Текст книги "Список холостяков"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Констанция упала в кресло и сбросила туфли. Ее сестры следили за ней с жадным вниманием, как львицы, ждущие, когда им бросят кусок мяса.
– По десятибалльной шкале? – продолжила допытываться Пруденс.
Констанция сделала вид, будто серьезно обдумывает ответ. Она вытянула руки и принялась задумчиво рассматривать свои ногти.
– Дерзкий, – задумчиво сказала она, – сильные, горячие губы… проворный язык… Но поскольку я не могу сказать «десять», так как никогда не знаешь, что еще доведется испытать, остановимся на восьми.
– Высокая оценка, – решила Пруденс.
– Довольно смело для первого поцелуя, – заметила Честити, складывая шашки.
– Пожалуй, – согласилась Констанция, – но в этом виноват не он один.
– Вот как? – Сестры внимательно посмотрели на нее. Потом Честити прямо спросила: – Это было также, как с Дугласом?
Констанция ответила не сразу.
– Не знаю, – проговорила она спустя минуту. – Это ужасно, но я уже не помню, как было с Дугласом. Я даже с трудом могу вспомнить черты его лица. Но когда я вспоминаю о том, что он покоится где-то среди южноафриканских холмов, мне хочется рвать на себе волосы, кричать, шипеть и плеваться от такой дьявольской несправедливости. – Она невидящим взглядом уставилась на ковер. – Конечно, я уже оправилась от удара, но не спешу похоронить память о нем в чьих-либо объятиях.
– Значит, Макс Энсор не произвел на тебя впечатления, – констатировала Пруденс.
– Нет, – решительно ответила Констанция. – У него взгляды настоящего неандертальца. Но мне нравится идея поработать над ним. – Лицо ее снова прояснилось. – Я намерена вплотную заняться образованием Макса Энсора, и, прежде чем закончу, он будет носить значок Женского социально-политического союза.
– И он приедет в Ромзи на выходные?
Констанция кивнула:
– Да. Мы договорились встретиться на вокзале Ватерлоо.
– И у тебя уже есть определенные планы относительно его?
– Пока только смутная идея. – На губах Констанции промелькнула улыбка. – Но я непременно сообщу вам, как только приду к какому-нибудь решению. Да, кстати, он хотел отвезти нас на автомобиле, но я ухитрилась отговорить его. Я сказала ему, что у отца портится зрение, но он все равно упорно хочет приобрести автомобиль, и мы не собираемся поощрять его.
– Удачно выкрутилась. – Пруденс непроизвольно зевнула. – Узнала что-нибудь полезное о мисс Уэсткотт?
– Немного. Не очень молода – это единственное, что удалось узнать. Далеко не девочка, как выразился Макс. И она умудрилась продержаться у Грэмов дольше, чем ее предшественницы, значит, воспитанница привязана к ней. Вот, в общем, и все.
– Ну что ж, уже кое-что. Интересно, что у нее за сложное и деликатное положение, – задумчиво сказала Честити, направляясь к двери.
– Вне всякого сомнения, мы скоро об этом узнаем. Констанция погасила лампу, вслед за сестрами вышла из комнаты и направилась в спальню.
Амелия Уэсткотт быстрым шагом пересекла Парк-лейн, таща за собой упирающуюся воспитанницу. Едва они успели вбежать в почтовое отделение, как дождь хлынул с новой силой.
– Моя шляпка намокла, – жаловалась Пэмми. – Это моя новая соломенная шляпка. Мама только что купила ее, а теперь она мокрая и совсем испорченная.
– Она высохнет, Пэмми, – сказала Амелия. – Видишь, мы уже спрятались от дождя. – Она плотно закрыла за собой дверь. – Давай поиграем с каплями дождя. – Подведя девочку к окну, она указала на две капли, медленно сползавшие по стеклу. – Пусть левая будет моей.
– Нет, моей!
– Прекрасно, тогда моей будет правая.
Подавив вздох, Амелия подошла к конторке. Стоявший там клерк сочувственно улыбнулся ей:
– Доброе утро, мисс Уэсткотт. У меня для вас письмо. Пришло с утренней почтой. – Он повернулся к стене и вынул из ящичка длинный конверт.
– Моя выиграла, моя выиграла! – От возбуждения Памела принялась приплясывать вокруг конторки. – Посмотрите, мисс Уэсткотт, моя выиграла!
Девочка схватила гувернантку за руку и потащила ее за собой. Амелия опустила письмо в карман, с улыбкой поблагодарила клерка и позволила подвести себя к окну, чтобы присутствовать при триумфе безымянной капли.
– Смотрите! – Памела ткнула пальцем в стекло. – Это была моя! Давайте еще поиграем. Я хочу еще! – Она повысила голос, словно ожидая сопротивления.
– Какая будет твоей? – поспешно спросила ее Амелия.
– Вот эта! – Девочка указала на каплю. – А эта будет вашей.
Амелия смирилась с тем, что ей придется провести не менее четверти часа за этой нудной игрой. Письмо жгло ей карман, но она ничего не выиграет, если разозлит Памелу. Она устало напомнила себе, что всегда любила детей. Она всегда убеждала себя, что быть гувернанткой не самая печальная участь, которая может выпасть на долю образованной женщины без средств. Теперь же, глядя на эту избалованную и в то же время не слишком счастливую девочку, она подумала, что, возможно, жизнь на улице имеет свои преимущества.
Наконец Памела устала от игры, да и дождь закончился. Они направились на Албермарл-сквер. Девочка пребывала в самом хорошем расположении духа. Она болтала без остановки и перепрыгивала через лужи, не обращая внимания на то, что забрызгивает при этом свой передник и белые чулки. «Няня Бакстер будет ворчать весь день, сидя в своем уютном кресле», – подумала Амелия. Но сегодня это ее мало волновало. У нее было несколько коротких часов свободы и письмо в кармане.
Усадив свою подопечную за стол в детской и оставив ее обедать под надзором горничной, Амелия поспешила в свою комнату, удобно расположенную рядом со спальней мисс Пэмми, чтобы можно было услышать, если девочке приснится кошмар. Она вытащила конверт из кармана и нетерпеливо вскрыла его. Достав из конверта лист бумаги, она медленно опустилась на узкую кровать. Почерк был женским, и, прочитав короткое послание, Амелия почувствовала, как у нее забилось сердце. «„Лайонз-Корнер-Хаус“, Марбл-Арч, в четыре часа дня». Кто бы ни был этим посредником, она или они готовы ей помочь.
Амелия легла на кровать, не снимая мокрого пальто и шляпки. Когда она увидела объявление в «Леди Мейфэра», оно показалось ей ответом на ее молитвы. Ее положение было невыносимым, казалось, у нее нет выхода, ей не к кому было обратиться. И вдруг это объявление. Наверняка подобные услуги предоставляют женщины, потому что ни один мужчина не станет давать объявления в «Леди Мейфэра». Впервые Амелии показалось, что впереди забрезжил луч надежды. Она перечитала письмо во второй раз, внимательно вчитываясь в каждое слово, и с удивлением почувствовала себя увереннее. Единственные подруги, которых она помнила, были у нее, когда она училась в школе в Бате. С тех пор как она покинула школу, получив необходимое для гувернантки образование, Амелия общалась только со своими хозяйками, с которыми нельзя было и помыслить о дружеских отношениях. Летиция Грэм была, пожалуй, худшей из всех.
– Мисс Уэсткотт? Ваш обед уже остыл, – послышался голос горничной, сопровождавшийся стуком в дверь.
– Уже иду, – откликнулась она.
Амелия сняла пальто и шляпку, причесалась и направилась в детскую, чтобы разделить со своей воспитанницей ией макаронный пудинг.
Наконец пробило три часа. Дождавшись, когда Памела с матерью уедут, Амелия вышла из дома и быстро направилась к Марбл-Арч. Резкие порывы ветра срывали остатки листьев с деревьев, пешеходы прикрывались зонтами, прятались в дверных проемах или под арками. Но Амелия даже не замечала непогоды.
«Лайонз-Корнер-Хаус» оказался небольшим кафе на самом углу Марбл-Арч. Амелия вошла внутрь и взглянула на часы. Она пришла на полчаса раньше. Выбрав столик подле окна, она села лицом к двери, чтобы видеть входящих, положила на самом виду экземпляр «Леди Мейфэра» и заказала чай. В письме было сказано, что посредник будет держать в руке экземпляр «Леди Мейфэра», поэтому она решила сделать то же самое.
Ей принесли чай и щедро намазанную маслом сдобную лепешку. Амелия ела медленно, наслаждаясь каждым кусочком. Кроме ужина, за которым ей всегда подавали холодное мясо с помидорами или со свеклой, она разделяла все трапезы со своей подопечной, а вкусы Пэмми отличались удивительным однообразием. Она не сводила глаз с двери, и ровно в четыре часа в кафе вошли три женщины. На них были прелестные шляпки с изящными вуалетками, прикрывавшими верхнюю часть лица; одежда, хотя и приглушенных тонов, свидетельствовала о богатстве. У Амелии упало сердце, но вдруг она заметила на самой высокой из женщин яркий пурпурно-бело-зеленый значок. Она держала в руках «Леди Мейфэра». Амелия воспрянула духом. Эта женщина была членом Женского социально-политического союза!
Посетительницы остановились у входа и принялись оглядываться по сторонам. Амелия нерешительно приподняла свою газету, и они тут же направились к ней, поднимая на ходу вуалетки.
– Мисс Уэсткотт. – Женщина со значком на груди протянула ей руку. – Меня зовут Констанция. Позвольте представить моих сестер. Это Пруденс, а это Честити.
Она указала на своих спутниц, которые также, в свою очередь, пожали Амелии руку и сели за стол.
– Итак, мисс Уэсткотт, чем мы можем вам помочь?
Глава 7
—Мне необходимо найти мужа, – заявила Амелия Уэсткотт.
– Вот уж действительно прямо и по существу, – заметила Констанция, снимая перчатки и убирая их в сумочку.
– Но это же входит в предоставляемые вами услуги? – с замирающим сердцем спросила Амелия, и в ее серых глазах отразились неуверенность и тревога.
– Конечно же, входит, – успокоила ее Пруденс. – Давайте закажем чаю. – Она улыбнулась пожилой официантке в накрахмаленном фартуке и чепчике: – Пожалуйста, принесите нам тарелку лепешек и четыре пирожных с кремом.
Официантка записала заказ в блокнот и удалилась тяжелой поступью, характерной для тех, кто проводит много времени на ногах.
– Итак, какого мужа вы хотели бы найти? – поинтересовалась Констанция.
– Ну, даже не знаю… Я полагала, у вас есть список… мужчин, которые ищут себе жен.
Сестры обменялись взглядами, и Амелия почувствовала, как ее тревога усиливается. Возвращение официантки с чаем не позволило им продолжить разговор, но, как только она ушла и чай был разлит по фарфоровым чашкам, а блюдо с лепешками обошло присутствовавших, Пруденс сняла очки, протерла их носовым платком и снова водрузила на нос.
– В настоящий момент у нас пока нет такого списка, – сказала она, слегка прищурившись. – Видите ли, на самом деле вы наша первая клиентка.
– О! – Амелия была совершенно сбита с толку. – Как… , же так получилось?
– Ну, всегда кто-то должен быть первым, – заметила Честите, кладя сахар в чай.
– Дело в том, что мы… точнее, владельцы «Леди Мейфэра» только начали предлагать услуги «Посредника», – объяснила Констанция, аккуратно разрезая лепешку на ровные квадратики. – Но я уверена, что мы сможем вам помочь. Вы упоминали о деликатном положении. Если вы немного расскажете нам о себе и о своих затруднениях, мы сможем приступить к делу.
Амелия с сомнением разглядывала трех сестер. Она была морально готова к тому, чтобы доверить свои проблемы серьезному, деловитому агенту. Она не рассчитывала получить приглашение на чай от трех светских дам и обсуждать сними свои затруднения, словно это была пустая вежливая болтовня.
Заметив ее колебания, Констанция сказала:
– Мисс Уэсткотт, мы отчасти догадываемся о том, каково ваше положение. Находиться на службе у леди Грэм, должно быть, не очень-то приятно.
Амелия покраснела:
– Откуда вы могли узнать, что…
– Ситуация немного неловкая, – сказала Пруденс. – Мы знакомы с Летицией. И мы совершенно случайно узнали, что гувернантку ее дочери зовут мисс Уэсткотт. – Она пожала плечами, словно оправдываясь. – Такого рода вещи неизбежны в нашем кругу. – Она снова пожала плечами.
Амелия взяла перчатки, лежавшие на столике рядом с ней.
– Не вижу, чем вы можете мне помочь. Я полагала, что это будет чисто деловое соглашение. Трудно довериться людям, которые могут случайно проговориться и выдать меня.
Руки с трудом повиновались ей, пока она старалась справиться с пуговицами на перчатках. Последовало молчание, потом Честити подалась вперед и сжала рукой дрожавшие пальцы Амелии.
– Послушайте минуту, Амелия. Мы ни при каких обстоятельствах никому вас не выдадим. Даем слово сохранить все услышанное в тайне. То, что нам известно о Летиции, лишь усиливает наше желание помочь. Вам нужен муж, чтобы избавиться от необходимости работать у нее, верно?
В ее голосе было столько искренности и дружеского участия, что Амелия почувствовала, как надежда возвращается к ней. Она взглянула на сочувственные лица женщин и увидела в их глазах силу и решимость, внушавшие уверенность.
Амелия решилась. Да и что ей терять, в конце концов?
– Все не так просто, – сказала она, и ее щеки покрылись густым румянцем. – Если бы это было так, я просто ушла бы от нее и нашла себе другое место. – Она видела, что они внимательно слушают ее. Чай остывал в их чашках, на лепешках таяло масло. – Два месяца назад я уехала с Памелой в деревню. Лорд и леди Грэм хотели, чтобы она провела лето вдали от Лондона, в их загородном имении в Кенте.
Сестры кивнули. Амелия нервно крутила ложку, не отрывая глаз от белой льняной скатерти.
– Официально у нас не должно было быть занятий, поскольку девочка ехала на каникулы, но я должна была водить ее на прогулки, следить за ее уроками верховой езды… – Амелия сделал паузу, и румянец на ее щеках разгорался еще сильнее, – и наблюдать за ее музыкальными занятиями. Памела очень не любит фортепьяно. Боюсь, что она вообще не очень терпеливая ученица.
– Ее мать не верит в силу женского образования, – заметила Констанция.
Амелия коротко рассмеялась:
– Это верно. Но трудно винить леди Грэм, учитывая, что ее собственное образование оставляет желать лучшего. Более того, порой мне кажется, что она расценивает образование как женский недостаток.
– Уверена в этом, – подтвердила Пруденс, поправляя указательным пальцем очки на носу, и устремила проницательный взгляд на Амелию. – Итак, учитель музыки…
Амелия сделала глубокий вдох.
– Генри Франклин, – выпалила она. – Младший сын местного магистрата[11]11
Должностное лицо в местных органах власти.
[Закрыть] и владельца кирпичной фабрики. Генри – музыкант, но его отец не одобряет этого занятия. Он хочет, чтобы сын работал бухгалтером на фабрике. Два его брата уже работают там, и мистер Франклин требует, чтобы Генри к ним присоединился.
– А Генри отказывается? – Честити с задумчивым видом слизнула малиновый джем с пальца.
– Не совсем… Он… – Амелия безуспешно пыталась подобрать слова, – он ходит работать на фабрику, сидит там в офисе и старается делать то, что требует отец, но это убивает его. Отец сказал ему, что, если Генри сумеет заработать себе на жизнь музыкой, он не станет ему препятствовать. Но мистер Франклин прекрасно знает, что Генри не сможет посвятить себя музыке без его материальной поддержки. А в обмен на эту поддержку Генри вынужден делать то, что скажет отец.
Констанция подумала, что Генри Франклину не хватает силы воли, если не убеждений, но промолчала. У нее было предчувствие, что это только начало всех бед Амелии Уэсткотт.
– У меня сложилось впечатление, что между вами и Генри Франклином возникла обоюдная симпатия, – деликатно заметила Честити, отламывая кусочек пирожного.
Амелия наконец оторвала взгляд от скатерти.
– Да, – прямо заявила она. – Гораздо больше, чем симпатия. – Она открыто встретила взгляд Честити. – В результате чего я и нахожусь в очень щекотливом положении.
– О, – сказала Пруденс. – , положение не из легких.
– Единственный выход – найти себе мужа, – продолжала Амелия. – Как только о моем положении станет известно леди Грэм, она тут же выгонит меня без рекомендаций, и я никогда не смогу никуда устроиться. Ни одна уважающая себя семья не возьмет на работу падшую женщину. – Она снова посмотрела на сестер. – Не так ли?
– Это правда, – подтвердила Констанция. – Вы станете изгоем.
– И кроме того, вам нужно будет содержать ребенка, – хмурясь, произнесла Честити. – Даже если вы отдадите его в приют…
– Чего я никогда не сделаю!
– Разумеется, нет, – поспешно подтвердила Честити. – Я не собиралась предлагать вам это.
– Итак, мне нужен покладистый муж, – заявила Амелия. – Я надеялась, что у вас есть кто-нибудь на примете. Возможно, вдовец, который согласится дать мне свое имя в обмен на все остальное: уход за детьми, ведение хозяйства… Все, что потребуется.
– Звучит как смена одного вида рабства на другое, – заметила Констанция.
– А какой у меня выбор? – Амелия развела руками. – Своих средств к существованию у меня нет.
В ее словах прозвучала горечь, как бы намекавшая на разницу в положении бедной гувернантки и ее собеседниц.
– Вам это покажется странным, но у нас их тоже нет, – сказала Пруденс. – Мы делаем все возможное, чтобы отец избежал долговой тюрьмы, а сами мы не оказались на улице.
– Поэтому мы и дали в «Леди Мейфэра» объявление о посредничестве, – пояснила Честити.
Амелия немного помолчала, потом коротко обронила:
– Однако ни одна из вас не беременна.
– Это правда, – согласилась Констанция. – Поэтому давайте рассмотрим, какие у нас есть варианты. Съешьте пирожное, пока Чес их все не прикончила.
Она протянула тарелку с пирожными Амелии.
– У меня появился ужасный аппетит на сладкое, – призналась Амелия. – К счастью, Пэмми щедро снабжают сладостями.
Она откусила большой кусок пирожного. Этим женщинам удалось избавить ее от чувства отчаяния. Она сама даже не понимала, каким образом, ведь они не предложили еще ни одного решения, на что она так рассчитывала.
– Мне кажется, самым лучшим кандидатом будет Генри, – осторожно предложила Честити.
Поскольку это решение было самым очевидным, она подозревала, что здесь кроется какая-то проблема, о которой Амелия еще не рассказала.
– Если только он уже не женат, – добавила Пруденс. Амелия покачала головой и смахнула крошку с губы.
– Нет, он не женат. Он не может это сделать без согласия отца, а судья Франклин не разрешит ему жениться на бедной гувернантке. Хотя моя семья ничуть не хуже его семьи, – запальчиво добавила она.
– Но разве Генри не сможет зарабатывать на жизнь самостоятельно? – размышляла Констанция. – Может он найти работу преподавателя музыки в школе? Насколько я знаю, в лучших школах преподавателей даже обеспечивают жильем.
– Я предложила бы ему это, если бы могла с ним связаться, – понурив голову, сказала Амелия. – Я несколько раз писала ему, хотя и не могла сообщить о создавшейся ситуации. Я не рискую доверять такие вещи бумаге. Не исключено, что леди Грэм читает в зеркале мою промокательную бумагу.
– Не сомневаюсь, что на это у нее ума достанет, – ядовито заметила Констанция.
На мгновение губы Амелии скривились в иронической усмешке.
– Я с тех пор ничего не слышала о Генри. Он не ответил ни на одно из моих писем. Он должен был получить их – почта хорошо работает. Я могу лишь предположить, что он не хочет поддерживать со мной отношения.
– Могут быть и другие объяснения, – сказала Честити. – Может быть, у него изменился адрес.
– В таком случае почему он не написал мне и не сообщил свой новый адрес?
– Да, вы правы. – Констанция в раздумье принялась барабанить пальцами по столу. – Давайте выясним, что с ним.
– Каким образом?
– Нанесем ему визит.
– Но у меня нет даже выходного дня.
– С визитом отправимся мы, а не вы, Амелия.
– Да, съездим и проведем разведку на местности, – согласилась Пруденс. – Нам не обязательно даже что-то говорить ему, просто проверим обстановку.
– Во всяком случае, есть с чего начать. – Честити снова коснулась руки Амелии. – Не переживайте. У нас достаточно времени, чтобы все устроить. Когда вы ждете ребенка?
– О, не раньше чем через семь месяцев, – слабо улыбнулась Амелия.
– В таком случае никто ничего не заметит еще месяца два-три, – прикинула Пруденс. – И вы всегда сможете немного распустить свои платья. Вам удастся скрывать беременность довольно долго.
Амелия кивнула:
– Но нам все равно следует поторопиться. Я не могу ждать до последней минуты.
– Разумеется, мы и не будем ждать, – твердо заверила ее Констанция. – Мы начнем с Генри и, если там ничего не получится, придумаем что-нибудь еще.
Амелия взглянула на висевшие на стене часы и тревожно вскрикнула:
– Уже почти половина шестого, мне пора возвращаться! Я должна быть на месте к шести, когда Пэмми возвращается с матерью домой. – Она принялась рыться в сумочке. – Сколько я вам должна за консультацию?
– Нисколько, – хором ответили сестры.
– И вы вообще ничего не будете нам должны, – объявила Честити, игнорируя легкое выражение недовольства со стороны Пруденс.
– О, но я же должна заплатить вам! Вы предоставляете платные услуги, так было указано в объявлении. – Амелия постучала пальцем по лежавшей на столе газете.
– Это не имеет значения, – сказала Констанция, немного извращая факты. – У нас на примете есть несколько богатых клиентов. Они могут позволить себе заплатить чуть больше.
Амелия слабо улыбнулась и положила на стол шиллинг.
– По крайне мере позвольте мне заплатить за мой чай.
– Если вы так настаиваете. – Пруденс положила рядом с шиллингом еще несколько монет.
Сестры могут проявлять безрассудную щедрость сколько угодно, но шиллинг всегда остается шиллингом.
– Я вижу, что вы член Женского социально-политического союза. – Амелия жестом указала на значок, который Констанция прикрепила на груди.
– Да, но я не хотела бы делать это достоянием общественности. – Констанция отстегнула значок. – Из-за «Леди Мейфэра». Я пишу политические статьи, и мы поддерживаем движение суфражисток. Не хотелось бы, чтобы мои знакомые догадались, что я имею отношение к этой газете. Я надела значок сегодня, чтобы вы чувствовали себя увереннее, поскольку, как мне кажется, вы симпатизируете союзу.
– Я действительно почувствовала себя увереннее, – сказала Амелия, поднимаясь из-за стола. – Я также вынуждена держать свои убеждения в секрете. У меня редко появляется возможность посещать собрания.
– Это изменится, – заверила ее Констанция. – В один прекрасный день все изменится.
– О да! Кон сейчас обрабатывает одного члена парламента, – лукаво проговорила Честити. – У нас большие надежды на то, что достопочтенный…
Она в замешательстве умолкла, когда Пруденс наступила ей на ногу.
К счастью, Амелия так торопилась, что не обратила внимания на ее слова. Она нацарапала адрес Генри Франклина на полях газеты, и Констанция пообещала ей, что в начале следующей недели они съездят в Кент.
– Давайте встретимся в следующий четверг здесь же в то же время, – предложила на прощание Пруденс, протягивая Амелии руку. – К тому времени у нас будут для вас новости.
Амелия кивнула, собралась было что-то сказать, но потом решительно тряхнула головой и поспешно покинула кафе.
– Я прошу прощения, – выпалила Честити, как только дверь, звякнув колокольчиком, закрылась. – Не представляю, как я могла забыть, что она должна быть знакома с Максом Энсором. Господи, да она же живет с ним под одной крышей!
– Съешь еще одно пирожное, – посоветовала Пруденс. – Ничего же не случилось.
Честити с кающимся видом посмотрела на Констанцию:
– Ты простишь меня?
– Милая, здесь нечего прощать. – Констанция улыбнулась ей в ответ. – К тому же это чистая правда. Я действительно собираюсь обработать его.
– Я не должна была болтать о твоей личной жизни, – сказала Честити.
– Забудь об этом, Чес. Моя личная жизнь в настоящий момент так тесно связана с политической, что ее трудно рассматривать в отдельности.
– В любом случае это несколько оживит наше пребывание в деревне, – заметила Пруденс. – Больше, чем теннис.
Констанция с радостью воспользовалась случаем сменить тему.
– Не уверена, что мне понравится этот Генри Франклин, – сказала она, когда девушки вышли на улицу.
Внезапный резкий порыв ветра заставил ее обеими руками ухватиться за шляпку.
– Не обязательно, чтобы он нам нравился, – заметила Пруденс. – Мы просто должны заставить его поступить, как положено честному человеку. Возьмем кеб?
– Только если мы можем позволить себе это, дорогая, – поддразнила ее Констанция.
– Не уверена, что можем, – усомнилась Пруденс. – Учитывая, как ты и Чес настаивали на том, что нам не нужна никакая плата. Как мы собираемся существовать, если не станем брать плату с клиентов?
– Нам нужно привлекать богатых клиентов, – ответила Констанция. – Я не смогла бы взять деньги у этой бедной женщины, да и ты тоже не смогла бы.
– Это так, – согласилась Пруденс. – Будем считать, что приобретенный опыт – это наши вложения капитала.
– Очень удачное решение. – Констанция жестом остановила кеб. – У меня такое ощущение, что нам понадобится весь наш опыт, если мы хотим добиться успеха в посредничестве. Каким образом нам удастся составить список подходящих женихов? И нам еще нужно найти серую мышку для Анонима. По крайней мере он готов платить за услуги.
– Ну, это просто, – сказала Чес, садясь в экипаж. – На следующем же приеме внимательно посмотрим по сторонам. Мы найдем множество женихов и девиц на выданье.
– И составим нашу собственную картотеку, – подхватила Констанция. – Просто и гениально! – Она хлопнула в ладоши. – У меня уже есть на примете серая мышка, даже несколько. Что вы скажете о Миллисент Хардкасл? Я знаю, она уже далеко не девочка, но еще не потеряла привлекательности и всегда утверждала, что ненавидит Лондон.
Пруденс выглянула в окно и сказала кебмену:
– Манчестер-сквер, десять, пожалуйста.
Макс Энсор стоял под часами в центре вокзала Ватерлоо, являя собой островок спокойствия посреди оживленно гомонившей и суетившейся толпы. Вокруг пыхтели поезда, время от времени издавая пронзительный свист. Взмокший носильщик, толкавший перед собой груженую тележку, пронесся мимо Макса, заставив его отступить в сторону. Позади носильщика, едва поспевая за ним, почти бежала женщина на угрожающе высоких каблуках, опираясь на руку краснолицего мужчины.
Была пятница, половина двенадцатого утра, и Макс полагал, что Дунканы и их гости прибудут на вокзал заблаговременно. Он не мог представить себе ни одну из сестер спешащей. Его камердинер уже отнес чемодан и ракетки на платформу и расположился в том месте, где по прибытии поезда должен был остановиться вагон первого класса.
Внезапно Макс увидел сестер, вошедших с центрального входа. Как он и ожидал, они неторопливо продвигались вперед в сопровождении двух носильщиков. Макс очень удивился, увидев, что лорда Дункана с ними не было. А ведь сестры уверяли, что их отец поедет вместе с ними.
Констанция издали помахала ему, потом, приблизившись, протянула руку:
– Макс, вы приехали так рано!
Он легко коснулся губами ее щеки, словно они были давними друзьями. Потом он повернулся и пожал руки Честити и Пруденс.
– Где ваш багаж, мистер Энсор? Впрочем, это смешно. Если Кон называет вас Максом, мы тоже можем не соблюдать формальностей. Я буду называть вас Максом. Итак, где ваш багаж, Макс? – спросила Честити, глядя на Макса из-под широких полей очаровательной шляпки, украшенной лентами из газа.
Трудно было заподозрить, что эта шляпка переживала уже четвертую реинкарнацию.
– Марсел отнес его на платформу. Надеюсь, вы не возражаете, что мой камердинер сопровождает меня? Если вам негде его разместить, я с легкостью обойдусь и без него.
– Ну что вы, какие могут быть проблемы! Дэвид Лукан, например, никуда не ездит без своего камердинера, который шпионит за ним и обо всем докладывает его матери. Бедняжка Дэвид и шагу без него ступить не может, – с милой улыбкой прощебетала Честити.
– Платформа двенадцать, мадам, – многозначительно напомнил один из носильщиков, перекладывая тяжелые сумки из одной руки в другую. – Поезд подойдет с минуты на минуту.
– Ах да, конечно, пойдемте!
Легкой грациозной походкой Констанция направилась за носильщиками. Макс шел рядом с ней.
– Ваш отец не будет вас сопровождать?
– Да… нет… все это так досадно! – ответила Констанция. – Я расскажу вам, когда мы устроимся в купе. И у вас есть все основания быть недовольным.
Макс подозрительно посмотрел на нее, но ничего не сказал, пока все четверо не расположились в купе первого класса, предварительно убедившись, что багаж надежно уложен. Расплатившись с носильщиками, Макс отослал Марсела в вагон третьего класса.
– Во всем виноват граф Беркли, старый друг отца, – сказала Честити, снимая шляпку. Потом она привстала на цыпочки и положила шляпку на полку для багажа. – Он только что купил автомобиль и предложил отцу отвезти его в Ромзи.
– Конечно же, папа не мог не согласиться, – подхватила Констанция. – И это ставит меня в очень неловкое положение. Вы с таким пониманием отнеслись к нашей маленькой просьбе, а теперь все насмарку.
– Наоборот, – с галантным поклоном ответил Макс. – Теперь я имею возможность путешествовать в обществе всех сестер Дункан.
– Вместо того чтобы довольствоваться только моим, – с притворным вздохом сказала Констанция. – Уверена, что я была бы скучным компаньоном.
Девица откровенно насмехалась над его избитым комплиментом, как и в тот вечер в ресторане, когда она обвинила его в неискренности. Макса возмутило то, что она так упорно отвергает принятые в свете правила поведения, даже когда дело касается пустого комплимента.
– Да, это так, – согласился он. – Люди, не умеющие с благодарностью принять комплимент, не всегда могут составить приятную компанию.
У Констанции расширились глаза. Она не ожидала ответного выпада, кроме того, ее никогда прежде не обвиняли в неблагодарности. На мгновение она даже лишилась дара речи.
Склонив голову набок, Констанция с виноватым видом улыбнулась. Мать часто предупреждала, что острый язычок не доведет ее до добра. И даже Дуглас мягко упрекал ее, когда она не могла удержаться от ядовитой остроты. Он говорил, что нельзя изощряться в остроумии за счет окружающих. Однажды он даже сказал, что это на редкость непривлекательное качество в человеке. Констанция вспомнила его негромкий голос, такой ласковый и в то же время серьезный, и, закусив губу, резко отвернулась и стала смотреть в окно, чувствуя, как ком стоит у нее в горле. Видимо, она была бы гораздо добрее и терпимее к людям, если бы Дуглас не погиб. Так что остается лишь внимательнее следить за своими словами. Особенно в обществе Макса Энсора. Она почувствовала невольное уважение к столь достойному противнику.
Макс поднялся, открыл окно и выглянул на платформу:
– Кто-нибудь из ваших гостей поедет этим поездом?
– Надеюсь, что нет, – ответила Пруденс. – Мы обычно специально едем ранним поездом, чтобы оказаться на месте раньше них. Большинство едут двухчасовым и прибывают в Ромзи как раз к чаю.
Дверь купе открылась, и на пороге появился официант в униформе.
– Уважаемые леди… сэр, будете ли вы обедать у нас? – с поклоном спросил он.
