Текст книги "Список холостяков"

Автор книги: Джейн Фэйзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10

– Лорд Лукан – прекрасный партнер для Эстер, – заметила Честити, обращаясь к леди Уинтроп, сидевшей рядом с ней под зонтиком и наблюдавшей за игрой на теннисном корте. – Кажется, он предвосхищает каждое ее движение.

– Эстер не особенно увлекается спортивными играми, – объявила леди Уинтроп. – Я настоятельно рекомендовала ей не играть сегодня. Слишком жарко для того, чтобы бегать по корту. Если она не поостережется, то может вспотеть, а вспотевшая женщина – это так непривлекательно.

– Я думаю, в основном у них бегает Дэвид, леди Уинтроп, – вмешалась Пруденс, разливая в высокие стаканы лимонад из графина. – Именно это и делает его таким превосходным партнером.

– Он очень приятный молодой человек, – уступила леди Уинтроп, делая глоток лимонада. – Я немного знакома с его матерью, хотя она не слишком часто выезжает в свет. Насколько мне известно, у нее хрупкое здоровье.

Пруденс подумала, что вдовствующую леди Лукан можно было назвать хрупкой лишь с очень большой натяжкой, но спорить не стала.

– Дэвид прекрасный сын, – сказала она. – Так нежен и заботлив с матерью.

– Прекрасные качества в сыне, – одобрительно заметила леди Уинтроп, яростно обмахиваясь веером. – И по-моему, у него приличное состояние.

Последние слова она пробормотала почти про себя, поэтому ее собеседницы ничего не ответили.

– Кон, похоже, делает все возможное, чтобы дать выиграть Эстер и Дэвиду, – вполголоса заметила Честити, обращаясь к сестре, когда они немного отошли от зрителей, расположившихся под зонтиками. – Но по-моему, Максу это не очень нравится.

Пруденс тихонько хмыкнула:

– Макс просто в ярости. Он играет в полную силу, но каждый раз, когда подача переходит к Кон, она лишь осторожно перебрасывает мяч через сетку, чтобы он упал прямо к ногам Эстер и та легко могла отбить его.

– А бедный Дэвид не замечает ничего и думает, что Эстер играет просто великолепно, – расхохоталась Честити. – Кон такая хитрюга.

– Я же рассказывала тебе, что она рассчитывает содрать с благодарных мамаш пожертвования в пользу нуждающихся незамужних леди, – сказала Пруденс. – У нее нет ни стыда ни совести. Не знаю, в кого она пошла.

– Ну, мама, положим, тоже не была невинной овечкой, – напомнила Честити. – Она всегда ухитрялась обвести отца вокруг пальца.

– Не похоже, что Кон удается обвести вокруг пальца Макса Энсора, – заметила Пруденс, приложив руку козырьком ко лбу и наблюдая за тем, что происходит на корте. – По-моему, он уже готов ударить ее по голове теннисной ракеткой.

– Во всяком случае, по ним не скажешь, что они любовники, которые провели прошлую ночь, предаваясь безудержной страсти, – согласилась Честити. – Она тебе что-нибудь рассказывала?

– Ни слова. Но сегодня некогда было вести задушевные беседы.

Они замолчали, прислушиваясь к размеренному стуку мяча по покрытию корта.

Констанция подавала на Эстер. Мяч ударился о сетку, и стоявший рядом Макс сердито выругался. Он поднял мяч и перекинул Констанции. Она поймала мяч ракеткой и, мило улыбаясь, подала во второй раз. Мяч приземлился к ногам Эстер. Та отбила его с удивленным видом, который не покидал ее в течение всей игры, и засмеялась от восторга, когда мяч перелетел через сетку. Макс с легкостью отбил его, но он был так взбешен, что мяч улетел в аут.

– Гейм! – весело закричала Констанция. – Эстер, Дэвид, меняемся площадками.

– Во что, черт побери, ты играешь? – злобно прошипел Макс, когда они шли через площадку.

– В теннис, – сказала Констанция все с той же милой улыбкой. – Конечно, у меня не такой мощный удар, как у тебя, но, в конце концов, я всего лишь слабая женщина. И я очень стараюсь!

– Не води меня за нос! – воскликнул он. – Ты подыгрываешь Эстер.

– Но взгляни, как она счастлива! И как Дэвид просто светится от гордости за нее! Он смотрит на нее почти так же, как смотрит на Честити… то есть, я надеюсь, смотрел на Честити.

Макс процедил сквозь зубы:

– Я тебя откровенно предупреждаю, Констанция, в следующем гейме играй нормально, не то я уйду с корта.

– Как неспортивно! – возразила она. – В конце концов, победа не главное в игре.

– Я придерживаюсь другого мнения, – сказал Макс, отходя на край площадки, чтобы отбить подачу Дэвида. – И запомни, я не шучу.

Констанция поджала губы. Она и не рассчитывала, что ему понравится то, что она делала, но она не ожидала такой бурной реакции. Очевидно, в нем очень развит дух соперничества. Девушка его прекрасно понимала, потому что сама всегда – за исключением редких случаев – отчаянно боролась за победу. Тем не менее она решила играть в полную силу, чтобы избежать ссоры.

Макс мрачно кивнул, увидев, что ее движения стали решительнее и быстрее, и игра пошла поживее. Они проиграли первый сет, но по крайне мере Констанция образумилась, и, если она будет и дальше нормально играть, они смогут выиграть этот сет, и у них появится шанс на победу. Однако ему не потребовалось много времени, чтобы заметить, что всякий раз, когда они вырывались вперед, она ухитрялась проиграть несколько очков. Это до такой степени выводило его из себя, что он стал хуже играть, и в конце концов они проиграли второй сет с небольшой разницей в счете. Ему удалось скрыть свое раздражение, и он поздравил победителей и дружески пожал руки радостно улыбавшемуся Дэвиду и счастливой, разрумянившейся Эстер. После чего, не сказав ни слова Констанции, Макс покинул корт и направился в сторону дома.

Констанция немного поколебалась, потом поспешила за ним, нагнав его в тот момент, когда он поднимался на террасу.

– Макс?

Он остановился, не оборачиваясь:

– Что?

Она положила руку ему на плечо и рассмеялась:

– Ну, пожалуйста, не сердись. Я сделала это из самых лучших побуждений.

– Я не считаю, что вмешиваться в чужие дела – это наилучшие из побуждений, – объявил он, мрачно глядя на нее. – Это обычное сводничество.

– Но ведь это никому не принесет вреда.

Констанция вытерла лоб тыльной стороной ладони. Недовольство Макса внезапно испарилось. Было что-то невероятно чувственное в ее разрумянившихся щеках и в капельках пота, блестевших на лбу, и в ямочке на шее, как раз в том месте, где расходился воротник ее белой шелковой блузки. Его мысленному взору представились ее груди, такие, какими он видел их утром, когда она встала с постели, и он уже видел, как струйка пота стекает по ложбинке между ними.

– В будущем не втягивай меня в подобные затеи, – сказал он, беря ее за локоть и увлекая за собой в тень позади густых декоративных кустов, росших в больших кадках, расставленных вдоль террасы.

Констанция не стала сопротивляться этому неожиданному уединению. Она оперлась руками о перила и запрокинула голову, вопросительно глядя на него.

– Совершенно неожиданно у меня возникло непреодолимое желание поцеловать тебя, – сказал он, проводя кончиком пальца по ее полураскрытым губам. – Есть что-то чрезвычайно соблазнительное в женщине, раскрасневшейся и разгоряченной после физической нагрузки, хотя при той игре, которую ты сегодня продемонстрировала, я удивлен, что ты вообще ухитрилась вспотеть.

– Но не в последнем гейме, – возразила Констанция, чувствуя, как у нес участился пульс и по спине пробежала дрожь предвкушения.

– Это верно, – согласился он. – Тебе пришлось изрядно потрудиться, чтобы проиграть его.

Он дотронулся пальцем до ямочки на се шее и почувствовал, как быстро бьется ее сердце. Она облизала губы кончиком языка, ее глаза в тени деревьев казались изумрудными. В них вспыхнули огоньки, и она откинула голову, подставляя шею его поцелуям.

Его губы приникли к ямочке между ключицами, потом он принялся слизывать капельки пота с ее шеи, словно это было мороженое. Констанция тихо засмеялась и погладила его по спине, чувствуя жар его тела сквозь тонкую льняную материю.

Макс накрыл ее губы своими. Сначала это был легкий, дразнящий поцелуй, потом его язык проник в глубину ее рта, и в обоих вспыхнуло страстное желание.

Он быстро и умело расстегнул пуговки сначала на ее блузке, потом на сорочке и принялся целовать грудь, наслаждаясь солоноватым вкусом ее кожи. Его дыхание обдавало ее жаром, и ее соски тут же затвердели. Констанция закусила губу, чтобы сдержать стон. Не в силах контролировать свое желание, она обхватила его голову руками, запутавшись пальцами в густых волосах.

Макс быстро расстегнул свои брюки, поднял ее юбку, и через мгновение они уже двигались в бешеном темпе. Их соитие было быстрым и бурным. Лишь когда ее пульс немного замедлился, Констанция услышала голоса, доносившиеся с террасы, и закрыла рукой рот, с трудом сдерживая смех. Макс предостерегающе покачал головой и быстро привел в порядок их одежду.

– Как это неосмотрительно с нашей стороны, – прошептала Констанция, но ее тон ясно давал понять, что сама она их действия предосудительными не считает. – И что теперь делать? Они пьют чай на террасе. Не можем же мы вылезти из кустов как ни в чем не бывало.

Голоса стали громче, и Макс прошептал:

– Уходим через перила!

Он перепрыгнул через них, приземлившись на клумбу, и протянул к ней руки:

– Прыгай!

Констанция улыбнулась, перелезла через перила и спрыгнула на землю. Прижавшись спиной к стене, она прошептала:

– Ты иди первым. Мне нужно подняться к себе в комнату и привести себя в порядок, прежде чем я смогу появиться на людях.

Он кивнул, повернулся, чтобы уйти, но тут же вернулся назад и поцеловал ее почти со злостью.

– Ты очень испорченная женщина, – пробормотал он, потом быстро зашагал прочь, сунув руки в карманы и стараясь держаться поближе к стене.

Констанция выждала несколько минут, потом крадучись пробралась вдоль стены к черному входу. В ванной она разделась, бросила теннисную форму в корзину и быстро вымылась. У себя в спальне она переоделась в платье из темно-зеленого муслина и привела в порядок волосы. Констанция с трудом сдерживала смех. Она никак не ожидала от Макса Энсора такого безрассудства. Может быть, этот мужчина не так уж безнадежен? Если он может забыть все свои принципы и строгие моральные устои и вести себя подобным образом, его скорее всего можно убедить смотреть на вещи более широко и в других отношениях.

Тихо напевая себе под нос, Констанция направилась на террасу. Ее прическа и одежда были безупречно аккуратными, и лишь ярко блестевшие глаза свидетельствовали о том, что произошло нечто необычное.

Пруденс изучающе посмотрела на нее, и Констанция одарила ее лучезарной улыбкой. Пруденс поставила на стол чайник и тарелку с сандвичами, которыми она обносила гостей, и подошла к сестре.

– У тебя очень самодовольный вид, – с укором заметила она.

– У меня есть на то причины. Посмотри, как Эстер с Дэвидом прекрасно ладят. Моя маленькая хитрость на корте, похоже, принесла плоды.

– Насколько я заметила, твой партнер был не в восторге от этой хитрости. Где он? – Пруденс оглядела собравшихся на террасе гостей. – Я не видела его с тех пор, как он ушел с корта. Выглядел он мрачнее тучи.

Констанция пожала плечами: – Возможно, в одиночестве зализывает раны. Ты начала обрабатывать леди Уинтроп?

– Мы с Честити обронили несколько замечаний, которые, похоже, она приняла очень близко к сердцу.

– Очень хорошо. А по возвращении в город займемся леди Лукан.

– Не забывай, во вторник мы едем искать Генри Франклина, в среду утром у нас назначена встреча с Анонимом, а в четверг мы должны увидеться с Амелией. И когда ты собираешься найти время для леди Лукан?

Констанция невесело улыбнулась:

– Похоже, посреднические дела будут отнимать уйму времени. А нам еще нужно подготовить следующий номер «Леди Мейфэра». Выпускать газету два раза в месяц нелегко.

– Что поделаешь, – пожала плечами Пруденс. – Где ты собираешься провести ночь?

– А что?

– Если у тебя нет других планов, мы могли бы поработать над номером.

– Думаю, у меня будут другие планы, – сказала Констанция. – Но вначале можно и поработать.

– Не можешь же ты обходиться совсем без сна, – возразила Пруденс.

– Ну, пока что могу, – ответила Констанция. – Еще две ночи. Когда вернемся в город, все изменится. Посмотри, папа едет в этом проклятом автомобиле лорда Беркли.

Констанция жестом указала на ведущую к дому дорогу, по которой ехал автомобиль с лордом Дунканом в водительских очках за рулем.

– Мы никогда не сможем уговорить его не покупать один из этих драндулетов, – вздохнув, сказала Пруденс.

– Но не может же он купить автомобиль, если у него нет денег, – заметила Честити, подошедшая так тихо, что сестры ее не заметили.

– Он займет их под огромные проценты, – парировала Пруденс, поджав губы.

– Мы можем заложить серебро, – предложила Констанция. – И мамины бриллианты. Наверное, этого хватит, чтобы купить автомобиль.

Сестры уставились на нее: – Ты шутишь!

Она пожала плечами:

– По-моему, все к этому идет. Либо так, либо нам придется вступить в открытый конфликт с отцом и заставить его посмотреть правде в глаза.

Сестры с мрачным видом молчали. Констанция была права. Им хватало денег на ежедневные хозяйственные расходы и даже на некоторые излишества, которые их отец считал необходимыми. Но такая дорогая вещь, как автомобиль, была им явно не по карману.

– Может быть, все-таки удастся заставить его отказаться от этой затеи, – задумчиво произнесла Честити. – Предположим, он попадет в какую-нибудь неприятную переделку, связанную с автомобилями. Вы же сами знаете, он может мгновенно принять решение и тут же, не моргнув глазом, передумать.

– Чес, ты просто умница, – сказала Констанция, похлопав сестру по плечу. – Уверена, мы что-нибудь придумаем.

– О да, конечно, – презрительно фыркнула Пруденс. – Особенно если учесть, что у нас почти не бывает свободного времени.

– Не будь такой мрачной, Пруденс. – Констанция наклонилась и поцеловала сестру. – Мы пока еще не проиграли.

– Утолив свои плотские желания, ты вдруг сделалась чересчур оптимистичной, – заявила Пруденс.

Констанция лишь улыбнулась в ответ.

– О, боюсь, я слишком труслива, лорд Лукан. Озеро такое глубокое, и вода холодная. – Эстер, испуганно вцепившись в зонтик, стояла на маленькой пристани у небольшого живописного озера. – Что, если лодка перевернется? А я не умею плавать.

Она застенчиво смотрела на него большими круглыми глазами из-под полей прелестной соломенной шляпки, украшенной цветами.

– Вам совершенно нечего бояться, – сказал Лукан, похлопывая ее по плечу. – Я доставлю вас на остров в целости и сохранности, обещаю вам. – Он улыбнулся, и в его улыбке сквозили превосходство и легкая снисходительность. – Там очень красиво, – вкрадчиво добавил Дэвид, надеясь уговорить ее.

Эстер с сомнением посмотрела на небольшой островок, на котором стояла беседка в виде греческого храма. К пристани была привязана маленькая весельная лодка, две другие лодки, заполненные пассажирами, уже приближались к острову, при этом ни один из пассажиров даже не замочил ног.

– Ну же, Эстер, Дэвид позаботится о вас, – подбодрила Честити, сидевшая в лодке. – Он прекрасно гребет, могу вас заверить. А из беседки очень интересно наблюдать закат, оттуда открывается удивительный вид.

– О, мне так хочется на это посмотреть, но…

Эстер закусила губу и снова устремила свой взгляд на лорда Лукана, который бессознательно расправил плечи.

– Я входил в сборную команду своего колледжа, – объявил он.

Честити показалось, что его голос стал более низким, а манеры более уверенными. Ее губы дрогнули, с трудом сдерживая улыбку. Малышке Эстер удалось пробудить в Дэвиде Лукане настоящего мужчину.

Честити обменялась взглядом с Констанцией, в глазах которой тоже сквозила добродушная усмешка. Констанция стояла на пристани рядом с Максом, наблюдавшим за молодой парой с плохо скрываемым нетерпением.

Наконец Макс не выдержал, выхватил из рук Дэвида конец веревки, за которую была привязана лодка, и пробормотал ему на ухо:

– Ради Бога, возьмите Эстер на руки и усадите в лодку, пока я ее буду придерживать.

У Дэвида вспыхнули уши. Он уставился на Макса, потом откашлялся и, внезапно решившись, последовал его совету. Эстер вскрикнула, когда он подхватил ее на руки и достаточно бесцеремонно поставил в лодку. Она опустилась на сиденье, прижимая к себе зонтик, и с благоговением посмотрела на Дэвида, который спрыгнул в лодку и устроился рядом с ней. Краска еще не сошла с его лица, и он пробормотал, запинаясь:

– П-простите меня, Эстер. Я решил, что лучше помочь вам принять решение.

– О, да, Дэвид, – выдохнула она. Ее глаза сияли. – Теперь я не буду бояться.

Макс бросил Дэвиду конец веревки и повернулся к Констанции.

– Боже, дай мне сил! – пробормотал он. – Какова глубина в этом проклятом озере?

– Не более трех футов, – хмыкнув, сказала Констанция. – Не будь таким брюзгой. Мы же пытаемся зародить искру любви в этих юных сердцах.

Нахмурившись, Макс заявил:

– Мы поплывем вон на той посудине. – Он указал на ялик, последнее оставшееся у пристани плавучее средство.

– Но в лодке у Дэвида места хватит всем, – возразила Констанция.

– Мы поплывем на другой лодке, – упрямо повторил Макс. – Я больше не в силах выносить это глупое жеманство.

– Ты совершенно лишен романтики, – объявила Констанция и окликнула сестру: – Макс хочет плыть на этом ялике, поэтому увидимся на острове.

– Ты хочешь, чтобы я был романтичным? – с изумлением спросил Макс, когда лодка отошла от пристани. – Каково, а? И это из уст человека, который сам абсолютно чужд романтике.

– Это несправедливо и невежливо, – рассмеялась Констанция, отвязывая ялик. – Кто будет грести – ты или я?

– Я.

Он закатал рукава, и Констанция поймала себя на том, что снова завороженно следит за уверенными и сильными движениями его рук. Она уже и раньше заметила, что они у него очень сильные, и ей стало интересно, чем он занимался до того, как пойти в политику. В нем была какая-то первобытная сила. Макс не был похож на человека, проводившего все время в душных конторах или в стенах университета. Странно, что она раньше совсем не интересовалась его прошлым. Ей достаточно было знать, что он брат Летиции и член парламента, который может оказаться им полезен. Сейчас Констанция уже не была в этом так уверена. Она до сих пор не знала, сколько ему лет, не говоря уже о том, был ли он когда-либо женат.

Она прыгнула в ялик, не дожидаясь помощи.

– Сколько тебе лет, Макс?

Он с удивлением посмотрел на нее.

– Это несколько неожиданный вопрос, – заметил он, забираясь в ялик следом за ней.

– Вовсе нет. Просто раньше мне не приходило в голову спросить тебя. Мне двадцать восемь, если тебе интересно знать.

Он покачал головой, опустился на сиденье и взял в руки весла.

– Я об этом даже не задумывался, – сказал он. – Через два месяца мне будет сорок.

– Примерно так я и думала, – кивнула Констанция. Макс рассмеялся и оттолкнулся от пристани.

– Будут еще вопросы?

Она опустила пальцы в прохладную воду.

– Ты был когда-нибудь женат?

– Нет.

Настала ее пора удивиться.

– Но ты когда-нибудь любил?

– Это совсем другое.

– И что произошло?

Он вставил весла в уключины, и легкий ялик заскользил по воде.

– Я познакомился с ней в Индии. Она была женой командира гарнизона в Джодпуре. Она была старше меня, ей было скучно и одиноко. – Энсор пожал плечами. – Короче, у нас с ней была очень бурная связь. Она собиралась оставить мужа и попросить у него развода. Мы хотели вернуться в Англию, где, разумеется, стали бы изгоями, но это не помешало бы нам жить долго и счастливо.

Макс усмехнулся, а иронический взгляд голубых глаз очень не понравился Констанции.

– Но вы этого не сделали, – подытожила она.

– Нет, она пришла к выводу, что не вынесет позора, который нанесет непоправимый вред репутации ее семьи. К тому же у нее был ребенок, сын, и она боялась, что муж не даст ей видеться с ребенком, если она уйдет от него.

Он снова налег на весла, и ялик поплыл быстрее. Констанция чувствовала, что ей следует довольствоваться его ответами, но она понимала, что он многого недосказал. Девушка вытащила руку из воды и стряхнула с пальцев серебряные капли, сверкнувшие в лучах заходившего солнца, окрасивших поверхность озера в нежно-розовый цвет.

– А что ты делал в Индии?

– После Оксфорда я записался в кавалерийский полк Ост-Индской компании[13]13
  Английская Ост-Индская компания – торговая компания, существовавшая в 1600-1858 гг.


[Закрыть]. – Он коротко рассмеялся. – Я был не в ладах с отцом, и идея покинуть Англию показалась мне заманчивой. Я уволился из полка, когда… – Он не договорил и пожал плечами. – Теперь вам известна моя история, мисс Дункан.

– А сейчас ты занялся политикой.

Констанция снова окунула пальцы в воду, и по гладкой поверхности разбежались маленькие кружки.

– Я решил, что это подходящая карьера для мужчины моего возраста и положения.

Макс с улыбкой посмотрел на нее. Веселые лучики разбежались от уголков его глаз, прищуренных на солнце.

– И какие политические вопросы интересуют тебя больше всего? – полюбопытствовала она, вытирая руку платком.

– Это очень сложный вопрос, так сразу и не ответишь.

Макс сильнее налег на весла, и ялик приблизился к пристани на островке. Гости, прибывшие на островок раньше, уже взбирались на холм, на котором стояла беседка.

– Дженкинс уже открывает шампанское в беседке, – сказала Пруденс, протягивая руку сестре и помогая ей выбраться из лодки. – Если мы не поспешим, то пропустим закат. Вы плыли очень долго.

– Беда в том, что Макс плохо управляется с веслами, – с озорной улыбкой сказала Констанция. – Он как минимум трижды «поймал леща».

– Это клевета! – воскликнул Макс.

Она рассмеялась и принялась быстро взбираться на холм. Гости уже столпились в вымощенной плиткой беседке. Дженкинс и еще один лакей сновали между ними, разнося на подносах фужеры с шампанским.

– Похоже, вы нашли общий язык с нашим достопочтенным членом парламента, – вполголоса заметила Пруденс, беря фужер с подноса. – Ты уверена, что не утратила объективности, Кон?

Констанция заколебалась. Она взглянула на Макса, стоявшего в уголке беседки с фужером в руке. Ей всегда казалось, что он выглядит очень привлекательно в официальном костюме. Но он выглядел не менее привлекательно и в белых фланелевых брюках и расстегнутой сорочке с закатанными рукавами. Его густые черные с проседью волосы блестели на солнце.

– От одного взгляда на него у меня слабеют колени, – призналась она. – Я не знаю, что это означает. А тебе не кажется, что он невероятно красивый мужчина?

Пруденс рассмеялась:

– Признаю, он очень хорош собой. Ты уже больше не думаешь, что он высокомерный и напыщенный?

– О нет, он именно таков, – подтвердила Констанция. – Просто у него есть физические достоинства, которые на время перевешивают эти недостатки.

– Это пройдет, – сказала Пруденс. – Страсть недолговечна.

– В таком случае, если я и утратила на время объективность, она скоро вернется, – заявила сестра.

Пруденс приподняла бровь, но воздержалась от комментариев.