Текст книги "Космический госпиталь. Том 2"

Автор книги: Джеймс Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 72 страниц)

– Сам не пойму, – ответил Лиорен. – О'Мара сказал, что наказывать меня не собирается, и назвал меня... Скажите, кто такой Кармоди и где мне найти сведения о нем?

Брейтвейт крутанулся на стуле, посмотрел Лиорену в глаза и посоветовал:

– Оставьте компьютер в покое. Там ничего не найдете. Файл лейтенанта Кармоди уничтожен после происшедшего с ним несчастного случая. Он здесь работал до меня, но кое-что я о нем знаю. Он прибыл сюда с базы на Орлигии по собственной просьбе и ухитрился продержаться в отделении двенадцать лет, хотя они с О'Марой непрерывно спорили. Произошла авария. Раненый пилот, подлетая к госпиталю, не справился с управлением, и его корабль ударился об обшивку госпиталя. Кармоди присоединился к бригаде спасателей и пытался утешить того, кого посчитал уцелевшим членом экипажа корабля. Но это был не член экипажа, а очень крупная, обезумевшая от страха корабельная зверюшка. Она напала на Кармоди. Он был стар и дряхл и не выжил после полученных ранений.

Пока лейтенант Кармоди работал здесь, его очень любили и уважали все сотрудники и больные. До сих пор его место оставалось незанятым.

Чувствуя себя еще более обескураженно, Лиорен проговорил:

– Но какое отношение это имеет ко мне, не пойму? Я не стар, не дряхл, я лишен ранга в Корпусе Мониторов, а мои споры с О'Марой касаются только моих попыток сохранить конфиденциальность сведений, сообщенных мне пациентами, и...

– Понимаю, – оскалился Брейтвейт. – Ваш предшественник назвал это «тайной исповеди». А ранг тут ни при чем. Кармоди о своем звании вообще не упоминал. Да и по имени, если на то пошло, его тут никто не называл. Все звали его просто падре.

Галактический шеф-повар

Глава 1

Гурронсевас давно привык к внешним проявлениям уважения со стороны лиц, номинально являющихся его начальниками. Как правило, причиной тому были могучая сила Гурронсеваса и чудовищная масса его тела, а не менее бросающиеся в глаза качества, такие как ум и беспримерный профессиональный опыт. Приглашение в крошечный отсек управления курьерского корабля полюбоваться конечной целью путешествия являлось редкостной любезностью в отношении пассажира даже тогда, когда, как сейчас, этот пассажир был единственным. Правда, Гурронсевас предпочел бы, чтобы капитан оказался менее любезен, но более понятлив и позволил ему завершить путешествие в куда более просторном грузовомотсеке «Тенночлана».

Вскоре Гурронсевас в благоговейном молчании, забыв о физических неудобствах, взирал на то, как перед кораблем разворачивается гигантская, сложнейшая конструкция Главного Госпиталя Сектора. В конце концов обзорный иллюминатор целиком заполнило захватывающее дух хитросплетение швартовочных лучей, ряды освещавших палубы доков прожекторов, наружные порты, галереи – ослепительная радуга света, которая, судя по всему, представлялась совершенно нормальной обитателям этого фантастического сооружения.

Капитан Мэллен, стоявший рядом с Гурронсевасом, оскалился и издал непереводимый лай, который у землян служил признаком юмора.

– Наслаждайтесь этим зрелищем, покуда есть такая возможность, – сказал он. – Тем, кто здесь работает, редко выпадает возможность полюбоваться своим заведением снаружи.

Другие офицеры хранили подобающее молчание, а поскольку Гурронсевас не в состоянии был произнести ничего особо красноречивого, он счел за лучшее присоединиться к ним.

Неожиданно изображение на экране сменилось, и появился какой-то бледно-зеленый хлородышащий илленсианин, четко разглядеть фигуру которого не позволяла желтоватая дымка внутри защитной оболочки. Существо восседало за коммуникационной стойкой. Голос из транслятора звучал плоско и ровно, однако странным образом сохранял шипение и постанывание речи илленсианина.

– Приемное отделение, – быстро протараторил илленсианин. – Назовите себя, пожалуйста. Уточните, кто на борту – пациент, посетитель или сотрудник госпиталя, укажите классификационные коды. Если на борту больной, нуждающийся в неотложной помощи, прежде всего опишите его состояние, затем назовите классификационные коды остальных существ, находящихся на борту, чтобы мы подготовили соответствующие помещения, системы жизнеобеспечения и снабдили всех питанием подходящего состава и периодичности употребления.

– Еда... – мечтательно проговорил капитан и снова оскалился, заговорщицки глянув на Гурронсеваса. Нажав кнопку переговорного устройства, он ответил:

– Пациентов, нуждающихся в неотложной помощи, на борту нет. Меня зовут майор Мэллен, я командую разведывательным кораблем «Тенночлан» Корпуса Мониторов, совершающим курьерский рейс Ретлина на Нидии. В команде четыре землянина, ДБДГ. На борту один пассажир, Гурронсевас, тралтан, ФГЛИ, направляющийся в госпиталь для работы в штате. Все мы – теплокровные кислорододышащие, а что касается меня лично, то я с удовольствием съел бы чего-нибудь, отличного от корабельного пайка...

– Ждите, – распорядился сотрудник приемного отделения, явно не расположенный вести пространные беседы о людской пище, поглощение которой для илленсиан было чревато летальным исходом. На экране снова возник госпиталь, на сей раз оказавшийся гораздо ближе и смотревшийся более впечатляюще, – но, увы, только на миг.

– Прошу вас следовать согласно желто-красно-желтому направляющему лучу к свободному месту на причале у шлюза номер двадцать три, – быстро распорядился илленсианин. – Офицеров Корпуса Мониторов ждет с докладом полковник Скемптон. Гурронсеваса встретит лейтенант Тимминс.

«Очередная любезность, – думал Гурронсевас, – со стороны существа, которое почитает или, наоборот, не почитает себя моим начальством?» И в том, и в другом Гурронсевас сомневался. Существо из приемного отделения нисколько, похоже, не впечатляло имя Гурронсеваса, хотя о нем наверняка слыхали даже на Илленсии, окутанной облаками ядовитого желтого тумана. Однако илленсианин не назвал Гурронсеваса ни «знаменитым», ни «известным», ни «великим», хотя его уникальными способностями восторгались, о них непрерывно дискутировали все просвещенные существа теплокровных кислорододышащих видов Федерации. Любая планета гордилась тем, что ее в свое время посетил Гурронсевас. А тут – «Гурронсеваса встретит лейтенант Тимминс», и все.

Другой бы на месте Гурронсеваса огорчился, а то и оскорбился бы.

Существо по имени Тимминс оказалось землянином-ДБДГ, одетым в темно-зеленую форму, выношенную до такой степени, что знаков различия разглядеть было почти невозможно. Правда, форма был чистая и старательно выглаженная. Шерсть на голове у землянина была цвета тусклой меди. Он то и дело обнажал зубы, производя невраждебные гримасы, называвшиеся у представителей его вида улыбками. Манеры землянина резковатые, но в меру уважительные.

– Приветствую вас в стенах нашего госпиталя, – сказал он после взаимных представлений. – С технической точки зрения госпиталь слишком мал для того, чтобы его можно было считать планетой, но слишком велик, чтобы назвать его звездолетом. Поборники четкости определений все же называют его кораблем, да и мы чаще всего зовем его именно так, за исключением тех случаев, когда употребляем более крепкие выражения. Я собирался как можно скорее препроводить вас в отведенное вам помещение и объяснить, как работают системы жизнеобеспечения и прочие устройства. Я здесь возглавляю Эксплуатационный отдел, и подобные вопросы относятся к сфере моей ответственности, но майор О'Мара высказал пожелание встретиться с вами у себя в кабинете до того. Учитывая напряженность движения в коридорах и время, которое уйдет на переодевание в антигравитационные защитные костюмы – а их нам придется надеть, так как для того, чтобы срезать путь, мы будем вынуждены преодолеть уровень, где располагаются палаты хлородышащих ПВСЖ, – весь путь займет у нас двадцать минут. По пути я проведу с вами обычный инструктаж для новичков, обычно оказывающийся недостаточным.

С вашего позволения, сэр, – добавил Тимминс, – я пойду впереди вас, и говорить в основном буду тоже я.

Гурронсевас последовал за Тимминсом из переходной камеры по соединительной трубе, ведущей непосредственно в помещения госпиталя. Тимминс заранее извинился перед тралтаном за то, что, возможно, будет сообщать сведения, Гурронсевасу уже известные. Землянин объяснял, что Главный Госпиталь Сектора – самая крупная и самая совершенная с технической точки зрения больница для обследования и лечения пациентов самых разных видов. В строительство госпиталя внесли свою лепту цивилизации множества планет, где в течение почти двух десятилетий производились отдельные блоки, затем транспортировавшиеся к месту монтажа – двенадцатому сектору Галактики. Снабжением и вопросами эксплуатации госпиталя ведал Корпус Мониторов, исполнительный и надзирающий за исполнением законов орган Федерации, но между тем госпиталь никогда не был и не собирался становиться военизированной организацией. На трехстах восьмидесяти четырех уровнях госпиталя воспроизводились условия обитания всех форм жизни, существующих в Федерации. Эти формы жизни варьировали от сверххрупких существ, привыкших к жизни в метановой среде, до более экзотичных существ, живших за счет прямой переработки жесткого радиоактивного излучения. В промежутке между ними располагались кислородо– и хлородышащие виды.

Некоторые слова Тимминса Гурронсевас пропускал мимо ушей, поскольку был вынужден уделять внимание тому, чтобы не столкнуться с существами крупнее себя и не наступить на более мелких. А ведь скоро ему предстояло странствовать по этому трехмерному хаосу самостоятельно!

Гурронсевас неуклюже остановился на середине коридора, дабы дать дорогу двум крабоподобным мельфианам-ЭЛНТ и илленсианину-ПВСЖ, которые вместо того, чтобы поблагодарить тралтан, недовольно зашипели. Вдобавок, остановившись, Гурронсевас толкнул маленького, густо поросшего рыжей шерстью нидианина, и тот его сердито облаял. Увы, простенький транслятор, которым тралтана снабдили на «Тенночлане», переводил только человеческую и тралтанскую речь, поэтому Гурронсевас не понимал ни слова из того свиста, писка, рычания и стонов, что раздавались как по его адресу, так и безотносительно.

– ...Теоретически сотрудники госпиталя высшего звена имеют приоритет при проходе по коридору, – рассказывал Тимминс. – И скоро вы научитесь распознавать, кто перед вами, по повязкам, которые тут носят все наши работники. У вас пока такой повязки нет, а потому неясно, к какому звену вы принадлежите... О, прошу вас, поскорее прижмитесь к стене!

Прямо на них, издавая оглушительное шипение и лязг, несся вездеход, по ширине равнявшийся почти половине коридора. Это было защитное передвижное средство, которым пользовались в госпитале медики-СНЛУ, в обычных условиях дышавшие перегретым паром и нуждающиеся в более высоких давлении и температуре окружающей среды, чем те, что существовали на уровнях, отведенных для кислорододышащих существ.

– При подобных ситуациях, – посоветовал Тимминс, слегка оскалившись, – лучше не обращать внимания на знаки различия и на первый план выдвигать инстинкт самосохранения, а короче – как можно скорее убираться с дороги. Вы адаптируетесь к обстановке очень неплохо, сэр, – продолжал лейтенант. – Встречались мне новички, которые просто в панику впадали – бежали куда глаза глядят, прятались или замирали на месте от страха, как парализованные, – и все из-за того, что за короткое время видели сразу столько существ разных видов. Думаю, у вас все пойдет хорошо.

– Благодарю вас, – отозвался Гурронсевас. Как правило, он не делился личными ощущениями с кем бы то ни было при первой встрече, но и землянин, и его похвала ему пришлись по сердцу. – Но, лейтенант, картина для меня нова. Она очень напоминает международную встречу, только там делегатам не присущи настолько хорошие манеры, как правило.

– Правда? – удивился Тимминс и рассмеялся. – А я бы на вашем месте не торопился с выводами относительно хороших манер – по крайней мере отложил бы суждения об этом до тех пор, пока вас снабдят многоканальным транслятором. Вы представить себе не можете, какими эпитетами вас уже успели наградить некоторые. Ну а мы уже в нескольких минутах пути от Отделения Психологии.

Гурронсевас отметил, что на этом уровне коридоры были менее запружены, но, как ни странно, Тимминс пошел медленнее.

– Прежде, чем вы войдете в кабинет, – сказал Тимминс таким голосом, словно собирался сообщить нечто очень важное, – лучше будет вам узнать немного о существе, с которым вам предстоит встретиться, – майоре О'Маре.

– Думаю, это не лишено смысла, – согласился Гурронсевас.

– Он – Главный психолог госпиталя, – сообщил Тимминс. – Если не ошибаюсь, у вас такая специальность называется «целитель разума». На его ответственности лежит спокойствие и эффективность работы персонала, состоящего из десятков тысяч порой весьма и весьма странных сотрудников – как медиков, так и работников сферы обслуживания...

Далее лейтенант объяснил, что при приеме на работу в госпиталь сотрудники проходят самый тщательный отбор – психологический скрининг, при котором выявляется уровень терпимости по отношению к представителям иных видов, и в принципе в коллективе сотрудников царит взаимное уважение, но все же случаются ситуации, когда происходит нечто вроде межвидового трения, а также межличностные конфликты. Потенциальная опасность таилась даже в обычном недопонимании друг друга или в халатности. Бывали и случаи посерьезнее, когда у врача вдруг развивался ксенофобический невроз в отношении пациента или коллеги, и этот невроз мог сказаться на профессиональных способностях или психической стабильности сотрудника. О'Мара и вверенное ему отделение как раз и занимались выявлением таких взрывоопасных ситуаций, а в самых крайних случаях давали заключение о том, что потенциально опасного сотрудника нужно уволить из госпиталя. Случалось, что постоянный надзор за признаками ненормального, нездорового или нетерпимого мышления – тот надзор, которому столь самозабвенно предавались О'Мара и его сотрудники, – вызывал к ним негативное отношение и превращал их в самых ненавистных сотрудников госпиталя.

– ...По причинам административного толка, – продолжал свой рассказ Тимминс, – О'Мара носит звание майора Корпуса Мониторов. Тут работают много офицеров и медиков, которые, строго говоря, выше О'Мары по званию, однако отлаживание гармоничного сосуществования потенциально антагонистических представителей различных видов – это громадная работа, и ее границы трудно очертить, как и границы власти О'Мары.

– Мне давно известны различия, – вставил Гурронсевас, – между званием и властью.

– Вот и славно, – кивнул Тимминс и указал на большую дверь. – Это – Отделение Межвидовой Психологии. Прошу вас. Входите. Нет, только после вас, сэр.

Гурронсевас оказался в просторной приемной, где стояло четыре письменных стола с компьютерами. Столы были расставлены так, что между ними располагался широкий проход к двери в кабинет Главного психолога. Сейчас были заняты три стола. За одним сидел тарланин, за другим – соммарадванка, а за третьим – землянин в том же звании, что Тимминс. Тарланин и соммарадванка не прервали своей работы, но каждый с любопытством скосил на вошедшего тралтана один из своих многочисленных глаз. Землянин, как это свойственно представителям этого вида, устремил на Гурронсеваса оба глаза. Переставляя свои шесть ног как можно более осторожно и мягко, дабы не произвести лишнего шума и сотрясения (такую походку Гурронсевас выработал за время пребывания в тесных помещениях в обществе существ, привыкших к меньшей силе притяжения), тралтан сделал несколько шагов по приемной.

Он молчал, поскольку не счел допустимым обращаться к кому-либо из подчиненных до тех пор, пока не поговорил с начальником.

Тимминс быстро проговорил:

– Гурронсевас, только что прибыл на «Тенночлане», к майору.

Другой землянин улыбнулся и сказал:

– Майор ждет вас, Гурронсевас. Прошу вас, входите. Один.

Дверь в кабинет отъехала в сторону. Тимминс негромко проговорил:

– Удачи, сэр.

Глава 2

Кабинет Главного психолога оказался еще просторнее приемной. Если обстановка в кабинете и навеяла Гурронсевасу какие-то ассоциации, то, пожалуй, он бы сравнил это помещение с камерой пыток на Тралте в доисторические времена, но камерой комфортабельной. От стен к середине кабинета подбирались предметы мебели самых фантастических очертаний и конструкций. Две замысловатые конструкции свисали с потолка. Здесь с удобством могли разместиться представители всевозможных видов, и при этом так, как это было для них привычно – сидя, лежа, свернувшись в клубок или повиснув, к примеру, вниз головой. Будучи существом, привыкшим работать, есть, спать и делать все остальное, стоя на шести ногах (за исключением тех случаев, когда нужно было приспособиться к углу зрения собеседника), Гурронсевас не проявил к широкому ассортименту мебели большого интереса. Он без малейшей растерянности шагнул на чистый участок пола перед столом, за которым на вертящемся стуле восседало существо с неограниченной властью по имени О'Мара.

Гурронсевас смотрел на О'Мару во все глаза, но хранил молчание. Кто он такой, майор знал, так что нужды представляться не было, а тралтан хотел, чтобы его не заподозрили в желании нарушить субординацию или правила хорошего тона хотя бы в мелочах, и желал произвести впечатление существа, которое не втянешь в ненужные разговоры.

Майор показался Гурронсевасу стариком (у землян была привычка считать годы прожитой жизни), хотя шерсть на голове и надбровных дугах у него была скорее серой, нежели седой. Черты лица и две руки Главного психолога оставались неподвижными. Он смотрел на Гурронсеваса. Молчание затянулось. Наконец О'Мара кивнул. Заговорив, он не назвал тралтана по имени, не назвался и сам.

Скорее всего произошло короткое, молчаливое состязание двух характеров, но Гурронсевас так и не понял, кто вышел победителем.

– Начну с того, что поприветствую вас в стенах Главного Госпиталя Сектора, – сказал О'Мара, ни разу не опустив лоскутов кожи над глазами. – Мы оба понимаем, что эти слова – пустая формальность, форма вежливости, поскольку ваше присутствие здесь – не результат приглашения администрации и не констатация ваших необычайно высоких медицинских или технических достижений. Вы находитесь здесь из-за того, что у кого-то в Медицинском Совете Федерации произошло помрачение рассудка, и этот кто-то отправил вас сюда, дабы мы решили, верен его замысел или нет. Верно ли я вкратце изложил ситуацию?

– Нет, – ответил Гурронсевас. – Меня не посылали. Я сам вызвался.

– Мелкая неточность, – сказал O'Mapa. – А может быть, вы извращаете суть. Почему вам захотелось попасть сюда? Только, прошу вас, не повторяйте то, что написано в документах. Там написано много, подробно, весьма впечатляюще – возможно, даже четко, но зачастую факты, содержащиеся в документах такого рода, приукрашены или сглажены в пользу соискателя. Нет, я ни в коем случае не утверждаю, что имеет место намеренная фальсификация, просто хочу сказать, что случаются моменты фикции. Вы раньше работали в больницах?

– Вы знаете, что не работал, – отозвался Гурронсевас, подавив желание раздраженно топнуть ногой. – Но не считаю это препятствием для исполнения своих обязанностей.

O'Mapa кивнул.

– В таком случае скажите мне как можно более кратко: вы хотели здесь работать?

– Я не «работаю», – отвечал Гурронсевас, приподняв и опустив две ноги так, что прикрепленная к полу мебель в кабинете задрожала. – Я не ремесленник, не технарь. Я художник.

– Прошу вас простить меня, – произнес O'Mapa голосом, казалось, начисто лишенным язвительности, – Но почему вы избрали именно этот госпиталь в качестве объекта для ваших художеств?

– Потому, – пылко отозвался Гурронсевас, – что он – вызов для меня. Вероятно, дерзкий вызов, поскольку Главный Госпиталь Сектора – самый большой и самый лучший. Не воспринимайте это как неуклюжую попытку польстить вам или госпиталю – этот факт общеизвестен.

O'Mapa чуть-чуть склонил голову и сказал:

– Этот факт действительно известен каждому нашему сотруднику. Я очень благодарен вам за то, что вы не пытаетесь льстить мне – неуклюже или как бы то ни было еще, поскольку это совершенно бесполезно. Я также не припомню случая, чтобы я прибегал к лести в разговоре с кем бы то ни было, хотя истории известны случаи, когда я нисходил до вежливости. Надеюсь, мы понимаем друг друга? Теперь, отвечая на вопросы, можете использовать более обширный словарный запас, – продолжал O'Mapa, не дав Гурронсевасу ответить на вопрос. – Что же в этом громадном сумасшедшем доме так привлекло вас, почему вы решили отправиться сюда и каким влиянием вы пользуетесь, если вам удалось это провернуть? Может быть, вы были недовольны своим прежним начальством или оно – вами?

– Безусловно, нет! – воскликнул Гурронсевас. – Я работал в «Кромингана-Шеск» в Ретлине, на Нидии, крупнейшем фешенебельном отеле-ресторане Федерации. Там ко мне очень хорошо относились, а если бы и нет, то меня с удовольствием приняли бы на работу в другое заведение. Меня просто на части рвали. Я был вполне доволен своей работой до тех пор, пока около года назад не познакомился с одним высокопоставленным офицером с базы на Нидии, командором флота, кельгианином Руднардтом.

Гурронсевас умолк, припомнив на редкость короткий и простой разговор, из-за которого его спокойной, но скучной прежней жизни пришел конец.

– Продолжайте, – спокойно проговорил О'Мара.

– Руднардт пожелал поблагодарить меня лично, – продолжал Гурронсевас. – Я сразу понял, что он важная персона – раз ему позволили позвать меня к столику. Вы, конечно, знаете, что кельгиане – существа весьма прямолинейные и психологически не способны солгать и даже вежливо себя вести. Во время беседы со мной кельгианин сказал, что только что съел самые восхитительные в своей жизни побеги креллетинского винограда и что он наслаждался этим блюдом еще сильнее из-за того, что не так давно ему довелось отлежать в Главном Госпитале Сектора после какого-то, как я понял, тяжелого ранения при несчастном случае в космосе. На медицинскую помощь Руднардт не жаловался, но сказал, что когда он как-то раз попытался критически отозваться о вкусе больничной еды, то медсестра-землянка ему сказала, что пациентов, выздоровление которых затягивается, в госпитале тайком травят и что кельгианину еще повезло, что он не питается в столовой для сотрудников.

Командор флота сказал, что эти слова медсестры, без сомнения, являются проявлением того, что у землян принято называть юмором, – продолжал свой рассказ тралтан, – но еще он сказал, что если бы кто-то вроде Гурронсеваса (как будто существовал кто-то вроде Гурронсеваса) взял на себя заботу о питании в Главном Госпитале Сектора, то это весьма положительно сказалось бы и на выздоровлении пациентов, и на настроении персонала. Это была высокая похвала, и она доставила мне большое удовольствие. Позже я много думал об этом и начал чувствовать, что недоволен жизнью. Она стала казаться мне скучной. И когда Руднардт снова пришел в наш ресторан пообедать, я постарался ублажить его едой, чтобы снова выдалась возможность поговорить с ним, и спросил, было ли предложение командора флота серьезным.

Оказалось, что он говорил вполне серьезно, – добавил тралтан. – Кельгианин пользовался достаточным весом в кругах, отвечающих за снабжение и эксплуатацию госпиталя, и после года ожидания меня послали сюда.

– Да, – кивнул О'Мара, – Руднардт развил бурную деятельность. Надеюсь, время ожидания вы посвятили знакомству с принципами организации работы в госпитале? Ну и конечно, как всякий рвущийся к подвигам малыш, вы с нетерпением ждете возможности произвести на всех блестящее впечатление и уже продумали планы на этот счет?

Первой мыслью Гурронсеваса было указать этому язвительному землянину на то, что по массе тела он, тралтан, превосходит его впятеро, и поэтому называть его малышом как-то не правомерно. Но он решил, что это слово О'Мара употребил не в прямом смысле, а в переносном, дабы вывести его из равновесия. Гурронсевас ответил коротко и ясно:

– Да.

Несколько мгновений О'Мара молча смотрел на тралтана, затем оскалился и проговорил:

– В таком случае каковы же ваши наипервейшие намерения?

– Я намерен, – ответил Гурронсевас, стараясь сдерживать переполнявший его энтузиазм, – созвать совещание всех работников, отвечающих за приготовление пищи, и медиков, имеющих отношение к этой работе, дабы представиться тем немногим, кто пока не знает обо мне понаслышке...

О'Мара поднял руку и прервал тралтана.

– Всех работников, отвечающих за приготовление питания? И даже хлородышащих, и живущих при низких температурах, и представителей еще более экзотических видов?

– Безусловно, – без тени сомнения ответствовал Гурронсевас. – Однако я не собираюсь вносить какие-либо существенные изменения в экзотические диеты...

– Слава Богу, – вздохнул О'Мара.

– ...без предварительного тщательного изучения вероятных последствий и переговоров с теми сотрудниками, у которых уже есть опыт в этой области. Но со временем я намерен расширить границы моего кулинарного искусства, хотя они уже и сейчас невыразимо широки, и учесть диетические потребности существ иных видов, а не только теплокровных кислорододышащих. Ведь, в конце концов, теперь я Главный диетолог госпиталя.

О'Мара качнул головой из стороны в сторону. Гурронсевас знал, что это у землян означает молчаливое отрицание. Тралтан нетерпеливо ждал, что же возразит ему это крайне неприятное в общении существо на заявление по поводу намерений наилучшим образом организовать работу.

– Я вам точно скажу, кто вы такой, – сказал О'Мара. – И чем вы будете заниматься. Вы – потенциально опасный спорщик. Поскольку вы в госпитале новичок и не прошли технического и медицинского инструктажа, вас положено рассматривать как практиканта. Вместо этого вы прибыли сюда в качестве главы подразделения, тонкости работы в котором вам абсолютно неизвестны. В вашу пользу говорят два момента: во-первых, вы осознаете собственное невежество, а во-вторых, в отличие от других практикантов у вас есть опыт контактов с представителями других видов. Тем не менее вскоре вам придется адаптироваться к существам таких физиологических классификаций, каких не встретишь в залах суперфешенебельного ресторана «Кроминган-Шеск». Поскольку вы о своих способностях чрезвычайно высокого мнения и поскольку я в исключительно редких случаях способен проявлять тактичность, я пока избегал слов типа «будете» и «должны», хотя сейчас они были бы более уместны. Нет, не перебивайте меня.

Так вот, пока вы будете учиться уму-разуму, – продолжал O'Mapa, – прошу вас не забывать о том, что, хотя вы и пользуетесь популярностью у высокопоставленных гурманов из Корпуса Мониторов, здесь вы будете работать в рамках испытательного срока, который может быть сокращен по трем причинам. Во-первых, вы можете обнаружить, что работа вам не по силам, и решите уволиться. Во-вторых, решить, что работа вам не по силам, могу я, и тогда я вас уволю. В-третьих, это может произойти в том невероятном случае, который относится к области исполнения желаний, если вы окажетесь таким светилом кулинарии, что мы будем просто вынуждены утвердить вас в должности и попросить остаться.

Но прежде чем вы что-либо предпримете или задумаете, – продолжал Главный психолог, – познакомьтесь с госпиталем. Потратьте сколько угодно времени – в разумных пределах, конечно, – на то, чтобы здесь обосноваться. Прежде чем вносить какие-либо изменения в меню, согласуйте их с Главным диагностом того или иного отделения, дабы не было каких-либо вредных последствий. Если вы столкнетесь с какими-либо собственными психологическими проблемами, я, несомненно, постараюсь вам помочь – в тех случаях, безусловно, если вам удастся убедить меня в том, что вы не в состоянии справиться с этими проблемами самостоятельно. Если у вас возникнут какие-то еще вопросы или сложности, за помощью обращайтесь к лейтенанту Тимминсу. Вы поймете, если еще не поняли до сих пор, что он – существо вежливое и готовое прийти на помощь, и к тому же один из немногих наших сотрудников, которые в отличие от меня способны с радостью переносить общение с невеждами.

Когда у меня будет больше свободного времени, – сказал далее O'Mapa, – мы с вами обговорим скучные административные мелочи. Вашу зарплату, право на оплачиваемый отпуск и льготы на оплату проезда на вашу родину или до того места, куда вы пожелаете отправиться отдохнуть, а также снабжение вас бесплатными защитными костюмами и оборудованием. Независимо от того, будете вы носить защитные костюмы или нет, вам следует надевать повязку практиканта, чтобы...

– Достаточно! – громко проговорил Гурронсевас, не пытаясь скрыть возмущения. – Зарплата мне не нужна. Мои уникальные способности уже принесли мне состояние, которое мне не потратить до конца моих дней, каким бы транжиром я ни стал. И я вновь напоминаю вам о том, что я – специалист в своей области, известный всей Галактике, а не практикант, поэтому я не стану носить никаких повязок, и...

– Как вам будет угодно, – невозмутимо прервал тралтана O'Mapa. – Желаете сообщить мне что-нибудь еще? Нет? В таком случае, полагаю, вы найдете более полезное занятие, чем трата моего и вашего времени.

Главный психолог выразительно посмотрел на наручные часы, затем быстро набрал какой-то код на пульте. Когда экран загорелся, он негромко проговорил:

– Брейтвейт, я готов принять Старшего врача Креск-Сара.

Гурронсевас вышел в приемную, пылая гневом и не стараясь ступать потише. Ожидающий аудиенции у О'Мары Старший врач-нидианин поспешно отпрыгнул в сторону, а сотрудники даже глаз не оторвали от дисплеев своих компьютеров, хотя мелкие предметы у них на столах весьма выразительно подрагивали при каждом шаге тралтана. Гурронсевас остановился только тогда, когда дошагал до ожидавшего его Тимминса.

– Он – самое возмутительное существо, какое я когда-либо встречал, – сердито проговорил Гурронсевас. – Целитель разума? Да у него напрочь отсутствуют доброта и сочувствие! И хотя я в этой области не профессионал, я бы сказал, что такой психолог скорее калечит психику, нежели лечит ее.

Тимминс медленно покачал головой и сказал:

– Вы ошибаетесь, сэр. Майор любит повторять, что его работа здесь состоит в том, чтобы прочищать мозги, а не надувать их. Если пока вам непонятен смысл этой земной поговорки, я объясню его вам позже. O'Mapa – очень хороший психолог, самый лучший, о котором только может мечтать существо с психическим расстройством или душевной травмой, но в кругу друзей и коллег, не нуждающихся в его профессиональной помощи, он предпочитает хранить образ человека сурового, ехидного. И если он когда-либо проявит к вам сочувствие и доброту и вы почувствуете, что он относится к вам скорее как к пациенту, нежели как к коллеге, считайте, что с вами что-то очень и очень не так.