Текст книги "Валентинов день"

Автор книги: Джейн Фэйзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 9

Кобыла проявляла норов и пыталась гарцевать под седоком.

– Испытывает меня, – объявила Эмма с удовлетворением, которое граничило с вызовом. Для того чтобы заставить животное бежать ровным аллюром в давке Пиккадилли, требовалось собрать все силы. – У нее есть имя? – наконец спросила она, когда уверилась в том, что лошадь ее слушается.

– Я по крайней мере не знаю, – ответил Аласдэр. На своем черном жеребце он скакал рядом с Эммой, готовый в случае необходимости сразу прийти ей на помощь. Он знал, что вмешательство вызовет бурю возмущения, но он также знал, что его руки намного сильнее рук Эммы, а кобыла оказалась явно не дамской лошадью. Обладала горячим темпераментом, как и ее хозяйка, незаметно улыбнулся он. Они великолепно подходят друг другу.

– Тогда я назову ее Ласточкой, – решила девушка, натягивая поводья: к ее кобыле проявил интерес запряженный в двухколесный экипаж горячий жеребец.

Управлявший коляской господин дернул вожжи и яростно выругался. Испугавшись громкого голоса, кобыла встала на дыбы и заржала.

Аласдэр инстинктивно потянулся к ее сбруе, но Эмма метнула на него такой свирепый, пронзительный взгляд, что он с почти извиняющейся гримасой отдернул руку. Девушка успокоила лошадь, потрепав ее по холке, что-то ласково проговорила на ухо. И кобыла потрусила мимо посторонившегося жеребца с видом, который на человеческом языке можно было бы назвать глубоко презрительным.

Человек в коляске – мужчина в желтом сюртуке и с таким высоким бантом на шее, что он едва мог повернуть голову – зашел настолько далеко, что поднял лорнет и стал разглядывать Эмму.

– Вульгарный тип, – проговорила Эмма так громко, чтобы обидчик расслышал, и господин в коляске от неожиданности уронил лорнет.

– Твоя лошадь… – начал Аласдэр, но тут же повернулся к коляске: – Извольте править как следует. – И повел Феникса подальше от опять взбрыкнувшего жеребца.

Господин в желтом сюртуке натянул поводья, и его конь попятился в постромках.

– Твоя Ласточка, несмотря на свой норов, хорошо вымуштрована.

– У нее изумительные манеры, – с воодушевлением согласилась Эмма. – Очень послушная.

– Рад, что мой выбор тебя порадовал, – серьезно сказал Аласдэр.

Эмма только хмыкнула. Морозный январский день увеличивал удовольствие от верховой езды на прекрасной лошади. Так что в душе не оставалось места ни для каких чувств, кроме радости.

В Ричмонде Аласдэр немедленно направил Феникса на зеленую тропинку, которая тянулась между деревьями вдоль основной, запруженной каретами и всадниками, дороги.

Эмма поехала за ним, и они рысили в приятном молчании, пока не достигли широкого травянистого пологого спуска, исчезающего в отдаленном перелеске.

– Теперь испытай ее, – предложил молодой человек.

Эмма посмотрела вперед. Лошадь задрала голову, принюхиваясь к ветерку. Она нетерпеливо топтала мягкую землю.

– Вперед, Эмма.

Девушка озорно покосилась на Аласдэра, пришпорила кобылу и полетела вниз. Он некоторое время испытующе смотрел ей вслед и наконец покачал головой.

– Да, ездить она умеет. – И послал черного скакуна с места в галоп вслед за Эммой.

Девушка слышала, как позади Феникс молотит копытами дерн. Она пригнулась к шее Ласточки и ласково понукала лошадь. Кобыла помчалась быстрее, и Эмма, рассмеявшись, оглянулась на Аласдэра. Феникс догонял и скакал уже в ногу с Ласточкой.

Аласдэр улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Его глаза тоже возбужденно сияли. Они бок о бок скакали галопом, пока Эмма не почувствовала, что кобыла начала уставать. Девушка натянула поводья и постепенно перевела кобылу на рысь.

Ее спутник тоже придержал Феникса. И они рысили под голыми дубовыми и березовыми ветвями, наслаждаясь чувством уединенности и покоя после лондонской толкучки. В городе не получалось ступить из дома на улицу, чтобы тут же не удостоиться чьего-либо замечания.

Хотя с тех пор как Эмма посещала Ричмонд в последний раз, прошло уже три года, она тут же узнала выбранный Аласдэром спуск. Он и раньше был одним из ее любимых, потому что редко посещался людьми. Втроем, еще при жизни Неда, они проводили под сенью деревьев долгие часы и иногда за целый день не встречали ни единой живой души.

Осознав, что вокруг никого нет и что их уединения не нарушают даже отдаленные голоса, Эмма почувствовала, как у нее забилось сердце. Предвкушение, поняла она, и ее щеки покрылись румянцем. Девушка пустила Ласточку в легкий галоп, надеясь, что встречный ветер охладит лицо и утихомирит незваный приступ страсти, которая внезапно овладела ее телом.

Но быстрая езда не помогла, скорее привела к обратному.

– Эй, почему такая спешка? – Аласдэр догнал девушку.

– Кажется, собирается дождь. – Эмма сказала первое, что пришло ей в голову. Глаза она упорно не сводила с дороги.

Аласдэр посмотрел наверх.

– Ты права. – Он заметил, что на горизонте собираются темные тучи. – Выглядят весьма угрожающе. Знаешь, пока небеса не разверзлись, нам лучше найти укрытие. – И, повернув коня, он направил его под деревья.

Довольная переменой темы, Эмма направилась следом. Судя по всему, Ласточка не любила деревьев. И Эмме потребовалось все ее искусство, чтобы ласковой, но твердой рукой направлять кобылу в узкий просвет между двумя рядами тополей.

Они выехали из-под деревьев как раз в тот момент, когда упали первые капли. Впереди раскинулся поросший травой холм, увенчанный копией греческого храма. Аласдэр указал на него кнутом.

– Укроемся там, пока не кончится дождь.

– Если он когда-нибудь кончится. – Эмма поежилась от пронизывающего порыва холодного ветра, проникшего к ней под жакет. – Как я не подумала взять накидку?

– Надо укрыться от ветра. – Аласдэр пустил Феникса галопом вверх по холму.

Холод притушил жар страсти – Эмма отметила это с улыбкой облегчения. Молодой человек объехал вокруг храма и, остановившись в перелеске, спешился.

– Слезай здесь и беги в укрытие. Я присмотрю за лошадьми, – обернулся он к Эмме. И, протянув руку, придержал за талию, когда она соскользнула с седла.

Кожа девушки снова пошла пупырышками, их глаза встретились. В его взгляде она увидела пламень желания и порадовалась, что не одна испытала возбуждение.

– Иди внутрь. – Голос Аласдэра перехватило.

– Сперва позабочусь о Ласточке.

– Не надо! – Он нежно повернул ее за плечи. – Уходи с ветра. – Аласдэр постарался, чтобы голос звучал беззаботно, но не сумел скрыть легкой хрипоты. Он подтолкнул Эмму и легонько ударил ее кнутом по юбке сзади. – Беги.

В другой ситуации Эмма, получив такое «отцовское» напутствие, принялась бы бурно протестовать, но сейчас она понимала, что хотел замаскировать Аласдэр… понимала слишком хорошо. И, не сказав ни слова, оставила его под деревьями и поспешила в храм.

Молодой человек шумно выдохнул. Продолжать игру не получалось. Он был тверд как скала и всего-то коснулся руками ее талии.

Аласдэр обернулся к коню, лихорадочно надеясь, что привычное занятие – ослабление подпруг, привязывание поводьев и стреноживание – поможет утихомирить взбунтовавшуюся плоть. Он честно попытался ни о чем не думать и, надо сказать, чувствовал себя намного увереннее, когда настало время присоединиться к Эмме под крышей храма.

Он отвязал от седла кожаную сумку, забросил ее на плечо и кинулся к укрытию, потому что дождь уже припустил вовсю.

Эмма стояла между колоннами и смотрела на расстилавшийся перед храмом вид: дождь лил как из ведра, застилая раскинувшееся под холмом пространство. Она обернулась на звуки шагов и посмотрела на сумку.

– Что это ты принес?

– Еду. – Аласдэр поставил сумку на каменную скамейку в портике – подальше от залетавших капель. – Решил, что нам может потребоваться подкрепиться. Здесь вино, сыр, холодный цыпленок, хлеб. – Называя, он выкладывал все на скамью.

Явно голодная Эмма с готовностью подалась вперед. Этот маленький домашний пикник, пожалуй, затушит разгоравшуюся страсть.

– Ты и бокалы захватил? – проговорила она с шутливым восхищением.

– Даже салфетки, мэм. – Он помахал белым полотняным квадратиком. – Прошу вас, садитесь. – И указал на часть скамейки рядом с едой. А когда Эмма повиновалась, с ловкостью официанта положил ей на колени салфетку.

Девушка не могла не рассмеяться. Дождь барабанил по крыше, струи били между колонн, но они расположились достаточно далеко, чтобы оставаться сухими, хотя и чувствовали себя не слишком уютно. Ну и пусть, думала Эмма. С бокалом вина в руке и с куриной ножкой в другой все не так уж и плохо.

Аласдэр устроился на противоположном конце скамьи и взял себе хлеба и сыра.

– И что ты думаешь о нашем французском эмигранте месье Дени? – небрежно спросил он.

– А почему я должна о нем думать? – Ногти Эммы вонзились в салфетку, каждый ее нерв и каждый мускул напрягся. Что скрывалось за невинным вопросом? Не прелюдия ли это к откровенности?

– Не знаю. Мне показалось, что тебе нравится его общество. – Аласдэр пригубил вино и посмотрел на Эмму поверх кромки бокала.

– Это что, преступление?

– Нет. Но этот человек – охотник за приданым.

– Я знаю. – Ее голос прозвучал очень сухо. – Не думай, Аласдэр, что я переоцениваю свои чары.

– Ждешь комплимента? – В его глазах появилось некоторое удивление и еще нечто другое, что беспокоило гораздо сильнее.

Эмма вспыхнула.

– И не думаю. Есть занятия поважнее, чем дожидаться комплиментов от тебя.

– Неужели? – лениво протянул он. – А то я мог бы наговорить тебе целую кучу. – Не отрывая глаз от лица Эммы, он взял ее за подбородок. На губах играла улыбка. – Ну, например, у тебя очень красивые глаза. И рот изумительно изогнут в уголках. И ямочки на щеках постоянно хранят тень, поэтому ты всегда выглядишь…

– Прекрати! – Эмма отдернула подбородок. – Не будь таким противным!

– Ну вот, моя хорошая не желает слушать комплиментов, – посетовал Аласдэр с наигранной суровостью. – Ты должна улыбнуться, покраснеть, быть может, в смущении потупить глаза. А не набрасываться на меня, точно я тебя кровно обидел.

– Не городи чушь! – Эмма снова взялась за бокал. – Дождь не прекратился? Лошадям там, наверное, очень плохо.

Последнее замечание Аласдэр пропустил мимо ушей. Он подался вперед и вынул бокал из ее внезапно задрожавших пальцев. В глазах не осталось ни малейшего удивления. Он придвинулся еще ближе и заключил ее лицо в ладони. Его взгляд был совершенно серьезен.

Молчание длилось целую вечность. Эмма слышала, как в ушах гулко стучал пульс, ощущала на лице дыхание Аласдэра. Ей казалось, что ее тело сделалось стеклянным и готово рассыпаться от малейшего прикосновения.

Наконец Аласдэр нарушил молчание.

– Итак, Эмма? – Его пальцы продолжали гладить ее щеки.

«О чем он спрашивал?» – задавала себе вопрос Эмма. Но в душе она прекрасно понимала. Она не ответила, только неотрывно смотрела ему в глаза и ждала, что он сделает.

– Что я должен сказать, Эмма? – грустно улыбнулся Аласдэр.

Эмма с облегчением поняла, что игра окончена, но сердце кольнуло тревожное предчувствие.

– Что ты сделал с Полем Дени?

– О! – Улыбка сделалась еще более грустной. – Ты хочешь, чтобы я отвечал?

– Да.

– Ну хорошо: если ты так хочешь, я стукнул его по голове бронзовой нимфой.

– Что ты сделал? – в ужасе воскликнула девушка. – Так ужасно поступить с несчастным человеком!

– Он стоял у меня на пути, – словно извиняясь, объяснил Аласдэр. – Для более деликатных способов не было времени. – Пальцы переместились к губам Эммы и стали нежно поглаживать, так, что кожу девушки словно закололо иголочками.

– Он знает, что это ты его ударил?

– Боже праведный, надеюсь, что нет! Иначе он вызвал бы меня на дуэль. – От этой перспективы Аласдэр пришел в настоящий ужас. – Пистолеты или шпаги на рассвете меня никогда не привлекали.

Но Эмма, зная, какой он искусный фехтовальщик и как хорошо владеет пистолетами, не придала его восклицанию никакого значения.

– Ты поступил жестоко, – заявила она.

– Может быть, – согласился молодой человек. – Но видишь ли, дорогая, я не намерен был ждать продолжения. И знаешь, я не готов… не готов оставаться в стороне и смотреть, как Поль Дени станет твоим любовником. И еще больше не готов наблюдать, как ты берешь в мужья явного охотника за приданым. – Он пожал плечами. – Так что же я мог поделать?

– Ты не имел права! – У Эммы сдавило в горле. – Ты не можешь распоряжаться моей жизнью как тебе угодно.

– В этом ты ошибаешься. – В глазах Аласдэра мелькнуло озорство. – Я намерен распоряжаться твоей жизнью так, как угодно тебе. – Его губы приблизились к ее губам, но в этот миг Эмма вскрикнула и вскочила со скамейки. Отпрянула в сторону, готовая оттолкнуть, и, тяжело дыша, как загнанное животное, прижалась спиной к колонне. Аласдэр нахмурился.

С минуту он сидел неподвижно, но не сводил с девушки глаз. А когда поднялся со скамейки, все произошло настолько быстро, что Эмма не успела ничего предпринять, а он уже оказался рядом. Она стояла, зажатая между ним и колонной, – по обеим сторонам ее головы он успел положить на холодный мрамор ладони.

– Не убегай от меня, Эмма, – мягко попросил он. – После вчерашнего вечера мы оба понимаем, что между нами ничего не изменилось.

– Неужели, Аласдэр, ты не понимаешь, – воскликнула Эмма, – что в этом-то вся трудность?! Мы обречены! Мы совершенно не подходим друг другу и все же так удачно ладим: музицируем, поем, любим друг друга!

Его губы оказались совсем близко. Он стал покусывать мочку ее уха, язык провел влажную дорожку по щеке и уткнулся в уголок рта. При этом Аласдэр что-то ласково нашептывал ей на ухо.

Руки обвились вокруг ее тела, и он крепко прижал ее к себе. Ладони настойчиво скользнули по ягодицам, сжали их, приподняли Эмму вверх так, что она невольно встала на цыпочки. Напрягшаяся жаждущая плоть прижалась к низу ее живота, и бедра Эммы наполнились влажной слабостью, от которой она вся затрепетала.

Исчезла настороженность и усталость, осталось одно необоримое желание. В этот миг Эмме было безразлично, окажись Аласдэр самим воплощением дьявола. Она хотела именно его. И хотела всегда. Рука ее потянулась к твердому бугру под бриджами. Эмма охватила его, почувствовала, как он вздрагивает под ее ладонью. С наслаждением вздохнула и прижалась к Аласдэру.

– Боже, как я по тебе скучал! – прошептал он и, нащупав выступавшие груди, положил ладони на мягкие холмики. Эмма снова вздохнула, но на этот раз нетерпеливо. – Пресвятая Дева, но нельзя же здесь! – Аласдэр отстранился. – Ради Бога, посмотри, где мы стоим! – Нелепость их положения заставила его рассмеяться. – В насквозь продуваемом греческом храме под ливнем.

– Да, но как же быть? Куда пойти? – Эмма обхватила себя руками. Зубы стучали не столько от холода, сколько от разочарования.

– Я знаю одно местечко. – Он быстро принял решение. – Стой здесь. Я приведу лошадей.

– Ты промокнешь.

– В моем теперешнем состоянии это только на пользу. Упакуй провизию. Я вернусь через пять минут.

Эмма побросала остатки пикника в кожаную коробку. Руки тряслись то ли от пронизывающего ветра, то ли от неудовлетворенной страсти. Кожа замерзла, но кровь струилась по венам, точно расплавленная лава. Ни одна толковая мысль не приходила в голову. Разум будто бы покинул голову, опустившись к бедрам, а сами бедра были единственной частью тела, которую она ощущала.

Аласдэр привел лошадей. Они намокли, выглядели несчастными и грустно склоняли головы.

– Ты вымокнешь. – Аласдэр подсадил Эмму, подставив под ее ступню ладонь. – Но путь не займет больше пятнадцати минут.

– Куда мы едем? – Эмма подобрала повод, чувствуя, как холодная вода стекает за воротник.

– В Ричмонд. – Аласдэр приторочил дорожную сумку к седлу и прыгнул на коня. – Следуй за мной! – Он выехал на дождь и заставил Феникса сразу пуститься в галоп. Ласточка с готовностью бросилась вдогонку, и они, как на псовой охоте, стремглав понеслись сквозь дождь.

Когда парк остался позади, Аласдэр не повернул на Лондонскую дорогу, а направил коня к приютившейся у парковых ворот деревушке и натянул поводья у стоявшей в самом центре Ричмонда крытой соломой таверны. Передал поводья Эмме, попросил, чтобы она минутку подождала, а сам бросился внутрь.

И что же дальше? Эмма поежилась. На вывеске таверны красовался зеленый гусь. Снаружи заведение выглядело прилично, разве что было слишком маленьким.

Со двора, на ходу натягивая куртку, выскочил мальчуган.

– Мэм, я отведу лошадей в конюшню. А вы ступайте в дом.

Эмма с радостью спешилась, отдала мальчугану поводья и поспешила в таверну. Дверь распахнулась, прежде чем она успела добежать до порога. Аласдэр принял ее в свои объятия и потянул внутрь.

– Элиза, проверь, чтобы в спальне разожгли камин.

У Эммы мутилось в голове. Она позволила затолкать себя в расположенную по соседству с баром каморку – небольшую, отделанную панелями комнатку. Через ведущий в бар люк доносился гомон голосов и просачивался трубочный дым, который клубами скапливался под почерневшими балками.

– Где мы? Что это за место? – Девушка наклонилась, чтобы согреть у огня озябшие руки.

– «Зеленый гусь». Разве ты не видела вывеску? – Аласдэр взял Эмму за руки и стянул с них сырые перчатки. – Элиза даст тебе на время халат.

– Кто такая Элиза?

– Хозяйка. – Аласдэр выглядел немного обескураженным. – К чему эти вопросы, Эмма?

Она пожала плечами.

– Просто меня интересует, откуда ты так хорошо знаешь это заведение. Оно как будто вдалеке от проезжих дорог.

Аласдэр поджал губы. Понятно, к чему такие вопросы. Но он не позволит разрушить их воссоединение. Если предстояло воссоздать то, чем они раньше владели, надо было с чего-то начинать. Он не ответил и повернулся к столику с раздвижными ножками, на котором стояла чаша и необходимые составляющие для приготовления пунша.

– Элиза отнесет это все наверх, и я сварю пунш… Что, Элиза? Все готово?

– Да, лорд Аласдэр. Там тепло и уютно. – Вошедшая в каморку седовласая женщина поклонилась Эмме, но старалась на нее не смотреть. – На кровати лежит халат для юной леди. Если она оставит свое платье за дверью, я его вычищу и поглажу. И вашу одежду тоже, лорд Аласдэр.

– Спасибо, Элиза. И мы возьмем с собой чашу для пунша. – Аласдэр направился к двери. – Пойдем, Эмма.

Скольких женщин он уже приводил раньше в это маленькое любовное гнездышко? Одних ветрениц или таких, как леди Мелроуз, тоже? Наверное, она лишь одна из череды дам, которые поднимались по этой лестнице с Аласдэром. Эмма стояла, не в силах сделать шага ни вперед, ни назад.

– Пойдем, Эмма, – повторил молодой человек и взял ее за руку. – Верь мне.

Именно этого она и не могла. Доверие – хрупкая вещь: раз разобьешь, потом не склеишь. Никогда больше она не сможет всем сердцем доверять Аласдэру.

Но развлекаться с ним она способна, сказала себе Эмма. Стать такой, как Аласдэр. Наслаждаться страстью, но при этом сохранять нетронутыми сердце и душу. Накануне вечером и сегодня снова, в греческом храме, ее охватило желание. Она и тогда знала все об Аласдэре. Так отчего же это беспокойство? Она пришла сюда за наслаждением. И она его обретет.

Эмма стиснула ладонь Аласдэра и пошла с ним по лестнице.

Спальня на верхней площадке оказалась совсем небольшой, но светлой и опрятной – с восковыми свечами, начищенной медью и пылающим в камине огнем. Дождь барабанил в переплет окна, и от этого в комнате делалось еще уютнее.

Эмма бросила взгляд на кровать. Красивое лоскутное покрывало удачно гармонировало с ситцевой драпировкой стен. Сколько женщин делили эту кровать с Аласдэром? Нет! Она больше не позволит себе думать об этом.

– Пойдем к огню. – Аласдэр подтолкнул ее к жаркому камину. Снял шляпку с поникшим и сеявшим повсюду капли пером и бросил на стул. Потом освободил от шпилек волосы. Они рассыпались по плечам, и он взял в ладони по пряди с каждой стороны.

– Пусть никакие дурные мысли не портят этого, любовь моя. – Аласдэр поцеловал ее в губы. – Я так тебя хочу! Я так без тебя скучал!

Он начал расстегивать ее жакет. Пальцы соскальзывали с украшенных аксельбантами пуговиц, потому что петельки от дождя сделались уже.

– Ничего себе наряд! – Аласдэр понял: для того чтобы снять жакет, ему предстоит расстегнуть по ряду крохотных перламутровых пуговичек на каждом рукаве.

Эмма нетерпеливо поежилась.

– Раздевайся, а я разденусь сама.

Аласдэр покачал головой:

– Ну нет, мне надо учиться терпению. – Он довольно заворчал, когда, справившись со вторым рукавом, отбросил жакет прочь, распустил накрахмаленный полотняный галстучек и расстегнул рубашку. – Ты всегда носишь так много одежды. Раньше я не замечал, чтобы приходилось так много снимать.

– Я тоже, – пробормотала Эмма. – Может быть, мы просто не так спешили. Или, – добавила она с озорством, – ты подрастерял опыт.

– Боже, – Аласдэр стащил с нее рубашку, – ты столь же соблазнительна, сколь ехидна! – Рубашка полетела в сторону. А когда груди явились на свет, удовлетворенно вздохнул. Сметанной белизны, с голубыми прожилками, они гордо торчали в стороны.

Он легонько потер кончиками пальцев каждый твердый розовый сосок.

– Я успел забыть, как превосходны твои груди. – Аласдэр накрыл ладонями упругие холмики, ощущая их вес и гладкую бархатистость. Наклонился и по очереди поцеловал – зубы прошлись по соскам, и Эмма застонала и откинула голову, подставляя белую шею.

Он поцеловал и шею – в то место, где под кожей бился пульс, потом ущипнул губами за подбородок, заставив рассмеяться и на минуту расслабиться.

Эмма вспомнила, что так он поступал всегда. Сначала доводил до исступления, а потом делал что-нибудь нелепое или смешное, так что она не могла удержаться от хохота. И спираль возбуждения замедляла раскручивание, чтобы затем с обновленной страстью возобновить его.

Улыбнувшись, Аласдэр отступил и скользнул глазами по обнаженному телу Эммы.

– Куда теперь? – Он охватил руками талию, добрался до крючков юбки. Они раскрылись, и юбка упала на пол. – Гром и молния! Я совершенно забыл о чертовых бриджах!

– И еще о сапогах, – подсказала Эмма. Она носила кожаные панталоны со штрипками и дорожные сапоги.

Но Аласдэр не обратил внимания на ее слова. Снова сделал шаг назад и впился взглядом в обтянутые одеждой формы.

– Может быть, в конце концов я не так уж спешу. Пожалуйста, положи ладони на бедра и повернись.

Эмма повиновалась. Его чувственная просьба вызвала внизу живота моментальный разряд желания. И она ощутила влагу меж бедер.

Аласдэр провел ладонями по ее ногам и не спеша стал ласкать ягодицы. Эмма понимала, что под тонкими панталонами ее зад выглядит как будто голым. И почувствовала себя больше чем обнаженной.

– Сокровище, – пробормотал он. – Но мне кажется, настало время рассмотреть тебя как следует. – Пуговица на поясе раскрылась, и, так же не спеша, Аласдэр приспустил панталоны Эммы.

Не снимая ладоней с бедер, он встал перед ней на колени. Ладони скользнули на ягодицы, а сам Аласдэр стал целовать ямочки под коленями. Эмма вздрогнула, ожидая продолжения – нового прикосновения губ. Хотела, чтобы он поскорее ее раздел, и в то же время понимала, что, полуобнаженная, она чувствовала все еще острее. Одно точное прикосновение, и страсть хлынет через край. И Аласдэр это тоже понимал.

Не поднимаясь с колен, он за бедра развернул ее к себе и возобновил поцелуи: ласкал губами белые просторы живота, коснулся кончиком языка бедренной косточки; зарывшись пальцами в темный треугольник под животом, поиграл влажными волосками. Эмма лихорадочно вцепилась в его волосы. И, почувствовав прикосновение его языка меж бедер, превратилась в одну напряженную струну, ощущая, как из самой глубины ее естества поднимается бурная радость. Аласдэр погрузил пальцы внутрь ее, и Эмму смело волной желания. Большой палец лег на сокровенную точку, ставшую такой напряженной и твердой. Волна отхлынула и накатила опять. Эмма вскрикнула и, наклонившись, уткнулась лицом в его волосы, чтобы заглушить стоны восторга.

…Аласдэр не отпускал ее, пока все не кончилось. Потом встал: по лицу было ясно, сколько сил ему стоило сдержаться. Эмма благодарно его поцеловала, а он со смешком подтолкнул ее к кровати.

– Теперь завершим. – Выдернул штрипки из сапог, сдернул их и швырнул через плечо. С той же грубоватой поспешностью сорвал с Эммы остатки одежды, пока она не осталась совсем голой.

– Дай я раздену тебя, – прошептала Эмма, ослепленная ещь не схлынувшим желанием.

– Нет времени. – Он мотнул головой, руки лихорадочно шарили по бриджам. – Не могу больше ждать.

Она рассмеялась и приглашающе раздвинула ноги.

– Я тебя жду.

– Как всегда, – отозвался Аласдэр, одним движением стаскивая штанину и сапог и прыгая на одной ноге, потому что никак не снимался чулок.

Он был красив. Эмма залюбовалась его стройным, мускулистым телом. Восставшее мужское естество гордо выглядывало из темных волос, и ее тело вздрогнуло в предвкушении. Он лег рядом с ней на кровати, и Эмма потянулась руками к низу его живота, надеясь отплатить хоть частью удовольствия, которое он доставил ей.

– Нет, – прохрипел Аласдэр, – не надо. Стоит меня коснуться – и я пропал. – Он приподнялся на локтях и посмотрел на нее сверху вниз. – Боюсь, дорогая, как бы я тебя не опередил. – Он виновато поцеловал Эмму в лоб, но в улыбке было видно непреодолимое желание.

– Сомневаюсь. – Она погладила его по пояснице. – Ну, давай, же!

Аласдэр коротко рассмеялся и просунул ей руку между ног. И когда ее горячая, бархатистая плоть сомкнулась вокруг него, блаженно закрыл глаза.

– Не шевелись, иначе я совсем потеряю голову.

Эмма лежала и чувствовала, как глубоко в ней подрагивала, становясь ее частью, напряженная плоть Аласдэра. Она посмотрела ему в лицо – сосредоточенная гримаса: он пытался сдержать надвигавшийся шторм. Мускулы на руках сведены, на шее выступили вены. Аласдэр открыл глаза, глубокие и сияющие, как изумруды.

Эмма пробежала ладонями по его телу, по бедрам, впилась пальцами в напряженную спину Аласдэра, привлекая его к себе. И в тот же миг он поднял ее ягодицы навстречу своему неодолимому порыву.

Тело Эммы тоже содрогнулось. И с глубоким стоном Аласдэр откинул голову. Выдернул себя из нее, и его семя оросило ей бедра.

Некоторое время в комнате слышалось только их тяжелое дыхание. Наконец он скатился с нее, но рука по-хозяйски тяжело накрыла влажные волоски на выступающем между ног треугольнике. Аласдэр повернулся, приподнялся на локте свободной руки, заглянул ей в лицо и улыбнулся.

– В одном ты совершенно права, моя Эмма. Вместе нам очень хорошо. – Он наклонился поцеловать ее в лоб – в самую кромку волос – и слизнул соленые капельки пота. – Давай, дорогая, попробуем исправить то, что было.

Эмма ничего не ответила, только подняла руку и погладила его по щеке.

– По крайней мере как ты думаешь, это возможно? – Аласдэр пытался скрыть разочарование, но оно сквозило в его голосе.

– Нет, невозможно, – ответила она.