Текст книги "Наследник"

Автор книги: Джейн Энн Кренц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Ты не думаешь, что Грейнджер мог погнать кого-то за мной?

Конн отрицательно покачал головой:

– Нет, у него нет причин преследовать тебя. Он попытался бы напугать твою сестру, но она…

Он замолчал, когда Хонор вдруг села прямо.

– Моя сестра! Конн, что, если он собирается что-то сделать с Аденой?

Конн протянул руку и заставил ее снова лечь рядом.

– Успокойся. Как я только что хотел сказать, она заплатила свой долг. Теперь Грейнджер не станет ее преследовать.

– Ты говоришь, словно абсолютно уверен в этом.

– А я и уверен.

Хонор почему-то поверила ему. Спокойная сила его слов говорила сама за себя. Она успокоилась.

– Тогда инцидент сегодняшней ночи был делом рук еще одного южнокалифорнийского сумасшедшего.

– Если только не принимать во внимание то, что на днях в твоей комнате была сдвинута ширма со своего места, – задумчиво сказал он.

Хонор на мгновение замолкла.

– Я уверена, это было просто ошибкой с моей стороны.

– Точно?

Лежа здесь в темноте рядом с сильным мужчиной, в котором можно найти поддержку, легко быть уверенной. Хонор приглашающе поцеловала его, чуть прикусив ему нижнюю губу.

– Точно.

На следующее утро Хонор проснулась рано с таким чувством, будто вся ее жизнь переменилось за одну ночь. Когда она повернула голову, чтобы посмотреть на распростертое великолепное тело Конна, она поняла, что интуиция ее не обманула. Даже если он сегодня уйдет от нее навсегда, ее жизнь больше никогда не будет прежней, потому что она никогда не сможет выбросить его из головы целиком и полностью.

Его тело было худощавым и загорелым на фоне смятых белых простыней. Интригующая темнота его волос на подушке вызвала у Хонор желание протянуть руку и пробежать пальцами по ним, как она делала это прошедшей ночью.

«Разве не считается, что во сне мужчины с суровыми лицами, как правило, кажутся более мягкими и даже кроткими?» – размышляла она, изучая непреклонные черты его лица. Правда, Конн не вписывается в общее правило. Его сила и решимость были слишком явны в его натуре, чтобы исчезнуть хоть на время, пока он спит. В ярком свете свежего солнечного утра он все равно выглядел как человек, иметь которого своим врагом мог захотеть лишь глупец.

Понимание этого вызвало у Хонор волну беспокойства. Она не могла больше лежать в постели. Босиком она прошлепала в ванную, выложенную черно-белым кафелем. Зеркало отразило в полный рост ее обнаженное тело, копку беспорядочно спутанных каштановых с золотым отливом волос и глаза, в которых было глубокое женское удивление.

Конн занимался с ней любовью прошлой ночью самым упоительным образом. Он не играл в искушенные игры, пытаясь ослепить ее техникой и стилем. Вместо этого он растворился в ней, одновременно полностью овладев ею.

Понятно, ее опыт был ограничен, но Хонор инстинктивно поняла, что ту страсть, какую она испытала прошлой ночью, нельзя считать обыкновенной.

Войдя в душ, она дала своему приятно утомленному телу насладиться горячими струями. «Я никогда не смогу забыть, как занимается любовью Конн», – мрачно подумала она.

Дверь ванной открылась и закрылась. Минуту спустя по другую сторону стеклянной двери душа появился Конн, лениво улыбаясь. «В нем произошла какая-то перемена», – вдруг поняла Хонор.

На его лице этим утром была настоящая улыбка, а не та странная хмурая ухмылка, кривящая уголок рта, к которой Хонор уже успела привыкнуть. Это доставило ей истинное удовольствие.

Он открыл душ и вошел внутрь, протянув к ней руки.

– М-м-м, – промычал он во время долгого роскошного поцелуя, – по утрам твои поцелуи хороши на вкус.

– Принимая во внимание количество козьего сыра, которое я попробовала вчера вечером, это о чем-то говорит. – Она широко улыбнулась, обнимая его за шею.

– Я считаю это частью земной стороны твоей натуры. – Он провел руками по ее мокрому телу до бедер и легко их сжал.

– Я – жительница южной Калифорнии. И мне не полагается иметь земную сторону натуры. Мне полагается быть ослепительной и шикарной, – пожаловалась она.

– Тогда, как жительница южной Калифорнии, ты неудачница. И я понял это с того самого момента, как тебя встретил.

Хонор повернула голову:

– Правда?

К ее удивлению, он посмотрел на нее пристальным и серьезным взглядом.

– О тебе никак не скажешь, что ты поверхностна, Хонор. Даже, несмотря на то, что твоя квартира действительно похожа на картинку из журнала по дизайну. Я понял, когда узнал, почему ты собралась встретиться с Грейнджером, что у тебя есть сила воли. И твой энтузиазм позавчера по поводу большого выигрыша Наследника был искренним, несмотря на то, что ты поставила на него всего лишь два доллара. Прошлой ночью ты отдалась мне целиком и полностью. Никаких игр. Я мог бы перечислить целый список других причин, почему я знаю, что ты не из тех, кто порхает по поверхности жизни.

– Но? – подтолкнула его она, слегка потрясенная прямотой его наблюдений и решившись немного прояснить атмосферу.

– Но все мои пылкие комплименты, по всей вероятности, застрянут у тебя в голове и испортят природное обаяние твоей натуры. – Он хохотнул, нежно шлепнув ее по заду и поворачиваясь, чтобы взять мыло.

– Животное! Я только что стала привыкать к комплиментам, и мне они стали нравиться. Я предпочла бы слушать их, а не твой ор за то, что я осмеллась назначить встречу не с тобой вчера вечером.

– Я на тебя не орал.

Он сунул голову под жесткие струи воды, закрыв глаза.

– Я просто объяснял некоторые жизненные факты.

Она притихла, услышав властность в его голосе.

– Конн?

– Ем-м-м?

– Знаешь, это обоюдно.

Он вынул голову из-под душа, открыл глаза и изучающе посмотрел на нее:

– Обоюдно?

– Я не хочу вступать в односторонние отношения, – сказала она со спокойным упорством. – Я должна знать, что ты живешь по тем же правилам, которые устанавливаешь для меня.

– А ты думаешь, что это не так? – В его словах был легкий вызов.

Хонор еще минуту рассматривала его, размышляя о том, что она знает об этом человеке. В некоторых отношениях очень даже немного. Однако она жаждала доверять ему безоговорочно.

– Думаю, живешь, – робко улыбнулась она, в конце концов.

Разве она не чувствовала с самого начала, что он – человек, живущий по своим законам? Он предпочитает платить по счетам.

Конн подошел и прижал ее к своей теплой влажной груди.

– Это означает, что ты наконец-то мне поверила?

– Да.

– Спасибо, Хонор. Я рад, – сказал он просто.

«И я тоже, – подумала она, – потому что я в тебя влюбилась».

Час спустя Хонор нарезала папайю и сбрызнула ее соком лайма, пока Конн готовил кофе. В дверь позвонили как раз в тот момент, когда она ставила свежие фрукты на стол. Вытерев руки о красное кухонное полотенце, Хонор пошла открывать.

– Адена! – воскликнула она. – Что ты тут делаешь?

– Просто заскочила по пути на работу узнать, нельзя ли взять у тебя тот замечательный кожаный ремень из кусочков, который ты на днях купила. Эй, это лишний кусок папайи? Здорово, у меня сегодня утром не было времени на завтрак.

В своей обычной импульсивной манере подходить ко всему Адена юркнула в дверь и замерла на полпути, уставившись с изумлением на Конна. Конн тоже уставился на нее, вежливо рассматривая яркую маленькую девчонку-сорванца.

Яркие светлые волосы Адены были выстрижены броским клином, обрамляющим ее вызывающе накрашенные карие глаза. В то время как вкусы Хонор в одежде можно было назвать стильными, вкусы ее сестрички определенно были модерновыми. Менее милосердный наблюдатель мог назвать бы их возмутительными.

Этим утром на Адене были надеты сапоги до колен, облегающие красные брючки и огромная, свободно связанная сеть вместо топа. Она носила этот наряд с присущим ей восторженным щегольством.

– Боже милосердный, – сказала Адена в явном изумлении, – кто ты такой? Хонор никогда не оставляет мужчин на завтрак.

– Боюсь, я очень на этом настаивал. А ты Адена?

– Верно. – Адена повернулась с широкой улыбкой. – Где ты его откопала, Хонор? Он гораздо интересней тех представителей дизайнерского мира, с которыми ты обычно общаешься. Боже милосердный! Этот типчик даже не носит ничего цвета лаванды!

– Это Константин Ландри, – решительно сказала Хонор.

Она почувствовала, как слегка загорелись щеки сестрички, когда она начала вытягивать из нее информацию.

– Полагаю, я уже о нем тебе говорила, – продолжила она язвительно.

– Ландри! Тот парень, кто улаживал дела с Грейнджером ради меня. Конечно же!

Адена чуть было не бросилась к нему с объятиями, что несколько насторожило Конна.

– Вы просто сокровище, знаете ли!

Она шумно чмокнула его, прежде чем он понял, что произошло, а затем выпустила его из объятий и бросилась к кофейнику.

– Не могу выразить, как сильно я благодарна вам за помощь. Просто гора упала с плеч! От Грейнджера у меня бегут мурашки по всему телу. И если я была обеспокоена, то это ничто по сравнению с тем, что чувствовала бедная Хонор!

Адена театрально задрожала, угощаясь кофе.

– Значит, я надеюсь, вы будете держаться подальше от него и ему подобных в будущем. Не думаю, что мне придется снова улаживать подобную ситуацию, и, если я узнаю, что вы пытаетесь принудить Хонор выпутываться из положения вместо вас, я буду очень недоволен, – спокойно сказал Конн, беря у нее кофейник и ставя его на стол.

Хонор услышала холодный нравоучительный тон и поняла, что и Адена услышала его тоже. Ее непостоянная сестричка не привыкла к тому, чтобы мужчины читали ей нотации.

– Эй, что это за отношение старшего брата? – возмутилась Адена, плюхнувшись на стул. – Для этого сейчас слишком раннее утро. Больше нет папайи, Хонор?

– Есть еще в холодильнике, если хочешь, сама порежь.

– Не желаю утруждаться. Вы со мной поделитесь. – Адена наклонилась вперед, чтобы сгрести немалый кусок восхитительно окрашенного фрукта.

Подавив возмущенный вздох, Хонор быстро начала есть остатки папайи, зная, что, если она этого не сделает, большая часть достанется Адене.

– И я не ваш брат, не важно, старший или нет, – угрюмо заметил Конн. – Мой единственный интерес заключен в вашей сестре. И, следовательно, я считаю вас ответственной за все, что вы делаете, из-за чего она попадает в трудное положение. Я ясно выразился?

– Конн, нет необходимости обрушиваться на нее, словно тонна кирпичей, – сказала Хонор немного холодновато, когда увидела непонимающее выражение на лице Адены. – Все это было ошибкой, и Адена поняла это. Она больше не попадет в подобного рода неприятности, верно, Адена?

– Ей-богу, я чувствую, словно участвую в одной из сцен кинофильма «Папа знает, как лучше». Разве вам обоим не приходит в голову, что сегодня слишком хорошее утро для нотаций? – пожаловалась Адена.

– А какое было утро, когда вы брали в долг у Грейнджера? – Конн спокойно ел свою папайю, не обращая внимания на хмурый взгляд Хонор.

– Намек поняла, – сказала Адена с отвращением, быстро встав на ноги с жизнерадостной грацией. – Прошу прощения, но думаю, мне пора идти.

Атмосфера стала несколько гнетущей.

– Так как насчет ремня, Хонор? Ладно, я его возьму?

– Ладно, бери, – согласилась Хонор, как всегда. – И вот еще, Адена…

– Что? – Адена была на полпути к прихожей.

– Ты уверена, что не заглядывала сюда позавчера вечером?

– Уверена. Я ходила с Гари посмотреть то новое раскритикованное кино, о котором я тебе рассказывала.

Она исчезла в спальне и появилась мгновение спустя с ремнем в руке.

– Боже милосердный, вы вдвоем определенно занимались чем-то энергичным на этой постели. Ну, ребята, увидимся позже.

И она ушла до того, как Конн или Хонор успели ответить.

На минуту после того, как вихрь умчался, за столом повисло молчание. Затем Конн сказал задумчиво:

– Вижу, она для тебя сущее наказание. А твоя мать?..

– Моя мать вновь вышла замуж несколько лет назад и переехала на Восточное побережье. Адена захотела остаться здесь со мной. Бывают моменты, когда я опасаюсь, что не смогу с ней справиться, но, в общем, она хорошая.

– Возможно, – осторожно предположил Конн, – ей нужна была более твердая рука, когда она росла.

– Ей было всего восемь, когда убили папу. – Хонор постаралась положить конец расспросам.

– А сколько было тебе?

– Тринадцать. Конн, я действительно не хочу говорить о прошлом, – спокойно объяснила она.

Он минуту пристально смотрел на нее.

– Ты не можешь сделать вид, что прошлого не существует.

– Я и не делаю вид, что его не существует, – холодно сказала она. – Просто я предпочитаю его не обсуждать. Обстоятельства, окружающие смерть моего отца, были, ну… драматичными для всех нас. Меня они чуть было не уничтожили. Боюсь, тринадцатилетние подростки имеют тенденцию воспринимать вещи слишком серьезно.

– Что произошло, Хонор?

Она посмотрела на него поверх края своей кофейной чашки:

– Зачем ты хочешь знать?

– Затем, что я хочу знать о тебе все.

Хонор закрыла глаза:

– Поверь мне, тебе не нужно знать об этой стороне моей жизни.

– Но я хочу, – возразил он тихо, но непреклонно. – И я не прекращу задавать вопросы, пока не получу все ответы.

Она в сердцах поставила чашку на блюдце, раздражаясь его настойчивостью.

– Хорошо. Я тебе расскажу. Я дочь человека, который был убит вместе со своим партнером, когда занимался незаконной перевозкой оружия на Ближний Восток. Это ответ на твой вопрос? Это было отвратительно, непонятно и больно. Газеты пестрели заголовками. Они называли моего отца предателем и преступником. Общий смысл всех статей сводился к тому, что в конце он получил по заслугам.

– Вместе с его партнером, – медленно сказал Конн.

– Если хочешь знать мое мнение, – горько сказала Хонор, – я всегда думала, что настоящим преступником, вероятно, был его партнер. Могу поспорить, что мой отец поймал его на махинациях с оружием и его приятель вытащил пистолет. В конечном счете, они оба умерли. Мой отец был, очевидно, тоже вооружен.

Хонор проглотила свой детский гнев.

– Считалось, что они оба были респектабельными представителями нефтяного бизнеса, – вздохнула она.

Глаза Конна сощурились, а пальцы сжали ручку кофейной чашки, когда он смотрел на ее напряженное лицо.

– Ты всегда считала, что виноват во всем был партнер твоего отца?

– Никто теперь не узнает. Власти обвинили их обоих в контрабанде оружия. – Хонор покачала головой, стараясь успокоиться. – И думаю, что теперь это не так уж и важно, верно? Все было так давно.

– Некоторые люди не успокаиваются, пока не свяжут концы с концами, – сказал Конн Ландри так тихо, что Хонор не была уверена, что расслышала его.

Она быстро подняла голову, пристально рассматривая его лицо с растущим пониманием.

– И ты из таких людей, верно? – отважилась она. – Из тех, кто связывает концы с концами. Ты любишь платить по счетам.

– Да.

Это «да» произвело на Хонор эффект поднятого для удара ножа. «Константин Ландри честен, откровенен и крайне правдив», – решила она.

Он не дал ей никакой новой информации, зато усилил ощущение опасности, парящей, подобно ауре, вокруг него.

Воспоминания о прошлой ночи перепутались у нее в голове с предчувствием беды, которое Конн вызывал, у нее. Адена была права, когда сказала, что этот мужчина не похож ни на какого другого мужчину в мире Хонор.

Хонор мгновение поразмышляла о том, что было бы мудро прекратить эти отношения, но в глубине души понимала, что не сможет этого сделать. Не теперь. Конн заявил, что они уже связаны вместе, и в глубине души Хонор понимала это. У нее возникло острое желание пойти по опасной тропе, которая может провести мимо эмоциональных барьеров Конна Ландри. На несколько минут прошлой ночью ей было позволено пройти через барьеры. Она хотела еще возможностей познать человека, находящегося за кажущимися непреодолимыми стенами холодного контроля.

Хонор приняла решение в теплом свете нового дня. Она пойдет на риск, связанный с отношениями с Константином Ландри. А на самом деле у нее и выбора-то не было.

5

«Это не любовь. Не может быть!» – повторяла Хонор, по крайней мере, пятнадцать раз на день несколько дней спустя в пятницу, работая над пространственным планированием одного из заказов в своем офисе. Она знала этого мужчину всего около двух недель, мало того, если быть честной с самой собой, на самом деле она знала о нем очень немного.

Но Конн взял себе за привычку оставаться на завтрак, и она поняла, что и сама хочет видеть его на следующее утро за своим столом.

Хонор лениво передвигала профили, представляющие собой разнообразные размеры и формы предметов офисной мебели, но ей трудно было держать в голове компоновочный план, лежащий перед ней. Она не могла думать ни о чем, кроме тех хрупких новых отношений, возникших у нее с Константином Ландри.

Это не любовь. Не может быть! Не так скоро и не тогда, когда у нее возникло так много безответных вопросов, но она очень опасалась, что это именно любовь. Она никогда прежде в жизни не чувствовала себя такой уязвимой. Только любовь вызывает у двадцативосьмилетней женщины чувство, что она так неосторожно подошла к краю пропасти. Интересно, почему она так сопротивляется?

Но Хонор знала ответ. Конн Ландри не соответствовал ни одному ее образу или представлению о мужчине, которому она в один прекрасный день отдаст себя целиком и полностью. Его биография до сих пор ей почти неизвестна. Он кратко ссылался на разнообразные инвестиции и упомянул, что всего два года назад проводил много времени за границей. Что-то связанное с посредничеством между корпорациями. И еще он сказал ей, что живет в районе Сан-Франциско.

Хонор вздохнула и потянулась за другим профилем стола для больших совещаний. Этот овальный стол будет гораздо интереснее, чем квадратный, смотреться в офисном пространстве, которое она декорировала. Она вообразила его в синевато-серых тонах на черной стальной подставке. Стол должен производить впечатление надежной основательности на клиентов брокерской фирмы, для которой она делает проект.

«Если уж на то пошло, – сказала Хонор себе, – то, что я знаю о Конне, скорее имеет отношение к нему как к мужчине и ничего не говорит о его жизни». Как мужчина он, безусловно, привлекателен. Она с самого начала, даже когда относилась к нему еще с опаской, понимала, что это больше, чем физическая привлекательность.

Хонор должна признаться, что до сих пор в ее отношении к Конну присутствует настороженность, но она затолкала ее на задний план своих мыслей. И теперь она сосредоточилась на способах проникновения через эмоционально контролируемые барьеры, окружавшие Конна. Пока ее единственное реальное достижение в этой области не выходило за пределы постели. Хонор сделала унылую гримасу. Ей не понравилась мысль, что единственным способом, каким она может действительно установить контакт с ним, является секс. Хонор подняла голову от рабочего стола, когда открылась дверь.

Итан Бейли добродушно улыбнулся, входя в стильно обставленный кабинет. Он с интересом оглянулся вокруг.

– Это поистине мило, – заметил он, щупая мягкую бежевую кожу хромированного стула. – Это настоящий мрамор? – указал он на столешницу.

– Настоящий, – улыбнулась она, приглашая его сесть. – Ничего, кроме пласта черного мрамора, чтобы произвести впечатление на потенциальных клиентов. Чем могу быть полезна вам, Итан? Только не говорите мне, что вам потребовались услуги дизайнера!

Тот хихикнул, удобно усаживаясь на стул. Когда он вытянул ноги и скрестил пальцы рук, из-под брюк обнаружились его сапоги ручной работы.

– Сказать по правде, до сегодняшнего дня я не особенно об этом задумывался. – Он бросил взгляд на фотографии на стенах. – Похоже, ты свое дело знаешь. Мне нравится вот это.

Хонор проследила за его взглядом.

– А, этот мой видовой снимок на Юго-Западе. Понимаю, почему он вам нравится, – улыбнулась она ему. – Так что же все-таки заставило вас решить зайти и повидать меня, Итан? Я-то думала, что вы должны сейчас находиться на ипподроме «Санта-Анита».

– Уже посмотрел утренние тренировки, – сказал он непринужденно. – Конн тоже там был.

Хонор невозмутимо кивнула:

– Да, он говорил, что хочет обсудить будущее Наследника с Тобби Хамфри.

– Ну, – сказал Итан, словно был не совсем уверен, как продолжать. – Он обсудил. К тому же он немного рассказал о прошлом Наследника.

Взгляд Хонор стал насмешливым.

– Что-то не так, Итан? – наконец спросила она ласково.

Ее собеседник неловко заерзал на стуле:

– Сказать по правде, не знаю, как поступить правильно. Но я на этом свете живу долго, мисс Мейфилд. Может быть, слишком долго. Человек может стать циничным на закате своих лет.

– Ну, думаю, что вы не из тех, кому грозит закат, – широко улыбнулась Хонор.

Он ответил на ее улыбку, но в его обычно веселом взгляде была непривычная серьезность.

– Хонор, хочу спросить: могу я говорить с тобой откровенно?

– Конечно.

– То, что я собираюсь сказать, возможно, не мое дело. Но я чувствую, что обязан сказать это. Ты такая милая юная леди. И, видя тебя с Конном на ипподроме, я стал думать о тебе как о своем друге.

Предостерегающие мурашки поползли вниз по позвоночнику Хонор.

– Что-то не так, Итан? Что вы хотите сказать?

Он вздохнул, глядя на фото офиса в стиле Юго-Востока:

– Твоя фамилия Мейфилд.

Она в удивлении заморгала:

– Ну да.

– Конн сказал сегодня утром, что твой отец когда-то был владельцем предка Наследника, жеребца по кличке Стиляга.

– Правильно.

Итан на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их, его взгляд был очень спокойным.

– Имя твоего отца, должно быть, Ник Мейфилд?

Теперь ее нехорошее предчувствие усилилось.

– Вы знали его, Итан?

Старик отрицательно покачал головой:

– Я давно на скачках, Хонор. Это что-то вроде своего мирка. Когда я услыхал, что твоя фамилия Мейфилд, я отмахнулся, думая, что это простое совпадение. В конце конов, столько лет прошло…

– Пятнадцать. С тех пор, как умер мой отец, если вы это хотели сказать.

Итан прочистил горло:

– Не совсем. То есть я помню, газеты действительно подняли шумиху.

– Да. – Она еле сдерживала поднявшийся в ней гнев беспомощной тринадцатилетней девочки. – Похоже, сейчас всем стала интересна эта давняя история. Вы были знакомы с моим отцом?

– Не совсем. Но мне определенно было известно о коне, которым он владел. Стиляга был самым многообещающим жеребцом на Западном побережье пятнадцать лет назад. С тех пор как он был продан этому синдикату, он не обманул ожиданий. Наследник стоил Конну хорошего состояния.

– Итан, я до сих пор не пойму, что вы пытаетесь сказать.

– Я совсем запутался, – пожаловался он. – Хонор, мне это действительно тяжело. Знает Бог, я не хочу вмешиваться ни во что личное между тобой и Конном, но я не хочу видеть, как тебе будет больно. Конн, ну, он может о себе позаботиться, но ты – просто малышка и не знаешь того, что происходит за кулисами. Я и сам не знаю, или, скорее, не хотел признаваться, что знаю, до сегодняшнего утра, когда Конн упомянул, что твой отец оказался тем самым Мейфилдом, который был владельцем Стиляги.

– Пожалуйста, ближе к делу, Итан, – сказала напряженно Хонор. – Вы явно пытаетесь мне что-то сказать.

Он сделал глубокий вздох:

– Хонор, ты, вероятно, знала, что у твоего отца был партнер.

– Знала.

– Человек, как говорилось в газетах, был с ним в этом отвратительном бизнесе на Ближнем Востоке, – упорно продолжал Итан. – Ты помнишь, как звали этого человека?

– Смутно. Думаю, фамилия начиналась на «с». Стоун, или Стэнтон, или еще как-то. А что?

Хонор поймала себя на том, что стучит острием карандаша по своим компоновочным планам, оставляя маленькие черные точки. В досаде она заставила свои руки оставаться в покое.

– Его фамилия была Стоунер. Ричард Стоу– нер, – уныло сказал Итан.

– И что? Боюсь, я не понимаю, куда вы клоните.

– Хорошо. Не знаю, как это сказать тебе. Ландри – это среднее имя Конна. Он назывался им годами, потому что работал за границей на многие влиятельные корпорации, которые не пожелали бы иметь дело с сыном Ричарда Стоунера.

Карандаш в руках Хонор переломился надвое. Она уставилась на сломанные половинки ничего не понимающим взглядом. Она медленно подняла голову и увидела удрученное выражение на лице Итана.

– Конн Ландри – сын партнера моего отца? – прошептала она, ничего не понимая. – Но почему он мне ничего не сказал?

Итан взволнованно наклонился вперед:

– Хонор, ты была совсем ребенком, когда твой отец и Стоунер перестреляли друг друга во время ссоры. Конну было двадцать три года, он только что закончил колледж и начинал работать на ту же нефтяную компанию, на которую работали ваши отцы. По крайней мере, насколько я помню. Догадываюсь, этот скандал ему здорово повредил. Он об этом старается не говорить, но я слышал слухи по ипподрому, когда эта история попала в газеты. Люди на ипподроме говорят. Иногда даже слишком много.

– Ипподромные слухи, – хрипло повторила Хонор.

– Говорят. – Итан резко замолк, словно подыскивал правильные слова, а затем попытался снова: – Говорят, Конн убежден, что твой отец предал его отца. Люди говорят, что он поклялся отомстить твоей семье пятнадцать лет назад.

– Отомстить!

«Человек, который платит по счетам. Человек, который связывает концы с концами» – эти слова пронеслись у нее в голове в ритме стаккато.

– Ничего в этом нет такого, любой обиженный и разозлившийся двадцатитрехлетний юноша может так сказать, – осторожно сказал Итан.

– Полагаю, такое мог сказать только двадцатитрехлетний Конн Ландри, – холодно заметила Хонор.

Итан немного помолчал, прежде чем продолжить:

– Прошло пятнадцать лет. Полагаю, об этом сейчас почти все уже забыли. Я сто лет не вспоминал об этой истории. Когда Ландри купил Наследника. И его конь, и моя лошадь оказались в тренировочных конюшнях Хамфри, кто-то напомнил мне, что у Ричарда Стоунера был сын, который пользовался фамилией Ландри. Я ничего никому не сказал. В конце конов, это не мое дело. До тех пор, пока не появилась ты.

– Понятно. – Хонор сощурила глаза. – И тогда вы начали сомневаться?

Он безнадежно кивнул:

– Больше всего меня обеспокоило множество совпадений. Нет ничего странного в том, что Конн захотел вернуться в Штаты через несколько лет и решил купить жеребенка, рожденного от производителя, которым когда-то владел его отец. Но когда он на днях встретил тебя на ипподроме «Санта-Анита», я начал припоминать все эти рассказы о том, как он поклялся заставить твою семью заплатить за то, что твой отец сделал с его отцом.

– Мой отец не сделал ровным счетом ничего Ричарду Стоунеру! Конечно же он его не предавал, – прошипела Хонор, прежний гнев бил в ней ключом. – Я всегда думала, черт возьми, что, по всей вероятности, это Стоунер занимался контрабандой оружия и что мой отец, на свою беду, узнал, чем тот занимается.

Итан сложил руки в умиротворяющем жесте:

– Пожалуйста, Хонор. Я знаю ничем не больше, чем мог бы узнать любой читающий газеты в то время. То немногое, что мне известно из поверхностного знакомства с твоим отцом, говорит, что он всегда был приличным человеком. Он никогда не проводил много времени на ипподроме, поэтому на самом деле мы не были хорошо знакомы, но у меня было впечатление, что люди его уважали.

– Правда? – В ее тоне послышалась язвительность, когда Хонор вспомнила унижение, которое пришлось выносить ее матери, когда так называемые друзья повернулись к ней спиной после скандала в газетах. То, что его мать в это время уже подала на развод, не уменьшило унижения, через которое пришлось пройти миссис Мейфилд. И ничего не могло умерить боли, которую Хонор пришлось вынести.

– Я понимаю, что мне не следовало приходить сюда сегодня, – в замешательстве проворчал Итан. – Но я просто не мог оставаться в стороне и не сказать тебе, кем на самом деле является Ландри. Тебе самой судить об этом человеке, но я подумал, что тебе следует знать, что его интерес к тебе вызван чем-то другим, кроме… кроме…

– Думаю, вы пытаетесь сказать мне, что у него может быть иная мотивация, чем любовь с первого взгляда, – холодно заметила Хонор.

Итан изумленно уставился на нее:

– Я пытался рассказать тебе об этом на днях. Мужчины, такие как Конн Ландри, не много знают о любви, Хонор. Но такой старик, как я, может дать совет молодой женщине в опасности, чтобы почва не ушла у нее из-под ног. Кроме того, я знал, что ты не тот тип женщины, с которыми он встречается. Но я также счел, что ты достаточно взрослая, чтобы самой судить. Однако сегодня утром, когда Ландри упомянул, что твой отец – тот самый Мейфилд, который был владельцем Стиляги, я разволновался.

– Почему Конн коснулся этой темы?

Итан пожал плечами:

– Не знаю. Он не знает, что мне известно, кто он такой на самом деле. Полагаю, он не думает, что я смогу связать концы с концами. Или ему это просто безразлично.

– Вы никогда не давали ему понять, что вам известно, чей он сын? – спросила она в изумлении.

Итан поджал губы.

– Ты должна понимать, как все происходит в мире скачек, Хонор, – сказал он ласково. – В этом мире принято считать, что прошлое человека касается только его самого. Пока он честен в сделках, следит, чтобы за его лошадьми ухаживали должным образом, дает вознаграждение жокеям за победу, никто не задает вопросов о его прошлом. По крайней мере, этого не делают прямо. Ипподромный народ может об этом сплетничать, но дальше этого не идет. Владельцу лошади никогда и в голову не взбредет выяснять подобные вещи лицом к лицу с другим владельцем. Мы общаемся лишь на скачках. Я обычно не лезу в дела, которые меня не касаются.

«Бедняга Итан, – в смятении подумала Хонор. – Он очень расстроился из-за того, что повел себя против правил и предупредил меня».

Она видела, что он уже сожалеет о том, что вмешался.

Хонор чувствовала себя так, словно ее оглушили, но, едва придя в себя, она стала размышлять о возможных последствиях того, что только что узнала.

«Но это многое объясняет», – пришла ей в голову зловещая мысль. Когда она оглядывалась назад на последние несколько дней, у нее начала складываться картина действий Ландри, и картина почти пугающая. Конн уберег ее от ловушки, расставленной для Грейнджера. Затем он уладил денежный долг Адены с этим человеком, и таким образом Хонор пришлось расплачиваться с ним самим. Именно после этого Хонор почувствовала, что она в долгу у Конна Ландри.

В то время как он ничего не предпринимал, чтобы сгладить это ощущение. Затем прошлой ночью он спугнул негодяя в пикапе. И некоторое время спустя страстно занимался с ней любовью, втянув ее в связь, которая сделала ее уязвимой перед ним.

Хонор пришла в ужас, представив себя маленькой зверюшкой, которую аккуратно подталкивают в расчетливо подготовленную ловушку. «Каким Конн Ландри Стоунер планирует свой следующий шаг? – размышляла она, застыв от боли. – И с какой целью он заманивает меня в ловушку?»

– Полагаю, мне следует поблагодарить вас за то, что вы рассказали мне это, – выдавила она отстраненно.