь знать об инвестициях, векселях, процентах или как там это называется, если никогда не имел с этим дела?
– Справедливо. – Аласдэр улыбнулся в ответ. – Мой уважаемый родитель, как мы все прекрасно знаем, не был бережливым джентльменом.
– Плохая наследственность, – пробормотал лорд Грэнтли. – По линии его матери. Дурная кровь, как у всех Беллингэмов. Большинство из них – заядлые игроки. Бабушка просадила шесть тысяч гиней за один присест. И отец такой же.
– Ну вот, с моими пороками теперь все ясно, – учтиво согласился Аласдэр. – Младший сын заядлого игрока. – Он пожал плечами. – Но мне кажется, мы немного отвлеклись от темы.
Эмма не проронила ни слова. Отец Аласдэра, граф Чейз, был жестоким тираном, пьяницей и игроком. Возвращаясь как-то ночью после карточной вечеринки, он свалился с лошади и сломал себе шею, оставив после себя заложенное и прожитое до последнего пенни имение и столько долгов, что здесь не помог бы королевский выкуп. Аласдэр, младший из трех сыновей, не получил вообще ничего. Хотя, глядя на него, об этом не догадаешься. Живет на широкую ногу, но каким образом, Эмма представить себе не могла.
– Мне не было бы жалко, если бы Нед оставил тебе двадцать тысяч фунтов, – нетерпеливо проговорила она. – Ты был его ближайшим другом… ближе, чем может быть родной брат. Но я категорически против твоей власти над моими расходами. Мне что же, придется спрашивать у тебя квартальное содержание? И просить разрешения, если захочется завести свою конюшню? А ты будешь утверждать суммы на мои домашние расходы? – Эмма посмотрела на Аласдэра, потом перевела взгляд на стряпчего.
– Дорогая, – начала Мария, поднимаясь со стула без подлокотников, – я уверена, что лорд Аласдэр окажется вполне сговорчивым. И тебе не стоит беспокоиться о деньгах. Это так… так не по-женски. Лучше оставить неприятные вещи мужчинам. Они больше нас знают, как управляться с подобными материями. Думаю, милейший Нед понимал, как лучше соблюсти твои интересы до тех пор, пока ты не выйдешь замуж. – Она подошла к девушке и покрыла ладонью ее руку. – Пожалуй, тебе лучше лечь в постель и отдохнуть до обеда.
– С каких это пор мне требуется отдыхать перед обедом, Мария?
– Ни с каких, – ответила почтенная дама. – Но сегодняшний день стал для тебя огромным испытанием.
– Мягко сказано. – Эмма снова повернулась к стряпчему. – Итак, сэр, вы готовы дать ответы на мои вопросы? Как много власти вручил мой брат лорду Аласдэру?
Стряпчий провел по губам кончиком пальца.
– По самой сути опекунства опекун обязан надзирать за всеми расходами, – нерешительно произнес он. – Но на этом, мэм, сфера его юрисдикции кончается.
– Необыкновенно удачно! Значит, я не обязана испрашивать его соизволения, например, на брак? – Девушка состроила ехидную мину. – Или где мне жить?
Потрясенный стряпчий покачал головой:
– Нет, леди Эмма, ни в коем случае. Вы совершеннолетняя.
Девушка нахмурилась, опустив глаза на ковер под ногами, и принялась обводить узоры носком синей бархатной туфельки.
– Полагаю, что нет никаких возможностей проигнорировать настоящее завещание?
– Абсолютно никаких, леди Эмма.
Она кивнула почти равнодушно.
– Извините меня. – Ее голос прозвучал отрешенно. Эмма пересекла салон, открыла дверь в музыкальную комнату и со щелчком затворила ее за собой.
– Ну вот, я всегда утверждала, что у нее очень странные манеры, – объявила леди Грэнтли, поднялась на ноги и фыркнула. – Конечно, с таким состоянием у нее, несмотря на манеры, не будет отбоя от предложений. Остается молиться, чтобы она не стала жертвой охотника за приданым.
– Ее состояние всегда было большим, но она до сих пор устояла, – мягко заметил Аласдэр.
Леди Грэнтли удостоила его весьма неодобрительным взглядом.
– Помнится, однажды она была в большой опасности. – Леди Грэнтли прошествовала к двери. – Я удаляюсь в свои покои. Мария, будь добра, направь ко мне экономку. Я хочу просмотреть меню на следующую неделю.
– Думаю, леди Грэнтли, Эмма уже это сделала.
– Эмма больше не хозяйка в этом доме, – изрекла ее светлость и вышла из салона. Муж извиняющимся взглядом посмотрел на Марию, пробормотал что-то насчет кларета и последовал за женой.
– Ну вот. – На щеках Марии расцветали два красных пятна. – Дожили.
– Не говорите, Мария. – Аласдэр оттолкнулся от книжного шкафа. – Чем скорее вы с Эммой устроитесь где-то еще, тем будет лучше для всех. – Он посмотрел на нее, и суровые черты его лица мгновенно смягчились. Глаза потеряли насмешливый блеск и потеплели. Он похлопал ее по плечу. – Нет нужды выслушивать распоряжения от герцогини. Хочет поговорить с экономкой – пусть вызывает ее сама.
– Да… конечно… вы совершенно правы. – Мария решительно кивнула. – Мистер Кричли, полагаю, перед тем как уйти, вы не откажетесь от бокала вина? Соблаговолите следовать за мной. – И она направилась к двери. Стряпчий собрал бумаги, кивнул Аласдэру и охотно поспешил за женщиной.
Аласдэр уселся на украшенный завитками стул, закрыл глаза и стал ждать. Он рассчитывал услышать Бетховена и не ошибся. Первые звуки фортепьяно показались мягкими, почти робкими – Эмма пытливо искала настроение. Но вот они окрепли, стали мощнее. Аласдэр узнал «Крейцерову сонату».
Он удовлетворенно кивнул. Оказывается, он разбирался в ней не хуже, чем прежде. Аласдэр поднялся и вошел в музыкальную комнату. Если женщина за инструментом и заметила его, то не подала виду. Аласдэр взял флейту с лакированного инкрустированного комода и встал рядом. Нежные звуки присоединились к звукам фортепьяно, но Эмма не удостоила его вниманием, пока они не кончили произведение.
Звуки сонаты замирали в воздухе, но пальцы Эммы по-прежнему лежали на клавишах.
– Как бы мне хотелось, чтобы мы не играли вместе так хорошо! – Слова показались криком из самой глубины сердца.
Аласдэр с минуту раздумывал, что ответить, но решил промолчать и положил флейту на столик с мраморной крышкой и золочеными ножками.
– Эмма, ты хоть представляешь, сколько ты стоишь?
– Нет. – Она повернулась на вращающемся табурете. – Знаю только, что много. А разве это имеет значение?
– Полагаю, что имеет, – сухо ответил Аласдэр. – Если ты об этом не задумывалась, значит, ты не тот человек, который может управлять подобным состоянием.
Эмма вспыхнула, вынужденная признать справедливость его слов. Но все-таки сказала:
– Однако Нед не поэтому оставил такое распоряжение, и ты это прекрасно знаешь.
– Сейчас ты стоишь несколько больше двухсот тысяч фунтов, – продолжал Аласдэр, не обращая внимания на ее замечание. – Ты очень богатая женщина.
– И ты собираешься сделать меня еще богаче? – Она поднялась со стула. – Но Нед не поэтому распорядился подобным образом. Согласен?
– Я не знаю, почему Нед так решил. – Тоном Аласдэр давал понять, что больше не хочет говорить на эту тему. – Но факт остается фактом. Так что давай перейдем к делу. Где ты собираешься жить?
– Во время сезона – в Лондоне. Где же еще?
– В самом деле, где же еще, – согласился он. – Хочешь, чтобы я тебе подобрал подходящий дом? Можно нанять…
– Я хочу купить дом, – резко бросила Эмма.
– Не думаю, что это разумно, – бесстрастно проговорил Аласдэр.
– Но ради Бога, почему? – Она вздернула подбородок, и ее глаза заблестели вызовом.
– Потому что тебе предстоит выйти замуж.
– Только не за тебя. – Эмма не совладала с собой и покраснела.
– Не за меня… Однажды ты мне уже дала это ясно понять, – холодно кивнул Аласдэр. – И я не возобновляю своего предложения.
Вот так всегда. Он ставил ее в неловкое положение. Эмма в упор посмотрела на Аласдэра.
– Но именно это подразумевал Нед, оставляя свое дьявольское завещание.
– Ты так полагаешь? Нед мне об этом не сообщал. – Он потянулся к шнурку звонка. – Шерри, мадеры?
Эмма поколебалась, но потом решила, что Аласдэр никогда не признает то, что они оба считали правдой. Да и какое это имело значение? Приступ гнева прошел, и здравый смысл подсказывал, что придется справиться с их общей неприязнью и с их общим прошлым и как-то выходить из создавшейся ситуации. И не важно, каковы были мотивы Неда.
– Шерри, – ответила она и наклонилась, чтобы согреть руки у огня камина, пока Аласдэр отдавал приказание появившемуся на звонок лакею. Молчание в музыкальной комнате затянулось. Эмма по-прежнему оставалась у камина, а Аласдэр прошествовал к окну. Шторы еще не задернули; было слышно, как под кряжем, на котором стоял дом, разбивались о берег волны.
Возвратился слуга с подносом и, поставив его на мраморный столик, вновь удалился.
Аласдэр разлил вино и подал бокал Эмме.
– Ты будешь носить траур… или предпочитаешь пренебречь условностями?
– У Неда никогда не хватало времени на условности.
– Справедливо. – Аласдэр пригубил шерри и пристально посмотрел на Эмму. – Будешь танцевать?
Она внезапно улыбнулась.
– Я не вальсирую. Нед терпеть не мог вальс. – На глазах девушки показались слезы, и она смахнула их рукой. – И еще он терпеть не мог плакс. – Ее голос дрогнул, и она поставила бокал на стол. – Черт возьми, Аласдэр, ну почему ему пришлось умереть?
Он подошел к ней, сжал ладонями плечи; его дыхание коснулось ее волос, и на секунду Эмме показалось, что вернулось далекое прошлое, когда он утешал ее, если она царапала колено, падала с лошади или получала взбучку в классной комнате. В этот миг взаимопонимания он тоже горевал и, в свою очередь, получал утешение.
Они прижимались друг к другу. И теперь все напоминало не давнее, а недалекое прошлое, которое Эмма поклялась не вспоминать. Но в эти мгновения она слышала биение его сердца, ощущала запах его кожи. Его тело было совсем рядом. Его руки скользнули вниз по спине девушки, он привлек Эмму к груди.
Мир покачнулся. Мысли Эммы путались в голове. Она вырвалась из объятий Аласдэра. Слезы моментально высохли.
– Сними для меня дом. – Голос ее сделался слегка хриплым. – К Новому году я хочу устроиться в городе.
– Как прикажете, мэм. – Аласдэр шутливо поклонился. В каждом движении его изящной фигуры сквозила явная ирония. – А когда устроитесь, мы подробнее обсудим ваши финансовые обстоятельства. – Тонкие губы тронула улыбка. – Уверяю, что не буду слишком сильно хвататься за завязки твоего кошелька.
Эмма стояла не шевелясь. Потом повернулась и тихо выскользнула из комнаты. Дверь без стука закрылась за ее спиной.
Аласдэр сел за фортепьяно и взял несколько аккордов – каждый пронзительнее предыдущего.
