Текст книги "Валентинов день"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Глава 12
– Нет, Мария, я в фаэтоне не поеду, – твердо заявила Эмма, срезая верхушку вареного яйца. – Вдвоем с Тильдой вам будет удобнее. А я отправлюсь в коляске и стану управлять моими гнедыми.
– Но нельзя же проделать весь путь до Линкольншира в открытом экипаже! – ужаснулась Мария, макая в чай ломтик тоста.
– Можно. К тому же часть пути я собираюсь проехать верхом. Ласточка будет следовать за фаэтоном.
– А что Аласдэр?
– Что Аласдэр? – В глазах девушки появился опасный блеск. – Если захочет, пусть едет в фаэтоне. Это его дело.
– Ах, дорогая! – вздохнула Мария, пытаясь найти утешение в чае. – Вы с Аласдэром уже как будто поладили… И вот теперь… – Она горестно покачала головой.
Эмма ничего не ответила. Она посолила яйцо и стала размышлять о предстоящем путешествии. Быть заточенной в фаэтоне на три дня пути до Доддингтона не слишком приятная перспектива. Даже если они станут регулярно менять лошадей, делать больше десяти миль в час никак не получится. Но раз поездка необходима, надо извлечь из нее удовольствие и узнать, на что годятся ее гнедые. А когда они начнут уставать, она пересядет на Ласточку, а Джемми не спеша поведет их дальше. Так она устроит развлечение из навязанного ей путешествия.
Но как ни старалась Эмма, от перспективы постоянно находиться в обществе Аласдэра ей делалось не по себе. В ушах непрерывно звенел пронзительный голос леди Мелроуз – словно капли воды из засорившегося водостока. Какое унижение знать, что он обсуждал ее с другими женщинами! От этой мысли Эмме становилось дурно.
– Эмма, дорогуша, – спутала ее мысли Мария, – ты выглядишь такой сердитой. Не хочешь ехать в Линкольншир. Может быть, если бы ты твердо сказала об этом Аласдэру, он бы…
– Ради Бога, Мария! Аласдэр не может мне указывать, что делать. – Ее все-таки вывело из себя твердое убеждение компаньонки, что женщине следует руководствоваться словами мужчины. И что без мужчины женщина не способна принять решения, тем более верного. – Я еду в Линкольншир не потому, что он так сказал, а потому, что я так решила сама.
– Конечно, дорогая, – пробормотала Мария. – Я вовсе не хотела тебя расстроить. – Она похлопала девушку по руке. – Ужасная перспектива. Но полагаю, Аласдэр знает, что делает.
Эмма молча стиснула зубы.
***
Аласдэр возвратился на Маунт-стрит незадолго до полудня. Он управлял коляской. Сзади был приторочен его чемодан. На запятках с парой заряженных пистолетов за поясом примостился Джемми. Грум держал за поводья Феникса, который ровно трусил за коляской.
Аласдэр передал пропавшее донесение Чарльзу Лестеру и описал события прошедшей ночи. Тот поддержал намерение молодого человека вывести Эмму из игры. Но обеспечить ее полную неприкосновенность было возможно только в двух случаях: либо они отыщут воров, либо, что более вероятно, разоблачат предателя в собственных рядах. Только тогда и не раньше девушка сможет чувствовать себя в безопасности.
Лестер предложил своих людей, но Аласдэру не понравилось, что рядом постоянно будут находиться посторонние, которые станут действовать самостоятельно, выполняя приказания своего начальника. Лучше уж свои слуги и верховые. Кучер Джон – верный человек и умеет обращаться с пистолетами. Но главная надежда на Джемми и Сэма.
Когда багаж был укреплен на крыше фаэтона, Аласдэр подъехал к парадной двери. Дорожная коляска Эммы, запряженная парой гнедых, была уже готова. Лошадей держал под уздцы грозный Сэм, чье помятое, с перебитым носом лицо напоминало о боксерском прошлом грума. Человек, на которого можно положиться в передряге. Он потянул себя за завиток волос и изрек, что лошади леди Эммы – животины чистейших кровей.
– Первостатейные! – подтвердил Аласдэр, выпрыгивая из фаэтона и отдавая Джемми вожжи и кнут. – Но что ты затеял с ними с утра?
– Леди Эмма, сэр, сказала, что собирается ехать на них в Линкольншир, – объяснил Сэм.
– Ах вот как! – буркнул молодой человек. – Хорошенькая получается процессия: карета, два форейтора, две верховых лошади, две коляски, два седока и две пары упряжных лошадей.
Незаметный отъезд из города вряд ли состоится.
Аласдэр направился в дом, и там Харрис его уведомил, что леди Эмма находится в комнате для завтрака.
– Эмма, ты же не собираешься править всю дорогу в Линкольншир. – Молодой человек стянул перчатки и засунул их в карман дорожного плаща с капюшоном.
– Собираюсь! – Девушка взяла себе хлеб и масло.
Аласдэр пододвинул себе стул и сел рядом. Он изо всех сил старался, чтобы его голос звучал убедительно.
– Ты только подумай: чертова кавалькада растянется по дороге так, что будет нетрудно организовать нападение.
– Нападение! – взвизгнула Мария. – Пресвятая Богородица! Кто собирается на нас нападать?
Ее не посвятили во все сложности их положения. Но она согласилась, что после ночных неприятностей следовало глотнуть свежего воздуха и развеяться в деревне. И призналась, что ее нервы разорваны в клочья.
– Люди с большой дороги, – с каким-то издевательским удовольствием начала фантазировать девушка, – бандиты, головорезы с ружьями и… – Мария побледнела. Эмма поняла, что она вот-вот упадет в обморок, и с раскаянием быстро прибавила: – Не обращай внимания: я шучу.
– А я нет, – возразил Аласдэр.
– И что с того? – Девушка потянулась за серебряной вазочкой с малиновым джемом. – Можно уменьшить длину процессии, если ты не возьмешь свою коляску. – Она размазала джем по маслу. – Я беру свою. Зачем же нужна твоя?
Аласдэр почувствовал, что его тонко перехитрили. Он поставил локоть на стол, опустил на ладонь подбородок и смотрел на Эмму с выражением одобрения.
– И ты время от времени позволишь мне править твоими лошадьми?
– Если докажешь, что можешь с ними управляться, – парировала Эмма и взяла чашку с кофе. – Учти, они очень норовистые.
Аласдэр оттолкнул стул и окинул ее почти нежным взором.
– Не понимаю, почему никому не пришло в голову тебя обломать. – Он направился к двери и на ходу продолжал: – Мы с тобой выезжаем через полчаса в твоей коляске. Сделаем круг по Гайд-парку, чтобы все подумали, что мы просто катаемся. Первая смена – в Поттерс-Бар, там и подождем фаэтон.
– А почему все должны считать, что вы просто катаетесь? – снова встревожилась снедаемая подозрениями Мария.
– Все не так просто, – ответила девушка. – Вот доедем до Доддингтона, и я тебе расскажу. Только не надо волноваться.
– Слава Богу, хоть Аласдэр с нами. – Мария послала в его сторону благодарный взгляд.
Молодой человек поклонился в ответ.
– А я рад, что вы в нашей компании. – И вышел из комнаты.
Но как только Аласдэр закрыл за собой дверь, его лицо потемнело. Со вчерашнего дня в Ричмонде случилось нечто такое, что изменило отношение Эммы к нему. Но даже под страхом смерти Аласдэр не мог догадаться, что именно произошло. Он не сделал ничего такого, что могло бы ее обидеть. Об этом раньше он всегда узнавал первый. Но на сей раз что-то упустил из виду.
Так что же, черт побери, творится с Эммой?
На улице он приказал Джемми отогнать его коляску обратно в конюшню.
– Скажи, чтобы лошадей прогуливали каждый день. Потом скачи на Фениксе в Поттерс-Бар и приведи Ласточку леди Эммы. Встретимся в «Черной чайке».
Глаза грума округлились от удивления.
– Вы не берете с собой гнедых?
– Как видишь, – сухо отозвался Аласдэр. – Положи мой чемодан в коляску леди Эммы и засунь пистолеты под сиденье.
Джемми что-то пробормотал, но повиновался. Затем, прыгнув в коляску хозяина, принял вожжи и кнут. А Аласдэр с мрачной отрешенностью наблюдал, как его любимый экипаж скрылся за углом Одли-стрит. Теперь Эмма потребует новых уступок, решил он. Но этого нельзя допустить.
Эмма появилась через пятнадцать минут в изрядно укороченном дорожном платье из ярко пылающего оранжевого поплина с черной тесьмой. Как райская птица, с отчаянием подумал Аласдэр.
– Если у меня и была надежда вывести тебя из города тайком, теперь она улетучилась. – Он спустился по ступеням. – Этот фонтан цветов привлечет внимание на мили вокруг.
– Но я захватила вуаль, – невинно улыбнулась девушка. Она поправила маленькую черную шляпку, которая едва помещалась на обвитых вокруг головы косах.
Вуаль оказалась лишь декоративной деталью наряда, и ее маскирующие свойства вовсе сводились на нет раскачивающимся из стороны в сторону черным, свисающим к плечу пером. Эффект был поразительным, признался себе Аласдэр: раз увидишь – никогда не забудешь.
– Я так поняла, – продолжала Эмма тем же невинным тоном, – что люди должны заметить, как мы катаемся по парку. – И, приняв у Сэма вожжи и кнут, приготовилась подняться в коляску. – Будем выставлять себя напоказ, пока карета незаметно не покинет Маунт-стрит.
Процитировав Джулию Мелроуз, Эмма бросила на Аласдэра острый взгляд, но тот и глазом не моргнул, словно ее не слышал.
– Пусть даже меня считают вульгарной, – настойчиво продолжала она.
Аласдэр нахмурился.
– Зачем ты это делаешь? – И, не дожидаясь ответа, повернулся к кучеру Джону, чтобы дать инструкции относительно первого отрезка путешествия.
«Надо же, забыл, что говорил своей любовнице! – с издевкой подумала Эмма. – Похоть совсем отбила у него память».
В горле моментально пересохло. Девушка судорожно вздохнула и, отвернувшись от Аласдэра, стала внимательно рассматривать улицу, словно заметила там нечто чрезвычайно интересное. Хотя, честно говоря, не смогла бы разглядеть ничего – ее глаза застилали злые слезы.
– Ну ладно, трогаемся. – Аласдэр вскочил в коляску и устроился подле Эммы. – Сэм, потяни их за поводья.
Лошади устремились вперед, точно пущенные из пращи.
Эмма мягко действовала вожжами, осторожно тянула то вправо, то влево, и животные тут же повиновались.
– Они великолепны, – заметил Аласдэр.
– Да, – отозвалась девушка и собралась было пуститься в восторженные рассуждения о паре гнедых, когда с раздражением поняла, что снова поддалась впечатлению, снова забыла о том, как поступил с ней ее опекун. То она его ненавидела, то увлеченно рассуждала о чем-то, интересовавшем обоих. Она поджала губы и сосредоточилась на управлении лошадьми.
Аласдэр бросил на нее удивленный взгляд. Что-то было в самом деле не так. Запоздалая реакция на кражу? Он почувствовал холодность Эммы, как только появился в доме на Маунт-стрит. Безусловно, его приход вызвал у Эммы раздражение. Ее всегда бесило глуповатое убеждение компаньонки, что в жизни женщины всем должны руководить мужчины. Но чаще всего девушка просто беззлобно высмеивала ее.
В обычных обстоятельствах, ища причину холодности Эммы, Аласдэр присмотрелся бы к собственному поведению. Но на этот раз он был уверен, что ему не в чем себя упрекнуть. Причина перемены ее настроения после их свидания в Ричмонде таилась явно не в нем.
Конечно, Эмма могла испугаться шпионов и их коварных намерений, но ее отчужденность возникла еще до того, как она поняла всю серьезность ситуации.
Так в чем же, черт побери, дело?
– Я рад, что ты оправилась от вчерашнего недуга, – проговорил Аласдэр, когда лошади повернули в Гайд-парк. – Никогда еще не видел тебя такой сонной. И главное, это случилось с тобой столь внезапно.
Эмма ничего не ответила. Единственной причиной того, что с ней случилось, она назвала бы горестное потрясение от разговора, подслушанного в дамской комнате. Она никак не ожидала от себя такой «дамской» реакции, но порой собственная натура играет с нами странные шутки.
– Но зато у нас был очень насыщенный день. – Аласдэр улыбнулся и скосил глаза на Эмму. Его ладонь на мгновение коснулась ее бедра. Девушка сразу напряглась и еще пристальнее уставилась на дорогу перед собой. Аласдэр убрал руку. Недоумение переходило в знакомое разочарование.
Если существовало нечто такое, что повлияло на их отношения, почему она не может прямо об этом сказать?
***
Из укрытия в кустах неподалеку от дороги Поль Дени наблюдал, как коляска быстро преодолела поворот. Чертов Аласдэр Чейз, привязался к Эмме, как назойливая муха. Здесь, посреди парка, выкрасть ее было, конечно, невозможно. Но столкновение экипажей или другой подвох на запруженной улице давал определенный шанс.
Сам Поль и два ушлых парня, которых отыскал Луис, легко бы справились с отталкивающего вида грумом, который примостился на запятках. Но Аласдэр Чейз невыгодно изменял соотношение сил.
Поль ждал у въезда в парк; Луис поставил мальчонку у конюшен, где держали ее лошадей. Как только за коляской прислали, сорванец сообщил об этом, получив свой шестипенсовик, и, радостно насвистывая, убежал.
План был красив своей простотой. Заметив Эмму, Поль должен был попасться ей на глаза и, остановив, попросить прокатить кружок по Гайд-парку. Обычная просьба, в которой нельзя отказать, не показавшись неучтивой. Накануне вечером в «Олмэксе» они расстались дружеским образом, и у Эммы не было причины повести себя грубо.
Потом он попросил бы Эмму подвезти его к лавке Фрайбурга и Трейера – сказал бы, что намеревается заново подбить каблуки. И в этой просьбе не было ничего необычного. А там, у лавки, их бы уже ждал его человек и устроил бы столкновение.
Пальцы Поля Дени сомкнулись вокруг свинцового обрезка трубы в кармане. Удар в основание черепа лишит ее чувств. Но все будет выглядеть так, словно Эмма потеряла сознание во время столкновения. Неизбежно соберется толпа, и в суматохе будет нетрудно передать женщину Луису, который станет поджидать в двуколке.
Надежнейший план, но он не принимал в расчет лорда Аласдэра. И все же не будет ничего необычного в том, если он попросит Чейза уступить ему место в экипаже. С точки зрения света Эмма по-прежнему невеста и делает выбор среди поклонников. Завоевание ее внимания – игра, в которую играет каждый из них.
Поль вышел из-за куста и, наблюдая, как коляска завершает круг, зашагал по дорожке небрежной походкой. Но его ожидания не оправдались – Аласдэр и Эмма не вернулись.
Потребовалось не менее пятнадцати минут, прежде чем Поль осознал, что его одурачили. Ругаясь сквозь зубы, он вышел из парка и подозвал кеб.
Он вернулся на Маунт-стрит как раз вовремя, чтобы заметить, как в груженную вещами карету усаживалась Мария Уидерспун. За ней, неся шкатулку с драгоценностями, последовала служанка. Но Эммы не было видно.
Поль яростно постучал в стенку кареты, и кучер натянул вожжи.
– Хотите здесь выйти?
– Нет, просто подожди. Я скажу, когда ехать дальше.
Возница пожал плечами и, откинувшись на сиденье, встряхнул, разворачивая, старый номер «Газетт». А Поль, опершись локтем о дверцу, стал наблюдать за происходящим перед домом Эммы.
Форейторы, верховые, куча багажа. Все говорило о том, что предстоит долгое путешествие.
Но Эммы по-прежнему не было – только ее компаньонка и служанка.
Эмма управляла коляской в парке с Аласдэром Чейзом.
Поль ухватился за длинный подбородок. Если она собиралась в поездку, зачем тогда сначала поехала в парк?
Конечно, для того, чтобы замести следы. Украв несессер с письменными принадлежностями, Поль выдал свои намерения. И они решили: если Эмму видят в парке, никто не станет интересоваться домом. А если им удастся выехать из Лондона незамеченными, потом ищи ветра в поле. Дороги из Лондона вели во все стороны света. Возможностей не меньше, чем цветов у радуги.
Карета тронулась в путь. Поль высунулся из окна и приказал вознице:
– Следуй за ней!
– Куда? – Кучер сложил газету.
– Знал бы, не просил тебя ехать, – огрызнулся седок.
***
Эмма вывела коляску через Камберленд-Гейт в северной оконечности Парк-стрит и направилась на север. У шлагбаума, где взималась пошлина перед Ислингтоном, Сэм соскочил и купил билет на следующие три заставы.
Аласдэр наконец не выдержал:
– Ты будешь молчать до самого Поттерс-Бар?
– Мне нечего сказать.
– Есть, – возразил он. – Тебя распирает от того, что ты хочешь сказать. Тебя что-то заживо гложет. Так что лучше признайся, пока не сглодало совсем.
Сэм снова вспрыгнул на запятки, и Эмма погнала лошадей дальше. С одной стороны, ей очень хотелось бросить ему в лицо обвинение и посмотреть, как он смутится и растеряется. Станет бормотать извинения или отнекиваться.
Но с другой стороны, невыносимо было представить, как он ее обсмеет, отмахнется и назовет наивной: мало ли что он кому-то говорил. Эмма почти убедила себя, что Аласдэр поведет себя именно так. Отчитает за сентиментальность – в конце концов, они взрослые люди, без всяких иллюзий. Таков уж нрав этого мира.
А она не способна это выслушивать.
Аласдэр ждал ответа. Ждал, пока они проезжали Ислингтон-Спа, всю дорогу вверх по холму и дальше через Хайгейт на север. До самого Финчли-Коммон, где одинокая дорога простиралась сквозь лежащую под серыми небесами болотистую пустошь.
Ждал, пока они проезжали виселицу в Фэллоу-Корнер. Разлагающийся труп разбойника с большой дороги поскрипывал цепями, когда с равнины налетал ветер. В коляске царило глубокое молчание до тех самых пор, пока Сэм, у которого все время были наготове пистолеты для оставшихся в живых бандитов, тихонько не засвистел, чтобы себя развлечь.
Они преодолели пустошь, не встретив ни малейшей опасности, и остановились перед заставой в Ветстоуне. К этому времени Аласдэр потерял всякое терпение, но ничего не мог поделать, пока сзади находился Сэм. Они, бывало, ссорились при Джемми, но Сэм был новичком.
– Остановись у «Красного льва», – коротко распорядился он, когда они въехали в людный Барнет в двух милях от Ветстоуна.
– Я считала, что наша цель – Поттерс-Бар.
– Хочу выпить. И надо напоить лошадей.
Эмма завернула во двор «Красного льва». Конюхи торопились перепрячь почтовую тройку, которая спешила по Большой северной дороге.
Аласдэр спрыгнул на мостовую и подал Эмме руку.
– Пошли.
Девушка секунду поколебалась, но оперлась на его руку и тоже спустилась на землю. Она чувствовала, что Аласдэр разозлился, и понимала, что, как обычно, сама умудрилась спровоцировать сцену, которая должна вот-вот разразиться. Эмма хоть и побаивалась его гнева, но, видимо, и сама хотела выпустить пар. Они никогда не пытались скрыть друг от друга своих чувств и жили от одной бурной ссоры до другой. Не самый мудрый способ существования. Но ни один из них не знал другого.
Аласдэр отпустил ее запястье в тот самый миг, когда Эмма коснулась ногами земли.
– Иди в таверну и прикажи открыть отдельный кабинет. – И добавил с холодной учтивостью: – А для меня, пожалуйста, кувшин с элем.
Эмма выполнила все в точности. Хозяин поклонился на пороге и заверил, что у него есть отдельный кабинет, выходящий окнами на улицу. И он тотчас же пошлет туда прислугу с прохладительными напитками. Щелкнув пальцами, он приказал служанке проводить госпожу наверх.
Эмма поднялась за девушкой по лестнице и оказалась в квадратной комнате с обтянутыми тканью стенами. Она стояла у окна с переплетом, когда вошел Аласдэр.
– Хозяин подаст эль и кофе, – сообщила она бесцветным тоном и стянула с рук перчатки. – И еще холодных цыплят и пирог с дичью. Не знаю, голоден ты или нет…
– Не особенно. – Аласдэр стоял спиной к камину, чтобы согреть поясницу.
– Думаю, Мария уже выехала. – Девушка так и не отвернулась от окна.
– Ну, довольно, Эмма! Что, черт возьми, происходит? Ты дуешься с тех самых пор, как я приехал на Маунт-стрит и…
– Я не дулась! Я никогда не дуюсь! – Эмма резко обернулась.
– Согласен, до этого дня нет. Тогда почему сейчас такая холодность?
Эмма швырнула перчатки на столик.
– Так уж случилось, что я не желаю слушать… – Она замолчала, потому что в комнату возвратилась служанка с подносом. И Эмма снова отвернулась к окну.
Девушка с любопытством смотрела на двух гостей в кабинете: напряжение между ними было настолько велико, что, казалось, его можно резать ножом. Служанка поставила на стол еду и напитки с подноса, суетясь больше, чем требовало простое поручение, но молчание в комнате сделалось настолько громогласным, что она почувствовала острую необходимость хоть как-то его заполнить.
– Этого достаточно, сэр? – Реверанс в сторону Аласдэра, поскольку Эмма по-прежнему стояла к комнате спиной.
– Да… да… – Аласдэр поспешно отмахнулся. Служанка снова сделала реверанс и поспешила из кабинета с пустым подносом.
– Что ж, начнем все сначала. – Аласдэр налил себе эля. – Так чего же ты не желаешь слушать? – Он сделал большой глоток из кружки и посмотрел на Эмму из-под опущенных ресниц. Молодой человек явно испытывал тревогу – она проступала сквозь раздражение, – но от этого не становился сговорчивее.
– Не желаю слушать, как меня обсуждают… всякие, вроде леди Мелроуз! – Эмма вспыхнула, ее голос слегка зазвенел от раздражения. – Обсуждают в весьма нелестных выражениях, которые приписывают тебе!
С минуту Аласдэр изумленно смотрел на Эмму, потом поставил кружку на стол.
– Я тебя не понимаю.
– Не понимаешь? – Теперь голос девушки дрожал от ярости. – Не помнишь, как отзывался обо мне в разговоре с леди Мелроуз? Такими словами, что, если бы я не слышала своими ушами, никогда бы не поверила. «Вульгарная, как Летти Лейд!» Не припоминаешь, как говорил ей, что не можешь дождаться, чтобы я нашла себе мужа и ты бы освободился от несносных обязанностей опекуна?
У Эммы перехватило дыхание. Она коротко сердито всхлипнула и прижала пальцы к губам, пытаясь овладеть собой. Нет, нельзя позволить себе распускаться перед ним.
– Что еще ты с ней обсуждал? – Девушка воспользовалась его молчанием и постаралась перехватить инициативу. – Может быть, мои достоинства в постели? Что же, Аласдэр, тебе доставляет удовольствие сравнивать любовниц?
Молодой человек побледнел.
– Довольно! – Глаза сверкали на фоне побелевшего лица, уголок плотно сжатых губ конвульсивно подергивался. – Дай мне хотя бы правильно выразить то, что ты хочешь сказать. Итак, ты обвиняешь меня в том, что я обсуждаю тебя с другими женщинами?
– Не просто обсуждаешь! – взорвалась Эмма. – Поносишь так, что они с удовольствием повторяют твои слова подружкам, приятельницам – да кому угодно в свете… Твои откровения на устах у каждой старой злыдни, и по всему городу ползают слухи!
Не в силах смотреть на Аласдэра, Эмма порывисто отвернулась. Ее захлестнула багровая волна обиды и гнева, но она не сказала бы, какое из этих чувств обуревает ее сильнее.
– Как ты смеешь? – Ярость в голосе Аласдэра только усиливалась оттого, что он говорил спокойно. – Как ты смеешь, Эмма?
– Как я смею? – бросила она через плечо. – Да я просто повторяю то, что слышала. И слышала в общественном месте.
– И посмела поверить, что я мог сказать о тебе такое? Посмела подумать, что я, позабыв о чести и приличиях, мог обсуждать твои личные качества с кем бы то ни было?
– Я сама слышала. – Теперь Эмма говорила бесстрастным голосом. – И поверила тому, что услышала.
Двумя широкими шагами Аласдэр пересек комнату, схватил Эмму за плечи и развернул к себе лицом.
– Ради всего святого, Эмма! Никогда я еще не был так близок к тому, чтобы ударить женщину!
– Ну, давай! – закричала она. – Чего еще ждать от мужчины, который поносит одну любовницу, чтобы заслужить расположение другой? – Девушка попыталась отвернуться, но его пальцы впились в ее плечи. И она с ужасом ждала, что он вот-вот исполнит угрозу. Тогда она начнет презирать его еще сильнее и в ней умрут последние чувства к нему.
Аласдэр разжал пальцы и отступил на шаг. Тяжело, прерывисто вздохнул и жестом бесконечной усталости провел ладонью по лицу.
Эмма заметила, что его рука дрожала.
– Вместо того чтобы бросать мне обвинения, почему ты просто не сказала, что произошло? – Теперь его голос казался спокойным, словно мельничный пруд. – У тебя была причина для обиды. И клянусь Всевышним, весомая.
Эмме впервые пришло в голову, что, возможно, все это ошибка, ужасная ошибка. Появились первые проблески надежды. Она достаточно хорошо знала Аласдэра и понимала, что он не способен изобразить гнев. В нем не чувствовалось ни малейших признаков раскаяния или угрызений совести.
Эмма набрала в легкие воздуха и подробно рассказала все, что слышала в дамской комнате в «Олмэксе».
Аласдэр слушал, и, по мере того как она говорила, выражение его лица делалось все более злым. Раз или два голос Эммы прерывался – она замечала, как вспыхивали его глаза. Но не останавливалась, упорно продолжала выдавать то, что подслушала.
Когда она закончила, Аласдэр сказал:
– Слушай меня, и слушай очень внимательно. Ни прежде, ни в будущем я не обсуждал и не стану ни с кем обсуждать никакие твои личные качества. У Джулии Мелроуз лживый язык – язык без костей. Но что бы она мне ни приписывала, я этого не говорил.
Эмма потерла ладони, словно страдая от холода.
– Но ты не станешь отрицать, что именно с твоих слов у нее сложилось обо мне впечатление, которое позволило ей говорить подобные вещи?
– Мне неизвестно, какое у нее сложилось о тебе впечатление, – отмахнулся Аласдэр. – И не знаю, какие интриги она плетет, чтобы достигнуть своего.
– Значит, ты никогда не говорил обо мне с другими женщинами?
– Разве я уже не сказал? – Аласдэр начал злиться.
Эмма сглотнула и впервые коснулась запретной темы:
– Даже с матерью своего сына?
Лицо Аласдэра словно закрылось, и он заметил с ледяной категоричностью:
– Оставим Люси в покое. Я не хочу обсуждать ее с тобой, как и тебя ни с кем другим.
– Полагаешь, что сумеешь удержать всех своих женщин – каждую в своей ячейке?
Они встали на этот путь, и Эмма намеревалась пройти его до конца. Пусть даже он приведет к неизбежному и полному разрыву. Теперь девушка понимала, что не может жить, как Аласдэр. Эфемерное наслаждение страстями, забавы и общие интересы – этого ей недостаточно. И никогда не будет достаточно.
Аласдэр отвернулся, взял кружку и снова пригубил эль. Подошел к камину, поставил ногу на блестящую медную решетку, оперся рукой о мраморную полку и уставился в огонь. Потом поднял голову и отпил еще глоток.
Эмма ждала; она внезапно почувствовала стеснение в груди, дыхание перехватило.
– Эмма, а сколько, по-твоему, у меня любовниц? – спросил он.
– Не знаю. Ну, леди Мелроуз, я, если меня можно назвать любовницей. – И упрямо добавила: – И мать твоего сына.
– Есть только ты. – Это было сказано так спокойно, что Эмма сначала не поверила, что правильно все услышала. – Именно так, – настаивал Аласдэр. – Если ты считаешь себя моей любовницей.
– Только я?
– Да, только ты.
– О! – Эмму так и подмывало спросить, что же сталось с другими и какие своекорыстные цели преследовала Джулия Мелроуз. Но потом она решила, что это не ее дело. Нельзя же обвинить его в том, что он разговаривал о ней с другими женщинами, и тут же начинать выпытывать о них.
– Только я… сейчас? – Ей было важно выяснить все до конца.
– Пока ты не решишь по-другому.
– О! – снова воскликнула Эмма. Потом наступила тишина. Только с улицы проникали обычные звуки: громыхание железных колес по брусчатке, крики уличного торговца, визг прогоняемой собаки.
– Иди сюда. – Аласдэр поставил кружку на каминную полку.
На какую-то минуту Эмма замешкалась. Она заметила в его глазах нечто такое, в чем совсем не была уверена.
– Эмма, иди сюда, – тихо повторил он и поманил ее рукой.
Девушка подошла, почувствовав, насколько нелепа сейчас ее непокорность. Нет, у нее были все права его утешить.
Аласдэр заключил ее лицо в ладони.
– Любимая, ты самая подозрительная ворчунья из всех мегер, каких только может не посчастливиться обожать мужчине.
Глаза Эммы вспыхнули золотом.
– Обожать?
– Да, черт побери. Есть такой грех. – Он крепко поцеловал Эмму, сжимая ее лицо в ладонях. – Вроде бы не за что. А вот обожаю. С той самой минуты, как увидел тебя с девчоночьими косичками и в разорванной юбке.
– Неужели у меня была разорванная юбка? – искренне удивилась Эмма.
– Ты всегда ходила в разорванных юбках.
– Ну, это уж преувеличение! – запротестовала она.
– Вполне возможно. – Его ладони скользнули по ее спине, легли на лопатки. Он притянул Эмму к себе и пристально посмотрел ей в глаза. – Не знаю, что еще сказать. Я тебя хочу. Ты мне нужна. Я люблю тебя, как никогда не любил никакую другую женщину. Вот и все.
В голосе Аласдэра слышалась такая мольба, что Эмма его поначалу не узнала. Она молча стояла в его объятиях.
– А ты меня любишь? – спросил он, когда молчание сделалось уже совсем невыносимым.
– Да, – прошептала девушка. – Любила всегда. Люблю, даже когда ненавижу.
Аласдэр рассмеялся и поцеловал ее в уголок губ.
– Что ж, на большее пока не приходится рассчитывать.
Ей придется снова учиться ему доверять. Но Аласдэр понял, что сражение почти выиграно, когда почувствовал, как из ее тела уходит напряжение и как она отвечает на его поцелуй. Им суждено быть вместе. Эмма не может вечно противиться судьбе.
